Аннотация: Семь нот подарил Господь людям, чтобы те могли создавать музыку. Всего навсего семь. Остальные Он предусмотрительно оставил себе. Что это значит? Исключительно то, что только Ему под силу творить мелодии небес. Нам же дано лишь услышать их.
Старший лицитатор аукционного дома Сотбис, сэр Уилфрид Т. Фитцджеральд, выглядел безукоризненно. Основу его образа (стиль - элегантность!) составляли классического кроя фрак, черный галстук-бабочка и очки-пенсне в золотой оправе. Дополнением к образу служил деревянный молоток - верный спутник сэра Фитцджеральда, подчеркивающий высокий статус ведущего аукционов, а также придающий законности всему происходящему на торгах. И как раз в этот самый момент сей молоток в очередной раз опустился на деревянную трибуну, подтверждая вынесенный чуть ранее вердикт: - Продано! Джентльмену под номером двадцать один.
Уилфрид Т. Фитцджеральд рукой указал на выглядящего несколько растерянным молодого человека в третьем ряду, держащего над головой сигнальную табличку с номером двадцать один: - За одиннадцать тысяч фунтов стерлингов.
Объявив результат, лицитатор неожиданно подался вперед и, понизив голос, обратился к молодому человеку с табличкой: - Позвольте поздравить вас с приобретением, сэр. Прекрасный выбор, просто прекрасный, уж поверьте моему скромному опыту, - аукционист слегка поклонился. - Ждем вас по окончанию торгов для оформления сделки.
- А теперь, - уже звучно, на весь зал объявил он, - леди и джентльмены, позвольте познакомить вас со следующим лотом.
Дождавшись пока ассистенты выкатят на сцену специальную подвижную платформу и снова растворятся в темноте кулис, ведущий аукциона оглядел собравшихся: - Леди и джентльмены, представляю вашему вниманию лот под номером сто шестнадцать.
На платформе располагался стеклянный куб, больше всего напоминающий обычный аквариум. Такие в больших количествах можно встретить в любом зоомагазине. Отличие состояло лишь в том, что сверху куб тоже был закрыт стеклом. Вдобавок к этому он был пуст. По крайней мере на первый взгляд казалось именно так. Правда, стоило присмотреться внимательнее, как становилось понятно, что что-то в нем все-таки есть. В середине куба висел яркий, светящийся шарик размером со сливу. Висел просто так, без всяких на то оснований. Во всяком случае, отсутствовали видимые приспособления, подставки или веревки, которые могли удержать его в этом положении. И, тем не менее, шарик парил в воздухе, наплевав на законы физики, да и любые другие законы.
- Жемчужина сегодняшних торгов, леди и джентльмены! - торжественно провозгласил сэр Уилфрид Т. Фитцджеральд и те, кто хорошо его знал, а такие в зале несомненно присутствовали, смогли уловить в его голосе нотки благоговения. - Падающая Звезда!
- Приобретя этот лот, вы получите уникальную возможность исполнить свое желание. Как это действует, спросите вы?.. Очень просто, отвечу я. Нужно лишь произнести его вслух и разбить стекло. Звезда упадет и - вуаля, - аукционист сделал широкий жест рукой, - загаданное воплотится в жизнь.
Слова лицитатора вызвали бурную реакцию собравшихся. Зал взволнованно заерзал, зашептал. Но стоило сэру Фитцджеральду начать говорить, как все мгновенно стихло.
