Ардаган Эрик. Свободу Полесью!

СВОБОДУ ПОЛЕСЬЮ!

Часть 1: История Полесья

Введение

История Полесья охватывает длительный период, начиная с заселения её территории человеком от 100 до 35 тысяч лет тому назад и заканчивая событиями современности. 980 годом датируется первое упоминание о Турове -- столице первого известного государственного образования на территории Полесья.

Происхождение названия

В литературе нет единого мнения по поводу происхождения топонима Полесье. Большинство исследователей придерживается мнения, что в основе термина лежит корень -лес-. Тогда Полесье -- территория по лесу, то есть граничащая с лесом. Существует и альтернативная точка зрения, по которой топоним происхождит от балтского корня pol-/pal-, обозначающего болотную местность.

По мнению Фёдора Климчука, Полесьем могли называть местность, где лесные участки чередуются с открытыми болотными массивами.

Впервые топоним Полесье упоминается в 1274 году в Галицко-Волынской летописи, когда князь Мстислав "? Копыл? вою? по Пол?сью". Первая известная карта Полесья была издана в 1560 году в Данциге.

Древняя история полещуков

По-русски они именуются "полесчуки", по-украински "полiщуки". В прямом значении слово означает население "полесья" - редких пригодных для земледелия земельных участков, среди болот и лесов. Так было в древности.

Сердце Полесья - современный Лунинецкий, Лельчицкий, Житковичский, Пинский, Петриковский районы, совпадает с самыми первыми поселениями славян на белорусских землях. Это позволяло уже первым исследователям-историкам говорить, о том, что в полещуках сохранились наиболее чисто, в сравнении с белорусами, совокупность черт и характеров первых славян, которые начали заселять белорусские земли, вытесняя предшествующее балтское население.

Считается, что главными прародителями палещуков были древнеславянские племена дулебов (бужане, волыняне). В формировании этноса палещуков участвовали также дреговичи, древляне, мазовшане, некоторые балтские племена (дайны, полексяне, ятвяги и др.) и иные народы. Проживание на территории Полесья основных прародителей палещуков - дулебов (бужан, волынян) зафиксировано в начале второй половины первого тысячелетия н. э.

Название "Полесье" упоминается в Галицко-Волынской летописи (около 1276 г.), сохранившейся в списках Ипатьевской летописи. Название "полешуки" в отношении коренных жителей Полесья, живших в бассейне реки Припяти, встречается на карте Великого княжества Литовского Т. Мазовецкого от 1613 г.

Ученые, изучающие население Полесья отмечали особенности в характерах и физическом облике полещуков; некоторые исследователи высказывали мнение о них, как об особой народности.

К числу массово проявляющихся черт полешуков относятся весьма высокий консерватизм, практицизм, заметный индивидуализм, упорство, трудолюбие, высокая способность к адаптации в иноэтнической среде, нередко за счет внешнего отказа их от своей этнической принадлежности, предпочтительная ориентация на санкционированные волей государства действия, терпеливость, обязательность, стремление к независимости.

Кроме того, через Полесье проходит с запада на восток граница, которая делит славянскую область заселения на северную и южную лингвистические зоны, которые четко различаются произношением согласных (на мягкое и твердое). Видимо за этим стоит какое-то историческое событие... Обособленности полещуков имелись все природные условия - густые леса, непроходимые болота и долгие весенние разливы рек, делали Полесье во многих его частях отрезанным от прочих территориий в течении всего периода года, за исключением зим, когда болота замерзали и жители лесных деревень могли попасть к соседям по льду.

Полесская сказка рассказывает о том, как появились полещуки.

Было у отца двенадцать сыновей, все хлопцы рослые да удалые.

Жили они на большой поляне, среди дремучего леса. Занимались хозяйством, охотились на диких зверей и птиц.

Старик-отец, как голубь седой, сидел и летом в кожушке и только распоряжался. И были в семье лад да любовь.

Оженились сыновья, пошли у них свои дети. Большая выросла семья. Все слушались старика-отца, и каждый делал свою работу.

Но вот спустя некоторое время умер отец. И пошли в семье нелады. Ссорятся жены братьев, одна другую поедом едят, нету согласья. И такая пошла между ними свара, что и мужья ничего поделать не могут. Кричат жены, хотят делиться.

"Ну что ж, - думают братья, - надо делиться". Начали делиться. Да дело оно не такое и легкое, как им казалось. Кое-как с криком да зыком поделили добро и скот. А как дело дошло до земли, то чуть друг друга не поубивали: никак не могут поделить свою полянку, чтоб никому не было обидно. Перессорились братья из-за земли и стали один другому врагами.

Только два младшие брата жили между собой в большом согласии: куда один, туда и другой. Не захотели они биться с братьями за землю, покинули отцову хату и пошли по свету искать другого пристанища.

Сделали братья из двух дубов большие сани, запрягли в них шесть пар волов, положили добро, посадили жен с детьми и двинулись в путь на санях по песку. А коровы и мелкий скот пошли за ними.

Протащили волы по песку дубовые сани немного да и стали как вкопанные. А колес-то у братьев не было, и ничего о них не знали они. Ведь никуда из своего леса не только летом, но и зимою не ездили.

Начали братья отпиливать круглые колодки и подкладывать их под полозья. Катятся колодки, н сани вперед ползут. Надоело младшему брату подкладывать под полозья колодки, вот и говорит он старшему:

- Давай сделаем так, чтоб колодки сами под полозьями крутились.

И сделали они первые в тех краях колеса. Легче пошли теперь волы, так что братья и сами сели на воз. Едут и дивуются, как это они до сих пор без колес обходились.

Ехали они, ехали, доехали до большой реки. Осмотрели реку - всюду она глубокая, нигде нету удобного места, чтоб переехать вброд. А тут такая буря поднялась, что лес, словно зверь, ревет. Ломает буря деревья, как соломинки, и бросает в реку. Плывут они по реке целыми грудами.

Посмотрел на них младший брат, подумал и догадался, как перебраться через реку.

Наловили они с братом деревьев, очистили их от веток, связали бревна одно с другим и сделали крепкий плот. А когда буря утихла, втащили свой воз на плот. Сами стоят на плоту, управляют длинными жердями - баграми, и плывет себе плот, как корабль.

Увидели коровы, что волы поплыли на другой берег, кинулись в реку за ними вдогонку. Только свиньи да овцы побоялись прыгнуть в воду. Стоят на берегу, хрюкают, блеют. Вернулись братья с плотом назад и забрали их.

Так переправились все через широкую и глубокую реку.

Поехали они дальше и забрались в такую пущу, что и конца ей нету.

Начали братья прорубать в пуще просеки да гребли мостить. Да куда там! Чем дальше, тем лес все гуще и гуще, а в нем такие провалья, что и выбраться нельзя.

Старший брат заморился, ослаб.

- Останусь, - говорит он младшему брату, - я здесь, ведь силы не хватит из этого лесу выбраться.

И остался жить со своею семьей в лесу. С той поры и его самого и весь его род стали называть поле-щуками.

А младший брат не захотел в лесу оставаться. Был он силен, как тур, и надеялся на свою силу. Он один прокладывал просеки, гатил гребли и ехал дальше.

И до наших времен остались еще на Полесье те просеки да гати, что понаделал младший брат.

Долго ли он так выбирался из дремучего леса, или недолго, но вот наконец стали попадаться прогалины да песчаные поляны. Поселился младший брат на этих полянах, стал их распахивать да сеять хлеб.

И с той поры прозвали его и весь его род полевиками.

А потом расселились полещуки и полевики, заняли и другие леса и поля, стали добрыми соседями.

Так живут они и теперь.

Исторические же сведения рассказывают о следующем.

Согласно археологическим данным, наиболее древние поселения на территории Полесья, судя по имеющимся материалам, относятся к мезолиту (Ю.В.Кухаренко). Существует и широко известная позднепалеолитическая стоянка у дер. Юревичи -- самое древнее и пока что единственное палеолитическое поселение в Полесье.

