Подножие Чёрного холма светилось сотнями разведённых костров. Огни окутывали весь закатный склон, освещая огромный палаточный городок, полный шумного, пьяного и веселящегося народа. Несколько недель народ со всего побережья стекался к этому месту. Здесь были и моряки с островов Зурима, так и суровые земледельцы с пограничных с великой степью земель. Были тут и сами кочевники-степняки, чей вид, в любом другом месте и в любое другое время вызвал бы панику.
Палаточный городок спускался по пологому склону холма и окружал широким разноцветным кольцом большую арену, собранную наспех из привезённых брёвен. Трибуны, обтянутые алой плащевиной, вздымались на четыре человеческих роста. Это была одна из самых величайших и собранных наспех арен за всю историю закатного побережья. Очень скоро на ней запылают огни, на длинных скамьях усядутся люди, зажгуться огни и начнётся величайшее веселье из всех, но сейчас арена тёмной скалой возвышалась над морем костров и пьянства.
Всё веселье протекало между палаток, бурлило у больших костров и выплёскивалось на равнину неровными волнами ищущих то ли уединения, то ли свежего воздуха.
Сейчас все были равны, и бедняки и богачи, и степняки и горожане. Даже между мужчинами и женщинами здесь было не так уж много различий. Все пили и ели наравне, наравне хохотали, наравне изрыгали излишки выпитого на утоптанную тысячами ног землю. Всех их объединяла одна цель - они собрались, чтобы посмотреть на первые состязания героев, которые благословила сама Церковь Тартары.
Завтра на большой арене избранные герои будут проходить сложнейшие и опаснейшие испытания, сражаясь за право подняться на вершину Чёрного холма и отправиться путём Тартары к Каменному престолу Моркота.
Никто не знал, какими будут испытания и как победитель сможет перенестись с вершины холма на далёкую красную сферу, но одних это не волновало, ибо они прибыли сюда повеселиться или заработать, а другие свято верили, что избранный человек сможет повторить великий подвиг совершенного человека.
Ночь выдалась безветренной, ясной и морозной, но мало кто из прибывших замечал царящий холод, ибо пылали костры и лилась хмельная река. Музыка и танцы, смех и драки - всё это заставляло людскую кровь бурлить в венах, отгоняя ледяную стужу времени Моркота.
В лагере даже не осталось снега - весь был вытоптан и растаял, но вокруг вся степь пылала алыми отблесками мрачной сферы, чей кровавый лик отражался на белоснежных просторах.
Только в одном месте во всём этом палаточном городке не было слышно ни песен, ни смеха, ни разговоров. Это был отдельно стоящий лагерь из дюжины крупных шатров, установленных вокруг огромного костра. Все палатки были пёстрыми и богатыми на вид. Их украшали всевозможные узоры и изображения. Над каждым шатром реял свой флаг. У кого-то это был флаг одного из королевств побережья, у другого - армейский флаг, обозначающий принадлежность к определённому легиону, но в основном на развевающихся полотнищах красовались всевозможные мифические твари, да оружие.
Это был лагерь героев, которым предстояло завтра состязаться за право взойти на холм и за звание самого великого из всех героев.
Тут не было весёлых лиц, не было откупоренных бочек с яблочной брагой. Несколько героев сидели у костра, бросая мрачные оценивающие взгляды друг на друга. Остальные же укрылись в своих шатрах и пытались уснуть, что во всеобщем гомоне и шуме. льющихся со всех сторон, было очень непросто.
Маркус задумчиво пялился на языки пламени. Их хаотичный танец казался ему клубком шевелящихся змей, и это никак не способствовало ни боевому духу, ни настроению. Казалось бы, завтра - тяжёлый день, к которому нужно подготовиться, настроится, очиститься. А еще не помешало бы хорошо выспаться. Да только уснуть Маркус так и не смог, оружие просто валилось из рук, не желая поддаваться ни точилу, ни маслу, мысли в голове яростно метались, создавая лишь сумбур и уныние. Ожидание - это самое страшное испытание.
Впрочем маркус умел ждать. Он был охотником, траппером на службе королевской семьи Фирдригана. Обычно, такие люди не признаются героями, да и вообще мало чего из себя представляют, но Маркус умудрился выделиться. Ему просто очень сильно не везло.