- Хочу сразу оговориться, леди и джентльмены, - ведущий аукциона продолжил речь, - пожелать вы, конечно, можете все, что угодно. Однако не все из этого будет Звездой материализовано. Иначе, как вы понимаете, наш сегодняшний лот просто не имел бы цены. Есть определенное правило, леди и джентльмены, которому необходимо следовать, чтобы не сжечь Падающую Звезду впустую. Какое?.. Что ж, я готов поделиться с вами и этим секретом. На самом деле все очень просто: Звезда может выполнить только одно единственное желание. Притом не любое, нет, но самое заветное, сокровенное, выстраданное даже. Идущее от сердца. Посему призываю вас быть аккуратными в подборе желаний. Второй возможности, увы, не будет. Итак, леди и джентльмены... - сэр Уилфрид Т. Фитцджеральд выдержал длинную паузу, - лот номер сто шестнадцать: Падающая Звезда! Начальная цена - пятьдесят тысяч фунтов. Шаг - пять тысяч, и-и-и... мы начинаем!
В воздух одновременно взмыли несколько карточек с номерами. Жаждущих купить себе персональный исполнитель желаний, пускай даже одноразовый, оказалось немало. Аукционист окинул их взглядом и ткнул молотком в ближайший к себе номер, тем самым начиная торг.
- Номер три. Пятьдесят тысяч. Кто больше?..
- Пятьдесят пять, номер пятнадцать...
- Шестьдесят тысяч... шестьдесят пять... семьдесят от юного джентльмена, сидящего в крайнем ряду, - аукционист поправил пенсне, - номер тридцать четыре, если не ошибаюсь?.. Кто больше?.. Напоминаю, леди и джентльмены - Падающая Звезда. Одна Звезда - одно желание. Семьдесят тысяч, раз!.. Семьдесят пять от леди в прелестном сиреневом снуде. Номер семь. Семьдесят пять тысяч, раз...
- Восемьдесят тысяч от юного джентльмена, раз... восемьдесят тысяч, два...
Зал притих, наблюдая, как два оставшихся игрока борются друг с другом за право обладания лотом.
- Номер семь: восемьдесят пять тысяч, раз. Падающая Звезда, только здесь и только сейчас. Разве она не стоит этих денег?.. Она может стать вашей всего за каких-нибудь... восемьдесят пять тысяч от леди в сиреневом снуде, два...
- Сто тысяч от юного джентльмена! Сто тысяч, раз... сто тысяч, два... - молоток лицитатора завис над трибуной. Но прежде, чем он опустился, сидящий в первом ряду импозантный мужчина с пышными, слегка посеребренными сединой бакенбардами, медленно поднял над головой карточку с номером один. Одновременно он показал аукционисту растопыренную ладонь. Молоток замер, так и не опустившись.
- Сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Кто больше?.. Сто пятьдесят тысяч, раз... Может быть юный джентльмен с последнего ряда?..
Названный молодой человек, услышав предложенную за лот цену, побледнел. Крупные капли пота потекли по лицу, выдавая градус внутреннего напряжения. Однако он не осмелился поднять карточку.
- Сто пятьдесят тысяч, два, и-и-и... - молоток снова взвился в воздух, замер на секунду и, наконец, тяжело упал, - сто пятьдесят тысяч, три. Продано! Джентльмену под номером один за сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.
Слова лицитатора утонули в невообразимом шуме. Юноша, только что проигравший торги, неожиданно вскочил и начал протискиваться к сцене. В зале тут же возникла неразбериха. Загремели опрокинутые стулья. Многие повскакали со своих мест. Кому-то вдруг показалось, что его грубо толкнули, о чем он тут же во всеуслышание заявил. Аукцион загудел, точно набирающий обороты двигатель. Сэр Фитцджеральд, надо отдать ему должное, сразу попытался восстановить порядок. Дав команду ассистентам, чтобы убрали лот со сцены, он зычным голосом и ударами молотка по трибуне стал призывать собравшихся к порядку. И вскоре ему удалось взять ситуацию под контроль. Торги на этом, правда, пришлось закрыть. Но главное, что никто не пострадал, все остались целы. За исключением самого зачинщика беспорядков, которого, кстати, довольно быстро нашли. Правда он и не помышлял скрываться - лежал недалеко от сцены. При этом одежда юноши была сильно потрепана, на щеке кровоточила свежая ссадина, а сам он пребывал без сознания.
