Дверь протяжно, противно заскрипела и открылась. Чадящие факела затмили мерцание одинокой лампадки и высветили мерзкие морды, сутулые фигуры вооружённой черни и девушку. Её толкнули в спину, она качнулась, сделала шаг вперёд, дверь опять заскрипела и, отсекая свет, громыхнула о косяк. Отсекая свободу, лязгнул засов, и зашаркали удаляющиеся шаги.
Девушка, давая время глазам примириться к полумраку, давая время себе примириться к застенку, стояла и молчала.
- Вот, попробуйте согнуть огонёк свечи! - голос из полумрака был спокоен и мелодичен, и в нём звучала горечь и гордость.
"Кажется, это обо мне..." - поняла вошедшая.
- Ах, виконт, зато его так легко залить... - другой голос, женский, помедлил, подыскивая сравнение.
И виконт помог:
-... помоями?
Грустный смешок подтвердил точность найденного.
Виконт уже поднялся с кучи наваленного в углу старого сена.
Женщина сидела, прислонившись к стене. "Как бы не застудила спину, - подумала девушка и тут же опамятовала. - Что я?! - вряд ли кого здесь беспокоит радикулит в будущем... Да и другие болячки старости... - глаза новенькой быстро привыкали к полумраку, - ох...". Чёрные волосы, чёрные глаза, чёрные крылья бровей... А губы... Мужчины должны бы на коленях ползти, чтоб она только произнесла ими их имя! А фигура... Такая хрупкая талия и, в невыносимый контраст, груди, при взгляде на очертания которых под облегающим платьем, в голову сами по себе лезли мысли о рае мусульман и виноградниках Песни Песен... Мужчины должны бы умереть... Женщина словно поняла мысли вошедшей и грустно улыбнулась: умереть предстояло ей.
Еще один мужчина лежал рядом, на сене. Он жевал соломинку. Он не обратил внимания на девушку. Он смотрел в потолок. "Да что же в нём?!..". В нём не было ничего особенного - ну, атлетическая фигура аристократа, ну, холеные руки аристократа, ну, аристократической вылепки лицо... Сколько таких - все дворы всех королевств, царств и империй. Вот, к примеру, виконт...
...хотелось поползти на коленях, чтобы он произнёс её имя, а потом хоть и смерть...
-Всегда одно и тоже, - признал своё полное поражение виконт, - женщина видит её и столбенеет, видит его - и у бедняжки подкашиваются ноги.
- Вы забываетесь... - попыталась что-то сказать новенькая.
- Ах, оставьте, - отмахнулся тот. - Завтра до завтрака - "революционный трибунал", а к обеду обещали подвезти гильотину. Так что... - он качнул головой, потом улыбнулся, приглашая вспомнить об этикете, и склонился в придворном поклоне... Ему очень не хватало шляпы... - разрешите представиться: виконт де Рюбампре.
Девушка тоже склонилась в реверансе, протянула для поцелуя руку, виконт принял её, улыбнулся:
- Да какие сейчас титулы! - Анри.
- Если без титулов, то Мария... - девушка не отнимала руку, - просто Мария.
Бесстыдно затянувшийся поцелуй Анри, как ни странно, помогал ей прийти в себя, освободиться от дурмана, собраться с силами... Ещё чуть-чуть и ноги, пожалуй, перестанут быть подобием студня.
- Вот-вот, каждый раз одно и тоже, - послышалось насмешливое, ледяное контральто со стороны неоштукатуренной, сложенной из массивных каменюг стены подвала провинциального замка,- девушка теряет сознание при виде Романа, а когда приходит в себя, обнаруживает, что она в объятиях Анри.
Анри с заметной неохотой оторвался от девичей ладошки.
- Это Каролина, - он повёл Марию к сену, - устраивайтесь. И, Кара! я каждый раз думаю, уж не ревнуете ли вы?! - и снова обратился к Марии. - А того изверга зовут Роман... если мы уж совсем без титулов...
"Каролина и Роман... Значит, я всё-таки нашла их. Всё сходится. И её нечеловеческая красота и его нечеловеческое обаяние. Но сколько лет прошло, а они даже не сменили имена! Я запишу в сафьяновую тетрадь: всё проходит и ничего не меняется".
