Аннотация: Пыталась с этим рассказом участвовать в конкурсе женской прозы, в финал не вышла. Комментарии были забавные. Кто-то не понял Жанну дАрк, кто-то уточнил, как именно впитываеся коньяк, кто-то расплевался "сплошные эмоции", кто-то посочувствовал "тяжелой судьбе автора и ее переживаниям". Всем спасибо. Действительно хотела передать эмоции. А уже если рассказ воспринимают, как мои личные переживания, значит, удался))) Хотя не мне судить. Читайте сами, если интересно.
Я свободна
Жанна д'Арк шла на костер и с грустью думала о том, что ни в одном учебнике мира не напишут о сексуальных мотивах людей, предавших ее и обрекших ее на мучительную смерть.
--
Извините, Вы меня слушаете?
--
Да, конечно.
--
Так вот, как я уже и говорил, мне удалось добиться досрочного освобождения Вас от контракта, Вашей реабилитации как специалиста и даже характеристики с оценкой "хорошо".
--
Почему же не "отлично"?
--
Я понимаю горечь в Вашем голосе, но этот человек хотел Вас просто уничтожить. "Хорошо" - это тот максимум, которого можно было добиться в такой ситуации.
Солнце было настолько ярким, что ослепило, и Ноа зажмурилась. Высокое начальство встало между окном и ею, заслонив ее от жгучих лучей. Лживые губы нежно произнесли "так Вам будет удобнее, в моей тени. Поверьте, я Ваш друг. Я всегда буду защищать и оберегать Вас. Вы мне дороже всего на свете". И синие глаза сияли ярче солнца.
--
Вы будете сами подписывать отступную?
Почувствовала, как дрожат руки. Паника охватила ее. Страх увидеть эти синие глаза снова и опять держаться изо всех сил, чтобы промолчать. Не закричать, не сказать ни слова об истинных причинах и не ударить по ненавистному лицу.
--
Какие есть варианты?
--
Ее могу подписать я как Ваш адвокат, если Вы подпишете доверенность.
--
Да.
--
Отлично. Кстати, от другой стороны ее также подписывает адвокат. Та сторона тоже реагирует слишком эмоционально.
--
Что значит тоже?
Снег падал крупными хлопьями в бокал, и коньяк через полость рта быстро впитывался в мозг. Индейцы танцевали у огня, в искрах пламени их мускулистые тела отливали медью. Медная трубка должна быть толщиной не менее 0,5, чтобы прибор выдержал такие сейсмические воздействия. Я готов был мир сложить к твоим ногам, а ты через меня переступила.
--
Вам очень повезло, что Вы нашли другую работу. Как реагирует Ваш муж?
--
Он любит меня и верит мне.
--
Вам вдвойне повезло. Вы могли бы потребовать материальной компенсации...
--
Нет.
--
Но ведь он практически сломал Вашу карьеру, пытался разрушить Вашу личную жизнь....?
--
Нет! Я просто хочу забыть. Оставить все это в прошлом, начать с чистого листа. Хочу похоронить все это и жить дальше. Неужели Вы не понимаете?!
--
Понимаю.
Конверт лежал на столе. Излучал нечто магическое, притягивал и пугал одновременно. От него исходила сила, только вот Ноа никак не могла почувствовать полярность этой силы. Потянулась к телефону. Дурочка, собираешься звонить мужу до того, как прочтешь его содержимое? Хочешь рассказать ему о своем паническом ужасе? Он любит сильную женщину. Сильную и смелую. Не разрушай его иллюзий. До конца не разрушай.
Страх заставил снова потянуться к бутылке.
Огненная вода приятно растекалась по венам, снег за окном начал таять и превращаться в море. И вот уже балкон стал набережной, и люди плыли мимо на байдарках. В море стояло высокое дерево, и на нем горделиво сидела пара львов. Ее не удивляло, что дерево стоит в море. Ноа просто хотела сфотографировать его своей ручкой, но у нее никак не получалось. А потом дерево накрыло волной, его теперь уже мокрая листва некрасиво поникла, и трусливо разбежались в разные стороны мокрые львы.
Синее море замерзло и превратилось в синие стены кабинета. И синие глаза смотрели на нее с невероятной тоской.