Неделю спустя после описанных выше событий особняк мистера Энтони Паркинса, крупного банкира и вообще очень уважаемого в городе человека, выглядел точно так же, как и сразу после проведения торгов. Молодой человек довольно потрепанного вида, со ссадиной на щеке, мог поклясться в этом даже на Библии. Судить ему было легко, ведь все это время он не отходил от особняка ни на шаг. Целый день дежурил возле запертых ворот, с тоской наблюдая за снующими по двору туда-сюда слугами. И только ночью уставшие от постоянного бодрствования видеокамеры теряли его из поля зрения. Однако каждое утро он вновь появлялся и продолжал нести вахту. Так проходили дни.
Ровно через неделю терпение хозяина палаццо истощилось. Сидя за столом в своем кабинете, окна которого по какой-то несчастливой случайности выходили как раз на улицу, мистер Паркинс снял телефонную трубку и приказал слуге узнать, чего хочет это "упертое недоразумение". После - доложить.
Узнав, что "недоразумение" желает видеть хозяина усадьбы, с целью обсудить с ним некое деловое предложение, мистер Паркинс распорядился впустить гостя и препроводить его в свою рабочую залу. А он-де будет готов встретиться с ним через пятнадцать минут.
Ровно через четверть часа пред светлыми очами банкира предстало то самое "упертое" и прямо с порога взяло быка за рога: - Вы должны уступить мне ее!
- Что? - опешил мистер Паркинс, не ожидавший подобного начала.
- Падающую Звезду! Вы должны уступить ее мне!
- А! - в голове финансиста, наконец, сложились два плюс два. Как и положено, в сумме получилась четверка: - Теперь-то я вас узнал, молодой человек. Кажется, это вы были тогда на аукционе?
- Да, я.
- Как же, как же, отлично помню ваш эмоциональный порыв. Я так разумею, вы не удовлетворены результатами торгов?
- Вы не понимаете! Она должна быть моей!
- Падающая Звезда? - уточнил мистер Паркинс.
Юноша нервно кивнул: - Да, я готов выкупить ее. Сколько вы за нее хотите?
- Сколько?.. Молодой человек, мне кажется неделю назад мы были в равных условиях. Не находите? Пускай фортуна была на моей стороне, и я выиграл. Уверен, что в следующий раз вам повезет больше. Вообще, не вижу причин расстраиваться, э-э-э... - банкир вопросительно посмотрел на юношу, - простите, не знаю, вашего имени?..
- Да причем тут мое имя? - гость возбужденно заходил по комнате. - Какая вообще разница? Вы как будто не слышите: я прошу вас назвать цену. Сколько?
- Не хотите представиться?.. Что ж - право ваше, однако... послушайте, - мистер Паркинс вдруг хлопнул по столу ладонью, - хватит бегать туда-сюда. Сядьте уже, а то от вашего мельтешения у меня живот подводит. А в моем возрасте, знаете ли, опасно шутить с пищеварением.
Юноша оглянулся в поисках стула, и, найдя его в углу кабинета, сел. Однако эмоции, бушевавшие внутри, не давали ему сидеть спокойно. Его так и подмывало вскочить и снова начать мерить комнату шагами.
- Может быть чай? - предложил финансист, верно оценивший состояние гостя. - Мне кажется вам не помешает выпить кружечку, чтобы успокоиться... нет?.. ну как знаете. Тогда вернемся к вашему вопросу. Итак - Падающая Звезда. Позвольте спросить: зачем она вам?
- Это не важно, - резко ответил юноша.
- А вот здесь позвольте не согласиться, молодой человек. От этого как раз зависит уйдете ли вы отсюда с ней или же с пустыми руками.
- Но вам вовсе незачем знать, - возразил тот, - я же готов заплатить за нее.
- Сто семьдесят?.. Опять нет?.. Сто пятьдесят?.. А сколько тогда?
- Сто.
- Вы что всерьез полагаете, что я уступлю Звезду дешевле, чем заплатил за нее сам? - удивился финансист.
