"Вот это кадр!" - подумал Джонни, когда в полумрак зала лёгкой походкой вплыла фигура в обтягивающем чёрном с тёмным чехлом в руке.
Ещё вчера в сети Джонни написал объявление:
На вечеринку в клуб требуется фаерщик с пиксельными веерами.
Перед тем, как отправить запись, на мгновение задумался: фаерщик обычно с огнём, а со световым и прочим реквизитом для зала кто? Танцор с веерами? Нет, это уже на какой-то танец живота похоже и веера складные, которыми обмахиваются. Не то.
Оставил так и вздохнул. В клубе он был занят всем понемногу: то выключить свет, то следить за звуком, но лишь тогда, когда нет никаких проблем, просто звукорежиссёр отошёл на пару минут, то перед началом концерта проверять билеты на входе, объяснять гостям, где что находится, то бутылку в бар принести, и т. д., и т. п. Да, ещё заниматься рекламой мероприятий в сети, составлять афиши и анонсы. И всё это гордо называлось "администратор".
На объявление быстро откликнулся некто с ником Silver Flame и странным фото в виде тёмной тени, держащей в поднятых над головой руках какой-то переливающийся круглый предмет, похожий на большой диск, луну из фольги или что-то подобное. Ни других фото, ни записей на странице не было.
Несмотря на такой странный профиль, договорились они довольно быстро: Джонни просто написал время, когда в клубе нет мероприятия, а его таинственный собеседник согласился прийти.
Джонни не особенно надеялся, что кто-то придёт, а потому объявление не снял. Но стоило ему вернуться из маленького кухонного закутка с чашкой кофе, как ровно в условленное время появился некто невысокого роста, в чёрном, с короткой стрижкой пепельно-серебристых волос.
"Я что, входную дверь забыл закрыть? Как она сюда вошла?" - подумал Джонни, пытаясь понять, кто перед ним - парень или девушка. Но даже узкие джинсы и водолазка, обтягивающие тощую плоскую фигуру, ни о чём не говорили. С веерами обычно танцуют девушки, но не всегда. Глянул в телефон, но в переписке Silver Flame говорил о себе, не употребляя родовых окончаний.
- Пиксельные веера, - прозвучал мягкий бархатный голос, низковатый для девушки, но довольно высокий для парня. Вы ведь меня в пять пригласили?
Слово "пригласили" выделенное голосом, прозвучало так, будто несло какой-то особенный смысл. В руках блеснул полукруглый чехол, похожий на чёрный полумесяц.
Джонни рассеянно кивнул.
- Они что, зеркальные, что ли? - он удивлённо воззрился на реквизит без чехла: вся поверхность вееров с обеих сторон сплошь была покрыта чёрным материалом с множеством мелких зеркальных квадратиков, похожих на пайетки. Тонкими швами проступали пальцы вееров, и оттого конструкция слегка напоминала крылья гигантского семипалого нетопыря с множеством крохотных зеркал.
- Это пиксели, - улыбнулся Silver Flame.
- Ну-ну... надо, чтобы на них картинки разные высвечивались.
- Картинки будут, ещё какие!
Джонни счёл это нелепой шуткой.
- Ну ладно, - пробубнил он, подумав, что скорее всего завернёт этот номер: реквизит не подходит. - Какую музыку включить?
- Любую.
Silver Flame взял в руки веера и взошёл... нет, взлетел на сцену, будто на ней и родился. Но от его улыбки, от взгляда поразительно светлых глаз с лёгкой блуждающей сумасшедшинкой Джонни вдруг стало не по себе. Он ткнул в первую попавшуюся музыкальную композицию, но в ответ из динамиков раздался не рок или металл, и вообще не песня, а зазвучал орган, Токката и фуга ре минор Баха.