- ... и, знаете, до него можно дотронуться. Он не отдёрнется... даже если вы заберетесь ладошкой... ладошкой... - Анри, пользуясь тем, что Мари опять забылась, опять начал целовать её ладони... - залезете ладошкой ему под рубашку... он даже не шевельнётся, он по-прежнему будет жрать свою солому...
Губы Анри были мягкими, влажными, тёплыми... они целовали, ласкались об её пальцы, они пили с руки, они лакомились, они... они приглашали к лакомству... они пробирались выше, выше... они пригнали откуда-то стадо мурашек... и бормотали, бормотали бессмысленные жуткие слова:
-... он и в качестве последнего желания потребует пук свежего сена... и когда голова, разбрызгивая кровищу, скатится в корзину, зубы его по-прежнему будут глодать какой-нибудь бедный одуванчик.
...мурашки поползли к локтю... к плечу...
-Виконт! - не выдержала Кара, - умеешь же ты сказать девушке приятное!
Девушка передёрнула плечами и отняла руку. Лицо виконта явило обиженное разочарование.
- А высушенный стебель одуванчика - он мягкий, - вникуда произнёс лежащий, соломинка по-прежнему торчала у него изо рта. - Да и как только голову отрубят, мёртвые зубы сразу разожмутся. Анри, ты даже без рифм опять неточен в деталях.
"И голос... Та самая "хрипотца Мефистофеля" - нет, но это, в конце концов, просто нечестно!"
- Не скажи, - гнул своё Анри, - ты разве не слышал о знаменитом "последнем опыте Лавуазье"?
- "Последний опыт"? С Антуаном Лавуазье что-то случилось? - Мария попыталась вернуться к реальности, к логике, к мышлению.
- Что может стать случаем в наше время? - хмыкнул Роман. - Гильотина. За него пытались вступиться, но "республике не нужны учёные".
Он, наконец, посмотрел на неё:
- И я никак не разберу ваш акцент - вы откуда?
"О, дьявол, да какая там логика?!..."
- Напоследок, знаменитый исследователь договорился с другом,- выручил Машеньку виконт, избавив её от необходимости отвечать, от необходимости говорить. - Они решили установить факт: сколько живёт отрубленная голова.
- И как же учёный сумел подать весть с того света? - против воли заинтересовалась Кара.
- Он моргал. Коллега его стоял рядом и утверждал потом, что после удара лезвия голова Паскаля успела моргнуть 14 раз.
"...какая там логика, если в мурашках - уже всё тело".
- Виконт!! - рука Каролины непроизвольно потянулась к голове.- Слушай, помнится, ты каждый раз потом с девушкой как-то стремительно исчезал. А где ты хочешь уединиться с нею здесь?
Мария опомнилась и оттолкнула виконта - оказывается, негодяй уже целовал ей шею.
- Стоп-стоп-стоп! - девушка всплеснула руками и отчаянно затрясла головой. - Так, ты! - она ткнула пальцем на Анри, - не приближаешься ко мне ни на шаг, а вы, - яростный взгляд на сидящих, - немедленно прекращаете! Немедленно!
- Мари, в чём дело? - шагнул, было, к ней виконт, но его встретила полновесная пощёчина. Он отшатнулся.
- Ещё?! - спросила его Мари с таким напором, что тот отступил.
- Вы! - опять потребовала она. Но они только недоумённо переглянулись. - Ах, так... Ну что ж... Тогда я... своими средствами. -
Она выхватила из прически булавку, обнажила остриё и всадила его себе в бедро.
- Мари... - растеряно пробормотал Анри. Он явно хотел опять шагнуть к ней, но пощёчина ещё горела у него на лице, и он не решился.
А Мари... Из её глаз стремительно уходила поволока.
- Кто вы, девушка? - Кара по-прежнему изображала недоумение.
Девушка, подтверждая уход боли - из ноги, тумана - из головы, глубоко вздохнула.
- Плохой вопрос. У него, - она кивнула на выпрямившегося, на выплюнувшего травинку Романа, - он звучал интереснее.
- И откуда ты? - переспросил Роман.
- Из России, - девушка поморщилась и потёрла уколотое место. - А здесь - проездом из Праги. Вы ещё помните Прагу, господа? Впрочем, говорят, что за последние 200 лет она изменилась мало.
