Ермаковец Наталья : другие произведения.

Отражение в глазах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.72*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сваливающиеся на тебя удары судьбы порой кажутся невыносимо тяжелыми, особенно если рядом пустота и одиночество. В такие минуты трудно поверить, что жизнь уже протягивает тебе незримую ладонь, полную любви и благополучия. Важно лишь смотреть в нужную сторону и следовать за своим сердцем. Тогда подарок будет твой.

    Небольшая история о том, что любое прошлое, а особенно то, от которого кровоточит сердце, необходимо отпускать. Только ли сможет сделать это главная героиня, если давно поставила на себе крест?

    ЗДЕСЬ ВЫЛОЖЕН ОЗНАКОМИТЕЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ.

    Автор обложки - Нина neangel
  Зазвенел будильник, невозмутимо и пронзительно. Надо было отключить его много часов назад, но тогда она еще терпеливо ждала сон, который так и не пришел. Вместо него подкрался сереющий рассвет. Он-то и разбудил утихший за ночь страх. Страх, что предстоящее собеседование окажется очередным провалом, что все в ее жизни по-прежнему останется окрашенным одним цветом - серым. Словно припорошенное пылью зеркало, криво висящее в коридоре.
  Женщина подошла к нему, коснулась и медленно провела линию. Закруглила ее внизу и двинулась вверх, чтобы темная дорожка образовала овал. Добавила щелочки глаз, палочку для носа, изогнутые червячком губы. Оставшееся пространство заполнили нетугие пружинки. Хороша!.. Смахнула все одним широким жестом ладони и отвернулась.
  Зачем смотреть на себя настоящую? Что нового там увидит? Обыкновенная она, на улице таких пруд пруди. Мелких, бледных, с глазами неопределенного цвета: то ли голубовато-стальными, то ли дымчато-серыми. Одним словом, мышиными. А волосы, наоборот, отличились, по-другому не скажешь. Умилительные кудряшки для окружающих оборачивались для нее настоящим наказанием. Они отвергали любой намек на прическу, и потому каждое утро приходилось плотно зажимать их резинками и заколками. А короткая стрижка отошла к списку неосуществимых желаний: кому хочется выглядеть безумным светловолосым облаком?
  Откуда на зеркале столько пыли скопилось? Будто ее туда специально стряхивали...
  В ванной женщина провела мылом вдоль каждого пальца. Вниз, вниз, смывая грязь... Аккуратно, чтобы не забрызгать манжет блузки. Вытереть все капли не спеша, хотя в комнате разрывается будильник. Она всегда не чувствовала времени, и, чтобы избежать опозданий в школу, в их семье ввели правило "двух звонков". Часы заводятся дважды, и после второго сигнала пора на выход.
  Холодная вода помогла успокоиться. Но теперь, чтобы из спального района успеть на собеседование в центр, придется ловить такси и тратить деньги. А значит, откладывается покупка нового мобильного телефона. Старый падал так часто, что экран покрылся трещинами и лихорадочным миганием предупреждал о близком конце. Ладно, проживет и без телефона, все равно некому звонить. Да и вряд ли рука поднимется выбросить этого бедолагу: все-таки мамин подарок. А на такси никуда не опоздает, и колготы останутся целы.
  От сквозняка дверь захлопнулась сама, но ключ долго не проворачивался в замке. Когда же раздался щелчок, женщина ощутила, что заперла не просто квартиру, а всю свою прошлую жизнь.
  У соседнего подъезда стояло свободное такси. Добрый знак. Хорошо бы, чтобы и на Слободскую они доехали благополучно, без задержек.
  За окном пролетали известные с детства улицы, но сейчас казалось, что знакомыми от них остались лишь названия. И почему раньше эти перемены были ей неважны? Ведь замечала же, как разрастался город с каждым днем. Безликие высотки теснили тихие, спокойные дворики. Дороги неуклонно расширялись, словно их растягивали выползающие из гаражей машины. Деревья, наоборот, скукоживались или же причудливо выгибались, чтобы не задеть струны проводов.
  Но только в эту минуту ей стало ясно, что людская суетливость пропитана дымом и гарью. Жаль, что должно было произойти столько всего, прежде чем она поняла, что невозможно втиснуть в один день накопленные годами дела. Не получится мчаться всю жизнь. Да и не стоит оно того. Лучше остановиться: вдруг за спиной человек, который ждет, когда на него оглянутся. Она невольно обернулась. Никого, всего-навсего забрызганное стекло в машине.
  Однако она давно уже никуда не летит. Скорее, тащится кое-как, будто окончательно завязла в чем-то липком и противном. В собственном прошлом, если уж признаваться начистоту. Как там писали в какой-то книжке? "Отпустите вину, иначе она бетонной плитой придавит вас". Легко этому умнику было бросить свое "отпустите". А как это сделать, как, если сил едва хватает, чтобы дышать? Если обреченность наваливается с первой минуты рассвета? Если в аптеке, куда она ходит за успокоительными, впору выписывать ей карточку постоянного клиента и наливать настойку пустырника в литровые бутыли?
  Боже, о чем она думает?! Да уж, достойная тема для размышлений прямо перед собеседованием.
  Такси остановилось у края лужи, и пассажирке пришлось потрудиться, чтобы выбраться из машины и не испачкать туфли.
  Своевольные пряди волос мгновенно потянулись за налетевшим ветерком. Предатели!
  На рукав плаща слетел кленовый листик насыщенно-красного цвета с ясно очерченными оранжевыми прожилками. Бегущие линии жизни. Какая же из них ее собственная?.. Ласково расправив лист рукой, она зачем-то спрятала его в карман плаща и оглянулась.
  Слободская, четырнадцать. Это здесь. Даже не нужно сверяться с табличкой на стене. Все в городе знали, что у строительно-инвестиционной компании "Центринвест" незатейливым было название, но никак не офис. Невысокое, всего в четыре этажа, здание бизнес-центра среди своих прилизанных соседей выглядело чужеродным сооружением. Казалось, будто нерадивые строители готовились убрать с крыши лишние куски арматуры и громадные обломки стекол, для чего и собрали все в кучу, да потом забыли. И груда мусора неожиданно превратилась в украшение в стиле хай-тек.
  М-да, спорный дизайнерский прием. А уж что говорить про зеркальный фасад, высмеивающий все вокруг? Ее любимый серый плащ выглядит нелепым перекрученным цилиндром. Хорошо хоть, что она не повязала на шею яркий платочек, как думала сначала: в отражении он бы точно стал подобием удавки. А за такие издевательства придушить следовало бы архитектора.
  Так, надо выбросить глупости из головы. Вдох-выдох, сосчитать до пяти и толкнуть входную дверь...
  - Черт, русским же языком написано: "Тянуть"! - Выходящий человек потер кисть. - Неужели так сложно прочитать?
  - Извините, я не специально...
  Вряд ли подходящие слова, чтобы сгладить неловкость, но другие на ум не пришли. И, чтобы окончательно не смутиться, женщина решительно шагнула к ресепшену, стойка которого почти полностью скрывала фигуру секретаря. Девушка тут же взгромоздилась на очень высокий стул без спинки. Вероятно, она никогда не задавала себе резонный вопрос, удобен ли тот для работы или уместен все же в баре. Зато наверняка знала, что от такого маневра ее пышная грудь, плотно обтянутая блузкой, неизменно становится объектом внимания. Ее волосы были забраны в высокий длинный хвост, конец которого заканчивался в районе талии. Бедняга, сколько же времени она тратит на уход за такой копной!
  - Егор Викторович, вы что-то забыли? - Секретарь кокетливо поправила бейдж на груди.
  - Я вспоминаю. А вы, Любочка, пока с посетительницей разберитесь.
  Пострадавший мужчина остался в холле и покачивал ушибленную руку.
  - Здравствуйте. Меня зовут Татьяна Вышковец. Мне назначено собеседование по поводу должности маркетолога.
  - А-а, так вам к Екатерине Дмитриевне. Второй этаж, кабинет двести четырнадцать. Лифт по коридору налево.
  - Спасибо.
  Таня отходила от ресепшена, когда краем уха услышала негромкое:
  - Любочка, как она сказала? Вышковец?! Этого не может быть... Пожалуйста, соедините меня с Екатериной Дмитриевной. Я задержусь еще на полчаса.
  Начальник отдела кадров полностью оправдывала свое царское имя. Одна в просторном кабинете, она восседала на внушительном стуле, как на троне, и величественным жестом руки пригласила Таню пройти.
  Собеседование проходило странно. Дородная Екатерина Дмитриевна не давала Тане и рот раскрыть, задавала вопросы и сама же на них отвечала. Ох уж эта страсть к самолюбованию! Но при всей неправильности беседы Екатерина Дмитриевна ни разу не ошиблась в деталях биографии Тани или ее предыдущем опыте работы. Роль Тани свелась к скупым кивкам и качаниям головой. Лишь когда упомянули, что она несколько лет преподавала в школе, Таня удивилась: это-то как связано с должностью маркетолога, на которую она претендует?
  Наконец начальник отдела кадров решила, что аудиенция завершена:
  - Ну хорошо, Татьяна. Мы с вами свяжемся. Думаю, в ближайшие дни.
  Стандартная отмазка, когда кандидат не подходит. И опять придется звонить по объявлениям, кусать от волнения губы и ненавидеть бессонные ночи...
  У лифта Таня натолкнулась на мужчину. Все тот же, из холла, и так же пристально разглядывает ее.
  - Простите, вы Татьяна Евгеньевна, из пятой школы, верно?
  Танина рука повисла в воздухе у кнопки вызова.
  - Вы меня не помните? Егор Княжев из 10 "Б". Вы у нас вели математику два года. Не помните?
  В этом высоком элегантном мужчине невозможно было узнать школьника из далекого прошлого. Короткие русые волосы на затылке и висках и кажущаяся небрежной челка; светло-карие прищуренные глаза; прямой нос с небольшой горбинкой; чуть узковатые, приоткрытые в улыбке губы, через которые виднеются белые зубы; квадратный подбородок с еле заметной щетиной, подчеркивающей хорошо выверенный неформальный стиль; легкий загар на лице; ухоженные руки с внушительными часами, выглядывающими из-под манжета пиджака; лаконичный темно-серый костюм без галстука, верхняя пуговица на вороте сорочки не застегнута, привлекая внимание к слегка выпирающему кадыку; неброские черные туфли без единого пятнышка...
  Нет, не таким она запомнила того Егора.
  - Извините, я вас не знаю.
  Но пальцы Тани, словно опровергая слова хозяйки, непроизвольно дернулись, и она сжала их в кулак.
  - Вы действительно забыли? Все-все? И даже то, что я был... влюблен в вас?
  И нет сил отвести глаза, не пустить воспоминания о том роковом дне, после которого жизнь ее осыпалась бесцветными осколками.
  
  ***
  Она пришла в школу еще в педагогическом университете: осталась подрабатывать после обязательной студенческой практики на старших курсах. Про таких говорили "одержимая". Уважительно и даже завистливо. Ведь не у каждого есть сумасшедшее увлечение работой, когда проклинаешь наступающий вечер, что гонит тебя домой, а руки лихорадочно пытаются доделать то, что не хочется оставлять на завтра.
  Ее душой владела не любовь к профессии, а какой-то болезненный азарт: научить даже отстающих, заинтересовать самых равнодушных. Новую тему преподнести так, чтобы в душе учеников осталась тоска от того, что не могут решить все; чтобы они пытались доказать теоремы, над которыми годами ломали головы лучшие умы. Она постоянно придумывала интересные задачи, необычные способы подачи материала, искала связь между преподаваемой математикой и другими предметами. Возникающие преграды лишь смешили и раззадоривали. Жизнь казалась насыщенной, бесконечной и очень счастливой...
  Закончился урок. Она складывала вещи в сумку и мысленно прикидывала, сколько времени уйдет на проверку огромной стопки тетрадей, когда открылась дверь в кабинет. Вошел Егор Княжев.
  Вежливый, спокойный, умный мальчик. Его фанатичное стремление учиться неизменно обсуждалось на каждом педсовете с заключительным вздохом: "Вот бы у всех школьников было так..." И обязательно какая-нибудь учительница в старомодных букольках и вязаном жакете шепотом добавляла: "А вы заметили, как он невероятно улыбается? Даже у меня дрожат коленки. Нет, Виталий Владиславович, это не от артрита - от чувств. Будущий Казанова, попомните мое слово..." Таня прыскала в кулак, но мысленно соглашалась. Да, когда Егор осознает свое немыслимое обаяние и научится им пользоваться, вряд ли кто-то сумеет устоять.
  А потом... Они стали слишком часто сталкиваться в коридорах и на улице. Егор сиял. Таня, напротив, безудержно, совсем по-девчоночьи краснела и досадовала на себя за глупое смущение. Уроки в злосчастном 10 'Б' и вовсе превратились в пытку. Егор с порога атаковал Таню вопросами, причем исключительно на математические темы. А когда наконец сорок пять минут оканчивались, Таня ощущала себя одной большой дырой, пробуравленной глазами Княжева...
  - Здравствуй, Егор. - По телу Тани пробежала легкая дрожь. - Тебе что-то... нужно?
  Он прислонился к косяку и кусал губы, а потом будто кинулся в омут с головой:
  - Татьяна Евгеньевна, я вас люблю.
  - Что?
  Она почувствовала, как губы, будто чужие, растягиваются в издевательскую улыбку. Та всегда наползала на лицо в самые неподходящие моменты.
  - Я вас люблю, - внятно повторил Егор. - И мне никто не нужен, кроме вас.
  Шли секунды. Он впился в нее взглядом, а она совсем по-идиотски ухмылялась. Потом нащупала на столе бутылку воды, от неуклюжего глотка закашлялась и вытерла рот ладонью.
  - Егор, подожди. Сядь, давай поговорим. - Он сел на парту у двери, тогда и Таня опустилась на стул. - Ты еще молод, очень молод. В это время легко спутать чувства, подменить одно другим. Тебе кажется, что ты любишь, а вместо этого в душе просто уважение, восхищение. Пройдет время, и ты поймешь себя. Все станет на свои места...
  - Я не путаю любовь к вам с просто уважением.
  Он сидел на самом краю, будто готовый вскочить по первому зову, и упрямо смотрел прямо в ее лицо.
  - Егор, - Таня потерла лоб и выхватила первую крутившуюся мысль из воцарившегося в голове хаоса, - я старше тебя. Люди тянутся к тем, кто знает больше. Так правильно и так... неправильно. Не в этом случае! Я учитель, ты ученик. Ты же все прекрасно понимаешь. Поверь, ты перерастешь это.
  - При чем тут возраст? Какие-то глупые пять лет... Посмотрите, вы же выглядите точно, как мои одноклассницы, если не моложе...
  Он качнулся вперед и, оттолкнувшись пальцами от парты, встал ровно. Чем это простое движение так напугало ее, что сердце ухнуло куда-то вниз? Почему руки скользнули по юбке в поисках спасительных карманов? Бесполезно, там их не было. Тонкий свитер обрисовал намечающиеся мускулы Егора, и когда она поймала себя на том, что невольно облизнула снова пересохшие губы, то чуть не хлестнула собственную щеку. Что за наваждение! Он же еще мальчик, пусть и выше ее на голову. Но только не в силах она выдержать пристальный взгляд этого подростка, взгляд, в глубине которого плещется откровенное желание. Лишь бы он не шагнул к столу!.. Пусть бы он шагнул к столу!.. Черт, что за бред!
  Схватив оставшиеся тетради, Таня принялась судорожно заталкивать их в сумку. Уголки страниц загибались, а она все запихивала и проталкивала рукой внутрь. В коридоре кто-то протопал мимо двери. Гулкое эхо звонка возвестило о начале следующего урока, и она наконец осмелилась поднять глаза на Егора.
  Он стоял уже у двери, все так же глядя на нее. Но взгляд его изменился: стал спокойным и ровным. Привычным. Потом Егор отвернулся к дверной ручке, а через секунду негромко сказал:
  - Я не требую ничего в ответ. Просто хотел, чтобы вы знали. Чтобы, если будет тяжело, вы вспомнили, что вас любят, и тогда точно станет легче. А я для вас сделаю все. Если дадите мне шанс.
  Он ждал ее ответ, не поворачивая головы, и через свитер виднелись слегка выпирающие лопатки. Взглянув на эти по-детски угловатые косточки, Таня мысленно обозвала себя извращенкой и потянулась к часам на столе: она всегда снимала их перед уроком и клала сбоку. Так было удобнее следить за прошедшими минутами и не отвлекаться, чтобы отогнуть рукав пиджака. Ремешок никак не хотел застегиваться, и она ляпнула, скрывая за раздражением досаду на мелькнувшую дурость:
  - И время изменишь?
  - Можно изменить все, не только время, если очень постараться. А я приложу все усилия, обещаю. До свидания, Татьяна Евгеньевна.
  Почему в словах мальчика ей послышалась клятва, повисшая в воздухе после его ухода? Таким она и запомнила Егора Княжева: отвернувшимся к двери и не поднимающим на нее глаза. Борющимся со своим подростковым пылом.
  А через три дня, измучившись сомнениями и чувствуя себя загоняемой в угол, она ушла из этой школы, чтобы потом и вовсе сменить профессию...
  
  ***
  Стоящий перед ней мужчина моргнул, и воспоминания спрятались за его ресницами.
  - Татьяна Евгеньевна, а ведь это из-за вас, из-за желания непременно доказать вам свою правоту я пошел учиться в экономический университет, составлял какие-то проекты, реализовывал их, набивал шишки. И вот что получилось.
  Княжев широко повел рукой вокруг, словно у примечательной картины в музее, но эффект смазался: рядом был только серый лифт.
  - Какое интересное "вот", - сухо сказала Таня. - Не знала, что это здание входит в число архитектурных памятников, где проводят экскурсии. А вы кто здесь, гид?
  Очередное безрезультатное собеседование, неосмотрительно потраченные деньги на такси, ненужные воспоминания о том, что когда-то она была счастлива... Что давит сейчас сильнее, болезненно выжимая с таким трудом собранную энергию? Пытаясь скрыть подрагивающие пальцы, Таня сунула руку в карман плаща и сжала положенный туда кленовый листок.
  - О нет, - засмеялся Егор, - всего лишь скромный генеральный директор. Но специально для вас примерю роль эдакого путеводителя и покажу все, чем по праву горжусь. И начнем прямо с завтрашнего утра. Приходите к девяти, подойдет? Да, не забудьте кодовую фразу "Здравствуйте. Я ваш новый маркетолог".
  Наверное, бесцельного времени все-таки было жаль больше всего. Уж лучше бы к маме зашла. Таня вновь потянулась к кнопке лифта. Но Егор заслонил спиной панель, мешая нажать вызов, и уже без тени насмешки произнес:
  - Простите, Татьяна Евгеньевна. По старой памяти решил подшутить, ведь раньше вы смеялись по любому поводу. Видно, с того времени много воды утекло... Я всего лишь хотел сказать, что вы приняты на работу.
  - Вы это... кх-кх... серьезно?
  - Как никогда. Мнение Екатерины Дмитриевны полностью совпало с моим. Надеюсь, работать у меня вам понравится.
  Княжев отстранился и вызвал лифт, а потом окинул глазами всю фигуру Тани. Как же неуютно под таким изучающим взглядом! Такое чувство, будто одежда не в порядке или же ее вообще нет.
  - Может, и не стоит это говорить, но вы не изменились. - Княжев чуть склонил голову набок, будто оценщик перед старинным буфетом. - Те же смешные завитушки. Мы еще в классе дружно гадали, на что вы их накручиваете. Те же сережки-листики без одного камешка. Та же привычка по-мужски держать руки в карманах. Вот только глаза другие. Совсем другие. Потухшие какие-то, равнодушные. У вас все хорошо? Я имею в виду в жизни?
  - Более чем. Простите, Егор...
  - Викторович.
  - Егор Викторович, мне нужно идти. До завтра. И да, извините еще раз, что ушибла вам руку там, внизу.
  Таня шагнула в открывшуюся кабину. Только бы он не последовал за ней! Кому нужны эти разговоры-воспоминания о том, что давно уже покрылось таким туманом, что не приходит даже во снах и кажется случившимся не с ней. К счастью, Княжев просто кивнул в ответ и не стал ждать закрытия дверей лифта.
  На крыльце Таня полуобернулась на свой исковерканный силуэт, отраженный в непривычном фасаде. Нет, определенно глупая идея! Но только ли архитектора она имеет сейчас в виду? Таня спустилась по ступенькам, прислонилась к дереву и судорожно начала застегивать пуговицы плаща. Пальцы путались в прорезях. Надо успокоиться. Вытащив кленовый лист из кармана, она отрешенно провела пальцем по всем его краям, ощупала прожилки и чуть свободнее вздохнула.
  Так. Ее приняли на работу. А это значит, что появился шанс вернуться и хоть на время забыть кошмар под нелепым названием "жизнь". Ее жизнь.
  А сейчас лучше поехать к маме поделиться новостью. И пусть нужный маршрут ходит не часто. Сегодня можно просто запрокинуть голову и до рези в глазах смотреть на проплывающие облака, пить сентябрьский воздух с пряными нотками вянущих трав и ждать. Не только автобус.
  На конечной остановке Таня вышла и открыла калитку. Та проводила ее задумчивым скрипом. Двое мужчин, пользуясь солнечной погодой, приводили в порядок забор, и траву густо усеивали синие завитки старой краски.
  Еще пару шагов - и она на месте. Простой крест с табличкой без фотографии, две даты, невысокий холмик с пробивающимися травинками...
  - Здравствуй, мама. Прости, что долго не приходила. А у меня хорошая новость...
  
