ЗАБЫТЫЕ   ЛЕГЕНДЫ
ИЛИ ПОВЕСТИ АНИКИ

Роман-сказка в семнадцати
повестях с прологом и эпилогом              


     ПОВЕСТЬ ТРЕТЬЯ

ЛЕГЕНДА О ДРЕВНЕМ ЦАРСТВЕ


  НЕЖДАННЫЙ  ГОСТЬ

Ну, а теперь сама легенда:
<Давным-давно в моей стране,
Куда и, зная путь заветный,
Не так легко попасть извне,
Вдруг появился старец странный,
Но удивило всех не то,
Что он явился к нам нежданный,
А как, дорогой непростой
И для богатых караванов,
Старик один, в его летах,
Прошёл пустыню и барханы
Не занесли безумца прах.

Для горцев это было чудом, -  
Из многочисленных путей,
Проложенных торговым людом,
Чем этот, не было трудней.         
Бывало, люди годы ждали
Их появления в горах
И как на праздник собирались,
Едва заметив караван.

Купцы им радость приносили.
Ну, где они могли узнать,
Что происходит в этом мире,
О том, о сём  порассуждать,
С купцом поспорить о товаре,
Поторговаться о цене,
Как не на праздничном базаре,
И, кстати, дать доход казне,
Не замечая, как растратил
Всё, что добыл своим трудом,
На ткани, украшенья, платья,
Не видя, впрочем, горя в том, -
Народ тогда был благодушный,
Сам по себе не воевал,
Гостей встречал всегда радушно
И так же с миром провожал.

Но здесь же был особый случай,
И первый встретивший его
Протёр глаза, как будто лучше
Мог видеть то, что видел он. -
В лучах вечернего заката
Среди пустыни, за холмом,
Блеснуло что-то и раскатом,
Издалека донёсся гром,
Но всё погасло и затихло.
Пастух уже отвёл свой взгляд,
Как, кто-то вдруг его окликнул,
И он опять взглянул назад.

Старик высокий, худощавый,
С седыми кудрями до плеч,
Одной рукою величаво
Придерживая длинный меч
В богатых ножнах, вниз спускался
К нему с песчаного холма.
Откуда он в пустыне взялся?
Опередил ли караван?
Но как? Без лошади, верблюда,
Пешком пустыню одолеть? -
Простому смертному и чудо
Тут не поможет, и смотреть
На старца стал пастух с опаской.
Но вот приблизился старик
И стало ясно, что напрасно
Пастух неверием проник:               

В глазах того любовь сияла,
А мягкий голос и тепло,
Которое в словах звучало,
Совсем рассеяли его,
Тем более что старца речи
Приятны были на слуху,
Поскольку на родном наречье
Он обратился к пастуху.
И тот в ответ ему любезность,
Как каждый горец, оказал:
Дорогу в старый город-крепость
Удобней, проще указал.

                ДАРЫ

Старик, управившись с дорогой,
К владыке-князю на поклон
Явился утром. У порога
Свой длинный меч оставил он,
Как знал: обычай запрещает
Входить с оружием в руках
В жилище, где не ты хозяин, -
Ты гость желанный, а не враг. 

А меч его немало стоил,
Не зря внимание к себе
Привлёк он формою, длиною,
Отделкой ножен в серебре,
Игрой камней на рукояти, -
Немало времени и сил
И оружейник тут потратил,
И, украшая, ювелир.
Такое славное оружье
Не может на земле лежать,
Да и другой посыл не хуже, -
Ну, как его не подержать.

Попробовать, конечно, можно,
Но вот поднять его с земли,
Не то, чтоб вытащить из ножен,
Как ни пытались, не смогли,
Меч был, как будто заколдован.
Не чародей ли был старик?
Князь этим тоже был взволнован,
Но вряд ли страх был так велик.
И скоро старца в зал позвали,
Но старец передал слуге,
Что с князем он скорей желал бы
Поговорить наедине.
А перед долгим разговором,
Он из заплечного мешка
Достал чудесную корону, -
Такие камни на зубцах
Александриты и сапфиры,
Аквамарины, жемчуга,
Алмазы, алые рубины
Принадлежать могли богам
И приводили в изумленье
Немногочисленных гостей,
Но сами были обрамленьем
Семи невиданных камней.