Завертелся зеркальный шар под потолком. Мгновение Джонни тупил в плей-лист, выбирая что-нибудь другое, но зеркальные веера в руках танцора взмахнули, словно крылья огромной бабочки и вспорхнули вверх, отражая сотни бликов зеркального шара...
От этого калейдоскопа у Джонни закружилась голова, он сделал шаг вперёд и увидел в этих двух полукружиях, на миг соединённых вместе, словно полная луна, своё лицо. Вдруг вспомнилось, как вчера они шли с Мари, ели мороженое и целовались, а потом из-за нескольких неосторожных слов, брошены им, Мари вдруг повернулась и собралась уйти. Он догнал её, извинился, пояснил, и они шли дальше вдвоём. Сейчас этот миг снова возник в его памяти, и Мари, оставаясь на месте, вдруг начала отдаляться, становясь бесконечно далёкой, словно их разделяла пропасть, невидимая дыра в пространстве, которая стремительно росла с каждым мгновением. Он тряхнул головой, пытаясь отогнать это странное видение, посмотрел на сцену. И опять полезли в голову искажённые воспоминания: как несколько дней назад, он спешил на работу, чтобы всё подготовить к началу мероприятия, но намертво застрял в пробке. Тогда проезжую часть перегородило упавшее дерево, и никто не пострадал, но теперь он видел жуткую аварию. Пришлось ему припарковать машину и идти пешком, даже бежать, чтобы не опоздать. Посреди дороги лежал пострадавший и, скорее всего, уже мёртвый человек. Лица Джонни видеть не мог, но всё остальное - и фигура, и даже одежда слишком напоминали его самого. Он вытащил телефон и понял, что опаздывает на работу уже на два часа, а при попытке позвонить механический голос упрямо твердил, что такого номера не существует. Пытался написать, но вдруг увидел, что его профиль удалён. Все его аккаунты удалены отовсюду.
"Что мне делать??" - прошептал он и очнулся от собственного голоса. Привидится же такое, да ещё так реально! Снова взглянул на сцену, где веера, обрисовав восьмёрки, бешено крутились на руках и вдруг вновь собрались в полный круг. Он отчётливо увидел в них собственное лицо, разделённое на множество крошечных зеркал, дробящееся на пиксели, и каждое из них словно открывало двери нереальности. Бесконечно звенящее многоголосие, как зеркальный коридор, отражалось в звучании органа. Джонни бросило в дрожь, будто он тщетно пытался собрать себя из всех этих маленьких частиц, и вдруг музыка смолкла. Он бессильно опустился на стул.
Существо замерло с веерами, невысказанный вопрос повис в воздухе. Для Джонни взгляд этих светло-серых, почти белёсых глаз показался невыносимым.
- Нормально, - выдавил он.
- Я могу и ещё что-нибудь показать. Глаза Silver Flame сверкнули, и он быстро и как-то хищно облизал губы. Вероятно, после танца ему хотелось пить, но Джонни это напомнило кота, облизывающегося после сытного ужина.
- Нет, достаточно. Приходи послезавтра в семь вечера, ждём.
Он вздохнул с облегчением, когда странное создание, забрав веера, той же лёгкой походкой покинуло зал. Он чувствовал себя обессиленным, можно даже сказать обескровленным и почти валился с ног.
"Как я мог так устать? Музыку, конечно, мы подберём другую, девять минут слишком долго, да и не поймут. Как ему... или ей... написать?" - задумался Джонни. Но при мысли, что это создание сейчас может вернуться, у него волосы зашевелились на голове: "Только не это! Как я вообще согласился на его выступление? У него же веера не пиксельные".
День не задался ещё с утра: Джонни обжог руку кипятком, потом, спускаясь, поскользнулся на ступеньках, а когда вышел во двор, увидел, что лобовое стекло его авто прорезали множество трещин, и оно в любую минуту готово было разлететься. Других повреждений или даже царапин у машины не было. "Как? Из-за чего? Почему сигнализация не сработала?" - терялся в догадках Джонни. После того, как автомобиль забрали в ремонт, он поехал на метро, но настроение было окончательно испорчено: он то и дело оглядывался по сторонам, словно ожидая какого-нибудь подвоха.