  ***
  На следующий день Таня встала задолго до рассвета. Зачем-то снова погладила блузку. Бесконечно расчесывала волосы, добиваясь прямых прядей. Уронила две чашки и чуть не порвала колготы о черепки на полу. Сломала помаду, когда неловко вывернула ее до самого верха. Минут десять искала по всей квартире туфли.
  Когда же поймала себя на том, что открывает дверь и тут же ее захлопывает, все стало ясно. Она волнуется, и едва ли не больше, чем перед самим собеседованием.
  "Ну, чего я переживаю? Вряд ли может быть хуже, чем уже было. А так хоть какое-то занятие. Руки заняты - голова отдыхает. Да и работать я буду, не в окошко смотреть. Насмотрелась уже. Была же я когда-то неплохим специалистом, ценили за аккуратность, собранность. Так что не выгонят. Не за что. А если не опоздаю сегодня, так точно не за что. В курс дела меня введут... Надеюсь. Все будет хорошо. Надеюсь. Черт, какой-то аутотренинг получается. И неважно, что Егор Княжев управляет компанией, где мне предстоит начать все заново. Вообще не имеет значения, что наши жизни снова пересеклись. Кто бы мог подумать, что этот мальчик действительно достигнет всего, станет успешным и богатым. А зеркало я так и не вытерла..."
  Поездка в переполненном автобусе увела мысли в другом направлении, и к зданию "Центринвеста" Таня подошла почти спокойной и уравновешенной. Ровно до оклика:
  - Татьяна Евгеньевна, доброе утро!
  - Здравствуйте.
  Егор Княжев нажал автомобильный брелок и зашагал рядом.
  - Как настроение? Боевое?
  - А что, предстоят бои?
  - Ну, в нашем деле каждый день - сплошное сражение. Вы позволите? - он распахнул дверь. - Знаете, почему-то надпись "Тянуть" плохо замечают. Вот частенько и случаются травмы еще на подходе к офису, а сейчас каждый работник на счету.
  Таня пропустила прозрачный намек мимо ушей и несмело ступила в холл. Княжев бодро направился прямиком к ресепшену. Секретарь тут же изящно переместилась от компьютера на свой насест и с широкой улыбкой чуть подалась вперед.
  - Любочка, доброе утро. Вы, как всегда, сияете. И умопомрачительно пахнете, - Княжев легко потянул носом, в его глазах плескался смех. - По-прежнему не изменяете вашим любимым духам?
  - Да, Егор Викторович, это 'Шанель номер пять'. - Длинноногая секретарь выверенным движением потянулась, словно кошка после сна. - Все-то вы замечаете. Доброе утро. Кофейку?
  Тане показалась, что она присутствует на репетиции, повторяющейся изо дня в день, но не утратившей от этого своей привлекательности. Во всяком случае, для актрисы. Мужская партия велась корректно, весело, но едва ли поощрительно. Эдакие гранд-кокет и... кто? Простак? Или все же грасьосо, арлекин?
  - Нет, спасибо, - отказался Егор и указал на Таню: - Лучше проводите нашего нового маркетолога к Павловне. Ну, хорошего всем дня.
  Занавес. Зал безмолвствует.
  - Такой директор, такой мужчина... Все увидит, всех похвалит. - Любочка застегнула верхнюю пуговичку блузки, разумеется, совершенно случайно выпавшую из петельки, и вздохнула.
  Таня невольно посмотрела вслед удаляющемуся начальнику. Сегодня он официальному костюму предпочел кардиган цвета мокрого асфальта с темной каймой по краю и узкие черные брюки, сидевшие низковато на бедрах. М-да, как-то не вписывается такая одежда в дресс-код серьезной компании. Но секретарь, вероятно, считала совсем по-другому и просто глаз не могла отвести от Княжева, который в этот момент за руку здоровался с коренастым человеком с толстой папкой под мышкой. Тане пришлось демонстративно кашлянуть, чтобы напомнить о себе, и Любочка с явной неохотой прервала свое созерцательное занятие.
  - Ну, пойдемте провожу вас, Нина?..
  - Меня зовут Татьяна, Вышковец.
  - Да? А меня Люба, - невозмутимо исправилась секретарь. - Вам на третий этаж, комната триста два. Первая направо. Найдете? Лифт пока занят, а лестница вот здесь, за поворотом.
  - Спасибо.
  Любочка определенно не собиралась обременять себя провожаниями до офиса, и Таня направилась к лестнице.
  В нужной триста второй комнате кипела бурная деятельность: все три стола были завалены какими-то папками и проспектами. То, чему не хватило места на многочисленных стеллажах, было сброшено к стене, причем строение упрямо намекало на родство с Пизанской башней.
  Высокий молодой человек с волосами, явно скучающими по парикмахерской, в потертых джинсах и фиолетовом пиджаке меланхолично выписывал что-то на доске. Ежесекундно он стирал неровные буквы, добиваясь, вероятно, только ему известного идеала.
  Середину комнаты занимала женщина с настолько нездоровой полнотой, что со спины напоминала затянутый в чехол бочонок, увенчанный старомодной ракушкой из волос. Пухлые ручки с трудом держались на боках, но толстушка не опускала их, словно этот изматывающий жест придавал дополнительный вес ее доводам.
  Но все старания пропадали впустую. Во всяком случае, бегающая по комнате девушка на значительность позы не обращала ни малейшего внимания. Худенькая, верткая, она не могла долго устоять на одном месте и размахивала руками так ожесточенно, что папки на ближайшем столе кренились и грозили свалиться на пол каждую минуту. Ее короткие темные волосы топорщились во все стороны, словно иголки у ежа. А она еще и время от времени проходила по ним ладонью, от чего беспорядок на голове усиливался. Хорошо, что эта особа не прогадала с выбором одежды: брючный костюм и туфли на устойчивом каблуке. Высокая шпилька обломилась бы еще на первом круге притопываний хозяйки. А тянуться к верхней полке шкафа в юбке - то еще удовольствие.
  - Эй там, закройте дверь!
  Под рявканье "ежика" увесистый справочник сорвался вниз.
  Последний раз такими выпадами с Таней общались в школе: манеру одергивания учеников завуч перенесла на коллег, с которыми беседовала всегда на повышенных тонах. И, не дожидаясь нового окрика, Таня успела выдать невозмутимую тираду (вероятно, автоматически сработала длительная память мозга):
  - Вообще-то мне в эту комнату. Я ищу Павловну, простите, не знаю имени.
  "Бочонок" повернулся всем телом и указал подбородком на доску.
  - Ваше мнение.
  Парень продолжал задумчиво писать. Очевидно, он не собирался прерывать свое медитирующее занятие и отходить в сторону.
  - Так сразу? - Если в перечисленных на доске словах и была какая-то логика, Таня ее не уловила и честно пожала плечами: - Не знаю. Слишком длинный список. Это что, какие-то компании? Тогда, может, их стоит как-то еще структурировать, ну, по дополнительным показателям? А то теряешься в информации...
  - Кто теряется, а кто и нет, - проворчал подскочивший "ежик", но все же, выхватив из рук парня маркер и губку, перенес пару названий в отдельный столбик. - Точно, так лучше. Света Синицкая, - нос Тани чуть не встретился с протянутой рукой, - заместитель главного маркетолога. А ты?..
  - А это, вероятно, Татьяна Евгеньевна Вышковец, - на выдохе произнес "бочонок" и сложил руки на груди, как на полочке: битва закончена. - Меня зовут Инесса Павловна Коростылева, я ваш непосредственный начальник.
  - Очень приятно. Меня можно называть на "ты".
  Как здорово, что это не было проверкой! Таня пожала все еще висящую руку "ежика".
  - Роман, - молодой человек выделил "о" в своем имени и склонился в поклоне, - Роман Романов.
  - Вот с отчеством ему не повезло - Сергеевич, - засмеялась Света.
  Она бросила выуженный каталог на ближайший стол, давно стонущий от бумаг, от чего верхний лист спикировал вниз. Таня ринулась его ловить, но не успела.
  - Да не парься! Здесь вечно скапливается хлам, поэтому не бойся что-нибудь уронить. Проходи, сейчас освободим тебе место.
  - Света, вводи Татьяну в курс дела, нам завтра уже подавать отчет, - главный маркетолог засеменила к двери. - Да, и действительно, порежьте этот длиннющий список: терпения не хватит его дочитать.
  Введение в курс дела затянулось на весь день. К вечеру Таня чувствовала себя отработавшим смену грузчиком: она снимала папки с полок, изучала их содержимое, потом разбирала груду, опять что-то читала-сравнивала-запоминала. Без конца и края. А Света безжалостно подбрасывала файлы, еще и еще, и приговаривала: "Все пригодится, не сегодня, так завтра".
  От долгого сидения ныли плечи. Все, ее силы на исходе. Почему здесь нет гудка, как на заводе?
  - Здравствуйте. Как поживают лучшие маркетологи?
  От неожиданности Таня неловко рванула лист, и тот краем полоснул ее по пальцу. Ойкнув, она автоматически засунула травмированную подушечку в рот, чтобы как-то унять боль в порезе, и подняла голову.
  У двери стоял Княжев, а рядом с ним хмурился невысокий плотный мужчина лет сорока, обритый очень коротко. Вероятно, так он пытался скрыть наметившиеся проблемы с волосами. И смотрелось это неожиданно эффектно, даже в сочетании с поджатыми губами, узковатыми глазами и глубокой морщинкой между бровей, явно появившейся там давно и не собиравшейся покидать уютное место. Для завершения образа брутального мачо не хватало лишь легкой щетины на щеках. Сидевший как влитой темный костюм не скрывал приличные мускулы, но ощущалось, что эта официальная одежда была мужчине в тягость. "Может, он потому такой мрачный, что предпочел бы снять свой шикарный бордовый галстук или хотя бы ослабить его узел", - некстати мелькнула у Тани мысль, прервавшаяся с первыми звуками хриплого низкого голоса:
  - Отчет готов?
  - Так ведь на завтра просили, Максим Александрович, - удивилась Света и сморщила нос.
  - Планы изменились, - отрубил тот и, встретившись глазами с Таней, закашлялся.
  Показалось ли ей, что в его взгляде мелькнуло что-то похожее на изумление и даже неверие? Рука его рванула галстук, но тот перекосило и, наоборот, сильнее затянуло. Когда приступ кашля улегся, Максим Александрович уточнил:
  - Сколько нужно еще времени, хотя бы для чернового варианта?
  - Час как минимум. Пока в таблицу новые данные внесем, пока напечатаем...
  Пальцы Синицкой ожесточенно барабанили по подлокотнику стула.
  - Даю полчаса, - крепыш бросил взгляд на часы, словно засекал время. - Мы подождем в конференц-зале. Пошли, Викторыч.
  - Я сейчас. - Егор подошел к застывшей с пальцем во рту Тане и улыбнулся. - Как первый день? Вопросов нет?
  - На каждом шагу, - наконец отмерла та и попыталась встать.
  - Сидите-сидите, мы же не в школе, - удержал ее за плечо генеральный директор, и даже через ткань блузки Таня почувствовала тепло его руки.
  Жест не успел перейти в неприличный: Княжев сразу же убрал пальцы, чуть скользнув ими вниз.
  - Татьяна... Евгеньевна, по любым вопросам - а их будет много: сфера деятельности компании достаточно широкая - обращайтесь к Инессе Павловне, она всегда поможет. Ну, удачи!
  Наверное, образ настоящего руководителя и складывается из таких вот мелочей: дать понять любому, что он важен и значим; ненавязчиво интересоваться делами и знать все о каждом своем сотруднике. Тогда и причину возможных проблем легко обнаружить. Вот только непривычно ей это, не готова она отвечать на вопросы. Не в первый же день, и не Егору!
  - Ну и как им собрать все данные за полчаса? И это мода такая новая, да? Чтобы директора сами ходили к сотрудникам и сообщали об изменениях в графике? - Синицкая сделала по кабинету уже два круга. - И вообще, что это за планирование дел: то надо завтра, то сейчас! Так, Ромыч, не сидим и не мечтаем. Слышишь этот звук? Тик-тик-тик-вжик... Так головы наши полетят, если мы не успеем. Будем делить все неучтенное на куски и...
  - Свет, давай я буду просто все набирать, у меня неплохо получается. - Таня размяла руки. - От меня сейчас пользы не так много, а в этом я точно преуспеваю.
  - Отлично, а то вечно тыкаем по одной букве в час, - чуть сбавила обороты Света и вытащила из верхнего ящика стола кипу разномастных листов, потом забормотала, раскладывая их по одной ей известной схеме: - Мы им все скоренько забацаем. А потом всем спасибо, все свободны.
  Через полчаса она заторопилась с пачкой отпечатанных листов в конференц-зал, а Таня оделась и вышла в коридор.
  - Ну, как оцениваешь первый день? - вслед за ней потянулся Роман, на ходу стараясь засунуть раздутый блокнот в сумку и постоянно попадая не в то отделение. - Ожидания оправдались?
  - Вроде бы все не так уж и плохо.
  Смешно, еще этим утром она боялась опоздать на работу. Наверное, теперь стоит опасаться того, что завтра голова может оказаться пустой, как будто и не читала она весь день бесконечные папки с неиссякающими диаграммами, отчетами и прогнозами.
  Они подождали лифт.
  - Не дрейфь, все будет нормально. Еще пару дней проваришься в этом котле и будешь тоже с ходу реагировать, как Светик. - Роман наконец пристроил записную книжку и щелкнул застежкой. - У нас ведь такие авральные ситуации, как сегодняшний отчет, постоянно. Обстановка меняется прямо на глазах. Утром руководство молчит, а после обеда ему срочно нужно все, и еще вчера. Но могу утешить: болезнь Альцгеймера нам точно не грозит.
  - Спасибо на добром слове.
  Напряжение дня понемногу отпускало Таню.
  - Может, тебя подбросить?
  Выйдя из здания, Роман остановился у ближайшего серебристого автомобиля со следами засохшей грязи на бампере.
  - Да нет, спасибо, мне на автобусе минут десять ехать.
  Роман не настаивал и кивнул на прощание.
  Остановка была совсем рядом, надо только обогнуть здание и пройти небольшую аллею. Каштаны шумели побуревшими листьями и, недовольно отбиваясь от ветра, с каждым порывом оголялись все больше. Нога попала на коричневое ядро, полускрытое шипастой кожурой, и Таня носком туфли подбила его, стараясь попасть в бордюр. Говорят, где-то жарят и едят каштаны... Интересно, из них выйдет только закуска или полноценный обед?
  На фантазию живот отозвался таким громким урчанием, что Таня испуганно оглянулась: не слышал ли кто это безобразие. Во всей суете с сегментами рынка, анализами, конкурентами и прочими вещами она забыла даже пообедать. Срочно домой и сделать бутерброд. Кажется, в холодильнике оставались сыр и вареная колбаса. А лучше добавить еще маринованный огурчик, лук... хотя какой лук на ночь? Тогда сначала намазать хлеб маслом, а уж потом выстраивать многоэтажную башню.
  Нужно узнать, где ближайшая столовая, иначе желудок даст о себе знать через пару недель. Работа-работой, но и о здоровье забывать не нужно. Все-таки не девочка уже.
  Эта мысль прожгла ее огнем. Не девочка... Таня переживала свой возраст очень остро, хотя пока не было никаких причин для волнений. Но ключевым в этой фразе было слово "пока". Да, сейчас она выглядела неплохо, но все могло измениться, и скоро. Тогда никакие юбки-блузки не спрячут отвисшие бока и появившиеся морщины. Нет, о бутерброде лучше забыть. Придется сделать себе салат. Легкий салат, в котором ничего не будет: ни калорий, ни насыщения, ни радости.
  - Вся моя жизнь - салат, - она грустно переиначила известную фразу и, заметив огоньки автобуса, прибавила шагу.
  В салоне было немного людей: час пик уже прошел, и Таня смогла сесть. Через окно виднелось здание бизнес-центра. Залитое огнями, сейчас оно походило на замысловатую корону в россыпи драгоценных камней. "Ох, Егор, ты стал таким!.. Черт, как же хочется обсудить прошедший день!"
  Но Лилька, лучшая подруга еще с детства, два года назад рванула за границу в поисках очередной любви. Последний раз, когда они разговаривали по телефону, Лилька обронила весенне-интригующее 'Нашла!', после чего больше не объявлялась, и Таня искренне надеялась, что молчание непутевой и легко увлекающейся подруги не значило ничего плохого.
  Остальные приятельницы перешли в разряд знакомых, вышли замуж и стали оберегать свой зыбкий покой, избегая встреч с Таней, незамужней и даже внешне несчастливой. Они словно боялись переманить к себе в дом ее неудачи и боль.
  А квартира встречала ненавистной тишиной и одиночеством. Таня до одури боялась вечеров и торопилась зажечь все лампы, чтобы потом замереть перед работающим телевизором. Зачастую она засыпала, скорчившись в кресле. А рана в сердце из-за смерти мамы саднила и саднила, не давая привыкнуть к пустоте в жизни.
  
  ***
  Следующий месяц Таня напоминала себе циркового медведя на велосипеде. Учеба, как везде и всегда, начиналась с элементарных азов, это было правильно. Но преподносили их таким замысловатым способом, что поневоле она сомневалась в умении просто ходить, не то что держать равновесие. Освоив упражнение, она раздувалась от гордости ровно до следующего дня, когда ее снова опускали с достигнутых высот на посыпанный опилками манеж. И хорошо, что не тыкали носом. А вечером она плелась в клетку и завидовала, что не могла, как волки, выть на луну от усталости и жалости к самой себе.
  Да, она схватывала с ходу все нюансы и тонкости новой работы - во многом здесь использовались отработанные схемы и привычные принципы, - но от шквала информации, бесконечных цифр и разнообразных анализов в голове больше ничего не помещалось. Вообще. Она никогда не отличалась рассеянностью, но сейчас могла замереть на пороге кухни и удивленно разглядывать пустую кружку в руке, решая головоломку "Чего не хватает для чая". Телевизионные программы явно предназначались для двух категорий: тех, для кого бормотание с экрана являлось единственным и необходимым способом заполнить тишину в квартире, и тех, кто получал чуть ли не чувственное наслаждение от страданий других. Таня попадала, скорее, в первую группу, но все равно не могла вынести глупость большинства передач. От чтения покалывало глаза, и без того уставшие от офисных бумаг. Поэтому, закончив работу, Таня потуже наматывала шарф на шею, прятала волосы под смешной шапкой с огромным помпоном и неспешно брела по улицам. Она молча разглядывала освещенные витрины и встречающихся людей и ждала, когда же ветер выдует из головы все проблемы, захватившие ее на работе.
  Но, несмотря на все трудности, в душе Тани медленно воцарялся покой, притупляя тоску и боль последних месяцев. Если бы не загруженность на работе, ей ничего не оставалось бы, как снова и снова пережевывать мучительные события и пугаться зеркал и фотографий. А уж знакомство с Синицкой явилось настоящим подарком судьбы. Света с ее врожденным оптимизмом и порой легкомысленным отношением ко всему окружающему вытягивала, словно губка, негатив из Таниной жизни. На возникающие проблемы Синицкая учила реагировать не самокопанием, не взваливать вину на себя, а просто выплескивать негодование.
  - Потопай каблуками - и все пройдет, - непрестанно повторяла она и собственным примером наглядно иллюстрировала действенность призыва.
  И Таня, невзирая на разницу в возрасте почти в десять лет, невольно тянулась за подругой, даже временами шутила так свободно, будто снова была студенткой. Ее радовало и то, что самой Свете их общение тоже доставляло видимое удовольствие.
  А одним октябрьским утром офис встретил Таню непривычным оживлением. Любочка собрала вокруг себя целую стайку подруг, и весь холл звенел от их громкого щебетания, удвоенного легким эхом. Охранник оказался не на положенном месте у двери, а переместился ближе к лифтам. Оттуда он зорко осматривал вверенную территорию и вставлял замечания в разговор технарей, парней из отдела технической поддержки, сгрудившихся на двух диванчиках. Что заставило их выбраться из захламленной каморки на первом этаже? Неужели всего лишь желание поболтать возле разросшегося фикуса?
  Едва Таня раскрыла дверь в любимый триста второй кабинет, как на пороге наткнулась на Свету Синицкую. Та как раз поднесла ко рту яблоко, но тут же его опустила, чтобы спросить:
  - Танюха, ты какое платье надеваешь?
  - Зеленое.
  От молниеносного, но нелепого ответа Тани подруга просто взвилась и заплясала на каблуках подобие джайва.
  - Да я про платье на корпоратив, деревня!
  - В смысле? Какой корпоратив? Обычно они бывают по поводу чего-то. Что собираются праздновать-то?
  Таня попыталась подойти к вешалке, но помешал подъехавший на стуле Роман. Ах, как же живописно смотрелась бы ее куртка у него на голове! Но, словно почувствовав нависшую над ним угрозу, Роман начал резко поворачиваться то в одну, то в другую сторону, отчего выполнение желаемого затруднялось. Света спешно дожевывала яблоко и могла говорить только глазами и перестукивающими туфлями. Насладившись очередным вращением на стуле, Роман воспользовался установившейся тишиной:
  - А ничего мы не будем праздновать! Ты не в курсе, Таня, но раньше у нас каждый месяц организовывался выезд куда-то. Так сказать, для разгрузки мозгов. Попьянствуешь день-другой - и голова как новая, совершенно пустая и открытая для безумных идей. Ты попала на период "пахоты", когда работы немерено и даже один день простоя чреват последствиями. Вот и сидели все по кабинетам, как по норкам. Но хватит! - парень грозно потряс кулаком, чуть не свалившись при этом на пол. - Даешь отдых! Вот в субботу и очистимся.
  - Да-а, - Света облизала губы и выбросила огрызок в мусорку, - ты чиститься умеешь. До сих пор с дрожью вспоминаю лето: работала, считай, я одна. Ты все идеи собирал... Тань, так какое платье ты надевать будешь?
  - А что, нужно какое-то особенное? Да и я больше брюки люблю, - Таня проскользнула к стойке с плечиками и с наслаждением встряхнула освободившимися руками. - Лучше скажите, мы работаем сегодня? Или станем ждать, пока сначала мозги почистятся? Кстати, оригинальный способ искать новые идеи! Может, предложить его массово использовать? А что, народ поддержит. Ему только заикнись...
  - Самый срочный вопрос на сегодня - это платье. - Света оттолкнула стул Романа, попавший на ее пути. - В прошлый раз... Уй, я так опозорилась... Представляешь, у Ольки из отдела сбыта был точно такой же костюм, как у меня. И неважно, что цвет у моего был красный, а ее бирюзовый, все равно это заметили. Вот я и решила на сей раз подготовиться заранее, и пусть весь мир, как говорится, подождет. А у нас вагон времени на раздумья. Целых три дня.
  - Чего так?
  Таня приблизилась к баррикаде папок у своего стола и скептически цокнула языком. "Застрянет - не застрянет". Ну точно как гадающий ребенок у дырки в заборе.
  - Ты что, не слышала? Корпоратив в субботу, сегодня вторник. Так что вспоминай: тебе есть, что надеть?
  От неугомонных каблуков Светы собранные на полу папки задрожали, и лавина сошла с места, грозя поглотить все на своем пути и в отместку пачкая обувь пылью.
  - Найду что-нибудь. В шкафу всегда что-то есть.
  Та еще проблема! Вот вытащить ногу и не покалечить ее о массивные регистраторы потруднее будет.
  - Да ты что! Для таких случаев девчонки прикупают что-нибудь особенное.
  - Так. Я давно не девчонка, это раз.
  Таня решительно дернула ногой и, когда колготы весело мигнули ей россыпью дыр и затяжек, еле сдержала следующий порыв пнуть особо зарвавшиеся документы.
   - Денег лишних у меня нет, это два. Вон, новые траты только что нарисовались! И вообще, работы сейчас столько, что конь не вытянет, не то что скромный маркетолог, вроде меня. Может, и не пойду еще никуда...
  - Э, нет, так не выйдет, - перебил Роман, ни на секунду не прерывавший свою зарядку. - Тех, кто игнорирует подобные мероприятия, штрафуют. С формулировкой "За подрыв корпоративного духа". Так что придется отбыть нужный срок.
  Наконец Таня включила компьютер и устало опустилась на стул.
  - Вот еще придумали... Ладно, ладно, поищу, что надеть.
  - Давай вместе искать, а?
  - Хорошо, только сначала дай мне, пожалуйста, список клиентов. С утра он лежал с самого верха, а сейчас где-то здесь валяется. Вот управишься - и пойдем за платьем.
  