Мезолитические поселения Полесья, как правило, располагаются на прибрежных дюнах. Сами эти дюны, по утверждениям геологов, возникли не ранее начала периода дриаса и долгое время подвергались перевеиваниям. Лишь в бореальный период, т. е. примерно в VIII--VII тысячелетиях до н. э., в связи с общим потеплением полесские дюны покрываются лесной растительностью и закрепляются. Но и после этого, вплоть до наших дней, многие дюны в местах, лишённых растительного покрова, продолжают развеиваться. Именно в этих обнажённых ветром местах на поверхности дюн мы и находим следы древнейших мезолитических поселений. Вещи, собранные на поверхности этих поселений (а это исключительно кремневые орудия), в типологическом отношении относятся к двум культурам: свидерской и тарденуазской. Свидерскими по типу, например, являются характерные наконечники стрел из пластинок, боковые резцы, концевые скребки и односторонние нуклеусы. Тарденуазскими -- небольшие вкладышевые геометрические орудия в виде высоких треугольников и трапеций и небольшие округлые скребки. Нередко и свидерские и тарденуазские кремневые орудия встречаются вместе, на одних и тех же местах. Поселений с более или менее чистыми сериями вещей известно не много. С этой точки зрения свидерскими поселениями могут быть Нобель, Колодно, Галачево, Добронечь, Шумаки и некоторые другие стоянки западных районов Полесья; тарденуазскими -- Прилуки, Заказанка, Пища, Выжва, Хабарище, Невир, Одрижин, Любязь, Буйразь, Конотоп, Березно, Каменное и ряд подобных же стоянок, известных как в западных, так и в восточных районах Полесья. В культурно-историческом отношении мезолитические стоянки Полесья вместе с аналогичными памятниками соседних районов Белоруссии и Литвы ближе всего к памятникам так называемого мазовшанского позднепалеолитического и последовавшего за ним мезолитического циклов Повисленья.

Заселение Полесья, начавшееся в мезолите, продолжалось и в неолитическое время. По сравнению с предыдущей эпохой в этот период число поселений значительно возрастает. Как и мезолитические стоянки, они располагались на прибрежных дюнах, реже, притом только поселения, относящиеся к культуре так называемой гребенчатой керамики, -- в поймах рек. На поверхности поселений встречается довольно много кремневых орудий и обломков глиняных сосудов. Среди кремневых орудий чаще всего попадаются различные скребки и ножевидные пластинки, листовидные наконечники стрел, небольшие орудия типа пик и клиновидные топоры. Обломки глиняных сосудов, собранные на поселениях, относятся к трём основным культурам: гребенчатой керамики, воронковидных кубков и шаровидных амфор.

Поселения культуры гребенчатой керамики наиболее многочисленны и распространены по всей территории Полесья. Характерной их особенностью является наличие на многих из них микролитических кремневых орудий мезолитических форм. Некоторые из поселений даже расположены на местах старых мезолитических стоянок (Нобель, Носки, Буйразь, Хильчицы и др.). Ещё недавно, исходя из чисто формальных соображений, полесские поселения с гребенчатой керамикой вместе с подобными же поселениями соседних районов Польши, Белоруссии и Прибалтики объединяли в одну группу со стоянками с ямочно-гребенчатой керамикой лесной полосы Европы и Азии и считали их прафинскими. Появление этих поселений в интересующих нас районах и далее к западу объясняли поэтому вторжением туда прафинов. Исследования последних лет показали, что эти поселения составляют особую культуру, вернее группу родственных культур, сложившуюся на основе местных мезолитических культур (М. Е. Фосс, Т. Сулимирский, А. А. Формозов, А. Гардавский, Д. Я. Телегин). Наиболее вероятное время существования полесских поселений с гребенчатой керамикой -- IV--II тысячелетия до н. э.

В отличие от поселений с гребенчатой керамикой, поселения культуры воронковидных кубков немногочисленны и известны только в западных, соприкасающихся с Польшей районах Полесья (Владинополь, Пища, Цытылья, Ковель, Гридки, Сереховичи, Выжва, Божья Воля, Вулька Качинская, Вулька Щитинская, Хабарище, Невир, Ляховичи, Носки, Колки). Самые южные из них расположены на открытых лёссовых участках, остальные, как обычно в Полесье, -- на прибрежных дюнах. Раскопки на поселениях не производились. Судя же по подъёмному материалу и району распространения, полесские поселения культуры воронковидных кубков вместе с подобными же памятниками соседних районов Волыни и Польши представляют собой окраинную, наиболее удалённую к востоку группу этой культуры, занимавшей тогда в Европе довольно обширную территорию. Долгое время считалось, что эта культура сложилась в Ютландии, а затем распространилась в остальные районы Европы, в том числе и на Полесье (К. Яжджевский). Теперь, после исследований К. Беккера, доказавшего, что памятники Ютландии не являются самыми древними, большинство археологов ищет истоки культуры воронковидных кубков в центральных районах Европы. Т. Сулимирский, например, полагает, что культура эта сложилась в районе между Эльбой и Вислой и что связующим звеном между нею и местными мезолитическими культурами является польская группа культуры гребенчатой керамики (мазовшанская культура). Но как бы ни решился этот вопрос в будущем, в настоящее время почти все исследователи согласны с тем, что в районах к востоку от Вислы, а следовательно, и на Полесье культура эта чуждая, пришлая с запада. Наиболее вероятное время её появления и существования на нашей территории -- середина III тысячелетия до н. э. (Ю. Н. Захарук). Прекращение функционирования поселений культуры воронковидных кубков в восточных районах её распространения обычно связывают с внезапным вторжением на эту территорию каких-то новых пришельцев (Т. Сулимирский, Я. Ковальчик). Доказательством этого является картина разрушений и пожарищ, наблюдаемая во время раскопок на поселениях соседних с Полесьем районов (Грудек Надбужный, Лежница, Грабова Гора). Полагают также, что пришельцами этими скорее всего были племена культуры шаровидных амфор, памятники которых появляются в Полесье, на Волыни и Подолии в период примерно от 2300 до 2100 гг. до н. э., т. е. сразу же после прекращения функционирования памятников культуры воронковидных кубков.

На территории Полесья пока что известен лишь один памятник культуры шаровидных амфор -- погребение у с. Хотешов недалеко от г. Камень-Каширский. Погребение это бескурганное, с трупоположением в каменном ящике.

В самом начале эпохи бронзы на территории Полесья появляются памятники культуры шнуровой керамики. В настоящее время они известны примерно в сорока пунктах. Всё это поселения. Фактически же памятников культуры шнуровой керамики на территории Полесья значительно больше, если учесть места находок каменных и кремневых топоров, кремневых наконечников копий и серповидных ножей, которые в подавляющем большинстве случаев относятся, по-видимому, именно к этой культуре. Раскопки на поселениях не производились, однако на всех них в местах выдувов были собраны обломки характерных глиняных сосудов, в том числе и амфор тюрингского типа (Хотивель). Судя по формам и мотивам орнаментации этих сосудов, полесские поселения культуры шнуровой керамики относятся к нескольким различным группам, точнее культурам. Поселения восточных районов Полесья, например, относятся к среднеднепровской культуре -- Велемичи, Буйразь, Хильчицы, Рычево, Слепцы, Миробель, Мозырь, Калинковичи. Некоторые поселения юго-западных районов Полесья -- к стщижовской (Тур, Гридки). Принадлежность остальных поселений, находящихся в западных районах Полесья, пока что не может быть установлена столь определённо. Но очень возможно, что в дальнейшем там выделится ещё одна группа или культура, отличная от стщижовской. В неё войдут поселения вдоль берегов Припяти и района к северу от этой реки, т. е. территории, на которой в Полесье встречаются сверленые клиновидные топоры висло-неманского типа и тюрингские амфоры, т. е. вещи, в целом не характерные для стщижовской культуры. Тюрингские амфоры к тому же и датируются более ранним временем, чем памятники стщижовской культуры.

Датировать полесские памятники культуры шнуровой керамики можно лишь весьма предположительно и только исходя из датировок, установленных для групп, в которые они входят. Более ранними являются памятники восточных районов, т. е. памятники среднеднепровской культуры -- 2100--1500 гг. до н. э. (И. И. Артеменко). Памятники западных районов Полесья, те из них, которые входят в стщижовскую группу, датируются обычно периодом от 1800 до 1400 г. до н. э. (Е. Глосик).

