Аннотация: Если чего-либо очень захочешь, то вполне возможно это получить...
- Эй, что это вы собираетесь делать? Слышь, паренек, что, говорю, делать собираешься? Прыгать? Совсем с ума съехал? Здесь же высоко. А внизу еще и поезда ходят. Я бы на твоем месте не делал этого. А на твоем месте я, ой как, хотел бы очутиться. Ты уже понял, да? Но только телесно. Душевно, мне и своего хватает. Да, что у тебя там такого может быть, в твои-то годы, счастливые. Девушка бросила? Друг предал? Так, поверь мне, много еще в твоей жизни будет девушек и друзей. Одна она такая? Ну это, знаешь ли, еще вопрос. А самоубийство, суицид этот проклятый, такое дело, что и на время отложить не грех. Уж поверь мне. А верить ты мне должен. Я сам каждый день откладываю. Вот уже года два. Да, я не такой уж старый. Можно сказать - молодой. Мне всего-то двадцать семь. Да не вру я. Просто сидячая жизнь, постоянные думы о Ковпаке, ну, в смысле, о себе и окружающих, и все такое.
Так вот, паренек, пошли вон в тот скверик и я расскажу тебе, как плохо все время желать чего-то одного. Да, это плохо. Конечно, она одна единственная. И другой не будет, в этом тоже нет сомнений, но если ты внимательно поглядишь на меня, то заметишь некоторые особенности моего организма, к которым привело меня сильшейшее желание. Да и разговариваю я теперь, как столетний дед. Впрочем, я и есть тот дед. Я свое уже прожил. Перегорел. Остался один пепел и ничего больше. У тебя же, сынок, ты не против, если я буду тебя так называть? Нет? Так вот, у тебя же, сынок, под пеплом угли. И ты еще не раз и не два раздуешь из них костер. А то, судя по твоей горячности, и пожар.
Пойдем, пойдем. Оторвись от этих перил. Я же тебе уже сказал, что самоубийство может подождать до завтра. Если ты все твердо решил, то тебя не покоробят и разглагольствования какого-то полусумасшедшего инвалида. Что тебе помешает завтра, когда меня не будет, прийти сюда и броситься вниз? Я тебе отвечу, хоть ты и не спрашивал. Ничего. А вы все торопитесь, спешите, как будто не успеете в последнее путешествие. Садись вот сюда. Здесь чисто. Ты куришь? Да не бойся ты. Я не папа и не мама. Просто сигарету у тебя хотел стрельнуть. Есть? Вот и хорошо. Какое мне дело до этого? Ты уже вполне взрослый человек. Сколько тебе? Пятнадцать?! Ну вот видишь. И потом, если ты достаточно взрослый для того, чтобы броситься с моста, то уж до курения, ты дорос однозначно. Что у тебя? "Мальборо" ? Моя любимая марка сигарет, когда-то. Да. А ты думаешь, если я такой и выгляжу так старо, то я и за девицами не увивался? Еще как. Куча девиц была. В основном из-за моего небольшого роста и детского вида. Невинный такой видок у меня был. Я понимаю, сейчас трудно в это поверить. Но было.
Что ты говоришь? Какую девицу я хотел? Нет, добрый молодец, не девицу я так страстно хотел. Я тебя не хочу обманывать. Даже и не думаю. Чего ты вскочил-то? Посиди пять минут и послушай меня. Сколько можно раз повторять, не убежит мост от тебя. А говорил я о сильном желании. Да. Но не к женщине, а о сильном желании, вообще. Ты не понимаешь? В свои пятнадцать, я уже все знал об этом желании. Ладно, садись и я расскажу.
