Фьорд - идеалист-параноик, подстегиваемый памятью о предательстве и желанием равных свобод для магов. Оника - взрывная смесь самоуверенности и опрометчивости, решившая навестить родительницу и не сумевшая вовремя остановиться. Куда приведут их странствия? К победе или поражению? Ясно лишь одно - никто не останется прежним. Осторожно! Некоторые персонажи могут раздражать и вызывать желание убивать; в середине книги злой автор бессовестно поменяет гг (во славу сюжета и иже с ним)
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ОТСТУПНИК
Вольный ветер гулял меж горных пиков, сдувая с них остатки позолоты уходящего дня. У посеревшего подножья ютился высеченный из скалы городок, с высоты птичьего полета напоминавший беспорядочную россыпь глыб. Три десятка семей магов земли наполняли сложенные из каменных плит стены своим нерушимым духом, день за днем, как и тысячи других укротителей стихий по всему материку, искупая грехи поколений. Это место давно затерялось на картах где-то меж Гудящими горами и устьем Змей-реки, отрезанное от всего остального мира широким горизонтом.
Шаги ГорАльда послышались еще задолго до того, как отворилась дверь, рассекая лучом света вечерний сумрак.
- Холод сотни могильных ям поднимается с глубин, а вместе с ним и пещерные пауки. Грелл, видно, полагает: если эти твари сожрут нас, дух горы одарит его нескончаемой жилой камней-шептунов, - с порога заговорил он. Полные пыли, торчащие в разные стороны усы, похожие на старую метлу, шевелились в такт его словам. Мужчина по привычке хлопнул дверью и по каменным стенам забегали тени от потревоженной сквозняком лампы.
- Не думал, что пещерные пауки представляют опасность для десятка земляных магов, - едко заметил сидящий на полу под светильником парень, даже не оторвав взгляда от раскрытой книги. Бурые волосы, такие же неряшливые, как и у отца, нависли над испещренными частыми строками страницами.
- Фьорд! - одернула сына женщина, чей силуэт в холщовом платье маячил у дальней стены.
Ее голос был так же тверд и лишен каких-либо чувств, как и камень, из которого когда-то давно, еще не огрубевший от долгих лет работы в шахтах, Горальд возвел дом. Как и каменная скамья, на которую опустилось усталое тело. Как и каменные кровати, застеленные протертыми шкурами и ночами без сновидений. Порой Горальду казалось, что даже сердце его супруги высечено из камня, как и весь мир вокруг.
Горальд устало улыбнулся и поднял ладонь, призывая Эжен оставить сына в покое, хоть та и не могла увидеть его жест. И на мгновение не обернувшись, она старательно мяла тесто: время от времени, мука осыпалась с обтянутых сухой кожей кистей под ноги женщине.
- Слушай, парень, или ты ворочаешь камень, или отгоняешь пауков, - наставительно произнес Горальд. - Конечно, Грелл подобрал тройку укротителей огня, но от них горя больше, чем добра: их трюки только злят и слепят головастых мерзавцев, те впадают в бешенство и, скребя ногами, мечутся и бросаются на всех подряд!
Горальд страшно выпучил глаза и растопырил пальцы, изображая пещерного паука, но его сын давно перестал быть ребенком, чтобы пугаться, а после заливаться звонким смехом, присущим всем малышам. До девятнадцатилетия Фьорду оставалась всего одна ночь, и его разум тревожили вещи куда серьезнее, чем выводок пещерных пауков.
- Ты мог бы помогать отцу, если бы..., - так же равнодушно начала Эжен не отрываясь от своего занятия, но парень перебил ее.
- Нет, - Фьорд захлопнул книгу, крепко стиснув переплет.
- Не выдумывай, Эжен, какая от этого мальца польза? Как давно ты смотрела на своего сына? Эти хилые руки и ноги, а лицо! - Горальд громоподобно рассмеялся и посмотрел на сына, пытаясь найти в нем подтверждение своим словам. Но все, что он увидел - это пронзительный взгляд двух глаз цвета рыжей глины, от которого ему стало душно. В этом взгляде кипел мятежный дух, который он не мог объять ни мыслями, ни сердцем.
Горальд так и не смог до конца принять того, что в доме двух магов земли родился ребенок, чья душа была охвачена пламенем. Огненный дар Фьорда обнаружился куда позже, чем этому принято происходить на юге, где жила семья. Тогда, год назад, в болезненных муках умерла надежда четы на жизнь сына, лишенную печалей и забот тех, кого коснулось дыхание Проклятого. Тогда же зародились в душе Горальда сомнения и ненависть ко всякому магу огня, когда-либо появившемуся в их селении. Ведь его сын был так не похож на него. Но еще меньше он был похож на свою мать. В нем не было широкой кости и тяжелых черт лица, присущих большинству земляных магов. Крутым лбом Горальда, с нависшими над глазами кустистыми бровями, можно было колоть камни, что он и делал каждый раз на празднике Равноденствия, но Фьорд... Нет, сын Горальда отнюдь не был хилым пареньком с ломкими пальцами: проворный и ловкий, похожий на сжатую пружину, готовую в любой момент выстрелить, он всегда мог постоять за себя. Конечно, рядом с грузными магами камня он был тростинкой, готовой сломаться от малейшего дуновения ветерка. Но Фьорд не был магом земли. В его венах текло жидкое пламя, в ветреные дни разгоравшееся с новой силой. И сегодня был один из таких дней.
- Ради всего святого, кто-нибудь, разведите огонь! Это не дом, а склеп! - Горальд хлопнул ладонями по коленям и уставился на Эжен. Супруга, не вытирая рук, принялась искать кресало в спрятанном в углу шкафу.
Фьорд, хмуро смотря перед собой, вынул из очага толстую головню, и спустя мгновение та вспыхнула ярким пламенем.
- Фьорд! - Эжен обернулась и гневно уставилась на сына, а после, с некоторой долей страха, на разгорающийся в очаге огонь. Ее глаза давно выцвели и приобрели цвет гор, что опоясывали шахтерский городок, и в недра которых каждый день спускался ее супруг, чтобы извлечь на поверхность ценные минералы.
- Мне надоело прятаться, мама, - твердо произнес парень, не поднимая на Эжен взгляда. Он знал, что может увидеть: собранные в тугой пучок тонкие черные волосы, резкие скулы и крепкий подбородок - слишком крепкий для женщины. Магия земли иссушила ее тело и душу, оставив грубый остов под серой кожей: земля в этих местах была не плодовитее камней, и Эжен пришлось отдать свою жизнь взамен на мешок зерна и запах хлеба в доме.
- Тогда ты знаешь, как поступить: завтра отправишься к смотрителю Ройриху и раскроешь ему силу огня, - от слов Эжен Горальд закрыл глаза и устало потер пальцами переносицу, зная, что на это ответит его сын.
- О нет, я не стану еще одним клейменым рабом! - горячо выпалил Фьорд, вскочив на ноги, но тут же угрюмо сник, посмотрев на мать. Его взгляд был прикован к розовому шраму на лбу женщины - поцелуй раскаленного металла в форме четырех треугольников, заключенных в круг, вершины которых смотрели в середину. Такая же отметина была у его отца, и у каждого другого мага, как предупреждение всем людям, о греховности нутра носителя печати Проклятого. - Прости, я не хотел, я...
- Тогда тебе стоит забыть о своих фокусах, иначе, когда все раскроется, тебя запрут так глубоко, что ни я, ни отец не в силах будем пробиться к тебе сквозь толщу гор, - голос Эжен потерял былую твердость. Ее взгляд потух, и всем, что осталось в женщине, было молчаливое смирение.