На смену памятникам культуры шнуровой керамики в Полесье появляются памятники двух близких культур: тшцинецкой в западных районах и сосницкой -- в восточных. В основном это поселения, которые в настоящее время известны уже более чем в сорока пунктах. Кроме поселений, известно также и погребение -- курган у с. Черск на Стоходе, раскопанный в своё время Я. Фитцке. Курган содержал погребение с трупосожжением, в котором находились следующие вещи: бронзовый браслет с двумя спиральными щитками, глиняный сосуд, характерного для тшцинецкой культуры вида, и шаровидный сосуд с двумя ушками. Раскопок на поселениях не производилось. Судя же по обломкам глиняных сосудов, собранным на поверхности поселений, самые восточные из них -- Митяевичи, Лутьвье, Буйразнь, Слепцы, Ясенец и Калинковичи -- относятся к сосницкой культуре, все остальные, т. е. поселения западных районов Полесья, -- к тшцинецкой. По аналогии с лучше исследованными памятниками этих культур в соседних районах, поселения, относящиеся к тшцинецкой культуре, могут быть датированы периодом от 1500 до 1200 гг. до н. э. (А. Гардавский), поселения, относящиеся к сосницкой культуре, -- второй половиной II -- началом I тысячелетия до н. э. (С. С. Березанская, И. И. Артеменко). Иными словами, тшцинецкие памятники в западных районах Полесья доживают вплоть до появления там памятников лужицкой культуры, а памятники сосницкой культуры в восточных районах, в их позднем лебедивском варианте, -- до начала железного века, когда они сменяются там памятниками милоградской культуры.

Памятники лужицкой культуры в западных районах Полесья появляются ещё в бронзовом веке. Древнейший из этих памятников -- бескурганный могильник с трупосожжением -- был случайно открыт в 1935 г. около с. Выжва в верховьях Припяти (А. Цынкаловский). Обломки глиняных сосудов, характерных для лужицкой культуры типов, в разное время находили также на песчаных всхолмлениях у сёл Божья Воля и Гридки недалеко от Выжвы, Староселья на Стыри, Ремчиц и Колесова в Погорынье. По-видимому, к лужицкой же культуре относятся и обломки глиняных сосудов, собранные около деревень Борисы на Буге, Ляхвичи на Припяти и Островичи в низовьях Ясельды. Все эти памятники, судя по типам глиняных сосудов, вместе с подобными же памятниками соседних районов Побужья и Волыни составляют особую, самую удалённую к востоку ульвовекскую группу лужицкой культуры. Полагают, что эта группа сложилась в верховьях Вепша и Буга примерно в период между 1200 и 1100 гг. до н. э. (А. Гардавский, М. Гедль), а оттуда вскоре распространилась в районы к востоку от Буга, в том числе и на Полесье (Ю. Костшевский). Существовала эта группа памятников вплоть до начала железного века. На одном из поздних её памятников -- поселении у с. Головно в верховьях Припяти -- были произведены небольшие раскопки (И. Савицкая). Вскрыты остатки жилища типа полуземлянки, рядом с которым находилась большая яма хозяйственного назначения. Поселение датируется VI--V вв. до н. э. Лужицкие вещи этого же времени -- бронзовые браслеты станоминского типа -- были найдены также и у дер. Горбов-Здитов на Ясельде.

На самой южной окраине западных районов Полесья одновременно с лужицкими племенами обитали, по-видимому, и племена высоцкой культуры. Так, судя по сведениям, опубликованным А. Цынкаловским, обломки глиняных сосудов, характерных для этой культуры типов, были собраны в окрестностях с. Городец на Горыни и около г. Сарны на Случи, а у с. Дуброва на Ствиге случайно разрушено высоцкое погребение. Находки вещей, характерных для высоцкой культуры, как будто бы имели место и у с. Милановичи в районе Ковеля. Если правильно определена культурно-историческая принадлежность всех этих памятников, то их, как и всю высоцкую культуру, северной окраиной которой они являются, следует датировать временем примерно от X до VI в. до н. э. Культура эта сложилась в зоне контакта лужицкой культуры с культурами украинской лесостепи и является смешанной по своему характеру. При этом, однако, в ней явно преобладают лужицкие элементы. Может быть, поэтому по-своему правы М. Гедль, предлагающий рассматривать высоцкую культуру как наиболее удалённую к востоку локальную группу лужицкой культуры, и В. И. Канивец, считающий соседнюю с запада ульвовекскую группу лужицкой культуры особым вариантом высоцкой культуры. Несмотря на противоположность этих мнений в обоих случаях по сути дела речь идёт об одном и том же -- о близком родстве высоцкой культуры с лужицкой и о невозможности в настоящее время провести между ними чёткую границу.

В восточных районах Полесья в начале железного века получают распространение памятники милоградской культуры. Среди этих памятников известны городища -- древнейшие городища в Полесье вообще (Большая Слива, Красная Горка, Дьяковичи, Холопеничи, Ясенец, Моисеевка), неукреплённые поселения (Червоне Поле, Хильчицы, Слепцы), курганные и бескурганные могильники (Дубой, Вулька Орея, Бор Дубинецкий, Погост, Корост).

Городища довольно велики и почти всегда располагаются среди пойменных лугов. Иногда они размещены попарно, одно около другого (Красная Горка, Ясенец). В таких случаях на одном из них, меньшем по размеру, отсутствует культурный слой. По-видимому, такие городища использовались в качестве загонов для скота. В плане городища округлые, обнесены концентрическими земляными валами. Городище более сложной планировки известно лишь у дер. Моисеевки на Припяти. Оно, кстати сказать, в отличие от всех остальных, и расположено не на лугу, а на мысовидном отроге большой возвышенности. Раскопок на городищах не производилось. Не исследовались и неукреплённые поселения. При шурфовке и на поверхности тех и других были лишь собраны обломки глиняных сосудов, характерных для милоградской культуры типов. На городище у дер. Холопеничи, кроме того, были обнаружены и обломки сосудов культуры штрихованной керамики, а также найден обломок глиняной поделки, по форме напоминающей известные грузики дьякова типа.

Могильники, как уже упоминалось, встречаются двух видов: бескурганные и курганные. Первые из них содержат погребения с трупосожжениями -- урновые и ямные (Погост, Корост), вторые -- погребения с трупоположениями. Из курганных могильников наиболее полно исследован нами могильник у дер. Дубой в низовьях Горыни. Он насчитывает около 60 насыпей, 13 из которых нами раскопано. В большинстве из раскопанных курганов захоронения произведены на уровне горизонта, в том числе и в деревянных срубах, в остальных -- в неглубоких ямах под центральной частью насыпи. Покойники лежали на спине, в вытянутом положении, головами к юго-востоку. Во всех случаях у ступней ног покойников стояли глиняные сосуды, а в пяти погребениях под головами находились железные наконечники копий. Курганы, раскопанные на могильнике у дер. Дубой, датируются VI--V вв. до н. э., а могильник у с. Корост -- V--IV вв. до н. э. Остальные полесские памятники милоградской культуры, в том числе и могильник у дер. Погост, не могут быть датированы с такой определённостью. Судя же по аналогиям из хорошо изученных памятников приднепровских районов распространения памятников милоградской культуры, все они в целом доживают вплоть до появления в Полесье памятников зарубинецкой культуры, с которыми некоторое время, по-видимому, даже сосуществуют.

В бассейне Случи и Птичи, т. е. на северо-восточной окраине Полесья, известны два поселения, относящихся к культуре штрихованной керамики, -- городище у дер. Заградье и селище у дер. Поречье. Обломки глиняных сосудов со штрихованной поверхностью, как уже отмечалось, были обнаружены и на городище милоградской культуры у дер. Холопеничи недалеко от Поречья. Поскольку раскопок на этих памятниках не производилось, время их функционирования мы можем установить лишь весьма приблизительно, исходя из датировок подобных памятников, исследованных в более северных районах Белоруссии. Появляются они там, как известно, примерно в III в. до н. э. и доживают по крайней мере до V в. н. э. (А. Г. Митрофанов). Восточная группа поселений со штрихованной керамикой, в которую входят и упомянутые выше полесские памятники, по своему характеру очень близка к памятникам милоградской культуры и по существу составляет с ними одну культурно-историческую общность.

