Заехав на гребень кратера Рождественского, Славик остановился.
Сидящая на соседнем креслице Зоя Партушина не удивилась и ничего не сказала.
Она, так же, как и водитель тележки, во все глаза глядела на Землю.
Родная планета стояла над самым горизонтом, цепляясь Антарктидой за зазубренные края скал. Бело-голубая, прекрасная и праздничная.
Солнце светило космонавтам в спину, и Земля была почти круглой, только справа, над Западной Европой, сгущалась предутренняя тень, пронизанная огнями городов и тонкой паутиной освещенных дорог.
Больше всего сейчас Земля напоминала Славику изысканную елочную игрушку, которые были в моде во времена его детства.
По цепочке ассоциаций бывший дзержиновец вспомнил те новогодние праздники. Как однажды ему, "мальку", выпало стоять тридцать первого декабря на посту номер один. В фойе училища у знамени.
И он во все глаза разглядывал огромную ель, что установили в самом центре зала.
Любовался игрушками и мечтал, чтобы случилось как в старой сказке про Щелкунчика.
Ничего волшебного тогда, к сожалению, не произошло, но, когда его сменили с поста, и мальчик шел в казарму, всего его наполняла таинственная легкость.
Прямо как сейчас на Луне.
Между скалистым горным кряжем, за который зацепилась игрушечная планета, и Славиком распростерся кратер Рождественского. Ближняя его половина была скрыта в тени. Но не полной.
Туда, куда не доставало низко стоящее Солнце, лился призрачный голубоватый отсвет Земли. От этого все в кратере стало немного загадочным. И это перекликалось с воспоминанием детства.
Белые и голубые отблески играли на антеннах первой российской станции. Саму ее с расстояния в десять километров было разглядеть почти невозможно - крошечный холмик из насыпанного поверх базы реголита терялся на просторах обширного цирка.
Зато отчетливо виднелись панели высоко поднятых солнечных батарей. Они расположились на центральной горке и были направлены на Солнце - прямо в сторону тележки Славика. На плоских поверхностях горели яркие блики.
А поодаль светились огоньками промышленные строения - первый реактор-пятерочка, заводик по производству кислорода и водорода с шарами-емкостями, и карьер где неутомимые роботы собирали для него лед перемешанный с реголитом.
К настоящему времени эта база, на которую так мечтали попасть в детстве друзья все Станислава, утратила свое наиважнейшее значение.
В кратере Пласкетта, в тридцати километрах от первой базы в стороне, обратной от Земли, разместился большой тридцатимегаваттный реактор - энергетическое сердце российской колонии. А еще дальше, в том же направлении, находилась еще одна станция. Рядом с ней в прошлом году был построен завод по изготовлению того же космического топлива и добыче гелия-три.
Станислав и Зоя ехали как раз с той стороны. Но вовсе не потому, что обитали на второй базе. Просто, именно здесь был удобный переезд через гребень.
А обитали космонавты на третьей российской базе. Ее только что построили на западе от первых двух. Она должна была стать центром металлургической промышленности Луны.
Человечество всерьез взялось за индустриализацию спутника родной планеты.
Славик знал, что сейчас на поверхности Луны вместе с ним трудятся 63 человека, и еще двадцать один космонавт работает на орбитальных Лунных станциях. И это только начало!
Буквально два месяца назад Тихоокеанский Союз в лице корпорации "Спейс-Икс" купил у Американского Союза базу на Южном полюсе. И, зная хватку наследников Илона Маска, можно было ожидать, что скоро тихоокеанцы начнут теснить своих соседей - китайцев.
Но и те не останутся в долгу. Для Поднебесной Луна на нынешнем этапе - главнейший приоритет. Жители Срединной Империи действуют методично и с постоянным напором.
Да и здесь, на противоположном полюсе, от них не отстанут. На карте Луны вокруг кратеров, похожих на сказочный цветик-семисветик расползаются четыре пятна: территории России, вернее ЕвразЭС, Франции, Индии и Японии.
Кстати, вспоминая о населении лунных баз, Станислав был не точен. К нему надо было добавить шестерых японских роботов-андроидов. Да, обычно они работали автоматически, но, когда надо, в них "вселялся самурайский дух". Космолетчики Страны Восходящего Солнца укладывались в большие и несуразные камеры - прототипы современных вирткапсул глубокого погружения - и переносились в тела своих железных аватаров. Они видели их глазами, ощущали их "кожей". И работали их ловкими руками, не обремененными громоздкими и неуклюжими перчатками скафандров.
