Когда мою кожу свернули в рулоны,
я вдруг оказался везде и всегда,
собой, своей кровью цистерны наполнил,
как нефтью, и стал ей снабжать города.
Машине на ужин, сантехнику завтрак,
обед проститутке, к молебну попу,
по трубам-веревкам, по венам на санках,
по руслу реки. Сам в себе на плоту
рулил и не помнил рубиновых радуг,
резиновых лодок в масштабах аорт.
Руби капилляры! За ними придаток
ненужный, как тот, что так красит забор.
И вещий, и сущий, и трижды заклятый,
и проклятый трижды, наполнен собой,
весь мир, универсум, и даром за плату
его отдаю. Сам себя на убой.
Коричневой тучей, пролился... Прольется...
Роюсь, пробиваюсь, да в красный поток.
Железистым ветром кричу, но до солнца,
остался один небольшой потолок.