- Наш сын умнее большинства стариков, Эжен. Как иначе, когда он только и делает, что сидит с книжками! - Горальд, переполнившись гордостью за сына, пригладил пальцами усы. - И если он не будет забывать об осторожности, возможно, ему удастся прожить жизнь простого человека, не обремененного этой ношей.
- И много ты слышал о тех, кому удалось подобное? - женщина повернулась к супругу и сыну спиной и принялась еще усерднее мять тесто.
- Нет. Но они и живут, как все остальные люди, благодаря тому, что никто о них не знает, - Горальд ободряюще улыбнулся Фьорду и пригласил того присесть на скамью рядом с собой.
- Или их всех переловили и упрятали подальше.
Горальд не нашелся, что ей ответить. Он вырос на верованиях, что маги рождаются в тех семьях, чьи предки были верны Проклятому, когда тот пытался покорить весь мир, а после неудачи - уничтожить. Союзы между магами должны были не допустить смешения греховной крови и впоследствии свести число живых укротителей стихий к минимуму. Однако, несмотря на все предубеждения, браки заключались и между теми, где в парах магом был лишь кто-то один. Когда родился и начал взрослеть Фьорд, Горальд уверовал, что он и Эжен, верным служением Всевидящей Матери смогли искупить грехи предков, и провидение даровало их сыну чистую кровь. Дыхание Проклятого проявлялось обычно к четырнадцати годам, хоть редко и бывали более поздние случаи. Последним рубежом было девятнадцатилетие, объединяющее в себе начало и конец, чистоту единицы и обретение мудрости девяти. В возрасте восемнадцати лет пробуждение огненного дара Фьорда разрушило иллюзию мира, в которую так хотел верить Горальд. В мире реальном магов ждала жизнь во имя искупления зла, заложенного в них при рождении.
Эжен покорно приняла свою судьбу и хотела, чтоб и ее сын проявил благоразумие и прожил свой век, как верный слуга Всевидящей Матери. Она знала: несмотря на всю тяжесть знака, венчавшего лбы магов, он защищал их от постыдного клейма "последователей Проклятого" и вечных гонений до тех пор, пока отступники не будут пойманы или же их жизнь не оборвется.
- Что ж, вам двоим стоит вспомнить о том мальчике, Дюке, - Эжен утерла рукой лоб. - Раскрыть себя ему было опрометчивым поступком для того, кто решил сохранить свою тайну.
- А что мне оставалось делать? - вновь вспылил Фьорд. - Оставить его на съедение пещерного паука? Дюк мой друг, он не выдаст меня. Я уверен, - парень сжал кулаки и уставился на танцующее в очаге пламя.
- Теперь самое время отведать твоей стряпни, Эжен, - после небольшой паузы сказал Горальд, чьи мысли были мрачны, хоть на лице и появилась добродушная улыбка. В мужчине не было уверенности, что на следующий день сама мать Фьорда не приведет в их дом церковников из желания уберечь сына от участи преступника.
* * *
Рассвет принес в ладонях из солнечных лучей щемящее чувство тоски и поселил его в груди Горальда, когда тот поднялся с жесткой постели и направился к двери. Ранний гость с завидной упорностью стучал в разбухшее от дождей дерево. Эжен села на кровати и терла глаза, которые слепил льющийся из окна свет. Она хорошо понимала, что значит этот стук. Полное тревог материнства сердце утешало лишь то, что теперь ее сыну не придется скрывать свою суть. Отмеченных знаком магов не преследуют и не запирают в ледяных Колодцах, если те послушно исполняют волю Всевидящей Матери.
- Сын, - позвал Горальд, подходя к двери. Он мог бы надеяться, что Фьорду хватило сознательности, чтобы уйти из селения под покровом ночи, но он слишком хорошо знал упрямый характер сына: Фьорд ни от кого не собирался бежать.
- Доброе утро, Горальд, мы можем войти? - за дверью в поношенной серой робе стоял смотритель Ройрих. Горальд помнил его еще с тех времен, когда был мальчишкой: Ройриху было чуть больше сорока, а в его жидкой бородке - всего с десяток седых волос. Тогда дверь открыл его отец, Дормак. Сейчас же пришли за его собственным сыном.
Седые вьющиеся волосы падали на изрезанный десятками морщин лоб Ройриха, его влажные глаза-бусинки выискивали юного мага-огня. Под мышкой он держал книгу, старше его раза в два, в которой он и смотрители до него вели записи о рожденных в селении магах, их семьях и возрасте, в котором проявились способности.
За спиной Ройриха стояли трое мужчин, в кольчужных рубашках и шоссах, со стальными пластинами, защищавшими предплечья и голень, на каждой из которых был оттиснут герб Всевидящей Матери: птица с расправленными крыльями и изображенным посреди пернатой груди солнца.
Горальд, придерживая дверь, впустил в дом старика Ройриха и сопровождающих его церковников. Только теперь он заметил стоящего в стороне парня, немногим старше Фьорда. Мальчишка носил на лбу знак Проклятого, особенно заметный на бледной коже. Его лицо больше подошло бы женщине, но не мужчине - с аккуратно выведенными чертами, тонкими бровями и чувственным ртом. Черные с отблеском, как древесный уголь, волосы забраны в хвост. Одет он был в кожаный камзол длиною до середины бедра. Бардовые пуговицы закреплены в петлях из зеленой нити. Предплечья закованы в наручи из темного металла. Высокие сапоги были заметены дорожной пылью. Парень сжимал в руке лук, а из-за плеча выглядывал колчан с десятком стрел. Он не собирался входить в дом, но Горальд все же оставил дверь отворенной.
Обернувшись к гостям, мужчина встретился взглядом с сыном, замершим в арке, ведущей в его комнату, и тяжело вздохнул. Он отошел от двери и встал подле появившейся из спальни Эжен, обняв супругу за плечи.
- Нас оповестили, что в вашем доме появился юный маг огня, и мы пришли убедиться так ли это. Подойди сюда, мальчик, не бойся, - Ройрих поднял голос и на пороге дома появился долговязый сухощавый парень, с впалыми щеками и крючковатым носом, неуверенно сжимающий край рубахи. Горальд сразу узнал обладателя нескладного тощего тела, большой головы и напоминающих высушенные водоросли волос, коим был соседский мальчишка Дюка, больше похожий на рыбью кость, а не на подростка.
- Дюк, ты действительно видел, как сын Горальда и Эжен сотворил огонь? - Ройрих сухим голосом спросил застрявшего у входа в дом парня.
- Да, мать отправила меня в разработанные шахты за светлячками, и мне не повезло наткнуться на пещерного паука. Если бы не Фьорд, чертов паук высосал бы мои внутренности, - его речь была сбивчивой и торопливой. - Да, Фьорд отогнал его с помощью огненной магии, он обжег ему лапы, и тот уполз вглубь шахты!
Дюк нервно сглотнул, не сводя испуганного взгляда с Фьорда.
- Фьорд никогда не думал плохого, он только хотел помочь, - затараторил Дюк, посмотрев на Ройриха, но старик жестом попросил его умолкнуть.
- Предатель! Я доверился тебе! Спас твою жалкую никчемную шкуру! - взорвался Фьорд. Его кулаки сжались, но прежде чем парень успел натворить дел, на его плечо опустилась тяжелая рука отца. Горальд мог поклясться, что чувствует волны жара, исходящие от сына.
- Я сделал это для тебя же, дурак! - лицо Дюка раскраснелось, а глаза, как затравленные зверьки, метались в глазницах в поисках безопасного убежища.
- Ты можешь идти, Дюк, - оборвал его Ройрих. Взгляд мышиных глаз старика не отпускал Фьорда. - Пойдем с нами, парень, с тобой не случится ничего плохого, ты еще до заката вернешься домой.