- Это все, что у меня есть, - смущенно покраснел юноша.
- Что значит все? - еще больше удивился банкир.
- Это все мои деньги.
- Даже так. И вы готовы отдать все, что имеете за Звезду?.. Но зачем?.. Не понимаю, зачем?.. Ах да, я уже спрашивал. Тогда давайте попробую догадаться сам, - мистер Паркинс в задумчивости пригладил свои роскошные бакенбарды. - На фанатика вы не похожи, значит, задачу осчастливить все человечество разом перед собой не ставите. Да и, знаете ли, не вышло бы. Звезда, к сожалению, не способна работать столь масштабно. Желание должно быть сугубо личное, заветное, помните эти слова?.. Значит тут что-то иное, только вот что?.. Деньги?.. Точно - они. Признайтесь, наверняка мечтаете о состоянии? Купить Звезду на последнее, а потом загадать несметные богатства, а?..
- Нет.
- Да ладно? - финансист недоверчиво покачал головой. - Все хотят денег, разве нет?
- Материальные блага меня не интересуют, - отрезал юноша. - Деньги - лишь средство, не цель. И разве можно мечтать о средстве?
- Вы правы, мечтать нужно о чем-то большем, несбыточном даже. Невозможном. А может все дело... скажите, ваши родители живы? - неожиданно спросил банкир.
- Да, но причем здесь?..
- А как у них дела со здоровьем?
- Послушайте, это не ваше дело? - вспылил юноша. - С моими родителями все в полном порядке, они ни в чем не нуждаются.
- Как это верно, как правильно, - одобрительно закивал мистер Паркинс. - Так, как должно быть. Но может тогда другие родственники? Братья, сестры?
- Я единственный ребенок в семье.
- А! - хозяин кабинета многозначительно хмыкнул. - Мне, конечно, стоило догадаться. Что же тогда остается?..
- Не трудитесь, у вас все равно ничего не выйдет.
- Неужели так сложно? Да нет, тут должно быть что-то простое, что-то на поверхности... - финансист вновь пригладил бакенбарды, изучающее посмотрел на гостя: - Хорошо, беру последнюю попытку. Пан или пропал! Только скажите сначала, чем вы занимаетесь: учитесь, работаете?
- Ваяю, - с гордостью ответил юноша.
- Что?
Молодой человек поморщился: - Я скульптор.
- Скульптор? Вы? - изумился мистер Паркинс. - Никогда бы не подумал, хотя... зато теперь многое становится ясным: вы, верно, желаете обрести известность, славу?.. Снова нет?.. А, понял - хотите создать шедевр?
- Не угадали, - юноша невесело усмехнулся. - Вы все так же далеки от истины. А что насчет шедевра, так я его уже создал.
- Неужели? - сарказма в интонациях банкира было столько, что хватило бы напитать ядом целое озеро.
Этого молодой человек перенести не смог. Подпрыгнув так, что стул под ним опрокинулся, он подскочил к хозяину кабинета и закричал тому прямо в лицо: - Да, слышите, да! Я создал шедевр! Но вам, со всеми вашими деньгами, связями и положением этого никогда не понять. Никогда, слышите! Ни-ко-гда!
Однако мистер Энтони Паркинс не был бы мистером Энтони Паркинсом, известным финансистом, банкиром, обладателем бессчетных миллионов, если бы не сумел сдержать этот натиск. Едва шевельнув бровью, он взглядом осадил оппонента и с нажимом сказал: - Вы правы, молодой человек, несомненно, правы. Есть только одно но: это вы пришли ко мне, а не наоборот. Пришли за Звездой. Вот только сейчас она от вас очень далеко, дальше даже, чем пять минут назад.
Юноша сразу сник, весь как-то обмяк, будто из него выпустили весь воздух.
