Шум в голове постепенно стихал, пропуская с каждым мгновением всё больше звуков из вне. Сначала они казались неясными всплесками, далеким эхом, монотонным гулом, но постепенно эти разрозненные ноты стали собираться вместе, формируясь в слова.
С трудом открыв глаза, Энни попыталась подняться. Всё тело словно горело изнутри, причиняя мучительную боль. Особенно страдали руки и скрученные пальцы, которые всё никак не хотели подчиняться воли девушки.
- Вставай! - шипел Курт, опасливо поглядывая на закрытую дверь. - Её могут хватиться! Надо быстро выбираться отсюда!
Фиалка медленно повернула голову, проследив за обеспокоенным взглядом скованного. Тяжелая, оббитая железными полосами дверь почти полностью скрывалась в густых тенях. Её давящий и удручающий вид внезапно подействовали на девушку, как ушат холодной воды.
Осознание реальности ударило больнее молота. Тихонько взвизгнув, девушка попыталась подскочить, но тут же упала обратно, так и не сумев разжать онемевшие пальцы.
В напряженной тишине комнаты раздался едва слышный стон. Фиалка вздрогнула и прижалась ухом к спине надсмотрщицы.
- Она еще жива! - испуганно прошипела она, пытаясь отцепиться от обруча.
- Проклятье! - чертыхнулся скованный мужчина. - Добей! Добей её! Пока она не позвала проклятых ящериц!
Его слова, тихие и отчаянные, стегали подобно хлысту. Кое-как расцепив пальцы, девушка сползла с неподвижной Белой и попыталась отползти к своей лежанке, с трудом сдерживая слезы.
- Стой! - шипел Курт. - Вернись! Её надо добить! Нам нужно выбираться отсюда! Быстрее!
Что-то тяжелое, обтянутое мешковиной попалось под руку девушке, остановив её паническое отступление. Оглянувшись, Энни увидела сумку надсмотрщицы.
В неровном свете догорающей свечи блеснул металл. Фиалка вздрогнула и запустила руку в этот объемный мешок, вытаскивая большие ножницы.
Кровь вновь зашумела, застучала в висках, подгоняемая нахлынувшими переживаниями и сожалениями о потере.
Сжав холодный металл во все ещё горящих ладонях, девушка вернулась обратно.
Белая тихонько стонала, хрипя сдавленным горлом и пыталась перевернуться.
Фиалка подошла к ней и замерла, не решаясь сделать решающий шаг.
- Добей!
Курт пытался вырваться из цепей.
Девушка стиснула зубы и опустилась на колени перед вздрагивающей, словно от ужасного мороза, надсмотрщицей. У Энни тряслись руки, прыгали острия лезвий, направленные в спину бесцветной женщины.
- Бей!
Слова смешивались с барабанным боем сердца, порождая в голове ритмичный хаос ужаса, боли, обиды и злости, которая копилась в самой глубине юной души уже давно.
- Бей!
Энни занесла ножницы над головой и вновь замерла, чувствуя, как всё естество противится удару.
Белая повернулась на бок и вперила розовые прозрачные глаза в лицо девушке. В этих пугающих призрачных озёрах пылало возмущение, негодование и гнев. Бледные руки потянулись вверх, к горлу Фиалки. Белые губы искривились в ожесточенном оскале.
- Бей! Бей! Давай!
Девушка вскрикнула и вонзила ножницы в розовый глаз так глубоко, на сколько хватило сил. Белая закричала, но ножницы вновь поднялись и вновь резко опустились, протыкая горло и заливая крик кровью.
Слезы брызнули из глаз Фиалки, смешиваясь с кровью, что фонтаном хлестала из перерубленной артерии надсмотрщицы, но девушка вновь и вновь заносила оружие над головой и опрокидывая следующий удар.
Ножницы рассекали плоть неожиданно легко, словно это был не живой человек, а тонкая хлопковая ткань. Они снова и снова входили в шею и плечи обмякшей женщины, не встречая никакого сопротивления на своём пути.
- Хватит! - резкий голос прорвался сквозь какофонию в голове девушки, и она замерла, глядя перед собой заплаканными невидящими глазами.
- Ключи! - вновь раздался голос. - У неё на поясе ключи! Освободи меня! Быстрее!
Энни двигалась словно во сне, продолжая сжимать окровавленные ножницы в руках. Мир плыл перед глазами, утопая в багровой пелене. Не опуская глаз, она нащупала связку ключей на поясе надсмотрщицы, медленно поднялась и побрела на голос, пошатываясь на каждом шагу.
- Быстрее! - почти рычал Курт, но для девушки его голос был всего лишь далеким громом идущей мимо грозы.
