В ряде периодических журналов конца ХIХ века обращали на себя внимание острые, ироничные, порой пародийные стихи "отставного маиора Михаила Бурбонова". Это был псевдоним короля русской рифмы Дмитрия Минаева. Но заметка посвящена отнюдь не многогранному творчеству Дмитрия Дмитриевича Минаева (1835-1869), а тому, что можно отнести к сочинениям отставного маиора Михаила Бурбонова (хотя под ними порой стояла подпись и самого поэта).
Тихая звездная ночь.
Друг мой, чего я хочу?
Сладки в сметане грибы
В тихую звездную ночью
Друг мой, тебя я люблю,
Чем же мне горю помочь?
Будем играть в дурачки
В тихую звездную ночь.
Друг мой! Умен я всегда,
Днем я - от смысла непрочь.
Лезет в меня ерунда
В тихую звездную ночь.
(1863)
Это убийственная пародия на Афанасия Фета, заставившая кое-кого изменить свое отношение к большому поэту, так как открыла глаза на его камерную слащавость и замкнутость в своем узком поэтическом мирке.
Как славно, что в детстве я испытал восторг при прочтении "Вешних вод" Тургенева до знакомства с маиором Бурбоновым, безжалостно заметившим угасание таланта великого романиста:
Недаром он в родной стране
Слывет талантом... по преданьям;
Заглавье кажется вполне
В его романе с содержаньем.
При чтеньи этих "Вешних вод"
И их окончивши, невольно
Читатель скажет в свой черед:
"Воды действительно довольно".
(!872)
Яков Полонский, в общем, был хорошим поэтом - недаром его стихи весьма почитались в семье Блока, но теперь почитаем маиора Бурбонова:
Я.Полонскому по поводу его книги "Снопы"
В поэте этом скромность мне знакома,
Но все-таки я очень поражен:
Свои стихи "Снопами" назвал он,
А где снопы, там и солома.
(1871)
Отставной маиор Бурбонов предстает перед нами неким светочем вольномыслия:
В кабинете цензора
Здесь над статьями совершают
Вдвойне убийственный обряд;
Как православных, их крестят
И как евреев - обрезают.
(1881)
В том, что имя драматурга Устрялова напрочь забыто, немалую роль сыграли и эпиграммы его благородия г-на отставного маиора. Вот одна из них:
К пьесе "ЧУЖАЯ ВИНА" г-на Устрялова
Эта драма назваться должна,
Чтоб избегнуть скандала немалого,
Уж совсем не "Чужая вина",
А вина господина Устрялова.
(1863)
Дмитрий Минаев не вошел в сонм великих российских поэтов, потому что он им не был. Известность его даже во времена расцвета его творчества была весьма ограниченной. Но к его ироническому слову, к его стихам прислушивалась молодежь, находя в его разящем юморе руководство, столь необходимое непрофессиональному любителю литературы и искусства по вопросу "Что такое хорошо и что такое плохо". Минаев был приверженцем литературной богемы своего времени, а, как известно, насмешки и пародии чаще всего рождаются именно в богемной среде, которая знать не знает и знать не желает никаких авторитетов и для которой нет ничего святого, кроме истинного таланта.
Маиора Бурбонова, а с ним и Минаева, бездарности боялись и старались вызвать нелады последнего с полицией и всякими властями.
Лирика Минаева слишком отдает некрасовщиной и поэтому с трудом может быть названа самобытной - напомним определение, данное Некрасову Вл.Солоухиным: "Великий плохой поэт". Это можно сказать и о Минаеве-лирике, но, разумеется, без эпитета "великий". А о Минаеве - сатирике и тонком пародисте, тем более о маиоре Бурбонове, этого не скажешь.
Мне представляется, что словесность не может существовать без критики. А аналитические многостраничные разборы не всегда являются доступным чтением для широкого круга читающей публики. Поэтому острая пародия, меткая эпиграмма, фельетон приобретают немалое значение как путеводители по закуткам и задворкам словесности.
То жалкое состояние "русскоязычной" израильской литературы, которая существует как прозябание сбившихся в маргинальные кучки "сойферов и дихтеров", отравляющих вкус читателя, оскорбляющих своей какофонией слух и глаз, "блистающих" безвкусицей и языковым невежеством большинства тружеников "русскоязычного" сочинительского цеха явно и недвусмысленно нуждается в неусыпных трудах последователей маиора Бурбонова. Эту задачу взвалила на свои плечи нынешняя газета "Досуг", именно этим качеством отличающаяся от прежнего "Досуга" с его неуместным захваливанием "русскоязычных" репатриантов.
Как отличить зерно от плевела? Именно этот вопрос, а не глумление над незадачливыми литераторами, стоит на первом плане. К сожалению, многие авторы не хотят (или не умеют) критически взглянуть на свои кривобокие и рахитические детища и испытывают ненависть к нападкам. Они берут в союзники и заступники своих столь же высокопрофессиональных слушателей-читателей и готовы начать священную войну, или по-нашему, по-ближневосточному, "интифаду" или "джихад", отстаивая, как Арафат свои беспочвенные претензии на наш Иерусалим, свое право писать плохо, невежественно, на топорном языке и при этом слушать похвалу и рукоплескания.
Не могу удержаться и приведу образчик "русскоязычной" продукции, страшный в своей бездарности, но далеко не худший. Приведу, не называя славного имени автора:
Лето спит в календаре,
Осень плачет во дворе.
Как я печальна!
Небо в сером шалаше.
Дождь стучит в моей душе -
Слезы отчаянья.
Где же острое перо доблестного воина маиора Бурбонова, способное показать всю несусветную чушь этого милого уродца и всех сочинений такого рода и уровня, ради тиражирования которых в три смены коловращаются барабаны типографских машин?