"Бредихин" как всегда отошел подальше от ядра кометы и его осколка. Туда, где в двухстах километрах в сторону Солнца расположились грузовик и двигательная сборка. Эти автоматические корабли прибыли к комете задолго до людей и дожидались собственного "выхода на сцену". Вот-вот он состоится. Если, конечно, взрывотехник Румия и планетологи Маша и Матьяс все правильно рассчитали.
Да, как это ни странно, но именно Румии Абашевой доверили самую ответственную и воинственную должность. Ей и Пете Лыткину. Вернее, супругам Лыткиным, потому как Румия после свадьбы взяла фамилию мужа.
Эта парочка извела на полигонах не один десяток тонн взрывчатки, корежа скалы в одном из заброшенных карьеров.
Вот и сейчас эти голубки висят рядком возле своего подрывного пульта и пялятся на огромный экран, что показывает во всей красе Айсберг. А еще пять экранов поменьше изображают этот же кусок льда, покрытый с одной стороны темной коркой, с других ракурсов.
Маша и Игорь устроились за спинами товарищей и тоже глазеют на Айсберг. Это название как-то само собой прижилось к обломку ядра кометы, который отделили от него три месяца назад одновременным взрывом двух десятков заглубленных под поверхность боеголовок с самым обычным, хотя и максимально мощным синтетическим взрывчатым веществом.
Зрелище тогда было грандиозное!
По окружности облюбованного планетологами холма взметнулись беззвучные фонтаны ледяной крошки и облачка возогнанного в пар льда. И холм, как огромная летающая тарелка, медленно и величественно поднялся над ядром и, медленно заваливаясь на одну сторону, начал отдаляться от него.
А облако из сверкающих льдинок и изморози, неторопливо расширяясь, расползлось над глубоким, сверкающим свежими сколами под лучами Солнца, кратером. Красивое было зрелище, величественное.
Летающий холм по размерам и массе был раза в три больше, чем надо. К тому же и форма у него получилась не особенно ровная, и черной корочкой он был покрыт сверху. Непорядок.
Так что пришлось всем космонавтам, кроме Игоря Козакова и Романа Григорьева переквалифицироваться не то в скульпторов, не то в огранщиков алмазов-переростков.
Впрочем, добрый начальник Слава пару раз разрешил выбраться в космос поработать и этим двоим товарищам. Игорь бурно, хоть и смущенно благодарил командира, а Роман, хоть по своей привычке и старался сохранять невозмутимо-флегматичный вид, тоже был рад и даже немного растроган. Все-таки у человека последняя экспедиция. По возвращению придется уходить на заслуженный отдых.
"Эх, - подумал с грустью Славик. - После еще одной экспедиции и нам с Игорем и Машей придется на Земле остаться".
Печаль была привычная и смешивалась с недоумением: "Неужели мне уже пятьдесят лет?!"
Но это все будет потом, а сейчас - работа! Настоящая, интересная, творческая.
Планетологи вместе с подрывниками и Станиславом, как помощником и тех, и других, долго, до ругани, спорили по поводу каждой скважины, каждой боеголовки, которыми по очереди нашпиговывали холм.
Первоначально обломок был диаметром больше пятидесяти метров и толщиной до сорока. Пятьдесят с лишним тысяч тонн.
Сначала от него откололи края, придав почти правильную круглую форму. Потом отколупали черную корку.
Пространство вокруг Айсберга сделалось опасным для полетов и Славику приходилось быть предельно осторожным, подводя к ледяной глыбе свой кораблик.
Чаще всего он высаживал пассажиров в скафандрах, да аватара под управлением Румии или Пети, за пару километров до цели, а сам уже на предельно маленькой скорости подбирался к ней, чтобы доставить буровую установку и очередной заряд.
Дважды Станислав так и не сумел уклониться от соударения с летающими вокруг ледяными обломками. К счастью скорость была мизерной, и кораблик ни капельки не пострадал. Ну и космонавты тоже несколько раз натыкались на сверкающие острыми гранями осколки. Скафандры ожидаемо выдерживали.
И вот сегодня Станислав с товарищами сделали последнюю "военную" вылазку. Забурили еще одну скважину и осторожно впихнули в похожее на пушечный ствол отверстие цилиндр боеголовки. Перепроверили интерфейс связи с взрывателем и полетели к "Бредихину".
- Двадцать секунд до взрыва, - сообщила Румия своим одновременно звонким и бархатистым голосом, от которого вечно млел Матьяс. - Начинаю обратный отсчет. Шестнадцать, пятнадцать...
Славик невольно залюбовался женщиной.
Ее восточная красота еще больше расцвела и созрела. Густая копна темно-каштановых волос, утянутых в мягкий узел. Черные тонкие, но густые брови. Светло-оливковая упругая кожа лица, черты его: четкие и в то же время мягко заглаженные.
Сейчас женщина напоминала пантеру, напрягшуюся перед прыжком.
А Петя, наоборот, был на вид расслаблен и невозмутим. Только излишняя и не присущая ему обычно медлительность движений выдавала внутреннее напряжение.
"Тоже волнуется", - с теплотой подумал о друге Славик.
А отсчет завершался:
- Три, два, один... Подрыв! - и Румия вжала тугую красную кнопку.
Никакого грохота, никакого огня, только в четырех местах вокруг едва заметно выпирающего уступа выметнулись тонкие фонтаны осколков, рассыпались, поблескивая на Солнце гранями, преломляя его лучи радужными искорками.
И последний мешающий кусок Айсберга откололся и медленно поплыл в сторону.
Маша быстро вскинула лицо и вопросила в пространство: