Как-то в полночь, в час унылый, я вникал, устав, без силы,
Меж томов старинных, в строки рассужденья одного
По отвергнутой науке и расслышал смутно звуки,
Вдруг у двери словно стуки - стук у входа моего.
"Это - гость,- пробормотал я,- там, у входа моего,
Гость, - и больше ничего!"
Эдгар Алан По. Ворон. Перевод В. Брюсова
- Я. Я. Я. -я повторял эту букву, играя с ее произношением, то растягивая , то укорачивая. Я пытался понять ее смысл. Я пытался прочувствовать, что же это значит, что это должно значить, и что бы это могло значить. Я сходил с ума, и делал я это в одиночку.
Поднявшись с уютного кресла, в коем еще недавно сидел один из авторов, я прошелся к бару, и долго стоял перед ним, всматриваясь в этикетки многочисленных бутылок. Как жаль, что нельзя их прочитать - подумалось мне, и выбрал наугад, бутылку формой напоминающую любой из виденных мною в жизни фруктов, с фиолетовой жидкостью внутри.
То был сладчайший яд, из всех, которые могут храниться в человеческом разуме, безумие. И отвернув крышку, я глотнул его сполна.
- Как жаль, как жаль, что во сне я не смогу напиться, как жаль, как жаль, что во сне я не смогу влюбиться. - Напевал я голосом человека, который искренне претворяется пьяным. Что ж, у меня была на то причина, ведь я пытался пойти дальше сна, я пытался уйти внутрь себя, открыв перед глазами четвертое измерение.
Я много чего хотел в этой жизни, начиная от банальных игрушек в детстве и симпатичных девушек в юности. До незаурядных, а по сути таких же банальных, лишь чуточку сложнее устроенных, чувства любви, присутствия, наполненности.
Да, наверно больше всего в этой жизни, я хотел именно любви. Причем, меня всегда жутко раздражало, когда людям, которым я это говорили, смотрели на меня непонимающее, и давали банальный совет найти себе девушку на ночь, в той или иной форме.
Что ж, мне жаль людей, для которых слово любовь стало синонимом слова секс. И я надеюсь, что я никогда не стану одним из них, даже если это будет означать для меня массу жизненных терзаний. Правда, бывали момент, когда я прислушивался к их словам, и в страхе понимал, что есть малая возможность, что я вовсе не такой, каким хочу казаться. И что мне действительно нужен лишь секс, а все остальное я говорю для самооправдания. Что ж, я признаю, что такая возможность действительно есть, хотя она и мала. Или, по крайней мере, я хочу, что бы она была таковой.
Но это все отвлеченные мысли, и это совсем не то, о чем я действительно хотел рассказать. И поэтому, немного промочив горло, я начинаю говорить, гостю, который до этого тихо сидел у камина.
- Тебе не кажется, что я жалок? Что мои мысли, мое мировоззрение, мой образ жалки, и не имеют право на существование?
-Ты же знаешь, что я не смогу ответить, ведь, я по сути это ты, и из моих уст ты услышишь, лишь желанный для себя ответ.
Я смотрю внимательнее, и понимаю, что на месте гостя сижу я сам, но стоит мне моргнуть, как и его нету, и я снова один, сижу в уютном кресле, и пью неизвестно какую бурду.
-Что ж, так наверно даже лучше, говорить, мне это не помешает.
Но и этим своим словам я не верю, зачем им верить, для чего, для самоуспокоения, так оно мне не нужно. Наоборот, я стремлюсь к границе своего сознания, стремлюсь, что бы узнать, есть ли там, что-то за этой границей, и не дойду ли, я, таким образом, и до границы мира.
А ведь, действительно, может, стоит сказать честно, самом себе, чего я хочу, чего жажду, чем желаю обладать. Наверно стоит, и приложившись к горлышку, я в очередной раз пытаюсь разложить свои мысли по полочкам., попутно эти самые полки сколачивая.
Я хочу быть любимым, я хочу почувствовать, каково это, когда тебя обнимает, человек, для которого ты целый мир, которого одно твое слово может ввергнуть в пучины отчаяния, или вознести на вершину счастья. Я хочу почувствовать тепло этого человека, который будет любить меня, за то, какой я действительно есть, и я хочу любить этого человека в ответ, да бы он сам почувствовал все, что желаю чувствовать я.
Вот, наверно больше всего в жизни я хочу именно этого, все остальное по сравнению с этим желанием, с этим стремлением ноль. Я сам, мои потуги, мои инстинкты, все они ничтожны, перед тем чувством, в объятьях которого я желаю оказаться. Да наверно, это действительно так.
Только, вот, с трудом я могу это говорить, так как, где то в глубине, живет мой страх, который и говорит мне, что не будет этого, что этого никогда не случиться, и умру я уже очень скоро, так и не постигнув этой любви.