  ***
  Оставшиеся дни до корпоратива работа в офисе встала, а все разговоры вертелись только вокруг грядущего мероприятия. Это так напугало Таню, что она всерьез начала вспоминать, нет ли среди ее знакомых врача - для справки. "Прямо как в школе: ищу отмазку, чтобы не пойти на контрольную".
  Она уныло перебирала вещи в шкафу, прикладывая к себе то одно, то другое. Вот какой формат у вечеринки? Слышала, что предстоит выезд в какой-то пансионат за городом, а что, куда точно - не уточнила. Мучайся теперь с нарядом!
  Света наверняка могла помочь разобраться во всем, если бы не умчалась по делам и не бросила дома телефон заряжаться. Об этом сообщила ее мама преувеличенно любезным голосом. Вероятно, она уже устала отвечать на несмолкаемые звонки тех, кто маялся у зеркала этим вечером.
  Платье, платье... Наверное, все-таки зря она не поддалась на уговоры Синицкой и ничего не купила себе. И Таня, вздохнув, вытащила широкие плотные брюки веселого красно-кирпичного цвета и свободную рубашку, по середине которой проходила широкая полоса похожего цвета. Сойдет. Так, теперь волосы. Покрутила пряди в разные стороны, потом загнула их в смешные рожки и в конце концов со вздохом стянула резинкой. Еще раз проверим, что расческа точно лежит в сумке. Делать какую-то прическу нет никакого смысла. Единственный вариант - просто распустить волосы, вряд ли за пару часов светлые волны превратятся в подобие шторма.
  У здания "Центринвеста" сотрудников ждали заказанные автобусы, и Таня сразу же укрылась в одном из них от пронизывающего ветра. Она выглянула лишь раз, заметив подошедшую Свету, и предложила сесть вместе. Подруга бухнулась на сидение и немедленно начала здороваться с соседями, перебрасываясь словами и бодро отвечая на незлобные шутки по поводу своей особо взлохмаченной прически. В ногах она пристроила увесистую сумку, очевидно, планируя переодеться в пансионате. Отличная идея! Жаль, что она не пришла и Тане в голову. Наконец все коллеги устроились на местах, стихли болтовня и громкий смех. Пока автобусы разворачивались на узкой парковке, мимо них юркнуло несколько такси. "Конечно, начальство давно отвыкло от общественного транспорта", - Таня проводила глазами резво удаляющиеся машины и сунула зябнущие руки в карманы.
  Заказанный пансионат "Приозерный" оказался от города в получасе езды. Двухэтажное вытянутое в форме подковы здание словно пряталось в окружавших его высоких раскидистых елях, а темно-зеленые стены местами и вовсе сливались с игольчатыми лапками деревьев. Подъездная дорога странно кружила, позволяя рассмотреть то озеро, затянутое у дальнего края дымкой тумана, то опушку хвойного леса, источающего пьяноватый сладкий аромат, то огромные французские окна на первом этаже пансионата, льющие мягкий свет на пустые клумбы с засохшими стебельками цветов.
  Выгрузив пассажиров, автобусы не стали задерживаться и уехали тем же объездным путем. Они будто растворились в воздухе и оставили после себя легкий запах бензина, развеявшийся через пару минут. Шумная толпа по мощенной камнями дорожке направилась к главному входу. На крыльце все на секунду останавливались, чтобы поздороваться с руководителями, а потом огибали их с двух сторон. Мешающее пройти начальство кивало в ответ, но не прерывало свой разговор. Странно, казалось, будто они ругаются.
  Привычный костюм заместителя генерального директора сменился обычными темными брюками без стрелок и кожаной курткой, выразительно подчеркнувшей его приличные мускулы. "Головин... Вроде такая у него фамилия", - вспомнила Таня. Мужчина выглядел подтянутым и собранным, будто приехал не отдохнуть на корпоративный вечер, а намеревался осуществить по меньшей мере марш-бросок. Он часто подносил к губам сигарету и нервно затягивался сразу несколько раз подряд, не замечая стремительно нарастающий столбик пепла. Лишь когда сигарета обожгла ему пальцы, Максим ожесточенно втоптал окурок ногой в дорожную плитку. Сейчас он напоминал вырвавшегося из клетки хищника перед прыжком.
  Естественно, роль укротителя отводилась Княжеву. В своем сером свитере крупной вязки и темных штанах он смотрелся простовато, но лишь издалека. Вблизи становилось ясно, что за эти качественные и добротные вещи отданы немалые деньги. Он спокойно что-то втолковывал Головину, будто не видел, что грузноватая и тяжелая фигура последнего сжата, как пружина в ожидании малейшего касания.
  В холле Таня не удержалась и обернулась, чтобы узнать, чем кончится это противоборство. Кровь не пролилась: Егор решил обрубить явно никуда не ведущий спор, выразительно постучав ногтем по увесистым часам на руке. Максим неодобрительно покачал головой. Он дернул на себя входную дверь и так резко ворвался в холл, что едва не сбил подсматривающую Таню. Пробурчав что-то себе под нос, Головин просто сдвинул ее на полметра вбок, как шкаф, и скрылся в коридоре. Егор же замер еще на несколько секунд на ярко освещенном крыльце и, прикрыв глаза, глубоко вдохнул прохладный воздух.
  Всем предложили отнести вещи и спуститься в банкетный зал к началу мероприятия. Номера распределили накануне, разумно предложив не терять время перед банкетом на формальности. Фамилии "Вышковец" и "Синицкая" были написаны рядом.
  Доставшаяся им комната оказалась небольшой и очень уютной, в голубовато-серых тонах. Одна кровать стояла у окна, другая примостилась напротив. Света сразу же заперлась в ванной, а Таня опустила свою полупустую сумку на пол. За невесомой занавеской тускло блеснуло озеро, лежавшее немного в стороне от пансионата. Надо обязательно рассмотреть его поближе.
  Сняв куртку, Таня оправила пояс брюк и заглянула в небольшое зеркало на стене, потом тронула помадой губы и провела расческой по распущенным волосам. Вместо сапог Таня надела черные туфли и огорченно цокнула языком. Жаль, что она не удосужилась раньше полностью примерить наряд. Тогда сразу бы стало ясно, что цвет обуви выбивается из общей гаммы. Хотя что тут сожалеть: покупка новых туфель все равно не была запланирована...
  Из ванной донесся кашель, а потом показалась картинно высунутая нога в черном чулке. Через секунду выглянула вся Света целиком и томно изогнулась.
  - Ты меня собралась соблазнять? Внизу есть кандидатуры получше.
  Таня довольно окинула взглядом фигуру подруги. Все-таки не зря они провели несколько часов в магазинах, отыскивая что-то подходящее: выбранный фасон платья с небольшими рукавами, прикрывающими плечи, и с чуть завышенной талией выгодно подчеркивал высокую грудь Светы и не скрывал ее длинные ноги. Непривычными были лишь гладкие короткие пряди, зачесанные назад. Интересно, сколько лака она вылила, чтобы убедить свои волосы лежать настолько ровно?
  Получился эдакий образ обольстительницы, к которому решительно не подходила цепочка на шее, и Таня ее сняла. Лучше обойтись без украшений. Света добавила туши на ресницы, ярко подвела глаза и щедро накрасила губы красной помадой.
  - Да-а, подруга, вышло откровенно, - протянула Таня, пока Синицкая втискивала ступни в узкие туфли на высокой шпильке. - Остается только надеяться, что кто-то еще предпочтет открытый вариант. Тогда на тебя не будут глазеть.
  Но, спустившись вниз, Таня поняла свою ошибку: ведь именно ее брюки и рубашка диссонировали с многочисленными декольте и обнаженными спинами коллег. Промашка вышла. Хотя какая разница, если ей все равно, что мужчины скользят по ней взглядом, как по паркету. Не огорчает ее это, ну ни одной капельки, ни капелюшечки!
  Да, она и не подозревала, что в компании работает столько человек. Вошли последние прихорашивающиеся, и хаотично расставленные возле стен столики стали заполняться. Света потянула Романа к окну. Таня выбрала место слева от подруги и пыталась удержать в памяти имена тех, кто тоже устраивался за их столом. Бесполезно. Запомним так: двое технарей, один рекламщик... А напротив - девочки-экономисты, с которыми Света частенько болтала на кухне. Всего десять человек, включая их, маркетологов.
  - А ну-ка встали и поменялись, - зычно предложил высокий, чуть сутулый сосед Тани. - Девочка - мальчик, девочка - мальчик...
  Технари засмеялись и пересели, разбавив женскую часть стола.
  В зале нарастал гул, который не утих, даже когда за одним из столов поднялся генеральный директор. Княжев постучал ножом о бокал, пытаясь привлечь внимание, а потом вытащил что-то из кармана. Телефон? Зачем? Внезапно аппарат пронзительно запиликал, словно сработавшая автомобильная сигнализация, и через секунду резко замолчал. В ошеломленной тишине спокойный голос директора прозвучал особенно громко:
  - Еще раз здравствуйте.
  Ответные нестройные приветствия не помешали Егору продолжить:
  - Спасибо всем, кто променял свой законный выходной на этот вечер. Действительно важно, чтобы мы все чувствовали себя частью большой команды. Для начала не могу не поделиться последней новостью: жилой комплекс "Симфония" успешно сдан.
  Раздался всеобщий вздох облегчения и аплодисменты: проект был тяжелым и потому особенно неприятным. Особенно усердные хлопки летели от столов отдела продаж, из чего Таня сделала вывод, что те считали свой вклад самым весомым.
  - Все заслужили отдых, ну, или хотя бы выходные без авралов и бесконечных звонков. Тем более скоро нам предстоит еще один бой - "Элит-квартал", поэтому...
  - ...да начнется пир! - громко вставил свое слово Головин и потянул Егора за рукав.
  Тот занял свое место и тогда уже весело возвестил:
  - Поехали!
  Действительно, это чем-то напоминало пиршество. В центре каждого стола стояло большое блюдо с аппетитным мясным ассорти в окружении филигранно нарезанных овощей. Бутерброды с красной икрой уютно устроились на салатных листьях по соседству с сырной тарелкой. Мелочь, вроде маринованных грибочков и огурчиков, чуть терпких маслин или даже фаршированных рулетиков из баклажанов, не могла перетянуть на себя внимание, несмотря на свое немалое количество. Из фруктов были только апельсины и виноград. Видно, человек, занимавшийся подбором меню, посчитал это достаточным для торжества. Таня тихо вздохнула: она любила яблоки. У каждой тарелки разместились несколько миниатюрных розеток с салатами. А ведь еще не подавали горячее...
  Да, сотрудники "Центринвеста" любили отдохнуть. Только как можно тратить столько денег на ежемесячные корпоративы? Или же обычно они проходили скромнее? Эх, лучше бы дали премию...
  Таня убрала с тарелки свернутую трубочкой салфетку и расправила ее на коленях. Из-за всех этих переездов жутко хотелось есть. Глаза уже нацелились на темную бастурму, и голова одобрила выбор, понимая, что там точно содержится мясо. Однако скромность не позволяла Тане первой разрушить выверенную композицию на блюде. Замечательно, что далеко не все за столом так же мучались. Ее высокий сосед и здесь перехватил инициативу: он поднял вилку с общего блюда и вопросительно посмотрел на каждого за столом, предлагая переправить лакомый кусочек в тарелку.
  Потом так же решительно рекламщик потянулся к пузатой коньячной бутылке, но здесь мнения разделились. Судя по всему, коньяк предпочитал лишь он один. Таня "чисто символически" согласилась на белое вино: она вообще не любила и не умела пить. Света и одна из экономистов выбрали красное вино, а остальные решили остановиться на привычной "беленькой".
  После первого общего тоста "За нас и нашу компанию!", прозвучавшего своеобразным девизом, бокалы не переставали наполняться. Казалось, никого не смущало, что речи произносились почти непрерывным потоком. Причем за каждым столом свои, и никто не лез к соседям чокаться.
  Рекламщик взял на себя роль развлекать Таню, но следил лишь за тем, чтобы ее бокал не оставался пустым. Приходилось пропускать мимо ушей его увещевания и одновременно не поддаваться соблазну нагрузить тарелку сверх меры. Таня слушала болтовню, смеялась над общими шутками, даже вставила пару фраз, что дало разговору новый виток, но душа ее не отдыхала и настойчиво требовала свежего воздуха.
  Повод нашелся с появлением ведущего, который немедленно начал зазывать всех на конкурсы, ожидаемо глупые, избитые и пошлые. Поставив почти нетронутый бокал с вином на хрустящую скатерть, Таня выскользнула из зала и решила сходить к озеру. "Но сначала переоденем туфли и захватим из номера куртку: было бы безумием в октябре выйти на улицу в одной рубашке."
  
  ***
  Фонари ярко освещали мощеные дорожки, поэтому половину пути Таня прошла быстрым шагом. Замедлиться пришлось, когда ноги ступили на пожухлые влажные иголки. Под шершавыми стволами сосен свет разбивался на неровные многоугольники, а наползающий с озера туман грозил поглотить причудливую мозаику.
  Скоро деревья сменились сухой осокой. Она росла так густо, что, если бы не протоптанная кем-то узенькая тропинка, Таня не добралась бы до воды. Потому оказалось необычным за стеной травы увидеть узкую полоску песка с лежащим деревом. Ствол был гладким и чуть-чуть влажным. Отличная скамейка! А если брюки и испачкаются, их можно постирать.
  - Вы меня опередили и заняли мое место. Поделитесь? - перед вздрогнувшей Таней мелькнул серый свитер.
  - Простите, Егор Викторович, не знала, что все бревна здесь пронумерованы...
  Княжев удержал приподнявшуюся Таню.
  - Не обижайтесь, пожалуйста, и не уходите, - примиряюще сказал он и опустился совсем рядом. - Когда выбираюсь в пансионат, меня тоже всегда тянет к озеру. Ну, как вам здесь?
  - Непосредственно здесь, - Таня слегка отодвинулась в сторону, - замечательно.
  - А там? Сам праздник вам не по душе?.. К сожалению, никогда не получается угодить всем.
  Ей показалось или в самом деле в голосе Егора звучало извинение? И вообще, Княжев что, специально старается отличаться от принятого стереотипа начальника? И почему от этого панибратства ей всегда настолько неудобно и неловко, что хочется нагрубить?
  - Не в этом дело. Просто устала. В зале было душно, и захотелось на воздух.
  - Да, воздух этот похож на хороший алкоголь: пьешь, пьешь и не можешь напиться, - согласился Егор и что-то протянул Тане. - Хотите попробовать мое любимое вино? Если не брезгуете выпить из моего бокала.
  Она секунду помялась, но поднесла бокал к губам, после чего удивленно перевела взгляд на собеседника. Тот улыбнулся.
  - Да, это вода. Здесь недалеко родник. Когда я приезжаю сюда, обязательно пью воду из него. Как-то легче становится, словно все грехи смываются. Попробуйте.
  - Что, грехи смыть? Мне тогда бокала будет мало, придется идти за тазиком. Поднакопилось, знаете ли.
  Егор поднялся и чуть покачался с пятки на носок.
  - Нападение не лучший способ общения. Особенно с тем, кто старается избегать конфликтов. А про это место у меня есть отдельная история. Несколько лет назад мы с Максом, Максимом Александровичем, возвращались из командировки. То ли устали, то ли заболтались и свернули не туда. Пока разобрались, как вырулить на нужную дорогу... Короче, мы выехали вон там, с другой стороны озера, у огромной сломанной ели, - Княжев указал куда-то в темноту. - Жаль, ее сейчас не видно из-за тумана: настоящая красавица... Так вот, тогда здесь ничего не было, только вода и нетронутый лес. Даже удивительно, что никто не позарился на это великолепие. И я понял, что хочу, чтобы так все и осталось: мох на деревьях, птичьи крики, блеск рыбы...
  После еле заметной паузы Егор добавил:
  - Я купил этот лес и построил пансионат, не срубив ни одного дерева, ничего не изменив. И один этот первозданный вид искупает все мои совершенные гадости.
  Луна вынырнула из-за туч и подсветила силуэт Княжева. Теперь стало заметно, что он слегка сутулился и прятал ладони в карманах брюк. Наверняка ему холодно без куртки, у воды да еще с такой нерадушной собеседницей. Только не хотела она обидеть Егора, просто совсем не расположена к беседе. Черт, как неловко!
  Таня покачала головой и заставила себя встать рядом с директором. Под ногами просел песок. И у нее в голове мелькнула нелепая мысль, что вот сейчас песчинки поползут в стороны и в земле откроется громадная воронка, такая чудовищно огромная, что с легкостью заглотит ее, Таню. Полностью, целиком, со всеми грехами и колючими мыслями. Фантазия оказалась настолько яркой, что Таня испуганно сжала бокал и пролепетала:
  - А этот родник далеко? И всем ли он помогает?
  - Не знаю. Максим вот, он ничему не верит. А здесь ведь главное что? Вера. Даже если тебя убеждают, что это всего лишь плацебо, пустышка.
  Невозмутимость Егора успокоила ее, и еще раз хрустнувший под ногами песок больше не страшил.
  - Вы, наверное, не часто с ним совпадаете во мнениях, с вашим замом? - Таня вспомнила спорящих директоров на крыльце и тут же испуганно осеклась: вряд ли у нее есть право задавать такие вопросы.
  - Да нет, у нас с Максимом стопроцентное попадание во всем. - Егор наклонился и поднял что-то с земли. - Мы одинаково оцениваем людей, только он зацикливается на их недостатках, а я предпочитаю отталкиваться от достоинств.
  Брошенный предмет улетел в темное озеро, которое отозвалось гулким всплеском.
  - Что-то вроде наполовину пустого или полного стакана?
  - Точно. - Княжев опять забросил что-то в воду. - Кому-то Головин может показаться мрачным и резким, но это один из самых надежных людей. С ним не нужно подбирать слова, вообще что-то выдумывать, чтобы - боже упаси! - случайно не обидеть или не задеть гордость. Все вещи называются своими именами, и для меня это важнее улыбчивого притворства.
  Не сдержавшись, Таня почесала кончик носа. А какое же качество для нее основополагающее? Доброта? Но не всегда на доброго человека можно положиться. Честность? Ей ли не знать, как ранят излишние откровения. Заботливость? Пушистый шарф на шею, теплые носки, ромашковый чай мамы и ни слова о том, что делать, когда все это удобство закончится. Рассудительность? Ты все логически обдумываешь, взвешиваешь и становишься похожим на бесчувственного робота. Самоотречение? Но разве коврик у ног счастлив и доволен своей участью? Постоянство? Это та же верность, надежность. Выходит, что не так уж неправ Княжев, выделяя именно эту особенность характера...
  Отведя от лица мешающую прядь волос, Таня выбралась из дебрей размышлений. Егор молча смотрел на нее, и под его внимательным взглядом она смутилась и сказала первое, что пришло на ум:
  - Спасибо, что рассказали все это. Я рада, честно, что вы остались открытым человеком, каким и были много лет назад.
  - Вы же не помните меня! - засмеялся Княжев и подбил ногой то ли шишку, то ли камень. - Сами заявили об этом несколько недель назад.
  - Да бросьте! Вы же еще тогда поняли, что я помню все.
  Чтобы скрыть неловкость от неожиданного, даже для нее самой, признания, Таня потянулась собрать волосы в хвост, но мешал позабытый в руке бокал. Ладно, пусть ветер теребит пряди, зато теперь она знает, что сказать и исправить оплошность.
  - Просто не верилось, что деньги и власть не испортили вас, Егор Викторович. А еще стало понятно, от какого греха мне надо срочно избавиться. - Таня отпила глоток и улыбнулась. - Вот и пригодился ваш чудодейственный нектар. Возьмите. Там еще осталось на дне, на самый легкий случай.
  - Ваш грех - неверие или ложь? - Возвращенный бокал блеснул у губ Княжева. - И это значит, в дальнейшем вы всегда будете честны со мной, а я смогу положиться на вас во всем?
  - Подлавливаете...
  Пара шагов - и она склонилась над озером. Вода была настолько холодной, что обожгла кожу, но Таня не отдернула руку. Хотелось сложить ладонь ковшиком, зачерпнуть лунную дорожку и унести с собой дрожащий кусочек отражения.
  - Почему вы незамужем?
  От неожиданного вопроса она едва не намочила дрогнувшее колено и разжала пальцы, позволив воде просочиться между ними.
  - Почему вы так уверены в этом?
  - Мог бы сказать, что следил за вами, что вы задерживаетесь допоздна на работе и не спешите домой, но ответ банальнее: я помню ваше резюме. Так почему?
  Егор подошел и протянул руку. Таня оперлась на нее и встала. На ветру мокрая ладонь стала ощутимо мерзнуть, а платка в кармане не оказалось. Таня стряхнула капли и плотнее запахнула куртку.
  - Не получилось. А вы женаты?
  С чего она взяла, что может спрашивать директора о его личной жизни? Вероятно, потому что весь этот разговор у озера начал смахивать на школьный вечер встреч, когда разница в статусах и богатстве стирается?
  - Нет, не женат, - покачал головой Княжев и вытер руку прямо о штаны. - Сначала занимался исключительно учебой, потом бизнес-планами. Времени едва хватало на сон. Какая уж тут семья! А теперь все не так просто... Как узнать наверняка, что избранницу я интересую как человек, а не как владелец заводов, газет, пароходов?
  - Ну, у вас еще уйма времени. Вы молоды, так что не переживайте, - невпопад ответила Таня, в душе соглашаясь с начальником.
  - А у вас что, время закончилось? - Егор отошел к импровизированной скамейке, оставил там пустой бокал и вернулся к кромке воды. - По-моему, такой умной и красивой женщине, как вы, достаточно взмахнуть ресницами, и делов-то.
  - Сколько можно уже махать, - пробормотала Таня и поежилась: с озера резко потянуло неприятной сыростью. - Я пойду, наверное. Спасибо за прекрасный вечер, за разговор, за воду.
  - Благодарность, уместная в пустыне, - засмеялся Егор и тут же снова стал серьезным. - А давайте как-нибудь еще поговорим, в такой же неформальной обстановке. Я угощу вас моим по-настоящему любимым вином. Так что? И вы же помните, что не можете мне лгать. Ну, по крайней мере, сегодня.
  - Тогда придется сказать, что предложение неподходящее. - Поднявшийся ветер уронил на лицо Тани несколько прядей, но она не убрала их. - Вечеринка закончится, и потянутся обычные будни с установленной субординацией и правилами. Честно, Егор Викторович, это ни к чему.
  - Но ведь правила действуют только во время этих самых будней, а трудовым кодексом запрещено работать круглые сутки.
  Он стоял рядом, и Тане показалось, что через секунду Княжев шагнет в ее сторону и окажется совсем близко. И что тогда?.. Разбивать всегда легче, чем создавать, и неважно что: чашку, сердце... Чтобы не допустить этого, она отступила назад. Жаль, что одним движением она не может очутиться сразу под деревьями, там, куда не достают лижущие песок языки воды.
  - Не говорите ничего, о чем пожалеете завтра, Егор Викторович.
  - Я жалею только о зря потерянном времени.
  - В таком случае отвечу прямо: со мной вы действительно потеряете время, - тихо, но твердо произнесла Таня, словно выдохнула. - Я не завожу романов с руководством и очень надеюсь, что ваше решение о приеме меня на работу не содержало скрытые планы. Совсем не хочется, чтобы следствием нашего разговора стало мое увольнение. Так что позвольте откланяться.
  - Таня, - рука Егора крепко, но при этом осторожно остановила ее, - я ценю вашу жизненную позицию. Вероятно, когда-то и где-то она была оправданна, но сейчас не нужно защищаться. Да, вы мне симпатичны, но не более, чем любая другая сотрудница. А предложение пообщаться еще - просто вежливое приглашение, не больше.
  - Вы сами-то верите в то, что сейчас говорите? Еще скажите, что это я удерживаю вас, а не наоборот.
  В тот же миг Таня чуть не вскрикнула: Егор ощутимо сжал ее плечо и лишь потом убрал свои пальцы.
  - Так. Подведем итог, - сверкнувшие в темноте глаза Княжева обернулись двумя черными провалами. - Вечер был интересным, разговор очень познавательным, даже поучительным. На этом все, жирная точка. И оставьте ваши домыслы при себе. Все равно вы ни черта не поняли! - Егор быстро отошел в сторону.
  Какое-то время Таня слышала его сдавленную ругань и хруст ломаемых веток. Усилившийся ветер скользнул под куртку, и по телу пробежала крупная дрожь, от которой Таня очнулась. Действительно, почему такой замечательный вечер свернул неизвестно куда? Да давно известно, просто... просто... Она зажмурилась, поверх куртки дотронулась до живота, а потом с усилием выдохнула. Рука повисла плетью. Просто "это" никуда не денется. И не надо стоять здесь, в ожидании его. Не надо портить ему жизнь.
  Оставленная за спиной осока прошуршала последний раз. Ее сменило сонное поскрипывание стволов, сквозь которое прорывались отголоски музыки. Где же эта дорожка к пансионату? Едва под ногой оказались прямоугольники твердой брусчатки, Таня ускорила шаг.
  Звучавшая мелодия стала отчетливей, а вместе с ней и желание потанцевать. "Так и поступлю: не думать ни о чем, а только бездумно шевелить телом. Наперекор всему, наперекор себе". Наверное, это была единственная страсть Тани, не пропавшая даже в последние тяжелые месяцы. В неторопливых, плавных движениях забывались свалившиеся трудности и возвращалось легкое состояние беззаботной юности. При всем этом Таня умела танцевать: она быстро подстраивалась под любого партнера, не смущалась ошибок, а в совсем критической ситуации могла перехватить инициативу и стать ведущей.
  Торопливо бросив куртку на пустующий стул в холле, Таня устремилась в банкетный зал. На пороге она наткнулась на парня из отдела охраны, общение с которым до этого вечера ограничивалось вежливыми приветствиями. Он и сейчас дружелюбно кивнул, в ответ Таня протянула руку и увлекла его на стихийный танцпол. Все, с этой минуты мир для нее перестал существовать. Исполняемые композиции слились в одну бесконечную фантазию, и вряд ли Таня смогла бы ответить, как долго танцевала и менялись ли за это время ее партнеры.
  Она пришла в себя внезапно, будто некая пружина внутри развернулась до упора и вытолкнула воздух. Заболела голова, а прояснившиеся глаза отметили то, что виднелось на их уровне: крепкий подбородок с едва видимой ямочкой. И потом накрыло осознание: с ней танцевал Максим Головин. При всей своей грузности он на удивление легко двигался, не зажимал ее ладонь и ловко огибал другие пары. Почему же она чувствует себя деревянным манекеном и постоянно сбивается с ритма?
  Максим перехватил выскальзывающую руку Тани и плотнее сжал пальцы.
  - Вы замечательно выглядите, Татьяна, без этих лохматых рюшечек и безумных разрезов до пупа. Наряд настоящей женщины не должен отвлекать от нее самой.
  Таня неопределенно тряхнула головой и мысленно не согласилась с Головиным. Декольте с роскошной грудью всегда смотрелось притягательно, и не было ничего крамольного в желании хозяйки продемонстрировать свое природное богатство. Вон как изгибающаяся рядом красотка с шикарным бюстом. Наверное, думает, что танцует жаркое танго. Да и мачо ей под стать, такой же пылкий. И хотя выходят неумелые кривляния обоих, но им хорошо, ну и ладно. Почему же музыка все не заканчивается?..
  Темпераментная парочка совершила очередной пируэт. Девица вонзила свой локоть прямо между лопаток Тани и мгновенно умчалась, подхваченная партнером. Таня пошатнулась и ойкнула: то ли от неожиданности, то ли от боли, то ли от губ Максима, столкнувшихся с ее виском.
  Она не стала больше ждать окончания песни и отстранилась от замершего Головина.
  - Простите, мне что-то нехорошо...
  Восемь шагов, чтобы выйти из зала. Еще пятнадцать в холле. Два лестничных пролета по одиннадцать ступенек. Четыре шага в коридоре, прежде чем она развернулась и пошла в нужную сторону. Только у порога комнаты счет в голове утих.
  Таня вытащила ключ из кармана брюк, открыла дверь и тут же придержала ее рукой. Черт, куртка осталась в холле!
  - Ну и пусть, - упрямо шагнула в комнату. - Кому она нужна, старая и немодная. Завтра заберу.
  Как была, в одежде и с несмытой косметикой, Таня рухнула на постель и через секунду завернулась в одеяло. Если бы она умела отматывать время назад, то ни за что бы не поехала в этот пансионат.
  
