Весна в этом году где-то, видимо, заплутала. Уж почти конец марта, а все морозец держится да новый снег норовит нападать. Дора досадливо ухватила покрепче широкую лопату и привычно заскребла ею по брусчатке монастырского двора. Иногда она жалела, что еще в раннем детстве выбрала себе эту работу. Тогда ей, непоседливой девчонке, уборка двора казалась куда привлекательнее, чем чистка овощей на кухне, стирка, или (вот где ужас!) переписывание книг да старых свитков. Конечно, зимой её работа была гораздо тяжелее, чем летом, но, как шутила сестра Августа - сколько её, зимы-то! Поэтому лишние зимние дни Дора воспринимала как личную обиду от судьбы.
А вообще-то на судьбу Доре было жаловаться грех. Она знала, что её в младенчестве подкинули в монастырь, и по наущению старших монахинь она часто возносила благодарственные молитвы за неизвестную никому мать, которая подарила ей жизнь и оставила закутанную в тряпьё новорожденную девочку возле ворот монастыря святой Агнессы. Она также была благодарна за то, что сестры-монахини ее выходили, вырастили и научили всему необходимому для того, чтобы вот уже совсем скоро она приняла постриг и стала одной из них.
По расчищенной Дорой дорожке то и дело пробегали монахини, торопясь по своим ежедневным хлопотам. Дора не отвлекалась на них, смотрела только, как бы не задеть лопатой по ногам, выглядывающим из-под придерживаемых подолов темно-серых ряс да не засыпать их снегом. Но увидев, что ноги в добротных валяных сапожках остановились возле нее, она поняла, что в её работе наступил досадный перерыв.
- Что, всё ковыряешься в своём снегу? - ехидно спросила Бригитта.
- А ты что, уже перебрала свою крупу?
- Сегодня мало было крупы, на кухне пекут пироги с капустой.
- Здорово! - Обрадовалась Дора. Она очень любила монастырскую выпечку.
- Да ничего здорового! Настоящая леди должна заботиться о своей фигуре, а не трескать то, с чего она заплывает жиром.
Бригитта не была бы собой, если бы не воспользовалась поводом подчеркнуть, что она-то настоящая леди, а не как все тут, в том числе Дора. Эти девушки были ровесницами, и они появились в монастыре почти в одно время. Вот только если Дора была подкидышем, то Бригитту привезли в монастырь "для сохранности и воспитания" как дочку герцога Крэйбонга. У герцога уже было двое сыновей, когда его жена родила маленькую девочку и отдала богу душу. В то военное время герцог решил не осложнять свою жизнь, наполненную заботами по защите государства, и спрятал народившуюся обузу в виде новорожденной дочери за толстыми стенами монастыря святой Агнессы. Он особо подчеркнул, что беспокоится за жизнь дочери в обстановке происков вражеских шпионов и предателей. Ведь даже у самого короля в то время был убит один из сыновей. За все эти годы герцог ни разу не виделся с дочерью и не писал ей, хотя и регулярно отправлял монастырю денежные суммы. Назначение этих денег им не оговаривалось - понятно, у монастыря много забот, которые можно было как-то решить с помощью денег - хотя подразумевалось, что его дочь не должна сильно нуждаться.
Конечно, двум девочкам-ровесницам, росшим среди старших по возрасту монахинь, нельзя было не подружиться, вот только можно ли назвать это дружбой, если одной из них было суждено на всю жизнь остаться в монастыре, а другой по достижении семнадцати лет предстояло покинуть его стены и отправиться в большой мир?
Бригитта часто с удовольствием говорила о своем будущем, подчёркивая, что она настоящая дочь герцога - маркиза, и иногда, в порыве доброго настроения, обещала просить своего отца забрать с собой и Дору, в качестве компаньонки или прислуги для неё. На самом деле, Бригитта просто побаивалась остаться в новом для нее мире без привычного ей с детства лица, рядом с которым она всегда чувствовала себя увереннее. Но Дора лишь отмахивалась от этих обещаний. Тем более, что обычно через некоторое время, пребывая в дурном настроении, Бригитта отказывалась от этих намерений, пытаясь уязвить подругу. Впрочем, никакого пиетета ни Дора, ни другие монахини перед Бригиттой не испытывали - им, невестам Божьим, была чужда мирская иерархия.
- Ладно, Бригитта, ты иди, мне нужно успеть двор расчистить до обеда, а то сестра Августа оставит меня сегодня без этих вредных для фигуры пирогов.
Фыркнув, Бригитта удалилась, а Дора с удвоенной энергией взялась работать лопатой.
Когда она уже сделала всю работу и позволила себе кратковременный отдых, вдыхая свежий морозный воздух и остужая разгоряченное лицо, снаружи глухих монастырских ворот послышался шум, конское ржание и мужские голоса. К воротам подбежала одна из старших сестер и открыла крошечное смотровое окошко. О чем там шел разговор, Дора не слышала. Она лишь заправила выбившиеся из-под теплой шали локоны темных волос и, оглядываясь, побрела к зданию монастыря.
Оказавшись в своей маленькой келье, Дора обмылась над тазиком, расчесала свои густые волосы и заплетала их в косу, когда к ней прибежала Бригитта.
- Приехали! - прокричала она, - За мной приехали от герцога, я слышала, как сестры шептались. О, наконец-то я покину этот ваш затхлый монастырь!
Глаза у Бригитты были широко открыты, и в этот волнительный для нее момент она даже показалась миловидной, несмотря на подрагивание губ на довольно массивном подбородке.
- Что ж, рада за тебя.
Дора и вправду была рада, что событие, к которому так долго готовилась ее подруга, наконец-то произойдёт. Однако это не повод бросить заплетать косу. Вспомнив их разговоры, Дора лукаво прищурилась:
- Ну как, теперь ты возьмёшь меня с собой, в компаньонки?
Бригитта аж поперхнулась.
