Сидение на грядке по локоть в земле, - не самое мое любимое занятие. Но уж очень хотелось сделать Лине сюрприз. Я посмотрела на результат двухчасовой работы, - кривовато высаженные кустики, лишь отдалено похожие на цветы. После моего 'любовного ухода' они скорее напоминали подножный корм. Светло-зеленые стебельки лежали практически безжизненно, и я испугалась, что они не выживут, а сюрприз не удастся. Я покосилась на небо. Погода в эти первые летние деньки выдалась жаркая, но сейчас на востоке собирались тучки. Возможно, живительная влага вернет увядшим кустикам первоначальный вид.
Я плюхнулась на ступеньки крыльца, обмахиваясь платком и утирая трудовой пот. В погребе стоял прохладный кувшин с квасом, но до него было лень идти. Лина (моя приемная мать вот уже три года) с утра пропадала на пашне вместе со своим сыном Крейганом. С крыльца нашей избы было видно, как Крейган охотится за жуком, путаясь у матери под ногами. Тут к нему присоединился соседский мальчишка, и Лина, разозлившись, прогнала их с поля.
Нам с Линой пришлось тяжело в этот год. Четыре года назад умер Линин муж, и она осталась одна с маленьким ребенком на руках. Хорошо, что односельчане не дали пойти по миру: кто мяса с охоты подкинет, кто одежды, а кто просто приходил починить крышу да дрова нарубить. Два года захаживал один немолодой вдовец, хотели уже свадебку сыграть, но не повезло - вдовца задрал медведь. Жить стало тяжело. Да еще и я прижилась, неумеха. А потом было неурожайное лето, и все на селе затянули потуже пояса, так что ни о какой помощи нам не было и речи. Как - то раз сосед показал мне, как смастерить лук для охоты. Пару раз опробовав его, я отправилась в лес. Особо на результат конечно не рассчитывала. Но уже в первый день принесла домой две заячьи тушки. Как это у меня получилось, сама не знаю. Но с тех пор мы забыли о голоде.
Наше небольшое село, стоявшее на главном тракте страны, жило в основном огородничеством, охотой и торговлей. Проезжающие мимо путники или купеческие обозы скупали у нас мясо, рыбу, ягоду, орехи и меха. Таких свободных сел в Шид-Заре осталось мало; вездесущие феодалы по всей стране законными и незаконными путями подминали под себя все большие и большие земли. Нас пока что это миновало, только два раза в год приходилось выплачивать налоги в государственную казну. Но это были крохи, по сравнению с выплатами зависимых крестьян.
Я живу в этой деревеньке уже около трех лет, и мне здесь хорошо. Нравится запах свежевспаханной земли, аромат только-только распустившихся листочков, свежий ветерок с реки, вкус парного молока и лесных орехов. Нравятся люди, живущие здесь, бормотание, доносящееся из молельни по утрам и шумный тракт, на котором всегда происходит что-нибудь интересное.
Я вновь посмотрела на небо: туча с востока быстро приближалась. Послышались первые неясные раскаты грома. Я чертыхнулась - как раз собиралась сбегать набрать земляники для Крейгана. Прикинув, сколько времени у меня есть, я молнией кинулась в сени и схватила маленькую плетеную корзинку. До моей секретной полянки было десять минут ходу, и оставалось надеяться, что никто из селян ее не обнаружил и не обобрал уже давно примеченные мною ягодные кустики.
- Куда собралась, Арен?
Я посмотрела на местного бабника, преградившего мне дорогу. Он вальяжно прислонился к дверному косяку, покусывая травинку, и щурил свои темные, почти черные, глаза, в которых давно и бесповоротно была влюблена большая часть девичьего населения всех окрестных деревень, включая и наше село. И надо заметить, Ролли этим пользовался без зазрения совести. Он был высок, красив и силен: темные волосы топорщились в художественном беспорядке, белая рубаха, подпоясанная веревочкой, туго обтягивала мускулистые руки и рельефную грудь.
- По ягоды, - буркнула я, обувая плетеные сандалии и повязывая на голову платок, - Да, кстати, тебя Элизабет искала.
- Что?! - красавчик подобрался, выплюнул травинку и, оглядываясь по сторонам, прошептал:
- Надеюсь, она ушла? Представляешь, эта девица крепко вбила себе в голову, что я обязан на ней жениться! И это всего лишь после того, как мы...
- Сочувствую, - перебила я, бесцеремонно вытолкала Ролли на улицу и заперла за собой калитку. - Когда-нибудь тебя побьют, и я буду не на твоей стороне.
К моей полянке вела маленькая незаметная тропка, начинавшаяся прямо от покосившейся молельни на краю села. Ролли, естественно, увязался за мной. Солнце все еще было высоко в небе и, несмотря на наползавшие тучи, дышало на нас с жаром раскаленного железа. Воздух наполнился предгрозовым тяжелым духом, приятно щекотал ноздри. Вокруг наступила тишина, нарушаемая лишь стрекотом кузнечиков. Как только мы скрылись в кустах за молельней, сразу сняли сандалии, и я привычно подоткнула подол длинного деревенского платья, под которым носила обрезанные мужские штаны. Мы обогнули село, прошли по краешку полей и повернули к реке, серебристой лентой блестевшей за деревьями.
- Послушай, Арен, мне надо как-то избавиться от этой девицы! Это просто невозможно больше терпеть! - снова заныл бабник.
- Просто скажи ей, что разлюбил. Или боишься?
А вот и моя любимая маленькая полянка. Она оказалась густо усеянной земляникой. Я присела на корточки и начала собирать душистую ягодку.
- Если она увидит меня с другой, то по идее сама должна будет меня бросить! - высказал 'гениальную' идею мой друг.
- Фу, Ролли, как это некрасиво! Да и тем более, Бетти выцарапает сопернице глаза, ты же знаешь, какая она истеричная! - скептически скривилась я.
- Вот поэтому я и потащился с тобой в такую жару сюда, - пробормотал Ролли, шаря рукой в кустиках земляники. Сочные ягоды сами скатывались в ладонь.
- То есть ты хочешь, чтобы я сыграла твою новую возлюбленную?! - завопила я, увесистым толчком в грудь опрокинула друга на траву и нависла сверху.
-Ты единственная на всем селе, которую Элизабет побоится оттаскать за волосы, а я не хочу жертв, - заскулил Ролли. Я поколебалась еще пару секунд, но все-таки отпустила его, села рядом и закинула в рот пару земляничек.
- Ладно, допустим, я соглашусь. Но как ты себе это представляешь? Мы что, теперь должны перебрасываться многозначительными фразами, и 'тайком', чтобы вся деревня видела, а в особенности Бетти, вместе ночью уходить на сеновал?
- А на сеновале можно в карты поиграть,- ухмыльнулся Ролли.
- Ага, - скривилась я, - на раздевание, чтобы все любопытные в окошках были удовлетворены!