  ***
  Корпоративный вечер разбавил выверенную жизнь компании, но ненадолго, и снова потянулись монотонные будни.
  Небо все чаще затягивали тучи, и в души прокралась осенняя тоска. По утрам будильники протяжно звонили, убеждая хозяев вылезти из уютной постели; чашка дымящегося кофе стала самым желанным приветствием, а в углах кабинетов пестрели разноцветные зонтики, единственные яркие пятна в нахлынувшей серости.
  Накануне дверь в кабинет маркетологов почти не закрывалась: нескончаемый поток посетителей к концу дня превратился в настоящее паломничество. Напоминания, задания, предложения... Все записки и документы свалили на Танин стол, и теперь ей отчаянно хотелось избавиться от сортировки бумаг. Она даже подбросила пару листов вверх, но тут же со вздохом поймала мегаснежинки и, взглянув, отложила: эти просьбы могут подождать. А в бумажных развалах предстояло найти то, что стоило выполнить в первую очередь.
  В кабинете было прохладно, несмотря на работающую батарею.
  Пару дней назад у Романа неожиданно обнаружилась непереносимость кондиционера. Сначала он гнусавил заложенным носом и отмахивался от предложенного Таней нетрадиционного метода лечения простуды в виде теплого молока с медом. Прослушав очередной пассаж из чихания, кашля и шмыгания, Света невозмутимо озвучила свой вариант - свежая коровья лепешка на грудь. Все посмеялись, но потом произошел нешуточный астматический приступ.
  Вернувшись от врача, Роман огласил вердикт - никаких цветов и приборов с воздушными фильтрами. Растения в кабинете отсутствовали и так, поэтому попрощаться пришлось лишь с кондиционером, а заодно и с теплом. Теперь приходилось греться чаем и выдумывать предлоги, чтобы забежать в другие, хорошо отапливаемые отделы, которым повезло не иметь в составе аллергика.
  Света выворачивала все ящики на пол, бездумно сбрасывала папки и книги с полок вниз и без конца ворчала под нос. Таня уже знала, что это значит: Синицкая потеряла какую-то важную бумагу. И сейчас самое верное - тихо сидеть и ждать, пока все закончится, иначе можно попасть под горячую руку и язык.
  Дверь кабинета распахнулась, и стремительно вошел заместитель генерального директора.
  После корпоратива Таня сталкивалась с ним буквально пару раз, в коридоре или у лифта, и Головин ограничивался лишь кивком в ответ на приветствие. Таня и раньше его побаивалась, прослышав про угрюмость, хваткость в работе и непомерную требовательность. Теперь же ей было еще и неловко из-за пансионата, как если бы она получила то, что предназначалось другому человеку. Лишь в одном Таня была уверена: напускная мрачность Головина служила защитной реакцией, скорлупой, в которую он прятался от чего-то тяжелого. Как нахлынувшая на нее саму депрессия после смерти мамы.
  Сказанное "Здравствуйте" повисло в воздухе, а потом заместитель пророкотал:
  - У вас тут что, Мамай прошел?
  Света так тяжело задышала, что Тане стало ясно: подруга сдерживается, чтобы не ляпнуть что-то неподходящее. Пришлось ответить самой:
  - Да, и даже потоптался.
  - Ладно, если вам комфортно находиться на помойке, дело ваше.
  Синицкая стала напоминать чайник, из которого пар уже вырывается наружу. Максим переступил пару раз, пытаясь отыскать свободное место на полу, куда можно еще поставить ноги.
  - Татьяна, через полчаса жду наработки по продвижению "Элит-квартала". Будьте любезны принести их в мой кабинет. А чего это у вас так холодно? - он поежился. - Экономите?
  - Нет, заботимся о ближнем, - процедила сквозь зубы Света. - У Романа аллергия.
  Головин сделал жест, будто отмахнулся от назойливой мухи, и повторил, глядя на Таню:
  - Так я жду вас через полчаса.
  Она согласно кивнула, но это могла увидеть разве что спина выходящего начальника. Едва дверь закрылась, Света плашмя хлопнула папкой по столу и тут же отшвырнула ее в сторону.
  - Нет, посмотрите! Не нравится ему наша рабочая обстановка, - прошипела Синицкая, не заботясь, что ее могут услышать. - Кроме него, никто не жалуется...
  - Тебя боятся, - вставил Роман и пригнулся, чтобы в него не попал брошенный ластик.
  - ...не жалуется, говорю, никто... Чего он бродит, отвлекает? У них что, дежурство по этажу? Или только нам так везет? Черт, и куда я засунула эту газету?! Ребята, все, мне крышка...
  Света частенько перескакивала с одной мысли на другую, и поэтому Таня без труда поняла, что последние фразы никак не относились к теме "Максим Головин".
  - Что за газета?
  - Да в пятницу пришла, я ее только просмотрела. Наткнулась на тендер, который может быть нам интересен. Но летела домой, вот и бросила куда-то. Кто знает, где же это "куда-то"?
  Роман по привычке оттолкнулся от стола, а, когда колеса его стула застопорились о разбросанные вещи, огорченно цокнул языком.
  - Ну, Павловна заходила сегодня утром. Может, она видела ее?
  - Вы лучше скажите, зачем меня Максим зовет. Я вообще не занимаюсь кварталом. Это же твой кусок, Свет. - Недоумевающая Таня села на край стола, прямо на неразобранные бумаги, из-за чего их рельеф с горного сменился на равнинный.
  - Ну нет, я к Максу сейчас ни ногой, - замахала двумя руками Синицкая и ухом прижала трубку телефона. - Ты же не хочешь, чтобы у вас появился новый маркетолог? А я еще не успокоилась, брякну что-нибудь и все - вперед, ищи новую работу. Это тебе не Егор, который все понимает и прощает. Макс, он такой, ух!
  - Ладно. Давай, что сделала по объекту. Надо будет объяснить Максиму Александровичу, что это твои мысли.
  - Хотела бы я посмотреть, как ты будешь объяснять.
  Не выпуская телефон, Света перекопала бумаги на столе и вытащила тонкую голубую папку.
  - Хочешь - пошли, и все увидишь, - проворчала Таня, мельком проглядывая листы.
  Она закрывала дверь, когда услышала за спиной грохот: стул Романа все-таки подчинился хозяину, но не сумел преодолеть брошенных на полу книг и показательно опрокинулся.
  Таня действительно не занималась последним крупным проектом "Центринвеста". Она вообще предпочитала множество мелких задач одной глобальной, считая, что так узнает сразу больше о разном. А сейчас ей предстояло не ударить в грязь лицом и одновременно не подставить Свету.
  
  ***
  Кабинеты руководителей располагались на четвертом этаже. Таня была здесь всего лишь раз, когда разыскивала по срочному вопросу Инессу Павловну, но помнила, что у лифта посетителей встречают два секретаря, Маргарита и Юля. Вообще удивительно, почему любое начальство неизменно выбирало в референты ярких девушек, с отличной фигурой и чуть ли не модельной внешностью. Будто они служили дополнительной визитной карточкой компании, говорившей о благополучии и процветании. При этом секретари "Центринвеста" были совсем неглупы, на удивление неболтливы и с легкостью справлялись со своими обязанностями, чем разрушали стереотип недалеких помощниц.
  Стойка референтов делила пространство на две симметричные части. Умышленная соразмерность прослеживалась и в одинаковых внушительных дверях из темного дерева. У лифта примостились небольшой кожаный диванчик, вероятно для посетителей, и такой крохотный столик, что его назначение было скорее декоративным. В торцах стен за неяркими жалюзи угадывались громадные окна.
  - Доброе утро. Меня вызывал Максим Александрович.
  Темноволосая Маргарита, непосредственная помощница заместителя генерального директора, кивнула головой в сторону диванчика.
  - Присядьте. Сейчас он освободится.
  Заняв место с краю, Таня незаметно погладила кожу. Мягкая, но холодная. Пальцы, вцепившиеся в папку, начало покалывать, как в нагретом помещении после долгой прогулки по морозу без перчаток. Таня помялась, но в конце концов выговорила:
  - А можно мне чая, пожалуйста?
  От нее не ускользнуло переглядывание секретарей, и Таня запоздало сообразила, что подобные просьбы на четвертом этаже, вероятно, относились к разряду редкостных одолжений, ведь именно с таким лицом Маргарита прошествовала к окну, где на аккуратной тумбе примостились чайник и кофе-машина.
  Глядя на ее подчеркнуто любезные движения, у Тани пропало мелькнувшее желание рассказать про аллергию Романа, выключенный кондиционер и прохладный кабинет маркетологов. Чай пить тоже расхотелось. Маргарита молча выставила на столик белое блюдце с тонкой ажурной каймой и так же без слов опустила на него чашку, похожую на полураскрытую кувшинку.
  Едва секретарь вернулась за стойку, дверь левого кабинета распахнулась, выпуская Егора.
  - Значит, надо это выяснить до подписания контракта, а не после. И Юлечка...
  Княжев оборвал свою же фразу посередине и направился к Тане. Она лихорадочно подтянула чашку ближе и попутно чуть не перевернула ее себе на колени. Черт, не хватает еще залить папку со злосчастным отчетом! И почему для приемной пожалели денег и купили малюсенький диван, на котором с трудом можно разместиться вдвоем? Во всяком случае, она бы предпочла, чтобы севший Егор оказался не так близко. Хотя зачем врать-то самой себе? Хотела она совсем другого: чтобы разделяющее их пространство стало еще меньше, как на узком кресле...
  - Юля, подтвердите, пожалуйста, на завтра столик в "Орфее" на час дня. Да, и нас будет не трое, а четверо, - Княжев закончил с указаниями секретарю и переключился на Таню: - Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна. Вы ко мне?
  И почему она молчит и может только смотреть на длинные пальцы Егора, лежащие на его колене? Даже не смотреть, а как-то... любоваться. Со стороны помощниц донесся сдавленный кашель, и Таня отмерла.
  - Н-нет, меня вызвал Максим Александрович.
  Угловатым движением она подхватила чашку и торопливо сделала большой глоток. Горячий напиток обжег нёбо и наждаком прошелся по горлу. Черт, какая же она неуклюжая! Да и вообще думает не о работе, не о предстоящем отчете, а о каких-то глупостях. Ну да, красивые у Княжева пальцы, очень теплые и нежные, она помнит... Черт, черт!
  Блюдце обиженно звякнуло, когда Таня почти уронила чашку на него. О, как же вовремя в приемную выглянул Головин! Сказали бы Тане еще полчаса назад, что при виде Максима она будет готова от радости вскочить и улыбаться, никогда бы не поверила.
  - Да вы пейте, пейте чай, не торопитесь, - мягко осадил ее пыл заместитель генерального директора и обратился к поднявшемуся Егору: - Ты представляешь, у них, маркетологов, такой холод собачий...
  - В смысле? Что, отопление не работает? - переспросил Княжев и окинул внимательным взглядом Таню.
  Ой, она совсем забыла снять цветастую шаль, в которую куталась в ледяном триста втором кабинете. Да уж, ну и видок у нее! Вылитая старушка, страдающая ревматизмом.
  - Работает, - не согласилась Таня и поморщилась: неприятное чувство на саднящем языке усилилось. - Просто батареи мало для помещения, а кондиционер мы не включаем, чтобы не угробить Романа с его аллергией. Максим Александрович, я принесла вам наработки по кварталу, как вы и просили. Будете смотреть сейчас или... мне оставить папку?
  - Конечно, посмотрим сейчас, - привычно буркнул Головин, чем прогнал появившееся обаяние. - Проходите в кабинет.
  Таня обреченно подцепила голубую папку с дивана и тут же чуть не уронила ее, едва услышала предложение Княжева:
  - Может, мне тоже послушать...
  Нет, нет, только не это! Она сейчас и слова дельного не выдавит, вот опозорится-то. Хватит с нее и одного критикующего. Что, у них других дел нет? Давайте обойдемся без присутствия самого директора, надо же что-то поручать и своим сотрудникам.
  - Викторыч, иди уже, у тебя совещание через десять минут, - незлобно напомнил Головин, и сердце Тани благодарно ускорилось. - Сейчас тут нужен свежий взгляд, потом все обсудим. Дело-то нешуточное.
  - Так ведь и я не клоун, Макс, да и не в игрушки предлагаю играть.
  Голос Княжева по сухости мог соперничать с пергаментом, но Головин качнул головой и шагнул в кабинет. Они словно поменялись своими должностями, и последнее слово оказалось за Максимом. Надо же, какой решительный! Но, раз не побоялся возразить начальству, ее-то он точно разделает по полной. Крохотное спокойствие Тани уменьшалось с каждым выдохом, и она плелась к двери, как на эшафот, ощущая спиной сверлящий взгляд Егора.
  Все десять минут, пока Головин медленно переворачивал листы, в кабинете стояла напряженная тишина. Таня примостилась напротив на крае стула и наблюдала за выражением лица начальника, гадая, что последует дальше: похвала или выволочка.
  Она так волновалась, что видела лишь темный широкий стол перед собой, который почему-то напоминал ей снятую с петель дверь, и хмурящегося Головина. Поговаривали, что он владел огромным объемом информации и удерживал в голове даже то, что напрямую не относилось к нему. Но даже если это было правдой лишь наполовину, Таня уже знала, что этот неприветливый человек не давал спуску никому и всерьез полагал, что сотрудники должны делать больше, чем от них требуется по инструкции. Гробовщик, ей-богу, и сейчас он явно подбрасывает в руке молоток, прикидывая, как получше забить в нее гвозди.
  - Ну, все ясно. - Максим откинулся в кресле и скрестил пальцы рук в замок. - Работа проделана большая, качественная...
  - Извините, можно я поясню: этот объект веду не я, а Света Синицкая, заместитель главного маркетолога, - брякнула Таня в приливе честности и скомкала бахрому платка.
  - ...но неполная, - завершил фразу Головин. Вот он, первый удар. - Конечно, я в курсе, кто чем занимается. Или полагаете, что вы приглашены сюда по ошибке?
  Он подался вперед, словно намеревался заглянуть в глаза Тане, но та предпочла мгновенно опустить их и продолжила наматывать нитки на палец.
  - И с этого момента ответственным за продвижение "Элит-квартала" назначаю вас, Татьяна Евгеньевна. - Пальцы Головина отбили такой бравурный марш на столешнице, что Таня невольно покосилась. - Попрошу вас детально проанализировать торговые площади в жилых кварталах за последние три-пять лет: что предпочитают размещать, на какого потребителя нацелены.
  - Да я сейчас могу ответить. - Вырвавшееся бурчание было не лучшим поведением, но она никак не могла справиться с досадой: вот как объяснить Свете произошедшее? - Чаще всего в нежилых помещениях размещают аптеки, мелкие магазинчики. В их профильность не буду сейчас углубляться, но продовольственные преобладают. Ну, и объекты сферы услуг: парикмахерские, фитнес-залы, отделения банков опять же.
  - Процентное соотношение? - Головин черканул что-то в блокноте.
  - Посчитаю...
  Карандаш заместителя директора оторвался от бумаги и улегся на указательный палец, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Найдя баланс, Максим тотчас его разрушил, и карандаш покатился к краю стола. Проследив глазами за его движением, Таня чуть не пропустила следующее указание:
  - И раз уж первое задание у вас фактически готово, посмотрите, какие категории людей предпочитают элитное жилье. Пол, возраст, социальный статус, возможный доход. Одним словом, составьте портрет нашего потенциального клиента. Да, и запланируйте каждую неделю отчитываться лично мне.
  Замечательно, только этого ей не хватало! Головин взял трубку телефона и задумчиво перевел глаза на Таню. Что, сомневается, выгонять ее или придумать еще что-нибудь напоследок? Мало ему озвученных заданий! Но Максим больше ничего не произнес и попрощался. Покидая приемную, Таня старательно сдерживала шаги, чтобы уход не стал похож на бегство.
  После строгого кабинета заместителя генерального директора комната триста два показалась до боли родной и уютной. Даже несмотря на царивший беспорядок: бумаги все еще густым слоем покрывали пол. Таня прислонилась к косяку и на секунду закрыла глаза. Что сказать Свете, чтобы объяснить ситуацию с кварталом? Какие слова подыскать, чтобы стало ясно, что это не ее инициатива, а навязанное решение руководства?
  В этот момент дверь комнаты снова открылась, и ввалился какой-то невысокий мужичок в спецовке с огромным калорифером в руках.
  - Куда ставить-то? Решайте быстрее, мне других дел хватает.
  Весь его недовольный вид говорил о том, что рабочий готов шмякнуть прибор об стену, но из-за тяжести затея срывается. Никто, даже Света, не успел и рта раскрыть, чтобы достойно ответить хаму, как вплыла Инесса Павловна. Она распорядилась разместить обогреватель между столами Тани и Светы и сдержанно заметила:
  - Девочки, надеюсь, в дальнейшем любые недовольства сначала будут высказываться мне и лишь потом выше.
  - Да не жаловались мы никому! Все и так знают про то, какую нам Роман свинью подложил со своей аллергией. - Света растопырила пальцы над обогревателем и одновременно отталкивала бедрами бедолагу Романа, тоже пытавшегося погреться.
  - Почему же тогда сам генеральный звонил мне с просьбой помочь замерзающим маркетологам?
  Коростылева возмущенно хлопнула ладошкой по столу, а потом зябко повела плечами.
  - Извините, что невольно вас подставила, Инесса Павловна, - покаянно склонила голову Таня. - Меня просто увидели в таком роскошном оренбургском - или какой это? - платке. Я все и выложила, как-то не задумываясь.
  - А стоило бы думать! Хоть изредка, - начальница выпускала последние колечки пара. - Это же твоя работа, Танечка.
  - Кстати, о работе, - Таня повернулась к Синицкой, блаженно замершей у обогревателя в томной позе. - Ты меня тоже извини, Свет: твой квартал Головин передал мне.
  - Ура! - неожиданно весело отреагировала та и милостиво сдвинулась в сторону, освобождая место у калорифера шмыгающему Роману. - Просто здорово! Ненавижу такие бредовые проекты. Ломаешь-ломаешь голову, а отдачи ноль. Так что спасибо Максу! Не думала, что он такой добрый.
  - Да уж, удружил... Ты газету-то хоть нашла?
  - А, такие мелочи...
  - Я ее принесла пять минут назад, - пояснила Инесса Павловна, выходя за порог. - А вы прибрались бы здесь, девочки: чистый свинарник. Неудивительно, что документы пропадают.
  - Приберем.
  Синицкая даже не сдвинулась с места. Таня перешагнула через завалы на полу и проворчала:
  - Мелочи, говоришь... Что ж ты с этими мелочами весь офис на уши поставила?
  