Кое-как нащупав тяжелый замок, скрепляющий концы цепей, Фиалка попыталась открыть его первым ключом в связке, но тот не подошел. Не подошел и следующий, и идущий за ним.
Энни вздрогнула. Багровое марево, застилающее сознание, стало рассеиваться, позволяя реальности обрушиться на неё со всей своей ужасающей безысходностью.
Фиалка разревелась, не в силах выдержать такой удар.
Пальцы Фиалки дрожали, ключ никак не хотел попадать в скважину. Мешали и ножницы, зажатые в левой руке, но выпустить их у девушки не было сил.
За спиной раздался тяжелый скрип петель.
- Проклятье! - прорычал Курт.
В его голосе отчетливо слышалось отчаянье.
Боясь оглянуться, боясь даже дышать, Энни продолжала перебирать ключи.
- Белая? - раздался стрекот, явно принадлежащий не человеческой глотке. - Тʼл картакштар?
Предпоследний ключ неожиданно легко вошел в скважину и плавно провернулся. Щелчок, и железная дужка замка отскочила вверх.
- Белая! - повторил голос более требовательно. - Ль хатар-штак!
Курт дернулся и цепи зазвенели, опадая на каменный пол. Фиалка едва успела отскочить в сторону - мужчина рухнул на пол, увлекаемый весом собственных пут.
- Крралкарштат?
Девушка медленно обернулась на голос. В проходе стоял человекоящер, прикрывая глаза своей чешуйчатой лапой от слабого трепещущего света свечи. Он даже не смотрел в сторону замершей девушки, а упрямо водил своей вытянутой мордой в направлении танцующего язычка пламени.
Энни едва стояла на ногах. Страх и отчаянье опутывали её, тянули вниз, терзали тело крупной дрожью. Сердце билось у самого горла, намереваясь, казалось, выскочить наружу.
- Мне... - тихо простонал мужчина вяло копошась в груде собственных пут. - Мне не подняться. Проклятье!
Ящерица грозно заклокотала и стала медленно подходить к свече, продолжая закрывать лицо руками и то и дело натыкаясь на лежанки, словно слепой котёнок, делающий первые шаги.
- Если он погасит свечу, - прошипел Курт, - мы пропали!
Девушка вздрогнула. Она и сама прекрасно понимала, что единственный шанс выбраться из этого кошмара - это действовать, пока чудовище ослеплено светом. Только что она могла предпринять?
- Бей в горло! - шипел освобожденный пленник. - В шею и в горло! Только со всей силы!
Его слова тяжелыми камнями падали в душу Фиалки, делая и без того невыносимый ужас еще тяжелее.
- Я не... - попыталась она возразить, но Курт прервал её.
- Давай! Сражайся за свою жизнь!
Энни сделала шаг вперед, затем еще одни. Металл ножниц обжигал её пальцы, словно это было не холодное железо, а чистое пламя, закованное в твёрдую оболочку.
Ящер медленно подходил к свече, шипя и ругаясь на своём непонятном языке. Лежанки то и дело попадались ему на пути, и он, рыча, отодвигал их в сторону, а затем продолжал путь.
Третий шаг дался девушки легче, чем оба предыдущих. Дрожь немного утихла, а в безумно бьющемся сердце зародилась решимость, подпитываемая страхом и еще не утихшим гневом.
Девушка пригнулась словно кошка перед броском, ухватила ножницы двумя руками и стала быстро сближаться с ослепленной тварью, стараясь ступать как можно тише.
Ударившись об очередную деревянную кровать, ящер взревел и принялся размахивать своими когтистыми руками, расшвыривая препятствия мощными ударами.
Пламя задрожало, потревоженное поднятым ветром. Одна из лежанок, отброшенная с чудовищной силой, ударилась об стену и упало в волоске от свечи, задев деревянную спинку, на которой свеча была закреплена.
Время словно обратилось в вязкую глину. Фиалка отчетливо видела, как накренилась свеча, как треснул воск, удерживающий её, как заплясал огонек, раздуваемый падением.
Всего четыре удара испуганного сердца понадобилось свече, чтобы упасть на холодный каменный пол и погаснуть, но это четыре мгновения обратились в целую вечность.
В последний миг, когда пламя задрожало в прощальном па, Фиалка прыгнула. Словно дикое животное, словно Мина, словно ночное чудовище.
Вновь обретя возможность видеть, ящер было торжествующе заревел, но его ликование почти сразу прервал удар острых ножниц.
Лезвия с противным скрежетом пробили толстую чешую и вошли в шею почти на три ладони.