В западных районах Полесья, там, где в конце эпохи бронзы и в начале железного века обитали лужицкие племена, примерно в III в. до н. э. появляются памятники новой культуры -- поморской. Представлены они поселениями и могильниками. Как и лужицкие, поселения неукреплённые, а могильники бескурганные, содержащие погребения с трупосожжениями. Изучены эти памятники сравнительно неплохо. Раскопки, например, производились почти на всех известных могильниках (Тростяница, Скорбичи, Дрогичин, Головно I, Головно II) и на одном из поселений (Кусичи).

На поселении у дер. Кусичи обнаружены остатки наземного жилища, стены которого у основания были обложены камнями. На могильниках вскрыто около 50 погребений. Все они содержали трупосожжения и по особенностям погребального обряда делятся на пять основных типов: ямные, подклешевые, ящичные, урновые и кенотафы. В количественном отношении на всех могильниках преобладают ямные погребения -- более половины всех вскрытых. Почти во всех погребениях были обнаружены глиняные сосуды, а в некоторых случаях, кроме того, найдены и фибулы раннелатенской схемы, кольца, крючки, бусы. Среди глиняных сосудов, кроме типов, характерных для собственно поморской культуры, встречаются формы лужицкие и зарубинецкие, т. е. сосуды предшествовавшей поморской и последовавшей здесь за ней культур.

Время функционирования полесских памятников поморской культуры -- III--II вв. до н. э. Однако более чем возможно, что самые ранние из них появились ещё в конце IV в. до н. э., а самые поздние, если исходить из наличия на них глиняных сосудов зарубинецких типов, доживают вплоть до начала I в. до н. э. Памятники эти вместе с подобными же памятниками соседних районов Волыни и Подолии составляют особую, наиболее удалённую к юго-востоку группу, относящуюся к поморской культуре. Территория, занимаемая ими, совпадает с территорией, на которой до этого были распространены памятники лужицкой культуры. Связаны поморские памятники с лужицкими и генетически, что общеизвестно. Некоторые исследователи полагают даже, что памятники поморской культуры в интересующих нас районах являются по сути дела несколько видоизменёнными во времени памятниками лужицкой культуры, позднелужицкими, иначе говоря (А. Гардавский, Я. Домбровский).

В конце II в. до н. э. в Полесье, там, где раньше были распространены памятники поморской культуры, и далее к востоку, южнее Припяти, появляются памятники зарубинецкой культуры. Как и поморские, с которыми они связаны не только хронологически, но и генетически, памятники эти представлены неукреплёнными поселениями и бескурганными могильниками, содержащими погребения с трупосожжениями

Поселения зарубинецкой культуры, как обычно для Полесья, располагаются на небольших песчаных возвышенностях вблизи рек и их притоков или же на окраинах заболоченных речных пойм. В тех случаях, когда около поселений были обнаружены могильники, последние, как правило, примыкали к ним вплотную с напольной стороны. Небольшие раскопки производились лишь на поселениях Велемичи, Рубель и Отвержичи. Открыты остатки полуземляночных жилищ, около которых находилось большое количество различных ям хозяйственного назначения.

Могильники исследованы гораздо лучше. Два могильника, например, раскопаны почти полностью (Велемичи I -- 125 погребений, Велемичи II -- 118 погребений). На остальных могильниках в общей сложности вскрыто ещё 111 погребений (Воронино, Отвержичи, Ремель, Буйразь, Черск, Погост). В четырёх погребениях были обнаружены остатки трупоположений -- по одному только черепу в каждом случае, все остальные погребения содержали остатки трупосожжений. В погребениях с трупосожжением обломки пережжённых костей покойников почти всегда ссыпаны непосредственно на дно ямы и лишь в редких случаях находились в глиняных сосудах-урнах. В некоторых погребениях среди обломков пережжённых костей покойников или около них находились остатки погребального костра -- зола, древесные угольки. В подавляющем большинстве погребений, вскрытых на могильниках, были обнаружены вещи. Чаще всего встречались глиняные сосуды и предметы украшений -- фибулы, булавки, подвески, кольца и т. д. Орудия труда и предметы быта попадались редко, состав их весьма ограничен: ножи, пряслица, точильные бруски, обломки зернотёрок. Из предметов вооружения найден один лишь железный наконечник копья (Велемичи I, погребение N 116)

Полесские памятники зарубинецкой культуры датируются периодом с конца II в. до н. э. по начало II в. н. э. В территориальном отношении они составляют одну из трёх основных групп памятников зарубинецкой культуры. Вопрос о происхождении этой культуры как в Полесье, так и на остальной территории её распространения до сих пор не решён окончательно. Видимо, культура эта сложилась в Полесье на основе более ранней поморской культуры и оттуда распространилась к востоку, в Приднепровье 9.

В начале, а скорее всего даже в середине II в. н. э. памятники зарубинецкой культуры в Полесье прекращают своё функционирование. На смену им в западных районах Полесья, начиная со второй половины II в. н. э., появляются памятники совершенно иного типа, иной культуры. Я имею в виду могильники Брест-Тришин, Величковичи, Скорбичи, Любомль, Иванчицы, Колки, Велемичи, поселение у с. Милановичи, клад серебряных вещей из Качина, находку известного наконечника копья с рунической надписью на готском языке у с. Сушично и т. д. Могильники эти -- бескурганные. Курганное захоронение как будто бы было обнаружено только на могильнике в Колках. Наиболее полно исследован могильник Брест-Тришин, на котором нами вскрыто 70 погребений. Все погребения этого могильника, как и погребения, вскрытые на других могильниках Полесья, содержали остатки трупосожжений. В большинстве случаев это ямные захоронения, обломки пережжённых костей покойников в которых перемешаны с остатками погребального костра. Огнем повреждены и вещи, сопровождавшие покойников. Реже на могильниках встречаются урновые захоронения. Поселения, одновременные с могильниками, не исследовались.

Время существования этих памятников -- вторая половина II--IV в. н. э. -- довольно хорошо устанавливается по вещам, найденным в погребениях. Почти все эти вещи представлены типами, характерными для памятников готско-гепидской культуры низовьев Вислы. Много общего между полесскими памятниками и нижневисленскими наблюдается и в погребальном обряде. Полагаю поэтому, что появление этих памятников на Полесье является прямым следствием переселения сюда какой-то части готов и других родственных им племён в период продвижения их к Чёрному морю.

Памятники готско-гепидской культуры Полесья прекратили своё функционирование в конце IV в. н. э., т. е. после разгрома гуннами готского союза племён в Причерноморье. Население, которому они принадлежали, покинуло эту территорию, разделив, по-видимому, судьбу своих более южных сородичей, с которыми оно было теснейшим образом связано. Старый проторенный путь из низовьев Вислы к Чёрному морю через Полесье, однако, не был забыт. В начале V в. н. э. именно по этому пути, как об этом свидетельствует клад из с. Качина, возвращалась в Прибалтику какая-то группа германских племён с далёкого юга. Заметим, кстати, что этот несомненно германский клад был зарыт чуть ли не в том же самом месте, где почти 200 лет назад было оставлено известное копьё с готской надписью "нападение" (Сушично). На этот раз, следуя традиции, на вещах из Качина готы должны были бы написать "отступление".

После ухода готов и связанных с ними племён большая часть Полесья некоторое время, судя по всему, не была заселена. Во всяком случае в районах к югу от Ясельды и Припяти пока что не известно никаких памятников, которые можно было бы датировать V и первой половиной VI в. н. э. Лишь на северо-востоке Полесья, т. е. в районе, занятом до этого памятниками культуры штрихованной керамики, куда не доходили готы, в это время мы находим следы обитания всё тех же балтийских племён. На хуторе Виртки, например, незадолго до начала второй мировой войны был случайно разрушен курган, содержавший погребение с трупосожжением. Глиняный сосуд, служивший в этом погребении урной, по форме и технике выделки ничем не отличается от сосудов из восточнолитовских курганов V--VIII вв.