- Значит, решено: сейчас проходим по деревне за ручки, слезно лобзаемся у калитки, а ночью встречаемся у тебя на сеновале, - сказал Ролли, протягивая руку.
- Ладно, заметано, - нехотя протянула я. Сделка была подкреплена крепким рукопожатием.
Небо неотвратимо темнело. Мы не успели до дождя вернуться домой, потому что Ролли, входя в роль влюбленного, долго и с чувством пытался найти и сорвать хоть один цветочек. В итоге он наломал цветущих веточек с какого-то куста и вручил мне. Лес зашумел, заволновался под порывами усиливавшегося ветра, начался мелкий моросящий дождь. Мы припустили к деревне: нужно было еще успеть засветиться перед Бетти, пока не начался ливень.
Мы вывернули с угла молельни и пошли медленным шагом, не сводя друг с друга 'серьезных' влюбленных глаз, изредка пофыркивая от смеха в кулак. Люди все вышли на улицу, радуясь долгожданной прохладе. Мы дошли до колодца и принялись делать вид, будто никак не можем расстаться. Изба Бетти как раз смотрела сюда окошками.
Мы стояли, дождь уже лил как из ведра, мокрые селяне разбежались по домам, а результата все не было.
- Стоп, - я хлопнула себя рукой по лбу, - Да вся деревня уже привыкла, что мы постоянно о чем-то подолгу шушукаемся. Нужно сменить тактику!
- Вот так? - Ролли наклонился и мягко прикоснулся губами к моим губам.
- О-о, она идет! - свистяще зашептала я. Разгневанная девица 'упырицей' вылетела на крыльцо, не веря своим глазам.
- Тикаем! - взвыл Ролли, спешно скрываясь в кустах за колодцем. Я поглядела на Бетти, встряхнула веточки, вяло изображавшие букет цветов, зарылась лицом в противно мокрые листочки и растянула губы в глупой влюбленной улыбке. Сквозь шум дождя прорвался утробный рев обманутой девицы. Я покосилась на нее. Бетти резким движением откинула длинную пшеничную косу за спину, засучила рукава, схватила метлу и с визгом кинулась ко мне. Я невольно шарахнулась в сторону.
- Стерва!!! - заорала бывшая пассия Ролли, поскальзываясь и плюхаясь в грязь.
- Ишь ты, и не испугалась! - удивилась я. Первый гнев прошел, и девица больше не осмелилась нападать, ограничившись отборными ругательствами и визгом на расстоянии. Я зашвырнула 'букет' в кусты, подхватила корзину с ягодой и с видом победительницы гордо удалилась.
Когда Бетти скрылась из виду, Ролли вылез из кустов и, озираясь, пошел рядом.
- Вот, крапивой обжег, - пожаловался он, демонстрируя мне довольно привлекательную и загорелую руку.
- Поделом тебе, распутник! Тебе что - одной бабы мало? Зачем было ее обнадеживать? - напустилась я на него.
- Да ладно тебе, Арен...- Ролли опустил голову и обиженно засопел, совсем как трехлетний малыш.
- На меня теперь все девки в деревне ополчатся! - продолжала бушевать я. - Хотя я им и так никогда не нравилась...Ладно, сама с тобой связалась. Вечно я тебя спасаю!
- Между прочим, ты тоже не подарок! - Ролли толкнул меня в бок. - Пойдем, в корчме погодку пересидим.
Корчма находилась на самом въезде в село. Можно сказать, что, не считая конкурентку-молельню, это был местный культурный центр. И мы с Ролли были здесь завсегдатаями (в отличие от молельни). В дождь помещение естественно было битком набито народом. Мы сели в самый конец длинного стола, пристроили корзину с ягодой рядом и заказали по кружке пива.
- Надеюсь, моя мама наш с тобой спектакль сегодня не видела, - сказал Ролли, с шумом прихлебывая из кружки.
- Ага, а то они с Линой уже давно пытаются найти мне жениха, - я многозначительно посмотрела на друга.
- Кстати, - Ролли наклонился и подмигнул мне. - Сын кузнеца уже давно на тебя глаз положил. Не все же тебе в чужом доме жить, пора и своим хозяйством обзавестись.
- Не могу, ты же знаешь, - я посерьезнела, - Мне повезло, что Лина приютила меня три года назад, стала мне как мать, и я ей благодарна. От прошлой жизни не осталось ничего, Ролли. Я ничего не помню. Вдруг я уже замужем? Может, у меня даже дети есть?
Ролли сочувственно сжал мою руку. Это он три года назад нашел меня в лесу, избитую и без сознания. Его троюродная тетка Лина согласилась выходить меня. Когда я очнулась, то обнаружила перед собой жуткую харю и завизжала. Оказалось, что маленький сын Лины решил подшутить и, напялив вырезанную из бересты маску, принялся тормошить меня. От моего визга бедняга шарахнулся и шваркнулся об печку под заливистый смех его друзей, наблюдавших проказу из-за двери. Мы еще долго потом с Крейганом заикались, но зато быстро подружились. Лина приютила меня, подарила кое-что из одежды, и я осталась жить у нее.
И все бы хорошо, но вот только одна беда - я абсолютно ничегошеньки не помнила о своей прошлой жизни, кроме имени. Провалявшись в постели целую неделю после того как меня нашли, я начала открывать себя заново. Сначала попросила зеркало и очень удивилась, когда Лина сказала, что 'энто чудо в селянских избах отродясь не водилось'. Взамен мне предложили полюбоваться в начищенную до блеска сковороду. Очень долго сквозь буйно цветущие синяки черты лица не проглядывались. Но через несколько дней отеки спали, и оказалось, я довольно хорошенькая, что не могло не радовать. Светло-русые волосы доставали до талии, глаза нетипичные для южных районов Шид-Зары - темно-зеленые с золотистыми искорками. Выглядела я на лет семнадцать - восемнадцать, по сельским меркам уже довольно взрослая девушка.
Лина сказала, что слышала о потери памяти, и что такое бывает от сильного потрясения или от удара по голове. И ко многим память потом возвращалась. У меня появилась надежда. Я каждый день садилась на крыльцо, закрывала глаза и пыталась сопоставить разрозненные неясные образы в голове, но тщетно.
Моя жизнь в деревне постепенно налаживалась. Я подружилась с несколькими девушками, но только в Ролли почувствовала ту самую родственную душу, которая притянула меня сильнее, чем мед притягивает муху. Конечно, этот бабник не преминул пару раз поприставать, но после нескольких увесистых затрещин стал самым верным и надежным другом. Зато многие девицы в деревне решили, что у нас роман, и попытались устроить мне темную. Неудачно, правда. И после этого подруг у меня поубавилось.