- Ты что? Как ты себе представляешь, выхожу я такая из монастыря и начинаю распоряжаться направо-налево? Да и зачем мне компаньонка, которая ещё меньше меня в жизни понимает? И потом, ты же всегда хотела стать монахиней? Ну а если передумаешь, можешь написать мне через пару месяцев письмо, может удастся пристроить тебя какой-нибудь служанкой. Но обещать ничего не могу.
В дверь заглянула сестра Августа. Она задумчиво посмотрела на девушек, и сказала:
- Бригитта, тебя вызывает мать-настоятельница. А ты, Дора, посиди пока здесь, в трапезную не спускайся.
Бригитта молнией унеслась по коридору, а Дора осталась ждать, не понимая, чего она, собственно, ждёт, вместо того, чтобы обедать заслуженными пирогами. Чтобы не пребывать в грешной праздности, Дора начала штопать пятку на прохудившемся шерстяном чулке.
Вдруг издали раздался вой. В этом приближающемся вое Дора с трудом узнала голос Бригитты. Дора обеспокоенно выглянула в коридор и увидела, как несколько монахинь буквально заносят воющую и бьющуюся Бригитту в её келью.
-Что случилось? - спросила Дора у одной из монахинь. Та лишь отмахнулась.
К ним торопливо приблизилась сестра Августа.
- Дора, к матери-настоятельнице!
Недоумевая, Дора в сопровождении сестры Августы вошла в кабинет главной монахини монастыря.
- Садись, Долорес. Нас ждет серьезный разговор.
Дора почему-то разволновалась.
- Мне пора принимать постриг?
- Нет.
Сидящая за массивным столом мать-настоятельница переглянулась с сестрой Августой и зачем-то поправила лежащий на краю стола молитвенник.
Дора почувствовала, как у нее от волнения задрожали руки, и она вцепилась ими в подол своего платья.
- Как ты знаешь, - начала настоятельница, - семнадцать лет назад герцог Крэйбонг привез к нам свою дочь, сильно опасаясь за ее жизнь. И от нас требовалось сделать всё, чтобы малышка была вне опасности. Основания опасаться были и у нас. Ты этого не знаешь, но вскоре после того мы поймали одну женщину, проникшую в монастырь под видом послушницы, когда она пыталась отравить Бригитту.
- Это ужасно, но я не понимаю...
- Причём тут ты? - Кивнула настоятельница, - Притом, девочка, что именно ты и есть дочь герцога Крэйбонга. Твоё полное имя Долорес-София Крэйбонг.
Долорес. София. Крэйбонг. Эти слова прозвучали словно колокол в голове Доры. Она с трудом заставила себя собраться и продолжить разговор.
- Но... как же... Бригитта?
- Мы специально оставили тогда Бригитту у нас, а не передали её в приют, и сообщили всем, что дочь герцога - это она, чтобы исключить покушения на твою жизнь, пока ты находишься в стенах нашего монастыря.
- Это... жестоко по отношению к ней.
- Всё, чему мы учили Бригитту - это смирение. То, что она позволяла себе заносчивость и хвастовство - исключительно следствие её собственных греховных помыслов и дурного характера. Вот скажи мне, сейчас, узнав, что ты дочь герцога, ты станешь свысока относиться к сестрам-монахиням, ты готова насмехаться над Бригиттой и унижать её?
- Конечно же нет!
- Ты получила точно такое же воспитание, как Бригитта, - кивнула настоятельница, - но теперь тебе предстоит научиться многому другому, для твоей новой жизни. Однако, уверена, ты навсегда усвоила то, чему научилась в монастыре и сохранишь свой почтительный и добрый нрав. Теперь ступай. Ты покидаешь монастырь прямо сейчас.
- Спасибо, матушка.
Дора встала и низко поклонилась настоятельнице.
- И вам спасибо, сестра.
Сестра Августа тепло посмотрела на Дору.
- Не торопись, соберись спокойно. А я наберу тебе в дорогу твоих любимых пирогов.
Выйдя из кабинета настоятельницы, Дора не пошла сразу в свою келью. Ноги сами принесли её в знакомый хозяйственный закуток, в котором хранился инвентарь для уборки двора. Ей требовалось осмыслить обрушившуюся на нее новость в покое и одиночестве.
Значит, она вовсе не подкидыш? И у неё есть семья - отец, двое старших братьев, и наверняка ещё какие-нибудь дальние родственники? Как-то не хотелось вспоминать словесные размышления Бригитты обо всём этом. Теперь ей самой требуется осознать и внутренне принять свой выский статус в обществе их королевства. Да и само имя - Долорес-София Крэйбонг - кажется пока чужим, но нужно привыкнуть, что именно это имя ей было дано при крещении вскоре после рождения. Что ж, Дора ещё в детстве со смирением приняла свою монастырскую судьбу, со смирением примет и любую иную.
Когда Дора вернулась в свою келью, она обнаружила там Бригитту. Та повернула к Доре распухше от слёз лицо и изучающе смотрела на настоящую, как только что выяснилось, дочь герцога.
Дора не нашлась, что сказать молчащей подруге, и стала собирать в небольшой мешок свои немудрёные пожитки.
Наконец Бригитта заговорила хриплым, сорванным от крика голосом:
- Думаешь, там тебе понадобится этот чулок с дырой на пятке?
Дора растерянно посмотрела на свой так и не заштопанный до конца чулок и положила его в собираемый мешок, вместе с нитками и иглой.
- Ты должна сделать кое-что для меня, - продолжила Бригитта, - Забери меня с собой. Я стану твоей компаньонкой.
- Бригитта... мне очень жаль, что с тобой такое произошло, правда. Но я ничего тебе не должна. Не думаю, что я сейчас вправе распоряжаться собой или ещё кем-то. Ты была права сегодня при нашем предыдущем разговоре, вспомни сама! И, думаю, ты справедливо заметила, что мы с тобой неподходящая друг для друга компания в незнакомом мире.
