Часто бывая в резервации кроу, я познакомился с вождем по имени Травоядная Утка. Вернее это раньше он был вождем, а после того, как деревней правят агенты, зовется просто великим воином.
Почёта ему это не убавляет, у него достаточно свободного времени, чтобы сидеть на улице около типи с трубкой в зубах, в окружении хлопочущих по хозяйству снох. А вечером, когда возвращаются с охоты сыновья, принося мясо и украшения в виде зубов и когтей гризли или орлиных перьев, ценные шкурки бобров, заходит внутрь, слушать их охотничьи рассказы. Поначалу он всегда угрюм и невесел, а если спросить его о чем-то, суть его слов сведется к тому, что несмотря на старость, не умрёт до тех пор, пока сыновья не принесут ему хотя бы один скальп бледнолицего. Агенты и захожие трапперы уже привыкли к его словам и придают им примерно столько же значения, сколько он сам охотничьим историям своих детей: слушают и тихонько посмеиваются. Впрочем, к приходящим в резервацию белым он довольно дружелюбен - считает, что человек, вступивший на его землю всегда его друг.
Когда рассказы сыновей вождя истекают, а он разогревается от тепла и огненной воды, иногда можно услышать историю его имени. Если попросить. Других историй, несмотря на то, что в его жизни было немало славных подвигов, он не помнит, а эту любит настолько, что даже его трубка может затухнуть во время рассказа, а он не обратит я внимания.
В юности Травоядной Утке случилось побывать в переделке. Перед ним была река, ему надо было на противоположный берег, на котором дежурили бледнолицые. Они не знали что он на том берегу, а вот он сумел их выследить, углядев, несмотря на дующий в противоположную ему сторону ветер, столб дыма. Беспечные дозорные развели большой костёр, не боясь того, что их заметят с другой стороны. Тогда умный Травоядная Утка, которого ещё так не звали, подстрелил утку. Обычную, болотную. Выпотрошил ее и нашпиговал луговой травой, для того, чтобы она держалась на воде. Запустил утку чуть ниже по течению к бледнолицым. Попутный ветер очень ему помог, скоро он уже слышал сухие выстрелы ружей бледнолицых. Он знал, что у тех мало боеприпасов, и это всего лишь маленький авангардный отряд, человек из трёх, не больше. Потому что в большом отряде присутствовала бы организация, старший не разрешил бы разводить костёр так близко к берегу. Знал, и что они не дураки поохотиться, особенно, когда нечего делать. Поэтому не удивился канонаде.
Приготовил вторую утку, запустил, когда умолкли выстрелы по первой. Связал вместе четыре молодых деревца, они стали его плотом. Места для того, чтобы уворачиваться от выстрелов, было мало, но он был уверен, что у бледнолицых уже почти нет патронов. И то, что во вторую утку стреляли меньше, это подтверждало.
Потом он долго смеялся, потому что угадал даже число: два заряда на троих. И оба выстрела прошли мимо него. А сам он ни одного не сделал, даже из лука. Орудуя одним ножом, снял с бледнолицых их волосы.