Сколько себя помню, все время я хотел игрушечный автомобильчик. Нет, не такой. А в который садишься, крутишь педали и едешь. Вот-вот. Ну, то есть с самого детства. Я не помню, как давно это случилось. Когда я в первый раз увидел этот красный роскошный автомобиль. Не помню. Но желание свое помню отчетливо, начиная с детского сада. Детский сад у нас был не настолько богатый, чтоб покупать такие дорогие игрушки. Только мелочь всякая. Куклы для девчонок, маленькие, пластмассовые автомобильчики для мальчишек, да то, что принесешь из дома. Мелочь автомобильная меня не привлекала и поэтому мне пришлось играть с девчонками. Угадал, в "дочки-матери". Одна, тогда у девчонок игра была. Ан нет, вру, не одна. Еще "Бояре" и якобы "лапта". Ну, когда мячом друг в друга кидают. Ты помнишь? Ну, конечно же, ты лучше должен помнить. Так вот, играл я с девчонками в "дочки-иатери". Все время исполнял роль отца семейства. Добытчиком был. Полезная, развивающая игра. Что на улице найдешь - все в дом тащишь. А там уже твоя суженая-ряженая приспосабливает это подо что-нибудь. Мальчишки из моей группы относились к этому спокойно, а вот из групп постарше, особенно те, которые жили со мной в одном доме, дразнили страшно. Особенно, после того, как я очень захотел в туалет, не смог нигде найти подходящего места, везде бегали эти дети, и напустил себе в штаны. Конечно, дети относятся к этому спокойнее, чем стали бы ныть взрослые. Я имею в виду, что ребята и девчонки из моей группы особо не дразнились. У них и так своих дел было по горло. А вот из старшей группы... Да-да, точно ты подметил - превосходство. Чувство превосходства. Я старший, а ты говно.
Да, так вот. Но где бы и с кем я не играл, у меня перед глазами стояла эта машина. Я не знаю откуда пришел ко мне этот образ. Где-то увидел. Ярко-красная, с блестящими на солнце хромированными частями. Вокруг фар, я имею в виду, полоски на корпусе, бампер и все такое. И обязательно - гудок. Чтоб можно было ехать и гудеть. Чтоб расходились все. Чтоб знали, суки, кто перед ними. Что? А ты не привык, когда при тебе ругаются? Откуда же ты взялся такой? Кто тебя воспитал? Не обижайся, что ты? Я тебя похвалить хочу. Хорошо. Постараюсь воздержаться от употребления крепких слов и выражений. Так вот, о чем я. Ах, да. И в фантазиях моих, почему-то всегда оказывалось, что автомобиль огромный, просто гигантских размеров, а я маленький, меньше колеса в высоту. Очень меня это пугало. Особенно ночью. Проснешься бывало посреди ночи, как от кошмара. И я говорю, чего страшного-то, казалось бы. Ан нет. Вскакиваю, весь в поту, руки дрожат, в горле крик застрял полувыкрикнутый. Снилось мне, что купили мне, наконец, эту долбаную машину, поставили посреди комнаты, а я в нее никак влезть не могу. Большая она очень для меня. Я, как жучишка какой-нибудь мелкий, ползу по ее гладкому боку, ползу и соскальзываю вниз. Ничего не помогает. И по колесу пробовал, а как же. Ты, парень сообразительный. Конечно, можно и во сне установку себе давать. С первого раза не получилось, но я постоянно об этом думал. Хорошо бы по колесу влезть, оно шершавое, по нему можно, долезу. Через несколько дней я уже полз по колесу. Что? Нет не залез. Это еще страшнее оказалось. Лез я лез, значит, а оно, вдруг, как начнет поворачиваться. В смысле, кто-то, будто руль повернул. И выехал я, вместе с колесом, к трибуне такой, может знаешь, раньше во дворах стояли. Ну, кто в хоккей, кто в футбол, а на трибунах болельщики. Конечно, не во всех дворах. В нашем стояли. Да ладно. Тут недалеко стадион. Потом, если интересно, я тебе покажу какая. Так вот, выкатился я на колесе своем на всеобщее обозрение. А там, кого только нет. И папа, мои, с мамой сидят, и приятели с которыми я во дворе играл и с которыми в один детский сад ходил, и те, из старшей группы, и девчонки мои, по играм. Короче, все, кого я на тот момент знал. Сидят в несколько рядов, жрут чего-то и ухмыляются. Да, что там, ухмыляются, - ржут во все горло. Особенно запомнились мне папаша с мамашей. Папаша кричал, что я "мало каши ем" и, почему-то "судью на мыло". А мамаша весело хохотала и показывала на меня пальцем. А я потный, с запахом резины в носу, во рту, во всех местах, срываю ногти, лезу вверх. И ничего. Ничего не приближается. Потом слышится голос:"Первый тайм закончен", колесо поворачивается, уже по своей оси и я оказываюсь придавленным. После этого я просыпался. С криком. Спал-то я в отдельной комнате. Мама удачно обменялась. Поэтому родственники ничего не слышали и о моих мучениях не подозревали.
