Петаниус вяло потягивал вино из хрустального кубка, бережно извлеченного из специального ящика, набитого опилками. Вид из окна его нового личного кабинета открывался преотличный: величественные волны вздымались, пенились и опадали, разбиваясь о водоразделы внешней стены замка. Морские птицы кружили над водой, выслеживая неосторожную добычу, оглашали окрестности своими мелодичными криками.
Петаниусу нравилась Изумрудная башня. Двадцать лет он тянул к ней свои трясущиеся, покрытые старческими пятнами, ручки из душного кабинета в Здании Совета Церквей. И вот, после долгих и неустанных трудов, ему удалось убедить Лавтия Нирдата, главы Совета, о необходимости изъять замок у бесполезного ныне Ордена Охотников и отдать под нужды Храма Свидетелей Сошествия.
Разросшаяся паства нуждалась в достойном Храме. И Петаниус не сомневался, что Изумрудная Башня станет превосходным Храмом.
Из угла раздался робкий шорох, заставивший мэтра Петаниуса раздраженно скривить губы. Служка, то ли Поль, то ли Прон, мэтр никак не мог вспомнить его имя, старательно расставлял духовные манускрипты на полки большего резного шкафа, который приехал вместе со всей мебелью из столичной резиденции мэтра.
- Потише! - Петаниус рыкнул на неуклюжего прислужника и попробовал вновь погрузиться в свои приятные мысли.
На чем он остановился... Ах, да. Храм выйдет замечательный. Почти такой же большей как у проклятого Ериха со своими Яро - поклонниками. Чуть меньше, к сожалению, но место значительно живописней. Но нега - негой, а дела - делами. Яр уже клонится к горизонту, намереваясь нырнуть в его пучину и уснуть до утра, а еще так много предстояло сделать.
Петаниус отхлебнул молодого вина из кубка и позвонил серебряный колокольчик. Тут же в коридоре раздался топот маленьких каблучков, и в свежеиспеченный кабинет, смешно переваливаясь на ходу, вбежал, скрюченный всеми возможными старческими недугами, Самсон, личный секретарь мэтра.
- На какие срочные дела я еще не обратил свой взор? - вяло вопросил его мэтр, покачиваясь в своем любимом троне-качалке, выполненной на заказ лучшими веллинским мастерами.
- Вы осветили своим взором все важные дела, Ваше Святейшество, - Самсон склонился в подобающем по этикету поклоне, хотя глаз, не привыкший его общей скрюченности, не смог бы уловить это движение, - осталась лишь пара незначительных дел.
- Валяй, - Петаниус был в хорошем настроении.
Самсон снова неуловимо поклонился и, достав из складок своей необъятной робы толстый свиток, принялся зачитывать перечень незначительных дел.
- При исследовании подземных залов было обнаружено значительное количество этих неподъемных охотничьих железяк. Они мешают обустройству хранилища казны и Ранор просит разрешения выкинуть этот хлам в море.
Мэтр довольно улыбнулся:
- Пусть соберут все эти штуки в каком-нибудь одном зале хранилища. Думаю мы найдем применение металлу, из которого эти штуки были выкованы.
Секретарь сделал быструю пометку в свитке и продолжил:
- Сестра настоятельница сообщила, что помещения сестринской общины, а так-же школьные казармы, готовы для вашей Светлейшей инспекции.
Улыбка Петаниуса стала похотливой.
- Передайте сестре настоятельности, что сегодня, после заката, я с удовольствием хм... проинспектирую и то, и другое.
Перо быстро заскрипело по пергаменту.
- У главы Отделения предсказаний будущего Себастьяна Проперуса случился припадок. Он бегал по двору, крича о всеобщей погибели и огне с небес. Храмовникам удалось его скрутить, аптекарий напоил его маковым молоком, но это не помогло. Пришлось связать и положить в кровать. Сейчас с ним аптекарий и пара рабочих покрепче. В приступе буйства, уважаемый Проперус свернул плече одному из храмовников. Ситуация неприятная, будут ли какие-то указания на счет её урегулирования?