Бригитта тяжело задышала. Было очевидно, что её истерика не прекратилась, она просто видоизменилась.
- Ты заняла моё место! Да, пусть ты этого не хотела, но ты сделала это! Ты знаешь, как я всю жизнь мечтала выбраться отсюда и жить так, как полагается дочери герцога. А теперь моей жизнью будешь жить ты. Дорка-дворничиха! Тощая чёрная галка!
- Моё имя Долорес-София Крэйбонг. И я не занимала твоё место, это делала ты. Пусть ты и не хотела этого, но ты это делала. Так будет правильнее сказать, не находишь?
- Хорошо, - сказала Бригитта, кусая губы, - прости меня. Я просто пока не привыкла.
Внезапно Бригитта грохнулась на колени и схватила Дору за руки.
- Умоляю тебя. Я не могу тут оставаться. Я не могу быть монахиней, это совсем не моё призвание.
- Бригитта, - растерянно сказала Дора, - но тебя же никто не заставляет ею становиться.
- А куда же мне деваться? Меня нигде никто не ждёт. И меня все бросили, все! Сначала мать - какая-то неизвестная простолюдинка, выбросила меня как ненужную вещь, потом настоятельница решила, что меня можно использовать как приманку для убийц вместо тебя, и теперь ты меня бросаешь, хотя мы столько лет были вместе!
Она зарыдала. Дора видела, в каком отчаянии находится подруга, и жалость затопила её душу.
- Ну хорошо. Я постараюсь для тебя что-нибудь сделать. Но не сейчас, не сегодня.
- Обещаешь? - вскинулась Бригитта, - Постарайся всё придумать как можно скорее, и сразу напиши настоятельнице. Меня тут в послушницах теперь долго держать не будут. Я буду ждать!
Боясь, что Дора может передумать, Бригитта поспешила выйти из комнаты.
Запихнув в мешок оставшиеся пожитки, Дора надела теплую шаль, полушубок, накинула на плечо веревку от мешка с вещами, и со вздохом оглядев опустевшую без привычных вещичек келью, поспешила во двор.
Шагая к воротам в сопровождении сестры Августы по расчищенной ею утром дорожке, Дора пыталась унять сильное волнение. Перед самыми воротами Дора оглянулась и помахала рукой высыпавшим на крыльцо монахиням. Сестра Августа обняла Дору, прошептала благословение и вручила узелок с обещанной провизией.
Заскрипев, большие ворота чуть приоткрылись, ровно настолько, чтобы выпустить одного человека. Невысокая худенькая девушка в поношенном тканном полушубке робко сделала свой первый шаг в большой мир.
Глава 2
"Я словно снежинка, которую сдул с её родного сугроба внезапный порыв ветра и несёт в неизвестность", думала Дора, глядя в маленький пятачок оттаявшего под ее рукой окошка на покрытом изморозью стекле кареты. Вот уже несколько часов карета в сопровождении нескольких воинов, бывших верхом на лошадях, ехала по дороге между заснеженных полей и перелесков. Плотный пожилой воин, представившийся капитаном Дюгоном, сообщил Доре, что ехать они будут около полутора суток, эту ночь проведут в придорожной гостинице, а на место планируют прибыть к началу следующей ночи. Дора из-за охватившей её робости не посмела ни о чем расспрашивать капитана и, молча кивнув, зашла в карету, заняв диванчик с положенными на него подушками. Эти подушки хорошо смягчали дорожную тряску, да и, по правде сказать, ехать по укатанному снегу было легко. В карете Дора была одна, и вскоре она развернула узелок с пахучей монастырской выпечкой. Там же обнаружилась и небольшая бутыль с ягодным морсом.
Пока что за окном кареты ничего интересного не было. Спать днём Дора не привыкла, но сытость, безделье, тепло от жаровни с углями, покачивание кареты, мерный скрип колёс, топот копыт и лошадиное фырканье позади погрузили её в подобие дрёмы. Перед глазами по кругу мелькали то морщинистое лицо сестры Августы, то заплаканные глаза Бригитты, то строгий взгляд матери-настоятельницы, то ошарашенные лица собравшихся на крыльце монахинь...
К придорожной гостинице "Три пилигрима" они подъехали уже в густых сумерках. Капитан проводил Дору в небольшую комнатку, так похожую на её монастырскую келью. Потом толстая женщина в белом переднике принесла ей миску с горячей кашей и кувшин отвара из вишнёвых листьев, а также показала отхожее место. Никакого любопытства к Доре женщина не проявляла, просто устало выполнила свою работу и оставила постоялицу отдыхать. При свете свечи Дора достала из мешка чулок и заштопала до конца дырку на пятке, потом взяла молитвенник, прочитала несколько молитв, и улеглась спать на узкую кровать со скрипящей соломой.
Утром её разбудил постучавшийся в дверь капитан Дюгон, сообщивший о том, что после завтрака они выезжают. И снова - скрип колёс, покачивание кареты... Дора практически ничего не знала о жизни в миру, поэтому не могла строить какие-то планы, она лишь верила в порядочность людей, решавших её судьбу и была приучена покорно следовать чужим указаниям. Капризничать, что-то требовать и задавать вопросы ей и в голову не приходило. Однако в глубине души Дора чувствовала внутреннее напряжение и необъяснимый страх перед неопределённым будущим, который она пыталась прогнать, шепча разные молитвы.
Вечером стук копыт стал звонким, а за окном кареты показались огни, которые оказались навершиями больших городских фонарей. Дора прилипла к своему окошку, жадно разглядывая мощёные улицы, разной высоты прижавшиеся друг к другу и отдельно стоящие дома, кованые решетки ворот, окна, в которых была выставлена выпечка или одежда. Доре казалось, что она попала в настоящую сказку, наподобие тех, которые рассказывала сестра Августа, когда они с Бригиттой были маленькими девочками.