- Сядьте, - приказал хозяин кабинета, - и послушайте, что я вам скажу. Да у меня есть деньги, и, как вы тонко подметили, связи и положение. Есть практически все, о чем только можно желать. Нет только главного - мечты. В моем возрасте, знаете ли, уже трудно мечтать, - мистер Паркинс помрачнел. - И даже если бы она была, боюсь, мне просто не хватило бы духа загадать ее исполнение. Для этого нужна искренность, молодой человек, неподдельная искренность. Без нее Звезда обречена сгореть впустую. Но искренность, как известно - спутница юности, ее подруга. В моем возрасте, знаете ли, другие друзья.
- Тогда зачем она вам? - со слезами в голосе спросил скульптор. - Потешить самолюбие?
- У меня есть сын.
- Как?
- Сын! - с гордостью произнес мистер Паркинс. - Хороший мальчик. Ему скоро семнадцать. Я всегда старался дать ему все самое лучшее. Хотел воспитать настоящим человеком, мужчиной. Добрым, умным, щедрым. Надеюсь, у меня получилось.
- Сын, - потерянно повторил юноша.
- Наследник. Падающая Звезда - подарок ему на совершеннолетие. Думаю, к этому времени он как раз будет готов загадать желание. И может так статься, загадывая его, не забудет и обо мне.
- Вот как, - губы юноши предательски задрожали, - вот ради чего значит.
- Именно, - кивнул мистер Паркинс, - ради этого.
Молодой человек снова вскочил. Хотел сказать что-то, но дыхание у него перехватило, и он закашлялся. С трудом отдышавшись, он уже безучастно спросил: - Вы ведь и не думали уступать мне ее?
- Нет, конечно.
- Даже если бы я рассказал о своем желании?
- Даже тогда, - подтвердил финансист.
Скульптор порывисто шагнул к двери, собираясь выйти, но хозяин кабинета окрикнул его: - Постойте молодой человек, мы еще не закончили. Согласен - это была плохая новость, но у меня есть для вас еще одна, хорошая, не хотите послушать?.. Давайте-ка прогуляемся и я кое-что вам покажу.
Мистер Паркинс поднялся из-за стола, подхватил юношу под локоть и вывел из комнаты. Дальше они шли по широкому, хорошо освещенному коридору. Роскошный персидский ковер глотал звуки шагов, а суровые предки хозяина особняка укоризненно следили за ними с десятков портретов, украшавших собой стены коридора. Поднимались по гигантской винтовой лестнице, своими размерами и великолепием отделки способной вскружить даже венценосную голову. Снова куда-то шли, минуя вереницы закрытых, приоткрытых, распахнутых дверей, пока, наконец, не остановились перед одной из них. Под конец этого длинного путешествия только хозяин особняка, пожалуй, мог точно сказать, где же они находятся. Юный скульптор так уж точно не нашел бы, в какой стороне остался выход.
Дверь тем временем оказалась заперта. Мистер Паркинс жестом фокусника извлек из внутреннего кармана карточку электронного ключа и отомкнул замок. Распахнул дверь, пропуская гостя вперед.
Комната, представшая взору юноши, оказалась практически пустой. Только вдоль дальней стены тянулся ряд деревянных витрин. Каждая была накрыта непрозрачным куском материи. Подойдя к одной из них, финансист отдернул ткань, давая молодому человеку возможность увидеть, что находится там, внутри. В витрине лежала, нежилась в лучах электрического света, миниатюрная, не больше десяти дюймов в длину, деревянная трубочка, отдаленно напоминающая флейту. Сходство с музыкальным инструментом придавали ей шесть маленьких отверстий, вырезанных на ее поверхности.
- Знаете, что это? - спросил банкир, дав скульптору время рассмотреть экспонат.
- Нет, - честно признался тот.
- Это вистл. Старинный духовой инструмент, прародитель современной флейты.
- А! - понимающе кивнул юноша.
- Да, - мистер Паркинс улыбнулся. - Прелюбопытный экземпляр, знаете ли. И очень, очень древний. Он появился у меня много лет назад, при довольно странных обстоятельствах, описывать которые я сейчас не буду, и уже тогда был старым. Но занятно не это. Человек, который владел им до меня, успел кое-что о нем рассказать. Так вот, по его словам выходило, что инструмент этот принадлежал когда-то самому Создателю. Тот якобы вырезал его из ветви Мирового древа. Не берусь судить, сколько в этом было правды, меня тогда заинтересовало другое: чудесные свойства инструмента, о которых поведал его бывший хозяин.
Финансист замолчал, погрузившись в воспоминания, а потом вдруг спросил: - Доводилось ли вам слышать о музыке небес, молодой человек?
- Нет, - искренне ответил юноша.
- Считается, что создать ее способен только Всевышний. Он же единственный, кто может ее сыграть. Беда лишь в том, что Господь слишком занят, чтобы делать это часто. А тем временем музыка сфер творит чудеса.
- Какие? - неожиданно для самого себя спросил скульптор. В нем внезапно проснулось любопытство.
Обстоятельство это не укрылось от мистера Паркинса: - Хотите знать? Что ж, извольте. Здесь все зависит от мелодии. Одни могут исцелить, другие наделяют любовью или, наоборот, избавляют от нее. Третьи разжигают в сердце страсть. Четвертые дарят покой. Есть такие, что могут подарить жизнь и другие, способные ее отнять. Все во власти небесной музыки. Но важно даже не это, а то, что вот эта неказистая с виду дудочка, - банкир ткнул пальцем в витрину, - способна ее сыграть. По крайней мере, так говорил бывший хозяин вистла, и знаете что, молодой человек?
Скульптор молча покачал головой.
- Я ему поверил, вот что. Поверил! После этого вистл стал моим.
- И... - юноша запнулся от волнения, - это правда? Он работает?
- Еще как. И я готов предложить его вам вместо Падающей Звезды.
- Мне? - скульптор шумно сглотнул.
- Вам. Не бесплатно, само собой, но думаю, мы договоримся, - мистер Паркинс приобнял гостя за плечи.
- Но почему?
- Почему готов отдать?.. Видите ли, юноша, тот человек, от которого я получил этот божественный инструмент, оказался не совсем честен. Кое о чем он предпочел умолчать. Пришлось, знаете ли, доходить до всего опытным путем. Оказалось, что любому из нас, я имею в виду людей, конечно, дана лишь одна попытка извлечь из вистла мелодию. И свою я, к сожалению, уже использовал. В моих руках он больше не зазвучит, а значит... - банкир красноречиво пожал плечами.
- Но я и играть-то не умею.
- И не надо, - успокоил гостя финансист, - он все сделает сам. Это как кодовый замок: зажимаешь нужные отверстия и дуешь. Если комбинация подходящая - звучит музыка.
- И вы знаете комбинации?
- Кое-что знаю, - самодовольно заявил мистер Паркинс. - За годы владения инструментом многое удалось разузнать, знаете ли.
- Но проверить-то вы их не могли? - резонно предположил скульптор.
- Нет, не мог. Но согласитесь, молодой человек, определенный риск есть всегда. Да без него и не неинтересно, так ведь?.. Ну так что, как вам предложение?
Скульптор задумался, с головой нырнул в мир грез.
- Так как предложение, нравится? - голос мистера Паркинса вернул его обратно на землю.
- Только одна попытка? - уточнил юноша.
- Увы, - финансист развел руками.
- Сколько вы за него хотите?
- А вот это предлагаю обсудить уже не здесь. В моем кабинете, а?..