В течение трех лет я с восторгом открывала в себе все новые и новые черты. Оказалось, что я довольно ловкая и выносливая; Дон - староста деревни и отец Ролли, после моего дебюта с зайцами, стал брать с собой на охоту, а однажды, когда мы с Ролли в шутку подрались, я легко перекинула его через спину каким-то приемом. Потом я триста раз пыталась повторить это, но так и не смогла вспомнить как. Но что было самым приятным, так это мое умение считать, писать и читать. Дон, прознав про это, сразу же отрядил меня учить мальчишек начальным навыкам письма и счета. Еще я помогала бабке Фоне гнать отменную самогонку на всю деревню. А в свободное время мы с Ролли пытались разводить лошадей на продажу. Оставалась только одна загвоздка - чтобы не остаться в старых девах, мне нужно было искать мужа, но никого подходящего не было. Мне уже стукнуло около двадцати одного, чуть ли не старая дева.
- Ну не могу я выйти замуж, понимаешь? Может я дочка какого-нибудь воеводы? Вдруг он хотел сына, а вышла дочка, и он научил меня отбиваться от парней?
Я мечтательно прикрыла глаза. Ролли захихикал.
- Если один раз у тебя случайно получилось мне накостылять, это еще не повод объявлять себя девой воительницей.
- Ммм...Ролли, у меня идея, - встряхнулась я, наблюдая, как ест какой-то заезжий купец за столиком в углу. - А почему бы нам не поехать на ярмарку в Велмину?
Велмина - самый крупный город южной части Шид-Зары. Он находился в восьми днях конного перехода от нашей деревни. И там процветала одна из самых превосходных круглогодичных ярмарок страны. И мы с Ролли так и не разу там не побывали.
- Кстати, - воодушевился друг, - Там можно не только повеселиться, но и продать пару лошадей подороже, чем в соседнем селе!
- Да, - согласилась я, - И мне явно не повредит прикупить кое-какой одежды, а то я скоро буду на оборванку похожа. Хочу носить что-нибудь получше, чем старые Линины платья.
- На очень симпатичную оборванку, - прицокнул языком Ролли, окидывая меня взглядом. Я покраснела и пихнула его в плечо.
- А может, попробуем в купцы выбиться? - Ролли от воодушевления заерзал на стуле. - Ты умеешь считать и писать, а это уже не мало. Представь, приезжают мои родители в город, а мы живем в роскошном доме, и денег у нас куры не клюют.
- Мысль дельная, - я прикусила губу. - Но я ничегошеньки не знаю о том, как становятся купцами.
- Я тоже.
Мы помолчали, каждый думая о своем. Ролли наверняка уже подсчитывал невидимые барыши.
- В любом случае, у нас есть две трехлетки на продажу. Лошадки замечательные, а в Велмине за них дадут вдвое больше.
- До города где-то чуть больше седмицы, - прикинул Ролли. - Единственное, что я боюсь, так это разбойников.
- Да ладно, нам повезет! Отпросись у матери с отцом и в путь! Примкнем к какому-нибудь обозу, так будет веселее и безопаснее.
- Ладно, попробую, но мама с отцом явно это не одобрят.
- Ты, несомненно, обладаешь даром убеждения, Ролли, - вкрадчиво протянула я. - Ты уже убедил стольких девушек...
Я в притворном восхищении возвела глаза к потолку. Ролли вместо того, чтобы устыдится, гордо выпятил грудь, продемонстрировал пару бицепсов и похабно подмигнул.
- Не думаю, что это произведет впечатление на твою мать, - заметила я со смехом.
ГЛАВА 2.
После недели уговоров, криков, слез и споров Тара и Дон все-таки отпустили сына в город. Тара, которая до этого относилась ко мне очень хорошо, теперь считала, что я дурно влияю на Ролли. Мне отпрашиваться не пришлось, Лина была только рада, что я увижу большой город. Я пообещала привезти им с Крейганом что-нибудь занятное.
В день нашего отъезда опять зарядил дождь. Но нас не пугали трудности. Мимо деревни как раз шел обоз с тканями, и мы решил примкнуть к нему на некоторое время. С собой в поводу мы вели двух лошадок. Тара вручила нам две объемные сумки со снедью и несколько монет, Лина со своей стороны дала теплых одеял и кучу наставлений. Староста села хмурил брови, раздумывая, правильно ли поступает, отпуская в город двух оболтусов. После долгих прощаний и укоризненных взглядов Тары в мою сторону, путешествие все-таки началось.
Все утро мы плелись за обозом по главному тракту, мокрые как мыши от дождя. Но к полудню распогодилось, и стало как-то веселее. Торговец тканями останавливался в каждой деревне и задерживался там подолгу. Нам это было не нужно, и дальше пришлось ехать в относительном одиночестве, потому что вся дорога была запружена подводами, едущими то в город на юг, то из города на север. Солнце быстро высушило на нас одежду и стало даже жарко.
Два дня подряд мы останавливались у дальних родственников Ролли. Потом деревни кончились, мы спали в лесу в полглаза и коченели от холода. Затем пошли незнакомые села, в которых Ролли никогда не был. До Велмины оставалось еще четыре дня пути, а деньги, выданные нам родителями Ролли, заканчивались - в первом же постоялом дворе с нас содрали астрономическую сумму. Мы подозревали, что нас просто облапошили. Теперь приходилось проситься на сеновал к какой-нибудь добродушной бабульке в придорожных селах, а если не удавалась - ночевать под открытым небом. Мы перешли на режим жесткой экономии, и каждый день жевали одни лепешки, прихваченные с собой из дома.
На седьмом дне пути мы порядочно вымотались. Уже вечерело, и нужно было вновь искать ночлег. Хорошо еще, что на этом тракте села стояли чуть ли не впритык друг к другу. И это давало надежду, что сегодня ночью у нас будет крыша над головой. Скоро уже совсем стемнело. У нас урчало в животе - домашние лепешки закончились еще сегодня утром. Ролли сгорбился в седле, раскачиваясь, как куль с мукой. Я держалась бодрее, предвкушая сытный ужин в какой-нибудь гостеприимной селянской избе. Вправду сказать, времена сейчас были не самые мирные, и редко кто отваживался пускать на ночлег незнакомцев. Но я не теряла надежду.
Наконец впереди замаячила деревенька. Мы въехали через открытые ворота и нерешительно остановились у колодца. На улице никого не было видно, все жители, скорее всего, давно отправились на боковую после тяжелого трудового дня, и только собаки встречали нас лаем. Некоторое оживление отмечалось у корчмы - маленького двухэтажного здания в центре деревеньки. Мы привязали коней у крыльца и поднялись по скрипучим ступенькам.
Корчма встретила нас теплом раскаленного очага и вкусными запахами с кухни. Нашему приезду никто не удивился, деревенька располагалась близко к городу, и здесь каждый день останавливались путешественники и купцы. Сейчас внутри находились только пара выпивох, хозяин за стойкой и девица, старательно скоблившая столы. Увидев гостей, хозяин заметно обрадовался - видимо сегодня он не мог похвастаться большой выручкой. Но, увидев наши изможденные лица и потрепанную деревенскую одежду, сник и потерял к нам интерес.