Через некоторое время карета въехала в распахнутые перед ней кованые ворота и остановилась перед большим высоким домом с освещенными окнами. Сердечко Доры стукнуло - приехали.
На высокое крыльцо Дора поднялась вместе с капитаном Дюгоном и робко последовала за открывшей дверь дамой. Эта дама держалась важно, и благодаря своей прямой осанке и невозмутимому выражению лица, показалась Доре намного выше ее ростом, хотя на самом деле Дора была повыше.
- Я экономка в этом доме, меня зовут миссис Тэчворк. Прошу вас следовать за мной, леди. Ваши вещи оставьте здесь, их к вам принесут.
Дора растерянно посмотрела на свой мешок, совершенно неуместно смотрящийся на светлом вощёном паркете, и ощутила саму себя подобием этого мешка, неуместно находящуюся здесь, в большой квадратной зале-прихожей с высоким потолком, яркой люстрой и отделанными светлым шёлком стенами. Она переступила разношенными валенками, уже окружёнными подтаявшей лужицей от снега, и пошла вслед за экономкой, торопливо гоня мысль о том, что кому-то придётся затирать оставленные ею мокрые следы. Каменная лестница на третий этаж и длинный коридор, устланный ковровой дорожкой, привели их к высокой белой двери, которую экономка распахнула со словами "Это ваши покои, леди".
- Я пришлю горничную, она поможет вам устроиться. Их светлость герцог встретится с вами завтра.
Зачарованно оглядываясь, Дора прошла в комнату с небольшим диванчиком и круглым полированным столиком. Подумалось вдруг: "Наверняка, Бригитта бы чувствовала себя уверенно на моём месте". Эта мысль странным образом помогла ей справиться с робостью и она уже со спокойным лицом встретила вошедшую горничную, держащую её мешок с вещами. Горничной, представившейся как Салли, было около сорока пяти лет, простое круглое лицо её было дружелюбным, руки - большими и натруженными, а голос низким и тихим.
- Ох, вы наверное устали с дороги, намёрзлись, натряслись, - приговаривала она, помогая Доре снять её полушубок, валенки, распутывая шаль, - Ну ничего, вот поужинаете сейчас да чаю горяченького выпьете, там и ванна будет готова, и постель подогреем в спальне, да и отдохнёте. Ох, какая же вы худенькая, леди, прямо как матушка ваша, царство ей небесное, давайте снимем это ваше платье монашеское да наденем вот это домашнее, а потом и туалеты для вас сошьют по мерке, хотя наверное вам подойдут и платья вашей матушки, царство ей небесное...
Тихое журчание речи Салли, её заботливые твёрдые и умелые руки, вызывали в Доре чувство уюта и теплоты, обещали нечто надежное и доброе в будущем. Она совсем расслабилась, страхи почти покинули её, и она согласно следовала этим рукам и словам.
Спала Дора в мягкой "воздушной" постели, которая ранее и помыслиться ей не могла по своему удобству. Салли ушла спать в комнатку, специально отведенную для прислуги в покоях Доры.
Утром горничная встала раньше Доры, тихонько ходила и занималась нужными хлопотами. Просыпаться Доре не хотелось, инстинктивно она чувствовала тепло и удобство для тела, и это казалось ей тем, что организм её ещё не насытился сном. Однако мысли о необходимости скорого пробуждения да сбора на утреннюю молитву, а потом и уборки монастырского двора, постепенно подступали, и она, наконец, открыла глаза. В первое мгновение она не узнала ничего вокруг, потом же вспомнила крутой поворот в своей судьбе, и, главное, предстоящую встречу с отцом, и сердце её забилось в тревожном ожидании.
Добрая Салли помогла ей с утренним туалетом, одела Дору в скромное темно-синее платье и темные матерчатые туфельки на низком каблуке, заплела волосы в две косы, которые скрутила в круги по бокам головы, и ушла доложить, что её леди готова встретиться с родными.
- Их светлость герцог завтракают в малой обеденной зале. Прошу за мной, леди, - важно сообщила миссис Тэчворк.
Чувствуя, как от страха немеют пальцы рук, Дора прошла за экономкой по коридору и по лестнице на второй этаж.
- Ваша светлость, их милость леди Долорес-София, - доложила экономка и её спина наконец освободила обзор перед Дорой. Она остановилась возле двери в просторной комнате, вмещавшей большой стол, накрытый несколькими блюдами, и стоявшими у стола тремя мужчинами.
Глава 3
- Какая-то она бледная.
Эти слова произнес мужчина, стоявший ближе всех к Доре. Он был молод, волосы его были русыми с рыжинкой, глаза светлые и нос немного вздернут кверху.
- Питер, девочка волнуется, не пугай её ещё больше.
Дора перевела глаза на сказавшего это второго мужчину. Этот мужчина был немного постарше, темноволос и темноглаз, так же как Дора.
- Меня вовут Брайан, я твой старший брат. А это Питер, тоже твой брат. Познакомься, Долорес-София, это наш отец, герцог Витаус Крэйбонг.
Дора посмотрела на представленного ей герцога, которого всю жизнь мысленно считала отцом Бригитты. На нее строго молча смотрел статный седовласый мужчина, одетый в тёмный мундир. Рука его с массивным перстнем с синим камнем покоилась на спинке стула.
- Дора, - тихо проговорила Дора.
- Что? - удивился герцог.
- Я привыкла, что меня называют Дора, - проговорила она громче. - Я только недавно узнала, что у меня есть второе имя.
- София - это имя твоей матери, это она пожелала, чтобы оно было твоим вторым именем, - ответил герцог, - Что ж, давайте завтракать.
За завтраком, во время которого им прислуживали одетые в ливреи лакеи, Дора не поднимала глаз, ела мало. Больше всего ей хотелось понравиться братьям и отцу, но она не знала, что и как она должна сделать для этого.
- Я намереваюсь прогуляться в дворцовый парк сегодня, могу взять с собой нашу сестру, - сказал вдруг Питер.
