Аннотация: Рассказ стилизованный под старую деревенскую байку о ведьмах, наводимой порче и т.д.
С некоторых пор, в деревне Сосновка, что расположена в семи верстах от города, посередь леса, стали происходить странные вещи. Невесть почему, начали пропадать у народа куры, гуси и прочая мелкая домашняя живность. Похоже, как лиса уволокла, только лис то в этих местах не водилось уж лет десять. Забеспокоились. Столько лет жили, лиха не знали, и вот на тебе, случилась напасть.
А незадолго до этого, приехала в их село девка какая-то, молодая, красивая. И поселилась она в доме умершего недавно старика Прохора, упокой Господи его душу! Дом-то его самым крайним к лесу будет. Сначала-то думали, что дочка это его, из города приехала, жить теперь здесь будет, хозяйство поднимать. Обрадовались. Да потом смекнули, что не ладно здесь дело. Больно уж странно себя ведет, не здоровается ни с кем, не разговаривает. Вроде как сторонится односельчан. А в Сосновке-то к такому не привыкли, вся жизнь на виду проходит, не скроешь ничего. Тут тебе и рождения, и свадьбы, и крестины, само собой и размолвки бывают, ссоры, драки, а куда уж без них.
А тогда, стало быть, как только девка приехала, Степан Седой ходил к ней спрашивал, не нужно ли чего помочь, не легко ведь одной женщине на хозяйстве. Да не ответила она ему ничего, только посмотрела так внимательно, что Степана аж дрожь проняла от взгляда того, повернулась и ушла, не вымолвив ни слова. С тех пор никто к ее дому не подходил и не пытался с ней разговаривать. Сторонились, но в покое оставили. Подумали, может блаженная она, как Марфуша. Жила у них в Сосновке лет десять назад баба одна, ее Бог умом обидел, так она, стало быть, тоже не гуторила, хотя пела хорошо. Вроде, бывало, спросишь у нее чего, а Марфуша в ответ песенку споет или отдельно куплет какой. Намекает будто на что. Как хочешь, так и понимай. А так, добрая она была, потому и не трогал ее никто.
Так и девка эта, живет, не мешает никому, никого не трогает, ну и пусть живет себе. В деревнях-то как сказывают: "Пущай живет, коли мирный человек".
И пошло прежнее житье. Так миновал месяц.
Санек давно исподтишка посматривал на девку приезжую, хотя и был уж год как помолвлен с Настеной, дочерью Степана Седого, местного конюха. Дело считалось решенным, и все уже подумывали о свадьбе. Да только случилась такая история.
Санек был пастухом, пас местное стадо коров. Каждый божий день, поднявшись ни свет, ни заря, он гнал коров через лес, на берег реки. Трава-то там, как известно, самая сочная. А пока коровы не спеша щипали траву-мураву, сидел он на бережку, ловил рыбу, али купался, ежели погода позволяла. А то еще мастер он был свиристелки и дудочки всякие из дерева делать. Ребятам на радость и потеху.
Да только в то утро не заспорилась у него работа, и стал он просто сидеть на бережку, на речку быструю глядеть, да думку думать. И так разморило его на солнцепеке, что задремал он. А как проснулся, видит - выходит кто-то из лесу, присмотрелся, глядь, а это девка та самая, и идет, будто прямо к нему. Испужался он, сам не поймет чего, схоронился в зарослях кустарника, а сам потихоньку наблюдал. Девка не спеша подошла к реке, остановилась на бережку, скинула с себя всю одежду, посмотрела в его сторону, лукаво так, и улыбнулась. Санек от неожиданности отпрянул. "Неужто заметила! - подумал он. - А фигурка-то у нее ладная, не хуже чем у Настеньки моей."
Девка тем временем нырнула в воду, да и поплыла на тот берег. Когда Санька снова отважился посмотреть, она уже пропала из виду. "Надо же, как споро это у нее получается" - дивился он ее умению плавать. Так сидел Санек, задумавшись, да изредка на реку поглядывал. Вдруг сзади на плечо ему легла рука чья-то. Да так неожиданно, что Санек аж вздрогнул, резко обернулся. И гладь, стоит эта девка перед ним, уже в нижней рубахе, да так ласково смотрит.
-Что же та Сашенька, испужался-то меня так? Али некрасива я? -сказала она улыбаясь. - Да отвечай же, чего робеешь!?