Сберегая денежку, мы заказали одну маленькую краюху хлеба на двоих, кашу и дешевое пиво. Удобно расположились за столиком в углу и молча начали сметать все с тарелок. Сил, чтобы болтать, не было.
- Ммм... Мням..., - я довольно погладила живот, отодвигая пустую посуду, - Как же хорошо....
- Сейчас бы прилечь, - мечтательно протянул друг и широко зевнул.
- Эй, хозяин! - крикнула я корчмаря, - Сколько у вас за постой берут?
- Один золотой, - был мне ответ.
- Сколько??? - вскинулся Ролли, - Да за такие деньги...
- Тише, - я силком усадила разбушевавшегося друга на место, - А кто-нибудь из жителей сможет нас приютить?
- Не думаю, - равнодушно пожал плечами корчмарь.
- Нда..., - прицокнул языком Ролли, - Чем ближе к городу, тем больше цены.
Конечно, если бы мы были пешком, и у нас на поводу не было лошадей, мы бы легко залезли к кому-нибудь на сеновал и там мирно продрыхли до утра. Но оставлять лошадок без присмотра нельзя - все на селе мастера брать, что плохо лежит. А уж в этой-то деревеньке желающих, несомненно, наберется немало.
Мы заплатили хозяину за ужин и ушли. На улице было прохладно. Некормленые уставшие лошади завалились спать прямо у коновязи. Оставив Ролли их сторожить, я отправилась по избам проситься на ночлег. Никто не хотел нас пускать, видимо у жителей была договоренность с хозяином корчмы, вынуждавшая проезжих все -таки платить такие деньги за ночевку.
Но поразмыслив, я решила действовать по -другому. Путем расспросов нашла маленький домик на окраине деревни и постучала кулаком в дверь. Через несколько минут, когда я уже отчаялась, дверь со скрипом отворилась, явив мне древнюю старушенцию, закутанную в полуоблезлый шерстяной платок. На тощей шее висела куча всяких амулетов - костяных и деревянных, бус, сделанных из камней оберегов и прочей языческой ерунды. В руках старушка держала громадного черного утробно урчавшего кота. Из глубины избушки повеяло душистыми травяными настойками. Передо мной, несомненно, стояла знахарка. В Шид-Заре уже полвека господствовала вера в Единого Отца, сотворившего этот мир. Нужно сказать, что вера эта была насажена огнем и мечом самими правителями Шид-Зары, видевшими в этом политические выгоды. Может, оно так и было, кто спорит, но целый пласт населения: знахарки, ведуны, колдуны, волхвы и те, кто просто не желали отрекаться от веры, оказались вне закона. А таких набралось немало, и они яростно сопротивлялись новой религии. Почти тридцать лет длилась борьба с язычниками, переросшая практически в гражданскую. Победила, естественно, сила и власть правителей, а также помощь союзных государств, уже давно принявших веру в Отца. Немногочисленные оставшиеся язычники больше не могли продолжать борьбу. В обществе они стали изгоями. Например, как это старушка. Поговаривали также, что многим язычникам удалось скрыться и они выжидали, собирая силы. Но это, скорее всего, были лишь байки.
- Чего надыть? - подозрительно и чуть боязливо сощурилась знахарка. - Заболел кто?
Я усмехнулась: изгои изгоями, но как кого припрет, сразу несутся к таким вот знающим бабкам. Не в молельню же бежать, например, нагуляв ненужное дитя, за такое и наказание розгами от Служителя получить можно. В лучшем случае. Вот и бегут к бабке, в другое время презираемой и оплеванной всеми, а ей приходится помогать им, ведь кушать же надо что-то, да и по вере языческой положено: знахарки давали обет своим богам, что будут помогать всем страждущим, не отказывая никому.
- Ага, - одобрительно кивнула бабка, - С женихом значитца! Это хорошо, негоже девке безмужней ходить. Ну, веди своего суженого, погляжу я на него.
Я не стала с ней спорить, и вприпрыжку помчалась к корчме за Ролли. Через несколько минут мы уже стояли у бабки во дворе.
- Лошадей в сарай заводите, - распорядилась старушенция властным голосом. Я покосилась на сарай - лошадям там придется тесно. Но всяко не на улице.
Устроив лошадей, мы прошли в избу. Внутри было чисто и опрятно. С матицы свисали засушенные пучки трав, на печке стоял горшок с дымящейся кашей. Черный кот обтерся об мои ноги и удалился за печку. В избушке было тесно: еле-еле троим развернуться.
- Так, - огласила свои условия бабка, - С вас пятнадцать медяков за ночлег.
Ролли отсчитал старушке деньги. Та, радостно сверкая глазами, убрала деньги в карман и широким жестом указала на одну единственную узкую лежанку.
- Можете спать здесь, - сказала она, и, кряхтя, залезла на печку.
Я достала из сумки припасенные одеяла. Кое-как приткнувшись, мы с Ролли обнялись и попытались уснуть. Друг засопел сразу, а я долго пялилась в темноту. Сон все никак не шел. В углу попискивали мыши, черному котяре было лень навести там порядок. Вместо этого он запрыгнул на лежанку, удобно устроился на наших с Ролли ногах и заурчал, умываясь. Странно, но в доме совсем не было клопов, комаров и блох, видимо бабка знала какие-то травы, отпугивающие насекомых. На улице стояла тишина, нарушаемая лишь стрекотом светляков и редким собачьим гавканьем. Покрутившись еще немного, я прислушалась к храпу бабки на печке и незаметно уснула.
***
В Велмину мы прибыли на следующий день. Беспрепятственно прошли через главные городские ворота, уплатив три медяка за въезд, и поехали грязными узкими улочками. Дома здесь были хоть и добротные, но какие-то серые, непритязательные. Практически все были построены из камня, но с деревянным вторым этажом и черепичной крышей. В отбросах, выплескиваемых прямо из окон, копошились крысы пополам с кошками, с утробным рычанием грызущих что-то отвратительное на вид. Мы с Ролли были разочарованы: после пряных просторов родной деревеньки, город казался помойкой.
Улочки были настолько узкими и запружены народом, спешащим по своим делам, что пришлось слезть с коней, и осторожно вести их на поводу. Вслед нам неслись беспрестанные ругательства: мы заняли большую часть дороги. Странно, но больше всадников нигде не было видно.
- Эй, парниша, - крикнул Ролли подростку лет четырнадцати. - Где у вас тут торг?
- Один медяк, и я вас провожу, - нагло ответил паренек.
- Чего?! - возмутилась я. - А харя не лопнет, малой?
- Как хотите, - пожал плечами подросток и демонстративно отвернулся. - Кстати, вы идете не в ту сторону.
Мы с Ролли переглянулись, вздохнули, и нечего делать, достали медяк.
- Веди, - скомандовала я.
Подросток поскакал вперед, бодро работая локтями в толпе. Мы еле поспевали за ним, то и дело приходилось отбрехиваться от недовольных прохожих.
