Ее со всех сторон обступили деревья. Высоченные, с прямыми серыми стволами и начинающими желтеть, но в большинстве своем все еще зелеными кронами. Деревья закрывали обзор, и оттого казалось, что просторный мир ужался, превратился в маленький островок.
Странно, эльфийка никогда не страдала клаустрофобией. И в разрушенную башню лазила без боязни, и полтора месяца в темной пещере прожила. А тут...
Еще более непонятным было то, что в соответствии с законами генетической памяти, которая у эльфов была очень даже развита, девушка просто обязана была испытывать восторг и умиротворение. Если, конечно, возможно одновременно чувствовать и то и другое.
Ведь ее дедушка родился и провел первые года жизни в лесу. А уж о более отдаленных предках и говорить не приходится!
Но дедушкины гены-хромосомы молчали в тряпочку. Как и сам предок. Он умер за восемь лет до рождения Лиоры, и та представляла его лишь по рассказам матери.
Одним словом, в лесу юной эльфийке было очень неуютно. Казалось, что из-за каждого ствола, из-под каждого куста на нее может наброситься что-то ужасное.
"А, может, все дело в оборотнях? - панически подумала Лиора. - Они ведь здесь живут и всегда охотились на моих сородичей. Что они со мной сделают, когда поймают? Убьют или съедят заживо?"
Эти размышления ну ни капельки не успокоили девочку. Она вся сжалась, непрерывно повторяя про себя слова самых мощных и страшных заклинаний.
Но, когда к ней метнулась темная тень, напрочь все их забыла и смогла лишь истошно заверещать, как испуганный заяц.
Или зайце не верещат?
Не важно.
Главное, что огромный волк, поваливший ее на землю, остался цел и невредим, чего нельзя сказать о Лиоре.
Ее и без того заношенная и дырявая туника с треском порвалась, а страшенные когти, пропороли в нескольких местах нежно лазоревую кожу. Выступила ярко-голубая кровь.
Зверь придавил девочку к земле и раскрыл огромную, утыканную острейшими зубами пасть.
Лиора с ужасом поняла, что не успеет и слова сказать, как будет растерзана.
Девочка зажмурилась в ожидании последней самой ужасной боли.
И услышала жалобный взвизг.
Прижавший ее к твердым древесным корням зверь дернулся и свалился набок, придавив своей тяжелой мохнатой тушей левые руку и ногу.
Лиора открыла глаза и опять завизжала.
В боку волка торчала длинная стрела. А к распростертой девушке бежали два зверя еще более жуткие, чем тот, что пытался ее съесть.
Оборотни.
Мощные, широкоплечие. С почти такими же как у волка головами.
Оборотней было двое. Одеты они были в зеленые штаны и куртки. В руках один держал лук, а другой огромный жуткого вида тесак.
Свист рассекаемого воздуха и острое лезвие скользнуло возле самого горла девочки и ударило умирающего волка по шее.
Лиора потеряла сознание.
Это было худшее, что только можно было придумать, потому что колдовать во время обморока не удавалось еще никому и никогда.
Очнулась девушка оттого, что кто-то мягко и ласково гладил ее по щеке и волосам.
- Мама? - не раскрывая глаз, удивленно спросила Лиора.
На самом деле матушка никогда не баловала дочь ласками. Но кто еще это мог быть?
- Урра-а-анг, - негромко и успокоительно прорычал некто.
Лиора распахнула глаза.
Она лежала на мягкой пушистой шкуре в каком-то жилище.
А рядом...
Рядом сидел оборотень и смотрел на нее приоткрыв длинную пасть и вывесив розовый язык.
- Грру-у-уарн? - спросило существо.
Подсунуло лапищу под затылок девочки и приподняло ее голову. Поднесло к губам деревянную чашу.
- По-о-оганр, - явно попросило оно.
И Лиора послушно отпила сладковато-кислый напиток. Вкусный и бодрящий.
- Спасибо! - пискнула она.
Зверолюд кивнул, бережно опустил голову девочки на плоскую мягкую подушку.
- Вы меня... есть не будете? - не нашла ничего более умного, слабым голосом чтобы спросить Лиора.
- У-у-урр?
Лиора попробовала подняться, но огромная лапища настойчиво, но осторожно придавила ее к ложу.
Оборотень помотал головой.
Тогда Лиора принялась оглядываться.
Начала она с самой себя. Тело ее покрывала еще одна шкура. Теплая и уютная. Плечо, что выглядывало из-под нее, оказалось аккуратно перебинтовано.
Помещение было почти квадратным, стены плотно завешаны шкурами. А поверх них оказались развешены доски с плохо различимыми в полумраке картинками: в основном портретами тех же самых оборотней, стоящих в величественных позах и по-собачьи улыбающихся высунув длинные языки.
Над головами многих были нарисованы исходящие от них лучики света.
"Какое-то святилище? - подумала Лиора. - А меня собираются вылечить, откормить и принести в жертву? Может, мне шарахнуть этого зверолюда молнией и попытаться убежать?"
Но шарахать молнией существо, которое так нежно и бережно о ней заботилось, у Лиоры язык не поворачивался.
Да и сил для побега не было.
- Прру-у-унарм, - тихо и ласково сказал оборотень и запел на своем рычащем языке.
Негромко и мелодично.
Лиора вдруг поняла, что это колыбельная. На глаза невольно навернулись слезы. Последний раз мама пела ей колыбельную давным-давно в младенчестве.
Девушка всхлипнула, закрыла глаза и расслабилась, вся обратясь в слух. И не заметила, как уснула.