Вернувшись обратно, они обговорили условия сделки. В соответствии с ними скульптор приобретал у мистера Энтони Паркинса музыкальный инструмент, именуемый здесь и далее "Вистл", и идущий в комплекте с ним набор комбинаций, именуемых в дальнейшем "Вилочные аппликатуры", за сто тысяч фунтов стерлингов. Соответствующий договор был немедленно составлен и скреплен подписями участников сделки. Один экземпляр вместе с чеком на соответствующую сумму отправился прямиком в письменный стол мистера Паркинса. Второй достался скульптору. После этого тот, бережно прижимая к груди вистл, быстро покинул дом финансиста, а сэр Энтони Паркинс закурил гигантскую сигару, выдохнул едкую струю дыма и философски изрек: - Эх, молодость, молодость... дела сердечные. Надеюсь, хоть кандидатура достойная... да.
Он пальцами расчесал свои пышные бакенбарды, улыбнулся: - Однако сделка вышла что надо... недурная вышла сделка.
Мастерская скульптора располагалась в мансарде большого старинного дома по Роуд-стрит. Нет, она не была просторной и светлой, скорее наоборот: своими ничтожными размерами и низким давящим потолком напоминала монашескую келью. А единственное окошко так и вовсе не справлялось со своей задачей: воздух в мастерской был спертым, и каким-то... мутным. Зато арендовать ее стоило смехотворно дешево, что собственно и стало решающим фактором, определившим выбор.
В самом начале скульптор приходил в мастерскую только затем, чтобы работать. Однако со временем студия превратилась в место, где он проводил все свое время. Здесь юноша творил, здесь предавался мечтам, здесь же ел и спал. Оттого, видимо, в мастерской всегда царил некий... творческий раскардаш. На полу в беспорядке валялись куски камня и дерева, мешки с гипсом. Громоздились ящики с глиной. Вдоль стен, на стеллажах, стояли готовые или почти законченные скульптуры. Несколько бесформенных заготовок ютились на вращающихся подставках, станках. Рядом вперемежку лежали инструменты: киянки, молотки, бучарды, зубила и шпунты, троянки, скарпели. Вообще мастерская походила на маленький рабочий городок. Не очень чистый, надо сказать. Хотя объяснялось это довольно просто: скульптор сам выполнял все работы - замешивал глину, рубил камень, готовил формы для отливки и многое другое, часто не успевая или забывая убрать мусор.
Вот только сегодня к вполне привычному беспорядку добавились тревожные нотки хаоса. Часть статуй оказалась опрокинута и безжалостно разбита. Пол был усеян их осколками. Валялись сдернутые со стен, покореженные стеллажи; пара станков беспомощно трепетала воздетыми к потолку изувеченными ногами. Складывалось впечатление, что в гости к скульптору неожиданно пожаловал сам Аваддон, демон разрушения, да немного не рассчитал силы. И лишь в центре студии оставалось одно нетронутое место. Там, где на невысоком подиуме, стояло мраморное изваяние женщины.
Обнаженные ноги ее были слегка согнуты, будто она готовилась оттолкнуться от каменного постамента и взмыть вверх. Нагие руки тянулись вверх. Неземной красоты лицо дышало безмятежностью космоса. Все остальное тело было стыдливо прикрыто крыльями, растущими из лопаток.
Прямо перед статуей женщины-ангела на коленях стоял скульптор. Обхватив голову руками, он раскачивался вперед-назад и жалобно стонал, изредка перемежая стоны молитвой.
"...Боже, какой дурак... Боже...".
"...гением себя возомнил?.. демиургом?.. безумец... жалкий слепец... ничтожный червь... только Богу доступно... одному Богу...".
"...Господи, ты наказал меня?.. проклял?.. да, я заслужил... заслужил это... так и надо... Господи...".
"...и все равно я люблю ее, слышишь?.. ты слышишь - люблю!..".
Скульптор отнял руки от лица и вновь посмотрел на свое творение.
"...она прекрасна... прекрасна... само совершенство... и это я, я создал ее... вот этими вот руками...".
Юноша перевел взгляд на свои ладони. Они еще гудели от боя, устроенного им самим несколько минут назад. Когда переполнявшие его злость и разочарование искали выход.