А голос-то у нее мягкий, все одно, что бархат. Санек аж дар речи потерял, слова вроде как в горле застряли. Сам-то он знал, что девкам нравится, полдеревни по нему "сохнет". А что? Парень молодой, красивый, улыбчивый. Ну как мимо такого пройти? Да только чтоб так, без стыда на шею ему вешались, такого Санек припомнить не мог.
Только сидит да и смотрит на нее во все глаза, не то от испуга, не то от удивления.
-Да нет, не страшна ты вовсе, - ответил Санек торопливо, как только в себя-то пришел, и принялся быстро собирать свои нехитрые пожитки. - А только некогда мне здесь с тобой разговаривать.
-Что же так Сашенька, женка что ли заругает? А? - она отошла, встала поодаль и посмотрела на него презрительно.
-А тебе то что, что за дело? Нет у меня жены. Ты шла своей дорогой, вот и иди дальше, - сердито сказал Санек, сам не понимая, что это на него нашло, и, взяв кнут, с силой ударил им по земле, со свистом рассекая воздух. Коровы, медленно жуя, подняли головы. Санек погнал их прочь, на другое место, от греха подальше. Девка осталась стоять на бережку, а покуда Санек стал скрываться из виду, молвила:
-Ну да ладно. Свидимся еще.
Повернулась, одной рукой ловко подхватила свою одежу, да и пошла прочь, в лес.
Местные мальчишки давно поговаривали, что ходит она часто куда-то в лес, да видать далеко, потому как подолгу она там пропадает. Но куда, толком никто не знал.
На следующий день, Илюшка с Ленькой, пацанята лет десяти, проследили, куда она ходит. Получилось это случайно. Дело было утром. Ребята решили пойти до реки, рыбу половить, да может грибов найти, али ягод. Шли по деревне, перекинув удочки через плечо. Илюшка, самый заводной из ребят во всей Сосновке, сказывал Леньке, как в прошлом годе, чуть не утоп в пруду, плавая на самодельном плоту.
-...так вот, спустил я его на воду, доплыл до середки, где самая глубина, глядь, а между бревен вода проступает. И тогда я...
Тут Ленька стал толкать его локтем в бок.
-Эй, ты что это!? - Илюшка обиделся.
-Да ты только глянь, - и Ленька стал пуще прежнего Илюху локтем под ребра пинать.
-Куда!?
-Да тише ты, чего орешь, услышат еще. Вон, между изб, задами идет, - Ленька не сводил удивленно-восторженного взора с идущей по полю, позади домов фигуры. - Баба, в одном исподнем!
-Да где!? - Илюшке было досадно пропускать такое зрелище.
-Вон, вон, смотри! А пошли за ней, заодно поглядим, куда она ходит?
-А ежели приметит?
-Если орать не будешь, не приметит. Мы тихохонько.
Тем временем она вошла в лес. Илюшка с Леней пошли за ней. Шли долго, да все знакомыми тропами. А как только миновали ельник, дальше которого никто из деревни, даже бывалые грибники и охотники, не заходили, свернула она куда-то вправо. Потом обернулась, посмотрела на них, улыбнулась, будто сказала, что, мол, видела я вас, поманила пальцем за собой и исчезла, все одно, что растаяла. Здесь уж ребята перепугались не на шутку, переглянулись, и, что есть духу, припустили в деревню.
Сын Матрены, самой сварливой бабы в Сосновке и большой сплетницы, Лешка, как раз в это время собрался в лес идти, дров напилить, да жерди для забора нового принести. Только он в лес зашел, как слышит, бежит кто-то. Глядь, а это ребята, испуганные до крайней степени. А как с Лешкой то они поравнялись, так и стали ему наперебой кричать.
-Лешка, мы эту нечисть видели, она...
-Она к проклятому месту пошла...
-Что за ельником...
-Да, как свернула за ельником...
-Не перебивай меня Илюха!
-И ничего я не перебиваю. Она как на нас посмотрела, Ленька аж обмер весь...
-Чего ты врешь все. Не испужался я, это ты сразу деру дал.
-А ты чего тогда побежал?
-Я...я за тобой.
-За тобой, за тобой, - передразнил его Илья.
Мальчишки уже почти начали драку. Лешка успел их разнять.