- Чего вы на нас все взъелись?! - не выдержал Ролли, когда очередная визгливая женщина обрушила поток брани на моего друга.
- Потому что главная улица находится там, - паренек указал рукой куда-то вдаль. - Вы едете не по той дороге. Здесь запрещено разъезжать на конях и телегах, и уж тем более тащить за собой табун лошадей.
- Да? - удивились мы.
- Сразу видно - дере-е-е-вня! - нахально вымолвил подросток и снова умчался вперед. У меня зачесались руки свернуть ему шею.
Наконец, после долгих плутаний, мы выбрались на главную дорогу, просторную и вымощенную гладко обтесанным камнем. Дома по бокам явно были богаче, и даже окружены небольшим садиком. Естественно, никаких помоев через окна не выливали, да и бдительные стражники тут и там патрулировали улицу. Везде было чистенько и опрятненько. Люди (в основном женщины), в отличие от тех, кто жил в менее богатом районе, никуда не спешили, прогуливались не торопясь, демонстрируя дивно сшитые наряды. Мы с Ролли заинтересованно завертели головами. Парень, заметив наш восторг, только ухмыльнулся.
- Здесь живут лавочники и ремесленники, - небрежно бросил он. - Погодите, еще увидите квартал богачей, если вас туда пустят, ха - ха!
Здесь мы, наконец, снова забрались на лошадей и отпустили парнишку. Теперь ясно было видно, в какую сторону ехать. Мы пристроились в веренице груженных телег с товаром и немного расслабились. Все-таки, в первый раз в таком шумном многолюдном месте. Наверное. Я-то про себя точно сказать не могу. Но город произвел на меня неизгладимое впечатление, как и на Ролли впрочем.
Солнце огромным желтым блином сияло высоко в небе. Снова начало припекать. Я задрала голову, поглядела на небо и перевела взгляд на острый блестящий шпиль, видневшийся вдалеке за крышами домов. 'Наверное, это ратуша', - отстраненно подумала я и встрепенулась: меня как - будто кольнуло, в подсознании мелькнуло что-то блеклое, неопределенное. Я окликнула Ролли:
- Смотри, мне кажется, я это уже где-то видела!
- Значит, мы не зря тащились в такую даль, - улыбнулся друг.
И тут перед нами открылась широченная городская площадь. Насколько хватало глаз, вдоль и поперек тянулись бесконечные торговые ряды. Шум и гвалт стоял невероятный. Мы с Ролли аж резко затормозили, оглушенные. Покупатели и просто праздные сновали туда сюда, недовольно косясь на нас, затрудняющих движение своими лошадьми.
- Смотри! - я схватила Ролли за руку и указала пальцем. Ободранный мальчонка, лет десяти на вид, ловко подлез под прилавок и аккуратно срезал кошельки покупателей, присматривающих товар.
- Ловкач! - уважительно покачал головой Ролли.
- Придется и нам тем же самым заниматься, коли припрет, - засмеялась я.
- А что - это идея! - воодушевился друг.
- Ага, кажется у нас за воровство руку отрубают, ты не помнишь? - небрежно поинтересовалась я. Ролли сразу как-то сник.
- Нужно найти постоялый двор, - проговорила я, внимательно разглядывая происходящее вокруг. - Тут для торговли место надо еще ночью занимать.
Мы свернули в ближайший переулок, и, перебрав несколько таверн, остановились в 'Трех веселых скоморохах'. Здесь были приемлемые цены (два золотых! но в некоторых тавернах и по четыре драли), а также добротная конюшня с толковым конюхом в придачу.
Внутри таверны ужасно вкусно пахло. Небольшой уютный зал был обставлен широкими дубовыми столами, за стойкой приветливый хозяин с улыбкой обслуживал приезжих, не обращая внимания на их одежду. Комнаты для ночлега находились на втором этаже.
Заплатив за постой, мы поднялись в комнату и растянулись с блаженством на большой двуспальной кровати.
- Итак, что мы имеем? - я начала копаться в сумке. - Только два золотых осталось...
- Значит, завтра кровь из носу нужно продать лошадей, - Ролли скинул пропахшую потом дорожную рубаху и переоделся в чистое. Я последовала его примеру: достала из сумки старое потрепанное платье, доставшееся мне от Лины. На улицах города я буду выглядеть в нем сущей оборванкой. Я вздохнула. Зато чистое.
- Может, пойдем по городу прогуляемся? - спросила я.
- Я лучше посплю часок, - Ролли потянулся и свернулся калачиком, подоткнув подушку под бок. - А ты иди, если хочешь...
Я кое-как пригладила мятое после сумки платье, переплела косу. Жаль, что зеркала нет. Хотя с другой стороны, не придется расстраиваться по поводу своей внешности. Сапоги тоже пришлось скинуть и переобуться в легкие сандалии.
'Три веселых скомороха' находились практически рядом с торжищем. Я взяла с собой несколько медяков, надеясь по дешевке купить там еды. Вид торга вновь ошеломил меня. Я влилась в толпу, и она понесла меня от прилавка к прилавку. Торговали всякой всячиной: от женских лент и заколок, до рыболовных снастей и оружия. Я с сожалением покрутилась возле лотка с тканями, потрогала гладкий прохладный шелк, приятный на ощупь бархат, тонкий муслин...все это было мне не по карману. Да и что говорить, даже домотканое полотно, выкрашенное в разные цвета или лен, платья из которых носили крестьянки, были мне не доступны. А в сторону расписных сапожков и мягких туфелек я вообще старалась не смотреть.
Погруженная в свои нерадостные мысли по поводу безденежья и непонятного прошлого, я как-то само собой оказалась возле лотков с оружием. Здесь публика была совсем другая - никаких тебе крикливых мамаш с детишками, и юных девушек под ручку с женихами. Здесь серьезные лица, профессионально рассматривающие различные приспособления убийства. Я несколько смутилась, поймав на себе оценивающие взгляды. Я была единственной девушкой в этой части торга. Один огромный блондин задержал на мне взгляд чуть дольше остальных, но его отвлек торговец. В руках блондин держал простой изящный клинок, с рукояткой в виде волчьей морды. Я подошла ближе, пытаясь рассмотреть необычный меч. Неожиданно он показался мне знакомым. И даже...родным! Так странно: вроде вижу меч в первый раз, а ощущение такое, как - будто...как - будто он мой! Увидев мои выпученные глаза, блондин протянул мне оружие.
- Хотите посмотреть?
- Хочу, - еле слышно прошептала я, принимая меч из его рук. Руки, кстати, были очень даже симпатичные. Поймав заинтересованные взгляд мужчины, я невольно зарделась. 'Деревенская простушка!' - обругала я себя мысленно,- 'Стоило кому-то обратить внимание, а она уже тут вся раскраснелась!'. Я вновь уткнулась в меч: он был в плохом состоянии - не заточен, а по эфесу тянулись длинные царапины. И эти самые царапины были знакомы мне до боли. Это было просто невероятно! Меня удивило, что сам меч был какой-то маленький, легкий. 'Как для женской руки...', - мелькнуло в голове.