- Ну уж нет! - Фьорд ощетинился, хоть рука отца по-прежнему крепко держала его за плечо. Немного больше силы и Горальд мог легко переломать сыну кости. - Меня вы не превратите в очередную послушную куклу, которой Церковь будет помыкать вплоть до моей смерти!
- Что не так с этим ребенком? - устало просипел Ройрих и кивнул сопровождающим. - Заберите мага.
Горальд сделал шаг вперед, грубо оттолкнув сына за спину, сверху вниз взглянул на Ройриха и церковников. Эжен, прижав ладонь к губам, испуганно смотрела на супруга. Если он пойдет против воли Церкви, их обоих ждет суд и наказание, в полной мере соответствующее совершенному преступлению.
- Малец слишком взволнован и сам не понимает, что говорит, простите ему его дерзость, - Горальд широко улыбнулся, но этот примирительный жест натолкнулся на мертвую холодность церковников и скучающе-усталое лицо Ройриха. - Это моя оплошность, я слишком мало времени уделял его воспитанию. Сегодня девятнадцатилетие моего сына и, пусть это и не исправит моих прошлых ошибок, я хотел бы отдать ему подарок до того, как он уйдет с вами.
- Отец! - Фьорд не веря своим ушам смотрел на Горальда. Парень мог пытаться противиться церковникам, но с отцом ему было не справиться. До этого момента Горальд не выказывал своего отношения к бунтарским настроениям сына, и на какой-то миг Фьорду показалось, что отец, хоть и в тайне, но поддерживает его стремления.
Ройрих безразлично взмахнул рукой, позволяя Горальду исполнить желание. Мужчина улыбнулся еще шире и, повернувшись спиной к людям, пришедшим за его единственным сыном, крепко сжал Фьорда в медвежьих объятьях.
"Не знаю, что происходит в твоем мятежном сердце, парень, но, надеюсь, я не совершаю самую большую глупость в своей жизни", - думал Горальд, прижимая сына к груди. Фьорд не мог пошевелиться, как от сжимавших его рук отца, так и от растерянности: Горальд никогда не отличался проявлениями отцовской любви.
- Беги и не оборачивайся, - Фьорд услышал тихий шепот отца, а за ним треск камня. Сильный толчок в грудь выбил весь воздух из легких и сшиб парня с ног. Фьорд пришел в себя лежа на спине в паре метров от пробитой в стене дома дыры. Пространство вокруг быстро заполнялось пылью от обрушившегося на головы всех, кто был внутри, каменного свода. Оцарапанную при падении спину саднило, а горло сдавливал кашель.
- Отец..., - Фьорд поднялся на ноги, в нерешительности замерев на месте. Из замешательства его вывел вид натянутого лука в руках мага, оставшегося снаружи дома. Из-за пыли Фьорд не мог разглядеть деталей, но он отчетливо видел голубоватое свечение, исходящее от наконечника стрелы.
Пламя зародилось где-то в глубинах его сознания, еще до того, как Фьорд осознал нависшую над ним опасность. Огонь вырвался на волю безудержным потоком, сумев отклонить полет стрелы. Последняя глубоко оцарапала левое плечо парня, которое всего несколько минут назад сжимала уверенная рука отца.
Недолго раздумывая, Фьорд бросился прочь. Семья Горальда жила на краю селения, невдалеке от шахт, и юный маг быстро скрылся среди россыпи камней. Стрелок ринулся за ним, твердо решив не дать уйти мальчишке, осмелившемуся воспротивиться законам Церкви.
Фьорд бежал, не останавливаясь и не обращая внимания на боль в спине, пытаясь оторваться от преследователя. Не один день он провел среди великанов, чьи каменные пальцы торчали из земли, и лучше многих в селении знал тропы и Верхние пещеры. Фьорд понимал: не нужно быть знатоком этих мест, чтобы идти по оставляемому ним следу на земле. В этот момент он пожалел, что не родился магом камня.
Фьорд торопливо спускался тропами, которые ввели к сверкавшей в рассветных лучах Змей-реке, опоясывающей горы.
Вторая стрела разрезала воздух над головой беглеца и наполнила пространство ослепительным светом. Протирая глаза, Фьорд продолжал идти на ощупь, пока не запнулся о камень и кубарем покатился вниз. Одному везению благодарный, маг огня не разбил голову, ударившись только коленом и расцарапав кожу на ладонях, прежде чем оказался в свободном падении. Все еще плохо видя, он едва успел сгруппироваться, прежде чем с шумным всплеском упал в воду. Бурлящий поток тут же подхватил его, словно щепку, и стремительно понес вниз по течению.
Собравшись с мыслями, Фьорд выпустил из ладоней струи пламени. Их силы давления хватило, чтоб парня вышвырнуло в спокойную воду у берега. Вынырнув на поверхность, Фьорд успел глотнуть немного воздуха и вновь нырнул, до того как в него угодила бы очередная стрела. Осмотревшись, он поплыл к скоплению крупных камней на дне, загребая воду одной рукой.
Когда-то дух горы разгневался на воды Змей-реки за то, что те пытались проточить путь в самое сердце его жилища и скинул в воду гигантские глыбы, чтобы перекрыть русло. Но камни не остановили могущественную стихию: течение унесло их к устью, оставив лишь с десяток у берега.
Эту легенду рассказывал маленькому Фьорду отец. Он рассказал и о подводном ходе, высеченном в скале Змей-рекой и ведущем в Нижние пещеры. Фьорду улыбнулась удача, и он почти сразу заметил черную глотку хода, поплыл быстрее, чувствуя, как в легких заканчивается воздух.
Вынырнув с громким вдохом посреди небольшого грота, Фьорд с трудом выбрался на теплые камни и зашелся кашлем, выплевывая горькую воду, которой успел наглотаться, пока его кружила Змей-река.
По пещере разливалось мягкое свечение от десятков светлячков, затаившихся в щелях между камней. Их манил влажный и теплый воздух - идеальная среда для выращивания потомства.
Глубоко вздохнув, Фьорд закрыл глаза и затих, упершись лбом в каменный пол. Горальд всегда говорил, что слезы - для девчонок, и теперь сын мага земли из последних сил пытался сдержать застрявший в горле комок.
Перекатившись на спину, Фьорд отполз в сторону и забился в углубление в скале. Теперь он был достаточно спокоен, чтобы сосредоточиться на боли в оцарапанном стрелой плече. Рубашка насквозь пропиталась запахами крови и пота, которые не смогли смыть даже буйные воды Змей-реки. Оторвав рукав, Фьорд сжал ткань зубами и вытянул перед собой правую руку ладонью вверх. Над исцарапанной кожей появилось свечение, вскоре превратившееся в пламя. Сделав огонь плотнее и ровнее, он поднес руку к плечу. Запах горелого мяса и отчаяния заложил ноздри, проникая в легкие, пропитывая каждую клеточку тела мага огня.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ОРЕХОВЫЙ ЧЕЛОВЕК
Испарина собиралась на сводах пещеры, облепляя их наподобие фруктовых мошек, и время от времени звонкая капля разбивалась о камни или ныряла в темную воду. В пещере царил мягкий полумрак: темнота собиралась по углам, выглядывая оттуда острыми каменными выступами.
Фьорд с трудом открыл глаза и потер лоб, пытаясь понять, не привиделись ли ему события минувшего дня. Но плечо и ушибленное колено болели слишком явственно, чтобы быть сном. По пустоте в желудке он определил, что провел без сознания не больше десяти часов.
Опустившись на колени у кромки воды, парень умылся и сделал пару небольших глотков. Утерев губы, он смыл запекшуюся кровь с ладоней и провел влажной рукой по волосам.