  ***
  К концу дня Таня поняла, почему так радовалась Света: информации по строительству было море, но какой-то пустой. Совсем новые идеи по продвижению дорогого жилья приходили туго, постоянно приходилось убирать возникающую шелуху и снова, раз за разом, пересматривать данные. А для стандартного отчета по торговым площадям Таня обложилась справочниками с перечнями предприятий и безостановочно искала-выписывала-сверялась, все больше с каждым часом ощущая тупую боль в виске. Конца же работе видно не было.
  Наконец решив, что никому не станет легче, если она умрет на рабочем месте, Таня отчаянным жестом захлопнула все книги. Голова болела уже так, что страшно было просто моргать. Что ж она не послушалась Романа со Светой и не ушла вместе с ними пару часов назад? Лежала бы сейчас в кровати, пила чай с лимоном... А так домой еще добраться надо. Таня сняла с вешалки пальто, выключила обогреватель и свет и побрела к лифту. Она долго не могла попасть в рукава, а когда это получилось, вздохнула так довольно, словно получила первый приз на соревнованиях.
  Из-за дождя улицу заливала тусклая серая пелена. На крыльце Таня вытащила из сумки зонт и только нажала на его кнопку, как входная дверь резко распахнулась и хлопнула по открывающемуся плащовому куполу. От удара тот свернулся набок и беспомощно повис. Нет, ну надо же! Опять эта дверь! Вот только зачем поворачиваться к выходящему человеку? Неужели с надеждой, что пословица про невозможность попадания в одну и ту же реку все-таки лжет? Нет, все верно, это не мог быть снова он...
  - Добрый вечер, Максим Александрович.
  - Полагаю, вы считаете, что он был добрым только до нашей встречи, - сдержанно произнес Головин и посмотрел на то, что еще пару секунд назад называлось зонтиком, а потом решительно схватил Таню за локоть. - Пойдемте!
  Высвободить руку из сильных мужских пальцев не было никакой возможности, поэтому пришлось тащиться по лужам и морщиться от дождевых капель, затекающих за воротник.
  - Куда вы меня ведете?
  - Надо же вам как-то попасть домой и не промокнуть. Другого зонта у меня нет, зато есть кое-что не менее полезное. - Максим пересек всю парковку и распахнул дверь громадной черной машины. - Садитесь!
  В сгущающемся тумане мрачный автомобиль показался Тане чуть ли не катафалком, и она медленно попятилась.
  - Спасибо, я лучше на автобусе.
  Ее слова проигнорировали.
  Когда же Таню бесцеремонно запихнули на переднее сидение, в голове ее взорвались тысячи звезд, а их осколки впились в висок. Чтобы не застонать, она стиснула зубы и закрыла глаза.
  - Где вы живете? Куда ехать? Эй, вы меня слышите? - раздался рядом громкий голос, в котором через секунду послышалось беспокойство: - Таня, что с вами? Вам нехорошо?
  - Простите, у меня небольшая мигрень...
  - Небольшая?! Не смешите меня. Вы бледная как смерть. Может, вам таблетку дать? Или воды? Или к врачу надо? Воздуха хватает?
  С каждым звуком в голову все глубже и глубже вгрызалась невидимая дрель, и Таня не сдержалась:
  - Да помолчите же!
  Наступила тишина, лишь дождевые капли безостановочно стучали по крыше и "дворники" ритмично шуршали, смахивая влагу со стекла. Таня будто сама видела пульсирующую венку на своем виске, от движения которой зависело сейчас все. К ее руке осторожно прикоснулись.
  - Скажите ваш адрес.
  - Сталелитейная, пять... - выдавила Таня и уткнулась виском в подголовник, чтобы хоть как-то облегчить боль.
  Машина тронулась. Даже через полузабытье, в котором она пребывала, Таня ощущала, как аккуратно ехал Максим, переползая неровности, чтобы уменьшить тряску, и медленно разгоняясь после светофоров. Наконец он плавно остановился.
  - Какая квартира? Я вас провожу.
  Головин взял с Таниных колен сумку. По металлическому звяканью стало ясно, что он нашел то, что искал, - ключи. Выйдя из машины, Головин открыл пассажирскую дверь, но Таня даже не двинулась, с ужасом чувствуя подступающую тошноту. Казалось, пошевелись она - и сдержаться уже не получится.
  И, когда Максим одной рукой обнял ее за талию и слегка потянул на себя, боль резко ударила в висок. Одновременно с ней в животе поднялся вихрь, заставивший Таню из последних сил дернуться в сторону. Она еле успела отбежать от машины на пару шагов, как ее тело скрутило в жгут и вывернуло, а потом еще и еще.
  Спустя мгновение Таня выпрямилась, держа руку у рта, и увидела молча протянутый Максимом платок. Так же без слов она взяла его, вытерла губы и потом сунула в карман пальто. Не отдавать же обратно. Сейчас самое главное, что стало чуть легче, боль ушла куда-то вглубь и не ощущается так остро. Надо не терять времени и добраться до постели раньше, чем все может повториться.
  Головин поднял сумку, упавшую на пол машины, крепко обхватил женский локоть и отрывисто уточнил:
  - Подъезд? Этаж? Квартира?
  Таня указала глазами на нужный подъезд. Максим осторожно довел ее до квартиры, помогая подниматься на каждую ступеньку, открыл дверь и тихо спросил:
  - До кровати доберетесь сами?
  - Да...
  Она прикрыла дверь и, не раздеваясь, побрела в ванную прополоскать рот. Все, теперь только доползти до дивана. Так, шаг, еще один... Какое счастье! Таня свернулась комочком, спрятала ноющий висок в подушку и, как в мутный омут, провалилась в сон.
  
  ***
  Она открыла глаза, когда левая нога затекла настолько сильно, что неприятное ощущение прорвалось даже сквозь тяжелый сон. Таня с трудом выпрямилась и поморгала ресницами: надо же, вчера даже не выключила свет в коридоре. Из кухни тянуло: наверняка форточка опять не закрыта. И от сквозняка лампочка еле заметно покачивалась. Давно надо было купить абажур и наконец спрятать ее. Но сама она вряд ли повесит стеклянный плафон, да и вообще любой, а просить некого. Разве только Романа...
  Таня отвела взгляд от неприятного яркого света и не сразу поняла, почему мебель в комнате перестала быть черной. На двери шкафа, на ручке кресла и кое-где на ковре появились цветные кусочки, словно кто-то медленно разбрасывал нарезанные лоскуты ткани. Вот и на обоях над диваном добавился такой же. Ответ на загадку дало окно: светало. Ночь пролетела в один миг, а ватная усталость как была с вечера, так и осталась.
  Заставив себя залезть в душ, Таня долго стояла под теплыми струями - веки закрыты, щека у кафельной стены. После фена волосы, как всегда, распушились и превратились в непослушное светлое облако. Она убрала их в хвост, но вид тут же стал занудный, как у училки. Ладно, и у висков Таня выпустила пару прядей. О тяжелом вечере напоминали небольшие тени под глазами и сухие губы, которые Таня тронула розовой помадой: сегодня макияж был ей не по силам.
  Надо бы прикрыть в кухне окно, но от одной мысли, что она увидит еду, Таню стало мутить. Пусть форточка остается открытой. Неудивительно, что цветы никак не могут прижиться в этой квартире: разве можно цвести и зеленеть на подоконнике, если постоянно что-то дует и капает сверху. Все же они комнатные растения, а не уличные.
  На полу у дивана лежало вчерашнее пальто. Повесив его на плечики, Таня разгладила влажноватую ткань и вытащила из шкафа куртку.
  Офис встретил Таню непривычной тишиной и пустынностью. Да, рановато она пришла, другие, наверное, еще только едут... Охранник на входе приветственно кивнул головой. Интересно, видел ли он, как вчера Головин уводил ее к своей машине? И если да, то что подумал? По лицу его ничего не поймешь, вот и не стоит голову ломать. Да и ей все равно.
  Щелкнув выключателем в кабинете, она в привычном беспорядке мгновенно выделила то, чего не было вчера. На ее столе поверх всех бумаг и справочников лежал... голубой зонт. Новый, этикетка еще не сорвана. Странно. Таня отложила его в сторону. Это еще не все. Малюсенькая записка приклеена к какой-то коробочке. Спазмолитики. Зачем-то Таня потрясла лекарства, хотя по опыту знала, что внутри будут блистеры, которые не гремят. "Дверь приносит извинения". Глаза прочитали текст раза три, но продолжали бегать по написанному и цеплялись за детали. Несерьезный цвет листика, розовый. Хорошо хоть, что без цветочков. Возле первых букв слова "дверь" белесые следы: видно, ручка капризничала и писавшему пришлось повозиться. Почерк с сильным нажимом и небольшим хвостиком на конце "я". Слишком знакомый почерк.
  Таня включила обогреватель и протянула к нему ладони. Удивительно, ей совсем не стыдно из-за случившегося вчера. Да и что было-то? Человеку стало плохо, все. Разве позорны болезнь и слабость? Тогда почему она сейчас сидит и размышляет о том, что не заслуживает внимания? Значит, все же переживает...
  Медленно отвернувшись от зонта сначала направо, потом налево, Таня улыбнулась: слабость начала понемногу уходить, мысли прояснялись. Надо занять себя чем-то, добить вчерашний анализ, выпить чаю, в конце концов. Черт, в тумбочке остался только зеленый чай. Таня не любила его за слабый вкус, подозревая, что просто не умеет правильно заваривать. Но сейчас у нее не было настроения убеждать себя, что зеленый чай ароматный и полезный. Что ж, может, хоть в закутке, отданном под кухню, найдется что-то другое.
  Коридор наполнялся приходящими людьми: кто-то зевал, поеживался, кто-то смаковал кофе. Большинство же просто здоровались и проскальзывали в кабинеты.
  Черный чай, но ароматизированный. Почти стопроцентная химия. Ну и что. Сейчас это лучше, чем совсем ничего. И с парой пакетиков Таня вернулась в комнату.
  У порога Света настойчиво трясла пальто, стараясь хоть как-то разгладить помятый низ.
  - Привет. Ну и толкучка была сегодня в метро! Думала, оторвут рукав у пальто, но повезло: его только пожевали боками. А ты чего такая тихая? Заболела?
  Таня как раз успела пробраться за стол и окунуть чайную пирамидку в кипяток. Она не любила крепкий чай, поэтому почти сразу вытащила пакетик на блюдце. Напиток получился светло-коричневого цвета, естественно, без всякого намека на запах обещанной клубники.
  - Нет, вчера был ужасный день, вот и спала плохо, - выдала Таня часть правды и сделала маленький глоток. Нет, и во вкусе не найти ничего ягодного. - В следующий раз послушаю вас и уйду с работы по первому зову, а не буду сидеть до петухов.
  - Это точно, себя надо беречь. Ой, а откуда у тебя такой зонт? - Света подхватила подарок и повертела во все стороны. - Это же настоящий Пазотти!
  - И что значит появившееся придыхание в твоем голосе?
  Снисходительный взгляд Синицкой ясно дал понять, что разница в возрасте между подругами лет двадцать, причем старшинство присуждается Свете.
  - Да моей зарплаты хватит на три-четыре таких экземпляра, если не меньше!
  - Не преувеличивай...
  Теперь уже Таня недоверчиво рассматривала вещь: обыкновенный зонт с элегантной ручкой-петлей такого же небесного цвета.
  - Точно, говорю тебе, - не унималась Света. - Вот не веришь мне, спроси у Любы с ресепшена. Ухажеры водят ее в хорошие магазины, она много чего видела. Пусть хоть и на витрине. Так откуда сие чудо у тебя?
  Таня неопределенно пожала плечами и вернулась к чашке. Света продолжила стоять у ее стола и торопливо постукивала носком сапога. Она делала это так успешно и раздражающе, что желание чаевничать у Тани прошло.
  - Ну хорошо, слушай. Вчера Максим Александрович Головин умудрился сломать мой зонт и, видно, не спал всю ночь из-за мучивших его угрызений совести. Та грызла его так сильно, что он решил загладить свою вину вот этой милой вещицей. Вопросы еще есть?
  - Да. Ну ты и даешь! - и Света чуть не села мимо стула. - Я, конечно, многое могу представить, но не это. Думаешь, если я, к примеру, порву сумку, стоит подойти к нему с просьбой о замене? Что-то ты темнишь, подруга. - Сапог Синицкой возобновил размеренную барабанную дробь. - Может, еще покопаешься в своей памяти и дополнишь рассказ пикантными подробностями?
  - Какими пикантными подробностями?! У меня вчера была такая жуткая мигрень, что я едва не умерла. А знаешь, чем чреваты мигрени? - Таня изобразила рвотный позыв. - И самое ужасное, что Максим при этом действе присутствовал. Это все детали романтического вечера.
  Света притянула к себе забытую кружку с чаем, а Таня задумчиво призналась:
  - Я, честно, не понимаю, зачем он принес его.
  - Может, ты ему нравишься? - Синицкая одарила подругу томным взглядом. - И причина только в этом, а?
  - Да, и, чтобы чаще видеть, завалил работой - твоей, между прочим, - съязвила Таня и улыбнулась: Синицкая фыркнула прямо в чай, а тот ответил ей фонтаном из брызг. - Спасибо, что отвлекла от переживаний. Знаешь, я частенько завидую твоему оптимизму и безудержной энергии. Где мои двадцать семь лет?..
  - А может, дело вовсе не в возрасте? - неожиданно серьезно ответила Света, промакивая лицо бумажным платком, и с сожалением отставила пустую кружку. - Ты слишком заморачиваешься, принимаешь все близко к сердцу, а при неудачах просто казнишь себя. Но так неправильно. Нельзя зацикливаться на трудностях. Важно их отпускать, тогда они остаются в прошлом.
  - А если... не остаются?
  - Значит, плохо стараешься. Запомни: вперед можно идти только без гирь на ногах.
  В кабинете стало тихо. Спустя пару секунд Света потянулась, словно сбрасывая усталость, и уже с привычной бодростью сказала:
  - Ладно. Пора и в планы заглянуть. А в таком тепле работать одно удовольствие! Все же здорово, что Егор осчастливил нас этим обогревателем. Буду знать, кого засылать парламентером, если еще что-то нужно будет выпросить. Танюха, ты определенно полезный кадр в нашем отделе.
  - Надеюсь, ты ценишь не только мои способности к добыванию тепла, - со вздохом Таня вытащила листы с незаконченным вчера анализом торговых площадей.
  Несколько часов стояла умиротворенная тишина, прерываемая едкими замечаниями Синицкой в адрес компьютера. Они повторялись с завидной точностью каждые пятнадцать минут: видно, лишь столько времени Света могла оставаться спокойной, а потом ее энергия начинала искать любые лазейки вырваться наружу. Роман прислал сообщение, что заболел, и Света, безуспешно поискав какие-то документы в его столе, тут же упомянула имя коллеги в связке с крепкими выражениями.
  Проголодавшись, Таня отправилась на кухню. Может, там еще есть обычный черный чай: ей хватило тонкого, неуловимого вкуса клубники в утреннем пакетике.
  В конце коридора мелькнула плотная коренастая фигура, и Таня замерла. Головин. Невозможно перепутать с кем-либо того единственного человека в "Центринвесте", кто носил деловой костюм как неприятную униформу. И сейчас ей нужно догнать его, чтобы поставить точку во вчерашней истории.
  - Максим Александрович, подождите! - громко позвала Таня и побежала вслед за заместителем генерального директора.
  Тот придержал открывшуюся дверь лифта.
  - Здравствуйте. Мне нужно с вами поговорить, - влетевшая в кабину Таня перевела сбившееся дыхание.
  - Здравствуйте. Я вас слушаю, - сухо произнес Максим и нажал кнопку.
  Он выглядел угрюмым и сосредоточенным, каким был всегда, и именно эта неизменность придала Тане уверенности.
  - Прошлым вечером вы стали свидетелем... неприятности со мной. Я хотела извиниться за это, - она заложила прядь за ухо, а потом снова высвободила ее, - и поблагодарить за новый зонт. Спасибо, только не надо ничего. Вчерашней помощи вполне достаточно.
  Брови Головина приподнялись:
  - Вам он не понравился?
  - Понравился, но... Спасибо, не надо.
  - Таблетки вы тоже вернете? - чуть саркастично уточнил Головин и зачем-то поправил идеальный узел на галстуке.
  - Нет, почему? Я уже подумала: их можно положить на кухню в общее пользование. Думаю, не одну меня мучают мигрени. А после обеда я принесу зонт.
  Таня дернулась в сторону открывающихся дверей лифта, но Максим остановил ее за руку и ткнул в кнопку первого этажа, хотя они только что приехали наверх.
  - Если с посторонними вопросами мы разобрались, то плавно перейдем непосредственно к работе. Вы уже что-то можете сказать, как я просил, об особенностях нашего клиента?
  - Да, но пока только в общих чертах...
  На раздвижных дверях лифта почти у самого пола виднелась царапина. Бугорок с завитком на конце. Таня мысленно пририсовала к царапине ножки-палочки, голову с отвисшими ушками, наметила глазки и нос - получился славный объевшийся песик. Ее взгляд скользнул ниже и споткнулся о блестящие мужские туфли. Черт, она же что-то начала говорить и умолкла прямо на середине фразы!
  - Итак, наш клиент - это мужчина тридцати пяти - сорока пяти лет, чаще всего семейный, с одним ребенком. Профессии достаточно предсказуемые: финансисты, чиновники, топ-менеджеры, представители IT-сферы, шоу-бизнеса и вообще мира искусства, юристы... - Она замолчала на секунду, проверяя саму себя, и покрутила сережку. - Такой тип покупателей уже имеет собственную недвижимость и всего лишь улучшает свои жилищные условия, для чего и выбирает более престижное жилье. Платить предпочитает сам, не ввязываясь в кредиты и ипотеки. Что еще? Иностранцы сдали свои позиции: сейчас они чаще продают. Зато среди чиновников стало модным владеть именно отечественным жильем.
  - Хороши же общие черты! - из голоса Максима пропал холодок. - Я рад, что не ошибся, доверив вам этот объект, а вы не просто сидите у компьютера.
  Таня не знала, как отреагировать на этот сомнительный комплимент своей работе, и снова покосилась на царапину. Песик. Или поросенок.
  - Тогда к концу недели, - предложил Головин стене за правым ухом Тани, - принесете все в напечатанном виде, с цифрами.
  Он вышел в холл и внезапно задержал рукой дернувшиеся двери лифта.
  - А зонт оставьте себе. В качестве премии, - и, скривившись, как от резкой боли, Максим шагнул в сторону начальника охраны.
  Лифт снова закрылся, но не сдвинулся с места: Таня бестолково смотрела на панель с кнопками и приводила мысли в порядок. Те сейчас напоминали блох: суетливо прыгали во все стороны и совершенно не хотели успокаиваться. Почему, ну почему ей приходится общаться с Головиным, да еще каждую неделю? Вроде бы все в рамках, все вежливо, но так неприветливо и хмуро, что она постоянно думала, в чем же провинилась. Наконец вспомнив, куда она шла до встречи с Максимом, Таня нажала на цифру три и упрямо поджала губы: а зонт ей все равно не нужен. Пусть это будет выглядеть по-детски, взбалмошно и где-то несерьезно, но принимать его в качестве вознаграждения она не собирается. Ну вот так воспитана, извините.
  Вместо кухни Таня заглянула в триста второй кабинет, взяла непрошеный подарок и таблетки. Последние тут же передала коллеге с пояснением, куда положить, а сама побежала на этаж руководства. Зонт послушно лег на стойку секретарей, а объяснения Тани превратили Маргариту в подобие рыбки: глаза моргают, рот беззвучно открывается, одно сплошное недоумение.
  - Верните, пожалуйста, это Максиму Александровичу: он случайно оставил внизу. До свидания.
  На лестнице Таня облегченно вздохнула: последствия вчерашней мигрени отступили, в голове установилась ясность. Теперь можно подумать и о еде. Обеденный перерыв заканчивался, а ее живот не хотел довольствоваться единственной чашкой чая с утра и недвусмысленно намекал на это роскошным бурчанием.
  Света тоже обитала на кухне, причем прописалась там давно, судя по горе пустых тарелок перед собой и нескольким чашкам со следами помады по краю.
  - Лопнуть не боишься? - Таня нырнула в тумбочку и обрадовалась пакетику простого черного чая не меньше, чем старому знакомому.
  - Нет, сегодня вечером от всего избавлюсь. Ты, между прочим, тоже готовься, - предупредила Синицкая с полным ртом, но тем не менее запихнула в себя очередной кусок яблока и протянула подруге пакет с пирожками.
  - В смысле?
  Таня беспомощно посмотрела на сидящую рядом светловолосую Оксану, экономиста лет тридцати.
  - Мы отправляемся в "Парадиз", ю-ху! - Света сделала жест рукой, будто нажала на гудок паровоза. - Да-да, я в курсе, что ты не любишь сборища, все уже знают. Но... - последовала многозначительная пауза, прерванная смехом Оксаны, - ...мы идем танцевать! И от этого никак не отвертеться: начинаем программу по сбрасыванию груза с ног. Тебе это жизненно необходимо, да и мне что-то последнее время тяжело бегать. А танцы... Их все любят. Вон и ты как зажигала в пансионате. Ни за что не поверю ни единому возражению, что танцы тебя не интересуют.
  - Интересуют... - вздохнула Таня, а потом энергично встряхнула кудрями. - А пошли! Выспаться можно и на выходных, верно? Действительно, надо отвлечься от этого безумного "Элит-квартала".
  - Не ты одна проклинаешь его. - Света пристально изучала содержимое пакета перед собой. Неужели прикидывает, влезет еще один пирожок в нее или нет? - И как там будут жить люди с той аурой, что уже сейчас окутывает этот объект!
  - Так, девчонки, с вами хорошо, но я уже использовала все отмазки для своих опозданий с обеда. - Оксана поднялась и пригладила волосы. - До вечера. В восемь у входа. И не задерживайтесь.
  - Не боись, - кивнула головой Света и, бросив взгляд на часы, поморщилась. - Ну что, закусили - пора и поработать.
  - Это ты называешь "закусили"? - не удержалась от поддразнивания Таня, пока Синицкая выстраивала башню из тарелок. - Мыть не перемыть... Точно по шапке получим.
  - Да ладно тебе, в кои-то веки оставим все в мойке. - Света с лучезарной улыбкой погладила свой плоский, несмотря на обилие съеденного, живот. - Отпрашиваться пораньше с работы не будем: лимит доверия Павловны у меня исчерпан. А сбегать и злить начальство по такому скромному поводу, как танцы, не стоит: думаю, еще найдутся более достойные мероприятия. Близится же Новый год. Пошли, сделаем вид, что все в работе. Тогда и время быстрее пройдет.
  - Мне и вида делать не надо: не продохнуть от дел.
  Они вернулись в кабинет, и Таня вновь уткнулась в неприятный отчет.
  