- Нет, она будет представлена обществу на приёме через две недели, а до этого ей выходить не следует, - сухо отрезал герцог.
- Чем я буду заниматься? - решилась на вопрос Дора, - Я не привыкла к безделью и праздности.
- Будешь заниматься с преподавателями. Они научат тебя тому, что необходимо знать и уметь юной леди.
Питер издал хмыкающий звук.
- Как я тебе не завидую, сестрёнка. И радуюсь, что у меня эти уроки позади.
После завтрака Дора сидела на диванчике в своей гостиной и перебирала в памяти подробности знакомства с родными. Незнакомое ей ранее тёплое чувство обретения семьи соперничало с холодком от сухости отца. Кажется, братья были рады увидеть её. Во всяком случае, они точно приняли её. Да и герцог явно заботится о своей дочери. Собственно, всю её жизнь и заботится, это просто она никогда не чувствовала на себе этой заботы. Она подумала о том, что хорошо, что Бригитты нет рядом, потому что той было бы тяжело видеть, как её мечты воплощает не она, а подруга.
Вскоре миссис Тэчворк проводила Дору в классную комнату, где её уже ожидал первый преподаватель по занятию историей, географией и началам естественных наук.
Потянулись дни, наполненные занятиями. Так, из занятий по истории Дора узнала, что название их королевства происходит от древнего племени бригантов, которые некогда вместе с племенами бриттов и англов населяли территорию их страны. Именно бриганты основали в своё время город Йорк. Со временем бриганты стали доминирующим племенем, впитавшим в себя все другие племена, а язык в этой общей народности был по преимуществу бриттским. Потом Бригантия приняла католическую веру, и строго пресекла попытки герцога Генриха Тюдора, выходца из англов, основать в королевстве отдельную англиканскую церковь. За эту попытку герцог поплатился головой на плахе, род Тюдоров угас, а его обширные земли были розданы представителям лояльной аристократии.
Сами занятия проходили в виде лекций, никаких записей и практических упражнений по преподаваемым наукам от Доры не требовали. Помимо наук, Дору обучали этикету, манерам, танцам и верховой езде. Сама миссис Тэчворк рассказывала Доре о том, как она управляет домом, обеспечением семьи герцога и прислуги всем необходимым и ведёт учёт домашнего имущества. Так, Дора узнала какие категории прислуги требуются в доме аристократов, как принимать на работу новых людей, выплачивать им жалование и составлять рекомендации при увольнении.
Танцы приносили Доре особенную радость, её здоровому юному телу хотелось больше двигаться, особенно после нескольких неподвижных уроков. Под музыку аккомпанемента на клавесине преподаватель учил Дору медленным изысканным движениям трёх разновидностей танцев и поведению на балу.
На конюшне Доре выделили молодую послушную кобылу караковой масти и учили пользоваться дамским седлом при верховой езде. Дору одновременно пугали и увлекали эти занятия. Ей пришлось преодолевать страх высоты и необходимости доверить другому живому существу своё передвижение, а может быть здоровье и даже жизнь. Однако вскоре она очень привязалась к своей лошади, которую звали неподходящим ей именем Капризная. Как пояснил Доре занимающийся с ней учитель, имена породистой лошади дают по первым буквам имён её родителей, и тут уж - как повезёт угадать с их характером.
Семья герцога Крэйбонга собиралась вместе ежедневно лишь за завтраком. Обеды и ужины герцог и его сыновья проводили в разных местах в зависимости от того, где они будут находиться по служебной надобности. Сам герцог командовал всеми войсками в королевстве и чаще всего обедал во дворце с Его Величеством. Брайан занимался управлением герцогством и часто разъезжал по принадлежавшим им землям. Питер проходил службу в министерстве иностранных дел. Ужинали мужчины Крэйбонг зачастую на приёмах, которые посещали по приглашению знати, либо каждый у себя в покоях.
Дора тоже обедала и ужинала в своих комнатах, досадуя лишь на то, что Салли категорически отказалась есть вместе с ней, потому что домашней прислуге полагалось принимать пищу в их специальной столовой и за час до обеда членов семьи герцога.
Самой же большой радостью для Доры были завтраки в кругу семьи. Дора с волнением ловила мелькавшее одобрение во взглядах отца и братьев тому, как она выглядит и как держится за столом. Иногда они спрашивали её об успехах на занятиях, и она коротко рассказывала о том, что она выучила, с чем у неё возникли трудности, и при этом она всегда не забывала подчеркивать заслуги и старание своих преподавателей. Дора видела, что им приятно слушать её, и сама от этого она просто лучилась радостью. Питер иногда отпускал невиные шутки в адрес преподавателей, вспоминая их с Брайаном учёбу, Брайан тоже в ответ улыбался и что-то отвечал, отец невозмутимо принимал пищу, но было видно, что он слушает всех своих детей с удовольствием.
Ежедневно Дора возносила благодарственные молитвы за то, что у неё такая замечательная семья, все члены которой исполнены достоинства, трудятся на благо своей страны и герцогства, заботятся обо всех зависимых от них людях и о ней, мало что знающей о жизни сестре и дочери. Каждый раз по окончании завтрака Дора мысленно благославляла мужчин Крэйбонг на плодотворный труд и доброе здоровье.
Гардероб в покоях Доры постепенно заполнялся нарядами. Стоя у зеркала во время примерок, Дора постигала объяснения о назначении нарядов, их деталях и видах тканей так, как отдельную науку. Низенький мужчина-портной, руководивший несколькими женщинами-швеями, рассказал Доре о том, как носить ту или иную одежду, как подбирать украшения к нарядам.
Накануне дня назначенного приёма герцог вызвал дочь к себе в кабинет.