Цепляясь за ножницы обеими руками, Энни повисла на чудовище всем своим весом.
Ящер запищал, неожиданно тонким голосом, дёрнулся и рванул вперед, словно разъяренный бык. От этого рывка ножницы вывернулись из пальцев, и Фиалка покатилась по полу, задевая перевёрнутые лежанки.
С глухим треском раненная тварь ударилась об стену и забилась в конвульсиях, пытаясь зажать лапами пробитую шею. Они пищала, визжала, скрипела, а тёмная, липкая жижа фонтаном вырывалась из раны, заливая всё вокруг.
Фиалка медленно поднялась с пола. Её колотило не меньше, чем раненную ящерицу, но это была уже совершенно другая дрожь. Чувство эйфории овладело ею, вводя в какой-то мрачный, неведанный ранее восторг. Энни ощущала своё превосходство над когтистой и зубастой тварью, посмевшей схватить её, отделить от друзей, бросить в хлев к свиньям, заклеймить её проклятым кольцом, лишить её великолепных волос.
Практически ничего не видя в воцарившейся темноте, она медленно приблизилась к умирающей твари. Крупные капли густой жижи черным дождем падали на девушку, но она не пыталась закрыться от них. Наоборот, подставляла своё лицо под этот кровавый фонтан, с жадностью ловя чувство триумфа в каждой капле гаснущей жизни.
Визг, хрип, скрежет когтей, тяжелый запах свежей крови - всё это вливалось в сознание девушки, зарождая осознание собственной силы.
Сила, сладкая и пьянящая власть над чужой жизнью и смертью, такая манящая и пугающая одновременно. Теперь Энни обладала этой силой, теперь она могла дать отпор. Теперь она не станет дрожать при звуке приближающихся шагов, при скрипе старой не смазанной двери чулана, при звуке голоса, таком ненавистном и знакомом. Она сможет ответить. Она сможет отомстить.
Внезапно чья-то рука легла на плечо Фиалки, вырывая из багрового тумана эйфории обратно в реальность.
- Надо уходить, - тихо прохрипел Курт, едва стоя на ногах.
Энни медленно повернулась и едва сдержала вскрик ужаса. Без своих пут, в темноте, мужчина был больше похож на скелет, чем на человека.
- Надо уходить, - повторил освобожденный, шатаясь, словно тростинка. - Нужно найти и сжечь волосы.
Девушка ничего не ответила. Она смотрела мимо него, назад, туда, где в непроглядной тьме сгустившихся теней лежала растерзанная женщина с почти прозрачной кожей.
Радость триумфа и эйфория в одно мгновение обратились в чёрное пламя, выжигающее все мысли и чувства, оставляя после себя лишь тучи чёрного пепла.
Курт тоже вглядывался в темноту, но смотрел теперь совершенно в другую сторону.
- Солья, - позвал он, и в ответ раздалось приглушенное рыдание. - Солья, пошли. Здесь нельзя оставаться.
- Нет! - завизжала женщина, прячась в своём тёмном углу. - Не подходи ко мне!
Пленник раздраженно цыкнул сквозь зубы и, выпустив плечо остолбеневшей Фиалки, медленно подковылял к поверженному ящеру и принялся копаться среди перевёрнутых лежанок.
- Энни, - позвал он спустя несколько долгих мгновений. - Подойди сюда.
Девушка подчинилась, бездумно, словно кукла, ведомая ниточками кукловода.
Курт, напряженно дыша, поднял с пола чудом не испачканный кровью сверток со свечами и протянул девушке.
- Зажги свечу, - он не просил, а приказывал.
Так же бездумно девушка развернула сверток и, положив трут на лежащую неподалёку соломенную подстилку, принялась чиркать камешками кремня.
Искры яркими брызгами падали на трут, на старую солому, на пол, освещая темноту. Каждый новый удар выхватывал из окружающей тьмы всё новые детали: ширящуюся лужу крови, неестественно выгнутые лапы ящера, заломленные в предсмертной судороге, оскаленные желтые зубы, застывший глаз, подернутый белесой пленкой.
Энни смотрела на этот глаз, на этот вертикальный зрачок, уставившийся на неё с мольбой, осуждением, с ненавистью. Искры отражались в нем, подобно далеким звездам, и казалось, что это пламя жизни вновь вспыхивает и тут же гаснет в этом поверженном чудовище.
Внезапно очередная вспышка вновь отразилась в мутнеющем зрачке, но уже не погасла.
Энни вздрогнула и поспешно отвела взгляд.
- А ты сильна, - с какой-то жестокой усмешкой сказал Курт, разглядывая широкую зияющую рану на шее твари. - Одним ударом...