Охотясь на оленя, он натыкался на яростную басуру, рвущую в клочья торговый караван, гоняясь за лисами, проваливался в берлогу чёрного медведя, а сопровождая молодого принца на охоте, оказывался втянут в жесточайшее сражение с целым выводком гигантских крыланов-кровожадов, решивших полакомиться нежной монаршей плотью.
Фирдриган славился своей мрачной природой и густыми, болотистыми лесами, в которых водились самые разнообразные чудовища ,и каждый траппер из тех мест мог постоять за себя, но такого невезения как у Маркуса, не было ни у кого.
Апофеозом его несчастий стал последний монарший указ, где Его Величиство Филмород Третий повелевал Маркусу сразиться за звание величайшего из героев, ибо иметь при дворе величайшего героя, это несомненно признак статуса.
Маркусу выделили средства, дали провиант, десяток сопровождающих и отправили к чёрному холму. Теперь он сидел у этого огромного костра среди мрачных, незнакомых ему людей и ждал неизвестно чего, неизвестно зачем.
Первое время траппер приглядывался к потенциальным соперникам, пытался оценивать их и собирать полезную информацию, но быстро забросил это дело. Что мог он разглядеть в этих хмурых, суровых, исчерченных шрамами лицах? Выдающуюся мускулатуру? Слепоту на один глаз? Они же не лесные твари, по внешности которых можно было понять манеру их поведения, стиль охоты и степень угрозы. У людей не было ни выпирающих клыков, ни пятнистой шкуры, ни крыльев, ни торчащих хитиновых пластин. Маркус смотрел на них и видел лишь людей, таких же неудачливых, как и он сам. Возможно, даже более неудачливых.
Оставалось только ждать завтрашнего дня, а ждать траппер умел.
Неожиданно напряженное молчание геройского лагеря лопнуло от сладостных звуков льющейся мелодии. Маркус повернулся на звук и увидел, как в их тихий палаточный круг входит ярко одетый русоволосый мужчина с новенькой лютней в руках. Тонкие, ловкие пальцы, унизанные перстнями, умело летали по струнам, едва касаясь, играя журчащую весёлую музыку.
- Приветствую вас, о сильнейшие из сильнейших, о храбрейшие из храбрейших, о мудрейшие из мудрейших, - продекламировал незнакомец приятным, бархатным голосом.
Маркус заинтересованно пригляделся, ища спасения от тягостного ожидания. Незнакомец был одет по последней моде центральных королевств - вычурно и неудобно. Его длинный, почти до самых щиколоток, подшитый густым мехом камзол, был невероятно пёстр и сковывал движения. Остроносые сапоги, окрашенные яркой охрой, выглядывали из-под полы камзола и вряд ли служили надёжной опорой в эту холодную пору. Пёстрая меховая шапка, с торчащим алым пером было скорее просто украшением, чем защитой от холода. Впрочем, незнакомец двигался в своём облачении легко и естественно, словно дикий кот, гуляющий по толстым ветвям тысячелетних деревьев.
- Прошу простить меня за столь позднее и шумное появление, но по дороге к вам меня захватил водоворот безумия, что бушует за пределами вашего уютного лагеря. Я вырвался, едва в живых оставшись, но увы, времени улететь успело немало.
Он мягко прошествовал к костру, аккомпанируя собственным шагам торжественной мелодией. Присутствующие мрачно и озадаченно смотрели на этого разодетого пришельца. Где-то даже колыхнулись пологи шатров, выпуская своих потревоженных обитателей.
Подойдя почти к самому пламени и встав в картинную позу, незнакомец прекратил играть и торжественно провозгласил.
- Позвольте представиться: бард, поэт, популярный автор, известный путешественник и признанный герой Люфтрика - Сатир Мидгард. Я здесь чтобы сложить о завтрашнем дне самую величайшую песнь на Лике Великой Матери и прославить вашу доблесть и силу.
Он сделал долгую паузу, возможно ожидая приветственных криков и аплодисментов, но лишь мрачные взгляды да угрюмое молчание было ему ответом.
