Емельянов Сергей Алексеевич. Дневник Анны. Тетрадь 4. 1920-1927

ЕМЕЛЬЯНОВ С.А.

ДНЕВНИК АННЫ

Тетрадь 4

1920 - 1927 гг.

2018

1920 год

27 марта 1920 г. (1)

Новая тетрадка!

Ночь. 4 часа утра на 28 марта по новому стилю. Нехорошо так сидеть, надо бы спать. Но с вечера выспалась, а теперь так хочется посидеть одной и поговорить с тобой, моя новая тетрадка. Жгу керосин, нехорошо, но ведь я позволяю себе это редко. Тихо, все спят, никто не мешает.

Читала старую тетрадку 1917 - 1020 гг. Что там? Голод, холод, нужда, а под конец все дела, дела, одни заботы. Может быть, хоть ты, моя новая тетрадка порадуешь меня. У меня перемена в жизни: я ушла из школы, осталась только на одной службе в Главпродукте. 19 сентября прошлого года я поступила еще на одну службу; было очень тяжело в материальном отношении. Я стала совмещать службу в Наркомпроде и службу в школе. Было трудно, но были деньги. Теперь я знаю, что значит работать с 9 часов утра до 11часов вечера. Но я заездила себя, я стала, как кляча, которая должна идти и идти, иначе упадешь. Зарплата в школе - 3000 рублей теперь ничего не значит, и я решила бросить школу, хотя было тяжело расставаться с любимым делом.

О своих. Матушка моя хорошая, постарела, но все хлопочет для нас. Горюет о папе, почти полтора года, как его нет с нами, горюет о мальчиках Максе и Сереже. Катя старается во всю для семьи, служит в сберегательной кассе. Девчушки подросли. Маша и Рая в школах II ступени, Таня начала было учиться в I ступени, да здоровье помешало и теперь сидит дома. Ваня инструктором в Казани, Коля служит тоже, Анюта пока что переживает все горести и радости с нами вместе. Живем мы как птицы Божьи. Боремся отчаянно с голодом. Цены немыслимые! Меняем, продаем, а что дальше будет, не знаю. Я, Катя, Коля, как служащие, получаем обед на службе и более-менее сыты, а маме и девчушкам очень голодно.

Теперь, моя тетрадка, познакомлю тебя, с программой моей жизни.

Текущие дела. Социальное обеспечение маме, уборка, шитье и т.д. Их я должна исполнить как можно скорее. Некоторые из них дадут деньги, другие - продовольствие. Многие из них тянутся с августа-сентября прошлого года. Теперь я отдохну от двойной работы, приду в себя и надо делать, делать...

Общество. Почти ни у кого не бываю - это нехорошо. Надо бывать у родных и знакомых. Это тетя Лиза, Настя Никутина, Вера Семеновна, Петр Гаврилович Андреев, Анастасия Карпина, Елена Николаевна, Елена Михайловна, Марфа Александровна, Диковский (это для тети Кати), Мироновы, Киселевы, Надя Гельмунд, тетя Вера.

Занятия. Может быть, удастся продолжить заниматься музыкой, не надо забывать и языки (французский, немецкий). Не надо забывать то, что узнала на курсах, хотя с курсами швах.

Развлечения. Это чтение для себя, концерты, театры, общество, лекции, экскурсии, чтение вслух со своими домашними. Надо всем этим пользоваться, иначе работать и трудно, и невесело.

Кончу расписанием дня.

Встаю в 8.30 Гимнастика, умывание, массаж лица, уборка постели.

Уход на службу в 10.25. Служба.

Дома в 5 - 6 - 7 часов. Занятия с девочками. Запись расходов.

Ложусь спать в 11.30

Однако надо спать, сейчас часы будут бить 5 часов. До свиданья, мой дневник. Хотелось бы выписать некоторые интересные места из предыдущей тетрадки, да поздно.

28 марта 1920 г. (5)

Что же главное теперь в моей жизни?

Все главное: и борьба с нуждой, и не забывать, то, что я узнала раньше, и замужество. Но это все внешнее, что же внутреннее? Стремление к нравственному усовершенствованию, как раньше, так и сейчас. И вот здесь мне хочется выписать те правила, что я успела вынести из предыдущей жизни.

"Стремиться к знанию истинному, точному, во все проникать своим умом, памятью, соображением, все остро воспринимать, живо всем интересоваться, серьезно, не разбрасываясь. Любить всех не сентиментально, а разумно. Все понимать, прощать, жалеть, становиться в положение нас окружающих, нам надоедающих и нас раздражающих, понять их положение, простить их и любить всех умом и сердцем. Именно разумом и сердцем. К тому же быть сильной, энергичной, а главное сильной над своими желаниями, над своим телом, своими прихотями и сильной к исполнению своих принципов, а не к мнению людей. Быть могучей личностью с широким умственным горизонтом, с большими запросами к себе, с любовным отношением к людям, с достойными нравственными целями, а не с узкими стремлениями в жизни, быть личностью, осознающей свое "я" в мире и не гордо, а просто тихо и мирно выполнять свое назначение, - это ли не то, к чему надо стремиться".

Большое значение имеют теперь для меня лекции заслуженного профессора Е. Владимирова о "спящем" человеке и о героях "маленького" дела. Я перечитываю их и стараюсь им следовать во всем. Прежде всего - это реформа собственно личности.

Итак, за дела во всем их разнообразии

От автора настоящей публикации.

Помню любимую поговорку тетушки Анны:

Сделать "многое" нетрудно,

Всяк за этот труд берется.

Но "немного" сделать чудно,

Что немногим удается.

23 мая 1920 г. (17)

В воскресенье собираемся на новую квартиру. С утра беспрерывно убиралась. А теперь вечером сижу, пользуюсь законным отдыхом. За прошедшее время делала дела "во всем их разнообразии". Веду записи расходов, они напоминают мне, как много дел еще надо сделать: и убраться, и пошить, и побольше денег заработать. Ведь так трудно живется! И как мы будем жить дальше? Все труднее с деньгами.

Думаю о вере. Есть ли Бог, я все думаю и думаю, верю и не верю. Сегодня прочла "Троекратное предупреждение" Артура Шницлера. "Во тьме ночи прозвучало: "Меня еще ни разу смертный не узнал, имен у меня много: роком называют меня суеверные, случаем - глупые, Богом - набожные. Для тех же, которые считают себя мудрецами, я - сила, которая была в начале всех начал и продолжает действовать беспрепятственно в вечности во всем, что происходит".

Его слова заставляют меня задуматься: как это понимать, существует ли астральный мир, как понять, например, выражение "Всяк кузнец своего счастья" и вообще, кто мы....