Те камни не владели цветом,
Ни светлы были, ни темны,
Не отражали солнца света,
И всё же были им полны.
В них что-то было, но скрывалось,
Дремало где-то там, внутри,
Но иногда вдруг оживало
И зажигало в них огни.

Князь на подарок подивился,
Потом оставил общий зал,
И вместе с гостем удалился;
А, возвратившись, приказал
Подать коней к горам привычных
И поскакал во весь опор
Со старцем, но без слуг обычных,
Туда, где меж высоких гор
Долина странная лежала.
Как и в других в ней было всё:
Леса, поля, река бежала,
Там жили птицы и зверьё,
Но почему-то человеку,
И вопреки его мечтам,
С глубокой древности, от века,
Не находилось места там.           
И только лишь ходили слухи,
Что там, в долине, с давних дней
Свою сокровищницу духи
Скрывают от лихих людей,
А кто пройти туда пытался,
Для всех бесследно исчезал,
Хотя никто с ним не сражался
И зверь его не пожирал.

А, между тем,  туда стремились
Похоже, те, кто точно знал,
Что духи от людей  укрыли:
От чародея-колдуна,
Тайкам творящего заклятья,
До слишком бедного купца,
И от монаха в скромном платье
До благородного лица,
Одетого, как грязный нищий.
Никто из них не открывал
Откуда, кто он, что он ищет
И с этой тайной пропадал.               

Вот почему никто из свиты,
Ретиво поскакавшей вслед,
Не стал спешить, едва завидев
Вдали примету из примет, - 
Знак приближающейся смерти,
И успокоил бег коня,
А кто в горячке не заметил,
Тот на дыбы его поднял,
Домчавшись до скалы двуглавой, -
Уже никто за много лет,
Здесь не искал сокровищ, славы,
Не оставлял под нею след.
И свита скоро возвратилась,
В душе не трусости стыдясь,
А страха смерти и томилась:
Вернётся, нет ли добрый князь.

Надежды не были пустыми,
Старик был явно не простой,
А князь и в годы молодые
Хотел бы знать, что за скалой.
И это многое меняло
В глазах родных, в глазах друзей,
Но и тревога в них стояла
Не так уж мало, сорок дней.

На сорок первый князь вернулся
Один, без старца. При дворе
Едва ль не каждый ужаснулся,
Заметив, как он постарел.
За столь недолгую отлучку
Ему прибавились года,
Суровый взгляд стал жёстче, круче,
Седою стала борода.

Он сделал то, что невозможно,
Что сам до этого не мог:
Поднять и вытащить из ножен
Подарок старца, - и клинок
Не просто вызвал удивленье,
Всех изумил и восхитил,
А поразил воображенье.
Нет, он людей не ослепил
Холодным, мёртвым блеском стали,
А ослепил, как солнца луч,
Когда внезапно пробивает
Оно окно в завесе туч.
И ради пробы, а не славы,
И так, как он рубил лозу,
Совсем легко, одним ударом,
Князь развалил мечом валун,      
Давно лежавший на дороге, -
Здесь каждый совершал объезд, - 
Убрать его хотелось многим,
Да как поднимешь страшный вес.

И вот ещё: он стал задумчив,
Но чем он так был удручён,
Узнали позже, - чёрной тучей
К ним гость незваный шёл с мечом.
И странно, князя беспокоил
Лишь вход в долину, - только там
Владыка-князь велел построить
Из скал и камня крепость-храм.
Но это показалось мало,
Чтоб всю удерживать орду,
И он вокруг обрушил скалы,
Оставив узкую тропу.

         НАШЕСТВИЕ

Когда бесчисленные орды,
Как князь предвидел, саранчой
Ворвались в горы, царь их гордый,
Надменно указав мечом
На реки горы и долины,
На город, вспыхнувший огнём,
Изрёк, как прежде говорил он:
<Теперь и это всё моё!>

На этот раз он ошибался:
Никто из жителей страны
Ни на глаза не попадался,
Ни вёл решительной войны.
А вот в разъездах часто стали
Их люди просто исчезать.
И те, которых посылали
Селенья горцев разорять,
И те, когда они пропали,
Ушли искать их по следам,
Вестей уже не подавали.
И пропадали-то не там,
Средь горных круч, а где-то рядом:
По одному, по два, по три,
А то и целые отряды,
Все как один - богатыри.