Примерно в середине VI в. н. э. в районах Полесья, не занятых балтами, т. е. к югу от Ясельды и Припяти, впервые появляются несомненно славянские памятники. Я имею в виду памятники пражского типа. Это бескурганные могильники с трупосожжениями (Хорёк, Хотомель), неукреплённые поселения (Вулька Угрузская, Мотоль, Городище, Либлино, Петриков) и небольшие округлые городища (Хильчицы, Хотомель). Последние, впрочем, не являлись местами постоянного проживания, а были какими-то центрами общественно-религиозной жизни для населения целой округи. Они же использовались в качестве убежищ в случае опасности. В отличие от городищ, на которых не было никаких постоянных жилых сооружений, во время раскопок на селищах обнаружены небольшие жилища в виде прямоугольных землянок и полуземлянок. Обломки глиняных сосудов, собранных на всех этих памятниках, -- лепные, пражского типа. Такие сосуды в VI--VII вв. н. э. найдены на памятниках всех славянских племён без исключения. Этим же временем, точнее второй половиной VI и VII в. н. э., датируются и наши памятники

В VIII--X вв. н. э. характер славянских памятников Полесья заметно меняется. Особенно это касается памятников западных районов Полесья, которые в силу своего положения были более тесно связаны с остальным славянским миром. Там в это время появляются небольшие круглые городища, на которых уже имеются жилые сооружения -- землянки и наземные срубные постройки (Любомль, Головно), связанные с ними селища и очень своеобразные могильники с парными курганами. Городища и могильники, как правило, располагаются в низких, заливаемых в половодье поймах рек, селища -- на склонах припойменных возвышенностей. Могильники невелики и состоят обычно из двух, четырёх, шести или восьми курганов, расположенных попарно, большой и рядом с ним -- маленький. В курганах, как правило, находятся погребения с трупосожжениями на уровне поверхности древнего горизонта (Перевалы, Головно, Радость). Обломки пережжённых костей покойников разбросаны на небольшом пространстве под центральной частью насыпи и всегда перемешаны с остатками погребального костра. Иногда это пространство ограждено со всех сторон каким-то деревянным сооружением в виде сруба (Головно). Вещей в погребениях, за исключением единичных обломков глиняных лепных и гончарных сосудов, не имеется. На городищах же и селищах резко преобладают обломки гончарных сосудов. Лепные сосуды встречаются там лишь в порядке исключения и сами по себе мало выразительны.

В восточных районах Полесья в VIII--X вв. н. э. общая картина также меняется, хотя и не столь резко, как на западе. Здесь в это время продолжают ещё функционировать те же старые городища без постоянных жилых сооружений (Хотомель), появляются новые городища подобного же типа (Бабка), около городищ возникают большие селища, на которых рядами, параллельными валу городища, располагаются полуземляночные жилища с глинобитными печами внутри (Хотомель, Бабка). И на городищах, и на селищах в течение всего этого периода преобладают лепные глиняные сосуды, в том числе продолжают бытовать и сосуды пражского типа. Вместе с лепными сосудами в одних и тех же комплексах встречаются и гончарные сосуды. Могильники, если не считать случая захоронения остатков трупосожжения в урне на городище у с. Бабка, все курганные. Однако, в отличие от могильников западных районов Полесья, они располагаются на возвышенностях и образуют группы по нескольку десятков насыпей в каждой. Погребения, вскрытые на таких могильниках, как правило, содержат остатки трупосожжений (Дружиловичи, Хильчицы, Рычево, Слобода Скригаловская, Борисевичи, Зубковичи). Встречаются как урновые, так и безурновые захоронения.

В этих же восточных районах интересующей нас территории в конце X в. возникает Туров -- самый древний город Полесья. Полагают, что возникновение города в этом месте, равным образом как и быстрое его возвышение, объясняется положением на важнейшем торговом пути, связывающем Киев с Балтийским морем (М. Н. Тихомиров). На этом же пути, идущем по Припяти, но далее к западу у г. Антополя, кстати сказать, был найден большой клад саманидских дирхемов, зарытый примерно в середине X в. н. э. Этим же путём шёл на ятвягов Владимир, а позже "в лодьях" ходил Ярослав на мазовшан.

Такова в общем археологическая картина районов Полесья, занятых славянами. К сожалению, мы ничего не знаем об археологических памятниках этого времени северо-восточной части Полесья, т. е. районов, заселённых до этого балтами. Оттуда известен всего лишь один клад, найденный у хутора Тесово, недалеко от упоминавшегося уже могильника в Виртках. Клад содержал вещи балтийских типов и был зарыт не позже X в. н. э. (А. Н. Лявданский).

Период XI--XIII вв. н. э. применительно к Полесью вполне можно было бы назвать курганным. Курганов от этого времени осталось великое множество, и распространены они по всей территории Полесья. Располагаются на возвышенностях компактными группами по нескольку десятков насыпей в каждой. К сожалению, не во всех районах Полесья курганы исследованы археологами. В западных районах к югу от Припяти, например, курганы не раскапывались вовсе. Известно только, что в кургане, разрушенном у дер. Радеж в верховьях Припяти, были обнаружены остатки какого-то деревянного сруба. Исследованные курганы остальных районов Полесья делятся на четыре основные группы. Две из этих групп распространены в восточных районах Полесья на землях древлян и дреговичей, две -- в западных, на северной окраине земли волынян.

Курганы древлян в полесских районах исследовались в Погорынье, по берегам Ствиги и Уборти (Стыдынь, Корост, Городец, Видибор, Теребежов, Отвержичи, Велемичи, Рокитно, Рычево, Хильчицы, Тепеница, Олевск, Лопатичи, Зубковичи). Все они содержали погребения с трупоположениями. В подавляющем большинстве случаев захоронения произведены на уровне поверхности древнего горизонта, лишь в курганах самых южных могильников иногда встречаются погребения в неглубоких ямах (Стыдынь, Тепеница, Лопатичи, Зубковичи). Насыпи некоторых курганов на этих же южных могильниках у основания обложены камнями. Отличительной особенностью курганов является наличие в насыпи или же на уровне горизонта, т. е. на уровне захоронения, тонких зольно-угольных прослоек. Линзовидные скопления золы и углей встречаются и между курганами (Велемичи). Среди вещей, найденных в погребениях, кроме глиняных сосудов, сделанных на гончарном круге, чаще всего встречаются железные ножи, кресала, поясные пряжки, полутораоборотные височные кольца, перстни и бусы. В погребениях, вскрытых на самых северных могильниках этой группы, примыкающих к Припяти, кроме того, попадаются крупные металлические зернёные бусы дреговичского типа и трёхбусинные височные кольца (Теребежов, Велемичи, Рычево). На этих же северных могильниках около покойников иногда находят черепа лошадей. Известно также и отдельное захоронение лошади рядом с курганом (Велемичи).

В восточных районах Полесья к северу от Припяти, т. е. в земле дреговичей, курганы исследовались около деревень Малые Круговичи, Ясенец, Митяевичи, Юзефин, Будча, Погост, Тесово, Стамогилы, Мильковичи, Дьяковичи, Комаровичи, Ванюжичи, Копаткевичи и Мицуры. Кроме того, судя по всему, к этой же дреговичской группе относятся курганы, раскопанные в своё время В. 3. Завитневичем на южном берегу Припяти в районе Мозыря (Глиница, Лешня, Скригалов, Слобода Скригаловская, Борисковичи). По внешнему виду эти курганы не отличаются от древлянских. В насыпях курганов отсутствуют, однако, зольно-угольные прослойки. Почти во всех курганах находились погребения с трупоположениями. Погребения с трупосожжениями, не считая более ранних на могильниках в районе Мозыря, известны лишь на могильниках Малые Круговичи и Погост. Захоронения производились как на уровне поверхности древнего горизонта, так и в неглубоких могильных ямах. На насыпях курганов у Малых Круговичей и Ясенца находились какие-то деревянные сооружения в виде частокола, окружавшего место захоронения. Кроме вещей тех же в общем типов, что и в курганах древлян, в погребениях обычны зернёные бусы дреговичского типа. Известны также шарнирные и стеклянные браслеты и височные кольца со свисающими стеклянными бусами-подвесками. Наиболее вероятное время появления описанных выше курганов в районах к северу от Припяти, т. е. на местах, занятых когда-то балтами, X в. н. э. Курганы эти, таким образом, представляют собой первые несомненные следы славянского заселения этой части Полесья.

Курганы северо-запада Полесья, т. е. районов к северу от верховьев Припяти, представлены двумя разновидностями: обычные курганы с земляными насыпями и курганы, насыпи которых сложены из камней или же обложены камнями у основания. Первые из них встречаются по всей территории в междуречье Буга и Ясельды и далее к югу вплоть до Волыни. Два таких кургана, к сожалению распаханных, нами раскопано около дер. Ратайчицы на р. Лесной к северу от Бреста. Оба содержали погребения с трупоположениями. Покойники лежали в деревянных гробах, на спине, в вытянутом положении. Один из них ориентирован головой на запад, другой -- в противоположную сторону. У черепа последнего находилось бронзовое трёхбусинное височное кольцо обычного для славянских курганов типа.