Артур Шницлер (1862 - 1931) - австрийский писатель, драматург Крупнейший представитель венского импрессионизма. Интересовался психоаналитической теорией Зигмунда Фрейда. Проза и особенно драматургия Шницлера приобрели широкую известность, были на протяжении XX века многократно экранизированы, наново переделывались для современной сцены. В России пьесы Шницлера ставили Всеволод Мейерхольд и Александр Таиров.

28 июня 1920 г. (19)

Я недовольна собой. Силу воли, которую я воспитывала в себе и которую я имела хоть немного, я совершенно растеряла. Я не знаю, что со мной делается, я не могу заставить себя навести порядок, мне все надоело, вокруг меня царит хаос. Я устала, давно не была наедине с собой, потеряла контроль над собой, над своими "хотениями", ни в чем не сдерживаю себя. Нет, нет я не нравлюсь себе. Сегодня я не пошла на службу, может быть неприятность, но зато я побуду сама с собой. И уж очень я ушла в мысли об устройстве собственной жизни. Верно сказал Толстой: как только начнешь мечтать или стремиться к собственному счастью - делаешься дурным. А ведь я до того дошла, что мне лень связать фразу, лень говорить, не только наводить порядок. А если, что я и делаю, то делаю, как-нибудь, а не так, как надо.

Отчего это? Ведь я теперь не так утомляюсь и слава Богу, теперь мы не так голодаем. И все равно чувствую себя уставшей, нет желаний, То, что я делаю для себя, - делаю словно из-под палки.

При переезде на новую квартиру мне попалась на глаза книжка Корнелия "Этика жизни". Буду читать ее, там много интересных мыслей, дающих мне бодрость. Главное - "Трудиться и не унывать".

19 (6) августа 1920 г. (22)

Опять я недовольна собой. Что же меня мучает? Вот мне надоело служить. Но ведь всякий человек должен трудиться. Я это признаю, но мне не хочется канцелярского труда, мне хочется земли, чтобы пахать, сеять. Конечно, есть вопросы: смогла бы я совладать с землей, это раз; удовлетворил бы меня этот тяжелый крестьянский труд, это два. Вот уже четыре года меня влечет земля. Влечет тихая, упорная и трудная жизнь (я этого побаиваюсь), но как хорошо иметь свое хозяйство, иметь возможность прокормиться самой, не быть голодной, не покупать молоко, яйца, овощи. Удовлетворила бы меня такая жизнь? Не знаю, может быть, эти мысли пришли мне в голову от голодной жизни. Жить в деревне, так хорошо у нас на Руси детом. Ведь не все же время будет война, наступит и мирное время. И тогда, человек, обрабатывающий землю, будет хозяином себе. Надо стремиться к этому.

Еще я мечтаю о путешествиях заграницу; Египет, Африка, Индия, везде хочется побывать, все посмотреть. Можно ли согласовать это с жизнью в деревне? А почему нет? Летом жить на Руси, а зимой в других странах.

А пока служба. Раз я служу, я должна исполнять все, как можно лучше, ведь она дает мне возможность существовать, вот сейчас осваиваю бухгалтерию, а еще надо выучиться писать на машинке. Ничего, что на службу далеко ходить, я сижу в душном помещении и прогулка на свежем воздухе для меня полезна. Ведь 7 часов сидишь на одном месте, да дома сколько времени провожу! Итак, два заключения - надо стремиться к сельской жизни и больше бывать на воздухе.

Eще меня беспокоит мысль о замужестве. Я все время думаю об этом и это меня раздражает. Ведь одними думами ничего не изменишь; и потом, неужели нельзя жить, веселиться, узнавать новое, идти вперед одной? Я стараюсь подавить мысли о том, что можно обойтись без близкого человека, самого близкого к себе, но природа берет свое. Не в моем характере думать и только думать, надо действовать и я действую. Надо хорошо одеваться, надо бывать в обществе, развиваться, ухаживать за собой. Итак, нечего сосредотачиваться только на этом, надо жить полной жизнью и верить, что счастье придет. Думать о себе одной я не могу, у меня есть моя семья - мама, братья, сестры, они должны быть объектом моих забот.

Сегодня праздник - Преображение, я на кладбище Скорбященского монастыря. Сижу одна, думаю, стараюсь привести свои мысли в порядок. Как здесь хорошо! Вдыхаю свежий воздух, наслаждаюсь видом деревьев, светом солнца сквозь зелень.

Скорбященский монастырь -- бывший женский православный монастырь, основан в 1891 году на месте приюта для иногородних монахинь. Центральным строением монастыря был построенный в русском стиле по проекту И.Т. Владимирова краснокирпичный пятиглавый собор Спаса Всемилостивейшего (остатки колокольни выходят в настоящее время прямо на Новослободскую улицу).

В 1900--1902 годах по проекту архитектора С.К.Родионова были возведены монастырская ограда, трапезная и школа.^.В 1910 году при монастыре открылось 3-е Московское Епархиальное женское училище, а в 1916 году женский богословский институт. Всего в 1915 году в монастыре было 265 монахинь.

Скорбященский монастырь воспринимался современниками как новый центр Православной церкви: иногда его даже сравнивали с Троице-Сергиевой лаврой.

После 1917 года история монастыря была прервана. Он был закрыт в 1918 году. Здания монастыря постепенно разрушались. Было разрушено кладбище монастыря, уцелела только часовня инокини Рафаилы. Вплоть до 1990-х годов на месте кладбища, находили остатки могильных плит, а иногда и кости. Главный храм монастыря, собор Всемилостивого Спаса едва не повторил участь других церквей обители, но общественность вступилась за него. Сохранились по сей день и охраняются государством собор Спаса Всемилостивого (обезглавлен), рукодельный корпус (1911, арх. С. М. Ильинский), часовня на могиле Смирновой, участки ограды.

В настоящее время большую часть территории бывшего монастыря занимает Московский государственный технологический университет Станкин.

9 ноября 1920 г. (32)

Уже ноябрь! Последнее время я довольна собой. Много работала, опять и в школе. Жила интересной жизнью: было много разговоров, бывала в обществе, в театре! Но все- таки думаю о жизни замужней женщины. Я женщина и хочу быть женщиной прежде всего. Женщина - это Kinder, Kuche, Kleider, Kirche (дети, кухня, наряды, церковь). Я стремлюсь к всему этому, но хочу, прежде всего, чтобы рядом со мной был самый лучший для меня человек.

Я понимаю, что мечтать только о семейном счастье в наше время стыдно, надо еще бороться с невежеством, грубостью, бесчестностью. Пусть моим девизом будет: если ты сознаешь свою правоту, то иди напролом. Пусть ты будешь протестовать всегда и везде, где требуется разум и справедливость. Ты, над которой жужжали пули 1905 года, ты, чье сердце билось в унисон с восставшими в октябре три года назад.