- Откуда он у вас? - спросила я у торговца. Тот почесал макушку и ответил:
- Дык, купил тут у знакомого недавно по дешевке. Мечик-то хорош, барышня, не сомневайтесь!
- И сколько за него? - поинтересовался блондин.
- Сотня золотых.
Я сникла. Таких денег у меня точно не будет. Никогда, скорее всего. Я разочарованно вернула меч владельцу. И с ужасом увидела, как блондин достает кошель и отсчитывает ровно сотню. Потом берет меч и бережно закутывает его в тряпку. Я стояла и смотрела на это, не в силах пошевелиться от нахлынувшей на меня злости и обиды. Меч мой! - кричало все во мне. Я была в этом уже практически уверена. Да и зачем этому могучему мужчине такой маленький меч. Увидев мою досаду, блондин рассмеялся и пошел прочь. Я осталась стоять с покрасневшим лицом и сжатыми кулаками.
- Так, у кого вы меч приобрели, достопочтенный? - повернулась я к торговцу. У того неожиданно забегали глаза.
- Да...у...э-э-э...Извините, барышня, а вам зачем? - замялся торгаш. Я приняла самый что ни есть заговорщический вид и придвинулась поближе.
- Не сомневайтесь, мне можно доверять. Так, где вы, говорите, меч купили?
Но торгаш неожиданно разозлился и замахал на меня руками, наотрез отказавшись разговаривать. Я молча отпрянула, смерила его презрительным взглядом и ушла. Ничего, с этим мы попозже разберемся. Кажется мне, этот торговец балуется скупкой краденого. И мне необходимо узнать, кто же поставляет ему товар. И откуда у этих ребят взялся мой меч. А то что он мой практически не вызывало у меня сомнений. Вот и первая зацепка. Значит, действительно не зря приехали.
Отыскать блондина в толпе было нетрудно. Его громадная фигура на голову возвышалась над большинством людей. Я двинулась следом за ним и вскоре увидела, как он входит в лавку, где делают ножны. 'Мне же лучше', - подумала я, твердо вознамерившись вернуть себе меч. Любыми путями. А ножны мне бы как раз пригодились.
Через минуту мужчина вышел и зашагал к продовольственным рядам. Покупая хлеб и яблоки, я наблюдала, как блондинчик набивает большую кожаную сумку провизией. Он явно готовился к путешествию. Что ж, если мужчина не местный, это мне только на руку, так будет легче украсть у него меч. Прикупив еще пару медовых пряников, я практически побежала за преследуемым, боясь потерять его из виду. Но через пару минут выяснилось, что мужчина идет к 'Трем веселым скоморохам'.
Возле таверны я, уже не скрываясь, мрачно прошествовала мимо, умышленно задев могучего блондина плечом.
- Злишься? - раздался насмешливый голос. Я обернулась и презрительно смерила красавца взглядом. Он ускорил шаг и догнал меня.
- Да брось, малышка, зачем тебе эта железяка? - снисходительно спросил он и подмигнул. - Еще порежешься.
- Я вам не малышка! - прошипела я, пытаясь обойти нахала, но он преградил мне дорогу. - И смею заверить вас, что мой интерес к оружию отнюдь не случаен!
Я толкнула его в грудь. Блондин посторонился и с интересом оглядел меня:
- Как я вижу, передо мной не простая крестьяночка...
- С чего вы взяли?
- Дорогая, - снисходительно сказал блондин. - С каких это пор крестьяне мечами машут и разговаривают как благовоспитанные светские дамы?
- А это не ваше дело!
- Что ж, не мое, так не мое, - равнодушно пожал плечами красавец и вошел в таверну. Я досадливо поморщилась. И вправду, кажется, мой внешний вид не соответствовал моему поведению. Но ничего не поделаешь. Я устало села прямо на ступеньки крыльца таверны. Уже вечерело, мимо сновали слуги, приезжали и уезжали постояльцы, а я все сидела, привалившись к перилам крыльца и мрачно наблюдая за возившимися во дворе курами. Странно было то, что этих самых кур никто не пытался украсть, хотя за ними не приглядывали. Я достала из сумки яблоко и принялась его грызть, уныло поглядывая по сторонам.
Неожиданно, дверь таверны распахнулась, и на крыльце явилось чудное белокурое создание. Я невольно позавидовала, до чего хороша эта девушка. Нет, все-таки женщина, - на вид ей около двадцати семи. Незнакомка была одета в богато расшитую амазонку, высокие сапоги для верховой езды, на голове кокетливая шляпка. Конюх тут же подобострастно подвел ей серого в яблоках великолепного жеребца. Женщина кинула мальчишке-конюху медяк, вскочила в седло и уехала.
- Эй! - подозвала я мальчишку. - Красивая, правда?
Я кивнула в сторону скрывшейся на коне незнакомки. Мальчишка утвердительно кивнул.
- А кто она? - поинтересовалась я.
- Это подруга владельца таверны, - мальчишка рукавом утер нос. Было видно, что он с удовольствием посплетничал бы насчет своих господ. - Считайте, она и сама практически хозяйка.
- А-а-а, - протянула я. - А хозяин разве не тот приятный старичок за стойкой?
- Вы что? - удивился конюх. - Чтоб сам хозяин за стойкой стоял? Нет, это просто наемный рабочий. А с хозяином вы сами недавно разговаривали, я видел.
Кажется, я поняла о ком идет речь. Отдав мальчишке пару оставшихся медяков, я наказала ему покормить наших лошадей, и спросила, где здесь есть дешевая банька. Оказалось, что недалеко, всего лишь в паре кварталов. Обрадованная, я побежала наверх будить Ролли.
По дороге к бане я рассказала Ролли, что произошло на торгу. Друг очень удивился и воодушевился.
- Этот торговец твоя зацепка! Если узнать кто его поставщики, и откуда у них взялся меч, тогда и твое прошлое просто обязано всплыть!
- Да, но Ролли, а что если я сама продала меч когда-то? Или мое чувство меня обманывает, и этот меч вовсе мне не принадлежит. Что тогда? Я даже не знаю, умею ли мечом управляться.
- Ну, во всяком случае, попытка не пытка, - Ролли приобнял меня за плечи. - Так что говоришь, этот блондинчик жутко симпатичный?
Я поперхнулась:
- С чего ты взял? Я тебе такого не говорила!
- По лицу вижу, - ухмыльнулся друг. - Впервые за три года на нем мечтательное выражение.
- Это потому что я меч нашла, и он показался мне знакомым. Ведь раньше у меня вообще не было шансов узнать о прошлом. И этот блондин вовсе не причем!
- Ну, ну..., - подмигнул Ролли. - Кстати, мы пришли.