Фьорд не знал, что делать с внезапно обретенной свободой и клеймом мага-отступника. В его голову еще не пришло полное осознание произошедшего. Но выпавший из гнезда птенец должен научиться летать до того, как его встретят каменные объятья земли, а не размышлять о причине и следствии.
Горальд когда-то рассказывал сыну, что несколько столетий назад пара влюбленных магов земли решила бежать и пробила в недрах скалы проход, ведущий на другой берег Змей-реки. После беглецов поймали и отдали под суд, но ни один из них не выдал тайну прохода. Слухи о нем ширились, и Церковь пыталась найти скрытый туннель, но ей так это и не удалось. Конечно, сильные маги земли были способны ощутить пустоты в скале, пусть и сквозь толстый пласт камня, но они в тайне мечтали, что когда-то появится тот, в ком достанет силы и безумства бежать. И тогда ход под Змей-рекой выведет его из пещер.
Шансы Фьорда найти проход, который, вероятнее всего, являлся выдумкой деревенских бездельников, были невелики, но выбора у него не оставалось: пытаться переплыть Змей-реку - сущее безумство, но юный маг был готов и на это, если поиски тайного хода не увенчаются успехом.
Фьорд обнаружил два ответвления, что вели из пещеры, и, освещая себе путь пламенем, приютившимся на ладони, направился по узкому ходу. В скором времени юноша повернул обратно: проход вел вглубь горы, прочь от русла Змей-реки.
Второй туннель был шире первого и то и дело разветвлялся на два, а то и на три хода. Каждый раз выбирая, Фьорд обжигал камень, оставляя на нем темные отметины, которые служили бы указателями на обратном пути.
Минуты пролетали одна за другой, путаясь в хитросплетении каменного лабиринта, а с ними мага покидали те немногие силы, что остались. Окончательно разуверившись в возможности отыскать путь под рекой, Фьорд направился обратно к пещере.
Парень остановился и удивленно раскрыл припухшие глаза, когда его нога оказалась в небольшой лужице, которую он ранее перешагнул и не заметил. Задрав голову вверх, Фьорд приподнялся на носки и поднес руку с пламенем к своду прохода. Пальцы мага заскользили по влажной трещине. Пару капель сбежало по руке к локтю.
- Это он..., - пересохшими губами прошептал Фьорд, и в его взгляде вновь загорелась надежда.
Воодушевленный своей находкой, маг заспешил вперед, стараясь не терять из виду появляющиеся то тут, то там трещины. Бока туннеля все гуще покрывались полосами потеков, а нутро заполнялось гулом несущихся над ним вод Змей-реки. За столетия вода проточила себе путь, и кто знает, сколько еще времени понадобится реке, чтобы разрушить камень и затопить проход.
С каждым шагом хромота Фьорда усиливалась, но упрямец не обращал на нее внимания; одной рукой опираясь о влажные стены, он продолжал идти вперед. Единственное, что подтачивало его решимость, была мысль: не встретит ли его на той стороне тупик?
Его страхи развеяло дыхание свежего воздуха, взбудоражившее пламя в ладони Фьорда и его душе.
Ход неспешно пошел на подъем, и Фьорд остановился у черты, где освещенный пламенем мрак пещеры касался обласканного солнечным светом камня. Он не знал, что там за чертой. Никогда не покидавший деревни, юный маг огня видел только каменные горы и лица, и изредка - спускаясь к Змей-реке - зеленые силуэты деревьев на далеком берегу, всегда поддернутые сизой дымкой. Что, если снаружи его встретит отряд церковников и разбитое сердце матери?
Собрав волю в кулак, Фьорд сделал шаг, за ним еще один и еще. Солнечный свет пролился на голову и плечи мага сквозь сито из трепещущей на ветру листвы, наполняя энергией первородного огня. Проход выходил на поверхность далеко от берега, скрытый в россыпи камней и зелени разбушевавшегося леса. Ровные стволы тянулись к небу, утопая в нем ветвями, переполненными птичьими голосами.
Фьорд поспешил вперед, совершенно позабыв о боли в колене. Лес отступил, давая место перешептывающимся колосьям на тонких высоких стеблях, тесно жмущимся друг к другу. Узкая колея с прожилкой мохнатой травы разрезала поле на две золотистые хлебные корки.
Фьорд опустился на колени и, взяв горсть земли, поднес к лицу. Она пахла солнцем, хлебом и свободой, и совсем была не похожа на колючую пыль, в которой Эжен взращивала свой маленький сад.
Улыбнувшись своим мыслям, Фьорд лег на землю и закрыл глаза. Переполнявшая его тревога отступила, но на ее место пришла невероятная тяжесть во всем теле. Ему нужно было отдохнуть совсем немного, и тогда он сможет идти дальше. Всего несколько минут сотканных из колосьев и жарких полуденных лучей.
* * *
- Тебе никогда за мной не угнаться! - смеялась Нури, легко рассекая поле. Загорелые щеки раскраснелись, колосья царапали босые ноги, но девочка думала только о догоняющем брате - мальчишке девяти лет, что-то кричавшем ей вслед. Брат был старше ее на год, но все, кто видел их вместе, считали их близнецами: оба с кучерявыми волосами, в которых запуталось солнце, и полными детского восторга голубыми глазами; мягкие губы, испачканные лесными ягодами, и курносые носы, за которые они постоянно таскали друг друга.
- Когда мать спросит о ваших расцарапанных коленках, я расскажу ей, как вы двое растоптали половину посевов! - крикнул им вслед идущий по дороге мальчик тринадцати лет. Его звали Шел и каждый день он был вынужден присматривать за братом и сестрой, которые и не думали обращать на него внимания. "Шел-зануда" дразнили они его и бросались в рассыпную, зная, что он задаст им трепку, если только поймает.
- Ой! - вскрикнула Нури и замерла на месте. Брат догнал ее и набросился сзади. Нури устояла на ногах и, пихнув Лута локтем в бок, указала пальцем перед собой.
- Здесь человек! Человек! - завизжал Лут, прыгая с ноги на ногу от возбуждения. Их дом одиноко стоял среди полей, и кроме членов семьи мальчик никого больше не знал.
Нахмурившись, Шел побежал к застывшим на месте детям и вскоре увидел ошеломившую их находку. Присев возле лежащего без сознания парня, Шел сказал брату с сестрой отойти в сторону, и поднес пальцы к носу незнакомца. Его дыхание было слабым и неровным. Шел не мог не обратить внимания на глубокую рану на плече и изодранные руки.
- Эй, - Шел легко потряс его, но тот так и не открыл глаза. Приподнявшись, он осмотрелся в поисках того, кто мог напасть на чужака, или хотя бы следов борьбы, но ничего не обнаружил.
- Вы двое, подержите, - Шел отдал Нури корзинку для орехов, в рощу за которыми они и направлялись, и взвалил незнакомца себе на спину. Несмотря на свой малый возраст, Шелу приходилось выполнять всю мужскую работу в доме, и он рос довольно крепким парнишкой.
Дорога к дому была невыносима. Нури и Лут не переставали задавать глупые вопросы о найденном человеке и спорить друг с другом, солнце беспощадно жгло голову, а от груза на спине пахло кровью.
Шел не заметил, как ноги принесли его к разбитому вокруг колодца саду, за зеленой шапкой которого укрылся чисто выбеленный глиняный дом. Ветви небольших деревцев клонились к земле, увешанные плодами всех размеров и цветов. На колодце, в пятне света дремал лесной кот. Нури с братом нашли его еще котенком и притащили домой, со слезами на глазах умоляя оставить.
Кот лениво открыл глаза, едва заслышав о приближении детей. Лут побежал к дому, и сестра кинулась за ним, не желая ничего пропустить.