  ***
  Предстоявшее развлечение настолько захватило все мысли Тани, что ей стоило немалого труда сконцентрироваться на работе. Пальцы, что-то набирая, летали по клавиатуре, а Таня завороженно смотрела сквозь экран и ничего не видела перед собой. Ни-че-го. Гулкая пустота в голове потеснила воспоминания о произошедших событиях и приберегала место для будущих впечатлений. Да и какие события происходили в ее жизни! Она давно нигде не была, проводила вечера и выходные дома у телевизора или за книгой, а то и просто не вылезала из кровати и часами изучала потолок. Порой Тане казалось, что она со стороны наблюдает за своей тягучей, как карамель, жизнью и что это вовсе не жизнь, а какой-то фильм, причем из разряда второсортных.
  Развлекательный комплекс "Парадиз" был одним из самых крупных в городе. Хозяева явно постарались пойти навстречу разнообразным пожеланиям посетителей и собрали под одной крышей несколько танцполов с музыкой на любой вкус; длинные столы для сторонников шумных застолий; уютные закутки, вызывающие в памяти образованных людей слово "кабинеты", причем с интимным смыслом; бильярдный зал, боулинг, небольшой кинотеатр... Поговаривали, что позже появится и мини-каток.
  Одним словом, это было замечательное место для любителей отдохнуть. Света оценила предусмотрительность Оксаны: та не поленилась заранее забронировать места подальше от входа и многочисленной звуковой аппаратуры на стенах помещения. Оставленный им столик оказался чуть с краю, недалеко от круглого танцпола. Чистый цирк: танцевальное представление на арене в центре зала, зрители пьют шампанское за столами и рукоплещут.
  Подруги заказали коктейли и, не дожидаясь их, решили сразу пойти танцевать. Света обтянула коротковатое синее платье, которое постоянно приподнималось вверх, и который раз посетовала, что в магазине не было размера побольше, но "не могла же я упустить такую красоту!". Оксана очень эффектно смотрелась в коротком топе и таких же коротких шортах. Таня чуть не спросила, как она шла по улице в таком наряде, потом сравнила фигуру экономиста со своей и украдкой вздохнула. Эх, зря она выбрала для вечера облегающие брюки! А в ультрафиолетовом свете дискотеки кофточка ее стала полупрозрачной, да и жарковато.
  Вечер только начинался, и на танцполе было не так много человек. Девизом вечера подруги дружно избрали сакраментальную фразу "Это энергичный танец!" из классики советского кинематографа. Сначала Таня робела, боялась показаться смешной, но всеобщая атмосфера расслабленности и безбашенности в конце концов захватила и ее. Она с удовольствием принимала все предложения на медленные танцы и с еще большим наслаждением танцевала сама, чувствуя, как постепенно отогревается ее душа.
  Прошло несколько часов после прихода, и отвыкшие ноги начали гудеть. Таня села отдышаться за столик и потянулась к своему молочному коктейлю. Так и есть: взбитые сливки. Уже осевшие. Как же она забыла про эту "красоту"! И куда их теперь вытащить: нет даже блюдца... Таня отстраненно потыкала в бокале трубочкой и отпила глоток. Фу!
  - Добрый вечер, Татьяна... Евгеньевна. - От звуков такого знакомого голоса она едва не расплескала коктейль. - Можно присесть?
  - Здравствуйте, Егор Викторович. Располагайтесь, конечно.
  Хотя напротив места было более чем достаточно, Княжев опустился на край диванчика рядом с ней.
  - Не ожидал встретить вас здесь.
  - А уж как я не ожидала...
  Как он ее увидел? Как вообще можно разглядеть кого-либо в толпе при постоянно меняющихся огнях и лучах дискотеки?!
  Повторная попытка выпить коктейль с ненавистными сливками не улучшила его вкус, и Таня отодвинула стакан.
  - Вы здесь одна?
  - Нет, с подругами.
  Княжев ослабил галстук, оставив висеть его неаккуратным узлом, и тяжело откинулся на спинку сидения. Через пару секунд он продолжил:
  - Я не люблю такие заведения, по-моему, в них всегда слишком громко.
  - Так зачем пришли?
  Прямая спина Тани начала ныть, пришлось отодвинуться чуть в сторону и опереться на отставленную вбок руку. Теперь лицо Егора было видно очень хорошо. От скользнувшего фиолетового лазера на его скулах и под глазами залегли причудливые тени. Через секунду цвет сменился болезненным желтым оттенком, а потом бордовым.
  - Приятель попросил, Олег Рыжов, - наконец ответил Княжев на вопрос Тани, про который она уже и забыла. - Мы учились вместе до девятого класса. Потом он переехал, но связь мы не потеряли и иногда общались. Хороший такой парень был. Вы, наверное, его не помните...
  Егор снова замолчал, потом вдруг подвинул к себе бокал Тани и торопливо сделал несколько глотков. Она же взяла салфетку и стала медленно протирать вспотевшие ладони, палец за пальцем.
  - Так вот, Олег Рыжов... - Рука Княжева наклоняла уже пустой коктейльный стакан из стороны в сторону, и по стенкам скользили снежно-молочные язычки. - Он предложил здесь встретиться, поговорить. Но, к его чести, не стал долго тянуть, что-то выдумывать, а сразу попросил денег. Всего лишь.
  - И вы отказали? - она не удержалась от вопроса.
  На стол упала белесая капля.
  - Нет, дал. - Егор отставил бокал. - Когда увидел его глаза, сразу дал. Он ведь не для себя просил, а для жены... Знаете, странно чувствовать себя чуть ли не богом. От одного несложного движения, - он сделал жест, будто вытаскивает что-то из внутреннего кармана пиджака, - зависит жизнь человека... Не много не мало, а "кошелек или жизнь". И ведь сколько раз уже слышал подобные просьбы, а вот до сих пор не могу привыкнуть. И не у всех же настоящая беда, например, болезнь, от которой никуда не деться. Кто-то попадает в истории по собственной глупости, а разруливание почему-то сбрасывают на меня, по сути совершенно постороннего человека. Они вляпались, а мне разгребать. И никому нет дела, что, пока со всем разберешься, часть боли, грязи перейдет на тебя. Мерзко...
  Привычный и уютный образ уверенного в себе шутника исчез.
  - Ну, так, может, лучше не встречаться больше ни с кем?
  - Пробовал. Тогда еще хуже. Осознавать, что мог помочь, а не захотел. А он умер. Или повесился. Пришел домой и повесился. На крюке от люстры из-за того, что ты не оплатил его карточный долг. Вот так просто.
  Егор вздохнул и закрыл глаза, словно вместе с монологом ушли последние силы. От него расходились почти осязаемые обреченность и тоска. Срочно, надо его срочно выдернуть из этих переживаний, сказать что-то ободряющее.
  Но вместо этого у Тани вырвалось:
  - Моя мама умерла от онкологии. Она всегда скрывала от меня, когда что-то болело, тихо пила какие-то таблетки и молчала, чтобы не расстраивать. А потом за пару месяцев... И все... - Мятая бумажная салфетка спланировала под стол. - Больше всего я жалею, что не ходила ни к кому на поклон, не попыталась ей помочь. Да я даже ничего не замечала!.. - и Таня шумно задышала ртом.
  - Давно? - Егор моментально поднял голову и накрыл своей рукой ее пальцы, безостановочно чертившие на столе круги.
  Таня правильно поняла его обрубленный вопрос и облизнула пересохшие губы.
  - Полгода...
  "Полгода. Шесть месяцев. Сто восемьдесят три дня. А до этого несколько сотен мучительных часов, когда понимаешь, что можно только смотреть на запавшие тусклые глаза, на тонюсенькую кожу с выпирающими венками. Только смотреть и мысленно просить не оставлять тебя. Трусливо, эгоистично просить, хотя лежащий перед тобой самый дорогой человек непрерывно стонет от боли, и ты знаешь, что уход станет для него избавлением. Для него, но не для тебя".
  Вдруг Таня ясно осознала, что, несмотря на попытки дистанцироваться, они с Княжевым все равно сидят, касаясь плечами и бедрами, совсем близко друг к другу. Вероятно, чтобы слова не потерялись в грохочущей назойливой музыке. И впервые при мысли о маме ее не поглотило привычное отчаяние.
  Она вытянула свою руку из-под широкой теплой ладони Княжева, кашлянула и вернулась к предыдущей теме разговора:
  - А то, что к вам приходят и просят денег, - всего лишь обратная сторона состоятельности. С этим ничего не поделаешь. Но, может, вас утешит то, что очень многие люди совсем не нацелены на деньги других. Правда, они не афишируют это, а молчание всегда не так заметно в общем хоре голосов. - Таня вытащила из-под стола спрятанную сумочку. - Извините, я пойду. Завтра рано вставать.
  - Я вас провожу. - Егор тоже встал и застегнул пиджак на одну пуговицу. - И не возражайте. Уже поздно, вы же сами сказали. Не стоит ходить одной, мало ли что.
  Таня не успела ничего возразить, как он подхватил ее под локоть и решительно увлек за собой в сторону гардероба.
  На улице похолодало. Воздух стал настолько ледяным, что, казалось, взмахни молотком - и на асфальт посыплются мелкие льдистые кусочки. Хорошо еще, что не было ветра, иначе в своем нарядном, но тонком пальто она замерзла бы сразу на крыльце развлекательного центра.
  Зубы Тани начали выбивать стыдливую дробь, которая усилилась, едва Егор потянул ее к припаркованной недалеко машине цвета графит. Немного дутые формы и решетка между хищноватых фар, словно приоткрытый акулий рот, вызвали в памяти красивое слово "Мазерати" и завистливые стоны многих офисных работников. Но Таня не разбиралась в машинах, ей было все равно, на чем передвигаться. Однако откуда-то появившаяся напористость Княжева смущала, и она покачала головой на приглашение сесть. Не то чтобы ее никогда не подвозили. Глупости. Конечно, подвозили, тот же Ромка, например. Но одно дело друзья и совсем другое Егор Княжев. Она боялась, что в салоне автомобиля сотрется очередная граница между некой Татьяной Вышковец и владельцем крупной компании. Боялась и одновременно желала этого.
  - Татьяна... Евгеньевна, - чуть насмешливо произнес Егор и оперся на свою открытую дверь, - неужели вы думали, что мы поедем на такси или на автобусе? Поверьте, так быстрее и дешевле. Особенно в такую "душевную" погоду.
  Автобусная остановка была за спиной. Интересно, сможет ли она туда добраться и не подхватить воспаление легких? Таня невольно дернулась. Заметив движение, Егор вздохнул и обошел автомобиль.
  - Не знаю, что вас так пугает. - Взгляд Княжева уперся в ее сумку, и Таня ощутила, что сжимает пальцы с такой силой, что чуть потяни за ручки - и они оторвутся без малейшего усилия. - Временами мне кажется, что вы так и не вышли из подросткового возраста. Вот тогда стоило опасаться мужчин и не садиться в чужие машины. А сейчас это смешно, ей-богу, тем более со мной. Я просто отвезу вас домой. - Егор медленно перевел глаза на Таню, и лишь после этого она смогла ослабить хватку рук. - Вы выйдете и пойдете в квартиру. Одна. Надеюсь, это вас успокоило?
  На порог развлекательного центра вывалилась шумная компания, и Таня обернулась. То ли студенты, то ли подростки-акселераты пустили две зажженные сигареты по кругу. Кто-то вспомнил один из последних шлягеров, и тут же все заголосили, сдабривая откровенную фальшь петушиными трелями в духе "Слышь, а я могу и третью октаву!".
  Когда Таня снова посмотрела на Егора, его глаза утратили излишнюю решительность, а настойчивость перестала быть угрожающе агрессивной. Что ж, она честно попыталась отказать. Дальше упираться глупо. И Таня, кивнув, заняла место в автомобиле. Княжев тут же сел за руль и завел мотор.
  - Итак, куда ехать?
  - Домой, - обреченно выдохнула она и засунула руки в карманы.
  - Тогда могу завезти вас только к себе домой, потому что свой адрес вы пока так и не назвали...
  - А из резюме вы его не почерпнули? Там же была масса полезной информации... Что ж вы так?
  - Я забыл, - Егор обезоруживающе улыбнулся.
  - Сталелитейная, пять.
  Что, ну что же так злит и раздражает ее в этой ситуации? Ведь вроде бы отношения с Егором сводятся к простому обмену новостями, любезностями. К работе, в конце концов. Но почему же ее подсознание нашептывает, что она была права, что каждая общая минута меняет отстраненность любой их встречи, меняет на что-то, пока не носящее названия? И от этой затянувшейся неясности ей неимоверно тяжело.
  - Напишите эсэмэску подругам о том, что вы ушли. Наверняка они волнуются.
  Точно. А она даже не подумала о такой мелочи. Вытащенный телефон сонно мигнул и все же согласился поработать. Останется только набрать удобочитаемый текст на аппарате с парочкой неработающих клавиш. Ну ничего, Света привычная разбирать ребусы. Мобильник бульканьем отрапортовал о выполненном задании, и Таня спрятала его в сумку.
  В салоне стало тихо. Почему Егор не включит радио, чтобы заполнить хоть какими-то звуками липкое молчание? Но вместо этого Княжев заговорил:
  - Хотите, расскажу одну историю? Она мне частенько приходит на ум, когда я за рулем. Одно из моих первых детских воспоминаний. - И, не дожидаясь одобрения, Княжев продолжил: - Как-то мы приехали в деревню к бабушке. Поздно приехали, вечером. Вокруг темнота, только впереди что-то светлое подрагивает, как горящий глаз. Я жутко испугался, в голову полезли всякие страшилки. Мне ведь тогда года три было...
  Почему он замолчал? Забыл, что дальше, или намеренно сделал паузу, чтобы она мысленно нарисовала вихрастого мальчика на узкой тропинке, прижавшегося ко взрослым и следящего за ярким кругом?
  - А оказалось, что это бабушка встречала нас с фонариком. Я потом шел за этим пятнышком, как котенок за бантиком: куда оно, туда и я. И с тех пор, когда думаю о бабушке, она почему-то всегда представляется окутанной легким светом. - Егор кашлянул. - После той поездки я долго радовался настоящим большим фонарям. Помните, дороги тогда не так освещались, как сейчас: то ли экономили, то ли просто не умели. И вот эти редкие фонари были для меня будто старыми друзьями, передающими привет от бабули. Теми, с кем и поговорить можно про что угодно, и помолчать удобно.
  - А я боялась свою бабушку, просто до кишечных колик, - призналась Таня, сама от себя не ожидая подобной откровенности. - Она всегда держала себя генералом, ждала от нас беспрекословного повиновения и зычно покрикивала по любому поводу. Я вспоминаю ее очень редко и с неохотой.
  Егор понимающе кивнул. Автомобиль притормозил на светофоре, и на дороге появилась хохочущая парочка. Парень обнимал подругу за плечи и одновременно что-то изображал, а потом и вовсе остановился чуть ли не посередине перехода. Девушка потянула его за рукав и кивнула на стоящую машину, но шутник опустился на одно колено и галантным жестом рыцаря предложил спутнице руку. Из невидимых ножен был извлечен призрачный меч, и воин поскакал на другую сторону дороги. Прекрасная дама держалась рядом, вероятно оседлав второго скакуна. Разыгранная пантомима вызвала улыбку у Тани, Егор же весело мигнул фарами и выжал газ.
  - Молодцы, ловят каждый момент и не боятся оказаться забавными, - спустя пару секунд добавил Княжев. - Люди вообще опасаются выглядеть смешно, словно это показатель слабости характера, мягкотелости, поэтому защищаются, кто как умеет: наглеют, хамят, громко хохочут.
  - Вы тоже?
  - Очень редко, и последнее время только с вами, - признался он. - Видите, рот не закрывается. Забалтываю смущение. Смешно сказать: взрослый мужик, генеральный директор, а рядом с вами как пацан.
  - Школьник...
  Усмешка Егора подтвердила, что он принимает определение. Машина повернула в Танин двор и ткнулась колесами в полуразвалившийся бордюр возле одного из подъездов. Щелкнул замок ремня безопасности, и Таня повернулась к Княжеву.
  - Спасибо, что подвезли. В такую промозглую погоду на самом деле мало радости мерзнуть на остановке.
  - И вам спасибо за вечер. С вами просто и очень уютно, к вам хочется возвращаться. - В тусклом свете салона глаза Егора неожиданно стали бездонными. - Знаете что? А давайте завтра поужинаем вместе.
  Сердце Тани ухнуло куда-то вниз и, несмотря на сидение, докатилось до пяток. Неужели... неужели он в самом деле хочет?.. Возвращаясь на свое положенное место, сердце радостно толкало все подряд: колени, бедра, живот - ура, ура! Их восторженное дрожание прервала резкая мысль: "Забыла?! Ты забыла о своей ущербности?! Ну так я тебе напоминаю". И Таня тут же сникла, схватилась за ручку двери и лихорадочно дернула ее несколько раз.
  - Извините, мне пора идти.
  Наконец та распахнулась, и тут же ночной холод залез противными пальцами под ткань пальто.
  - Хорошо, не завтра. В другой день. - Княжев тенью вырос перед торопящейся ускользнуть Таней.
  - Егор Викторович, спокойной ночи.
  Но, вопреки своим словам, она не ушла, а опустила голову. Под ногами на асфальте вилась, высвеченная яркими фарами, кривая трещина.
  - Когда подниметесь в квартиру, пожалуйста, включите сразу свет. Вы ведь не захотите, чтобы я проводил вас, верно? А так буду хотя бы знать, что вы добрались без происшествий. Или у вас окна на другую сторону? Ну что вы молчите, Таня? Или, может?.. - Егор шагнул ближе.
  Она неопределенно качнула головой и ринулась в подъезд.
  
