Чиируна передала управление кораблем капитану Бираану и направилась к выходу из командного зала. Но по дороге она подошла к курсовому столу, над которым колдовала ее подруга.
- Сейчас, - отозвалась навигатор. - Ты иди, я скоро буду. Курс скорректирую, Пааланту все покажу, и приду.
- Ага, я на камбуз, возьму чего-нибудь перекусить и - в кают-компанию. Тебе что захватить?
- Налей компота, пожалуйста, и пару галет.
Чиируна кивнула и вышла из оперативного зала в темноту коридора.
У девушек с самого вылета сложился такой вот распорядок. Они управляли кораблем с раннего утра до позднего вечера, с небольшими перерывами на еду и короткий отдых после обеда. А на остальное время передавали бразды правления Бираану и Пааланту. Мужчины не возражали, оба очень хорошо относились к своим напарницам. Паалант был влюблен в Талису, а сивоусый капитан заботился о Чиируне. Это повелось у него еще со времени путешествия по горным лесам. Он с Убердом как будто поделили шефство над девушками. Рыжебородый абордижник прикипел к тихой и умненькой Талисе, и относился к ней как к дочке, а капитан разбившегося "Темного эля" сдружился со своенравной шкипершей. Кстати, ее профессию он воспринимал весьма скептически. Опытному капитану не нравились нововведения адмирала Далкина. Он и сам мог превосходно водить корабль, зачем ему еще какого-то шкипера брать?
Но когда он увидел, как эта девочка с первых же секунд полета взяла командование над незнакомым ей "Серебряным орлом", пожилой капитан изменил свое мнение. И с тех пор стал относиться к Чиируне не так покровительственно как раньше, а с большим уважением.
Сейчас в совместном полете он почувствовал и практическое удобство от шкипера. Все-таки в одиночку управлять кораблем трудно. Человек не может работать несколько суток без сна, так что и прежде капитану приходилось часть своей работы передавать навигатору. Ну а теперь они с Чиируной установили посменное командование.
Хотя, конечно, у них не обходилось без конфликтов. Оба были весьма серьезными личностями и иногда очень жарко спорили. Но это не мешало Бираану и Чиируне оставаться очень близкими друзьями.
Шкиперша зашла на полутемный камбуз. В углу одиноко горела прикрученная на самый минимум масляная лампа. Лалиша давно уже ушла спать, но как всегда оставила для ночных смен кое-какой перекус.
Чиируна налила две чашки ароматного компота из сушеных дельтовских фруктов и, положив поверх Талисиной чашки пару больших галет, направилась в кают-компанию.
И остановилась в дверях.
За столом, положив голову на скрещенные руки, сидел Сониорн.
Чиируна осторожно поставила чашки на край стола. Но парень уже поднял голову. Встал, подошел к ней. Обнял. Потянулся губами.
Чиируна отвернулась, и он поцеловал ее в щеку, горячо задышал над ухом.
- Сониорн, не надо. Сейчас Талиса придет.
- Тогда давай пойдем куда-нибудь? В грузовой отсек.
Парень крепко сжимал девушку и старался к ней прижаться всем телом. Чиируна чувствовала, как сильно он возбужден и со страхом подумала, что сегодня их обычными обнимашками и поцелуями дело не ограничится.
- Может завтра... - попыталась протестовать она.
- Чии, мы уже полторы декады не были вместе! - укоризненно сообщил юноша.
Действительно, последний раз им удалось выкроить время для романтики еще до прилета в Клинок. Смены баллонных на каждом перегоне сдвигались, и лишь на этом перелете Сониорн оказался во второй - с пяти утра до пятнадцати дня. И сейчас у него были часы отдыха.
Не желая упускать возможности, Сониорн обхватив Чиируну левой рукой за талию, повлек из кают-компании.
Чиируна совсем запаниковала. Она была совершенно не готова к такому резкому развитию отношений, казалось бы, почти затухших. К тому же она очень устала за день, настроение было и без того паршивое.
Девушка выкрутилась из полуобъятий и отстранилась, громко воскликнула:
- Нет! Я не хочу!
Парень насупился, коротко взглянул на нее исподлобья и шагнул к ней. Грубо и сильно ее обнял, принялся тискать, сопя от возбуждения.
Сониорн никогда себе такого не позволял, поэтому Чиируна даже немного опешила, но тут же у нее в душе поднялась холодная ярость, окончательно смывая все теплые чувства к этому парню.
