Род проходит, и род приходит,
а земля пребывает во веки.
Солнце всходит, и вновь заходит,
и торопится снова к месту
своему, где оно восходит.
Ветер к югу идет, и ветер
переходит к северу;
ветер
на ходу своем кружится, кружится,
возвращаясь на круги свои.
Реки в море текут, но море
переполнить они не в силах;
и опять возвращаются реки
к тому месту, где их начало,
чтобы в море все так же течь.
Все на свете в труде;
всего
человек рассказать не может;
не насытится око зрением,
не наполнится ухо слушанием.
То и будет, что было от века,
и что делалось, будет делаться,
ничего нет под солнцем нового...
Род проходит, и род приходит,
а земля -
пребывает во веки.
* * *
над лесом
расколется эхом
охотничий выстрел...
(и кроны деревьев
зальются осеннею кровью
и наземь падут
посеченные ливнями листья
и птица взлетит
над своим опустевшим гнездовьем)
* * *
А разговоры все - вокруг,
да - около,
да - мимо...
И только сердце -
стук-постук,
почти неощутимо,
и только время -
раз и два,
и - костенеет в белом,
когда ни мысли, ни слова
уже не станут делом.
Эпикриз
В. М. ...
когда белой бабочкой -
бред
поднимает на гребень
всего лишь - уйти
перестать
передвинуть
как мебель
на плоскость иную - себя
где и мысли и тело
утратят свое
им присущее ныне
значенье
а что обретут -
неизвестно
и в общем - неважно
поскольку само по себе
измененье пространства
уже хорошо -
избавлением от постоянства...
но то-то и страшно
что это почти невозможно...
безумные дети -
мы блазним о Царствии Божьем...
так холодно в мире...
и темные тощие ребра
всеобщей системы
центрального отопленья -
гудят да не греют
ни центра
ни периферии
что кстати удобно весьма -
ибо холод пространства
легко объясняет
природу
российского пьянства...
* * *
И. К. ...
Если что и остается -
это только вкус миндаля,
запах ила, тихий воздух...
(ни печали ни любви
ничего не отразится
в наших жизней темных водах
лишь несбывшееся время
да несказанное слово -
лягут белым у виска)
...если что теперь и страшно -
осознание былого
гулким сном пустых зеркал.
Из юности
(угасающее)
И. Л. ...
сквозило ветром сентября
над старым домом
крошился лопнувших ступеней
желтый мрамор
на ближнем к небу этаже
где вечный гомон
вечерних улиц
в этот час - почти не слышен
гитара пела
и веселою отравой
бродила нежность
в нас
мы пили спирт
все тише
все тесней -
сливались речи
отшаркали
умолкли за стеною
и время умерло
и опустилась вечность -
на миг
на год
на - жизнь
над старым домом
в глухом
Кривоарбатском переулке
сквозило ветром сентября
и желтый мрамор
ступеней лопнувших
крошился и крошился
и хмурый
бесконечно пьяный дворник
в охапки бурые
сгребал сухие листья
Провинциальные стансы
В. П. ...
Что-то случилось... И вот в феврале -
здесь, на Урале! -
в этой оставленной Богом дыре
пахнет миндалем.
Пахнет сомнением, горечью брома,
тяжестью моря -
свищет и свищет всю ночь возле дома
вешний Егорий.
Ломится в двери всю ночь напролет,
в окна стучится.
И, задыхаясь, надрывно поет
птица-зегзица...
Словно открылась внезапною кровью
вся наша сирость:
"Это за мною! Ты слышишь - за мною!
Что-то случилось!"
И встрепенется спросонья подруга:
"Что за причуды?
Что ты все мечешься? Чем-то испуган?..
Всё - от простуды..."
И, разомлевшая в пекле перин,
комкает простынь:
"Всё от простуды... Прими аспирин!"
Как это просто.
Просто и ясно: метет на дворе,
дует из щели.
Просто и ясно: уснешь в феврале,
встанешь - в апреле.
Встанешь, спохватишься - ни журавля
и ни синицы...
Просто - покатою стала земля.
Просто - не спится.