-Тихо пацаны, тихо. Так, что вы говорите произошло?
-Исчезла она, вот что! - Сказал Ленька, округлив глаза и не скрывая радости, что первым смог сообщить новость.
Лешка недоверчиво глянул на ребят. Все это очень походило на выдумку.
-Да ну тебя Санька, брешешь. Небось, померещилось, со страху-то, - Лешка повернулся и собрался дальше идти.
-Не брешу. Вот тебе крест! - послышался у него за спиной голос Леньки. Лешка обернулся. Мальчик осенил себя крестным знамением. Некоторое время Лешка стоял в раздумье, удивленно глядя на ребят. Потом нерешительно сделал несколько шагов вперед, по направлению к Сосновке.
-Ладно, пошли в деревню, надобно рассказать, - хмуро вымолвил он и знаком позвал ребят за собой.
Повел Лешка их прямиком к Степану Седому, подумав, что дело сие по его части. Вся деревня была наслышана о том, что приключилось со Степаном во времена, когда он был немногим старше теперешних Илюшки с Ленькой.
А произошло вот что. Повидал тогда Степка черта. Было это, аккурат в том самом месте, за ельником, куда девка ходила. Уже давно это место считалось нечистым. Сказ ходил, что в стародавние времена, когда и прадедов нынешних сторожил, еще и на свете белом не было, жила на этом месте ведьма. И леса там густые непроходимые неспроста, все ее рук дело. Чтоб скрыться от глаз людских и в одиночку, стало быть, вершить делишки свои темные и нечистые.
А случилось это со Степаном еще в прошлом веке, году в 19хх.Как повстречался-то он в лесу с чертом, так чуть Богу душу не отдал, еле до дому доковылял. Там три дня лежал без памяти, и кроме воды ничего в рот не брал. И прозвище у него появилось тогда же - Седой. Потому как из лесу он вышел уже седой весь, как лунь.
Так вот, выслушал их Степан внимательно и молвил:
-Обождите пока подозревать человека во всех тяжких. Авось не местная она, обычаев наших и сказов не слыхивала. Надобно рассказать, А что в исподнем бегала, бесстыдница, так вроде полоумная она, али блаженная, - Степан вздохнул, - Кто ее разберет...
Седой не очень-то поверил россказням ребят, особенно про то, что в воздухе она растаяла. Посоветовал он им выдумывать поменьше. Ребята притихли после речи такой, со Степаном не согласились, но спорить со старшим не стали, не так воспитаны. А Лешка встал на сторону Степана, потому как сказал:
-Вроде, верно все говоришь, Седой, да только все равно странно это. Чудно! - он озадаченно почесал затылок.
Тут из горницы вышла дочка Степана, Настенька, красивая молодуха на выданье. Посмотрела смущенно на гостей, поздоровалась тихохонько и молвила:
-Я, папка, за ягодой схожу, авось еще не всю обобрали. Пирожков можно будет испечь
-Конечно, иди, ежели охота есть. Далеко-то не забредай, - Степан строго глянул на дочь.
-Да знаю, батя, знаю, - она ловко так подхватила корзинку и побежала прочь.
Ребята стоявшие все еще в уголке зашептали о чем-то меж собой. Лешка опять тяжело вздохнул.
-Ладно, Седой, свидимся еще, - он быстро вышел на крыльцо, мальчишки за ним юркнули, как тени.
Домой в ту ночь Настасья не явилась. Степан уже под вечер ходил в лес, бродил по тропам, которые любила Настенька, кликал, да, только ответа не получил. Без толку все. А под утро нашел ее дед Антип, на опушке леса, когда пошел за грибами. Она лежала в обмороке, прямо на траве, очень бледная, ни кровинки на лице. Дед отнес ее домой, где она в скором времени пришла в себя. Но сколько ни спрашивали, каким образом она очутилась в лесу, да что с ней приключилось, добиться так ничего и не смогли. Ни слова от нее не услышали. Занедужила Настасьюшка. Не ела ничего, не пила, только лежала так тихохонько, молчала все, да в окно смотрела и вздыхала. Побежали Степана звать, он то в конюшне был. Как Настя пропала, он сам не свой ходил. Да, только, горе случилось, а работать все одно надо, лошадям-то не объяснишь, что не до этого сейчас.