Хорошее настроение Петаниуса улетучилось. Он встал с кресла и стал расхаживать по кабинету, чем вогнал служку, достающего дорогой хрусталь из транспортных ящиков, в ужас.
- Сопливый идиот! Если бы не его папочка, я бы придушил его собственными руками! - он сделал глубокий вдох, успокаиваясь и принялся диктовать, - Спустись в казну, собери подарок Брату-командору, только не дороже 500 дар. И не трогай сапфиры! Потом составь официальное письмо с извинениями от моего имени. Козла Проперуса пусть опоят, чем угодно, лишь бы он был счастлив и не вылазил из своей каморки! Если надо - пусть его запрут в ней!
Мэтр остановился, глядя на свежераспакованную коллекцию пухленьких фарфоровых девушек, запечатленных в позах различной степени приличности. Это чудо было пожертвовано Храму, за рассмотрения доноса в не очереди. Обычное дело, казалось-бы, да необычное подношение, так приглянувшееся его Светлейшеству.
Созерцания маленьких проказниц всегда успокаивало Петаниуса, позволяя оставаться хладнокровным и активным в самые тяжелые времена.
Мэтр сделал еще один глубокий вдох, очищая мысли по древней методе, что освоил еще будучи служкой у прежнего Мэтра.
- Давай, что там еще есть, - он призывно махнул рукой своему дышащему на ладан секретарю.
Но Самсон не отзывался не пресветлейшее повеление, что являлось вопиющим нарушением субординации и всех норм, принятых в цивилизованном обществе. Вместо того, чтобы согнуться в подобающем поклоне и просветить Его Светлейшество в накопившиеся дела, старый секретарь, беспардонно отвесив нижнюю челюсть, таращил глаза в окно.
Слова негодования уже готовы были сорваться с губ Петаниуся, как раздался мелодичный звон бьющегося хрусталя, заставивший мэтра позабыть легкое раздражение. Ибо волна накатившейся ярости сметала все иные чувства.
Он резко повернулся, схватил подвернувшуюся под руку деревянную доску, которых в кабинете, в связи с переездом, водилось в изобилии, и обрушил свою ярость, вместе с тяжелыми ударами, на служку, который осмелился разбить один из бесценных экземпляров редчайшей коллекции.
Но служка даже не повернулся в сторону Мэтра, не пытался прикрыть голову от неловких ударов тонкой досочкой. Бледный, словно покойник, он смотрел выкаченными до предела глазами в окно и бормотал что-то дрожащими губами.
Мэтр уже занес руку для очередного сокрушительного удара, когда Самсон, встрепенулся, выдохнул кощунственное "Яр спаси и освети" и, забыв о всех своих недугах и немощах, ланью выскочил прочь из кабинета и поскакал огромными прыжками
по каменным коридорам замка.
В голове Петаниуса, с трудом пробившись сквозь горечь потери одного из бесценных сокровищ, промелькнула предательская мысль: "Что-то здесь не ладно..."
Нанеся, по инерции, еще пару профилактических ударов, мэтр поднял глаза на океан, раскинувшийся за окном.
С его губ невольно сорвалось тихое проклятье:
- Моркот!
Моркот, не смотря на то, что до его холодных времен оставалось больше тридцати недель, наплевав на вовсю полыхавший в небе Яр, озарил мир своим пугающим светом.
Алые капли срывались с его пугающего лика и, оставляя после себя огненные росчерки, падали на поверхность Эрды. Сотни капель, подобно падающим звездам, разлиновали небо в неровную клетку. Одна из них, оглашая окрестности ужасающим рёвом, стремительно увеличивалась в размерах, намереваясь заглянуть к Мэтру на новоселье.