Что ж, вот он я, а вот ты мой страх, ты наконец показался, и если раньше я только чувствовал, что ты есть, видя твое проявление в своих словах и поступках, то теперь я знаю, кто ты и что ты. И поэтому ты будешь мертв, а я буду жить. Ведь, я взгляну в твое лицо, я дам пройти тебе через себя, и когда мы будем едиными, я уничтожу нас обоих. И я тогда восстану из пепла, и ты будешь частью меня, но ты будешь мне повиноваться, как верный слуга господину.
Ты станешь моим верным оружием, обращенным против моих врагов. А стану жить дальше, находя в себе новые страхи, и так же уничтожая их. Я буду бесконечен в своем стремлении к цели.
А потом, упиваясь своей маленькой, но победой, я услышу голос из пустоты своей души, который тихо спросит: Кто ты?
С криком просыпаюсь.
После пробуждения.
Юноша с трудом разлепил глаза в ответ на ворчание преподавателя, и подталкивание соседа, странно, наверно он действительно не выспался, раз крепко заснул на лекции. Но это сейчас не имело значение, ведь ему задали вопрос, на который обязательно надо было ответить, что бы не раздражать преподавателя сверх меры, по счастью, он знал ответ, что его несколько удивило.
Ответив, он уже собирался заснуть снова, но тут все засобирались, пара видимо закончилась, что ж это не ново. Осталось сделать немногое, собрать свои вещи, узнать, что он пропустил, и переслать материал лекции себе на почту, в надежде не забыть почитать его дома.
Далее день шел, так же как и всегда, общение с приятелями на отвлеченные темы, попытка не задремать на серьезных лекциях, а так же слушать, слушать, слушать. Он всегда это делал, когда ему нечем было заняться, или когда он просто хотел почувствоваться нечто, непонятное, неясное, но странным образом тревожащее душу. Чувство, которое держит его в этом мире, не давая оторваться и улететь далеко , и наплевав на все остальные проблемы. Чувство, которое было его цепями, и которое ему суждено, будет понять, и уничтожить, как любое другое препятствие мешающие ему жить, любить, летать.
Так он думал, или так он мог думать, ведь сейчас он просто слушал, пытаясь уловить в окружающем его мире, некие слова, возносящие его на небо, и повергающие в ад. Но шло время, а нужные слова так и небыли произнесены, видимо, думал он, нет рядом того человека, который должен был бы их сказать. И поэтому, он бродил по коридорам института, закоулкам родного района, станциям метро, и тропинкам парков, в надежде найти нужного ему человека. В надежде, увидеть и понять, что он встретил душу, которая поймет его терзания.
А затем наступал вечер, и возвращаясь домой, он думал о следующем дне, о том, что он будет такой же как и предыдущий, о том, что надо бы подготовиться к урокам, но отчего то он этого не делал. Вместо этого, он садился за компьютер, и начинал планомерно тонуть в массе бессмысленных занятий, которые только мог предложить интернет. Иногда он, правда, находил в себе новые желания, и неизвестно откуда взявшиеся силы для их осуществления, повинуясь которым воплощал свои терзания в словах, рисунках, рифмах.
И это ему нравилось, он даже мечтал, что однажды настанет такая возможность, позволяющая забыть об опостылевшем институте, и с головой погрузиться в любимое занятие, посвятив себя творчеству, больше не о чем ни думая. Но раз, за разом, он убеждался, что такой шанс не придет просто так, что его надо создать собственными руками, собственной волей.
Осознавая это, он тратил оставшееся время, на попытку сделать хоть, что ни будь из того, что должен был сделать за этот день, давая себе слово, больше не поддаваться таким слабостям. Иногда он действительно держал это слово, когда не забывал про то, что с ним было вчера. Но, хотя это повторялось каждый день, он старался стать лучше, он в это верил.
Затем, незаметно , подкрадывался вечер, юноша садился на кухне, заваривал себе большую чашку чая или какао, и принимался думать о будущем с улыбкой на устах. Он был человеком ночи, совой, и поэтому, чем ближе к вечеру он был, тем лучше становилось у него на душе. В конце концов, почти все самые радостные воспоминания, и ему очень нравилось сидеть, и порой придаваясь ностальгии перебирать в памяти события, встречи, разговоры.
Сейчас же он смотрел в окно, на то, как спокойно падал снег, и радовался наступивший зиме, грядущему новому году, и многочисленным долгим вечерам, когда в городе, очень рано наступает ночь. Но эти мысли быстро уходят, оставляя приятный осадок, и уступают место планам на выходные. Кого пригласить на встречу, куда пойти, как провести время, как в очередной раз, попытаться добиться осуществления своих желаний.