Теперь Степан бегал, суетился вокруг Настены. Одна она у него осталась, на всем белом свете. То говорить с ней начнет, то за руку ее возьмет, сядет рядом и плачет. Да только лучше ей никак не становилось. Думали, может порчу кто навел. Послали за бабкой Аграфеной, знахаркой, чтобы она отвела эту гадость от Настасьюшки-то. Пришла она, молитвы почитала, обряд произвела, но толку это не возымело. Аграфена сказала, что видать здесь что-то посильнее обычной порчи, и не может она больше ничего сделать, не в ее это власти. Не догадалась она тогда дом проверить, все уголки оглядеть. Обнаружила бы тогда Аграфена под крыльцом много предметов странных: косточки куриные, волос человечий, лоскутки. Словом приметы ворожбы недоброй.
К вечеру Настасьюшке стало совсем худо, впала она в беспамятство, и уже не узнавала никого. А к ночи померла. Санек и попрощаться-то с ней не успел. Когда он вечером домой-то пришел, говорить она уже не могла.
Через пару недель, жителей ожидала новая напасть. Машка, дочь бабы Мани, чей дом стоит почти на самом краю деревни, полезла в очередной раз в курятник и под каким то старым корытом, которое положили сюда за ненадобностью, обнаружила ровно пять куриных головок - по числу пропавших курочек. Вся солома, разостланная вокруг, была в крови, как если бы их прямо здесь и потрошили. Некоторое время Машка неподвижно сидела, уставившись на находку, вроде как парализовало ее от страха. В следующий момент на ее истошный крик сбежалась добрая половина деревни, от мала до велика. Да только добиться от нее путного ответа не смогли. Нашли-то ее уже во дворе, Машка сидела на земле, плакала, причитала и беспрерывно крестилась, поглядывая при этом всякий раз на курятник. Кто-то смекнул, в чем дело, и пошел посмотреть, что же могло так испугать девку, что она и слова молвить не может. Страшная находка поразила всех. Тут же несколько человек оглядели курятник и весь двор. Вдруг, какой еще след остался? Но больше ничего не обнаружили. Тотчас послышались гневные бабьи голоса.
-Ужо видать эта сволочь и сюда добралась...
-Ну, теперь бабоньки спасу от нее не будет. Помяните мои слова, - Матрена сурово пригрозила пальцем толпе.
Кто-то закричал.
-Так как же это теперь...
-Ой, бабоньки, что делать-то будем...
-Да что, мужики капканы поставят, она и поймается, - Матрена как всегда предложила самое дельное решение. Все с ней согласились.
За обсуждением такой важной проблемы, они совсем забыли о Машке, которая теперь сидела на завалинке и уже не ревела в голос, а лишь тихонько всхлипывала. Поговаривали, что после случая того, Машка все же чуток умом тронулась. Не так чтобы совсем, но странная какая-то стала, смеется и плачет, все невпопад.
Санек, как только заболела Настасьюшка, сразу понял, чьих рук это дело. Он, понятно, и словом ни с кем не обмолвился о встрече на реке. Но сам ухо востро держал. И в скором времени стал замечать, что девка эта будто следит за ним. Где Санек появится, там и она мелькнет. По грибы ли пойдет, она невдалеке, средь деревьев маячит, рукой махнет. Коров ли пасет, все одно знает, что рядом она. Но разговаривать больше не пыталась. После слышал как-то, что мальчишки меж собой говорили и о месте проклятом и будто ведьма она. А уж как Настасьюшка умерла, все одно, что свечка сгорела, тут уж все сомнения у Саньки пропали. Ведьма погубила его невесту.
Степан как дочку свою единственную схоронил, так, будто сам помер. И потому, когда однажды вечером Санек пришел, чтобы рассказать ему о своих тяжких думах, Степан обрадовался ему.
Степан сначала удивился очень, когда Санек стал говорить о ведьме, и о проклятии, сначала думал, что парень умом повредился с горя, но выслушал его до конца. Санек же, как ни тяжело было, рассказал ему обо всем, и как у реки встретил, и то, что потом видел ее не раз. Степан, в конце концов, признал, что видать правда, без колдовства не обошлось.
Говорили в тот вечер долго. Думали, что дальше делать. Решили следующей ночью сходить к ее дому, да так, чтоб не видел никто, поглядеть на жилище ее, авось чего прояснится.