В отличие от земляных, каменные курганы встречаются только в небольшом районе к северу от Бреста и составляют довольно компактную группу (Любашки, Лисовщина, Войская, Угляны, Радость, Баранки, Свищево, Ратайчицы, Тростяница, Горки, Хотиново, Шестаково, Кощаники, Кустичи, Величковичи, Ставы, Яцковичи, Щитники, Раковица, Здитово, Чахец, Деревная). Подобные же курганы имеются на соседней территории Польши, но особенно много их известно к северу от Полесья, в Понеманье. Полесские каменные курганы, таким образом, составляют лишь южную окраину этой большой группы однотипных курганных могильников. В Полесье каменные курганы распространены на той же территории, на которой известны и обычные курганы с земляными насыпями, однако почти всегда они составляют отдельные могильники. В последние годы раскопано более сотни каменных курганов интересующего нас района. Почти во всех этих курганах находились погребения с трупоположениями и только в трёх -- трупосожжения (Войская, Хотиново). Захоронения в курганах с трупосожжениями и в подавляющем большинстве курганов с трупоположениями произведены на уровне древнего горизонта. Погребения в ямах встречаются редко и лишь на некоторых могильниках. В погребениях с трупоположениями покойники всегда лежат на спине, в вытянутом положении, в большинстве случаев головой к западу, однако почти на всех могильниках встречаются и погребения с обратной ориентировкой. В погребениях довольно много вещей: глиняные гончарные сосуды, височные полутораоборотные и S-овидные кольца, перстни, бусы, пряслица, кресала, ножи, поясные пряжки и т. д. Все эти вещи -- XI--XIII вв. н. э. Каменные курганы, таким образом, одновременны с обычными земляными курганами как этого, так и остальных районов Полесья, занятых в то время волынянами, древлянами и дреговичами. По мнению В. В. Седова, они принадлежали ятвягам, что вполне вероятно.

Поселения этого периода, если не считать трёх древнерусских городов, на территории Полесья не исследовались, хотя известно их довольно много. Городища этого времени примерно вдвое больше городищ предыдущего периода. Наряду с круглыми городищами, известными раньше, появляются мысовые городища, а также городища, расположенные на кромке берега реки и ограждённые с напольной стороны подковообразными валами. Почти у всех городищ имеются одновременные с ними селища. Некоторые из таких городищ послужили зародышами известных в Полесье древнерусских городов.

Как уже отмечалось, к концу X в. относится первое упоминание в летописи о Турове -- самом древнем городе Полесья, столице отдельного княжества и важном религиозном центре. В начале XI в. в летописи упоминается Берестье -- теперешний Брест, а в конце этого века -- Пинск, Турийск и Чарторыйск. Примерно в это же время был основан и Давид-Городок. Несколько позже становятся известными ещё три полесских города: Зареческ, Мозырь и Небль. Небольшие раскопки производились только в трёх из этих городов -- Турове, Пинске и Давид-Городке. Во всех случаях исследовались городища, т. е. самые ранние по заселению участки площади, занятой городами впоследствии

Во время раскопок в Турове установлено, что древнейшие отложения культурного слоя на городище относятся к концу X в. н. э., что соответствует, как видим, и сведениям летописи о начале города. Жилые сооружения, остатки которых обнаружены на городище, представлены небольшими срубными постройками, внутри которых находились печи, сложенные из кирпича. Открыты также остатки кирпичного храма XII в. -- древнейшего каменного здания в Полесье. Кроме многочисленных вещей местного производства в Турове встречаются и импортные вещи византийского, сирийского и среднеазиатского происхождения, относящиеся к XI--XII вв

На месте городища древнего Пинска обнаружены напластования различных эпох начиная с XI в. н. э. К древнейшему периоду относятся остатки срубных построек, многоярусные деревянные мостовые и большое количество различных вещей, в том числе уникальные майоликовые облицовочные плитки и обломок глиняного сосуда с древнерусской надписью.

Небольшие срубные жилища и улицы, вымощенные брёвнами, были обнаружены и во время раскопок на городище в Давид-Городке. Около жилищ, относящихся к начальному периоду существования городища, находились какие-то хозяйственные постройки в виде небольших шалашей. Кроме этих сооружений на городище открыты также остатки двухкамерного деревянного храма и более десяти погребений в деревянных гробах. Помимо обломков глиняных гончарных сосудов на городище найдено много предметов из металла, кости и дерева. В погребениях сохранились обрывки одежды из шёлковой ткани восточного происхождения. Р. Якимович, производивший раскопки на городище, полагал, что оно возникло в конце XI или на рубеже XI--XII вв. и было обитаемо ещё в XIII в. н. э.

Почти все древнейшие города Полесья возникли на основных водных путях, связывавших Киев с Польшей (Припятско-Бугский путь) и Волынь с более северными.славянскими землями (Горынско-Случский путь). Вдоль этих же путей были найдены и все клады X--XIII в., известные в настоящее время (Антополь, Тесово, Высоцк, Пинск, Людвиши, Брест).

Итак, как видим, нет никаких оснований для утверждений о слабой заселённости Полесья в древности и о перерыве в его заселении, длившемся якобы с конца неолитического времени вплоть до первых веков нашей эры

Не соответствует действительности и представление о Полесье как о каком-то непроходимом в древности барьере, разделившем балтов и славян и нарушившем тем самым их первоначальное единство. Как уже отмечалось, Полесье довольно густо было заселено и обитаемо начиная уже с мезолита. Причём районы Полесья, занятые различными культурами, а следовательно, и различными этническими элементами, в том числе славянами и балтами, непосредственно соприкасались друг с другом. Никаких пустых, никем не заселённых пространств между ними не было.

В физико-географическом отношении Полесье резко отличается от соседних областей Европы. Казалось, что это должно было бы обусловливать и однообразие культурно-исторических и хозяйственных укладов, возникавших там в древности. Более того, учитывая труднодоступность и известную замкнутость Полесья, можно было бы ожидать также большой стабильности этих укладов и, следовательно, длительного существования и медленного изменения во времени археологических культур, известных нам на этой территории. Одним словом, общая картина исторического развития Полесья должна была бы быть примерно такая же, во всяком случае не менее устойчивая, чем та, которую мы наблюдаем в более северных, сходных по физико-географическим условиям лесных районах Восточной Европы и, в частности, в соседних районах Белоруссии.

В действительности, однако, всё обстояло иначе. Одинаковая в общем картина для всего Полесья наблюдается только в древнейший период его истории. Позже, начиная примерно с середины неолитического времени и вплоть до средневековья, Полесье резко делилось на две самостоятельные культурно-исторические области: западную и восточную. Границей между ними на протяжении многих столетий являлась линия, идущая примерно по рекам Ясельде, Припяти (на участке от устья Ясельды до устья Горыни) и Горыни. Бо?льшая часть этой археологической границы почти в деталях совпадает с границей расселения балтов и славян в древности, установленной по языковым данным. Позже Ясельда и Припять стали границей между украинцами и белорусами.

После аварского нашествия, когда связи между отдельными племенами ослабли, одинаковые до этого на всей территории Полесья к югу от Ясельды и Припяти памятники пражского типа распадаются на две различные группы: западную -- собственно дулебскую, и восточную -- древлянскую. На западе, у дулебов, в конечном итоге это приводит к появлению могильников с парными курганами и поселений типа Головно, на востоке, за Горынью, появляются памятники типа Хотомель, Бабка и т. д., принадлежавшие древлянам (см. рис. 7). Нельзя не отметить при этом то обстоятельство, что как те, так и другие, равным образом как и предшествующие им памятники пражского типа, на севере не распространяются далее линии, идущей вдоль Ясельды и Припяти. Иными словами, судя по тем материалам, которыми мы сейчас располагаем, славяне в это время, т. е. в VI--VIII вв. н. э., в Полесье ещё не переходят южной границы расселения древнебалтийских племён, установленной К. Буга по языковым данным применительно ко времени около 500 г. н. э. Когда это произошло впоследствии, мы не знаем. Во всяком случае в V--VIII вв. н. э. балты ещё занимали те же самые места к северу от Припяти, на которых раньше жили их непосредственные предки -- племена культуры штрихованной керамики. Доказательство этому -- могильник на хуторе Виртки.