- Шел принес домой мертвого человека! - прокричал Лут, оббежав дом и остановившись перед сидящей на скамье женщиной, занятой штопаньем платья дочери. Тонкие руки с хрупкими запястьями замерли, не завершив стежок.
- Это я его нашла, я! - Нури толкнула Лута и показала тому язык.
- Мертвый человек, мертвый человек! - не унимался мальчишка.
- Он жив, маленький паршивец, - просипел Шел, появившись со своей ношей из-за угла дома. - Умолкни, пока я не выпорол тебя.
Лут тут же затих и отступил в сторону.
- О, Всевидящая Матерь, - женщина отбросила в сторону шитье и помогла сыну осторожно опустить бессознательного парня на траву в тени дома.
- Мы нашли его в поле, совсем близко к роще, - тихо сказал Шел, смотря на мать. - Он дышит, но слишком слаб.
Женщина посмотрела на раны парня, закусила губу и убрала с его лба спутанные волосы. Кожа была перепачкана, но кроме пары царапин, женщина не обнаружила ничего похожего на знак, которым отмечали магов. Облегченно вздохнув, она подозвала Нури и Лута.
- Принесите полотенца и воду, нужно умыть его и обработать раны. Шел, помоги перенести его в дом. Сорро со своими дружками все никак не уймется, - с досадой сказала женщина и посмотрела на клонящееся к горизонту солнце.
* * *
Фьорд поморщился и, ощутив под пальцами прохладу простыней, резко сел, готовый обороняться. Однако его тело думало иначе, ответив на подобный порыв тошнотой в горле и леностью в мышцах.
- Тише, тише, - сидящая у постели женщина положила ладонь на его грудь, возвращая парня в лежачее положение. - Тебе стоит восстановить силы, прежде чем ты сможешь ходить. Оружие, которым тебя ранили, было отравлено. Яд не смертелен, но чем дольше находится в теле, тем сильнее оно немеет. Я перевязала твое плечо и ладони, но придется подождать, пока кровь очистится от яда. Как давно на тебя напали? Обычно полное онемение от слюны каменной жабы наступает через семь-восемь часов, но, похоже, его действие уже идет на спад.
Фьорд едва приподнял правую руку, посмотрев на чистые полоски ткани, скрывавшие ладонь.
- Всего лишь царапины, - с трудом прошептал он. Тяжесть в языке была не меньшей, чем во всем остальном теле. Его мысли пьяно шатались по закоулкам сознания. Неужели с момента его побега прошло меньше суток?
Фьорд перевел взгляд воспаленных глаз на женщину, пытаясь получше рассмотреть ее. Он никогда раньше не видел столь мягкой голубизны глаз и светлых кудрявых волос, хрупких, даже несмелых черт лица, за которыми крылось доброе сердце. В его деревне, куда ни посмотри, были широкогрудые мужчины и плечистые женщины с тяжелыми головами и такими же характерами. Все, кроме предателя Дюка.
Внутри Фьорда закипела ярость, но стихла, стоило женщине вновь заговорить. У нее был немного сиплый голос, но Фьорду нравилось его звучание.
- Меня зовут Мира. Мой сын нашел тебя в полях по дороге на восход. Как твое имя? Что с тобой произошло?
Фьорд отвел взгляд. Он лежал на кровати, приставленной к стене светлой комнаты, в центре которой стоял стол из дерева и три стула. В дальнем углу расположился небольшой шкафчик, а соседний угол заняла печь. Деревянная окантовка стен под самым потолком была покрыта росписью из зеленых листьев и красных ягод. Такой же узор украшал мебель, опоясывал печь и наполнял жизнью белую тонкую занавесь на небольшом окошке. Из виднеющегося за спиной Миры прохода выглядывало любопытное личико девочки, невероятно похожей на мать.
- Я ничего не помню, - так и не подняв на Миру взгляда, ответил Фьорд. Как он мог признаться давшей ему кров женщине в том, что он беглый маг-отступник, отринувший законы Церкви?
- Ты можешь остаться здесь, пока твоя память не вернется. Мне пригодится еще одна пара рук. Ну, или же хотя бы одна рука, - добавила Мира, посмотрев на перебинтованное плечо парня и улыбнувшись, встала со стула. - Отдыхай, скоро будет ужин.
Женщина вышла из комнаты, а следом за ней исчезла и белокурая головка ее дочери. Фьорд прикрыл глаза и сам не заметил, как на него опустился полог сна.
Он проснулся оттого, что кто-то теребил его за руку. Открыв глаза, Фьорд увидел обрамленное кучеряшками девичье личико. Комнату наполнял мягкий желтый свет масляной лампы. Мира разливала бульон из старого котелка по чашкам, которые расставлял на стол мальчик, как две капли воды похожий на замершую над Фьордом девочку.
- Отойди, Нури, - Фьорд поднял взгляд на стоящего в изголовье кровати парнишку постарше. В отличие от брата с сестрой и Миры, его волосы были прямые и темные, а черты лица грубее. Однако его глаза переполнялись той же синевой, что и у матери. - Тебе нужно поесть.
Фьорд вновь ощутил одеревенение мышц, когда мальчик помог ему сесть на кровати.
- Шел, помоги гостю, - Мира протянула сыну предназначавшуюся Фьорду чашку с вставленной в нее ложкой. Шел не проявил восторга, но послушно забрал у матери бульон.
- Я справлюсь сам, спасибо, - слабым голосом сказал Фьорд и дрожащей рукой взял предложенную ему чашку. Шел посмотрел на него исподлобья и вернулся к столу, уведя за собой сестру.
- Я благодарю Всевидящую Мать за еще один день, в котором вы рядом со мной, - тепло улыбаясь произнесла Мира, когда вся семья села за стол.
- Я благодарю Всевидящую Мать за день полный согревавшего посевы солнца, - продолжил Шел.
- Я благодарю Всевидящую Мать за то, что Шел не побил меня сегодня, - едва сдерживая смех выпалил Лут и тут же получил подзатыльник от сидящего рядом брата.
- Шел! - Мира с укором посмотрела на старшего сына. Фьорд, никогда не видевший ничего подобного, с интересом наблюдал за традицией. В его родном селении люди не уделяли внимания обрядам, и уж тем более не благодарили за трапезой Всевидящую Мать.
- Нури, ты тоже должна сказать, за что ты благодарна, - наставительно сказал Шел. Все смотрели на маленькую девочку, которая бросала беглые взгляды на Фьорда и не могла вымолвить ни слова.
- Я знаю, знаю! Она благодарна за Орехового человека! - взмахнув ложкой, заявил Лут. Нури залилась краской и, сжав кулачки, вскочила со стула, готовая задать брату как следует, но Мира усадила дочь обратно, недовольная подобным поведением.
- Что еще за Ореховый человек? - устало спросил Шел.
Преисполненный собственной важности, Лут указал пальцем на затихшего Фьорда:
- Мама сказала, что он ничего не помнит, а мы наткнулись на него, когда шли за орехами, значит он - Ореховый человек!
Шел раздраженно вздохнул и покачал головой, а Мира только рассмеялась, взъерошив волосы Лута.
- А теперь ешьте и не слова более.
Фьорд был первым, кто последовал наставлению женщины. В бульоне плавали кусочки рыбы и овощи. Аппетитный аромат раздразнил ноздри мага, напомнив о неутоленном чувстве голода. Некрепкой рукой парень взял ложку и стал неспешно есть, стараясь не пролить ужин на простыни. Он то и дело чувствовал на себе взгляд маленькой Нури.
Когда семья закончила трапезу, Нури принялась убирать со стола, Лут же опередил сестру, буквально вырвав из рук Фьорда его тарелку, и с громким смехом выбежал на улицу.
- С ними совсем нет покоя, - Мира виновато развела руками, несколько растерянно смотря на Фьорда. - Если бы не Шел, не знаю, как я управлялась бы.