Теперь смутное вр6емя, и так трудно разобраться, что лучше для России, для людей, для мира. Но все же поднимай на разумный протест других, даже, если бы пришлось пострадать самой. Если есть избыток, не забывай делиться с обездоленными бедными, больными, инвалидами или просто такими глупыми людьми, какой ты сама была недавно. Если же избытка нет, не хнычь, живи весело день за днем, будь доброй и хорошей, остальное приложиться. Вспомни "няню Аксюшу" из детского чтения. Как она добровольно вынянчила шестерых и ни разу не поставила это им на вид, несмотря на все их шалости и злые шутки.

Найдутся ли во мне эти черты...

1921 год

19 января 1921 г. (37)

Еще один Новый год!

Я опять недовольна собой. Хочется лежать, спать, нет воли приняться за что-либо. И нет покоя, нет своего угла, нельзя сосредоточиться. Конечно, должно быть я просто утомилась. Надо мне кончать со службой, а то я долго так не выдержу. И как все запущено. Порядка нет, и это меня мучает. Одеть нечего, надо многое пошить и еще тысяча других неотложных дел...

Больше писать не могу.

31 января 1921 г. (37)

Опять к тебе, дневник, опять за советом. Ведь я не живу, я прозябаю, я не мыслю, не люблю, мне бы только спать, читать и ничего не делать. Довольно! Я должна устроить себе более или менее человеческую жизнь. Надо жить, а не прозябать, а для этого надо устранить причины, мешающие мне владеть собой, жить и работать. Это холод, утомление и мысли о замужестве.

Первая причина - холод скоро пройдет, уже февраль. Еще недели 2-3 и вместо сплошь замерзшего окна, передо мной откроется лужок, деревья с наклюнувшимися почками, голубое небо и кирпичный дом. Так что дело не в холоде, скорее нет уюта, нет уголка, привычного для тебя, для твоих мыслей.

Требуется только маленькое усилие воли. Ведь мы не на старой квартире, где не было возможности его устроить. Такой уютный уголок надо было создать давно и напрасно говорят, что это буржуазные предрассудки. Работать на людях и не иметь возможность отдохнуть нельзя. Ведь сказал же кто-то из мыслителей, что надо пользоваться равномерно и одиночеством, и обществом. Что познаешь в обществе, то надо прорабатывать в одиночестве и наоборот. В одиночестве вырабатываются индивидуальные стремления. Хотя человек и общественное "животное", он также и индивидуум и должен сознавать в себе личность.

Вторая причина - переутомление. Хочу быть свободной и иметь время для себя, даже не верится, что это может быть. Но ведь я должна работать и для семьи, и для себя самой. Если бы не эта упорная работа за двоих, я чувствовала бы себя относительно сытой и здоровой. Все же надо покончить с частью своих дел и надо больше отдыхать.

С третьей причиной - мыслями о замужестве - покончить труднее всего. On revient toujours a ses premieres amours! (французская пословица: первая любовь не забывается).

Все эти сватанья, все эти смотры, да к тому же неудачные, в конец издергали меня. Как это все противно, и как естественно в то же время. Что ж, предоставим все воле Божьей, будем ждать, а теперь не надо жить односторонней жизнью и сосредотачивать свои мысли только на этом.

26 февраля 1921 г. (44)

Аня, Аня, что с тобой? Я больна, я кашляю, у меня ужаснейший насморк, но я не так больна физически, как больна нравственно, больна оттого, что чувствую полную апатию, в голове полнейшая прострация. Лежу, читаю все старое: Ренье "Полуночная свадьба", Золя "Счастье дам", Рочестер "Рай без Адама", Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома".

В квартире 5-6 градусов, дров нет, есть нечего, девочки голодают, из всей семьи более-менее сыты я да Коля потому что обедаем на службе. Катя устает, у Маши и Тани легкие никуда, им надо хорошее питание, воздух, тепло. Все дорого и дорожает каждый день, хлеб 2000 руб. за фунт, да и к нему нет подступу. Ученье девочек не двигается, о чем не подумаешь - все запущено. И к кому я могу пойти со своим горем? К маме? Я так жалею ее. К Кате, к Коле? Они увидят в этом только мое переутомление, увидят намек на то, что я отдаю все свое жалование, а они не все. От Кати я чувствую раздражение, Коля, пожалуй, больше пожалеет меня, ну и что. Ваня? Это его или рассердит, или он подумает, что я прошу большей помощи...

Что делать? И где найти помощь?

28 февраля 1921 г. (47)

Позавчера, когда писала, было так горько, не с кем посоветоваться, не с кем поговорить. Но тут мне пришла на память мысль, а как же вера, а Бог? Думала, об этом много, ведь я уже зрелый человек, а в этом вопросе, никак не приду к одному концу. В минуты раздумья, я прихожу к тому, что я не только люблю Бога, но и чувствую его. А потом опять позабываю, живу текущими делами, но приходит тяжелый момент в материальном или нравственном отношении и я опять обретаю спокойствие только в религии.

А может быть у меня нет сил признать, нет сил прямо взглянуть правде в глаза, что нет ничего, и тогда покажется, что все подернуто белым, белым морозом, как холодно делается тогда все вокруг, и нет любви, нет добра, нет ничего... Много дум проносится передо мной. Как красив и божественен мир - вся эта вселенная с ее множеством солнц, звезд, и с нашей маленькой Землей с ее ничтожными человечками, которые все хлопочут, бегают, только чтобы есть и не умереть. И как невозможно проникнуть в тайны Вселенной, дух захватывает и голова кружится и лучше не думать, что там дальше, где граница Вселенной и опять, что там за этой границей...

А смерть? Что после смерти? Кажется, что что-то есть. Ведь так хочется поговорить с папой, с бабушкой Екатериной, с Зинаидой Абрамовной. Меня очень интересуют оккультные науки, все эти гадания, сны, все эти невидимые нити между людьми. Как будто что -то есть и в то же время будто и нет.

... Сегодня я молилась Богу и почувствовала себя лучше; было ли это сосредоточие всех моих сил, но только все свои силы я обратила к моему Богу, Богу всего доброго, хорошего, любовного и я почувствовала себя лучше и лучше, силы и энергия прибывают во мне.

Верующий я человек или нет? С точки зрения церкви я неверующая, я не признаю ни одного таинства, по-моему, без всего этого можно обойтись. Могла бы я не крестить своего ребенка? Пожалуй, нет, не могла. Да и сама я не отказалась бы от очень многого в церкви. Я люблю иногда бывать в церкви, люблю елку на Рождество и подарки деда Мороза детям, блины на масленицу, цветы в троицын день, люблю праздники со всеми вместе, мне нравится, когда соблюдается весь этот уклад. Нет, я не отказалась бы от некоторых обрядов.