Слава богу, полумрак общественной бани смог скрыть мои заалевшие щеки. Банька представляла собой низенькое продолговатое строение с прохудившейся крышей. Заплатив по медяку лысому дядечке на входе, мы получили два полотенца, которые когда-то были белыми, а сейчас серыми и дырявыми. Но выбирать не приходиться. Помещение, окутанное паром, делилось на две части: мужскую и женскую. От проезжающих купцов и путешественников, которые часто останавливались в нашей деревне, мы слышали, что в соседних странах, где уже давно процветала вера в единого Отца, частое мытье считалось греховным. Слава богу, в Шид-Заре люди все еще мылись. Поэтому от народа в баньке было не продохнуть.
Между мужской и женской половиной проходила хлипкая перегородка, за которой то и дело возникали широко улыбающиеся мужские физиономии. Бабоньки с удовольствием визжали, не слишком торопясь прикрывать оголенные телеса. Банька была не столь помывочным местом, сколь центром развлечений.
В таверну мы вернулись уже к вечеру. Я поднялась наверх, оставив Ролли с лошадьми на конюшне, и в коридоре столкнулась с блондином. Он как раз запирал на ключ комнату, напротив нашей.
- О, крестьяночка! - обрадовался он мне.
- Будем считать это приветствием, - мрачно буркнула я, открывая свою комнату.
- Кстати, меня Джек зовут, - блондин протянул мне руку. Сама не знаю почему, но вместо того чтобы захлопнуть дверь перед его напыщенным носом, я протянула руку в ответ.
- Арен.
- Красивое имя, - улыбнулся Джек и, насвистывая, двинулся вниз по лестнице. На плече у него висела довольно объемистая сума. Ага, значит хозяин таверны решил нас покинуть. Надолго ли? И забрал ли он с собой меч?
Прихватив с комнаты яблоко, я кубарем скатилась с лестницы и вновь уселась на крыльце. Джек как раз седлал черную лошадку. Заметив мой пристальный взгляд, Джек явно почувствовал себя слегка неуютно. Он вопросительно поднял бровь, но я только отсалютовала ему огрызком яблока.
- Угу, - невнятно ответила я с набитым ртом. - Смотри-ка, наш красавец уехал. А ну-ка...
Я заглянула за угол таверны, где как раз на задний двор выходили окна второго этажа. Я прикинула: комната Джека должна быть как раз по середине. И обрадовалась потому что, до всех окон второго этажа по стене вился широкий плетень. Я подергала: достаточно прочный, что бы выдержать мой вес. Но по двору еще сновали слуги и просто праздно шатающиеся. Поэтому плетень я пока оставила в покое.
ГЛАВА 3.
Джек уехал из таверны поздно вечером. Его путь лежал за город, совсем недалеко, в замок местно феодала. Там его уже ждала Анна, вне всякого сомнения наслаждавшаяся прекрасным ужином и изысканным вином в обществе барона Альта Чезза.
Замок Чезз стоял на небольшом холме, откуда открывался прекрасный вид на Велмину. Густой кустарник окружал замок короной, лишь с севера перерастая в шикарную березовую рощу. Джек проехал по широкой утоптанной тропе и въехал в раскрытые ворота.
Жилище барона было типичным для этих мест. К громадному каменному строению, грубо сработанному, но живописно обвитому лозами винограда, примыкали маленькие деревянные сооружения: дома слуг, пекарня, кузня, конюшни, баня, голубятня и другие хозяйственные постройки. Барону также принадлежало несколько деревень, расположенных неподалеку от замка.
Джек спешился, отдал лошадь конюху и в который раз с удовольствием оглядел внутренний двор. Альт славился хорошим хозяином: строения были свежевыкрашенны, где надо - побелены, выгребные ямы вычищены, и везде царила чистота. Ко всему прочему слуги Чезза ходили не оборванными, а одетыми в добротную одежду. Замок и жители уже готовились ко сну, везде были зажжены факелы, куры и свиньи заперты на ночь, а с замковой кухни доносился веселый смех служанок.
Поднявшись по широкой парадной лестнице, Джек вошел в замок. Мажордом проводил его в главный зал, ярко освещенный свечами в золоченных канделябрах. За длинным дубовым столом сидел сам хозяин, по правую руку Анна в умопомрачительном платье с низким вырезом, а по левую один из его приближенных, седовласый старик Грэм. Чезз выглядел как всегда великолепно в своих подчеркнуто дорогих нарядах. Длинные черные волосы Альта были гладко зачесаны и стянуты лентой, он дружелюбно улыбался Джеку, но его темные, практически черные глаза все равно смотрели слегка неприязненно и настороженно.
- А, Джек, - обрадовался Альт. - Присаживайся, сегодня моя кухарка приготовила пару отлично запеченных гусей с яблоками. Ты обязательно должен попробовать!
- С удовольствием, - Джек уже и сам почувствовал, что зверски проголодался. Тем более, что кухарка Чезза часто баловала своего хозяина изысканной едой.
- Анна, - кивнул он сестре. Грэм как всегда угрюмо смерил Джека взглядом, та как был свято уверен, что ему нельзя доверять. Джек послал ему кривую улыбку.
По знаку хозяина слуги принесли новый прибор и налили в серебряный кубок вина.
- Как ваша поездка к родителям? - спросил барон у Анны. Та послала ему жаркий взгляд и погладила по смуглой, унизанной перстнями, руке. Джек подумал, что возможно Чезз и вправду нравится Анне.
- Отлично, дорогой. Мы так развлеклись!
- Да, - подхватил Джек. - Родители так скучают по нам...Кстати, Анна, ты говорила, тебе пришло письмо от дяди?
- Да, он приглашает нас погостить при дворе. Он как раз сейчас в Холд-Астаре.
- Что ж, дорогая, думаю, поездка в столицу пойдет тебе на пользу, - сказал барон. Пламя свечи угрожающе заплясало в его зрачках. Джек поежился. - Но я буду слишком по тебе скучать. Ты только приехала, и уже опять уезжаешь...
- Ну, - кокетливо повела точеными плечами Анна, - Я могу задержаться здесь на пару дней. Дядя никуда не денется.
- Согласен, - барон, не стесняясь, наклонился и легко поцеловал руку Анны.
Пока барон ворковал с девушкой, к Джеку неслышно подошла огромная белая псина. Мужчина вздрогнул: он никак не мог привыкнуть к ней. Собаку звали Саин, что на языке северных варваров означало 'звезда'. Она положила Джеку на голени голову и, горестно вздыхая, красноречиво уставилась на кусок мяса, который блондин только-только надумал отправить в рот. Воспользовавшись тем, что Альт отвлекся, Джек сунул мясо под стол, и оттуда сразу же раздались тихие чавкающие звуки. Джек представил себе широкую челюсть, жадно молотившую кости, и содрогнулся. Он вообще не был до конца уверен, что Саин - это собака. Она больше всего была похожа на белого волка-переростка.