"...почему ты молчишь, Господи?.. неужели тебе все равно?.. скажи... ответь мне!..".
"...что еще я должен сделать?.. что?.. я же все отдал... все... ради нее... все... отдал... у меня больше ничего нет...".
Безумным взглядом скульптор обвел студию, и вдруг наткнулся на маленькую деревянную дудочку. Уму непостижимо, как она пережила побоище, прогремевшее здесь недавно. Но вот она - целая и невредимая, сиротливо лежит на полу. В голове юноши сами собой всплыли слова мистера Паркинса: "Одни мелодии исцеляют, другие наделяют любовью или, наоборот, избавляют от нее. Третьи разжигают в сердце страсть. Четвертые дарят покой. Есть такие, что могут подарить жизнь и другие, способные ее отнять.".
Юноша медленно поднялся. Подобрал вистл. Подойдя к изваянию, коснулся его кончиками пальцев. Пробежал ими по волосам, дотронулся до крыльев. Прижал их к устам мраморной женщины и перенес поцелуй на свои губы. После опустился к ногам ангела. Сел, прижавшись к ним спиной.
"...любимая, я пытался... Бог свидетель... будь у меня Падающая Звезда... она могла... могла бы спасти нас... подарить тебе жизнь... Звезда...".
"...прости... я слишком слаб... не смог... не смог... не смог... даже разлюбить... не смог...".
"...вистл... комбинации... все перепробовал... все до единой... ничего... музыки нет... ее нет... нет...".
"...любимая... больше не могу... нужно было убить... убить тебя... но разве возможно... такое... не смог...".
"... слабак... трус...".
"...больше так не хочу... не могу... должен уйти... сам... сам...".
Скульптор облизал пересохшие губы, поудобнее устроил музыкальный инструмент в руках, и даже не зажимая отверстий, тихонько в него подул. И вдруг произошло чудо. Безмолвствовавший до этого вистл задрожал, едва заметно завибрировал, заполнив мастерскую звуками музыки. Мелодия звучала как бы из ниоткуда и отовсюду сразу. Она подхватила юношу, подняла его над землей и закружила, понесла куда-то. Ему стало хорошо и очень, очень тепло. Уютно. Так, как должно быть было когда-то, когда он, совсем еще младенец лежал в колыбели, а сильные мамины руки и ее голос баюкали его, маленького, беспомощного, беззащитного. А музыка все лилась и лилась, и он качался на ее волнах... безмятежно плыл, плыл...
И вдруг очнулся. Оттого, что почувствовал: спина его больше не касается холодного камня. Там, за ней теперь что-то теплое, пульсирующее, нечто живое. Он судорожно втянул в себя воздух и медленно повернул голову.
На него смотрело само небо. Ясное и неизмеримо высокое. Бесконечное. Непостижимое. Такое, что все остальное в сравнении с ним - пустое и бессмысленное. И оно, это небо, улыбалось ему.
А потом ангел распахнул крылья. На миг скульптор увидел... еще какая-то секунда, одно лишнее мгновение и он бы понял, разгадал тайну мироздания, секрет вращения небесных сфер. Но крылья уже смыкались, унося ангела туда, вверх, к небу, к звездам, домой.
Ошеломленный он стоял посреди мастерской и смотрел на пустой каменный пьедестал. По телу разливалась холодная пустота. Осознание того, что сейчас произошло, медленно проникало в его разум. Вторгалось, с беспощадностью хирургического ножа, пронзающего мягкую человеческую плоть. И не было сил противостоять натиску этого знания. С отчетливостью обреченного юноша понял, что все случилось ровно так как и должно было. Ведь ангелы не принадлежат земле. Их дом - небеса. Жизнь - полет. И полюбить человека они не могут, ведь для этого самому надо быть человеком. Или стать им. Но разве это возможно, пока у тебя за спиной растут крылья?..
Догорая аккордами, медленно гасла музыка. День близился к завершению. Скульптор стоял, и слезы бежали по его щекам.