Верю ли я? Да, я верю, но мой Бог - это совокупность всего доброго, любовного, хорошего, возвышенного и чистого, что есть в природе и в отношениях людей друг с другом. Бог - любовь, Бог - добро, Бог - все чистое и возвышенное, -- вот в какого Бога я верю...

6 марта 1921 г. (55)

Вчера с ночи, т.е. на 5-ое марта бушевала настоящая весенняя буря. Ветер обрушивался на деревья, дома, улицы, его порывы отдавались глухими раскатами в парке, не затихая ни на мгновение. Это был грозный предшественник своей царицы - весны, которая, наверное, пребывает еще где-то далеко-далеко, томно потягиваясь и даря улыбки своему спутнику - солнцу. А этот грозный и могучий предшественник - ветер требовал своими грозными раскатами, чтобы его слушали все, и трясущиеся веточки деревьев, и слегка покачивающиеся стволы деревьев, и красная колокольня монастыря, и снег, сметаемый им с крылечек и карнизов, он как бы говорил всем: "Зиме - конец. А ну, зима, убирайся, дай дорогу молодому, новому, красивому". Снег, от того, что сообщил ему ветер, встревожился и старался укрыться за заборами деревьями, домами, сметался в сугробы, чтобы только не слышать этого "трубного звука", а потом, когда раскаты ветра помчались дальше, он съежился, весь как-то осел и было видно, что он осознал эту убийственную весть, И, действительно, с сегодняшнего дня, началась его "агония", медленная, томительная, но неумолимая.

А днем, до бури, была я в МНО, узнавала о карточках для рабочих Наркомпрода. Как я и предполагала, было отказано, но все равно я довольна: надо было сделать это дело, хоть один маленький, но все-таки шаг к освобождению меня от дел Наркомпрода.

Шла туда и обратно, обуреваемая разными житейскими заботами: нет дров, нет хлеба, нет денег. Дрова по 5 тысяч сажень, хлеб 2200 рублей фунт. Зашла помолиться в часовню чудотворца Николая у Сухаревской башни, я люблю эту часовню. - там тихо, темно и как-то по особенному предаешься Богу. Я молилась о себе, о своей жизни, молилась не горячо, но спокойно, отдавая себя на волю Божью. Я просила Господа, чтобы помог перенести нам эту голодную жизнь. Вышла с каким-то легким чувством, весенний воздух пахнул мне в лицо и на душе стало легко, спокойно. С завистью смотрела я на дрова, дома ну хоть бы одно, разъединственное полено. Прихожу домой и что-же - целая сажень дров, которая была закуплена еще недели полторы назад, но их все не было и не было. А тут, надо же было так случиться, что дрова пришли ни раньше, ни позже, а как раз в тот самый день, когда дома не было ни единственного полена! Мама сказала: бывают же чудеса и в наше время", а я подумала: "Да, не оставляет нас Господь Бог!"

12 марта 1921 г. (81)

Я перечла дневник и многое увидела в нем. Хотя я писала всего несколько раз за год и писала плохо (я хотела бы писать лучше, сильнее передавать все мои душевные настроения), - все же по этим отдельным записям я могу воскресить весь прошедший год и отдать себе в нем отчет.

Для меня 1920 год имел большое значение. Теперь я знаю, я стала другой. Я работаю в школе первой ступени, участвую в большом общественном деле, и это меня удовлетворяет. Я счастлива, что ушла со службы в Наркомпроде, я чувствую, что я воскрешаю. Сидеть за книгами в бухгалтерии, - это для меня смерть, уныние, понижение всей моей умственной духовной системы. Теперь я знаю, и все благодаря дневнику, что без любимого дела я жить не могу, а таким любимым делом для меня является школа.

Теперь я интересуюсь людьми, их психикой, их жизнью, я вдумываюсь в постановку школьного дела, я критически отношусь к окружающему.

Я вижу, что я теперь "разбуженный человек", хотя, конечно, мне еще далеко до того человека, о котором пишет Владимиров. Я пальцем не пошевелила для курсов; я мало сделала для улучшения материального положения нашей семьи, во главе которой я стою (ведь мы все продаем, как и год назад и все равно голодаем). Я мечтала о куске земли, но это только мечты, социальное обеспечение мамы стоит, я мало шила, занятия с девочками идут кое-как, - все это минусы и минусы.

Итак, дневник безусловно необходимая вещь, жаль только, я мало записываю из современного, ведь время такое тяжелое, можно было бы многое записать интересного, но нет времени.

25 марта 1921 г. (82)

Вчера ученики Ш-а класса ушли с моего урока. Это до того взвинтило мои нервы, что я не выдержала и горько плакала после уроков одна в школе. Потом пошла домой, но так не хотелось показывать свое нервное состояние домашним, особенно маме, она и так больна, у нее острые боли в печени. Она жалеет нас и говорит: "Вот, все бьетесь, бьетесь, как рыба о лед, а все нет ничего". Но, слава Богу, мама ничего не заметила. Только Коле я рассказала, что я плакала и как мне тяжело бороться с жизнью. И немножко вроде успокоилась.

А вообще впечатлений много: смотрела жениха у Марии Дмитриевны, была в театре, слушала "Онегина", видела много интересных людей, получила письмо от Дони и написала сама ей и тете Кате. Но думать обо всем этом, - не думаю, все дела, дела. Сшила Маше юбку, кофту, фартук, поправила пальто, теп00ерь она может ходить в школу. Это большое дело.

Увижу ли я когда-нибудь результаты своих дел? Надо делать и делать, еще настойчивее, еще энергичнее, надо мыслить и надо обращаться к Богу.

17 июля 1921 г. (87)

Передо мной полтора месяца отдыха от школы, но это одна фикция, так как все мое время будет занято уроками, волнениями, сдадут или не сдадут мои ученики. Набрала уроков, получаю 2000-3000 рублей за урок, а денег все нет. Хлеб 3600 рублей, крупа 4000 руб., пшено - 6000 руб.

А тут Мария Васильевна предлагает мне взять еще и историю! Что-то будет в 99-ой школе?

Надя (Гельмунд) меня зовет в Верею и мне самой хотелось бы поехать отдохнуть. Я совсем было решилась, но потом передумала: нельзя оставить учеников, я потеряю большую сумму денег. Но самое главное: я не хочу0, чтобы в школе знали об этой поездке, а Надя уже успела рассказать об этом. Скажут, вот сама говорила, что разочаровалась в ней, возмущена ее поступками в школе по отношению к Федору Алексеевичу, а сама, мол, едет. Все это удерживает меня.

Есть еще множество дел и впечатлений. Все смешалась в моей голове: и коллективная оплата труда учителей, и новые ставки проезда по железной дороге, и частные гимназии, и техникум, и Надя с ее поездкой в Верею, и забота о деньгах и т.д. и т.п. Поневоле "обалдеешь", как я люблю говорить, чтобы этим словом показать, до чего можно дойти от всего этого. А еще курсы, курсы...