- Меня радуют твои успехи в обучении. От всех преподавателей я услышал в твой адрес только похвалы твоему прилежанию. Из монастыря святой Агнессы отзывы о тебе тоже самые положительные. Уверен, что завтра на приёме ты не посрамишь свою семью. На следующий день я представлю тебя ко двору короля. После этого я назначу тебе приданое, мы с Его Величеством рассмотрим предложения от мужчин о браке с тобой и выберем самое подходящее. Скоро ты будешь выдана замуж. Я не намерен тянуть в этом вопросе, оставляя тебя жить и развлекаться на балах и приёмах долгое время. Надеюсь, ты не имеешь возражений к сказанному.
Дора взволнованно смотрела на строгое лицо отца и слушала указания о своём ближайшем будущем.
- Да, ваша светлость. Не имею. Отец, - поправилась Дора, заметив мелькнувшее недовольство герцога вежливым титулованием, - Однако я должна вам сказать, что у меня есть одна просьба.
Герцог удивленно поднял брови и выразил готовность выслушать.
- Все мои годы в монастыре считалось, что ваша дочь не я, а другая девушка. Как мне после объяснили, это было сделано для сохранности моей жизни, пока шла война.
- Мне это известно.
- Так вот, - продолжала с волнением Дора, - та девушка, Бригитта, всю свою жизнь готовилась к жизни в миру, - Дора не решилась добавить "в качестве герцогской дочери", - Она никогда не хотела становиться монахиней, а после моего отъезда ей стало некуда пойти. Я думаю, мать-настоятельница не стала обременять вас просьбой поспособствовать судьбе этой чужой вам девушки, но... - Дора вздохнула, - Она была моей подругой и очень просила меня помочь ей устроиться компаньонкой.
- Что ж, - ответил задумчиво герцог, - хорошо, что ты добра и не забываешь близких. Однако безродная девица тебе совершенно не подходит в компаньонки. Становиться твоей прислугой, полагаю, будет тоже неуместно.
Дора кивнула. Она не могла представить, как даст отставку доброй опытной Салли и поручит дерзкой и норовистой Бригитте прислуживать себе.
- Я выделю в своём доходном доме квартиру и позволю твоей подруге поселиться там. Назначу ей небольшое содержание до замужества и приданое. Если она поведет себя правильно и достойно, это позволит ей найти подходящего кандидата в мужья.
- Спасибо, отец! Я тотчас же напишу Бригитте письмо, обрадую её.
- Тогда и я напишу настоятельнице и по получении заверений о достойном поведении этой послушницы отдам все нужные распоряжения.
Сидя с молитвенником в своей кровати, Дора осмысливала открывшееся ей сегодня будущее. Она была готова к предстоящему приёму и представлению ко двору, ведь этому были посвящены многие занятия на протяжении двух недель. Мысль о замужестве заставляла волноваться, но то абсолютное доверие, которое Дора испытывала к отцу, не позволяло возникнуть ни малейшему сомнению или беспокойству о том, что с ней может произойти что-то плохое или неправильное.
Странным образом Дору взволновало решившееся будущее Бригитты не менее, чем её собственное. В письме, которое она написала подруге, было особо подчеркнуто, что для его сиятельства важно достойное поведение Бригитты и недопустимы поступки, умаляющие его честь и перечеркивающие его благодеяние. О своей жизни в качестве герцогской дочери Дора написала скупо, упомянув лишь что она очень полюбила отца и братьев, что ей преподают необходимые знания и что ей скоро предстоит венчание с неизвестным пока человеком.
Утро Дора встретила с радостным волнением - сегодня ей предстоит встретиться с разными достойными людьми, надежной опорой их королества и мирной благополучной жизни, с несомненно красивыми и добрыми женщинами, и все будут обращать своё внимание на неё, Дору. Ну а ей предоставится возможность отблагодарить своих родных, продемонстрировав, как хорошо она впитала всё, чему её научили преподаватели за это время.
Глава 4
Стоя рядом с герцогом и братьями в ярко освещённой большой приёмной зале, Дора каждым вдохом ощущала заполнявшее её счастье.
Она была одета в светлое бирюзовое платье без рукавов, с неглубоким круглым вырезом, подчеркнутой узкой талией и лёгким широким низом. На шею ей надели кулон на тонкой цепочке белого золота с крупным аквамарином, на руках были облегающие белые перчатки выше локтя, запястье правой руки поверх перчатки украшал парный к кулону браслет с аквамаринами. Скрытые под длинным подолом платья туфельки на среднем каблучке помогали держать осанку. Крупно завитые волосы свободно облегали голову, слегка прижимались с боков к шее и стекали сзади по спине.
У одной из стен залы находилось огороженное небольшим барьером место для музыкантов, которые играли чудесную музыку. К гордо стоявшему герцогу и его детям периодически подходили пары нарядно одетых гостей, и герцог представлял им свою дочь. В ответ на их приветствия Дора искренне отвечала, что она рада знакомству. Конечно, она не запоминала всех имён представленных ей людей. Но Брайан сразу сказал ей, что это было бы невозможно, и волноваться из-за этого не стоит.
Через некоторое время, когда зала была значительно заполнена гостями, музыканты после паузы громко заиграли первые такты торжественного танца, и герцог сам вывел дочь в центр зала, держа её ладонь на своей вытянутой вперед руке. С поклона герцога и низкого приседания Доры начался хорошо знакомый ей танец. Легко исполняя положенные шаги и повороты, Дора ловила одобрительные взгляды отца и гостей. С определенного такта к ним присоединилась другая пара, потом следующая, и вот уже большинство присутствующих выполняют одинаковые танцевальные движения. Дора никогда раньше не видела такого массового исполнения танца, и ей едва ли не приходилось сдерживать восторженные слёзы от кажущейся невыразимой красоты этой картины.
Второй танец она танцевала с Брайаном, третий - с Питером. Братья тепло улыбались ей, и Дора лучилась ответной улыбкой. После этого был перерыв в танцах, и гости могли отдохнуть, выпить предлагаемые слугами вина и пообщаться друг с другом. Братья попеременно подводили Дору к разным гостям и обменивались с ними несколькими фразами.