Он запнулся, натолкнувшись на Ноа холодный взгляд. Не говори ничего, мы и так уже слишком много сказали друг другу, не нужно. Отпусти меня, дай мне уйти со всеми, не давай очередного повода для разговоров. Ну, будь же ты человеком, хоть раз, один-единственный раз перестань играть в свои игры и подумай обо мне, о том, каково будет это мне, снова и снова выслушивать сплетни о наших с тобой якобы отношениях, и видеть ухмылки на лицах, и слышать шепот за спиной! Пожалуйста, отойди с дороги, дай мне сохранить остатки уважения к тебе! Не нужно так смотреть на меня, я не вернусь, все кончено. Отпусти меня, забудь о моем существовании, верни меня в ряды серых мышей, бессловесных рабов, твоих подчиненных, людей, чьи имена ты не трудишься запомнить! Не будет больше ничего для тебя, не получишь ты ни моей улыбки, ни моей поддержки. Если не можешь принять это, если не сможешь работать со мной так - уволь, выпиши мне кучу выговоров с занесением, отправь в другое подразделение концерна, пошли меня к чертовой матери - только не мучай меня больше!!!
Еще один бокал коньяка, и воспоминания закружились бешеным вихрем, одну за другой перелистывая страницы ее памяти. Назад, снова назад, еще дальше. Стоп.
Объяснение в форме делового предложения. Проще сделать вид, что ничего не поняла. Он не позволяет, и Ноа говорит НЕТ. Понимание того, что, расскажи он о чувствах и пообещай ей звезду с неба, сказала бы ДА.
Высокая его прямая фигура, возвышающаяся над толпой. И слова как приговор. В Восточной Европе нет ничего особенного. Я и сам могу справиться с Восточной Европой. Без посторонней помощи. С сегодняшнего дня этот отдел расформирован.
Трусливые взгляды остальных и перешептывания за спиной. Нервный срыв. И глупые надежды на то, что он наконец-то оставил ее в покое.
Опять синий кабинет. И синие глаза. Он еще раз пытается ее убедить. Говорит по слогам, он на грани и боится, что снова начнет заикаться. В Ноа просыпается жалость. А может, черт с ней, с войной, с карьерой, он ведь действительно не справится без меня? Но тут же всплыли в памяти его крик, и больница, и лживое театральное представление человека, только что подписавшего ее карьере смертный приговор. Жалость. Жалеть в этой ситуации нужно прежде всего себя.
Он просил передать тебе, что на летний праздник ты должна прийти сама. Без мужа. И надеть для него дирндл. Если ты хочешь сделать карьеру в концерне. - Можешь передать ему, я не приду на летний праздник.
Пытаюсь сдержаться и не разреветься на людях, прямо в этой пригородной электричке. В голове крутится один и тот же вопрос: за что? Что и когда я сделала не так?! Чем дала повод?! Откуда-то извне в мой воспаленный мозг проникают звуки. Мужчина, присевший на соседнее кресло, спрашивает меня о чем-то. О чем? Напрягаюсь, чтобы услышать вопрос, который он повторил - в который раз? Он спрашивает, не хотела бы я выпить с ним кофе. Кофе? Зачем? Он наблюдал, как я шла по перрону, словно против ветра, и невольно залюбовался мною. Он находит меня очень привлекательной и хотел бы выпить со мной кофе. Боже мой, чем же я это заслужила?! Вежливо отказываюсь, моих сил сейчас не хватит ни на грубость, ни на презрение. Он не отступает. Он никогда не встречал никого прекраснее меня, и если не сейчас - мы могли бы встретиться позже? Мы можем обменяться телефонами, ну, если нет, то может, я хотя бы возьму его визитку и позвоню ему, когда будет настроение? Нет? Ну почему же нет? Разве он недостаточно привлекателен? Не в этом дело - а в чем? А этот, с которым я только что рассталась - он такой дурак, он сам не знает, что потерял.
Так вот почему. Я выгляжу так, словно рассталась с любимым человеком. Я рассталась с работой, с мечтами о карьере, с иллюзиями. Объяснить? Какого черта! Почему я вообще должна что-то объяснять случайному похотливому попутчику в пригородной электричке?!
Моя остановка. Встаю, направляюсь к выходу. Мужчина пытается всунуть мне в руку визитку, она падает на пол. Выкрикиваю что-то резкое и выхожу из вагона. С меня хватит! Почему каждый немец думает, меня можно легко затащить в постель?!