Двое переглянулись.
- Вы знакомы? - напомнил о себе Анри.
- Они со мною? Со мною нет. Они были знакомы с моей... - девушка раскрыла ладонь и начала загибать пальчики... - с моей пра-, пра-, пра-,... ох, сбилась! В общем, с той бабкой моей прабабки, которая жила при Иване Грозном. Виконт, вы, наверное, не знаток русской истории? - так это времена Карла IX, Маргариты Наварской и Варфоломеевой ночи.
- Что за бред?! А если метафора...
- Бред? Метафора? Господин поэт, взгляните на них... А вы, господа, скажите, это правда, что моя прабабка была такой сумасшедшей, как описано в её дневниках?! И, Анри, сядь... Тебя ожидают не метафоры - метаморфозы...
- Что ты здесь делаешь? - хрипотца не покинула голос Романа, но Мария теперь лишь чуть тряхнула головкой.
- Я вас спасаю. Но... - она акцентировано взглянула на зарешётчатое окошко, темневшее высоко в стене подвала, - но вы, кажется, сами нашли пути отхода. Что на той стороне?
- Мы запутались и не сумели пробиться, - поэт отбросил сложные проблемы и привычно обратился к доступному, сиюминутному, к девушке, - А там у нашего любезного хозяина - отнорок из замка...
- Ты запутался. Ты. И не один раз, - уточнила Кара. - И поэтому мы не успели догнать графа. Зато догнали нас самих. Здесь. Здесь и заперли. А "отнорок" тот - тоже из древних веков... Жанны д'Арк, быть может... восстановлен он недавно, не при девице будет сказано - чтоб водить тайком девок. Да вот времена пошли не амурные...
- "Тоже из древних..." - повторил Анри, - Да дьявол меня побери, что здесь происходит? Мария, кто вы?!
- А вот не надо про дьявола в этой компании, не надо... - Мари повернулась к Каролине. Девица хотела продолжить, но Роман оборвал её:
- Уймись, ведьма.
Анри с изумлением понял: это слово не было бранью, оно было титулом.
- А вы, кто же тогда вы? У вас секта?
Но старые знакомцы не обратили внимания на его вопрос, Машенька - тем более, она улыбнулась равному - Роману:
- Как любила говаривать, нахватавшись от схоластов-алхимиков, моя прабабка: "зааргументируй!"
Роман опять переглянулся с Каролиной - они вспомнили.
- Ты же будешь настаивать, чтобы он, - мимолётный, равнодушный кивок на Анри, - остался жив. Ты же рыжая, а не белая, да?..
-Э-э-э... - попытался возмутиться Анри, а Мари, молча соглашаясь, чуть качнула славянски-светлыми волосами.
- Поможешь?
- За тем и пришла. Какова протяженность экстремума?
- "Экстремум"... Семейное это у вас что ли... часа четыре, при удаче, пять. Хватит. Тем более - когда рядом ты.
- Она искала нас, - поняла Кара. - Ей от нас что-то нужно. Эй, а ты знаешь о плате?
- Да, - не стала спорить Машенька. - Знаю. Когда вы наметили уйти?
- В полночь, когда же ещё. Луне сюда не пробиться, воспользуемся эффектом последнего мгновения суток.
- Секунда перелома...
- И осталось всего-то около трёх часов... Мы уже хотели начинать... А тут ты... Со своей иголкой... Только настроение сбила.
- Прямо сейчас?... Я... - девушка заколебалась. - Уже?!
- Если можно, то чего ждать? - улыбка Кары не предвещала ничего хорошего. Никому.
Слышно было, как треснул фитилёк дешёвой свечки.
Машенька решилась. Она с иронией взглянула на Анри.
- Что ж, теперь твой час настал, молись.
- Э-э-э...
- Ты же всегда мечтал умереть в моих объятиях... - теперь хрипотца послышалась и в голосе Кары. - Мечты сбываются.
- Э-э-э...
- Анри, - вмешалась молоденькая ведьмочка, - скажи что-нибудь красивое-красивое - для Кары, а я... я подслушаю, - она сделала шаг к Роману.
