Холодной и темной зимней порой
Конунг Хильдьярн возвращался домой.

Вокруг только снег, не видать ничего,
Застигнул буран в дороге его.

Замедлить коней он велел скорый бег,
Усадьбу заметив, где ждал их ночлег.

Вышла к воротам хозяйская дочь.
"Откроешь нам, дева? Прогонишь ли прочь?"

"Прочь никогда не гнала я гостей,
Путникам рада в усадьбе своей".

Деву Хильдьярн провожает взглядом,
В шумном покое сажает рядом.

Дева прилежна, искусна в речах,
Пышные кудри лежат на плечах.

"Эльсе, ответь и скажи не тая
Любимой своей кто звал ли тебя?"

"Отвечу тебе, к чему мне скрывать:
Есть тот, кто любимой желал меня звать.

Только наступит на улице вечер,
К нему по росе спешу я на встречу".

"Горят твои кольца, дорого платье,
Верно, любимый твой тоже знатен?"

"Худы башмаки и плащ его в дырах,
Но я не за род его полюбила".

"Быть может, того, чей род славней,
Гордая дева полюбит сильней?

Поедешь со мной, в моем большом доме
Будешь в златой ты ходить короне".

"Лучше мне спать на жесткой соломе,
Чем жить с тобою в богатом доме".

"Будешь ты спать на перине белой,
Нитью златой расшитой умело".

"Любимому честь отдам под кустом,
Твоей мне не быть и на ложе златом".

"Казною моей ты будешь владеть,
Коль ложе мое согласишься согреть".

"Пусть хоть все богатства моими будут,
Любимого я никогда не забуду!"

Добавила Эльсе не пряча глаз:
"Пусть не обидит тебя мой отказ".

Хильдьярн усмехнулся, златом звеня:
"В обносках ты лучше встречала меня.

Когда на встречу со мной ты спешила,
В холодной росе сапожки мочила.

Когда оборванцем считала Гестом,
Согласна была стать моей невестой".

Эльсе ответила тут не мешкая:
"Уж не злая ли это насмешка?

И пусть так решил меня разыграть ты,
Обиду забуду в твоих я объятьях".