Между тем власть катится назад. Декреты за декретами возвещают возвращение к старому (строю). Так много всего, что не успеваешь воспринимать новости. Идет возвращение к капитализму: фабрики отдают в частные руки, говорят о платном обучении и т.д. и т.п.

28 августа 1921 г. (93)

Успеньев день. Опять на Скорбященском кладбище. Но теперь я стала другой, нет во мне неудовлетворенности, я сознательно держу в своем уме все нити окружающей меня жизни и знаю, что мне надо делать, и делаю это. И за это спасибо тебе, мой дневник. Ты как остановки, станции на моем жизненным пути. В жизни мой умственный багаж от повседневной беспрерывной тряски приходит в беспорядок. Тогда я чувствую настоятельную потребность обратиться к тебе Ты позволяешь мне все разложить по полочкам и навести порядок в мыслях. Отдохнувшая, разобравшаяся в себе я принимаюсь за свой дальнейший путь.

29 августа 1921 г. (96)

Кончается летнее время, впереди новый учебный год, а я так и не отдохнула. Хотелось бы устроиться в школе повыгоднее в материальном отношении и посвободнее для себя.

Думала, как найти новые источники дохода для семьи.

Пытались заняться торговлей хлебом - не получилось, то же самое с белыми лепешками. Катя больна и не хочет торговать, Маше надо заниматься, Рая не хочет торговать, Таня мала, Коля не может торговать, потому что занят, да и не хочет он, Я - учительница и не могу торговать, терять авторитет среди учеников, вообще нет у нас торговой жилки. Приходит мысль о земле; думаю взять в аренду кусок за городом и посеять картофель, чтобы иметь хотя бы его. Но и здесь не все просто: это тяжелый труд, надо еще ездить смотреть за участком, а то и просто сторожить. Хочу, чтобы Рая шила туфли на продажу, чтобы Маша продавала что-нибудь (пирожки, те же туфли), Катя могла бы шить у портнихи, штопать. Все это мелочи, но в сумме это дало бы заработок взрослого человека. Еще бродит у меня мысль о козе или о какой-либо другой живности. Но никто меня не поддерживает, нет ни у кого желания и смелости, и все мои планы рушатся за неимением исполнителей.

Надо смотреть правде в лицо: мы - интеллигенция, следовательно, может зарабатывать деньги только умственным трудом. Остается одно - работать во всю.

30 августа 1921 г. (98)

Приближается зима. Надо думать насчет дров, надо замазать окна, надо девочкам калоши, да и питаться бы надо лучше. Сейчас я зарабатываю сполна, например, сегодня 4 + 3 + 3 + 7,5 + 3 = 20,5 тысяч рублей и так каждый день, да плюс школы, в месяц выйдет около полмиллиона, страшно сказать. Но ведь это только временно, в будущем мои заработки будут не так велики. Что даст 99-я школа неизвестно, у Ржевской пока что ничего интересного в материальном отношении не слышно. Следовательно, в будущем в школах я буду иметь в месяц тысяч 100 (плюс завтраки, которые могут быть, а могут и не быть). Конечно, будут еще и уроки, выйдет где-то 250 тысяч, а этого мало!

Что написать о сегодняшнем дне? Все как обычно. Утром встаю, скорей одеваюсь, наскоро пью чай с какой-нибудь корочкой, оставшейся со вчерашнего дня, занимаюсь с Таней, скорей собираюсь, бегу в гимназию Ржевской (там получаю хороший завтрак). Потом захожу к Елене Николаевне, бегу к Крыловой, занимаюсь с ней час, потом занимаюсь еще час с Ваней Каменевым, потом с Адельгейм полтора-два, потом с Вдовиной, потом с Машей, вечером бегу в школу или еще куда-нибудь, прихожу домой поздно и валюсь спать, не раздеваясь, как сегодня. И так все дни почти. Уроки, потом гимназия Ржевской, потом опять уроки, вечером школа, домой прихожу без сил.

Гимназию Ржевской создала Ржевская Любовь Федоровна (1870 -1936), первая жена депутата Государственной Думы 4 созыва от Московской губернии Ржевского Владимира Алексеевича. Она же была бессменной владелицей гимназии и ее начальницей. Гимназия Ржевской имела семилетний курс обучения, по ее окончании выпускницы получали аттестат домашней учительницы. Выпускницы гимназии могли без экзаменов поступать на высшие женские курсы. Гимназия Ржевской принадлежала к числу наиболее известных женских гимназий России. После революции гимназия Ржевской была переименована в школу N30. Занятия в школе продолжались, причем педагогический состав практически не изменился. Гимназия находилась в трехэтажном здании по адресу Садовая-Самотечная улица д.1. В настоящее время здание не существует, оно было снесено в конце 20 века и на его месте построено современное многоэтажное здание.

06 ноября 1921 г. (102)

Вчера был вечер в школе (по случаю седьмого ноября). Я недовольна собой и недовольна другими. Скучная история эти вечера! А ведь можно было сделать, чтобы такие вечера были, если не веселым, то хоты бы содержательными. Мне хотелось потанцевать, повеселиться, чтобы были кавалеры, но не получилось. Вместо танцев была продажа лотерейных билетов, но так много было пустых. Была продажа с аукциона разных предметов - пепельницы со спичками и бутербродов. Скучно, неловко, и все не так, как, по-моему, надо. Лучше было бы воспользоваться минуткой и поговорить с родителями об их учениках.

Я недовольна учителями. Ф.М. и В.В. не могли выбрать другого время, чтобы угоститься в буфете. Могли бы и после. А так ученики могли почувствовать запах вина, а это роняет престиж педагога.

И потом эта боязнь за учеников, чтобы чего-нибудь не натворили, публика-то вокруг новослободская, бутырская, марьинорощинская. Одной дежурной при дверях дали пощечину, ломали двери. Так и жди какой-нибудь неприятности...

15 ноября 1921 г. (104)

Я сижу у себя за письменным столом и плачу. Плачу горькими слезами и осуждаю себя за свои слезы, за свой ропот. Ведь я работаю одна и нет силушки моей больше.

Ваня женился и теперь устраивает свою жизнь вместе с женой Надей отдельно от нас. Он будет иметь гнездо, он будет счастлив, а я? Я осталась со всеми. И почему именно я должна стоять во главе семьи? Мне так тяжело, так трудно, ведь все ложится на меня. Что делать? Господи, помоги мне.

1922 год

19 февраля 1922 г. (106)

После последней записи жить было немного легче в материальном отношении. Новая экономическая политика сказалась в прибавке жалования, и одно время деньги чувствовались в руках. Можно было купить лишнего сладенького к чаю, маме белого хлебца. А теперь опять цены увеличились, а жалование то же. Хлеб стоит 35 тысяч фунт, картофель фунт - 6 тысяч, молоко (которое, кстати сказать, не покупаем) - 25 - 30 тысяч кружка, масло подсолнечное 220 тысяч - фунт.