За этими мыслями, прошел еще один час, и в небытие оказались пара кружек какао, и несколько быстро сготовленных бутербродов, а что самое приятное, все уже пошли спать, и он был предоставлен сам себе, на то время, пока организм сам не попроситься спать. Поэтому, немного зевнув, и почесав, проходящую мимо кошку за ухом, он погрузился в себя, поплыв по морю своих фантазий.
Фантазия первая. Продолжение ...
Войдя в дверь, я первым дело положил девушку на диван, и оправился кузню, искать свечи. Благо у меня их был небольшой запас, на случай отключения света, что в этом доме, увы, происходило довольно часто.
Найдя искомое и кое-как, употребив доживающая свое зажигалку, я принялся при неровном свете свечи искать аптечку, которая так же имела обычай храниться у меня дома, правда по другой причине.
Ну а пока в поисках то одного, то другого шло время, я думал. Преимущественно над иронией судьбы, которая привела меня в место, которое я когда-то считал своим домом, но более не намеревался здесь появляться, после того как ушел отсюда, три дня тому назад. Вроде бы, кажется, что такое три дня, почти не срок, но это только, кажется.
Некоторым людям достаточно и пяти минут, что бы круто изменить свою жизнь, в итоге это либо приводит их к успеху, либо лишает всего и отправляет на свалку истории. Некоторым же не хватает на это всей жизни, и в итоге они умирают, не сделав в этой жизни ни чего стоящего.
Но, аптечка, наконец найдена, и я иду в темной квартире, пытаясь разглядеть обстановку, в тусклом свете свечи, не знаю почему, но я начинаю себя плохо чувствовать, это значит, что нужно торопиться. Дойдя до дивана, зажигаю еще несколько свечей, и с ужасом вижу, что на ее груди разливается красный цветок. Проклиная все на свете, и ни о чем не думая, разрываю на ней платье, снимаю лифчик, и вижу, что беспокоиться не о чем. Кровотечение давно остановилось, просто в какой-то момент ваты, что наполняла чашечки, не хватило для крови, и она пропитала сам лифчик, оставив пятно на платье. Но это не помешало мне испытать свою долю шока.
Увидев, вату, я подумал, что ж многие девушки так поступают, а потом присмотрелся, и понял, что груди нет.
-Что за бред? - удивился я, но все-таки решился проверить, и понял, что передо мной лежит очень красивый и женственный юноша, которого сам черт не отличил бы от девушки. - Успокойся, то , что это парень ничего не меняет, он все равно ране, а ты просто глазеешь, вместо того, что бы помочь.
Для убедительности, я отвесил себе пощечину, и принялся за роботу, которой на мое счастье, оказалось не так много, как я предполагал изначально.
Уже через 10-15 минут, все было готово, и я присел на пол, облокотившись на кресло , что бы спокойно все обдумать, и успокоиться. Кое-как нашарив пачку сигарет, я прикурил от свечи, и быстрыми затяжками, вытянув ее всю, а затем прикурил еще одну, что-то подсказывало, что одной здесь явно не обойдется.
Странно, что это получилось у меня так легко, как не как я все таки курю лишь пятый день, хотя и выкурил наверно пачек пятнадцать, правильно наверно говорят, к плохому быстро привыкаешь. А ведь нестранно, не только это, а вообще все, все меня окружающие, начиная с того вечера и заканчивая вот этим лежащим здесь парнем, надо его кстати накрыть, а то у меня бывает холодно, еще не хватало, что бы он замерз. Хотя, говорят, что холод в таких ситуациях даже полезен. Но все таки надо накрыть, а потому я поднимаюсь, и чувствую как плохо меня слушаются ноги .
Я беру с кресла плед, и пытаюсь дойти до дивана, что бы укрыть бедолагу, но понимаю, что не могу сделать этот шаг. Ноги, да уже все тело как будто налитое непонятной тяжестью, тянет меня вниз, и пытаясь сделать шаг, я поскальзываюсь на чем то мокром и липком.
Последнее, что я помню, лужу крови, идущую от того места, где я сидел мгновенье назад, и его лицо, взирающие на меня со страхом...
...Сегодня весьма солнечный день, возможно один из последних, наверно стоит потом предложить ей прогуляться по парку, или по скверу, вот только согласиться ли она? Ведь ей, больше нравиться город. Клубы, старые здания, кафе и оживленные улицы, вот, что в ее вкусе, тог да почему она у меня дома, почему сидит напротив меня. Пьет чай, говорит о своих планах на ближайшие дни, рассказывает о своих делах, изредка спрашивает меня.
Точно, она здесь, потому, что я пригласил ее, что бы делать именно то, чем мы заняты, просто болтать. Ведь с утра мне было, скучно, а я давно обещался угостить ее чаем, и она по странной случайности оказалась свободна, поэтому все и получилось. Наверно, мне это даже приятно, точнее было, приятно до определенного момента.