  ***
  Еще толком не проснувшись, она почувствовала влагу на щеке. Из-за моргнувших глаз слеза покатилась быстрее и скользнула к уху, неприятно пощекотав его. Значит, сегодня первое декабря. Этот безумный сон всегда начинал ей сниться с наступлением зимы, словно какой-то внутренний календарь переворачивал в ожидании листы и мгновенно оживлялся, прочитав заветные и страшные буквы. Декабрь... Надо не забыть проверить, осталось ли еще выписанное врачом снотворное. Тогда можно будет просто проваливаться в спасительную пустоту вместо того, чтобы бесконечно плакать во сне и отмахиваться от кружащихся детских лиц, падающих хлопьев снега, укрывающих все вокруг саваном...
  Таня сжала виски и, подскочив к шкафу, судорожно перевернула фотографию на полке лицом к стене. "Прости, мама, но лучше это сделать сейчас, пока не навалились мысли еще и о тебе. Тогда я точно не справлюсь с болью". Так, а теперь распахнуть настежь балкон: пусть настоящий холод покроет сердце коркой льда и удержит страдания. Хотя бы до вечера...
  Дрожа на сквозняке, Таня заставляла себя следить за пропархивающими на улице снежинками. Еще пять минут - и она закроет окно, умоется, оденется и выпьет чай. Во-от. Теперь надо потерпеть всего лишь три минуты, и будет не страшно заглянуть в зеркало, а день пройдет спокойно. Одна минута. Зачем она поджимает босые пальцы ног, как будто мысленно убегает отсюда? От самой себя не убежишь. Все, можно отвести взгляд от снега. Если бы она могла растопить его вообще...
  Качнувшись, Таня захлопнула балконную дверь и побрела в ванную. Надо делать все то, что и обычно. А боль в глазах... ее можно спрятать под густым слоем туши.
  И как замечательно, что по утрам в автобусе идут настоящие сражения, в которых ежесекундно приходится удерживать равновесие, не выпускать поручень, отклоняться от бесцеремонного толчка в спину. Почему-то именно в такой боевой атмосфере Таня лучше всего настраивалась на рабочий лад. Вот и сейчас она вспомнила, что, несмотря на середину недели, у нее откуда-то собралась приличная коллекция недоработок и "хвостов". Ими и стоило заняться сразу же, с раннего утра, и не думать больше ни о чем.
  Но не успела она войти в офис, как ее встретил визг Светы:
  - А-а, какая красота! И-и-и!
  Все эти писки относились к великолепной белой розе на длинном черенке, лежащей на столе Синицкой. Таня невольно перевела взгляд на свое место и удивленно заметила и там цветок, на этот раз бордовый.
  - Привет, Танюха! Полюбуйся на это чудо. Да-а, знает руководство, как нас подбить на новые свершения в работе.
  Таня, начавшая снимать куртку, на последней фразе замерла с рукой, наполовину вытащенной из рукава.
  - Не поняла, при чем тут руководство.
  - Так ведь цветы от компании, - пояснила Синицкая и поглубже засунула нос в середину розы, а потом блаженно выдохнула. - Всем женщинам, прикинь, и не в Восьмое марта. Наверное, как признание наших заслуг.
  - А мужчинам что, водка? - хмыкнула Таня и продолжила раздеваться.
  - Ну при чем тут водка? Но согласись, отличный ход для поощрения. Всем розы, правда, разных цветов. Надо будет попросить, чтобы в следующий раз подарили вазу, а то куда теперь цветочек ставить? - Света покрутила головой по сторонам. - Так он до вечера и завянуть может. Бутылку, что ли, раздобыть какую?
  - Ага, у мужиков. Как свою водку выпьют.
  Роза пахла сладковато, как ванильный сахар. Таня погладила пальцем лепестки и переложила цветок на подоконник. Какая разница, почему его подарили, если от этого жеста на душе по-весеннему потеплело? А еще замечательно, что в голове потеснились плохие мысли и стало чуть легче дышать. Может, и получится сегодня обойтись без успокоительного.
  Руки начали привычную работу, вовлекая мозг, и к обеду утренние переживания притупились. Таня даже встревала в привычную перепалку между Светой и Ромой. Строго по очереди, для чего и завела особую табличку, где ставила палочки, чтобы не забыть, чью сторону нужно принять в следующий раз. Света шутку не поняла и неприкрыто возмущалась предательству подруги.
  Потом компьютер Синицкой неожиданно завис, и ее недовольство стало таким яростным, что звонок по внутреннему телефону Таня расценила как помощь свыше. Секретарь Юля, как всегда, сдержанным и отстраненным голосом сообщила, что Вышковец Татьяну ждет Егор Викторович вместе с материалами по "Элит-кварталу".
  - Черт, сговорились они там, что ли, с этим объектом? - бормотала Таня, пока распечатывала документы с последними изменениями. - Мало вызовов к Максиму на ковер, сейчас и Егор возьмется за выволочку.
  - Чего там выволакивать? - не согласилась Света; она подбрасывала в руке степлер и угрожающе поглядывала на неменяющийся экран своего компьютера. - У тебя столько сделано, так что хвалить должны. Просто проект громадный, деньги большие светят, вот и не хотят упустить ни одной детали.
  - Думаешь? Ладно, держите за меня кулаки.
  - Подержу, а потом как тресну ими эту машину! - взвилась Синицкая и швырнула степлер в ящик стола. - Рома, позвони техподдержке, не то прокляну!
  - Жаль, что Княжев и меня не звал, - тихо выговорил Роман понимающе улыбнувшейся Тане и обреченно взял трубку телефона.
  В дирекции было тихо. На стойке секретарей возвышались две розы, желтая и кремовая, каждая в аккуратной узкой вазочке. Юля нажала кнопку на телефоне, чтобы оповестить генерального директора о приходе Тани, но Егор сам распахнул дверь со своей стороны, словно ждал. Он был без галстука, в светлой рубашке с привычно расстегнутым воротником и в темных брюках. "Очень непринужденно и эффектно", - некстати подумала Таня и негромко поздоровалась, переступая порог кабинета.
  Закрывающаяся дверь подействовала на нее странным образом: безумно захотелось пить, наверное, от волнения. Горло буквально начало саднить, и Таня тоскливо обвела глазами огромную комнату, натыкаясь взглядом на полупустой массивный стол с одним лишь ноутбуком на нем, добротное кожаное кресло, шкафы с какими-то документами и книгами.
  - Проходите, Татьяна... Евгеньевна, садитесь.
  Интересно, пауза между именем и отчеством только ей кажется искусственной?
  Егор любезно отодвинул стул с высокой спинкой у стола и сам сел на такой же рядом, а не в кресло через стол. Значит, вряд ли будет прорабатывать, иначе бы так не сглаживал разницу в их должностных положениях. Стул оказался очень удобным, и Таня, успокаиваясь, положила папку с материалами на край стола.
  - Перед тем, как отчитаться о проделанной работе, я бы хотела от лица всех женщин нашего коллектива поблагодарить вас как руководителя за подаренные нам цветы, - произнесла Таня заранее заготовленную фразу и тут же ощутила всю убогость и топорность сказанного.
  Егор тоже не упустил возможность добавить:
  - Отлично сказано. Как на партсобрании. И все равно спасибо. Тем более, что все женщины нашего коллектива своими цветами обязаны именно вам.
  - В смысле?
  - А в смысле, что мне хотелось подарить цветы только вам. Но, подозревая вашу возможную негативную реакцию на этот жест, я одарил розами и других. Так сказать, на общем фоне ваш цветок не выделился. Если только цветом. Красный был только у вас.
  - Бордовый, - механически поправила Таня и покрутила сережку в ухе. - Я все-таки не поняла. Зачем вообще было дарить цветы, даже лично мне?
  Княжев чуть склонил голову набок.
  - Да, спать вам нужно явно не шесть часов в сутки, как вчера. Зачем дарят цветы, если не чтобы сделать приятное? Мне казалось, все женщины их любят. Вы нет?
  - Я нет... Простите, что вы сказали?
  Егор облокотился на свою руку, лежащую на столе, и без тени насмешки повторил:
  - Я спросил, любите ли вы цветы. Если нет, что лучше подарить в следующий раз?
  - Какой следующий раз? - наконец Таня вытряхнула из себя сознание идиота и пересела на стуле чуть глубже. - Я пришла с материалами по "Элит-кварталу"...
  - Я в курсе всего, что наработано по этому объекту, и искренне восхищаюсь вашей результативностью за такой короткий срок. Но звал я вас по другому поводу. Папка о квартале была лишь предлогом.
  - Для чего?
  Опять эта сухость во рту!
  Егор медленно встал и отошел к окну. Он словно намеренно создавал между собой и Таней расстояние, и это успокоило ее. Ровно до последовавших слов:
  - Знаете, Таня... Можно называть вас так, по имени, без отчества? Очень хочется, и уже давно. - Княжев оперся ладонями о подоконник. - Вероятно, в это трудно поверить, но я ужасно закрытый человек. Шутить и улыбаться - одно, а открывать душу, пусть это и звучит нелепо и пафосно, - совсем другое. Во всяком случае, для меня.
  Он сделал паузу, на лбу появились продольные морщинки, из-за чего лицо стало каким-то незащищенным и очень искренним. И Таня опять невпопад подумала: "Вот и сбылось то, что пророчили школьнику Егору: очаровывать всех в радиусе десяти метров. А это доверительное выражение наверняка помогает разрешать любые трудности".
  А Егор сделал небольшой шаг от окна и заговорил снова:
  - То, что я вчера смог рассказать вам что-то про себя, много значит. И пусть вы почти не делаете того же в ответ. Важно другое... - После паузы Егор опять шагнул вперед. - Забудьте, что я ваш начальник. Поужинаем вместе. Один вечер. Просто еда. Просто разговор. Ведь вы боитесь, что может быть что-то еще, так?
  - Ничего я не боюсь, - внятно ответила Таня своим рукам, ведь именно на них она смотрела последние секунды.
  Волнение ее стремительно нарастало, сердце убыстрялось, а в животе ("В том самом животе!") началось неприятное жжение. Черт, только бы справиться!
  - Если помните, я предпочитаю быть честным, всегда, и прежде всего с самим собой. Принимая вас на работу несколько месяцев назад, я думал только о том, что моя команда дополнится нужным специалистом, к тому же хорошим человеком. Да, я был рад, не более того. Но теперь...
  Еще один шаг вперед.
  - Что теперь? - сдавленным голосом уточнила Таня и зажала ноющий висок. - Что изменилось за это время? Кажется, я не давала повода думать обо мне по-другому.
  - И все-таки невольно дали. Это ваше умение слушать, сопереживать; ваш огонь, который вы почему-то сдерживаете, но он горит у вас внутри, несмотря ни на что; ваши милые иголки и колючки в виде защиты; ваши светлые кудряшки и такая же солнечная улыбка, которая вам так идет, хотя вы и редко сейчас улыбаетесь; ваша стойкость, жизненная сила...
  - Какая, к черту, стойкость, какая сила?! Посмотрите на меня! Разве так выглядит человек, довольный своей жизнью? - Утреннее отчаяние накатило резко и с такой силой, что Таня вскочила и судорожно сцепила пальцы рук в замок.
  Только бы не сорваться на крик! Еще пара секунд - и истерика может захватить ее прямо здесь, в кабинете.
  - Таня, я не хотел вас обидеть...
  Княжев внимательно и одновременно обеспокоенно окинул глазами ее лицо, а она безуспешно пыталась унять дрожь в ногах.
  - Обидеть? Что вы знаете о том, что может меня обидеть? Вы вообще ничего не знаете обо мне, о том, как я жила эти годы! - лихорадочные слова выплескивались как из переполненного стакана. - Я не та беззаботная учительница, которую вы помните. И пусть ваши выдумки останутся красивыми словами, они не имеют ко мне ровно никакого отношения. Извините, я лучше уйду, а папку оставлю для изучения.
  Таня качнулась в сторону двери, но Егор опередил ее и схватил за руку.
  - Подожди...
  Она отчаянно дернулась пару раз, но, вместо того чтобы окончательно вырваться, уткнулась лицом в грудь Егора. И накатили спасительные слезы. Они вымывали из глаз появившуюся горечь, сожаления, сомнения. Как же она устала бежать от самой себя, в пустоту, где ее никто не ждал! А здесь и сейчас ей спокойно... Душившие горло спазмы постепенно исчезали. Наконец всхлипы стали реже и тише, а потом и вовсе прекратились.
  Таня стояла уже просто так в объятиях Егора. Он крепко держал ее запястья одной рукой, а другой прижимал ее плечи к себе. От него пахло свежестью, кофе и мятой. Она никогда не любила ментол, но сейчас вдохнула аромат и подалась вперед, еще ближе к теплу мужского тела. Ну и пусть, хуже уже не будет.
  Через какое-то время хватка Егора ослабла. Нехотя отстранившись, Таня с ужасом поняла, что хуже очень даже может быть: на рубашке генерального директора красовались черные потеки от ее туши. Черт! Черт! Черт!!!
  - Так, все нормально, - невозмутимо произнес Княжев, проследив за ее взглядом. - Рубашка - мелочи, просто пиджак не буду расстегивать. А вот то, что у тебя все прошло, - это главное.
  - Это ж надо так уметь вляпываться, - Таня обреченно закрыла лицо руками. - Один директор наблюдает мою истерику, другой и того хуже...
  - Истерика - это, я понимаю, про меня. А вот про другого - это что?
  Егор потянул ее за руку, заставляя взглянуть на себя.
  - А вы у своего зама спросите, в чем он участвовал. То еще зрелище!
  - У Максима? При чем здесь он?.. - ошеломленно уточнил Княжев, и глаза его едва заметно потемнели. - Значит, Головина ты начальником не считаешь, его ухаживания принимаешь, а мои нет?
  - Какие, к черту, ухаживания?! - закричала Таня, на этот раз от злости и жалости к себе. - Он платок подал после того, как меня чуть не вывернуло прямо на него...
  Егор оторопел на миг, а потом громко засмеялся и вновь притянул Таню к себе. Та успела выставить ладонь в самый последний момент. Хватит уже разукрашивать рубашку! Сквозь тонкую прохладную ткань под пальцами приятно ощущались мускулы и стук сердца Егора. Макушкой она ощутила легкое дыхание Княжева. Какая она все-таки невысокая! Или же это он наклонился к ее волосам? Почему в ее жизни все так нелепо: и тогда, много лет назад, и сейчас?..
  - Так, сейчас ты приводишь себя в порядок, я имею в виду этот шикарный готический макияж, - Егор так и не изменил позы. - Ничего не имею против него, но лучше все вернуть, как было. Думаю, у Юли найдется то, что нужно в таких случаях.
  - Полагаете, она не сделает никаких ненужных выводов? - Таня осмелилась поднять глаза, стараясь не думать, как выглядит ее лицо с размазанной тушью.
  - Уверен.
  Егор медленно потянулся к Таниной щеке, но едва коснулся ее тыльной стороной ладони, как сразу же убрал руку и отстранился. "Ну же, дыши, Таня, дыши".
  - Так нормально?
  Надетый пиджак был застегнут на все пуговицы.
  - Да, мое преступление незаметно.
  Ну все, сказка закончилась, так и не начавшись. Таня сделала крохотный шаг в сторону двери, когда ее настиг вопрос:
  - Так я закажу столик сегодня на семь? Или на восемь?
  Почему так трудно изобразить возмущение? И отчего дыхание ее прерывается, едва стоит Егору подойти ближе? Между ними осталось не больше метра, и Таня снова, несмотря на расстояние, словно ощутила кончиками пальцев биение мужского сердца.
  - Поужинай со мной. И вовсе не из-за испорченной рубашки. Скажи "да". Пожалуйста.
  Княжев замер в ожидании ответа, и Таня увидела, как его зрачки расширились и снова, будто пружинки, сжались, отчего рыжеватые пятнышки на карей радужке стали более заметными. И она выдохнула:
  - Да...
  Егор на ощупь взял папку по проекту со стола и подал Тане.
  - В семь я буду у твоего дома. И... доверься мне, чтобы больше не плакать.
  
  ***
  Невозмутимости и выдержке Юли мог бы позавидовать английский дворецкий. Когда Таня появилась перед секретарем с основательно поплывшим макияжем и смущенно попросила хоть как-нибудь помочь, лицо той даже не дрогнуло. Она бесстрастно сняла свою огромную сумку со спинки стула и выудила оттуда сначала зеркальце, потом средство для снятия макияжа, пару ватных дисков и завершила все флаконом с тушью. Передав все пострадавшей, Юля вернулась к длинному списку с пометками на полях и поставила очередный плюсик в крайней колонке.
  Таня же присела на диванчик и заглянула в зеркало. Да-а, таких эффектных полосок нет и у барсука!
  - Начинаю сожалеть, что люблю маленькие сумки и ношу с собой только помаду, да и то в лучшем случае, - пробормотала она, когда начала чистить лицо.
  - А я предпочитаю быть во всеоружии, - неожиданно подхватила секретарь, чем выдала скрытую заинтересованность в произошедшем. - В моей сумке нет разве только кровати. Да и ее запихнула, если бы та была настолько складной. Может, стоит сменить тушь, если она дает такие осечки?
  - Вероятно, лучше сменить голову, чтобы вообще не было осечек, - хмыкнула Таня и услышала звук открывающегося лифта.
  Появились умопомрачительные женские ноги на таких тонких высоченных каблуках, что можно было позавидовать поистине акробатической способности их хозяйки не падать с высоты. А потом чувство зависти Тани распространилось и на другие части тела вошедшей: тонюсенькую талию, туго затянутую кожаным пояском и казавшуюся еще стройнее; крутые бедра, вызывающе обрисованные тканью короткой юбки; пышную грудь, вроде бы и спрятанную пиджаком, но чуть ли не рвущую эту непрочную упаковку. Длинные светлые волосы, натуральные или же очень профессионально осветленные, струились каскадом на кокетливую шубку из какого-то сероватого меха. Из совершенного образа выбивался лишь рот: верхняя губа была узковатой, даже чересчур.
  Неужели за доли секунды можно увидеть столько всего? Юля подняла голову и широко улыбнулась.
  - Доброе утро, Элеонора Степановна. Вам чай, кофе?
  - Доброе-доброе, девочки, - пропела красотка и грациозно покачала головой. - Ничего не нужно, я ненадолго.
  Таня уткнулась в зеркальце, лихорадочно докрашивая глаз. Черт, и почему она не ушла в туалет приводить себя в порядок! Хотя до него еще нужно было дойти, и желательно не с такой боевой раскраской.
  А блондинка уверенно направилась к кабинету справа от стойки и легонько постучала.
  - Приветик, дорогой. А я мимо проезжала и решила заскочить.
  Дверь захлопнулась до ответной реплики Княжева, и Таня перевела недоуменный взгляд на снова невозмутимую Юлю.
  - Это кто был?
  - Вы сколько здесь работаете? Явно же не первый день. Пора было бы и знать свою хозяйку, - секретарь укоризненно посмотрела на замершую Таню. - Это Эля, Элеонора Степановна. Невеста Егора Викторовича.
  - Невеста?.. - эхом повторила Таня. Сердце отгрохотало раз шесть, прежде чем она отмерла и невидяще положила тушь на диванчик. - Спасибо за все. Я лучше пойду.
  - Эй, вы глаз второй не накрасили!
  Ослабевшие ноги еле двигались. Таня глупо помотала головой из стороны в сторону, как будто это могло вытрясти слова про невесту. Вот так, в один миг, разбилось ощущение покоя и стало больно, до колючего комка в горле. И воды... она так и не выпила воды...
  Таня спустилась по лестнице на самый первый этаж, постояла в дверях холла, потом вернулась к себе в кабинет и прислонилась к стене.
  - Ну, как все прошло? - вскинула голову Света и тут же подскочила к сползающей вниз подруге. - Таня, что случилось? Тебе плохо? Рома...
  Таня села прямо на пол и обняла колени руками. Роман торопливо схватил первую попавшуюся чашку, плеснул в нее воды из чайника и молча подал Свете. Та решительно выставила его за дверь, а сама опустилась напротив Тани и поставила чашку рядом.
  - Что случилось? Тебя же не уволили? Тебя не за что увольнять... - голос Светы дрожал. - У всех бывают ошибки. Может, и ты что-то проглядела, спешим же вечно. Ничего, все можно исправить. Сейчас мы сядем и вместе посмотрим твой анализ, да? И все будет хорошо. Таня, ну что ты молчишь?!
  - Света, - медленно заговорила Таня и перевела взгляд на забытую на полу чашку, - я похожа на дуру?
  - Чего?
  - Да, точно, я дура. Идиотка, которая всему верит.
  - Да объясни ты нормально, что произошло!
  - Ничего не произошло. - В секунду с Тани спало оцепенение, и она встала. - Так, утраченные иллюзии... Знаешь, на сегодня мои трудовые подвиги закончены. Поеду домой.
  - Ты что? Еще же и двенадцати нет! Да и среда, середина недели.
  - И все равно поеду. Будут спрашивать - скажи, что заболела. Или нет, правду скажи. Что сбежала. Пусть увольняют, если хотят. - Таня надела куртку и рывком потянула "молнию" до верха. - Да, выброси мой цветок: у меня аллергия на розы.
  