Тяжело приходится, но я как-то уж привыкла вертеться и комбинировать. Я устала, заниматься не хочется, сейчас есть часок-другой и хочется позволить себе такую роскошь - поболтать с тобой, мой дневник. За последнее время пришлось много пережить: умерла Надя Гельмунд, сделали операцию тете Вере, а сейчас больна почками Маша.

Нервы взвинчены, хочется плакать, старая пластинка на граммофоне напоминает далекое счастливое прошлое: маленький домик на берегу реки, папа, мама, все мальчики и маленькие сестренки - все вместе, красивый закат, душистый сад напоен сладким запахом сирени и неясные розовые мечты о будущем. А потом тяжелые годы упорного труда, голодовка, неоконченные курсы, смерть на войне двух братьев, болезнь и смерть папы, революция, еще большая голодовка до потери сознания. Все реальные заботы о семье ложатся на меня. Нет личного счастья, нет удовольствий никаких, нет свободной минуточки лично для себя. Только тяжелый упорный труд.

Но стоит ли так уж унывать, чувствовать тяжесть прошлого и так уж восхищаться милым прошлым. Так ли уж тяжело настоящее и так ли уж хорошо прошлое? И тогда было тяжелое материальное положение, в семье были ссоры, папа ревновал маму. Конечно, жаль юность, жаль то беззаботное время. Но, всякому овощу - свое время. "Блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел". И сейчас есть хорошее, в моих руках, хоть и тяжелый, но любимый труд. И еще. Ты хотела делать доброе дело. И то, что ты стоишь во главе семьи, это и есть твое доброе дело. Так что не надо нервничать, не надо сожалеть о прошлом, ведь тогда были только мечты. А сейчас надо всеми силами цепляться за любимый труд и выполнять обязанности по управлению семьей.

9 апреля 1922 г. (116)

С Федором Макарычем Макаровым говорили на политические темы. Рассказывал, как он видел Николая второго на Александровском вокзале в Москве (в настоящее время это Белорусский вокзал.) во время войны. Вот его рассказ.

"Все ждут государя, поезд должен подойти вот-вот. На перроне толпа встречающих. Цесаревич Алексей в матросской курточке, в толстых английских туфлях, шалит, стоит неспокойно, бегает туда-сюда. Княжны и фрейлины его останавливают: "Лешка, перестанешь ты, наконец, шалить или нет", но он не слушается. Наконец, поезд подходит. Челноков, городской голова, говорит речь. Государь во время речи стоит, вытянувшись во фрунт, изредка его голову передергивает на левый бок. Вид изможденный. Отвечает, еле слышно, слабым голосом: "Скажите представителям мою благодарность", -- далее ничего не слышно."

Как он помнит все фамилии, все имена и события. Память удивительная! Он говорит, что из царской фамилии все убиты, кроме одной княжны, она сейчас в Америке. А я думала, что все убиты. Слушая его рассказ, я думала, что он хочет видеть на престоле Николая, но оказалось нисколько.

21 июля 1922 г. (118)

Давно не писала тебя, дневник. О, пожалей хоть ты меня! Ведь столько дел и как они мучают меня! Лето проходит, а я не вижу отдыха, хотя и не занимаюсь в школе, столько дел. Какие это дела?

Приехала тетя Катя, а с ней появилось множество дел, приходится исполнять обязанности фрейлины и терпеть муки совести. А еще дела с Марией Михайловной, с тетей Верой...

Мамино здоровье пошатнулось после последней болезни, ей нельзя так хозяйствовать, как сейчас. Денег нет, к тому же я истратила деньги профсоюза и никак не могу их отдать. Анюта больна тифом возвратным или сыпняком, чем именно неизвестно. У девочек нет обуви, курсы стоят, теперь еще Ванины дела, еще дела с 99-ой школой. Впечатление такое, что я живу в хаосе дел и не могу никак выбраться из них, и это меня угнетает. Но не надо унывать, надо собраться и взять себя в руки...

13 августа 1922 г. (123)

Я хочу материального благополучия, я не говорю богатства, хочу иметь деньги на самое необходимое, хочу спокойной жизни среднего достатка, и буду этим удовлетворена. Правда, надо сказать, что мы теперь уже не так голодаем, но все же едим не так, как следует; нет молока, нет яиц, нет сахара, нет возможности купить лекарства и позвать доктора маме, не может запасти продукты по дешевым ценам и из-за этого прогадываем, а что касается платья, обуви, белья, самого необходимого - бани, мыла, то не знаю, что и сказать.

Я не знаю, как мы будем жить дальше, ведь все продано, даже больше того. Жалование увеличивают, но так понемногу, а цены на продукты тоже увеличиваются, так, что все остается при том, при чем было и раньше. Капитала нет, а есть только мои мечты, грезы о богатстве, об удовлетворительной жизни; эти мои сетования на жизнь на твоих страницах, дневник. Но в ком нет этих мечтаний о лучшей жизни. В каких бедняках не просыпается чувство обиды на то, что одни пользуются всем, а у других ничего нет. Виноват ли бедный человек, что он беден? Можно сказать: да, он виноват, значит у него нет энергии, нет предприимчивости, нет знаний. Но я не хочу обвинять всех бедняков голословно, бывают и исключения, бывает и несчастное стечение обстоятельств. Итак, надо что-то предпринять, но что?

12 октября 1922 г. (129)

Лежу в постели, подняла тяжелую корзину и очевидно надорвала себе связки. Читаю, думаю, прислушиваюсь к своему внутреннему "я". Перечитываю в который раз "Счастье дам" Золя. Делаю выписки из очерка Эллен Кей "Женщина будущего". Вот, например.

"Идеал женщины будущего...: она будет существом, исполненным глубоких противоположностей, но которые достигнут в ней полной гармонии. Она будет обладать большой разносторонностью и, наряду с этим, твердо сплоченным единством, богатством чувства и совершеннейшей простотой. Ей будет свойственно полное проявление всего глубоко женственного. Такая женщина сумеет понять всю серьезность искания истины, ей будут присущи свобода мысли и художественное творчество. У нее будет мужество думать собственными мыслями и проверять их в жизни. Она осмелится испытывать и узнавать чувства, которые она теперь таит и скрывает. Она впечатлительна, все быстро воспринимает, она способна гораздо более наслаждаться, но также и более страдать, чем люди настоящего. Она будет отстаивать непознаваемое перед знанием, чувство перед логикой, возможное перед реально существующим, интуицию перед анализом. Женщина прежде всего потребует роста душевного, а мужчина - умственного. Она расширит область предчувствия, он же разума. Она осуществит любовь, он - справедливость..."