Но где скрывает неприятель
Своих людей никто не знал.
Тогда-то царь-завоеватель
Отборных воинов собрал
И во главе их сам пустился:
Лисицей рыскал по горам,
В долинах волком проносился.
И вот однажды крепость-храм
Заметил у скалы двуглавой, -
Своею мощною стеной,
Проход в долину закрывал он.
Разрушить храм  любой ценой,
Разбить, подвергнуть униженью
И уничтожить весь народ
Царь приказал без промедленья,
Едва увидел у ворот
Разбитые щиты, кольчуги,
Мечи, обломки копий, стрел,
В крови, разбросанные всюду;
А вот ни воинов, ни тел,
Ещё недавно обладавших
Тем, что лежало на земле,
Живых ли, раненых ли, павших
Не обнаружили нигде.

Возможно, это и смутило б
Кого-нибудь, но не царя,
Своею жизнью дорожил он,
Но не чужой, - короткий взгляд, 
И сотни всадников, по двое
Проехав узкою тропой,
Рядами выстроились в поле
Перед двуглавою скалой.

И тут ворота  распахнулись,
А в них на мощном жеребце,
Как туча грозная нахмурясь,
В богатом княжеском венце
Старик глубокий показался.
И тут же воин молодой
В своём ряду не удержался,
Коня ударил и стрелой
Помчался, как ему казалось,
К победе лёгкой над бойцом,
Которого сгибала старость,
Чтоб овладеть его венцом.          

Спешил-то он за долей львиной,
Да не туда. Короткий взмах -
И где он? Только половина
Осталась в легких стременах
От поединщика лихого,
Другая, верхняя, с коня
Снопом свалившись, страшно долго
Гремела шлемом по камням.

Исход ужасный вызвал ярость
Среди других богатырей, 
Их сотни бросились на князя,
Стегая бешено коней.
Всё потонуло в диких криках,
В пыли и грохоте копыт,
Но постепенно всё затихло,
Развеялась над полем пыль,
И перед храмом на равнине
Увидел изумлённый царь
Невероятную картину
Невероятного творца:
Все полегли на поле брани;
И кровь, и пыль смешались в грязь,
И, словно Бог, над их телами
Стоял с мечом владыка-князь.

Что испытал завоеватель,
Когда в ответ на тучи стрел,
Князь отрешёнными глазами,
Без всякой злобы, посмотрел
И медленно, неотвратимо
Стал приближаться. Ни копьё,
Ни стрелы не летели мимо, -
Их разбивало остриё
Его меча.  Не дожидаясь
Пока судьба богатырей
Его постигнет, царь, спасаясь,
Мгновенно повернул коней
И, бросив войско, край покинул.
Но князь не перебил врагов, 
А дал уйти назад в пустыню:
Спасутся - воля их богов.

В округе снова стало смирно,
Остатки грозных войск ушли,
И все вернулись к жизни мирной:
Как до нашествия пасли
Свои стада и разводили
Свои прекрасные сады,
Как прежде на полях трудились,
И те же сладкие плоды
Трудов нелёгких пожинали.
А князь, вернувшись в крепость-храм, 
Волшебный меч к вратам приставил
И до поры оставил там.         

Однажды только он вернулся
И возложил на алтаре
Корону старца.  Круг замкнулся.
Теперь никто попасть извне,
Проникнуть в странную долину
Не мог, минуя крепость-храм,
И только новый князь-хранитель
Мог сам открыть его врата
И заглянуть в Долину Смерти,
Где, как считали, обитал
Тот странный старец. Что он делал,
Какое чудо охранял
И охранял ли, неизвестно,
Один лишь князь мог это знать,
Да тот, кому он по наследству
Мог меч и тайну передать.