- Анри, ну же... - не ответив ему, поторопила она застывшего поэта, - Андре Шенье - ты знал его? - он перед смертью смог. А тебе даже умереть не грозит... Я прослежу.
Анри, всё никак не мог поверить происходящему. А Роман одним движением сдёрнул с себя рубашку.
- Ох, - охнула девушка.
"Но почему? Зачем? Всё к дьяволу! - отмахнулся от пустых размышлений поэт и повернулся к задумчиво теребившей кончик шнуровки корсета Каролине... - Да, от меня ждут каких-то слов... Получайте:"
А потом только еле слышно потрескивал фитилёк свечи.
А минут за пять до полуночи...
- Ну... Рыжая... - сквозь легкую дрёму, мимолётный сон, сквозь секундное забытьё услышал Анри изнеженный, капризный, заспанный голосок русской девчонки. Мужчина не обратил бы на него внимания, он бы ещё подремал, но Каролина больно укусила его за плечо:
- Смотри, смертный... - прошептала она.
Он открыл глаза. Кара прижалась к его спине, словно закрываясь словно прячась, а перед ним...
Свеча почти догорела, но этой женщине чужого света не требовалось. Она склонилась над Машенькой и волосы... её волосы были рыжими, как лисьи хвосты закатов... Мелкими кудряшками своих волос она дразнилась о лицо Машеньки.
Девчонка, наконец, открыла глаза.
- Здравствуй, Рыжая, - почти зевнула она.
- Вставай, сластёна, - нежные нотки плескалась в женском голосе, как дельфины возле прогулочной яхты, - Вставай... я обхитрила сестру, но ненадолго... догонит.
- А дай цветочек? - Мари потянулась к венку из полевых цветов, украшавших незнакомку.
Рыжая, уворачиваясь, завертела головой. Кудряшки взлетели, закружились, заклубились, но настырные руки девчонки лезли к венку. Женщина вскочила, Мари - следом. Рыжая бросилась всторону, Мари - тоже. И две фигурки заметались по комнате, рассыпая россыпи смеха, разбрызгивая брызги свечений, дразня космами распущенных волос, дразня наготой.
В какой-то момент Рыжая перепрыгнула через прижавшихся, замерших Кару и Анри, за нею прыгнула и Мари, но Рыжая резко затормозила, отклонилась, девчонка пролетела мимо, а преследуемая, как-то замедленно обернулась, окинула взглядом изумлённого поэта... выдернула из венка ромашку и бросила ему.
И ушла в стену.
Свет ушел с нею. Осталась мятая солома, неровные камни, решетка на высоком окне, запертая дверь. Тюрьма. Да колыхался растревоженный слабый огонёк свечи.
- Жадина! - крикнула Мария в камень.
И... камень осветился, из него вышла женская рука, на ладони лежал невесомый стебелёк анютиных глазок... Дуновение... Рука исчезла, а цветочек былинкой полетел на пол.
- То-то же... - прошептала девчонка, перехватывая его в воздухе.
- Кто это?.. - обрёл, наконец, голос Арни.
- Её богиня, - вроде бы ответил поднявшийся Роман и со страхом... Анри изумился: со страхом?! - и со страхом позвал. - Мария...
Та не отказала себе в удовольствии подержать паузу... но её хватило только на несколько секунд. Девчонка расхохоталась, бросилась к нему, обняла, ткнулась ему в губы:
- Рыжая же! С нею не вычерпать ни любовь, ни нежность! А тебе как - хватило?
Роман только сжал её в объятиях.
- Ох, - сладко пискнула девчонка, - сломаешь! И Белая сейчас будет здесь... вот-вот.
- А это ещё кто? - Анри натянул штаны и тянулся к рубашке.
- Ну, кто может быть в сёстрах у Любви... - ответил, поспешно одеваясь, Роман.
- Вера? Надежда?
- Ага, и мать их святая София, - пробормотала Кара. - Оставь рубашку. Испачкаем. У нас меньше минуты. Полночь. Иди ко мне.
- Что - опять? Но сама ж сказала - некогда, что вы как-то уйти хотели...
- И уйдём. С твоей помощью. Иди сюда.
Кара встала. Волосы её тоже были распущены, и они были такими чёрными, что в них словно проблёскивали синие искры.