Старший сын не отреагировал на похвалу, и, сохраняя угрюмость на лице, закончил помогать Нури с уборкой и исчез в соседней комнате, дверь в которую Фьорд ранее не заметил.
- Нам всем стоит отдохнуть. К завтрашнему дню тебе должно стать намного легче, - тихо добавила Мира и не найдя, что еще сказать, оставила комнату.
Вечер обратился в ночь, и единственным источником света осталась маленькая масляная лампа, чадящая на краю печи. Тяжесть постепенно наполняла веки Фьорда, оставив последним воспоминанием дня золоченые кудри Нури, потушившей фитиль.
* * *
Его сон был полон метаний и тревог. Протянувшийся до края земли каменный туннель и излучавшая голубоватое сияние стрела, пронзающая горы. Обрушивающийся на голову беглеца бурный ледяной поток, забивающий легкие пылью от разрушенного дома. Пещерный паук с головой предателя Дюка и бескрайнее поле из золотистых кудряшек.
Фьорд проснулся с первыми рассветными лучами, проскользнувшими в щелочку меж занавесями на окне. За ночь повязки на ладонях спали, так же как и тяжесть, одолевавшая мага накануне.
Он медленно сел, коснувшись ступнями прохладного глиняного пола. Навязчивая боль пульсировала в предплечье под повязкой.
Фьорд тихо выбрался на улицу, погрузившись в вихрь света и запахов зарождающегося дня. Конечности слушались неохотно, еще не до конца оправившись от действия яда, но позволили отыскать за домом колодец, чтобы утолить жажду. Проживший все свои годы в родном селении, Фьорд и вообразить не мог, что вода может быть столь сладкой и живой. В бьющих среди гор его родного края родниках текла горечь, оставлявшая послевкусие безысходности.
Вернувшись к входной двери, Фьорд опустился на корточки и, прислонившись спиной к нагретой стене, прикрыл глаза. Так необычно было ощущать кожей вольно гуляющий ветер, не зажатый меж скалистых стен и не ищущий выход из каменных тисков, чувствовать под ногами податливую, рассыпчатую землю, комочками застревающую между пальцев. Маг ощущал, как сила огня льется на него ровным потоком, даруемая щедрым светилом.
Проникающие под одежду редкие дуновения ветра, хранящего свежесть ночи, вытаскивали парня из сладостного забытья, возвращая мыслями к оставленному дому. Тяжесть позорного бегства навалилась на Фьорда, рождая в голове мысли о возвращении, которое теперь было невозможно. Его поймают и упрячут в Колодцы, как, вероятно, поступили с отцом.
Противоречия заполонили голову юноши, затмив мрачной тенью радость нового дня полного свободы. Ему стоило бы вернуться домой, к брошенной семье, но тогда подарок, жертва отца была бы бессмысленной. Фьорд должен найти свой путь, быть свободным от оков Церкви, как он и мечтал. Но сейчас... Сейчас он не знал, куда идти и что делать. Сейчас он только и мог, что остаться под крышей приютившей его семьи и быть благодарным.
- Мама, Ореховый человек исчез! Его нет! - до Фьорда донесся голос Лута, первым обнаружившего пустую кровать.
- Он здесь, не кричи, - маг поднял взгляд на появившегося у дверей Шела. Парень постоял немного, буравя Фьорда взглядом, и исчез в доме. Старший сын Миры не скрывал своей неприязни к гостю, а юный маг огня не мог понять ее причин.
Дни выстраивались один за другим в яркий солнечный луч, принося успокоение терзаемой сомнениями душе. С каждым рассветом боль в предплечье стихала, а мышцы крепли. Фьорд доставал воду из колодца, помогал Луту с сетями для ловли рыбы и присматривал вместе с Нури за садом. В краях, где жила семья, пришел час сбора зерна, и маг проводил дни за уборкой урожая в компании Миры и Шела. Старший сын женщины по-прежнему избегал общения с гостем, изредка одаривая его хмурыми взглядами. Это изменилось лишь когда минула третья декада пребывания Фьорда в доме Миры.
* * *
Тот день, как и предыдущие, изобиловал солнцем, и Нури с самого утра упрашивала мать отпустить ее в раскинувшуюся за западным полем рощу за ягодами. Мира была неумолима, но уступила, когда Фьорд предложил сопроводить девочку. Шел встрепенулся от подобного решения матери и, не желая отпускать сестру с чужаком, вызвался приглядеть за обоими.
- Кто-то должен остаться дома и присмотреть за всем, - убедительно произнес Шел, положив руку на плечо младшего брата, пришедшего в бурное негодование, стоило ему осознать, что его не возьмут с собой. Лут тяжело вздохнул и кивнул.
Пожелтевшие травы щекотали стопы Фьорда. Мира предлагала сшить ему обувь из остатков кожи, отыскавшихся в сундуке, но маг отклонил ее предложение. Привыкший к грубости горных склонов родного селения, он с удовольствием зарывал ноги в прогретую солнцем полуденную землю и сочную от росы утреннюю траву.
Еще не убранные поля простирались в обе стороны от тропы, которой шла троица, а невдалеке в низине виднелись ровные стволы молодой рощи, перерастающей в зеленую скатерть леса, тянущуюся до горизонта. Всю дорогу Шел держался между Фьордом и без умолку болтающей Нури. Девочка давно избавилась от одолевавшей ее робости в присутствии Орехового человека. Мира говорила, что гости в ее доме редки, и каждый раз дочь прячется в саду, не желая показываться незнакомцам.
Троица укрылась в тени деревьев, нырнув с головой в прохладу лесного царства. Не смотря на все предупреждения Шела не углубляться в чащу, Нури продолжала перебегать от одного куста к другому, срывая крупные пурпурные ягоды в лукошко. Фьорд лишь улыбался и шел следом за девочкой, помогая ей наполнять корзинку. Такое буйство зелени для привычного к паре деревцев в саду матери парня было в новинку, и он не желал возвращаться так скоро, несмотря на оцарапанные о колючие кусты ноги и руки. Но случай распорядился с его желаниями иначе.
- Ступай к брату, Нури, - тихо произнес Фьорд, поймав девочку за руку, когда та собиралась отправиться дальше на поиски новых ягодных кустов. - Иди. Ну же.
Маг с силой оттащил Нури за спину, когда та хотела начать спорить. Его взгляд был прикован к зарослям кустарника впереди, ветви которого слишком выразительно шевелились для безветренного дня.
- О Небо, трясинный кот, быстрее назад! - прокричал стоявший на возвышении Шел, когда заметил бурую пятнистую шкуру. Парень бросился вперед, чтобы скорее забрать сестру, и это спровоцировало хищника напасть.
Ломая кустарник, с запутавшимися в шерсти веточками и листьями, зверь выскочил из своего укрытия, готовясь следующим прыжком нагнать убегающую цель.
Фьорд загородил ему путь, размахивая в руке подобранной палкой. Он никогда не видел зверя, подобного этому: с плотной бурой шерстью, усеянной узором из осветленных пятен и полос, крепко сбитым гибким телом на длинных лапах, оканчивающихся тонкими когтями. Трясинный кот в холке был чуть ниже самого Фьорда, и куда больше пещерных пауков, чьи нападения магу не раз доводилось отбивать. Зверь прижал уши, следя за парнем взглядом немигающих рыжих глаз.
- Уведи Нури! - крикнул через плечо Фьорд, не желая раскрывать свою силу огня перед детьми. Он помнил, чего ему стоила подобная оплошность в прошлый раз, и надеялся, что трясинный кот не раздерет его прежде, чем Шел с сестрой скроются из виду.