    НОВОЕ ЦАРСТВО

Но это не конец легенды,
И время движется вперёд
Меняя жизнь богатых, бедных,
А иногда и сам народ.
Прошли не годы, а столетья,
Уж ни короны, ни меча
Никто не видел: князь-наследник
Их от владельца получал
Один и в том же самом храме,
Когда владыку в мир иной
Седые годы призывали,
Суля блаженство и покой.

И так бы это продолжалось
До наших дней, да вот беда,
Не то в их тайну рок вмешался,
Не то сложилась так судьба.

Был и изъян на древе рода. 
Так, по прошествии веков,
Наследник княжеского трона,
Нарушив заповедь отцов,
От мирной жизни отказался:
В своей гордыне посчитал,
Что край в удел ему достался
Не по заслугам слишком мал,
И стал вредить своим соседям,
Хоть упрекнуть не мог ни в чём,
И вскоре тех, кто слаб и беден,
Он покорил своим мечом.
Но не чудесным. К удивленью,
И волшебству был свой предел,
Князь взял его, но к сожаленью
Меч оказался не у дел,                  
Лишившись вдруг чудесной силы,
Какою прежде обладал, -
Меча чужого не рубил он
И для руки тяжёлым стал.
Пришлось вернуть его обратно,
Туда, где прежде он стоял,
И всё же кто-то, в деле ратном
На князя, кажется, влиял.

А как же объяснить иначе,
Что он всего за год, другой
Границы стран переиначил
И удалился на покой,
Раздвинув земли от столицы
До столь невиданных широт,
Что добираться до границы
Гонцу был нужен целый год.

Его наследник утвердился
На царском троне, но с тех пор
И он, и двор его селился
Вдали родных долин и гор.
Но только не прямой наследник;
Он был обязан жить в горах
И ждать царя: свой час последний
Царь проводил, где предков прах,
И вёл наследника в обитель,
Чтоб перед смертью передать,
Как завещал им князь-хранитель,
Корону, тайну, меч и власть.

 КРУШЕНИЕ  ИМПЕРИИ

Веками было все спокойно,
Но миру наступил конец,
Когда однажды из престольной
С вестями странными гонец
И с неожиданным указом
Для принца прибыл во дворец,
А в подтверждение рассказа
Представил княжеский венец
Со странным камнем, но в котором
Наследник-князь тотчас признал
Чудесный камень из короны
Отца-владыки. Этот знак
Князь посчитал дурною вестью
И не ошибся, вслед за ней
Пошли другие, порознь, вместе,
Одна другой куда страшней.

Гонец же весть принёс такую:
Владыка волею своей
Делил страну свою большую
На семь уделов, семь частей.
Случайно, нет ли, так совпало:
В короне было семь зубцов
И сыновей семь, впрочем, мало ль
И совпадений, и отцов.

Как и предчувствовал наследник
Плохим вестям жестокий рок,
От самой первой до последней,
Отвёл совсем недолгий срок.
Сначала братья  друг на друга,
По воле рока иль иной,
В тени таившейся, покуда
Не пробил час, пошли войной     
Из-за клочка земли никчёмной.
И в первом же бою один
Был поражён рукой наёмной, -
Врагом, с которым ел и пил.

Другой из кубка, в честь победы,
Испив отравленный настой,
Отправился за братом следом
В иное время, в мир иной.

Другие двое на пирушке, 
(Вино не только горячит), 
Из-за красавицы-пастушки          
Всерьёз схватились за мечи,
А третий оказался  молод,
Не верил в то, что прелесть дев
Ума лишает, и заколот
Был как телёнок, - грозный лев
Из львёнка глупого не вырос, -
Желанье загорелось в нём
Их урезонить, с ним и вылез,
Но был так грубо отстранён,
Что сам вспылил, и, распалённый
Вином и гневом, обнажил
Свой глупый меч. Он не был воин,
Так до него и не дожил;
Но в этом юноша наивный
Мог убедиться лишь тогда,
Когда от брата не невинный, 
А в сердце получил удар.