Сколько он был знаком с Чеззом, собака была при нем всегда, но хозяин относился к ней более чем прохладно. А псина же наоборот, тянулась к нему. В замке поговаривали, что Саин досталась господину от его пропавшей жены, и теперь служила грустным напоминанием о ней. Но бедная, не понимающая в чем дело, псица все так же любила своего хозяина.
Замковые слуги побаивались Саин, и лишний раз старались не попадаться ей на глаза. Джек понимал их: вид страшенной морды внушал ему легкий ужас. Он и мясо-то отдал ей лишь за тем, чтобы она не щекотала ему нервы в непосредственной близости к застежке его штанов. Оценив подачку, Саин убралась подобру-поздорову, а Джек вздохнул спокойно. И чуть не рассмеялся, когда увидел как напряглось лицо Грэма - псица выбрала его следующим в деле наглого вымогательства еды.
Наконец ужин был закончен. Грэм пулей вылетел из-за стола. Анна, напевая, отправилась в свои покои. Чезз знаком приказал Джеку следовать за ним. Пройдя по узким замковым коридорам, они оказались в маленькой комнате, служащей барону кабинетом и библиотекой. Обстановка здесь была уже не такая изысканная, как в главном зале, а скорее уютная, удобная, отвечающая истинным потребностям ее хозяина.
- Меня беспокоят ваши постоянные отъезды, Джек, - барон уселся в кресло у камина, держа в руке кубок с вином. - Ты мне нужен здесь.
- Ты же знаешь Анну, она очень привязана к своей родне. И мне ничего не остается, как удовлетворять ее постоянное желание видеться с ними.
- Ты слишком балуешь свою сестру.
- Возможно, - Джек оперся плечом о каминную полку. - Но скоро уже ты будешь баловать ее, я надеюсь.
- А вот с этим могут быть проблемы, - Чезз устало погладил лоб.
- В чем дело? - удивился Джек. Неужели барон решил отменить свадьбу? Это не слишком волновало Джека, им всего лишь необходимо было находиться рядом с Чеззом. Но женская гордость Анны будет несомненно задета.
- Придется отложить вашу поездку на некоторое время. Возможно, в скором времени твой талант находить нужных мне людей может пригодиться.
- О чем ты говоришь?
- О своей жене.
- Что? - неподдельно удивился Джек. - Ты хочешь, чтобы я занялся ее поисками? Но почему сейчас?
- Недавно похожую на нее женщину видели в какой-то из местных деревень. Я послал людей на поиски, они скоро должны вернуться. Но, насколько я знаю свою милую супругу, если они и вернуться, то ни с чем. А ты единственный человек, от которого не сможет скрыться никто, даже она. Я много раз убеждался в этом твоем даре. Если слухи не врут...
Барон отвернулся к камину и стал глядеть на огонь. Джек не раз слышал, как Чезз любил свою жену. Но когда она пропала, он ни секунды не сомневался, что она предала его. Хотя Джек на его месте подумал бы, что ее похитили. Хотя чужая семья потемки. Мало ли что у них там было. Джек мог только по-мужски пожалеть бедного барона. Не везет бедняге: жена пропала, а новая возлюбленная только притворяется таковой.
- Мои люди должны вернуться на днях, - продолжил барон. - И там уже будет ясно, врут слухи или нет. Тогда и с тобой решим, Джек. А пока жди.
Джек про себя чертыхнулся. Бывшая жена Чезза не входила в его планы. Но и с Чеззом не поспоришь.
Поклонившись барону, Джек направился во двор замка. Там он отыскал один из маленьких опрятных крестьянских домиков. Вошел без стука, зная, что его ждут. Дом внутри скудно освещался масляной лампой. Обстановка была не слишком богатой: стол, лавка, печь, узкая кровать и больше ничего. Фанни как раз укладывала пятилетнюю дочку спать. Она радостно оглянулась на вошедшего и улыбнулась, пытаясь скрыть восторг от встречи. Джек улыбнулся в ответ и поставил на стол тяжелую сумку с провизией.
- О, нет, не нужно было, - сказала Фанни, обнимая Джека за шею. - Зачем ты постоянно нам помогаешь? Мне уже становится неловко.
- Затем, что женщина не должна оставаться в беде, - ответил Джек.
- Тебе не нужно так часто приходить сюда, - Фанни обеспокоенно сморщила лоб. - А если кто-нибудь увидит и донесет Грэму? Он же меня убьет!
- Если хочет предъявить на тебя права, тогда пусть женится.
- Ты же знаешь, это невозможно. Он лорд, а я простая крестьянка.
- Нет, - Джек обнял Фанни за талию и поцеловал в нос. - Ты не простая крестьянка. Ты самая замечательная и умная женщина из всех. Ну, может быть, не считая мою сестру.
- Ты хочешь знать, что я выведала на этот раз?
- Да, конечно. Только сначала налей мне вина.
***
Пока Ролли ворковал со служаночками, я занялась сбором данных. Все мое существо кричало мне о том, что в этих местах я уже была. И в частности в этой таверне тоже. Расспрос слуг и хозяина ничего не дал, но я не отчаивалась и пробежала по всем соседним торговым лавочкам. Никто меня не знал. Когда на улице было уже темно хоть глаз выколи, я снова вернулась на облюбованное крыльцо и устало положила руки на колени. Из таверны доносилась музыка и пение нанятого сказителя, гомон подвыпивших глоток, звонкий довольный визг служанок, которых щупали за выдающиеся во всех смыслах места.
Когда подъехал какой-то припозднившийся торговец с семьей и малым обозом, началась суета и гомон. Жена торговца громко ругалась, дети вопили, сам торговец пытался всех угомонить и параллельно договориться с хозяином о ночлеге. Воспользовавшись тем, что никто не обращает на меня внимания, я завернула за угол и подошла к плющу, вьющемуся от самой крыши до земли по специально подвешенной деревянной сетке. Еще раз подергала для достоверности и полезла вверх. Двигалась я медленно, тщательно выбирая опору. Иногда плетень в некоторых местах отрывался от стены, и я зависала, как на веревке, каждую секунду представляя, как лечу вниз вверх тормашками. Наконец долезла до окна, радостно нашла его открытым и перевалилась через подоконник прямо на пол комнаты.
Внутри было темно и приятно пахло. Я нащупала дверь - закрыто на ключ. Черт, нужно найти светильник или еще что-нибудь. Я стала наощупь передвигаться по комнате. Наконец нашла большие оплывшие свечи и огниво. Озарив комнату светом, я увидела большую кровать, тяжелый платяной шкаф, резной столик, пару сундуков и (о чудо из чудес!) большое напольное зеркало. Я приблизилась к зеркалу и глянула на себя. Лицо усталое и осунувшееся, волосы стоят чуть ли не дыбом, про платье я вообще молчу. Ну да, типичная оборванка. Ролли и то лучше меня выглядел.