Она резко ударила его коленом в пах. И, когда парень согнулся от боли, влепила ему тяжелую затрещину. Сониорн отлетел к двери и сел на пол, рядом с ногами стоящей и, округлив глаза смотрящей на их разборку, Талисы...
В грузовом отсеке было темно. За тонкой тканевой стенкой вздыхала и мерно постукивала шатунами паровая установка, поскрипывали и погромыхивали механизмы.
Сониорн, прихрамывая, прошел в самую корму, уселся, подобрав ноги, на какой-то ящик, сжался в комок, уткнувшись лицом в колени. Ему было очень плохо. Сильно болело причинное место и левая щека. А в голове была только горечь и обида. Он буквально чувствовал, как рвутся последние ниточки, что еще связывали его с Чиируной. И винил в этом только ее.
Теплая мягкая рука легла ему на плечо.
Сониорн поднял лицо и оглянулся. Рядом с ним примостилась на краешек ящика легкая фигурка. Огромные глаза, окантованные маской татуировки, с состраданием и нежностью смотрели на парня.
- Тия, - невольно улыбнулся он сквозь боль.
Девушка, едва касаясь кончиками пальцев, нежно погладила его по щеке и вдруг мягко прильнула к нему, окутывая волной теплой нежности.
И парень, благодарно вздохнув, дал ей себя поглотить, растворить без остатка, поднять на гребень наслаждения и опустить на дно почти беспамятства и полнейшего расслабления. И опять на вершину, и опять...
Трорвль валялся в гамаке и скучал. Перелеты - самое нудное время у абордажников. На земле можно походить, посмотреть на новые места. И хорошенько размяться с деревянным мечом. На корабле они тоже не забрасывали фехтование. Уберд, как только они загрузились на "Беспечного странника", заставил абордажников изучить каждый его уголок, научиться драться в тесных коридорах и помещениях, запомнить их каждой клеточкой тела, чтобы в случае нападения уметь воспользоваться малейшей возможностью для защиты корабля. Ватага абордажников с деревянными мечами проносилась по тесным кубрикам, вызывая неодобрительное ворчание у матросов. Впрочем, те из них кто помоложе, или поумнее, время от времени присоединялись к тренировкам. Ведь, если понадобится сражаться в рукопашную, драться придется всем.
Но эти безбашенные разминки проходили не часто, так что большую часть времени Трорвль скучал. Валялся, болтая с приятелями, играл в аршот. И старался поймать редкие моменты, чтобы хоть мельком пообщаться с Чиируной или Талисой. Особенно с Чиируной. Девушка не выходила у него из головы. Сейчас Трорвль почти решился открыть, или хотя бы приоткрыть ей свои чувства. Но с момента вылета из Клинка такой возможности не было.
Трорвль пытался понять, что это было, когда девушка обнимала его темной ночью в чужом лесу. Только желанием согреться? Или?... Он никогда не забудет те пару десятков минут, когда прижимал ее к себе, стараясь согреть и защитить. Казалось бы, ну какая романтика, когда от них нестерпимо воняло канализацией, но запах забылся, а ощущение хрупкой тоненькой девушки, что прижималась к нему, останется с ним навсегда.
Так что Трорвль твердо решил, как поступит при первом же удобном случае.
Но получилось по-другому.
Со стороны кают-компании раздался знакомый голос: "Нет! Я не хочу!" И сдавленный вскрик.
Трорвль, не раздумывая, соскочил на пол и метнулся на голос.
Навстречу ему приседая на каждом шагу и пошатываясь, проскочил Сониорн. Парень подумал остановить его, но не стал. Было дело поважнее.
В кают-компании на скамье, сжавшись, рыдала Чиируна. Талиса бережно обнимала ее за плечи, утешающе поглаживая по голове. Она беспомощно обернулась на Трорвля.
Тот, молча, подошел, вопросительно посмотрел на девушку-навигатора. Та помотала головой, тихонько произнесла:
- Ничего страшного. Я сама.
- Это Сониорн? - едва слышно спросил Трорвль, чувствуя, как внутри закипает ярость и пытаясь ее обуздать.
- Нет, - так же тихо ответила Талиса. - Это Чии его ударила.
Чиируна подняла на парня мокрые глаза. В них была боль, понимание совершенной ошибки, раскаяние, печаль... Но все эти чувства не имели к Трорвлю никакого касательства, они как будто пролетали мимо него. Чиируна смотрела сейчас сквозь парня.
Трорвль вздохнул, вымучено улыбнулся и вышел.
"К сожалению, это не мое дело, - подумал он. - Совсем-совсем не мое".