Конечно, они знали, что я хочу эту чертову машину, но ничего для этого делать не хотели. В смысле, говорили, что я маленький еще. Когда я подрос и пошел в первый класс, то говорили, что я уже большой, да и, вообще, игрушечная машина, это развлечение для идиотов. Вот вырастешь большой и купишь себе настоящую. А я не хотел настоящую. Я хотел такую и немедленно. Я даже пытался откладывать деньги, которые мне мама давала на завтраки. Ничего не получилось, потому что от девок отбоя не было. Я сам не знал в чем дело. Но все уходило на них. Тогда еще совсем невинные развлечения: кафе-мороженое, кино, театр, зоопарк. Но где бы и с кем я не находился, я постоянно думал, как мне достать эту чертову машину. Эта вещь незаменимая, редкая, ни на что не похожая. С нею я буду счастлив. Теперь цвет машины был не красным, а фиолетовым. Я не знаю почему он изменился. Однако, от этого она не стала хуже или менее привлекательной. Одноклассники завидовали моему успеху у женщин. Да каких женщин, тогда девчонок. А я вяло плыл по течению. Мне не нужны были эти влюбленные взгляды, мне нужна моя машина. Ну и что? Она мне была нужна. Без нее я не чувствовал себя полноценным человеком. Из-за того, что я все время думал о другом, я прослыл развратником. В смысле, Дон-Жуаном. Никакой особе женского пола я не отказывал в своем внимании. Это уже классах в шестом-восьмом. Когда пошли более интимные развлечения. Мне плевать было на них. Я вспоминал свою фиолетовую машину, с педалями, едущую туда, куда я хочу и кончал в них с большим энтузиазмом. В девиц, в смысле. Они-то думали, что я их люблю, а я любил машину.
От своего бессилия, я, как и ты, лет в пятнадцать-шестнадцать, хотел покончить с собой, но подумал, что так и не проедусь никогда в фиолетовой машине. И так мне тошно стало, что и умирать расхотелось. Умирать хорошо, когда событие уже произошло, когда все кончилось и завяло, и больше ловить нечего, а когда все только начинается, когда мелькает в уме это глупое слово "вдруг", тогда умирать совсем неохота. Вот и я подумал, вот закончу школу, пойду работать, заработаю деньги, не очень, ведь много надо, и, с первой же зарплаты, куплю себе этот автомобиль. Я весь в мечтания ушел. Но очень уж побыстрее хотелось. И тогда, в то время, я понял, что даже, если чего-нибудь очень хочется, ничего не произойдет. Ничего не случится. Чуда не будет. А тут еще эта перестройка. Все пошло кувырком. Деньги стали обесцениваться, все стало меняться, все стало похоже на зыбкую болотную почву.