Следующим вечером, как и было говорено, встретились около дома Степанова. Санек прихватил с собой лучину, авось посветить понадобиться. Но ночь оказалась на удивление лунной, ни тебе облачка на небе, будто по заказу. Шли задворками, чтобы неприметней было, незачем шуму лишнего создавать. Добрались до дома деда Прохора, того, что ведьмачка занимала. Постояли чуток, дыхание перевели. Степан предложил сперва кругом обойти, двор осмотреть, мало ли что, а опосля уже и в дом можно будет заглянуть. Санек не сказал ничего, только головой кивнул. Седой осторожно обошел угол дома, глянул во двор.
-Ну, что видать? - раздался из темноты голос Санька. -Да не томи же, Седой, отвечай!
-Санек, поди сюда. Да не шуми так, всю деревню перебудишь.
Санек, стараясь шума особого не создавать, подошел к Седому.
-Ну?
-Пока не видать ничего. Двор как двор. - Седой плечами пожал недоуменно.
-Тьфу ты черт!
-Не поминай нечистого всуе. Дурак. А то сейчас явится на нашу погибель. - Седой с испугу начал мелко и торопливо креститься.
-Авось нет. Хуже чем есть не будет.
-Тебе почем знать. Ты его встречал? Пошли лучше дом-то поглядим.
Ступая бесшумно, как кот, Седой пересек двор и приблизился к крыльцу. След в след за ним шел Санек. Дверь на первый взгляд оказалась крепко притворенной, а может и запертой. Пробовать ее открыть, они ясное дело, не решились. Окна, кроме одного были прикрыты и зашторены, да так плотно, и видать темной материей, что ни один лучик не пробивался. Седой подал Саньку знак, мол, иди за мной, и двинулся к окнам.
-А ну-ка Саня, погляди.
Санек первым, подтянувшись на руках, заглянул в щелочку маленькую меж занавесок. И тут же глаза у него сделались круглыми словно плошки, то ли от ужаса, то ли от удивления. В избе кажется, никого не было. Повсюду, на гвоздиках, или просто так, на веревках были травки разные развешаны для просушки. "Прямо как у бабки Агрофены" - подумал Санек. И свечи, пропасть свечей, на столе, на лавке, главное, зажженные все. В углу Санек заметил, что-то вроде алтаря. Зеркало материей черной занавешено почти полностью, будто траур в доме, разве, что маленький кусочек в темноте поблескивает, да книга перед ним лежит. Толстая такая, что кажись и поднять ее нельзя. И тоже свеча горит. А запах... И не передать. Будто испортилось что, да еще копоть свечная в воздухе. Седой сказал, что прав был Санек, ведьма она, и смерть Настасьюшкина на ее совести. Домой молча возвращались. А разошедшись по избам своим, долго еще не могли покоя найти.
Степан тем временем решил попусту-то догадки не строить. Понимая, что в одиночку он ничего сделать не сможет, и, скорее всего, погибнет, он решил потолковать с мужиками, а главное с дедом Петром, бывалым охотником. Родился дед Петр в семье лесничего, где кроме него было еще трое человек детей. Жили они на хуторе, и можно сказать, что все свое детство он провел в лесу, знал каждую тропочку, и с малолетства умел различать следы животных. Потом то уж в деревню жить перебрался, но охотником всегда был хорошим, таких еще поискать надо. В одиночку на медведя, на кабана ходил, на что отважится не любой, даже умелый охотник. Степан решил, что именно дед Петр сможет ему помочь, даст дельный совет, а то и прямо скажет, как избавиться от этой твари.
Степан застал Петра в огороде, когда тот смотрел, ладно ли все в его хозяйстве.
-Привет деда Петя! Как картошка-морковка? - бодро начал Степан.
-А-а-а! Привет-привет! Да и не спрашивай. Вот ягоду вороны поклевали, ума не приложу, что мне с ними делать? - с досадой сказал дед, держа в руках и пристально рассматривая ягоду, поклеванную с одного бока.
-Я к тебе, дед, потолковать о важном деле пришел, - серьезно сказал Степан, полагая, что сейчас самое время начать разговор по существу. Дед перестал рассматривать ягоды и, бросив их на землю, внимательно глянул на Степана.
-Говори, что тебя привело.