В самом начале X в. дулебы вместе с другими славянскими племенами, в том числе и со своими восточными соседями древлянами, находившимися тогда уже в составе Киевского государства, участвуют в походе Олега на Царьград. После этого имя их исчезает со страниц наших летописей, уступив место другому наименованию -- волыняне. В X--XIII вв. волыняне занимали в Полесье ту же самую территорию к западу от Ясельды и Горыни, что и дулебы в предшествовавший период (рис. 8). На северозападной окраине этой территории, пограничной с балтами, вместе с волынянами одновременно проживала и какая-то группа ятвягов, оставившая нам каменные курганы (см. рис. 8). Группа эта небольшая и, судя по всему, сильно славянизированная. На западе волыняне граничили с мазовшанами, причём археологическая граница между ними примерно совпадает с языковой границей между поляками и украинцами, установленной К. Ничем для более позднего времени.

В восточных районах Полесья, за Горынью к югу от Припяти, на старых местах продолжали жить в X--XIII вв. и древляне (см. рис. 8). Археологическая граница между ними и волынянами проходила примерно по Горыни и совпадала с границей между современными западнополесскими, т. е. собственно Волынскими, и среднеполесскими говорами украинского языка. На севере граница расселения древлян проходила по Припяти, обходя с юга небольшую территорию в районе Мозыря, и в свою очередь полностью совпадала с языковой границей между украинцами и белорусами. Раньше эта граница, как уже отмечалось, отделяла славян от балтов. С X в. н. э. в районах к северу от Припяти, занятых до этого балтами, мы находим уже памятники славянских племён дреговичей (см. рис. 8). На западе в районе Полесья дреговичи граничили с волынянами, причём граница между ними, судя по археологическим материалам, проходила примерно по Ясельде. Некоторые исследователи, правда, в область, занимаемую дреговичами, включают и более западные районы Полесья, вплоть до Буга, т. е. до границы с мазовшанами. Но для этого нет решительно никаких оснований. Эти районы, по крайней мере начиная уже с VIII в. н. э., были заняты волынянами, о чём свидетельствует распространение там могильников с парными курганами и поселений того же типа, что и более южные, волынские.

Мы не знаем пока что, когда именно и при каких обстоятельствах дреговичи появились на землях балтов к северу от Припяти. Однако уже теперь можно утверждать, что пришли они туда с юга, из земли древлян. Об этом свидетельствует не только большое сходство между памятниками дреговичей и древлян, но и тот факт, что самые ранние в Полесье дреговичские курганы находятся на южном берегу Припяти, в районе Мозыря. Можно также полагать, что переход дреговичей через Припять, применительно к Полесью во всяком случае, произошёл не ранее VIII в. н. э., поскольку ранних славянских памятников пражского типа в районах к северу от Припяти не имеется. Исключение составляет лишь поселение у г. Петрикова, но оно находится на самом берегу Припяти.

К началу II тысячелетия н. э., таким образом, Полесье наконец полностью стало славянским, т. е. одноэтничным. В это же время исчезает и резкое деление Полесья на две различные историко-культурные области -- западную и восточную. Уже само по себе это обстоятельство более чем убедительно свидетельствует о том, что указанное деление было обусловлено лишь различием этнической принадлежности обитателей этих областей. Физико-географическими особенностями Полесья, как уже отмечалось, оно не вызывалось.

Деление Полесья на две различные по этнической принадлежности области исключает также возможность локализации в Полесье прародины славян, поскольку последней должна соответствовать единая этническая общность. Мы не знаем, к сожалению, кем именно были обитатели Полесья в глубокой древности. Ясно лишь, что в культурно-историческом отношении западная область Полесья входила в сферу среднеевропейских культур, восточная -- в сферу культур приднепровско-балтийских. И только начиная примерно с середины эпохи бронзы этническая картина заселения Полесья становится для нас более или менее понятной. Имеются все основания полагать, что западная его область с момента появления там памятников лужицкой культуры была заселена славянами, а восточная -- древнебалтийскими племенами. Поскольку основная территория расселения тех и других в то время находилась за пределами Полесья, последнее следует рассматривать как пограничную между ними зону.

Что же касается локализации прародины славян, то, исходя из археологических материалов и сопоставления карт распространения различных культур, начиная с неолита и вплоть до средневековья, учитывая также установленный лингвистами более поздний характер славянской гидронимики Полесья и Приднепровья по сравнению с Повисленьем и, наконец, принимая во внимание свидетельства самых ранних письменных источников о славянах, можно совершенно определённо утверждать, что прародина эта находилась где-то западнее Полесья, во всяком случае к западу от неоднократно уже упоминавшейся линии, идущей по Ясельде и Горыни и делившей Полесье в древности на две различные области.

Итак, судя по археологическим данным, следует признать, что только западные районы Полесья в древности входили в область формирования славянской этнической общности. При этом, находясь на периферии этой общности, они не имели решающего значения в процессе этногенеза славян. Поэтому я совершенно согласен с теми из лингвистов, которые рассматривают западные районы Полесья в качестве своеобразного моста, по которому происходило дравнейшее переселение славян с запада на восток, из Повисленья в Приднепровье ."

Истоки полесской государственности

Истоком полесской государственности, безусловно, является Туровское княжество, входившее в состав единого древнерусского государства -- Киевскую Русь.

Туров -- один из древнейших городов на территории Полесья. В "Повести временных лет" он впервые упоминается под 980 г. Туров -- древнейший город на территории летописного племени дреговичей, одного из наиболее развитых восточнославянских племен, имевших свое княжение еще до вхождения его в состав древнерусского государства с центром в Киеве. Очевидно, он был наиболее крупным населенным пунктом на территории дреговичей и являлся экономическим и политическим центром, своеобразной столицей княжения, сложившегося на территории расселения этого племенного союза.

Рисунок 1 Древний Туров (реконструкция)

В истории древней Руси Туров играл довольно значительную роль. Это нашло свое отражение в том, что он одним из первых выделился в самостоятельное княжество при первом же делении Киевского княжества в 988 г. Владимиром Святославичем между своими сыновьями. Туров был выделен третьему по старшинству сыну Владимира -- Святополку, чем подчеркивалось значение города, уступавшего лишь Новгородскому и Полоцкому княжествам, выделенным старшим сыновьям Владимира -- Вышеславу и Изяславу. В Турове была основана одна из первых епископий на Руси. Туровское княжество в числе первых начало предпринимать попытки к получению политической самостоятельности и независимости от Киевского великокняжеского престола еще при жизни Владимира Святославича в начале XI в. В дальнейшем, при последующих делениях Киевского княжества, оно выделялось старшим сыновьям киевских князей, производивших раздел Киевской Руси. Важное значение Турова подчеркивалось также его почти постоянным нахождением в 11 в. в распоряжении старшей наследственной линии великих князей киевских. Как правило, он отдавался прямым наследникам киевского великокняжеского престола, и очень часто прямо с туровского престола они переходили на киевский великокняжеский. После смерти Владимира Святославича в 1015 г. его преемником на киевском великом княжении стал его сын -- туровский князь Святополк Владимирович, после смерти Ярослава Мудрого в 1054 г. -- его сын --туровский князь Изяслав, а после смерти великого князя киевского Всеволода Ярославича (последний сын Ярослава Мудрого) в 1093 г. киевский престол вновь занимает туровский князь Святополк Изяславич, сын старшего сына Ярослава Мудрого.

Значение Турова в политической жизни древней Руси и в жизни дреговичей было столь велико, что его именем стало называться новое общественно-политическое формирование -- Туровское княжество сложившееся на базе предшествовавшего княжения дреговичей дофеодальной эпохи. Туров редко упоминается в летописях, значительно чаще встречаются записи о Туровском княжестве и туровских князьях. Непосредственное отношение к городу Турову имеют лишь две записи. Под 980 г. летописи сообщают о том, что "...бе бо Рогволод пришел из-за моря и имяше волость свою в Полотьске, а Тур Турове, от него же и Туровци прозвашася".