Дождь пошел. Ну ничего. Ты, вон, с моста хотел прыгнуть и ничего. Так, что и дождь перетерпишь. Тем более, что недолго осталось. После школы мама моя устроила меня в спорткомплекс "Олимпийский", в пожарную охрану. Знаешь это здание? На "Проспекте Мира"? Знаешь? Да, его все знают. Ну и вот. Там же нужно следить, чтоб ничего не загорелось, никто, чтоб спичку не кинул, бычок там, всякий. Для этого и дежурство там устроено. Ходишь с рацией по зданию, рожу во все дела суешь и доволен. Планировка в этой громадине очень странная. Строил его, наверное, безумный архитектор. Или архитектор-наркоман. Потому что... Ты был там? Два раза? Неважно. Когда приходишь на какое-то определенное мероприятие, тебя и пускают в строго определенные места. Во все остальные помещения вход тебе строго воспрещен. А я ходил по всем помещениям. Там столько секретных переходов, технических этажей, всяких странных комнат, просто ужас. Я, даже, себе присмотрел каморку. Как раз на техническом этаже, похожем на космический корабль. Трубы, кабели, распредалительные щиты, вентиляция. Каморка, правда, маленькая, но удобная. Никто, если специально искать не будет, не найдет.
А платили нам очень мало. Чисто символически. И то зарплату задерживали на несколько месяцев. Предполагалось, видимо, что мы шакалим по зданию и штрафуем в собственный карман разные конторы. Некоторые, конечно, так и делали, но только не я. Целыми днями, или ночами, смотря когда мне выпадало дежурить, я бродил по "Олимпийскому" и бредил своей, теперь уже черной, машиной. Такого натурального темного цвета, без всяких отливов в синеву или еще куда. Надо признаться, черный цвет был благороднее всего. Больше всего мне нравился. Я ждал, когда же нам выплатят достаточно, чтобы мне купить это чудо. Я даже в магазины не ходил. Мне не нужно было туда идти. Я был в полной уверенности, что, как только, у меня появятся деньги, я могу зайти в любой магазин и куплю там свою машину. Девки, конечно, появлялись в моей жизни реже, но все-таки достаточно часто, чтоб об этом шли разговоры.
Снег пошел? Ну и погодка. Вот видишь, как хорошо. Не вымокнем теперь. Дай мне еще одну сигаретку, под финал. Спасибо. Так вот, и что же ты думаешь? Это риторический вопрос, он не требует ответа. Неужто ты не смотрел ни одного фильма на эту тему? А-а, я и забыл. Ты даже матом не ругаешься. Ладно, все, по делу. Бродил я, как-то ночью по этому хмурому зданию, мечтал о своей черной педальной машине, представлял, как разгонюсь и кого-нибудь сшибу. Пусть валяется, мне-то что. Кто тогда посмеет смеяться надо мной? Да никто. И тут. Я даже не знаю как описать. Ты веришь в Бога? Я тоже. Ну и я подумал, что за долгое мое терпение, Бог послал мне то, что я хотел. Чудо, короче. В одном из закутков, полускрытый промасленной бумагой стоял черный, блестящий автомобиль. Ты представляешь! Такой, какой я хотел, чтоб у меня был! Точь в точь, такой же! Я несколько минут или секунд, или часов стоял, как вкопанный. Ничего не мог с собой поделать. Не мог двинуть ни чем. Только стоял и смотрел. В голове мутно и тяжело что-то билось. Мысль была одна: схватить и бежать. Меня не волновало, что сейчас была ночь и забрать автомобиль некому. То есть никто его, до утра, по крайней мере, не возьмет. Мне было плевать. Я хотел получить его и немедленно. Что же, не долго, или долго, думая, я схватил автомобильчик; измазал маслом форму. Но не обращал на это внимания. Пешком, я потащил его на восьмой этаж. В мою каморку. Чтобы там, наконец-то, НАКОНЕЦ-ТО!, опробовать его. Да, ты умный парень, ты сразу все понял, но только не я. Я очень хотел. Я даже оргазм от этого испытывал, чего же ты от меня хочешь. Потный и тяжело дышащий, я дотащил черный автомобиль до своей каморки. Трясущимися руками открыл дверь и, только тут до меня