Эта заметка написана по материалам некоего поэтического альманаха, составленного из произведений людей почтенного возраста, не приемлющих праздности, а потому отдающих свой вынужденный досуг деятельности, которую они ошибочно считают поэтическим творчеством, а себя - поэтами. Руководитель не более их смыслит как в поэзии, так и "с русского языком", как говорят в Одессе - городе, сделавшем столь щедрый вклад в израильскую русскоязычную литературу.
А теперь дадим слово авторам. А имеющий глаза да прочтет.
"Мирей Матье
Я слушал необыкновенную птицу,
она пела.
И песня как птица,
взлетала все выше и выше
и падала вниз.
И, вновь к небесам устремляясь,
кружила и билась,
как будто и неба ей мало.
А звуки летели -
Большие и малые птицы.
А руки парили -
огромные белые птицы.
Мне небо закрыли
волос ее черные птицы.
И кончилась песня,
и в сердце осталась, как птица".
Имеющему хотя бы зачатки поэтического слуха не надо объяснять чудовищную какофонию этого сочинения, почему-то названного стихотворением. Но у литотморозка, сочинившего это чудо-юдо, нет и зачатков слуха. А поэтому ему не втолкуешь, что это дурно. При чем здесь, я вас умоляю, Мирей Матье?
Может быть, автор и хотел создать зрительный образ, передающий воздействие на слушателя голоса знаменитой певицы, но отсутствие вкуса и ограниченность языковых выразительных средств породили то, что было приведено выше, увенчанное несусветным сравнением "и в сердце осталась, как птица".
По мнению своего в доску рецензента, эти строки "наполняют нас неугасимым светом ЛЮБВИ, ДОБРА, СПРАВЕДЛИВОСТИ". Впрочем, носитель этих трех человеческих качеств может быть лишен других трех, менее необходимых: грамотности, вкуса и элементарных знаний в области русской словесности.
Право слово, не стоит уделять слишком много времени одному автору - он далеко не худший, он один из многих, создающих общую коллективную какофонию русскоязычной стихопродукции Израиля.
Поглядим теперь на стихи его сподвижника по "поэтическому" цеху:
"Ракетой Эйфелева башня
Над городом взметнулась ввысь.
И озаряет месяц ясный
Любимый Францией Париж".
Комментарии излишни, - как говорил некий бывший, в прошлом великий, "инцидент исперчен".
Иногда доморощенным бардам и менестрелям мнится, что сочинять стихи - это значит подобрать гладкие рифмы, зарифмовать что-нибудь такое-претакое, и дело в шляпе. И результатом этого нелепейшего убеждения являются, скажем, такие строки:
"Не отрекайся от судьбы -
Она тебе еще сгодится,
Она устала от пальбы
И даст тебе воды напиться".
На мой взгляд, куда элегантней звучит:
"Эне,бене, раба,
Финтер, пинтер, жаба".
В этом милом, бесхитростном двустишии, ставшим любимой детской считалочкой, великолепно выдержана метрика, в нем - бездна вкуса, ну, по крайней мере, по сравнению с приведенными выше стихами.
А то, что я осмеливаюсь привести ниже, вообще выглядит как остроумная пародия на некий бездарный стихотворный опус, хотя, смею заверить, это всерьез написанный стихоуродец:
"Я приду к тебе умирающим вечером,
Я приду, чтобы больная душа ощутила покой.
Я приду - и глаза твои, вспыхнувши светочем,
Осветят мне рисунок лица дорогой".
Ей-Богу, нарочно не придумаешь такое надругательство над вкусом, языком, здравым смыслом, а, следовательно, над читателем, коль скоро таковой имеет место быть.
Но и это цветочки, если ягодками считать нижеследующее:
"И ночные бабочки входных дверей
Взмыть в небо готовы на ночь.
Смотри: Поздно-Возвращающиеся-Из-Гостей
В их пастях ищут пристанищ".
А? Каково? В начале тридцатых годов эпигоны "лучшего, талантливейшего поэта нашей советской эпохи" состязались в создании подобных шедевров, так что у почтенного автора суть свои предшественники на поэтической стезе. Но, по-моему, он превзошел их всех, вместе взятых.
Издатели альманаха, наполненного, как свиная кишка, подобным фаршем, щедро сдобренным чесноком, говорят о расширении сонма своих подельщиков по поэтическому цеху такими, от самого сердца идущими словами: "Нашу творческую инициативу поддержали новые талантливые люди", полагая, по-видимому, уже набранную дружину "старыми талантливыми людьми".
• • •
Было бы величайшей ошибкой и нелепым заблуждением полагать, что автор заметки выступает против доморощенного творчества, своеобразной геронтотрудотерапии пенсионеров: рисования картинок, вышивания, писания стихов, бега трусцой. Но все остальные результаты занятий не выставляются напоказ, и только сборники доморощенных виршей, созданных под руководством и при участии безграмотного волонтера, распространенные немалым тиражом, позорят седины своих авторов.
Это все равно, что бег трусцой ради поддержания пошатнувшегося здоровья преподносить как легкоатлетическое мероприятие. Это писание не преследует цель кого-то оскорбить - даже имена авторов я предпочел не называть. Просто хочется сказать с прямотою андерсеновского мальчика: "А король-то голый!.."
• • •
Но я должен заметить, что подобной продукцией набиты почти все многочисленные сборники стихов, выходящие в Израиле на русском языке. И самопальные неграмотные вирши - это злое поветрие, убивающее русский язык в эмиграции.