- Ты не бойся, - очень серьёзно сказала Маша. - Ты останешься жив. Я бы и так не допустила бы, но теперь у тебя цветок Рыжей. Пока не истратишь - не умрёшь. Да и больно не будет.
- Хватит слов!
Кара сделала шаг вперед, и схватила Анри за плечи.
- Э-э...- и он вдруг понял, что у него не хватило бы силы вырваться, он понял, что у него не хватило бы силы воли даже попытаться...
"Какая у неё белая кожа... - подумал он...- но глаза... у неё они ведь не были красными..."
Он не знал, что будь рядом зеркала, отражение Каролины уже покинуло бы их.
А она впилась в шею. Кара сегодня уже целовала так - резко, больно, почти кусаясь - он не заметил разницы, а то, что по губам её брызнула кровь, он не видел. На несколько минут все ощущения покинули его. Это потом он вспомнит голос Машеньки:
- Перевязать?
- Нет, я вылизала ранку, кровь сейчас свернётся.
- Я слышала наоборот...
- Не со мной после насыщения - ещё один дар твоей прабабки. Даже следа почти не останется - ну, как от обычного поцелуя. Но уж лучше бы они дохли. Трусы. Стакана крови им жалко.
- Дар?
- Долг, долг... Всё, уходим. У меня цветка Рыжей нет, а с Белой мы уже сталкивались - на 200 лет воспоминаний хватило. Роман...
- Оделась бы...
- Сейчас сверну платье. Маша, тебе советую сделать то же самое. В этих нарядах не побегаешь. Выберемся - прикроемся. А пока...- она мрачно улыбнулась, - если попадутся бабы - пусть сдохнут от зависти, а буде мужики - от слепоты.
- Как с Анри?
- Он сейчас придёт в себя. Останется лишь слабость. Ничего, жить захочет - соберётся. Роман!..
Сознание - осознание себя - быстро возвращалось к виконту. И... и возвращался ужас. Но подошла Машенька, взяла за руку...
- Смотри... Всё ради вот этого...
Он взглянул.
Роман подошел к стене, у потолка которой зияло закрытое решёткой окно, подставил руки, Каролина вступила на них, и он легко подбросил её.
Она вцепилась в прутья.
- Роман - инкуб. Он живёт любовью. 200 лет назад моя прабабка сделала так, чтобы женщины не погибали после ночи с ним, но в расплату... Он долго ещё продолжает любить их, а у них любви не остаётся совсем, ни на кого, и так лет на несколько... А Роман им становится особенно отвратителен. Но пока сам в экстремуме - он сильней любой женщины, которая рядом. А рядом - Кара.
Каролина изогнулась, закинула наверх ноги, просунула их между прутьев, села и... выломала один стальной прут, второй, перекинула ноги поудобнее, взялась за третий...
- А про неё ты и сам понял: она - вампиресса. В экстремуме - очень сильная, очень...
Кара закончила с решёткой: в окне темнел только один прут, крайний - остальные Роман аккуратно сложил у стены. И она спрыгнула вниз в его объятия. Он осторожно поставил ее на пол.
Мария подала руку Анри:
- Вставай, идём...
Анри встал. Ноги держали. Пошёл - получилось.
- Я тебя закину - подтянуться сможешь? - деловито спросила его Каролина.
- Завтра, наверное, смогу, - стараясь не клацать зубами, попытался пошутить он.
- А зацепиться и удержаться? Просто повисеть?
Анри закрыл глаза, чтобы не видеть её красных зрачков, вчувствовался в себя, повел плечами...
- Попробую.
Она нагнулась, подставила руки, а он попытался и не смог заставить себя сделать шаг.
- Да хватит трястись! - зарычала вампирка.
Но он только вытер со лба пот.
Тогда с другой стороны пристроилась Машенька.
- Поставь ногу сюда, - протянула она свои ладошки. Он выполнил требуемое.
- Напряги её... - она осторожно повела, понесла его ногу к другим ладоням. А вот те осторожными не были.
Анри вдруг понял, что летит, увидел рядом прут, вцепился в него, удержался, повис... А когда почувствовал, что нечеловечески-сильные руки обняли его за талию - то, кажется, сумел подтянуться сам.