Поэтому, а может потому, что операторы аватаров были великолепными мастерами, эти шесть человекообразных механизмов умудрялись не отставать в работе от десятков китайцев, индийцев или русских.
И это не смотря на то, что управлять аватарами было неимоверно трудно. Самым сложным было соотносить свои движения с более тяжелым и сильным роботом, при этом находящемся на Луне, с ее слабой гравитацией. Ведь на "колесе", где несли свою вахту японцы, сила тяжести была лишь капельку меньше, чем на земле.
Но и тут хитрым азиатам помогали вирткапсулы.
Операторы, за время подготовки к экспедиции, сотни часов проводили в специально созданной виртуальной реальности, полностью передающей условия Лунной базы.
Но не эти мысли занимали капитана воздушно-космических сил Новороссии Станислава Бойченко. И даже не то, что на родной планете все еще льется кровь в междоусобных войнах.
Глядя на далекую Землю, он думал о своих друзьях, которые живут в разных странах. О брате Юре, с которым так внезапно подружился после многих лет отчуждения. О непоседливой девчонке Майке, с которой продолжал время от времени переписываться и болтать по комму.
И о Элен Бонне.
Пора бы уже забыть о своенравной француженке. Но он не мог. Все равно царапало что-то душу, особенно когда взгляд падал на голубой простор Тихого океана, что виден сейчас в нижнем правом краю Земли. Там в подводном городе...
Станислав не ведал, что молодая доктор биологии давно уже покинула пучины океана. Она уже заканчивает обучение в академии космоса и тоже готовится к космическим полетам.
В эту самую минуту Элен легкой походкой подходила к спортивно-тренировочному комплексу, ярко сверкающему иллюминацией на фоне еще темного предутреннего неба.
Ей предстояла очень тяжелая тренировка на центрифуге. Сегодня молодая женщина намеривалась взять планку в шесть жэ.
"Опять потом буду в синяках, и лицо опухнет", - вздыхала про себя она.
Но, честно говоря, собственная красота заботила ее гораздо меньше, чем то, удастся ли попасть в марсианскую экспедицию пятьдесят шестого года. Ведь именно эта вторая долгосрочная экспедиция должна была добавить к станции и обустроить оранжерею. Француженке ужасно хотелось принять в этом участие.
А вот Славику было известно, что через два с половиной года полетит на красную планету. Сейчас на Луне он стажировался.
Хотя, можно ли назвать стажировкой полгода напряженнейшей работы на Лунной базе? Доверенную ему посадку космического корабля? Эту поездку, длинной почти в сотню километров?
- Поехали? - полувопросительно сказала Зоя.
- Ага, - отозвался Славик.
Протянул руку в неуклюжей перчатке и переключил с холостого хода электромотор тележки.
Небольшая приземистая платформа на далеко выведенных в сторону ребристых колесах покатилась по проложенной дорожке. Вернее, по совершенно такому же, как все окружающее, участку лунного грунта, на котором лишь изредка можно было заметить следы прошлых поездок.
Но на внутренней поверхности своего шлема Славик отчетливо видел нарисованную навигационной системой трассу.
В принципе, можно было преспокойно откинуться на креслице и дать транспорту самому ехать по запрограммированному маршруту. Но Славик никогда так не поступал, так же как и большинство космонавтов.
Потому что, зачем тогда люди, если все будут делать роботы?
Молодой Новороссец полностью поддерживал политику партии и правительства своей страны и России, ограничивающую излишнюю автоматизацию. Люди останутся людьми, только если сами будут работать, а не тупеть от ничегонеделания и чересчур сытой и безопасной жизни, как те же европейцы.
А тележка окунулась в тень.
Солнце скрылось за скалами сзади, а Земля наполовину опустилась за противоположный край кратера. Славику пришлось вести транспорт по синтезированному изображению.
Он сбросил скорость до почти пешеходной. Тележка спускалась по каменистой осыпи, подпрыгивая на обломках. Каждый раз Славик и его попутчица чуть подлетали над креслами, и не вываливались только благодаря крепким ремням.
В эти моменты Станислав ощущал замирательное чувство полета. Оно было приятным, и волнующим.
Сейчас молодой космонавт особенно отчетливо осознавал, что он наконец-то в космосе! И это дарило ему настоящую чистую радость.