Зверь издал короткий высокий крик и прыгнул в сторону Фьорда. Маг успел уклониться и задеть зверя своим нехитрым оружием по уху, что вызвало у того приступ ярости. Все, что осталось Фьорду, - это стремительно отступать вглубь леса, в последние моменты уворачиваясь от лап хищника. Мага радовало лишь то, что зверь совершенно забыл про Шела и Нури, сосредоточившись на сопротивляющейся жертве.
Пятясь назад, Фьорд оступился и кубарем скатился в поджидавший его овраг. Трясинный кот последовал следом, нацелившись разорвать своей цели горло мелкими частыми зубами.
Сгусток пламени угодил в морду зверя, опалив нос и уши. Хищник взвыл от боли. Фьорд, воспользовавшись замешательством противника, подобрал выпавшую палку и, ударив зверя сбоку по голове, откатился в сторону. Еще один шар огня поджег шерсть на хвосте трясинного кота. Не ожидавший подобного сопротивления и страдающий от незнакомой ранее боли, зверь устремился в гущу леса в поисках убежища.
Облегченно выдохнув, Фьорд бросил палку в траву и стал карабкаться вверх из оврага. Чужая рука ухватила его за запястье, помогая выбраться по скользящей под ногами сырой траве вперемешку с листвой.
- Где зверь? Как ты...? - Шел смотрел на место недавней стычки, но не находил ответов на свои вопросы. По его частому дыханию, Фьорд понял, что мальчик только прибежал и не видел произошедшего. Нури с ним не было.
- Где твоя сестра?
- Я довел ее до края поля. Она сможет сама добраться домой. Я хотел вернуться, как можно быстрее, чтобы..., - Шел запнулся, когда Фьорд прошел мимо него, направившись к дому.
- И чтобы ты сделал? - на лице мага появилась невеселая усмешка. - Тебе стоило остаться с сестрой. Как видишь, на поверку хищник оказался не так страшен.
- Но как ты...?! - Шел шагал рядом, не отрываясь смотря в лицо юноши.
- Ты же сам все видел: у меня была крепкая дубинка.
У дома их встречала Мира с испуганными глазами и не унимающийся Лут, требующий рассказать, как Ореховый человек победил лесного зверя.
- Ваша дочь..., - начал было Фьорд, но Мира оборвала его.
- У колодца. Она сильно испугалась. Поговоришь с ней?
Фьорд улыбнулся и направился в сад. Девочка сидела на земле, поджав к груди коленки. Рядом стояло лукошко, в котором осталось всего с десяток ягод.
- И ты все съела? - парень опустился на траву рядом с ребенком. Нури лишь покачала головой и шмыгнула носом. Глаза девочки были красными от слез.
- Да ладно тебе, мы еще соберем не одну корзинку ягод. Еще и за орехами нужно сходить, - попытался ободрить ее Фьорд и растерянно затих, когда девочка повисла у него на шее, обняв тонкими ручками.
Фьорд улыбнулся своим мыслям и погладил ребенка по спине. Пальцы на руке едва заметно дрожали от магической энергии, что прошла через них меньше часа назад.
* * *
Когда Мира позвала всех ужинать, первым делом Фьорд заметил пустующее место Шела. На немой вопрос в его глазах, мать семейства покачала головой.
- Он у реки. Видел, за полем у берега стоит одинокое дерево?
Фьорд несколько раз ходил с Лутом вытаскивать рыбу и помнил дикую яблоню невдалеке. Отыскать ее в этот раз не составило труда.
Шел сидел возле дерева и смотрел куда-то перед собой. Приблизившись, Фьорд заметил небольшую насыпь из камней, притаившуюся в тени ветвей. Постояв за спиной мальчика в нерешительности, маг таки осмелился потревожить его уединение и присел рядом.
- Это...
- Мой отец. Ты должен был заметить, что в доме кого-то не хватает, - мрачно произнес Шел. Немного помолчав, он продолжил. - Пару лет назад мой отец нашел в полях человека. Так же, как и мы тебя. Он был измотан и ранен, а на лбу у него красовалась печать Проклятого. Беглый маг земли. Отец приютил его, помог матери выходить мага, хоть она была и не рада укрыть в своем доме отступника. Но маг был добр, а с его силой мы собрали невиданный урожай. Все было замечательно, пока не пришло время везти зерно в город. Маг не хотел, чтобы отец уезжал. Он думал, что тот расскажет о нем церковникам, и как мы не убеждали его в обратном, он не сдавался. Но зерно нужно было доставить в срок, и когда отец загрузил телегу, маг напал на него. Что может простой человек против этих порождений скверны? После он сбежал, "отблагодарив" нас за спасение потерей.
- Тогда почему вы помогли мне? - Фьорд потер висок.
- Наверное, я похож на отца куда больше, чем полагал. Все это время я был неправ. Я видел в тебе того отступника, когда ты даже не маг, - Шел усмехнулся и поднял взгляд на юношу. - Прости за это. Твой поступок... это было самоотверженно. Спасибо, я...
Фьорд поднялся и похлопал мальчика по плечу, видя, что тому сложно подбирать слова.
- Пойдем, твоя мать, как всегда приготовила великолепный ужин. Нельзя дать ему остыть, - произнес Фьорд, за ободряющей улыбкой пряча сковавшую сердце тяжесть.
* * *
Сердце Миры впервые за долгое время радостно забилось в груди, когда она видела вновь улыбающегося и смеющегося Шела, с каждым днем все больше времени проводящего в обществе Орехового человека. Юноша так и не вспомнил ни своего имени, ни откуда он родом, но, казалось, женщина была этому даже рада.
С улыбкой на тонких губах, в очередной раз штопая одежду младших, она смотрела, как дети в компании юноши возвращаются с корзинками полными орехов, или как Лут в припрыжку бежит со стороны реки, сжимая в руках одну из угодивших в сеть рыбин.
Именно так, сидя на завалинки у дома, она планировала встретить еще один вечер в день, когда из города приехал торговец зерном. Помощь Орехового человека была бы очень кстати, но гость ушел с Лутом к реке, и Мире пришлось вспомнить времена, когда Шел самостоятельно помогал рабочим погрузить на телегу мешки с урожаем. После гибели супруга Мира продала телегу, и теперь каждый раз торговец сам приезжал к ней, расплачиваясь на месте.
С помощью Фьорда семейству удалось собрать куда больше зерна, чем в последние годы, и довольный торговец уехал еще по полудню, оставив Мире тяжелый кошель с монетами.
К закатным часам воодушевленная женщина села на скамью с большой иглой и почти законченной парой ботинок: несмотря на все убеждения Фьорда, Мира намеревалась изготовить гостю обувь, и ей оставалось закончить всего несколько швов к возвращению ребят с уловом. Нури играла с котом, а Шел был всецело поглощен ремонтом инвентаря для возделывания полей.
Но гости пожаловали в дом куда раньше. Мира еще издалека заметила четырех мужчин, шагающих по дороге, что вела на северо-восток, через поле и лес в город, откуда приезжал за зерном торговец. Женщина протянула в последнюю дырку шнурок и отложила готовую пару ботинок в сторону. Отправив дочь в дом, Мира обеспокоено посмотрела на сына.
- Приведи нашего гостя. Боюсь, нам понадобится его присутствие, - попросила она Шела, но тот отрицательно покачал головой. Он знал, что четверка доберется до дома еще раньше, чем он хотя бы добежит до реки, не говоря уже о дороге назад. Это знала и Мира, желая отослать сына подальше.
Группа мужчин быстро преодолела оставшееся расстояние и остановилась в десятке метров от поднявшейся им навстерчу Миры. Трое из них были в дублетах и высоких ботинках поверх кожаных штанов; четвертый, державшийся впереди, носил жилет из вываренной кожи на голый торс, штаны с заклепками и новые сандалии. Его руки украшали бесчисленные браслеты из кожи и дерева, на поясе висел палаш. Трое его спутников были вооружены куда менее дорогим оружием: самый крупный из них сжимал в руке палицу.