До сих пор я жалела, что я не мужчина, но сегодня, осознав свое "я", я почувствовала, как хорошо быть женщиной. Я могу быть мужественной, я способна к жизненной борьбе, как мужчина, но последний никогда не будет обладать тем "вечно-женственным", что присуще только женщине.

Эллен Каролина Софья Кей (1849-1926), шведская писательница, критик и педагог. В литературной деятельности касалась вопросов о правах и обязанностях женщины, о женском труде, о взаимных отношениях старого и молодого поколения, о материнском чувстве, о взаимодействии личности и общества. Главные труды -- "О любви и браке" и "Век ребёнка". Для распространения своих идей в европейском обществе Кей предприняла в 1903 году путешествие по Германии и Австрии, где читала публичные лекции на близкие ей темы. Считала материнство тяжёлым трудом и настаивала на том, что безотносительно мужей государство должно поддерживать матерей и детей. Эти идеи оказали заметное влияние на социальное законодательство многих стран.

1923 -- 1924 годы

13 мая 1923 г. (143)

Я хочу быть женой, матерью, возлюбленной. Я хочу иметь свою семью, свой уголок, свое гнездо, меня раздражает расхлябанность наших, их невозможное отношение к тому, что я работаю, а они бросают куски хлеба, жгут без меры дрова, портят вещи и т.д. и т.д. Мне хочется хоть немного одеться, бывать в театрах, на лекциях, одним словом жить лично для себя; мне не хочется шить им, мне не хочется думать о них. А над всем этим висит мысль, что я не думала так раньше, что я становлюсь хуже, что у меня не было мысли имеет свою собственную комнату и устроить свою жизнь по-иному. Все это тяготит и давит на меня. Мне надо серьезно подумать и решить что-то, так, чтобы я была удовлетворена своим решением.

Надо решить вопрос о комнате. Но как? Оставить наших, тогда их уплотнят, но оставаться с ними я тоже не могу, я хочу самостоятельной жизни, хотя бы на несколько лет. Но это не сейчас, сейчас маме надо поправиться, потом надо решить вопрос о даче и о Петрограде. Вопрос о комнате принципиально решен, а практически надо его решить в скором времени. Мне придется оставить маму, старую и больную, а вместе с ней и больных сестер. Я плачу, я жалею маму, девочек, но их жизни впереди, а моя проходит, и я ничего не могу для них сделать. Я чувствую, что если я не буду заботиться о своем "я", своем "ego", я буду все больше и больше раздражаться и буду недовольна жизнью. Какой же выход? Ведь надо же им существовать чем-нибудь. Как сделать, чтобы были и овцы целы и волки живы? Надо написать письмо Коле.

27 мая 1923 г. (150)

Троицын день. Я опять на Скорбященском. Я не нашла себе душевного мира, но чувствую себя как-то спокойнее. Думаю о Боге. Боюсь, что Бог мой - это не есть что-то определенное, а все, что есть в мире доброго, прекрасного, чистого, красивого. Мой Бог - это то хорошее, что создали прежде жившие люди. Это любовь, всепрощение и нравственная чистота. Я привыкла представлять Бога в его образе, то есть в образе Иисуса Христа, я люблю его. Но потом я поняла, что я в очень и очень многое не верю. Надо сказать, что с утратой веры, я теряю и свой душевный мир и найти его сейчас не могу. Я не могу и не хочу никому покоряться... Надо думать....

1924 г. (без даты) (153)

Плохо и тяжело кончился 23-ий год. В сентябре, 4-го числа, умерла в больнице Катя. Так тяжело писать это даже год спустя. Хоть и не очень дружно жили мы с ней, но мы любили друг друга и были так привязаны друг к другу.

Потом я была в Петрограде, а потом опять занятия в школе и дела, дела.

30 ноября 1924 г. (154)

В начале января умер Митя - Ванин сын, который родился при мне в июле 1923 года.

Весной много работала для школы. Летом всеми правдами и неправдами выехали на дачу. Вернулись в сентябре, нас уплотнили. Много пережила с Колей, да и теперь еще переживаю. В долгах, как в шелках, только успевай выкручиваться.

Сейчас больна Татьяна, не то ящур, не то простуда. Доктора позвать не на что. Работаю много, очень хочется хоть немного вылезти из долгов. Питаемся теперь с переходом на золотое исчисление сравнительно лучше.

Сама чувствую себя лучше, почто нет приступов апатии, уныния; а если и бывают, я как-то лучше их переношу. Дневник писать совсем некогда. Сейчас немного почитала дневник и думаю, я стала более личностью, чем раньше.

1925 -- 1927 годы

8 января 1925 г. (155)

Сегодняшний праздник (рождество Христово) встретили плохо из-за долгов, но все-таки убрались, уставились, понемножку приходим в себя после всего пережитого. У меня есть своя комната и это так приятно. Мысли мои заняты подготовкой к урокам в школе, долгами (всего долг 775 рублей), домашними делами (надо привести квартиру в порядок и кое-что пошить, так все запущено за эти годы), размышлениями о личной жизни.

Читаю Эллен Кей, делаю выписки из маминого календаря и из журнала для женщин.

21 января 1925 г. (162)

Теперь очень трудно, долги так мучают. Жить нечем, надо напрячь все силы, всю энергию, чтобы как-нибудь вытащить себя из этого хаоса долгов, нужды, залогов, перезалогов, выкупов. Как создать себе и семье не обеспеченное, но хотя бы сносное положение?

24 апреля 1927 г. (163)

Два года с лишним не писала дневник и эти два года были заполнены тем, что я записала 21 января 1925 года. Вся моя энергия направлена на то, чтобы дать возможность существовать семье. Я работаю с утра до вечера, зарабатываю порядочно, но выйти из долгов не могу. Ваня не помогает, Коля очень мало. Материальное положение остается критическим

Как мои? Мама за эти два года несколько раз прихварывала; расстраивается, что мне приходится много работать. Огорчают ее Коля своим легкомыслием и Ваня своим нежеланием помогать. Коля женился осенью 25 года, у него уже растет сын Колянчик, ему уже 9 месяцев, хорошенький малыш. Маша служит в 36-ой школе делопроизводителем, ей приходится много помогать, хотя она в последнее время стала лучше и самостоятельнее. Здоровье ее неважно, с 23 года болит нога, она неудачно сошла с трамвая и оступилась. Рая дома, болеет, мы ее лечим, но денег мало, жаль ее. Таня растет, но образования не имеет к моему великому сожалению. Ваня детей больше не имеет. Надино здоровье все хуже. Соня, жена Коли, без образования, работает на фабрике, иногда нам приходится очень тяжело с ней из-за ее характера.