* * *
какою-то тайною силой влеком
как вестник - по темной воде босиком
до страшной минуты до Судного дня
мой ангел безумный оставил меня
казалось бы ладно - и быть посему
никто не обязан ничем никому
но так это больно что хочется - выть
последними прядями держится нить
последнею верою - слезы из глаз
ведь было же что-то предвечное в нас
что выше и чище любого огня
мой ангел безумный оставил меня
и тихо и пусто и в горле комок
дай Бог тебе ангел мой
дай тебе Бог
* * *
Знать, приспела пора...
(поутихли и страхи и страсти
и рассыпанных дней не собрать
по озябшим углам
ну и что же теперь -
уповать чтобы вышнею властью
счет оставшихся дней уравнялся
несобранным дням
уравнялся - да полно! - кого
не себя ли морочим
пуст и черен алтарь)
...и повинен, и бит, и прощен,
предстаю пред закрытые -
страшные Божие очи;
и уже не надеюсь,
и все-таки -
верю еще.
* * *
Что там дышит легкой тенью
у раскосого виска -
пальцев ли переплетенье,
сердца злая ли тоска?..
Лишь подумал, лишь заметил,
ан - и жизнь прошла, как сон,
и уже заводит ветер
темный креп со всех сторон.
* * *
Г. Г. ...
Только стынь и только морок...
Да высокое окно
и размытой охрой в шторах -
лампы бедное пятно.
(и спешит из чета в нечет
губ слепое воровство
и нечаянное встречей -
душ рождается родство)
Только снег и только ветер...
Да высоко надо мной
легким светом небо метит -
тихий выдох горловой.
* * *
То ли тенью сквозит,
то ли близким сердечным недугом...
Ветер кружит и кружит,
одним ограничившись кругом.
И тревожит, и саднит,
и манит последним пределом,
где стремительный всадник
является - белым на белом,
где на семеро губ
приготовлены трубы свои,
где никто не владеет
последнею частью земли.
И уже не разъять
неизбежность -
на "лучше" и "хуже".
Ветер кружит - и вспять
возвращается,
кружит и кружит.
...то ли - век на излом,
то ли просто душа колобродит.
Что-то будет потом? -
високосная жизнь
на исходе.
* * *
Прозрачная обморозь листьев,
узорчатый ивень -
тускнеет и гаснет.
Печеное яблоко солнца,
пытаясь по ветвям поникшим
на землю скатиться,
подхвачено было в движенье
неведомой силой,
да так и осталось висеть
по-над самой землею...
Пьянит и тревожит
январская сухость
оправленных в сумерки дней.
* * *
Мне привиделся сон...
(по колено в снегу
я бежал за тобой
и кричал на бегу
и рвалась и мешалась
бессвязная речь
тонкой жилкой в висок -
удержать уберечь -
рыхлый снег проминая
усталостью ног
я бежал и - упал
и подняться не смог
и уснул
а во сне -
по колено в снегу
вновь бежал за тобой
и кричал на бегу)
...и забыть этот сон
я хочу - не могу.
* * *
И видно, в том еще моя вина,
что у меня - любимая жена.
Но что любовь, коль вся ее казна -
моя вина.
И значит, в том еще моя беда,
что выше надо мною - нет суда.
А что темна во облацех вода -
моя беда...
* * *
Н. ...
Когда она уснула, два крыла -
еще летели...
(трепетный и влажный
струился воздух
между пальцами -
была
такая призрачность
и легкость)
...что тела! -
нам не принадлежали
даже тени.
* * *
День, прожитый напрасно,
бездумно и безгласно -
казался нескончаем.
Вдруг
он тихо выскользнул из рук,
как блюдце, и -
расколот!..
И пасмурно.
И смутно.
И в ранке на запястье -
невынутый осколок...
Но говорят, как будто,
посуда бьется -
к счастью.
* * *
...и хотя не вышли сроки
той полуночной мороки -
потускнел и выцвел праздник,
как рисунок на ковре,
и уже похмельно блазнит
ранний сумрак во дворе.
И ни пасмурно, ни грустно.
Просто тихо, просто пусто.
Собрались и вышли гости -
как-то сразу, как-то вдруг.
. . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . .
И часов глухая поступь
размыкает новый круг.