- О, я вижу вы все уже настроены на сражение, - ослепительно белоснежная улыбка сверкнула в неровном свете костра. - Не волнуйтесь, я не стану тревожить вас расспросами, если вы сами только того не пожелаете. Я здесь чтобы вдохнуть эту атмосферу предстоящего дня, это гудящее напряжение, почувствовать вашу решимость. Так что спокойно занимайтесь подготовкой, отдыхайте, я не стану тревожить вас боле.
Брад вновь улыбнулся, отвесил вычурный поклон и уселся, конечно же, на скамью рядом с Маркусом. Траппер лишь печально усмехнулся, вновь помянув своё невезение.
Герои вернулись к своему молчаливому созерцанию, изредка косясь на пришельца, который, впрочем держал слово и просто молча сидел, глядя на огонь. Лютня спокойно лежала у него на коленях и, хотя пальцы артиста продолжали гладить её напряженные струны, не издавала ни единого звука.
Казалось бы, на этом всё и закончится, Маркус чувствовал, что бард лишь затаился, словно охотник в засаде, и просто поджидает жертву.
Время шло. Треск костра и тепло, что он дарил, делали своё дело. Герои стали медленно разбредаться по своим шатрам, в надежде хоть немного вздремнуть перед предстоящими испытаниями.
Маркус же тихонько дремал, сидя на лавке.
- Знаете, я ожидал, что здесь будут лишь охочие до славы идиоты, - раздавшийся над самым его ухом шёпот вырвал траппера из сладостных объятий подступающего сна.
- Что? - спросил Маркус, с трудом возвращаясь в реальность.
- Ну, понимаете, весь этот шум вокруг учения Тартары, вокруг пути совершенствования, и вокруг этого балагана, - палец, охваченный тремя тяжёлыми печатками медленно обвёл лагерь. - Я полагал, что всё это привлечёт всевозможных пройдох и самовлюблённых дураков, возжелавших прославиться на волне всеобщего помешательства. Но придя сюда, я с удивлением увидел суровых, серьёзных людей, каждый из которых прошёл непростой путь и по праву может назваться героем. Вот например Кадимус Серебрянное Копьё.
Бард указал в сторону тонкого и высокого мужчины, чьих волосах было больше серебра, чем у всех остальных из присутствующих.
- Он ветеран трёх конфликтов со степняками. Всю жизнь провёл на границе королевств, служа то в одном гарнизоне, то в другом. Он повидал столько крови и боли, поучаствовал в стольких сражениях, сколько и представить страшно. Вряд ли его привела сюда жажда славы и богатства. Скорее - приказ.
Перст артиста переместился в сторону угрюмого чернобородого великана, что сидел, словно каменное изваяние, оперевшись на устрашающего вида топор.
- Или, например, Чёрный Медведь Меридиана, Горан Валимус. Он - бывший шахтёр из кристальных шахт Варидии. Суровый труд сделал из него сурового человека, и когда землевладельцы Варидии совсем потеряли совесть и стыд, он возглавил восстание рабочих и огнём выжег всю спесивую грязь, что налипла на флаг когда-то великого Королевства. Говорят, баллиста попала своим снарядом прямо ему в брюхо, но вот он, живой и готовый сражаться. Вряд ли он ищет славы. Скорее идея привела его сюда.
Маркус прислушивался к бархатным словам артиста, стараясь запомнить каждую крупицу информации, что лилась из этого болтливого рта. Он не знал, пригодятся ли ему эти знания, но знать своего врага никогда не помешает.
- Тут есть и иные. Вон например развевается флаг Тургосы - фаворита Церкви Тартары. Юный, сильный, гибкий, тренированный, он был выращен словно скот ради одной единственной цели - доказать правоту слов Светоборца и Провидца нашего Николоса. Культ... ох, простите мою грубую оговорку, церковь Тартара собрала все известные техники совершенствования человеческого тела и духа и вложили их в этого ребёнка. Вместе с идеями церкви, разумеется. Если он одержит завтра победу, авторитет Церкви поднимется до необычайных высот. Но, боюсь, какими бы травами и тренировками не истязали этого бедного мальчика, завтра его ждёт поражение.
Бард умолк, припав губами к фляге, которая болталась у него на поясе. Траппер же продолжал молча сидеть, ожидая, что же будет дальше.
- Вон, справа от Тургосы, стоит шатёр с давно забытым знаменем. Уж не знаю, слышали ли вы о расцвете Орденов и о Фронтире, но в том шатре сейчас медитирует последний живой клирик этого ордена демоноборцев.