- Милая Мира, я смею скромно полагать, что ты приберегла для меня хорошие новости, - заговорил главарь шайки. Головореза звали Сорро, и женщина хорошо знала его по редким, но опустошительным визитам.
- Извини, Сорро, но мне нечего тебе предложить, - тихо произнесла Мира, крепко сжимая руку Шела, порывающегося выйти вперед.
- Как не хорошо, Мира. Какой пример ты подаешь детям? - покачал головой разбойник и палаш с пояса перекочевал в его руку. - А я всю дорогу рассматривал следы от чьей-то явно перегруженной телеги. Неужто старый скряга не заплатил ни копейки?
- Сорро, это все наши деньги. Как мне прокормить детей с наступлением холодов? - взмолилась Мира. Она знала, что все это кончится безоговорочной победой Сорро, но с каждым разом не теряла надежды на то, что получится воззвать к лучшим сторонам его алчной натуры.
- Понимаю, понимаю, - Сорро на какой-то миг задумался, после чего, прищурившись, глянул на Шела. - А что, если я помогу с твоей проблемой? Несмотря на всю твою строптивость, мы еще ни разу не уходили обиженные. Думаю, самое время отблагодарить тебя за радушие.
Прихвостни Сорро переглянулись, не одобряя великодушия главаря.
- Вспорите-ка животы ее щенкам, я устал от постоянного нытья про голодные зимы.
- Вам четверым стоит убраться отсюда, да поскорее, - воодушевившиеся исходом беседы, головорезы перевели недопонимающие взгляды на появившуюся из-за дома пару - Лута и Фьорда, сжимавшего в руке полный садок свежей рыбы. Маг отдал мальчику улов и подтолкнул того ко входу в дом.
- Даже так? - Сорро издал гнилой смешок. - Значит, ты таки нашла мальчишку помоложе, чтобы грел тебе койку. Ладно, вы трое, займитесь ублюдками, как и было обещано, а я посмотрю, из чего сделан новый любимчик Миры.
Слова Сорро пробудили пламя ярости внутри Фьорда. Он осознавал, что без магии ему не справиться со всей шайкой до того, как они доберутся до кого-нибудь из членов приютившей его семьи.
Стоило головорезам сдвинуться с места, как два сгустка бушующего пламени упали к ним под ноги. Кисти мага были объяты огнем. Фьорд очертил руками в воздухе горизонтальную линию и повернул их ладонями вверх. Разливающееся под ногами шайки пламя разлилось в стороны и взметнулось к их лицам, повторяя движения ладоней Фьорда.
- Прочь! - выкрикнул маг огня и с силой сжал ладони. Стена пламени на мгновение сжалась и в следующий миг вспыхнула ярче, обдав замерших в стороне Миру и сыновей теплым воздухом. Из-за разбушевавшегося огня раздались крики. Созданное магом пламя не было обжигающе горячим, но его вида хватило, чтобы пробудить в головорезах малодушие. Сорро и его приспешники отступили, не желая связываться со стихийным магом, и, не оглядываясь, ретировались в том же направлении, откуда явились.
Фьорд глубоко вздохнул, успокаивая пламя внутри и снаружи. Огненная стена исчезла, оставив по себе выжженную дочерна землю.
Утерев тыльной стороной ладони взмокший лоб, Фьорд обернулся к Мире и сник, увидев ее полный страха взгляд.
- Не думаю, что они посмеют еще раз потревожить вас, - робко произнес маг, понимая, что страх в глазах женщины вызвал не Сорро и его шайка. Фьорд сделал шаг в их сторону, но Шел загородил собой мать, крепче сжимая в руке старенькие вила.
- Я не причиню вреда никому из вас. Мне жаль, что все так вышло, - растерянно бормотал маг. Вступившись за Миру и ее детей, он знал, что собственноручно превратит в пепел тот хрупкий и нежный мир, который вырос вокруг него за последнее время. Но от этого знания встреча с последствиями своего выбора не стала легче.
- Уходи, - мертвым голосом проговорил Шел, не сводя с мага взгляда.
- Шел, я...
- Уходи, - неумолимо повторил мальчик и, перехватив вилы двумя руками, сделал шаг к Фьорду.
- Хорошо, хорошо, - Фьорд поднял руки ладонями вперед и отступил. - Простите меня. Я так благодарен за все, что вы сделали для...
- Уходи!
На какое-то мгновение Фьорду показалось, что глаза Шела заблестели. Понуро кивнув, Фьорд отвернулся от дома и живущей в нем семьи, чувствуя на себе взгляд голубых глаз Нури.
Собрав волю в кулак, он зашагал по дороге прочь от хижины, не представляя, что делать дальше. Он все больше отдалялся от места, которое мог назвать своим домом и в котором вкусил сладость жизни вне каменных оков.
Фьорд остановился у кромки леса и обессилено опустился на похолодевшую землю. Листва над головой перешептывалась, обещая показать мир, отличный от того, в который юный маг совсем недавно окунулся без оглядки, жадно вбирая в себя запах полей, до краев наполненных жарким летним солнцем.
Частые легкие шаги по дороге привлекли внимание Фьорда. Юноша насторожился и удивленно поднял брови, когда рядом с ним остановилась Нури, прижимая к груди сверток с вещами.
Девочка замерла, не решаясь подойти ближе.
- Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вред, - Фьорд улыбнулся и протянул малышке руку. Но Нури проигнорировала ее и повисла на шее мага, так же как и в тот день, когда юноша спас ее от трясинного кота.
- Вечереет, а тебе еще возвращаться. Твой брат сойдет с ума, если узнает, - Фьорд отстранил девочку и усадил рядом с собой.
- Шел думает, что я опять прячусь в саду, - Нури улыбнулась и принялась копаться в принесенном с собой свертке. Вытащив на свет пару грубо сделанных легких ботинок, протянула их юноше. - Мама сшила их специально для тебя. Бери!
Фьорд благодарно улыбнулся и не стал спорить. Следующим из свертка появился маленький мешочек со звенящими внутри монетами.
- А вот это даже не проси принять. Они вам куда нужнее.
- Я не брала чужого! - обиженно надула губки Нури. - Это мои, я копила!
Фьорд вздохнул и забрал мешочек с монетами, взъерошив волосы девочки. Что бы он там не говорил, но деньги уж точно не будут лишними.
- Я собрала тебе немного хлеба и вяленой рыбы, - девочка обернулась в сторону дома, беспокоясь, как бы Шел не обнаружил пропажу и не пошел следом. - Иди по дороге через лес, а на развилке направо не ходи. Дорога та ведет в город, куда отец брал меня с братьями на базар. Тебя будут искать. Сорро точно расскажет о случившемся церковникам.
- Спасибо, Нури, - Фьорд поднял глаза к заметно потемневшему небу. - Тебе пора возвращаться. Не бойся, я буду рядом.
Фьорд протянул девочке ладонь, на которой зародился маленький светлячок пламени. Искорка взлетела в воздух, освещая дорогу. Фьорд поднялся на ноги, чтоб лучше видеть уходящую вдаль дорогу и темнеющий за полем дом Миры. Нури напоследок прижалась к магу, обняв того за пояс и поспешила домой. Юноша провожал девочку пристальным взглядом, не давая сопровождающей ее искре погаснуть. Когда силуэт Нури слился воедино с темным пятном дома, Фьорд едва заметно перебрал пальцами воздух, и искра растворилась в вечернем сумраке, а вместе с ней и надежда, когда-либо еще прикоснуться к золотистым кудрям.