Уйти. Уволиться. Просто написать заявление, отнести его в отдел кадров, тихо отсидеть положенные по контракту три месяца и покончить со всем этим. Раз и навсегда. Мысль сделала счастливой. Буквально на мгновение. А потом пришла паника. Что я буду делать? Я так долго была безработной - выдержу ли я это еще раз? Смогу ли я снова жить на пособие, сейчас, когда я так привыкла покупать себе новые туфли?
Боже мой, о чем я думаю?! Туфли - какая чушь! Но вот не реализоваться, снова стать никем - так я не могу! Нет! Такого удовольствия я ему не доставлю. Уйти - да, но не в никуда! Не в пустоту. Я сильная, я выдержу, выстою, и уйду тогда, когда мне будет, куда идти. И не раньше!!!
Алкоголь стучал в висках звуками марша. Музыканты пели "Прозит, айн прозит!", и толпа подвывала "Прозит!", и опрокидывала в глотки крепкое октябрьское пиво. В воздухе пахло похотью.
Слишком откровенный и требовательный взгляд синих глаз. Когда это закончится? Я так больше не могу. Я должна сделать что-то, что оттолкнет его от меня навсегда.
Отлично инсценированный спектакль. Его вера в мою измену. Как смеет он считать это изменой, я ведь никогда не принадлежала ему?!
--
Если бы я знала, что достаточно будет лишь одного мужчины, я бы сделала это раньше. Слышишь?!!!
Почему его не останавливало наличие мужа?!
Залитый дождем серый перрон. Съежившиеся фигурки серых людей под тусклыми зонтами. Сырость, пронизывающая до костей. Ожидание электрички. Тихий вопрос подруги.
--
Почему ты грустишь?
--
А как бы вела себя ты, если бы тебе предложили выбор между работой, которую никто не хочет, и отсутствием работы?
Краткий пересказ вчерашнего разговора. Очередного разговора с глазу на глаз, без свидетелей. Однозначное предложение, звучащее как приказ. Или ссылка, или социальная деградация. Вчерашний друг, покровитель и учитель. Странное ощущение нереальности происходящего. И темная рука страха, выползшая из темноты подсознания и схватившая за горло.
--
Я бы бежала прочь. Как можно быстрее. Иначе он тебя уничтожит.
Поверженный гладиатор корчился на песке, пытаясь руками зажимать кровоточащую рану и судорожно хватая ртом воздух. Видел опущенные вниз большие пальцы рук беснующейся толпы, слышал кровожадные крики, но все еще на что-то надеялся.
Пыталась найти поддержку внутри концерна. Нашла лишь стену из спин. Никто не хотел ссориться с ним. Ни у кого не было столько сил и власти.
Против тебя выдвинуто обвинение в подрывной деятельности и работе в пользу конкурентов. Ты должна бежать сейчас же. Завтра будет поздно.
Хорошо, что у меня еще есть друзья.
Ваза на полной скорости врезалась в стену и разлетелась по комнате осколками. К черту большой и престижный концерн! Хватит цепляться за безликую машину, в которой я - всего лишь винтик! Я готова начать все с нуля. Пусть на маленькой фирме, пусть за меньшие деньги, но с одним неоспоримым преимуществом: там нет его. У него не будет власти достать меня там.
И я перестану бояться. И смогу снова жить и дышать полной грудью.
--
Даже в угрозах он обращается с Вами, как со своей рабыней. Вообще не понимаю: посылать бывшей подчиненной угрозы на частный мэйл. Не могу назвать его умным человеком. Если бы не эта его ошибка, нам нечем было бы его прижать. Странно, что он ее допустил.
Кот заигрался. Всего лишь один промах, и мыши удалось ускользнуть в маленькую щель. Она лежала там и радостно думала о том, что раны ерунда, раны заживут, а вот ее он здесь больше никогда не достанет.
Дрожащими руками вскрыла конверт. Отступная. Подписанная адвокатами обеих сторон. И письмо ее адвоката.
Поздравляю. Он больше ни в чем не сможет Вас обвинить. Ни за прошлые, ни за будущие Ваши действия на рынке. Вы можете спокойно начинать работать на новом месте. И отныне не бояться ничего. Ему запрещено общаться с Вами. И запрещено приближаться к Вам ближе, чем на десять метров. Если он когда-нибудь нарушит эти условия, незамедлительно информируйте меня.