Наконец, Питер подвёл Дору к группе женщин и сообщил, что ненадолго оставит её. Дора оказалась близко под пристальными оценивающими взглядами и впервые почувствовала себя несколько неуютно.
- Это правда, маркиза, что вы всю жизнь жили в монастыре? - спросила высокая молодая дама с прической, усыпанной переливающимися камнями.
- Да, я была послушницей в монастыре святой Агнессы.
- Брр, не представляю, как можно жить без возможности выбирать наряды, вам ведь наверное там приходилось одеваться в монашеские одежды?
- Конечно, - улыбнулась Дора, - но в них ведь гораздо удобнее участвовать в молебнах и выполнять положенную работу послушниц.
- Работу? - удивилась полноватая зрелая дама в бархатном бордовом платье с обилием золотой отделки, - Вы что там, ещё и работали? И какую же работу вы там выполняли, милочка?
- Я убирала монастырский двор. Подметала его и чистила от снега.
- Пффф! - фыркнула третья дама в сиреневом платье с черной вышивкой, - Так ведь наверное руки у вас до сих пор в мозолях.
- Ну... да. - потупилась Дора. Почему-то ей раньше не приходило в голову, что её мозолей на руках следует стесняться. - Но я же собиралась стать монахиней, а в монастыре никто не обращает внимания на чужие мозоли.
- Вы хотели стать монахиней? - округлила глаза первая заговорившая с ней молодая дама. - Может быть, вы ещё и жалеете, что ваш отец забрал вас из монастыря?
В их женском кружке раздалось несколько смешков.
- Нет, всё не так. То есть, не совсем так. - Дора почувствовала, что её лицо заливает краска. Но не может же она сейчас рассказывать про Бригитту и их подмену. - Я счастлива оттого, что узнала своего отца и братьев, и что имею возможность находиться рядом с ними и быть сейчас на этом приёме!
- Ну что вы, милочка, не смущайтесь так, - снисходительно сказала полноватая дама в бордовом, - монастырь - это же не вертеп какой-нибудь, и в желании стать монахиней нет ничего предосудительного. Хотя и несколько странно это для дам нашего круга.
- Мда, странно, - протянула самая активная первая дама, - этак окажется, что и в нашем женском обществе появился свой оддбол.
- Я вас не понимаю, - растерянно проговорила Дора.
- Ох, я сейчас расскажу, - загорелась дама в сиреневом, - сын графа Оддбэя, виконт Майкл Оддбэй, часто говорит странные вещи, ставящие в тупик наших мужчин. Поэтому мужчины прозвали его оддбол, чудак. Ну, каламбур такой: Оддбэй - оддбол. Его слова часто становятся темой обсуждения в мужском кругу.
Дора поняла, что над ней пытаются посмеяться и вмиг почувствовала себя совершенно спокойной.
- Я должна это понимать так, что мои слова тоже теперь станут темой для обсуждения? - холодно спросила она.
- О, прошу вас, не принимайте на свой счёт, - сразу пошла на попятную дама в сиреневом, - я только хотела пояснить про виконта Оддбэя.
Первая дама с переливающейся причёской всем своим видом показывала, что увлечена игрой света в бокале с вином, зрелая дама в бордовом выразила внезапную необходимость удалиться в уборную.
Дора кивнула и оглянулась в поисках братьев. Она захотела немедленно покинуть этот неуютный дамский кружок и вернуться к любящим её родным. Бывший неподалёку Питер тот час же, извинившись перед собеседниками, подошёл к ней и взяв под локоток, отвёл в сторону.
- Ну что, как тебе беседа с нашими гранд-дамами? - улыбнулся он.
- К сожалению, выученные уроки по истории и естественным наукам мне пока не пригодились, - пошутила Дора. - Знаешь... - задумчиво проговорила она, и сама оторопела от возникшей вдруг идеи, -А ты не мог бы показать мне виконта Майкла Оддбэя? Мне сказали, что у нас с ним есть нечто общее.
Питер изумлённо посмотрел на Дору.
- Странности. Оказывается, мы с ним оба говорим странные вещи.
- И какие же странности ты умудрилась наговорить?
- Мои слова о том, что я жила и работала в монастыре и собиралась стать монахиней, отчего-то показались нашим гостьям довольно странными.
Питер что-то прошептал себе под нос.
- Мне не следовало оставлять тебя одну им на съедение, - покаянно сказал он, - Брайан меня за это убьёт.
- Не переживай, всё хорошо, правда! Сегодняшний вечер - самое чудесное, что у меня было в жизни.
- Ну, раз так, - облегченно обрадовался Питер, - Исполню твоё желание познакомиться с виконтом.
Питер подвёл Дору к стоявшей неподалёку паре - пожилой женщине и молодому мужчине.
- Графиня, виконт, надеюсь вам удобно на нашем приёме?
- Приём выше всяких похвал, - несколько скрипучим голосом ответила женщина, - Передайте герцогу моё восхищение.
- Как здоровье вашего супруга? - продолжил Питер.
- Благодарю, увы - без изменений.
В этот момент музыканты вновь заиграли вступление к танцу. Виконт поставил на пустой поднос недопитый бокал с вином и предложил руку Доре.
- Вы позволите пригласить вас, леди?
Дора быстро взглянула на Питера, и после его легкого кивка протянула свою руку виконту. Она впервые танцевала с практически незнакомым мужчиной и с любопытством разглядывала своего партнёра по танцу. Виконт был одет в черный сюртук из мягкой ткани и такие же брюки, белую шелковую рубашку с небольшими рюшами и с единственным украшением - золотой камеей с серым матовым камнем под горлом. Волосы его были светло-русые, длинною до плеч, глаза голубые под низко посаженными бровями, подбородок чётко очерченный, губы привлекали внимание необычной формой - верхняя губа казалась несколько пухлее нижней из-за линии её изгибов. Дора поймала себя на том, что, пожалуй неприлично пристально рассматривает этого мужчину.