Что касается меня, то все это скользит мимо меня, только очень жаль маму, она так все принимает близко к сердцу. Я работаю в школе I-ой ступени - уже 9-ый год. Работать в I-ой ступени легче, но я не удовлетворена. С 23 года я не живу почти своей личной жизнью, я превратилась в машину для добывания денег и только денег, опять долги, опять нужда. Раньше я интересовалась многим, читала больше, думала над многими вопросами, жаждала личной жизни. А в эти годы? Работа днем, работа ночью, работа в будни, работа в выходные, работа летом, осенью, зимой, весной. Я как-то обалдела, я словно в заколдованном круге, из которого не могу выбраться. Я позабыла о дневнике, позабыла о себе, мне нечего одеть, из-за долгов я нигде не бываю, об отдельной комнате или приличной обстановке и говорить нечего. Бывают горькие минуты, поплачешь в одиночку, повернувшись к стенке, и все тут.

С верой в бога я покончила, я - такой когда-то религиозный человек. Закончилась во мне эта борьба, которую можно назвать "верю - не верю". Но я с терпением и уважением отношусь к верующим; им, пожалуй, даже легче, чем неверующим.

Руководителем моей жизни является все то, что я приобрела раньше; все это есть в моей записной книжке; очень поддерживают меня слова о воле, о сильной личности.

Я по-прежнему люблю природу, я также стремлюсь к ней, очень хотела бы обрабатывать землю, но все это только мои мечтания.

Многое бы можно еще сказать, но как-то не пишется....

АВТОБИОГРАФИЯ ЗОРИНОЙ АННЫ ИВАНОВНЫ,

Родилась я в городе Александрове Ивановской области 2 мая 1892 года.*

Отец служил счетоводом на фабриках около Александрова. В 1892 году семья переехала в Москву. Отец поступил работать счетоводом в Управление Службы Сборов Московско-Курской железной дороги, где и работал более 25 лет до самой своей смерти в 1918 году.

Мать была домашней хозяйкой; семья была большая: отец, мать, бабушка, девять человек детей. Материально жилось очень трудно. Я была самая старшая. Отец и мать имели только начальное образование, но поставили себе целью дать детям хотя бы среднее образование. Отец работал и вечерами, доставая себе частную работу по счетоводству.

После окончания начальной городской школы я успешно выдержала экзамены в Первую Московскую Женскую Гимназию, где училась 7 лет. Училась я хорошо и это помогло перейти на учебу на казенный счет с 4-го класса. После окончания гимназии я поставила себе целью получить высшее образование, чтобы быть учителем. Но это было очень трудно, так как надо было в первую очередь помогать семье. Я стала давать частные уроки.

В 1914 году я была уже на Высших Женских курсах, на этнолингвистическом отделении, но кончить курсы мне не удалось: в 1915 году были убиты на фронте 2 брата, а в 1918 году умирает отец. Семья остается на моих руках. В 1918 году я поступаю счетоводом в управление Московско-Курской железной дороги, где работал отец; затем работаю бухгалтером в Наркомпроде (на Красной площади, теперь это здание ГУМа) и одновременно работаю в школе N 99 Краснопресненского района в вечернюю смену учителем истории.

C 1920 года работала только в школах учителем русского языка, истории, и главным образом географии, в то время в Москве мало было учителей географии, и одновременно работаю по совместительству в тех же школах делопроизводителем, библиотекарем, бухгалтером, чтобы более помочь семье.

-- Примечание. Указана дата из паспорта. Фактически А.И. Зорина родилась на три года раньше в 1889 году.

В 1921 году я, как заканчивающая Высшие Женские курсы, была зачислена на ФОН I МГУ, где сдала по новой программе экзамены, но закончить опять не удалось: умерла сестра, следующая за мной, заболела мать, на моих руках остались 3 малолетних сестры и брат (ученик школы). Летом часто замещала директора на время его отпуска; в 1931-32 годах работала заведующей учебной частью начальных классов.

В 1932 году была направлена школой в Вечерний Педагогический институт на экономико-географическое отделение. Проучившись там 5 лет без отрыва от производства, я окончила Педагогический институт, получив в 1937 году диплом с отличием. Так сбылась моя заветная мечта получить высшее образование, что могло быть только при нашей Советской власти.

До 1936 года я работала в основном в школе N112; с 1936 года основной школой стала школа N213 Тимирязевского района, откуда переведена заведующей учебной частью в школу N601 на улице Расковой. Работала там с 1 апреля 1941 года до 15 сентября 1941 года. В июле 1941 года была командирована в город Черепеть Тульской области для обследования 2000 учащихся, эвакуированных из Москвы в Тульскую область. В результате в конце июля 41-го года по предложению администрации Черепети и решению Моссовета 2000 человек были реэвакуированы в Москву при моем активном участии.

Во время Отечественной войны школа N601 была взята под госпиталь, меня перевели в школу N221 (теперь Свердловского района). 16 августа 1943 года была назначена директором школы N205, где и работала до 16 августа 1956 года. Ушла из школы вследствие заболевания сердца. В настоящее время я пенсионер с 16 августа 1956 года.

Состою в Коммунистической Партии Советского Союза с 1946 года. В 1948 году награждена орденом Ленина.

О родных.

Мать умерла в 1938 году.

Братья: Иван - полковник, участник Отечественной войны, служил в танковых войсках. Умер в 1965 году.

Николай - военнослужащий Балтийского флота, полковник, во время Отечественной войны был на острове Ханко, после эвакуации оттуда был более 6 лет в Ленинграде, член КПСС, имеет награды, в настоящее время пенсионер.

Сестры: Мария работает лаборантом в Станкине.

Ираида вышла замуж за инженера-экономиста, во время Отечественной войны на фронте он был тяжело контужен, долго болел, умер в 1969 году.

Татьяна, незамужняя, живет все время со мной, работала медсестрой 32 года в Боткинской больнице г. Москвы, награждена значком "Отличник здравоохранения".

Я вышла замуж в 1930 году, детей не имею. Муж работал инструктором по столярному делу в железнодорожном техникуме имени Андреева в Москве. Умер 86-ти лет, в 1970 году.

1978 год Подпись А. Зорина

Умерла Анна Ивановна Зорина 14 декабря 1979 года от инсульта в возрасте 90 лет. Прах ее покоится на Введенском (Немецком) кладбище в Москве.

Ею написаны "Воспоминания директора школы N205".

Комментарии: 2, последний от 22/01/2024. © Copyright Емельянов Сергей Алексеевич (emsergej@yandex.ru) Размещен: 04/06/2018, изменен: 04/06/2018. 124k. Статистика. Глава: Мемуары Иллюстрации/приложения: 4 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Дневник молодой женщины, в котором она описывает тяжелую жизнь многодетной семьи в Москве в 1920-1927 годах.

Емельянов Сергей Алексеевич : другие произведения.

Дневник Анны. Тетрадь 4. 1920-1927