-Ты ведь знаешь, что творится у нас в Сосновке? Так вот я думаю, что это дело рук девки приезжей, потому как ведьма она.
-А имеются ли какие основания для подозрений-то? - серьезно спросил дед Петр, скручивая цигарку и закуривая.
-Да курей вроде она потаскала, больше некому. И ребята видели как ходила она в лес, дальше ельника, к месту проклятому... А я, дурень, не поверил им тогда... Настенька вот... померла... вскорости... - Степан понурил голову, не зная, что еще сказать.
-Да... дело не простое.
-А потом, мы с Саней, ходили, значит, к дому ее. В окошко глянули, а там... Свечи кругом и все зажженные, зеркал видимо-невидимо, травки там разные развешены, будто у Агрофены в избушке. Да только видать не те, что Агрофена собирает, не целебные, а наоборот. Одну я признал, то бишь, как она называется? От которой лошади дохнут, ежели съедят. - Степан с досады стукнул себя ладонью по лбу.
- (название травы, которое вспоминает дед Петр)
-Точно она самая. И еще книга была, большая, толстая, в окладе дорогом, с каменьями. А на обложке, вроде звезда, вверх рожками.
Дед Петр удивленно смотрел на Степана, покуда тот остановился перевести дыхание.
-Да, Степа, ума не приложу, что и сказать тебе. Все что рассказал, оно конечно похоже на правду. А ежели дело обстоит так, как ты говоришь, то плохо нам придется.
-Да ты не рассуждай, а дело говори. Избавиться-то от нее как? - Степан начинал сердиться на деда Петра, за его медлительную обстоятельность. - Ты ж поди, встречался с отродьем всяким за долгую жизнь.
-"Дело, дело"! Обдумать надо. А ты "дело". Оно-то ясно, почему ты ко мне пошел, да только ведьм-то, да оборотней я никогда не видывал. А здесь видать тот самый случай. Я лешего пару раз видел, да то не в счет. - Дед призадумался, снова закурил.
Степан, стоя рядом поглядывал изредка на Петра, и думал, что зря он сюда пришел, видать ничего дельного дед присоветовать ему не может. Вдруг дед перестал курить и сказал:
-Тебе Седой, перво-наперво надо в Зареченское сходить.
-Это еще зачем, в такую-то даль?
-А за тем. Церковь-то у нас давно сгорела. А в борьбе с ведьмами никак не обойтись без воды святой.
-И то верно.
-Я и говорю. Надобно тебе в путь собираться. А там глядишь отца Дмитрия, тамошнего священника спросишь, что еще можно сделать. Да только ты особо-то в деревне не распространяйся, о том, куда отправляешься. Незачем им покуда всю правду-то знать, чтоб хуже не было.
-А Саньку я, пожалуй, скажу все. Кто-то же должен знать. Он мне теперь за место сына стал. Ну, дай Бог, свидимся еще.
И отправился Степан в Зареченское, в церковь. Своя-то, сосновская, сгорела лет десять тому назад. Поп спьяну, когда праздник окончания сенокоса был, подсвечник опрокинул, да она и занялась, как факел. Ничем потушить не смогли, как ни старались. Поп тогда спасся, а после все равно от водки помер, наклюкался под Рождество, да в сугробе и замерз, аккурат на том месте, где церковь стояла. Говорили, что Боженька наказал-таки за грехи. С той поры все недосуг было заново отстроить, два раза уж собирались. А теперь жалели. Седой всем сказал, что к родственникам отправляется в Зареченское, у него там и правда тетка какая-то по материнской линии жила. Про ведьму, кроме Саньки и Седого пока что не догадывался никто, а вот что порчу кто-то навел так это наверняка.
Шел Седой недолго, почитай и двух дней не будет. Как только Степан в село-то вошел, то сразу направился к церкви. Время было раннее, попал как раз к заутрене. Службу-то послушать православному человеку никогда не помешает, тем более, что Степан в церковь почитай целый год не ходил. Как только служба закончилась, Степан не откладывая дело, пошел к отцу Димитрию, маленькому и чересчур худому человеку, облаченному в старую, местами потертую черную рясу. Отец Димитрий внимательно выслушал, да только испугался сильно, молитву начал бормотать, да креститься не переставая. Как только Степан закончил свой рассказ, отец Димитрий немедленно, словно желая побыстрее отделаться от гостя незваного, будто нечист он, принес воды святой в большой бутылке и ладана. Велел молитву прочитать, да водой святой побрызгать места все, куда нога ее ступала, а так же и хату поганую, обитель ведьмину, а для пущего эффекта и действенности, можно ладану пожечь. Еще сам обещал приехать через несколько дней, обряд произвести, чтобы она не воротилась впредь на место прежнее. Степан остался доволен беседой с отцом Дмитрием. Взял дары священные и отправился восвояси. Вроде даже надежда у него появилась на то, что удастся им совладать с ведьмою. Да только не знал он, что в селе его родном творилось в это время.