Как перейти пустая ссора
Могла в кровавую резню,
Потомки поняли не скоро,
Пока же род их на корню
Своей рукой уничтожался,
Из этой троицы один
Едва-едва в живых остался:
Что в сердце нож не угодил,
А только лишь оставил рану,
Порвав кольчугу на спине, 
(Неточен был удар коварный), 
Князь благодарен был судьбе.
Но жизнь его была приятной
Совсем недолго, вскоре он
Болезнью странной, непонятной
В могилу тоже был сведён.

Распорядившись их судьбою,
Рок сузил круг особых лиц, -
Из семерых осталось двое:
Хозяин гор да юный принц.          
Но князь-хранитель был далёко,
А юный принц был слишком мал,
И царством всем, порой жестоко,
Визирь коварный управлял.

Полгода, год всё были тихо,
Ни добрых, ни плохих вестей,
Но в двери вновь стучалось лихо,
Ведя непрошеных гостей.
Теперь оно громадным войском
С визирем злобным во главе
В пустыне двигалось с упорством,
Её почти преодолев.

У князя не было надежды
Поднять в защиту чудо-меч,
Ведь тайной тайн, как было прежде,
Царь не успел его облечь.
Надежда одолеть тирана
Его однажды позвала
Идти за ним к воротам храма,
Но там она и умерла.
Врата пред князем не раскрылись,
Ни стук, ни бешеный удар
На них никак не отразились, -
Был недоступен старца дар.

  СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЕ

Что ж, испытав разочарованье, 
Вернуться князь решил домой;
Шёл грустно, в тягостном молчанье, 
Вдруг всё вокруг закрылось мглой,
Луна и звёзды - глаз отрада,
Исчезли в чёрных облаках,
Пропали звуки водопада
И воздух встал - ни ветерка.

Нигде ни шороха, ни писка,
И не поймёшь, что далеко,
А что с тобою рядом, близко, -
Опутан был он без оков
Неведомой и странной силой,
Но всех ужасней тишина
На разум, голову давила, -
Змея б шипенье издала
И то служило бы отрадой
Для слуха князя, - страшный гром,
Как будто кто-то двери ада
Раскрыл внезапно, ждал потом.

В одно мгновенье в небе взвились
Каскады молний, словно днём,
Долины, горы осветились            
Зелёно-голубым огнём,
А вдалеке, вблизи пустыни,
Где солнце только что зашло,
Поднялись горы пепла, пыли
И дымом всё заволокло.

Земля всю ночь тряслась, гудела,
Качались горы, лишь к утру
Дым разошёлся, пыль осела
И тихо стало, но вокруг
Всё изменилось и, помимо
Пустыни знойной и пустой,
Их край был ограждён от мира
Ещё и каменной стеной.
Возникли новые вершины,
Достав собою облака,
У их подножия кружила
Водоворотами река
И исчезала в подземелье
Под самой мощною горой,
Не изменилось лишь ущелье
И храм с двуглавою скалой.

Но время двигалось, бежало,
За эти годы и века
Всё, что должно ветшать, ветшало,
Скала двуглавая и та
Над храмом-крепостью склонилась,
И крепость древняя сама
Ужасно сильно изменилась,
Местами треснула стена,
Деревья корни в ней пустили,
Укрыли плющ, кусты, трава,
В одной из башен поселилась
Ночная хищница сова,
В другой, сцепившись, зависали
На балках скопища мышей,
И что творилось в храме, знали
Они да змеи, из людей
Никто там не был, не считая
Царей и принцев, если был,
То ни следа там не оставил
И не принёс большой беды.         

А раз в нём люди не бывали
То и народ его прозвал
Преддверьем Храма иль Вратами,
Но это, как кто понимал.
Да и служил по назначенью
Сам храм народу только раз
И не совсем богослуженью,
Так, что рассказ о нём до нас
Дошёл частично, больше слухом,
И всё же верилось, что там,
В конце долины горных духов,
Есть настоящий Древний Храм, 
А он уж точно недоступен
Для всех, не только для врагов,
Ничья нога в него не вступит.
А есть ли, создан для кого
Тот древний храм осталось тайной,
Но интерес к ней не угас,
К ней всё же шли дорогой дальней,
А кто и как, - другой рассказ>. 

На этом непростую повесть
Прервал на время Еремей,
О караване беспокоясь,
Но обещал вернуться к ней.