Аннотация: Сегодня его очередь затмевать солнце. И кто знает, чьи черные волосы на этот раз привлекут его внимание...
Местами жительства Атаки были "Горгулья", крыша "Пустой Глазницы" и "Поэтник". Он даже сам не знал, какое из этих мест было его любимым. Никто и не догадывался, где его искать, кроме "Поэтницы". Самое попсовое место. С маленькой изюминкой внутри. Там зажигал Озноб - звукооператор клуба. "Поэтник" - это было рабочее название. На деле же эта помойка звалась "перевернутое небо". По мнению Атаки и его знакомой Глории, это было самым тупым названием на свете. Озноб почему-то так не думал. Он гордился тем, что когда-то тут сыграла группа Кукольный Театр и ее вокалист, легендарная личность в Городе, сравнил этот клуб с перевернутым небом. Небо, грит, под ногами. Ты по нему ходишь. Никогда не замечал, не обращал внимания, на это ощущение, ощущение невесомости облаков под ногами? Это отражение неба плачет под ботинками, хохочет под кроссовками... хихикает под кедами эмообразных подростков... дети... может, мы все - глупые дети? - говорил Озноб, соединяя разноцветные кабели, не отрываясь от своих важных занятий, не разглядывая своего друга, которому тоже не было никакого дела до слов Озноба.. В Городе вообще было мало кому было до чего-то дело.. Атака даже не был уверен в том, что Озноб знает его лицо.. что при встрече на улице он узнает его до того, как Атака поздоровается с ним..
Атака был уверен, что его сосед знает всех в лицо. Каждого жителя в Городе. А если сосед не знает, то его дружок-кретин точно знает всех, кого не знает его полоумный сосед. Ходячий фантик от конфетки. Это же не город, это же военный полигон! Как можно ходить тут так, что своим блеском затмеваешь местное бледное солнце?!
Атака всегда, когда думал или вспоминал о своем соседе, начинал злиться.
Я знаю, почему это солнце напоминает тусклую лампочку в сортире "Пустой Глазницы". Это все из-за золотого пиджака одного кретина. - говаривал Атака.
Когда оказывался в шумной компании.
Когда слазил с крыши.
Крыша манила его своей недоступностью. На крыше не могли его достать предки и местные маньяки.
Одно было непонятно - откуда в этом малонаселенном городе столько много маньяков? И все ведь... они ведь каждый раз разные!! Ни один не повторяется...
Наверное, потому что это - Город...
У Атаки был даже знакомый гот - Богомерзость. Он постоянно жаловался на кошмарные суицидальные сны. Например, о том, как он вышибает себе выстрелом мозги. Во всех подробностях.
Богомерзость не признавал себя готом - он верил, что он хиппи. Атака всегда над этим смеялся. Еще бы, хиппи вымерли сто лет назад. Как мамонты. И милиционеры.
Атаке не снились кошмарные сны.
Ему вообще не снились сны.
Он сделал для этого все возможное.
В аптеке недалеко от дома, где он жил, работал величайший басист города - сам Чарли. Пушечное Ядро! Сам Пушечное Ядро!! Когда Атака увидел его в первый раз, он чуть не умер от восторга. Сам Тысяча Имен подрабатывал ночью в аптеке. Как мило. Сосед Атаки покупал там СПИД для своего фрика и валерьянку для себя. Фрик же покупал валидол. Атака втаривался снотворным. Ему посоветовал Сила. Мистер Басс работал в аптеке, потому что ему тоже снились кошмарные сны.
В Городе много кому снились кошмарные сны.
Иногда Атака подозревал, что во множественных ночных кафе и клубах и аптеках и бильярдных именно ночью он найдет на мелких и больших должностях почти всех своих знакомых, вымирающих хиппи и цветущих металлистов, депрессивных готов и добродушных панков.. их всех объединят покрасневшие от недосыпа глаза и спидовые поскрипывания крепко сжатых челюстей...
Транквилизатор - вот на что намекала эта бледная луна... это не копейка, это таблетка...
Атака знал только одно яркое и безобидное место в Городе. "Горгулья". Длинная кишка с огромными очередями ярчайших электрических лампочек. Царство бликов и света. Место, где Атака боялся ослепнуть при виде нечаянно забредшего туда соседа.
Слава богу, что в его маниакальную голову не приходила такая мысль. Как и вся олда, он предпочитал "Пьяную Гусеницу".
Иногда, правда, в "Горгулью" заходил некто Издатель. Как всегда, строил из себя человека.
И чего выпендривается? Все уже и так знают, что ему триста лет.
Ну, кроме идиота-поэта из квартала восемнадцатого века.
Атака радовался, что никогда не был олдой. Не, все, конечно, еще впереди, но... олда - это же такая скукота! Быть им всем что-то должным... искать себе работу в какой-нить забегаловке... то ли дело пионерия! Сиди на шее у предков и не рыпайся. Они, конечно, почитают тебе лекции, что так себя вести не надо, но они же прекрасно знают, что выживший фрик не пропадет в этом Городе! Город живет за счет фриков. Город полон клубов , полон фриков, полон забегаловок и мелких кафе.. а маньяки не нападают на дебилов...
И с этой мыслью Атака спустился с трубы на крышу. Перешел по козырьку к ее краю. Посмотрел на пробегающих там, внизу, муравьев, дебилов и таких же, как он, сезонных, однодневных маньяков.. Вернулся обратно, привычно пошарил за дымопроводной трубой, как и многие до него. Достал широкий мясницкий тесак, уже побывавший в тысяче рук, и ухмыльнулся.
Сегодня его очередь затмевать солнце.
И кто знает, чьи черные волосы на этот раз привлекут его внимание...