На следующий день, после ухода Степана, в ночь полнолуния, уже после полуночи дед Петр вышел на крыльцо покурить. Ночь выдалась теплой и безветренной, было так тихо, что казалось пробеги сейчас мышь в огороде, и то услышишь. Дед стоял на крыльце, неспешно покуривая, смотрел в темноту и думал. А думы эти были самые, что ни на есть будничные, хозяйственные. Как колорадского жука извести? А то он шельмец всю картошку попортит, того и гляди ни с чем останешься зимой. Дровец надобно запасти, забор кое-где подправить, а то потом, осенью, недосуг будет. Вдруг, в кустах вроде как зашевелилось что-то, дрогнули ветки, послышался шорох. Дед подумал, что это верно кошки. Кликнул раз, другой. Не отзываются. Потом стихло все. Ну, думает, леший с вами, проголодаетесь, придете. Дед неторопливо докурил цигарку, бросил окурок в банку с водой, специально стоящую здесь, а то не ровен час, и деревню можно спалить, по неосторожности-то. Уже хотел было в дом идти, да решил напоследок еще раз кликнуть кошек. Только взглянул на те кусты, да так и обмер, застыл на месте. Из-за густых веток на него глядели большие, горящие красным глаза. Да так зло смотрели. За всю свою жизнь, дед Петр не видел такого взгляда. Вдруг ветки зашевелились, и прямо на деда Петра прыгнуло какое-то огромное существо, лохматое, вроде медведя, только размером поменьше, и дед как будто очнулся, сообразил, что надо спасать свою шкуру. В последний момент он успел войти в дом и слышал, как о дверь ударилось что-то тяжелое и рычание, громкое, полное злобы и ненависти. Существо поскребло в дверь, походило около крыльца, недовольно ворча. Потом, все стихло. На следующее утро, дед Петр вел себя очень странно, ни свет ни заря отправился в лес, притащил оттудова большущую охапку хлама разного, полусгнивших веток пополам с листьями. Свалил все это в огороде своем, прямо посреди грядки с клубникой, поджег, да и давай словно молиться, да только на непонятном каком-то языке. Так продолжалось, пока огонь совсем не погас. А после впал дед в беспамятство, и той же ночью помер.
А в Сосновке, люди уж от горя, да от страха, словно обезумели, подозрительными стали. Особенно, после того как Агафья, баба исключительно любопытная, видела, как девка странная оборотилась в лисицу и побежала, не спеша, в лес. И как только удалось ей такое подглядеть? Дело вот как было. Рано на рассвете, почитай часов в пять, Агафья затопив печь, вышла на крыльцо, всего лишь половик вытрясти от пыли, да так и застыла, словно вкопанная с половиком в руках, потому как увидела, что девка, та самая, полоумная, во двор из дома словно выплыла. Агафьин-то дом, почти напротив избы деда Прохора стоит, в котором ведьмачка поселилась. Баба немедля бросила половик в сторону и, пригнувшись, засеменила к калитке, любопытство взяло верх. Стала тихонько наблюдать, через дырку в заборе. Девка тем временем сладко так потянулась, все одно что кошка на печи, после сна долгого, прошлась кругом двора, воротилась на прежнее место и стала одежду с себя сбрасывать. Когда она совсем разделась, то встала на четвереньки, спину выгнула, будто зверь какой дикий, воздух потянула носом, и стала вдруг преображаться. Вроде как цвет поменяла. Агафья осмелела, вышла за калитку, осторожно перешла дорожку, пристроилась за углом Прохорова дома и продолжала наблюдать. Присмотрелась повнимательнее. Батюшки святы! Да она ж шерстью обрастает, самой, что ни на есть настоящей, причем рыжей. И будто на лису становится похожей. Так и есть! Посреди двора стояла уже не красивая, статная девка, а настоящая лиса, и тянула носом воздух. Агафья быстро перекрестилась, хотела "Отче наш" прочесть, да как на грех забыла, слова от страха все из головы вылетели. Тут лисья морда резко повернулась и два блестящих, черных глаза уставились на Агафью, та быстро спряталась за угол дома. Лиса тем временем взглянула на небо, как человек, словно оценивая, что-то и не спеша затрусила в лес. Когда Агафья наконец очнулась и глянула на свой дом, из окон уже во всю валил дым. Агафья, понятное дело, подняла крик и визг, всю Сосновку созвала. Когда все прибежали и мужики стали тушить пожар, Агафья начала быстро, словно боясь что-то забыть, рассказывать бабам о том, что видела. А то, что дом сгорел, так это, уверяла Агафья дело рук девки, потому как ведьмачка она и видела мол, Агафью.