- С той стороны - бочка. Можно достать ногами. Спускайся. Только постарайся уж не переломать их в темноте!
Каролина спрыгнула с плеч Романа, повернулась к Машеньке.
- С тобой будет легче, да?
И тут в дверях заскрежетал вставляемый ключ.
- Привет от сестрички... - пробормотала Кара. - Анри, освобождай же окно!
- А вы?.. - начал, было, он.
- Быстро!..- дальше нелюдь что-то выкрикнула по-русски, Анри не понял ни слова, но с окна его просто снесло. А через пару секунд рядом, в темноте, на огромной бочке оказалась и Мари.
- Вниз, - тихо приказала она. - Осторожно, здесь довольно высоко, чуть больше твоего роста.
- Ты видишь?!
- Да, скорей! Где там ваш отнорок?
- Я... Мы не знаем. Граф сказал, что долго объяснять, а времени не было: штурма замка не ждали, предательства слуг не ждали! - он побежал за детьми. Что теперь будет с...
- Пробьются! Оба в экстремуме. "Граждан" - не больше же дюжины?
- А ружья?
- Ну, серебряными пулями они вряд ли обеспокоились. Всё, значит, не мешай - работаю. Так, сначала...
Оказывается, с соседней бочки свисала тряпка - она замерцала, голубоватым, гнилушным свечением.
- Теперь видишь? Вниз!
Беглецы успели слезть с бочки, когда за стеной загремели выстрелы, и раздался женский визг... женский?... Анри облизнул сразу запёкшиеся губы. У него сразу, как от жесточайшей ангины, разболелось горло, и опять ослабли ноги. Он бессильно опустился на пол, заткнул руками уши.
Он не представлял, сколько прошло времени, когда и в этой двери заскрежетал ключ.
Это был Роман. Он внёс Кару. Виконт в своё время нагляделся на дуэльные раны от шпаг - у Кары была штыковая. И ещё две - пулевых.
- Ох, - ужаснулась Машенька - она?...
- Выживет. Кара успела грызануть свежей крови. Она всё-таки добралась до этого - "гражданина Пети"! И с ним-то не сдерживалась. Теперь выкарабкается. Слышала, как они заверещали? Как ветром сдуло, как поганой метлой вымело... Погань... Пока пару сотен не соберут -не сунутся. Ты нашла выход?
- Смотри, - ведьмочка повела рукой.
Анри взглянул тоже. Одна из винных бочек слабо светилась, и полоса свечения тянулась к небольшому бочонку с вычурным краником.
- Рычаг?
- У меня не хватило сил.
- Сейчас...
- Погоди... Анри...
Роман оценивающе оглядел Анри:
- Да-а-а... я с двоими не пролезу.
- Я... - начал Анри, - я не знаю, что со мной...
- Мы знаем, - оборвала его Мари, - Синдром де Реца. Твоя кровь - в ней. И пока не переработается... В присутствии Кары... особенно когда она в экстремуме... тем более, когда у неё снесло контроль... Но... - Мари подошла к нему, опустилась рядом. - Слушай, средство есть. Ты же любил её! Просто не сопротивляйся, доверься! Понимаешь, просто доверься ей! Доверься себе! Видишь, какая она беспомощная, Каре надо бы в кровать, в покой, а её придётся тащить, трясти, мучить... А помнишь, какая она была красавица... Ну? Попробуй! - и тут она вспомнила.- Ох, ромашка Рыжей! Где она?! Вот, просто смотри на неё - и на неё тоже! Всё! Дальше - сам.
Машенька встала, подошла к Роману, он примеривался к кранику:
- А удобно...
- Давай!
Рычаг сработал.
Через две недели у Каролины рассосался последний шрам. Через месяц они проводили Анри в Америку. А сами отправились в Россию: Машеньке, видите ли, приглянулся наследник престола, не больше не меньше! Ей хотелось любви. Кара могла это устроить, но...
- Ты понимаешь, что за наши дары тебе придётся расплачиваться, страшно расплачиваться?!
- Ерунда, - отмахнулась ведьмочка. - Рыжая меня в обиду не даст.
Рыжая и не обидела. Но за нею следом, как всегда, пришла сестра - Машенька родила дочку, а вот наследник стал отцеубийцей.