Мидгард вновь прервался, задумчиво разглядывая языки пламени.
- Конечно, если не брать в расчёт слухи об одном из основателей ордена, которому приписываются какие-то совершенно невероятные способности, что впору даже крылатым вирмам. Но это всё сказки, а тут перед нами живая история. Столько тайн, мистических практик, аскезы и медитации собрано в этом последнем клирике! Из всех, присутствующих здесь он, по моему скромному мнению, самый опасный. Но всё же им движет злоба и тщеславие, желание возродить сгинувший в веках орден, вернуть былую мощь Фронтира. Он считает, что такое под силу одному человеку. В этом и заключается его главная слабость. Самовлюблённость и крайне преклонный возраст. Такие старики как он, обычно, уже не в состоянии до выгребной ямы доковылять, но не стоит недооценивать стойкость тех, кто готовился петь демонам вечную колыбельную.
Вновь тишина спустилась на этот маленький остров уныния среди океана шумного веселья. Артист задумчиво гладил лютню и осматривал знамёна, что безжизненно висели в безветрии.
- Столько имён, столько настоящих историй, настоящей славы, - сказал он, не скрывая восхищения и, как показалось Маркусу, зависти, - Каждый из присутствующих здесь уже достоин звания героя героев.
- Не каждый, - тихо усмехнулся траппер, - Не все здесь могут назвать себя героем.
Неожиданно звонкий, словно хрустальный колокольчик, смех барда прокатился по молчаливому лагерю.
- Уж не о себе вы говорите, Маркус Варкис, защитник королевской семьи Фирдригана и хозяин чёрных болот? Человек, который в одиночку способен справиться с басурой, на которую обычно отправляют целый латный взвод?
Маркус промолчал. Все эти громкие прозвища и статусы - дело рук королевской пропагандистской службы. Сам он не чувствовал себя ни великим, ни могучим, ни каким-то там хозяином. Он был уже немолодым, уставшим и невезучим охотником, а не великим героем, которого надо славить.
Видимо, бард прочитал по лицу невесёлый ход мыслей траппера и усмехнулся.
- Не стоит сожалеть и в себе сомневаться, - сказал он, начав тихонько наигрывать на лютне медленную мелодию. - Воспринимай это как шанс, ибо не так уж важно, как ты выступишь завтра на арене, ты всё равно станешь известным и принесешь славу и своему королевству и себе. И не важно, кто и зачем заставил тебя участвовать для них, для толпы, ты будешь героем. Победитель же получит не так уж и много, ибо дверь на Моркот едва ли можно открыть совершенством тела и славой.
Он замолчал, продолжив ласкать лютню. Ночь наполнилась сладким томлением тихой мелодии, навевающей сладковатую грусть и грёзы.
Траппер вслушался в эти едва уловимые ноты и вдруг, на секунду, почувствовал себя победителем, тем самым героем, которым никогда не был. В нежных аккордах ему почудился радостный рёв толпы, триумф в сердце и металлический привкус крови во рту.
- Мне же остаётся только наблюдать, - внезапно сказал Мидгард, - и стараться прочувствовать со стороны то, что испытываете вы.
- Может, вместо того, чтобы наблюдать, - внезапно вырвалось у траппера, - стоит попробовать самому?
Мелодия внезапно замолкла. Маркус даже начал переживать, что его шутка внезапно задела этого странного артиста, но одного взгляда на Мидгарда хватило, чтобы понять, что охотник ошибся.
Глаза барда пылали, словно в них развели два костра, в десятки раз больше, чем тот, что горел в центре лагеря.
- Хм... Отбор у них не строгий, - бормотал артист, глядя куда-то за грань реальности. - Геройское свидетельство у меня есть, да и денег на взятку достану. Ведь это станет настоящим событием, когда сразиться с героями выйдет гений пера. Слава, продажи...
Кривая ухмылка, достойная самого жуткого из демонов Моркота, исказила красивое лицо барда до неузнаваемости.
- Спасибо за идею, добрый охотник. Возможно, песня моя станет еще более великой, чем смел я мечтать.
Он подскочил на ноги, отвесил низкий поклон и веселью зашагал к выходу из лагеря героев, навстречу бурному веселью простых смертных.