Толи ли Поль, то ли Прон, заверещал, как девка, затащенная на сеновал супротив воли, и бросился в окно, встретив бесславный конец на прибрежных скалах.
Из глубин замка, с внутреннего двора, отовсюду доносился многоголосый плачь.
Мэтр Петаниус так и стоял ухватившись за ненужную боле доску и шептал запоздалые молитвы не своему богу.
Великолепный огненный цветок, возникший на месте надежд и амбиций, положил конец Храму Свидетелей Сошествия, позволив им, в последние мгновения жизни, оправдать столь громкое название."
из запрещенного опуса Сатира Мидгарда
"Когда Храмы объяло пламя".
"Дорогая сестра,
не знаю видишь ли ты то, что видит сейчас каждый зрячий человек на Эрде.
Небо пылает! Затмив Аулу и даже Яр, проклятый Моркот взошел на небосклон и выплюнул сотни огненных шаров, которые обрушились на Эрду с демонической яростью!
Ветра бушуют, ломая вековые деревья, волны вздымаются выше Меридиана. Пылают города, пылают леса, пылают степи и горы. Люди бегут в панике из своих домов, матери бросают детей, мужчины ревут как младенцы.
Кажется, миру приходит конец. Но я уже читал о подобном. Именно так описывали свидетели Первое Сошествие демонов. И у меня нет сомнений, что ветра, пламя и волны - лишь начало тёмных времен.
Сим днем лик Эрды изменится навсегда.
Я ухожу в мертвые пески пустыни, быть может там мне удастся укрыться от гнева стихий.
Твой брат,
Георг."
13 дня Большей Аулы 901 года от Сошествия.
Из "Писем Грегора Хитца".
Не зря Академия Хронологии использует 901 год от сошествия как точку нового отсчета движения времени. Как и в первый раз, хотя Сошествие не вынуждает человечество начинать своё развитие с самого начала, цивилизация была отброшена на столетия назад во времени. Старые государства пали в пожаре волнений, новые государства выплыли на волне людских страхов. Конфессии были стерты с лица земли, пали храмы, уступая место более молодым и агрессивным идеям.
Пророки и предсказатели всех мастей били тревогу за годы до этого сокрушительного дня, но их голоса затыкал мощный сапог Совета Церквей, что обещали людям стабильность и процветание.
Придворный пророк Сумара, что исправно составлял карту предсказаний королю, не обращая внимания на недобрые взгляды со стороны Лавтия Нирдата, главы Совета, просто сбежал. Возможно, он счел побег более приемлемым, чем обвинение в сумасшествий и смерть в руках Храмовников.
И, как следствие, Сумар оказался не готов к катастрофическому событию. Власть не смогла дать народу ни защиты ни надежды. А потому сгинула в пламени.
Но не небесный огонь, ни чудовищные ветра и волны, ни паника не являлись причиной тех разрушений и зверств, что длились еще несколько лет после злополучного дня. Ибо не камни падали с небес на Эрду.
Во всех описаниях Сошествия, что первого, что второго, говорилось, что с пламенем пришли демоны, вырвавшиеся из тисков своей красной тюрьмы.
Падая сквозь небеса Эрды, демоны сгорали и большинство из них гибло на собственных тлеющих останках. Некоторые из них впадали в спячку на сотни лет, медленно восстанавливая силы. Но были демоны, что выживали и начинали свою безумную резню.
Их бесчинства стирали селения и уничтожали целые города. Лишь усилием сотен людей удавалось остановить одного единственного демона.
Это было темное время, и, как любое темное время, оно стало благодатной почвой для новых конфессий. Ища защиты и надежды, люди примыкали к новым сообществам, не особо разбираясь в идеях, что двигали их новыми лидерам. На трупах старых церквей расцвели новые, породив множество орденов.
Так, в 903 году от первого Сошествия и во втором году от второго Сошествия, новою церковью Свидетелей, был основан Фронтир - Орден вставший на защиту человечества от демонической угрозы.