  ***
  Вопреки своим словам, Таня не поехала домой. Она бесцельно шла по улице и все поправляла и поправляла длинный шарф на шее. Как, ну как человек, заявляющий о своей честности и искренности, так легко может обманывать?! Да и его глаза в ожидании ее ответа... Ласковые пальцы, касающиеся щеки... Цветок, подаренный так затейливо и скромно... Ведь она поверила ему. Потому что важно верить хоть кому-то. Нет, не кому-то, а именно ему!
  Но как же тогда Эля? Что с ней? Уж слишком свободно она вела себя на этаже руководителей. Явно уже не раз и не два забегала вот так, мимоходом пожелать Егору доброго утра. И, наверное, одними словами пожелание не ограничивалось...
  В ушах зазвенел мелодичный голос блондинки, и Таня поглубже натянула шапку. Почему она вообще вообразила что-то? Смешно даже сравнивать себя с этой утонченной красоткой. Вон, кто отражается в витринах магазинов: гном, настоящий гном с глупым помпоном на уродливой шапке...
  Она резко сорвала шапку с головы и с размаху швырнула в ближайшую урну. Вот так, к черту! И неважно, что это последний подарок мамы. На углу дома Таня всхлипнула и побежала обратно. У мусорки топтался пожилой мужчина в старомодном тулупе с торчащими из рукава нитками. Молча потеснив его, Таня наклонила бачок и запустила руку по локоть внутрь. При виде вытащенной шапки старичок удивленно хмыкнул, затушил окурок вместо урны о металлический заборчик и пошел вниз по улице.
  С помпона слетел прилипший фантик от конфеты и желтым клубком завертелся на тротуаре. Таня проводила его глазами и бережно завернула шапку в пакет. Просто спрячет в шкафу подальше от посторонних глаз. Смешную и нелепую, как все, что вязала мама. Несуразную, как и жизнь Тани. Но представить ее на помойке... Уж лучше сразу зарыть.
  Мелькнувшая мысль про землю подстегнула Таню положить пакет в сумку и поискать глазами остановку. Теперь она знала, куда поехать, и там ей всегда будут рады.
  Северное кладбище встретило ее привычным запустением. Тихо шумели на ветру высокие сосны. Вероятно, они выросли в этом месте задолго до того, как под них решили прятать людей, и их милостиво оставили доживать свой век. Из-за удаленности от города здесь редко хоронили и еще реже приходили навещать, поэтому странным оказалось увидеть слева от калитки темную машину. Огромную, мрачную, точно могильный камень.
  Ноги привычно отмеряли шаги и сами сворачивали в нужные ряды. Ну, вот и пришла. Таня погладила простой железный крест и опустилась на покосившуюся лавочку. Ее установил сосед, но за шесть месяцев Таня ни разу не столкнулась с ним. Вряд ли бы он был против того, что она посидит. Жаль, откладываемых денег все еще не хватает на памятник и красивую оградку. Она бы выкрасила ее в красный или даже оранжевый цвет. Маме наверняка бы понравилось. Ну, до весны, когда пройдет год и земля больше не осядет, еще есть время. А тогда можно будет посадить анютины глазки и не опасаться, что их вытопчут, как ромашки этим летом...
  На могиле матери Таня неизменно молчала. Зачем слова, если мама всегда умела читать у нее в душе? Даже пока была жива. И для этих бесед вовсе не надо приезжать на кладбище. Отсюда мама давно ушла, если она вообще была здесь. Но неожиданно оказалось, что приводить в порядок мысли Тане легче всего на этой лавочке под редкие крики суетливых галок, устроивших колонию в ветках деревьев. А сейчас ей ой как нужно было подумать...
  Желаемое спокойствие пришло ближе к вечеру. Таня очнулась и с трудом разогнула задервеневшие пальцы рук. Ее куртка, край скамейки, земля под ногами - все было обильно усыпано белым пеплом. Снег... Отряхнув волосы, Таня очистила буквы на табличке и еще раз погладила холодное железо.
  - До свидания, мамочка. Не волнуйся, у меня уже все хорошо.
  За воротами кладбища было так же пустынно. Все так же у забора стояла машина, теперь сменившая цвет на белый. Все так же скрипела несмазанная калитка. Неожиданными оказались хлопок автомобильной двери и громкий мужской голос:
  - Татьяна, не уходите.
  Несмотря на усилившийся снег, ошибиться в приближающемся человеке было невозможно: слишком уж своеобразная была его фигура. Максим Головин.
  - Простите, если напугал вас. - На темно-синюю куртку заместителя генерального директора оседали слипшиеся в комки снежинки. - Здравствуйте.
  - Здравствуйте.
  - Я вас подвезу?
  - Зачем?
  На ресницы Максима упал кристаллик снега, и Головин широко вытер лицо ладонью.
  - Хотя бы потому, что вы замерзли. И не придумывайте ничего такого: я появился тут задолго до вас. - Он помедлил и глухо добавил: - Моя жена похоронена здесь.
  Ждет ли он в ответ слова сочувствия или участия? Нужно ли ему вообще соболезнование постороннего человека, кем является она, Таня? Нет, он просто объяснил причину своего приезда сюда, хотя и не должен был. А сейчас отступил назад, словно предлагал ей сделать выбор: идти в сторону машины или же отказаться.
  Порыв ветра толкнул Таню в спину, и она шагнула к автомобилю.
  Внутри было холодно, но заработавший двигатель быстро начал нагонять тепло. Сидение неожиданно тоже стало нагреваться, и по телу Тани пробежала волна дрожи. Ох, как же она замерзла! А еще эта детская привычка постоянно терять перчатки... Лишь у решетки кондиционера пальцы перестали казаться чужими. Таня начала расслабляться и чихнула.
  - Будьте здоровы, - насыщенный голос Головина заполнял собой весь салон. - Пока зима, я бы не советовал так долго сидеть на лавочке.
  - Вы меня видели? - Таня некрасиво шмыгнула носом.
  - Трудно не заметить одинокую фигуру на пустынном кладбище. Но было бы нетактичным подойти к вам там, поэтому я ждал снаружи. Держите.
  На протянутой ладони Максима лежал аккуратно сложенный квадрат носового платка. Опять...
  - Спасибо. - Она промокнула нос и, чтобы скрыть смущение, спросила первое, что пришло в голову: - Долго ждали?
  - Понятие времени такое странное. Особенно если с чем-то сравнивать, - медленно ответил Головин. - Моя жена умерла семь лет назад, и все равно это было словно позавчера. Так что нет, я недолго вас ждал.
  Остаток пути они не проронили ни слова. Таня запихнула платок в карман и начала массировать пальцы, один за другим. Снег сменился льдистой моросью, из-за чего "дворники" ползали по стеклу с противным скрежетом, а Максим изредка барабанил по рулю. У него были удивительно широкие кисти рук, с мелкими темными волосками.
  У дома Головин помог Тане выбраться из высокой машины, а потом неожиданно придержал ее локоть.
  - Таня, чтобы прийти в себя, нужно время. Всем. Просто вам его надо больше. Берегите себя.
  Она кивнула в ответ и скрылась в подъезде. Дома первым делом налила горячую ванну и забралась в нее. Долго сидела с прижатыми к груди коленями, меняла остывающую воду, нехотя терлась мочалкой и бесцельно снимала пальцем капли с кафельной стены. Наконец потянулась за полотенцем, тщательно вытерлась и напялила безразмерные штаны и такой же растянутый свитер.
  Свист чайника из кухни совпал со звонком мобильного телефона. Номер неизвестный. А на часах уже семь часов. Значит, это Егор. Вот только ужинать и вообще встречаться с ним она не собирается.
  Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мелодия умолкла, а через мгновение въедливый звук телефона раздался вновь. Таня метнулась к шкафу и стала перебирать корешки книг, а в стекляннной дверце отчетливо отражался ползущий к краю стола вибрирующий мобильник. Он не переживет еще одного падения, а на новый аппарат денег все еще нет. Черт, но ведь совсем не поэтому, не из жалости к какому-то куску пластика она все-таки подхватила телефон и нажала зеленую кнопку приема. Тане нужно было услышать его голос, пусть и обманывающий ее.
  - Таня, это Егор Княжев. Добрый вечер. Я внизу, как и обещал.
  Что можно ему сказать? Упрекать в несбывшихся мечтах? Плакать из-за обмана и проклинать свою доверчивость? Разве в состоянии она вообще вымолвить хоть слово?!
  - Ты передумала? Можно мне подняться и мы поговорим?
  Глаза наполнились слезами. Лишь бы получилось сдержать всхлип!
  - Таня, что случилось за это время? Утром же все закончилось хорошо...
  Черт, черт! Ну почему так дрожит рука?..
  - Пожалуйста, не молчи. Та-а-ня-я...
  Почему она не может просто опустить трубку и позволяет рвать свое сердце на куски?!
  - Ладно. Если ты так хочешь... Спокойной ночи.
  В телефоне раздались гудки, и Таня осторожно положила его на столик. Хлынули долго сдерживаемые слезы. Сначала Таня не вытирала их, а лишь громко дышала, через рот. Она сможет. Не сорвется на истерику. Рука привычно нащупала в мебельной стенке пузырек с таблетками, и Таня проглотила сразу две штуки. Горькие...
  Скоро слезы остановились, и щеки стало неприятно стягивать. Таня вытерла кожу, нарочно сильно нажимая ладонью. И этот жест неожиданно отрезвил ее.
  Все, поплакала и хватит. Это не дешевое женское кино, в котором герой не смирится с отказом, будет звонить еще и еще, а потом влезет в окно или выбьет дверь и пылко прижмет любимую к груди. Пора бы уже понять, что в жизни нет места сказке. Не принцесса она, потому и не может у нее быть принца. Чудеса не случаются с обычными людьми. Поэтому надо взять себя в руки и выбросить все из головы. А с завтрашнего дня Егор Викторович Княжев должен стать только тем, кто он и есть на самом деле, - генеральным директором компании "Центринвест". Она же - рядовой сотрудник, как десятки других. А мечты... они забудутся.
  
  ***
  На следующее утро будильник привычно зазвенел в начале восьмого. Таня опустила рычажок, чем прервала назойливое дребезжание, и перевернулась на другой бок. Нет, сегодня она не пойдет на работу. И вовсе не из-за боязни столкнуться с Княжевым. Просто пора приступить к важному делу, она и так слишком долго тянула с ним.
  Она потянулась к телефону на полу и нашла в записной книжке нужный номер. Бросив еще раз взгляд на часы - не рано ли, нажала кнопку вызова.
  - Доброе утро, Инесса Павловна. Это Таня Вышковец. Надеюсь, я вас не разбудила. Звоню предупредить, что пару дней меня не будет.
  Она натянула на подмерзающие плечи одеяло и подняла глаза к потолку. Сейчас начальница будет искать причины отказать. Ну точно.
  - Да, понимаю, что у нас много работы. Вы правы, но я должна уладить некоторые свои срочные дела. Нет, отложить их нельзя, извините. - Взгляд выхватил сереющую в углу паутину, и Таня поерзала. - Я возьму пару дней за свой счет, а заявление напишу потом, "задним числом", если вы не против. Хорошо, если нужно, я выйду на работу в субботу.
  Она вытащила ногу из-под одеяла и начала постукивать ею по полу, постепенно убыстряя ритм. В голосе Коростылевой проскальзывали нервные нотки. Понятно, что она не просто так сопротивляется незапланированным отгулам: в конце года каждый сотрудник на счету. Но вежливые укоры Павловны постепенно скатились в невнятные жалобы и высказывались, скорее, по привычке. Наконец Коростылева произнесла долгожданные слова согласия, и Таня поспешила попрощаться.
  После разговора она смела паутину веником и принялась за рутинные утренние дела: умыться, одеться, перекусить.
  А вот и то, над чем она думала всю ночь. Ящик в старомодной мебельной горке. Из-за скопившихся документов и бумаг он давно перекосился. Таня смогла вытащить его лишь до половины и бесцельно дергала несколько секунд, пока не заметила попавший в паз лист. Потянула - в руках оказалась лишь половина. Какой-то давний список, вероятно, покупок. Она запустила руки в ящик и горстями стала просто вычерпывать оттуда бумаги. На пол, все на пол. Теперь откроет еще и эту дверцу. Наверняка и за ней свалено немало ненужного и бесполезного. А на этой полке что?..
  Без колебаний Таня выворачивала все на ковер, распахнула отделение с одеждой и легко опустошила и его. Шкаф ощерился деревянными стенками, а Таня удовлетворенно отступила назад: красота! - и тут же чуть не упала, зацепившись ногой за вешалку. Нет, еще слишком рано отдыхать, предстоит тщательно все рассортировать.
  Уже вечерело, когда Таня рассеянно подняла голову из-за вибрации мобильного телефона. С прошлого вечера она все мелодии сменила на безликое жужжание. На треснувшем экране высветилось имя Светы Синицкой.
  - Привет. Куда ты пропала? Звоню, звоню, - то ли звук был настроен плохо, то ли в самом деле подруга почти кричала, но Тане пришлось отвести телефон от уха, чтобы не оглохнуть. - Как дела, настроение?
  - Привет. Тружусь, - лаконично ответила она и отложила очередную записку налево - к "выбросить".
  - Тогда сделай паузу и открой дверь. Думаю, пирожные никому не мешали в работе.
  Таня щелкнула замком и широко улыбнулась: казалось, в гости к ней пришли два огромных воздушных шара на ножках. Они неуклюже протопали за порог, и из-за них вынырнула Света.
  - Удалось проскользнуть в подъезд с соседом. На, это все тебе, - Синицкая бесцеремонно всунула в руку Тане веревочки и большущий пакет, а сама стала раздеваться, по обыкновению не закрывая рот: - Предлагаю обратить внимание на шары. При хорошем настроении они замечательно оживят комнату, при плохом их чудесно можно лопнуть и этим сбросить напряжение.
  - Пусть остаются, - милостиво пропыхтела Таня, пока тащила неподъемную сумку в кухню. - Что за пирожные ты выбрала? С кирпичами?
  - Нет, с шоколадом. Но много. И разных. И вино. Тоже в широком ассортименте.
  Света замешкалась в прихожей, и хозяйка квартиры высунула голову за угол и посоветовала:
  - Проходи в кухню, там посвободнее.
  От увиденного беспорядка в комнате улыбка Синицкой стала в лучших традициях Чеширского кота: широкой, многозначительной, разве что не такой зубастой.
  - Вижу, ты взяла себе на заметку мой элегантный стиль поиска? Могу подбросить еще парочку креативных идей, как целенаправленно и планомерно устроить хаос в своем доме всего за пару минут. Даже организовать мастер-класс. Инструктор прилагается.
  - Да нет, просто решила навести порядок и выбросить весь хлам. Как говорится, начинаю новую жизнь и избавляюсь от призраков прошлого.
  Таня выгружала принесенное угощение и мысленно постанывала от предвкушения.
  - Правильно, хотя я всегда думала, что женщина начинает новую жизнь с парикмахерской. - Света без спроса взяла чайник и подставила его под водопроводный кран.
  - Вряд ли мои волосы переживут вмешательство в независимое существование, поэтому трогать их не решусь. Светик, вообще-то я не пью, но сегодня... Эх, отложим чай на другой день, - Таня остановила подругу, когда та хотела зажечь конфорку, и кивнула на уставленный стол. - Полностью переходим на вино. Надеюсь, мы сможем его открыть. Садись, я безумно тебе рада.
  Света выбрала стул у стены и несколько секунд наблюдала за неумелыми попытками Тани вкрутить штопор в бутылку. Потом взяла инициативу в свои руки, решительно вгрызлась острием в пробочное дерево, потянула наверх и удовлетворенно кивнула на раздавшийся хлопок.
  - Надо же было тебя развеять, - продолжила она прерванный разговор. - Вчера я просто не знала, что сказать, как растормошить тебя. Сидишь белая вся, смотришь в одну точку. Как будто по голове ударили пыльным мешком и вышибли дух.
  Света откинула крышку коробки с пирожными и не заметила или сделала вид, что не заметила, как Таня скривилась от ее слов.
  - А сегодня, когда Павловна заявила, что ты взяла пару дней за свой счет, я вообще осела. Ну, думаю, все, крышка Таньке, жизнь ее окончательно прибила. Пойду помогу отмахаться от проблем. Так что случилось? - и Света одним махом откусила половину пирожного "картошка".
  - Ну, моя вера в людей основательно поколебалась, - негромко выговорила Таня и на секунду прикрыла глаза, - в который раз. Но ты же видишь, все уже отлично.
  Она преувеличенно весело пощелкала пальцами, делая трудный выбор среди множества пирожных, и вовремя вспомнила про бокалы для вина. Теперь можно спокойно отвернуться, чтобы собраться с духом.
  - Нет, - Света зашуршала салфеткой, - не отлично. Конечно, можешь ответить, что это не мое дело, но я уверена, что сейчас тебе нужно поговорить. А вот и бесплатный психолог, та-дам! - Синицкая хлопнула невидимыми литаврами. - И перестань уже делать вид, что ищешь бокалы! Вон они, на нижней полке.
  Таня наконец вытащила из шкафа пару запылившихся бокалов, протерла их полотенцем и налила красное вино. Протянутый фужер Света поставила нетронутым на стол и без намека на иронию спросила:
  - Так что случилось? Тебя же Егор вызывал. Это ты с ним так крупно поцапалась?
  - Мы не цапались, а довольно мило беседовали. - Таня отпила небольшой глоток. - Вот только беседа наша получилась какая-то глупая. - Она старательно начала счищать ногтем невидимое пятнышко с хрусталя. - Знаешь, Свет, в моей жизни постоянно все как-то не туда сворачивает. Вроде идешь, идешь, впереди развилка. Выбираешь дорожку красивую, проторенную, всеми хоженную, а выходит, что это совсем не то, что нужно. Другие идут и не морщатся, а я заплетаюсь за каждый корешок и камешек. Наверное, что-то со мной не так, какая-то я ущербная.
  - Самоедка ты, а не ущербная! Что-то выдумываешь себе, усложняешь. Вот скажи прямо, из-за чего все эти копания в себе, пустые взгляды вчера и сиденье на полу? В нашем кабинете достаточно стульев. Могла бы на них поплакать, если так хотелось.
  - Да я уже отревела в кабинете Егора. И достаточно эффектно, полагаю. Кто зашел бы - сам прослезился: боевая раскраска панды, сопли до пола... Как Княжева не отвратило?
  - Да он же глаз с тебя не сводит. - Света внимательно изучала содержимое своего бокала и не торопилась переводить взгляд на вмиг онемевшую Таню. - Я давно заметила. Полагаю, и не я одна. Только все тактично молчат или же шепчутся очень тихо, чтобы не вылететь с работы. В "Центринвесте" сплетники не задерживаются, давно известно.
  Таня подавила желание разом допить все вино из бокала, чтобы осадить поднимающееся волнение. Да что из бокала - из бутылки!
  - С чего бы им шептаться?
  Какой у нее странный сиплый голос...
  - Так ведь после твоих эффектных танцев в пансионате на тебя посматривают многие. Смотрят многие, а удочку забрасывают единицы, вон Княжев, например. Ну, или Макс. И не надо удивляться так, - Света наконец оторвалась от вина. - Ни за что не поверю, что зонт тебе Головин презентовал за глубокий и всесторонний анализ "Элит-квартала". Я же с ним не один месяц работаю, даже не один год. Сколько было таких анализов сделано - не сосчитать. А больше "спасибо" от него никто и не слышал.
  - Послушать тебя, так я роковая красотка, волшебным образом зачаровавшая всех мужчин танцами. Эй, глянь на меня! Где ты видишь женщину-вамп? Мне покрутиться, чтобы было лучше видно?
  Только бы в голосе не была слышна горечь! Чтобы чем-то занять руки, Таня перевернула чайную ложечку, непонятно откуда взявшуюся на столе, круглой стороной вверх, а потом вернула ее в прежнее положение.
  - Ну, не вамп, но вполне ничего. Есть в тебе что-то. Разобраться бы еще что, и я бы взяла пару уроков по этому самому непонятному. А то столько времени строю глазки Ромке, и все зря.
  - А ты попробуй не глазки строить, а свой язык придержать.
  - Ты на меня стрелки-то не переводи. Про тебя разговор. А Егор... Если бы хоть изредка мужчина на меня так смотрел...
  - Как смотрел, как?! - Таня непроизвольно закрыла лицо руками и явственно услышала, как трещат все бастионы, возведенные за вчерашний вечер. - Он просто вежливый, интеллигентный человек. Да мы с ним знакомы кучу лет! Знаешь, я ведь учила его в школе...
  - А-а, ну понятно, чего ты так тупишь. Ты же в нем до сих пор видишь ребенка, а не состоявшегося мужчину.
  Света перегнулась через стол и беззастенчиво потянула Таню за руку.
  - Подруга, глаза открой и перестань копаться в себе. Если он что-то нашел в тебе, не надо переубеждать ни его, ни себя, что ты плохая, какая-то недостойная. Посмотри, тебе нравится, как ты живешь?
  Синицкая широким жестом обвела небольшую кухню. А Таня будто первый раз увидела потускневший кухонный гарнитур с кое-где вздувшимся покрытием, плиту, с которой она забывала вытирать постоянно выкипающий суп, выцветающие занавески, давно молящие о стирке, чахлые цветочки на подоконнике, разведенные еще мамой и теперь из последних сил цепляющиеся за жизнь.
  - Я говорю не про материальные блага, а всего лишь про то, давно ли рядом с тобой было надежное плечо. Человек, который понимает без слов, который не обидит и не осудит. Вряд ли жизнь тебя по головке гладила, а сейчас она, между прочим, готова убрать камешки с твоей тропинки, даже веничком подмести. Подумай, долго ли это будут тебе давать или опять набросают шишек.
  Все верно, все так. И... совсем не так, стоит вспомнить умопомрачительную Элю, разгуливающую по этажу руководителей, как у себя дома. Разве нормальный мужчина может остаться равнодушным к ее прелестям?
  Таня не дала воображению перейти грань, за которой остановиться почти невозможно, и, сжав кулаки, выдавила:
  - Предлагаю в этой перепалке поставить точку. Обсуждать нечего. Я - это просто я, без всякой загадки и таинственности, и заморочек в моей жизни хватает и так, без штабелей мужчин. Вот с квартирой надо разобраться, оформить имущественное право. Все как-то руки не доходили.
  - Так зашла бы к нашим юристам, - Света согласилась принять новую тему разговора и вернулась к поеданию пирожных. - Они бы все за пять минут сделали.
  - Лучше я сама. Не хочу, чтобы чужие копались в моей жизни.
  - Вот это и есть главная причина всего, - указательный палец Синицкой нацелился на нос подруги. - Ты не доверяешь другим, все тащишь на себе, просто привыкла никого не впускать в свою жизнь. И в дверь. Уверена, что, если бы я не заявилась, ты и не подумала бы позвонить.
  Таня разжала пальцы и потерла отпечатавшиеся следы ногтей.
  - Да, не позвонила бы, потому что разгребала завалы в шкафу, обеспечивая барахолку товаром на года вперед. Но это не значит, что я не рада твоему приходу. Светик, ты настоящая служба спасения. За тебя!
  - И за тебя, - ответно подняла бокал Света, но едва успела отпить, как раздался звонок в дверь. - О, еще спасатели явились! Интересно, кто?
  - А мне уж как интересно.
  
  
  
  
  Ознакомительная часть текста.
Оценка: 7.72*17  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"