Но больше ничего странного и тем более страшного не происходило, он лишь вздрогнул, когда мимо, слегка кивнув, прошелестел Silver Flame и а на вопрос о музыке снова отозвался: "Мне любая подойдёт".
Но как только Silver Flame вышел на сцену, звук на мгновение заклинило, динамик зашипел, и оттуда вновь грянула Токката и фуга Баха, показавшаяся Джонни какой-то безумной психоделией. Он едва не выругался вслух и хотел было отвернуться и уставиться в телефон, в стену, куда угодно, лишь бы не видеть это зеркальное чудовище, выворачивающее реальность наизнанку, но не смог. Словно загипнотизированный, он смотрел, как окружающая действительность пошла трещинами, словно лобовое стекло его автомобиля, а теперь уже и его собственное лицо дробится на сотни маленьких Джонни, у каждого из которых своя история, общая лишь тем, что жизнь, набирая обороты, медленно, но верно катится под откос... И это уже не стекло, а лицо Мари в тысячах мелких трещинок со звоном-шелестом: "Прощай". То слово, которое она прошептала в недавнем его видении, а он не поверил и решил, что ослышался. Трещины, словно порезы, окрасились красным, и на прожекторе, освещающем зеркальный шар, почему-то синий, белый и зелёный вдруг угасли, оставив только этот кроваво-зловещий цвет.
Веера в руках пляшущей тени отражались багровой луной, а пальцы каркаса между перепонками зеркально-пиксельной материи начали выдвигаться, словно паучьи лапы, расти, толстеть и извиваться, как щупальца спрута. Они обхватили его, оплели, сжали, и он почувствовал себя до звона пустым, в нём самом рушились, разбивались на мелкие кусочки, резали плоть и вырастали заново тысячи зеркал. Он сжал кулаки, чтобы не закричать от боли. Музыка казалась бесконечной, под его ногами возносились ступени винтовой зеркальной лестницы... ещё миг, шаг, и он окажется на вершине - там, где его не существует.
"Мама!" - прошептали пересохшие губы, но может ли мать, живущая в другом городе, сейчас прийти на помощь?
Пытаясь бежать от этих кошмарных снов наяву, он нашёл в себе силы отвести взгляд и посмотреть в зал.
Все зрители и гости разом словно отравились или заболели какой-то ужасной болезнью: у кого под носом, у кого изо рта, а то и вовсе из глаз, как слёзы, сочилась кровь, но только начиная течь, она вдруг высыхала, красные капли куда-то исчезали в полёте, не успев упасть на пол. Джонни вырвался из объятий схватившего его чудовища, выскользнул из чёрных, покрытых зеркальными присосками щупалец прочь, в полумраке на бегу не разбирая дороги, и влетел в стену. В последний миг он видел своё собственное лицо, безумный взгляд красных глаз с алыми потёками и поседевшую голову. Стена обрушилась на него мириадами зеркальных брызг...
Всё скрыла кромешная тьма, из которой вышел некто и вручил ему вначале один веер, потом другой. Тот, кто ещё недавно был Джонни, сложил их перед собой, и алый, багряный, кровавый поток силы хлынул ему в горло многоголосым вкусом каждой из его отражённых жизней, в которых он погиб, чтобы родиться заново.
"Что это?"
"Пиксельная трансформация, -прошелестели веера. - Ты - наш преемник и новый кадр нашего зеркального коллажа".
Держа их над головой, словно знамя, он медленно сошёл со сцены, кланяясь застывшей в красном мареве публике. На губах ещё теплился всеми оттенками неповторимый вкус алого напитка. Медленно прошёл по коридору мимо собственного тела, погребённого под грудой осколков большого зеркала.