Эта мрачная похвала пронзила сознание Фиалки подобно молнии. Кремень выпал из её рук, гулко ударившись о каменную кладку.
Ёе затягивало в чёрное болото ужаса и отвращения. Едкий, омерзительный запах крови душил девушку, вгрызался в её кожу, проникая всё глубже, превращая Энни в пропитанное страхом и злобой чудовище.
Из бездны собственных мыслей Фиалку выдернула рука Курта, вновь опустившаяся на подрагивающее плечо.
- Ты молодец, - тихо сказал он, опускаясь рядом. - Первый раз всегда сложно и страшно. Но из тебя выйдет отличный боец.
Мужчина подобрал несколько свечей с пола и ткнул одной в языки пламени, что танцевали на сухой соломе.
Энни дернулась, возвращённая в реальность. У её ног пылал трут, раскидывая огонь на соломенную подстилку. Девушка попыталась было сбить непослушное пламя, но Курт остановил её руку.
- Не надо. Пусть горит. А нам пора уходить. Солья! Мы уходим! Ты с нами?
Из темного угла, куда не долетал свет новорожденного пламени, раздались рыдания.
- Неееет! - пищала перепуганная женщина. - Вы - чудовища! Я буду жить в прекрасном доме на великом древе!
Освобожденный пленник чертыхнулся и с трудом поднялся на ноги, увлекая безвольную Фиалку вслед за собой.
- Пойдем, - прошипел он сквозь зубы. - Этой уже ничего не поможет. А нам надо еще найти волосы.
- Волосы? - безразлично переспросила Энни, послушно следуя за Куртом к выходу.
- Грёбаный кобольд использует их как поводок, - рука мужчины непроизвольно потянулась к серебряному обручу на его жилистой шее. - Пока у него есть хоть одна твоя прядка - он будет знать, где ты находишься.
Девушка бездумно кивнула. Смысл слов не доходил до неё, застревая в вязкой смоле чёрного кокона, что окружил разум.
Курт осторожно выглянул в тёмный коридор, освещая пространство зажженной свечой. Стояла тишина. Только потрескивание разгорающегося за спиной пламени да тихие всхлипы Сольи изредка нарушали её.
- Вроде спокойно, - прошептал мужчина и ткнул рукой куда-то в угол коридора. - Возьми копьё. Я сейчас вряд ли смогу им размахивать, а вот ты достаточно сильна.
Фиалка посмотрела в указанную сторону. В углу, прислонённое к низенькой деревянной скамье, на которой видимо восседал их незадачливый охранник, стояло короткое копье с широким, похожим на охотничий кинжал, лезвием. Древко было толстовато для маленьких ладошек, но Энни вцепилась в оружие, словно утопающий в тростинку. Грубая, плохо обработанная древесина, тяжесть копья в руках - всё это постепенно возвращало к ней ощущение жизни, позволяя выбраться из тягучей бездны собственных переживаний.
- Где искать волосы? - хрипло спросила она, стряхивая оцепенение, словно тонкую паутину.
- В кабинете Кль-Такана, - мужчина произнес это странное имя без запинки. - Это наверху.
Девушка кивнула, перехватила поудобнее своё оружие и двинулась вперед, следуя за пошатывающимся и хромающим Куртом.
Пленник нес свечу, высоко подняв над головой и освещая дорогу. Её неровный огонёк создавал уютный кокон света, за пределами которого густела и шевелилась пугающая непроглядная тьма.
- Погаси свечу, - тихо сказала Энни. - Она выдает нас и мешает осматриваться.
Курт несогласно тряхнул головой.
- Ты видела, как ослепла та тварь из-за маленького огонька? Возможно, это единственный наш шанс. Да и потом добыть огонь будет невозможно.
Фиалка не стала спорить. Лишь крепче сжала древко копья и стала напряженно всматриваться в темноту.
В каменных коридорах было тихо и пусто. Осторожные шаги беглецов гулко отдавались в давящей тишине, заставляя вздрагивать и оглядываться. Девушка уже давно потеряла всякое направление, сбилась со счета поворотов и теперь просто следовала за костлявой спиной Курта, ощущая нарастающее давление страха, скрывающегося за пределами освещенного круга.
За очередным поворотом оказалась лестница, ведущая куда-то наверх. Поднявшись по ней и оглядевшись, Курт поманил Энни, и они осторожно прокрались до следующего поворота.
Здесь было значительно светлее, да и места показались более знакомыми. Откуда-то спереди раздавались приглушенные голоса.
Прикрыв пламя свечи рукой, пленник заглянул за угол.