Достоверность сведений о Рогволоде в этой записи проверяется другими сообщениями летописца и не оспаривается исследователями, как сообщение о князе Туре. Однако совпадение названия города Турова и имени князя Тура позволило некоторым исследователям высказать предположение, что речь идет об этимологической легенде, призванной объяснить происхождение названия города и оправдать столь близкое созвучие имени князя и названия города. Тем не менее вызывает сомнение название древнерусского города именем варяжского князя поскольку подобных прецедентов не знает древнерусская этимология. Следует учитывать при этом, что на территории древней Руси было очень много названий рек, озер и населенных пунктов с корнем "тур". Скорее всего их этимология связана не с именами скандинавских князей, а с названием местного восточнославянского происхождения. Патронимическая форма названия города указывает на принадлежность города лицу с именем Тур. Но в древнерусском языке отсутствовало такое имя. Возможно, это было прозвище лица, основавшего и владевшего этим городом. Подобные прозвища существовали в древнерусском обиходе.

Второе объяснение названия города происходит от названия дикого животного - тура, которое в изобилии присутствовало на наших землях.

Третье предположение связывает название Турова с башней-турой.

Предполагают, что на месте, где возник Туров в глубокой языческой древности было капище - место поклонения и жертвоприношения идолу-заступнику имя которого Тур.

Существуют топонимические сведения о том, что приток Припяти р. Струмень, протекающая возле туровского городища, ранее называлась р. Тур. Упоминание о р. Тур встречается также в работе епископа Минского и Туровского Евгения, посвященной исследованию деятельности Кирилла Туровского. К сожалению, у этих сведений отсутствует первоисточник, что лишает нас возможности произвести дополнительную проверку такого названия протока р. Струмень. Современное местное население рек и протоков под таким названием вблизи городища не знает. Поэтому как ни заманчива возможность использовать название р. Тур для объяснения происхождения названия города, от нее приходится отказаться как от недостаточно убедительно доказанной.

Второе летописное упоминание Турова связано с событиями 1158 г. Внук туровского и великого киевского князя Святополка Изяславича Юрий Ярославич совершил дерзкую попытку восстановить самостоятельность туровского княжества, независимость от киевского великого князя и династию Изяславичей на туровском престоле после того, как в связи со смертью Святополка Изяславича в 1113г. оно сначала попало в зависимость от великого князя киевского Владимира Всеволодовича Мономаха, а с 1125 г. после его смерти отошло его сыну Вячеславу Владимировичу. В 1142 г. черниговский князь Всеволод Ольгович, заняв киевский престол, отдает Туров своему сыну Святославу. В бурных событиях 40-50-х годов XII в., когда на киевском великокняжеском престоле происходят многократные смены правителей из династии Мономашичей и черниговских Святославичей. Туров, Туровская земля и отдельные ее города (с прилегающими землями) служат средством удовлетворения запросов союзников и противников великого князя и переходят из рук в руки. В условиях кратковременных правлений очередных временных владельцев страдали интересы местного населения. Поэтому решительная попытка Юрия Ярославича в 1158 г. восстановить самостоятельную династию на туровском престоле встретила горячую поддержку местного населения, хорошо помнившего и понимавшего преимущества самостоятельности и независимости в сравнении с условиями временных владений и постоянной смены правителей. Очевидно, в Турове еще были сильны определенные слои населения, близкие в прошлом к Изяславичам и сохранившие о них добрую память, которые связывали с их возвращением на туровский престол определенные надежды.

0x01 graphic

Рисунок 2 Монета туровского князя Святополка - древнейшая полесская монета, ошибочно именуемая "древнейшей белорусской монетой"

Воспользовавшись вспышкой очередного обострения борьбы за киевский великокняжеский престол после смерти Юрия Владимировича Долгорукого (1157 г.), Юрий Ярославич внезапно захватил Туров вопреки воле очередного киевского князя. Заняв киевский престол, Изяслав Давыдович к походу на Юрия Ярославича привлек силы Киевского, Черниговского, Владимирского, Галицкого, Смоленского княжеств и отряды кочевников-берендичей. Подобная концентрация сил крупнейших княжеств говорит об активной поддержке Юрия Ярославича широкими слоями местного населения, а так же о том, что Туровское княжество представляло собой значительную силу, а город Туров был сильно укреплен, хорошо приготовлен и приспособлен к длительной обороне.

В древней Руси городом назывался населенный пункт, защищенный оборонительными сооружениями. Очевидно, оборонительные сооружения древнего Турова были очень сильны, так как оказались неприступными для объединенного войска крупнейших княжеств древней Руси. По-видимому, они были возведены еще в 11 в., поскольку в бурных событиях 12 в. при кратковременных владениях Туровом практически некому было заниматься возведением мощных оборонительных сооружений и укреплений. Недостаток письменной информации о древнем Турове восполняют археологические исследования его древнего городища.

Туров был не только большим политическим центром, но и одной из культурных столиц древнерусской земли. В самом начале 11 века при Святополке в Турове основана епископская кафедра. В Турове согласно летописи на начало 12 века было около 40 церквей, а по преданиям -- 75-80. Доподлинно известны: Храм 12 века, Спасов и Богородицкий храмы или монастыри, Борисоглебский монастырь, Никольский монастырь, Варваринский монастырь, монастырь во имя св. Николая, Спасо-Троицкая церковь, Спасо-Преображенская церковь. Ильинская церковь, Петропавловская церковь, Всехсвятская церковь.

Центральной фигурой является Кирилла Туровский - епископ туровской епархии, активный деятель и распространитель христианского учения. Он подарил современникам чудесные молитвы, проповеди и притчи. Его произведения пользовались огромной популярностью в Древней Руси и за её пределами. Включались в состав лучших произведений православной церкви "Златоуст" и "Торжественник". Их изучали и писали, подражая им. Годом его рождения считается 1130, а годом смерти - 1186.

Рисунок 3 Кирилл Туровский - первый полесский святой

Рисунок 4 Памятник Кириллу Туровскому в г. Турове

Свидетельством высокого уровня культуры является широкое распространение письменности, возникновение местных центров обучения и местного летописания, возникновение местных преданий и письменных произведений. В 1865 году в Турове в Спасо-Преображенской церкви найдены остатки Евангелия 11 века, писанного каштановыми чернилами древним уставом - разборчивым геометрическим почерком на листах толстого пергамента малой четверти (около 22. 2 сантиметров в длину и 17.8 сантиметров в ширину). От Туровского евангелия сохранились только 10 листов. В сохранённом фрагменте древней рукописи находятся 11 инициалов -- украшенных больших букв, которые раскрашены в три цвета - синий, зелёный и красный. Это находка одного из древнейших произведений на Руси свидетельствует о раннем распространении письменности и христианства в Турове. Возможно, здесь в столице одного из важнейших княжеств, а также епархии сложился центр древнерусской культуры и письменности. Можно предположить, что жена Святополка Изяславовича гречанка Варвара прибыла в Туров вместе со своей свитой - образованными приближёнными, что содействовало увеличению культурного уровня населения города. Евангелие представляет собой богослужебный сборник евангельских читаний, которые размещаются в нём по порядку чтения отдельных фрагментов во время соборного богослужения. Евангелие состоит из двух частей: 1 отражает так называемый движимый богослужебный цикл церковного года от пасхи до пасхи, 2 - недвижимый, от начала гражданского года до его окончания.

Рисунок 5 Древнейшая полесская рукопись - "Туровское евангелие", часто ошибочно именуемое "древнейшей белорусской летописью"

Комментарии: 496, последний от 08/04/2016. © Copyright Ардаган Эрик (erik.ardagan@yandex.ru) Размещен: 14/11/2015, изменен: 16/11/2015. 71k. Статистика. Статья: Политика Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Есть замечательный и чуточку невезучий народ - полещуки. И есть люди, которые, в силу своих националистических убеждений, отказывают полещуками в существовании. Нет, мол, никаких полещуков, выдумка российской пропаганды! Все они имеют честь именовать себя белорусами! Вот для таких людей (а также для тех, кому интересно), и начата эта статья. Представляет она не мое личное творчество (и уж тем паче - не мою личную выдумку), а собрание общеизвестных сведений из более чем открытых источников. Велкам!

Ардаган Эрик : другие произведения.

Свободу Полесью!