дошло, что на автомобиле лучше всего кататься внизу, в просторных коридорах. Но спускаться, чтобы кто-нибудь случайно увидел меня с моей драгоценностью, было выше моих сил. На техническом этаже тоже было немного места и я решил опробовать его здесь. И вот только теперь, только в этот момент, я понял, что слишком долго ждал. Хоть я и был росточка небольшого, но в автомобиль я не влезал. Я вышел из этого возраста. В шикарный, черный автомобиль я не влезал! Потому что был слишком большой! Ты представляешь эту несправедливость?! Да, где тебе! Я встал перед ним на колени и зарыдал во весь голос! Я не слышал ничего, я чуть не бился головой о стену. И тут... Да-да, и тут мне пришла в голову одна счастливая мысль. Я несколько минут ее обдумывал, несколько времени, точнее, потому что часы я разбил, размахивая руками во время рыданий. Что ж, она мне показалась здравой. Какую? Ты слишком торопишься, малыш. Не обижайся. Сколько можно тебя успокаивать? А если меня рядом не будет? Ладно, ладно, я заканчиваю уже. Я спрятал машину в каморке, закрыл дверь на ключ и спустился вниз. Там, у нас, есть такие ящички для переодевания в пожарную форму и обратно. Прислушался. Вроде, никого. На посту, на телефоне, дремал дежурный и я надеялся, что он не услышит шума, производимого моими действиями. Дело в том, что мне нужны были деньги. Хотя бы тысяч пятьдесят. Старыми, сынок, старыми. Я отодрал железную ножку от сломаной банкетки. Если бы ты знал скольких усилий мне это стоило. Отодрал, короче, ножку и стал пытаться вскрыть ящички. Мне нужны были деньги. Хотя бы тысяч пятьдесят. Да, я помню, что я это уже говорил, парень, но события до сих пор волнительные. Теперь уже не помню, сколько ящичков я вскрыл. Я кромсал эти железные двери с одержимостью сумасшедшего. Я не понимал, что делаю, кроме того, что хочу прокатиться на этой чертовой машине, а меня задерживает такой пустяк, как рост. Наскреб, короче, я из всех ящичков требуемую сумму и пошел к круглосуточной палатке. Купил две бутылки водки. Потом подумал, купил еще одну и пару бутылок пива. Гулять, так гулять. Все это засунул в купленный там же пакет. И железную ножку. Да, ее я тоже прихватил с собой. Вещь-то полезная.
Дай-ко мне, добрый молодец, еще сигаретку, а то разволновался я, что-то. Спасибо. Прошел мимо дежурной, прямо по коридору. А ты же не знаешь. Короче, пошел я к пилильному-строгальному цеху. Есть у нас там такой. Плинтуса, рамы, столы, табуретки, все дела. Так как, дежурная считай рядом сидит, только дверь открой, мне пришлось действовать осторожно. Как? Разве я не сказал? Дверь в этот цех ломал. Как зачем? Это же элементарно. Чего побледнел? Догадался? Догадливый ты парень, жить бы тебе и жить, а ты с моста. Да, я, конечно же, полез туда за пилой. За такой, за электрической. Простой, я боялся, не смогу. Спер оттуда пилу и, опять пешком, с пакетом с водкой в одной руке и с электропилой в другой поперся на восьмой этаж. По дороге останавливался, открывал водку и отхлебывал прямо из горлышка. Так что к заветной каморке пришел поддатым. Машина была на месте. При взгляде на ее блестящую краску у меня член поднялся круче, чем на наклеенных на стенах голых баб. Я хотел иметь эту машину. И я ее поимею. Тем более, она тоже женского рода. Я допил первую бутылку водки. Меня замутило, захотелось блевать. Я ведь никогда особо много не пил. Я имею в виду без закуски, без соответствующей обстановки. Все это сказывалось. Я запил свою тошноту водой из бутылки. И тут же налил в стакан из второй. Открыл пиво. Хлебнул. Шатало меня уже порядочно."Я поимею тебя", громко сказал я и рассмеялся пьяным смехом от звука собственного голоса. Хлопнув половину второй бутылки я понял, что пора приступать. Иначе, будет поздно. Я валяюсь в говно пьяный, извини паренек, и дела не сделаны.
