Окончились дни траура и скорби по убиенному премьер-министру Рабину и его скончавшейся супруге Лее, которой тоже были отданы государственные почести.
Отныне Рабин канонизирован в Израиле в государственном масштабе, так сказать, "смертью смерть поправ". Рабин стал первым светским израильским святым, так как столпы веры не сопричислили его куда, по мнению его почитателей, следовало бы...
Это не еврейская традиция, а, скорее, русская: объявлять мучеников и страстотерпцев святыми наподобие блаженных великомучеников Бориса и Глеба, принявших в кротости смерть от окаянного Святоплъка. И сидеть окаянному убивцу Игалю Амиру - нашему израильскому Святоплъку - в узилище безвыходно, до скончания паскудных дней его. Как провозгласили высшие должностные лица на поминальной церемонии: "Клянемся, тебе, товарищ Рабин..."
Должен признаться, что убийство Рабина, как и облик убийцы, для меня отвратительны. Еврей застрелил еврея и создал тем самым прецедент среди преступников, полагающих, что у них есть право на лишение ближнего живота. Такого права нет ни у кого, включая тех, кто полагает, что может выносить галахическое постановление об убийстве. Пускай пожизненно сидит Игаль Амир - чорт с ним, и нет ему прощения.
Борьба за право оплакивать Рабина началась сразу после его смерти, когда Лея Рабин, снискавшая себе в печати кличку "государственная вдова", забрала в свои властные руки ежегодную церемонию памяти Рабина, не удостаивая приглашением премьера Нетаниягу. Недруги в ответ на это организовали контрцеремонию памяти "Альталены", утопленной субалтерн-офицером Рабином. А потом премьер-министра Нетаниягу осенило (он был совсем не так прост, как во время отдачи Арафату Хеврона): он выбил из-под Леи кресло верховной распорядительницы поминальных торжеств - объявил день убийства Рабина государственным мероприятием, так что приглашения для участия рассылало министерство главы правительства (справедливости ради вскользь заметим, что г-жу Лею приглашением не обходили).
Карьера Рабина как нельзя точнее соответствует так называемому "принципу Питерса", в силу которого каждый человек в своем должностном росте стремится достигнуть своего уровня некомпетентности, и тогда карьера его на этом останавливается. Рабин начал со службе в Пальмахе, затем - в Армии Обороны Израиля. Он имел свое собственное лицо как добросовестный и безжалостный, жесткий и жестокий боевой офицер, не знавший никаких - ни физических, ни этических - препон при выполнении приказа командования. Наличие в Армии Обороны таких офицеров явилось залогом ее изначальной силы и стремления к блиц-победе, что в условиях Израиля с его ничтожно малой территорией было единственно возможным курсом на выживание. Однако достигнув уровня главнокомандующего Армией Обороны (начальника Генерального штаба), Рабин тем самым начал достигать уровня своей некомпетентности. В первый день Шестидневной войны его покинуло самообладание, и фактическое командование принял министр обороны Моше Даян. Окончательно Ицхак Рабин достиг своего уровня некомпетентности на посту премьер-министра государства Израиль. У Рабина не было собственной политической линии - его масштабы, его возможности были значительно уже поста, который он занимал. И его политика зависела от того, кто в данный момент имел на него наибольшее влияние. Г-жа Лея имела решающее влияние на супруга, и возобладали те, кто брал ее в союзники. Перес, Бейлин и братия из МЕРЕЦа стали решающей силой во дни Рабина, выставляя его демонстративно на первый план в качестве свадебного генерала. Именно победа леваков во влиянии на Рабина довела страну до ослиных соглашений. И кое-кто в Нобелевской премии Рабину и Пересу (наряду с Арафатом) видел пресловутые тридцать сребренников из New Testment...
Но культ личности Рабина пытаются установить лишь после его смерти, подобно тому, как Сталин, свергший в 1922 году Ленина, после смерти последнего установил его культ, дабы таковой впоследствии перерос в собственный культ личности "кремлевского горца".
Церемонии памяти Рабина стали общеобязательными в государственных учреждениях и в особенности в школах. Учителям вменяется в обязанность устраивать собрания и всякие мероприятия Рабиниады. Строптивцев ожидают репрессии. Кое-кому из маловеров в Рабина едва не пришлось поплатиться за свое диссидентство своим рабочим местом, но пока еще есть кому заступиться за репрессированных. В школе "Рабин", что в городке Кирьят-Ям близ Хайфы, школьникам, отсутствовавшим на пионерско-комсомольском собрании памяти Рабина, даже по болезни или другой уважительной причине, вменялось в обязанность написать сочинение о Рабине не менее чем на три страницы школьной тетради. В качестве наказания за неполноту официальной, спущенной сверху скорби, что ли? И таких примеров можно привести целый ряд.
Лично я скорблю о совершенном злостном убийстве гражданина еврейской страны и еще о том, что обстоятельства покушения на главу правительства до сих пор не обнародованы. Но я с уважением отношусь и к противоположному мнению, отдавая себе отчет в том, что есть люди, которым Рабин, живой или мертвый, абсолютно безразличен, и есть люди, которые относятся к личности и деяниям Рабина исключительно негативно. И только терпимость к другому, а то и диаметрально противоположному мнению - это атрибут демократии. Скорбная Рабиниада показала, что нас отделяет от подлинной демократии дистанция огромного размера. Культ личности покойного премьера, который пытается кое-кто насадить в стране - это шаг к тоталитаризму. Впрочем, есть люди, в том числе и русскоязычные общинники, которые вздыхают в эти тяжелые и кровавые дни: сейчас, мол, Израилю нужен Сталин - он победил бы Арафата... В сознании некоторых людей, и не только советских ветеранов, теплится мысль о том, что только тоталитаризм способен результативно сплотить нацию в годину нелегких испытаний. Это чрезвычайно опасный социальный симптом.
Мертвый Рабин, поднятый на щит и канонизированный, менее всего может сплотить нацию. И успешные шаги нынешнего руководства страны - это как раз те, которых не совершил бы Рабин (светлой памяти), и те, которые не совершаются именем злодейски убитого главы израильского правительства.
Воздавая дань памяти Рабина, надо помнить великие слова Заповеди, обращенной к каждому еврею: "Не сотвори себе кумира пред ликом Моим". В этих словах - величайшая еврейская мудрость на все времена до скончания века. Отдавая дань памяти Рабина, надо иметь в виду, что появление в государстве еврейского народа иконы с ликом Рабина или кого другого идет вразрез с еврейской традицией. А репрессии за недостаточную скорбь по Рабину - дело и вовсе недостойное.
Очень хочется верить, что гегемония левых сил кончилась навсегда, и прошли те времена, когда на некоем собрании толпа учинила суд Линча над человеком за непение песни "ха-Тиква" и насмешки над ней.
Мог же Есенин заявить: "А мне и Ленин - не икона". И у нас должно хватить смелости поставить тоталитаризму надежный заслон.
Да будет равно благословенна память всех погибших граждан Государства Израиль, в том числе и злодейски застреленного еврея Ицхака Рабина...