Я не знаю, что ее заставило переменить тему, может, то что я слишком засмотрелся в окно, или я сказал нечто неправильно, а может она намеревалась об этом поговорить, еще до того как сюда пришла, не знаю. Зато я знаю, что я почувствовал, что она захотела мне это сказать, ощутил кожей, волосами, сердцем, то изменение атмосферы, которое предшествовало этим словам. Может она и хотела, провести это в череде предыдущей темы, веселой и незатейливой, но у нее это не получилось, не со мной.
-Послушай, я знаю, какие мысли, могут возникнуть у юноши при виде меня, и поэтому предлагаю сразу во всем разобраться, будем только друзьями, хорошо.
Казалось бы, что такого в этих словах, в сущности ничего, но это только если редко их слышишь. Я же слышал их постоянно, в той или иной форме, но с единственно возможным смыслом. И ты можешь, не обращаешь на это внимание лишь по началу, затем тебе становиться обидно, потом наступает негодование, злость, зависть, ненависть. Я хорошо это понимал, и сумел остановиться в тот момент, когда злость еще только начала появляться. Именно поэтому, я отказался от идеи завести себе девушку, отказался уже полгода назад, и все было хорошо. Пока она не сказала эти свои слова, столь мне ненавистные, неужели я дал повод для таких мыслей, или она просто считает, что если парень не импотент, то он обязан на нее клюнуть?
Именно так я думал, пока почувствовал, что тело становиться холодным, а сердце наполняется яростью. Я чувствовал, что в этот момент, моя воля сломалась, хотя нет, она просто отступила, ведь я понял, нет больше причин сдерживаться. Нет больше смысла, что бы быть добрым и заботливым, всегда на все готовым ради друзей, теперь нет, не только смысла, но даже желания оставаться таким.
Можешь себя поздравить девочка, ты стала последней каплей моего терпения, именно ты меня допекла, и за наградой дело не постоит. Раз уже в этом ты последняя, то будь первой, кто увидит нового меня, плюющего на всех вас.
Все это пронеслось в моей голове, и много еще чего, пока я смотрел в окно, когда ко мне пришла мысль, что пора. Я встал, и без разрешения, взял ее пачку сигарет, и не обращая внимания на ее удивленное лицо, впервые в жизни закурил.
Я часто слышал, что первая сигарета дается тяжело, начинается кашель, недомогание, что ж видимо этот не тот случай, может свою роль сыграло то, что я много раз делал это в мыслях, или то, что я давно умею курить в затяг кальян, я не знаю. Зато я помню, как мягко пошла эта первая сигарета, и как умиротворение разлилось по телу, жаль, что длилось оно, лишь мгновенье, пока я не почувствовал, что она снова будет говорить, будет оправдываться.
Я не дал ей сказать ни слова, сосредоточившись на своих мыслях, я дал ей ощутить ту ненависть, злобу, холод, которые сейчас царили во мне. Все это легло на кухню холодной, душащей аурой, которая придала нужную серьезность сказанному мной слову.
-Убирайся.- Сказал я, не отворачиваясь от стекла, и не видя ее лица, хотя мне это было не нужно, я мог догадаться, о чем она думает, но мне было все равно.
И она действительно ушла, не устроив разборки, не проронив не слова, и я был вполне этим доволен, пока не почувствовал, небольшое изменение ее мыслей, закрыв за ней дверь. Поняла ли она меня, или нет, знала ли она меня или нет, но на миг в ней жалость ко мне!
Это уже было слишком...
После полуночи...
Юноша сидел и все так же смотрел в окно, мысли его были далеко, но они уже становились бесформенными, дремота брала свое. Кое-как встав и потянувшись, он посмотрел на часы, пятнадцать минут первого, так поздно в будни он обычно не ложился, Поэтому нужно поторопиться, иначе он не выспится, и головная боль будет его преследовать все утро, чего ему сильно не хотелось.
Он немного прибрался на кухне, стараясь шуметь как можно меньше, и поплелся в душ, в надежде не уснуть по дороге, впрочем, такого еще не было, но сама перспектива, даже призрачная, проснуться в ванной или на полу, с ломотой во всем теле, юношу не прельщала.
Там стоя под теплыми струями воды, он расслаблялся, и сосредоточивался одновременно. Он пытался не уснуть, но множество мыслей и фантазий, блуждающих в его голове выползали наружу, застилая взор, представая перед открытыми глазами. Каждый раз он отгонял их, но ровно настолько, что бы они успели прийти к моменту, когда его голова касалась подушки.
Тогда он отправлялся в мир снов, надеясь увидеть тот, который можно будет вспомнить поутру с улыбкой. И полный этой надеждой, он тихо идет по квартире, стараясь никого не разбудить, и доходя до своей кровати, засыпает крепким сном.