Ночь вступила в свои права на окраине тихого городка. В домах зажглись вечерние огни, а в небесах -- первые звёзды. Девушка в лёгком сером плаще шла вдоль дороги. На её белой рубашке отражались огни встречных машин. Синие потёртые джинсы. Заношенные кроссовки. Длинные, развивающиеся при каждом шаге волосы. Звенящие в кармане ключи от старенькой машины, оставленной на парковке. Она знает куда ей идти. Она никуда не спешит. Редкие прохожие оглядываются ей вслед, словно призраку прошлого. Свет от фар проносящихся мимо электрокаров отбрасывает её тень на скверы и дворики, дома и дорожки.
Она останавливается у тропинки, ведущей к притихшему дому. В нём неярко горят огни. На кухне движутся неспешные силуэты. Гравий поскрипывает под её шагами. Кнопка звонка податливо прогибается под её пальцами и за дверью раздаются шаги. Они приближаются обречённо и настороженно. Щёлкает в двери замок и поворачивается неторопливо ручка. На пороге стоит совсем молодая девушка и устало смотрит на ночную незваную гостью.
- Леонид здесь?
- Вы о Леониде Васильевиче? К нему нельзя... - она устала повторять это по много раз на дню.
Девушка в плаще молча и уверенно шагает в дом, оттесняя хозяйку с порога и твёрдыми шагами идёт в дальную комнату. Возмущённая хозяйка пытается её остановить словами, но бесполезно. С кухни показывается её мать и застывает на пороге не решаясь вмешиваться. Она помнит такую же девушку. Приходящая несколько раз в год к ней и брату, она играла с ними и дарила игрушки. И никогда не взрослела. Она всегда улыбалась, но никогда не смеялась. И теперь она пришла к их отцу.
В комнате на кровати лежит старец. Ему много лет и он всего повидал в своей жизни, что оставила глубокие морщины на его спокойном лице. Гостья лишь беззвучно подходит к изголовью кровати.
- Ты всё же пришла... я ждал тебя.
- Здраствуй...
- Спасибо... без тебя... я жил для тебя... ради тебя одной... я всегда любил и помнил тебя... Твоя жизнь давала мне силы жить...
- Прости.
- Анна, подай ей меч со стены... Я обещал тебе сохранить его и хранил... всю жизнь... ради тебя... его никто никогда не доставал, как я обещал тебе...
Отошедшая обратно к дверям Анна смутилась и отвернулась, вспомнив как много раз доставала оружие из кованых ножен и играла с ним. Как дед часто расказывал о прекрасной принцессе, которой он клялся быть рыцарем... старые сказки прошлого оживали на её глазах. А она...
- Прости.
- У меня к тебе последняя просьба... я всегда хотел... и мечтал... увидеть... клинок, что ты доверила мне... Больше я ни о чём не прошу...
Принцесса из старых сказок подняла руки, чтобы старик видел меч и, шурша складками старого площа, достала свой меч из ножен, поднимая вверх своё страшное оружье. Всё лезвие было украшено рунами и опутано прожилками. И то и другое сверкало и переливалась как перламутр в её руках, светясь изнутри и душа зазеркальем. Дыхания жизни и сметри, отчаяния и надежды, силы, боли и страха лились из каждой жилки вместе с ослепительным светом. Свет заполнял комнату разливаясь по всем её уголкам. Он сочился чрез окна и двери, заполняя собой бытие и растворяя его. Когда он погас, девушка наклонилась над лицом старика, что застыло в улыбке из счастья и закрыла ладонью его глаза, в которых навсегда остался оствет волшебства зазеркалья.
- Покойся с миром, верный рыцарь... проклятой принцессы.
Девушка развернулась и молча покинула дом.
Кем бы мы ни были, мы всегда остаёмся людьми. Мы можем превратиться в чудовищ. Мы можем подчинить стихии. Но мы остаёмся людьми. Наша психика... устаёт. Нам тоже нужен отдых. Поэтому...
Люди рождаются, старятся и умирают. Но иногда детей находят и не могут узнать откуда они и кто их родители. Она появилась в роддоме новорождённым младенцем, но никто не знал откуда она взялась. Чтобы не заморачиваться, её выдали за погибшую при родах девочку, мать которой рожала под наркозом. Она росла как обычный ребёнок. В меру подвижный. В меру активный. Слабо эмоциональный. Но когда её обуревали эмоции -- радужка её глазок начинала переливаться многоцветьем из чистых цветов огня и воды, воздуха и земли, а вокруг неё творились маленькие чудеса. Первые годы родители списывали всё на случайности, но когда девочка начала пугаться того, что творилось вокруг если она веселилась, плакала и пряталась закрывая ручками лучащиеся глаза, - они отвели её в поликлиннику. Врачи прописали лекарства. Они предложили поместить её под наблюдения. После первых уколов лекарств девочки стало плохо и она усилием воли отказалась от сильных эмоций и чувств, спрятав их безразличием. Чтобы больше не чувствовать боль, причинённую ей людьми. Чтобы жить, не боясь себя и других. Чтобы...
Когда Глория закончила детский сад и уже уезжала в деревню родителя рассказали, что это не их родная дочь. Они долго ругались. Много кричали. Потом они плакали. Они извинялись. Ребёнок остаётся ребёнком. Желанным и любимым. Родным существом, которое нельзя бросать, каким бы он ни был.
Шли годы. Девочка росла человеком. Немного замкнутым. Немного аутичным. Спокойным и старательным. На радость родным и взрослым. Словно окутанная волшебством и хранимая богом. Она попала под машину. Посреди города. Сбитая легковушкой и отброшенная на десятки метров. Весь мир застыл, как зачарованный чьей-то смертью.
- Вызовите скорую! - водитель очнулся первым от сна и бросился к телу.
- Глория! - застыла от ужаса мать.
В неестественной позе лежащее тело. Широко раскрытые глаза, на синеве которых тает радуга и отражается чёрный асфальт в черноте застывших зрачков. Он вызывает скорую. Он не знает как к ней подступиться. Он слышит топот бегущих к ним ног. Но на дите ни царапины. Но на асфальте ни капельки крови. И лишь вмятина на машине да запах горелой резины напоминает о пришедшей беде.
- Я в порядке, - шевелятся губы ребёнка. - Вставай, тряпка! - глухой голос заставляет тело напрячься.
Водитель, всё пытающийся оценить нанесённые травмы и вспомнить что-то из первой помощи понимает, что с девочкой действительно всё в порядке, но пустые глаза всё ещё лишены блеска жизни. Ребёнок рывком поднимает тело, взвиваясь в воздух словно танцор и приземляясь на ноги. Её шатает и она снова падает....
--
Я.. цела... - голос ребёнка, живые глаза. Визг тормозов скорой и топот бегущих ног в очнувшемся времени. Они ловят осевшее и уже мирно спящее тело, укладывая на носилки и торопясь назад. Голос очнувшейся матери. Шёпот прохожих вокруг. Вой милицейской сирены. Она уже не боится себя. Но она ещё не верит себе...