По окончании танца виконт отвёл Дору на прежнее место рядом со своей матерью и подошедшим Питером, который успел проводить даму, с которой танцевал. Слуга предложил всем бокалы с вином, и Дора тоже взяла бокал, потому что почувствовала жажду. Из-за этой жажды она, пожалуй, выпила на пару глотков больше, чем приличествовало, и почувствовала, как по телу проходит волна лёгкого опьянения.
Раздались новые музыкальные такты незнакомого Доре быстрого танца, и возле неё оказались сразу несколько новых кавалеров, протянувших ей руку в приглашении.
- Простите, господа, боюсь, я ещё не знаю этого танца, - смутилась Дора.
- Моя сестра обучена только трём главным танцам, - пояснил Питер разочарованным мужчинам.
- Что ж, тогда мы вместе посмотрим на более опытных танцоров, - сказал с довольной улыбкой виконт Оддбэй.
Дора отошла к стене вместе с виконтом и его матерью и смотрела на энергичные кружения танцующих пар. Мельтешащий блеск нарядов и драгоценностей, выпитое вино и странное волнение от присутствия рядом этого мужчины породили в Доре желание оставаться в неподвижности. Она пыталась следить за тем, как танцуют братья, но почему-то её взгляд постоянно возвращался к виконту. Его мать отодвинулась от них на шаг и повернулась с разговором к близко находящейся к ней даме.
- Говорят, вы раньше жили в монастыре? - спросил виконт.
Дора хихикнула.
- А я слышала, что вы часто говорите странные вещи, но оказалось, что ваш вопрос в точности совпадает с тем, о чём меня спрашивали в дамском кружке.
- В другое время я бы постарался расспросить вас о том, что ещё там говорилось обо мне, но сейчас меня больше интересуете вы, - улыбнулся виконт.
- Да, я воспитывалась в монастыре святой Агнессы, носила там монашеские одеяния и занималась уборкой монастырского двора, отчего у меня на ладонях до сих пор сохранились мозоли. И я собиралась стать монахиней, - отчеканила Дора и с вызовом посмотрела на Оддбэя.
- Как же жаль, что на вас сейчас надеты перчатки, было бы очень любопытно взглянуть на ваши мозоли, - ответил виконт. При этом в его тоне не содержалось и намёка на попытку обольщения.
Дора против воли рассмеялась.
- Боюсь, то, что вы говорите, находится совсем на грани приличия.
- Разве? Трудовые мозоли у дочери герцога - это вполне приличная тема, по-моему.
- Ох, не продолжайте, - махнула на него смеющаяся Дора.
- Но это уже больше соответствует к тому, что вы обо мне слышали? - улыбнулся в ответ виконт.
- Да, пожалуй. Вы знаете, что вас называют оддболом за ваши речи?
- Разумеется, - поморщился Майкл Оддбэй, - очевидно, я часто бываю несдержан в своих вопросах и замечаниях.
- А мне показалось, что повод посмеяться над другими у некоторых людей может возникнуть единственно из желания посмеяться, и для этого не нужен особый повод, подойдут любые высказывания, особенно если они искренние.
Виконт серьёзно посмотрел на Дору.
- Должен признаться, вы меня удивили. Не ожидал, что к такой красоте прилагается наблюдательность и умение столь быстро и чётко анализировать увиденное.
Дора зарделась от комплимента.
- Благодарю вас за беседу, виконт. Вы возвратили мне пошатнувшуюся было веру в доброту знатных людей.
Отчего-то Дора не без сожаления почувствовала, что вот сейчас она должна завершить разговор с виконтом и покинуть его общество. Танец, который они вместе наблюдали, закончился, а учителя ей говорили, что более двух танцев с одним и тем же кавалером женщине танцевать неприлично. И пусть повторно они не танцевали, но их беседа была чем-то ещё более личным, чем совместный танец в общем кругу. А допускать для себя даже тени неподобающего поведения и тем самым не оправдать доверие герцога, она не могла.
Дора поймала взгляд Брайана, подала ему знак подойти и вместе с братом покинула общество графини и её сына. Она спросила брата, может ли она уже уйти к себе. Тот удивился:
- Уже хочешь покинуть приём? Но ведь ты ещё мало с кем успела пообщаться.
- Честно говоря, я немного устала. Так много ярких впечатлений, боюсь, мне не переварить все их даже за целую ночь.
- Конечно, - коротко посмеялся Брайан, - Ты же не привыкла к таким приёмам. Станцуешь ещё один танец и уйдёшь. А то будет нехорошо, если виконт Оддбэй окажется единственным кавалером, которого ты сегодня осчастливила своим вниманием.
На следующий танец Дора приняла приглашение от мужчины возраста сорока пяти - пятидесяти лет в тёмно-синем сюртуке.
- Граф Фредерик Фосбери, - напомнил ей мужчина собственное имя, принимая ладонь Доры на свою твёрдую руку.
В этом танце Дора ощутила себя лёгкой бабочкой, порхающей вокруг крепкого сильного дерева. Она слегка улыбалась лорду Фредерику, ловя в ответ его восхищённый взгляд. По окончании танца лорд подвёл Дору к Брайану и спросил:
- Смею ли я надеяться на второй танец с вами, леди?
- Сожалею, граф, но я уже покидаю приём. Благодарю вас за его прекрасное для меня окончание.
У себя в покоях, когда Дора уже находилась в кровати, она совершенно не могла спокойно лежать, не говоря уже о сне. Хотелось подскочить и кружиться вокруг кресла, или плакать от переполнявших её эмоций. Она перебирала в памяти виды танцующих гостей, лёгкий мелодичный смех дам, исполненные гордости осанки кавалеров, в десятый раз в голове её прокручивались сегодняшние диалоги, и чаще всего этот круг воспоминаний заканчивался мысленным взглядом в голубые глаза под низкими бровями и изогнутой линией губ виконта Майкла Оддбэя.