Тут уж все словно прозрели. И вправду, с появлением девки слишком много всего произошло, нехорошего, неспроста это. Стали обсуждать, что дальше-то делать, и решили, покуда Степан из Зареченского не вернется, от родственников, ничего не предпринимать.
Степан Седой пришел в Сосновку утром следующего дня, и сразу направился к дому Санька. Тот уже не спал, по хозяйству хлопотал, завтрак сготовил, собрался было в хлев сходить, свиньям еду дать, да прямо в дверях столкнулся со Степаном.
-Седой! Неужто ты! А я думал, не случилось ли чего недоброго в дороге. Больно долго тебя не было.
-Да путь то из Зареченского неблизкий. Почитай два дня в один конец будет. Вот и считай.
-И то правда. У нас здесь много всего произошло. Агафья видела, как она в лисицу оборотилась, так что теперь все знают, что ведьмачка она. А девке будто все равно. Ходит полуголая, в одном исподнем. Будто на руку ей, что мы все прознали.
Санек перевел дух, налил Седому молока из крынки и продолжал:
- Мы тебя ждали. Я то им не говорил, за чем ты в Зареченское отправился, но многие, наверное, уже догадываются.
- Тут Санек, такие пироги. Мне отец Дмитрий дал водицы святой, и теперь, стало быть, дело за нами, Велел он мне дом ведьмин побрызгать. Сам-то обещал приехать, хотя чует мое сердце, что не исполнит он обещанного.
Той же ночью решили избавиться от ведьмачки. Как и в первый раз встретились у Степана дома, взяли все необходимое, да и в путь двинулись. Подошло к дому. Темень непроглядная, даже луны не видать на небе.
-Санек, - позвал Седой, - да ты не стой столбом. Посвети. Не ровен час, шею сломаю.
Санек осветил дорогу самодельным факелом. Когда подошли к самому дому, остановились передохнуть да потолковать.
-Ну, стало быть, пришли, - сказал Степан со вздохом.
Санек неторопливо затушил факел, а то еще приметит. Они постояли немного, покуда глаза к темноте не привыкли. Седой вполголоса читал молитву. Санек пытался вторить ему, но не мог. Настасьюшка ему привиделась, словно живая. "Недобрый знак" - подумал он.
-Ну, с Богом, - Седой перекрестился, - пора.
(Здесь должна быть сцена, в которой Степан и Седой идут расправляться с ведьмачкой. Все происходит ночью, мужчины проникают в дом, совершают различные ритуалы против нечистой силы, стремясь умертвить ведьмачку. В конце концов, после безуспешных попыток, решают просто сжечь ее в печи. Сказано - сделано. Но огонь неожиданно перекидывается на мебель и домашнюю утварь, Санек и Седой успевают выбежать из дома. На шум, дым и огонь сбегается вся деревня. Народ уверен что ведьмачка сгорела, и постепенно жизнь входит в привычное русло)
Месяц спустя, ночью, когда все спали и полная луна светила в окна, из лесу в деревню пробралась лиса. Потянув носом воздух, она медленно стала пробираться вдоль домов. Как добралась до избы Степана, остановилась, осмотрелась по сторонам, будто проверила, нет ли кого поблизости. Потом прокралась к крыльцу, положила что-то на ступени и рысцой побежала прочь. В лес. На крыльце остался лежать меленький куриный череп.