Я включил электропилу в розетку и нажал кнопку. Раздался апокалиптический визг мотора. Пила завертелась и меня замутило от такого быстрого вращения. Черт, предохранительная херня. Неверными, пьяными пальцами, мутным взглядом, я не знаю как, снял предохранительный щиток. Снова нажал на кнопку. Пила жужжала веселее. Я подумал-подумал и хлопнул еще стаканчик. Мне было хорошо. Я включил пилу и резанул чуть выше колена. В голову стукнуло резкой болью, ногу затрясло, полетели ошметки одежды, потом кровавые брызги. Я орал во все горло. Черт, еще как-то мелькало в мозгу, надо было что-нибудь засунуть в рот. Ну ничего, когда вторую буду отрезать, тогда засуну. Тем временем нога осталась висеть на куске кожи. Я снял палец с кнопки. Сразу стало тихо, да и я только выл на одной ноте, перестав орать. Кусок кожи, связывающий мою конечность со мной, с тихим чавканьем разорвался и моя нога в ботинке и куске форменных брюк упала на пол. В лужу крови. Черт, запачкается, подумал я. И не рассмеялся своим мыслям только потому, что было некогда. Надо было остановить кровь. В обрубке ноги, боль постепенно утихла, остался только небольшой зуд. Мне это понравилось. Я думал буду орать, как резаный и не остановить меня будет, а тут... Наркоз, подумал я. И выпил из уже налитой рюмки водку. Потом подумал и плеснул из бутылки на культю. Дико защипало, меня аж передернуло, полупустая бутылка выпала из моих пальцев, упала на пол и разбилась. Вот, когда я похвалил себя за предусмотрительность. Обмотал культю покрывалом с дивана, стоящего в каморке, достал из пакета еще одну бутылку водки и открыл ее. "Ну, теперь вторую". - опять громко сказал я и включил пилу. Потом выключил. Оторвал кусок ткани от уже пропитавшегося кровью покрывала и засунул его себе в рот. Потом опять включил пилу. В глазах у меня все плыло, я ничего не мог с этим поделать. То ли от водки, то ли от потери крови, то ли от болевого шока, то ли от всего вместе, что скорее всего. Вторую ногу дергало точно также. Я изо всех сил впивался зубами в тряпку и мычал, как рожающая корова. Брызги крови из-под лезвия пилы вдруг полетели на меня. И на какой-то миг я подумал, что пошел дождь. Вот, идет дождь в лесу и все нормально. Небольшая прогулка с друзьями. Небольшой турпоход. Но тут я почувствовал вкус крови во рту и на губах и видение исчезло также бесследно, как и появилось. Звук пилы изменился, когда она врезалась в кость. Я почувствовал, что центр тяжести у меня уже изменился и еще чуть-чуть и я завалюсь назад. Кровь хлестала из-под пилы. Я уже ничего не видел, мне залепило глаза. Ориентируясь по звуку пилы, я подождал немного, а потом выключил. Чуть-чуть я не допилил. Рукой я попытался оторвать, но боль так дернула, что я завалился назад. Вроде, оторвал. Ну, теперь все. Я тебя поимею. Во что бы то ни стало. Приподнявшись на локте, я потянулся к водке. Еще приподнялся, хлебнул прямо из горлышка и почти не почувствовал ее поганого вкуса. Облил вторую культю, терпеливо переждал жгущую боль и замотал ее покрывалом. Только после этого, я вспомнил, что у меня во рту кляп. Кое-как выплюнул его и посмотрел на машину. Машины не было. Я потряс головой. На ее месте, на стуле стоял большой, черный целофановый мешок для мусора. Я не поверил своим глазам. Потянулся к нему рукой, вцепился в него рукой, разорвал его рукой. Оттуда полезло какое-то дерьмо. Вонючее и маслянистое. Я ткнул им себе в морду, упал на диван и отключился.
Что ты сказал? Девушка твоя? Где? Вон та, красивая? Ну и настрадаешься ты с ней. А ведь вернулась, все-таки. А ты говорил. Молиться на меня теперь должен. Ну ладно, дай мне еще сигаретку и иди.