Жила-была на свете одна Баба. И как это у баб водится, не было у нее счастья, а у других у всех было. И стала тогда Баба Бога просить, чтобы дал ей счастья. Бог и дал. Просто так дал, занизачто, у Бога счастья много, на всех хватает, вот он Бабе-то его и дал, не жалко. Обрадовалась тут Баба, что ей счастье привалило, давай жить да жизни радоваться. Ходит вся по деревне аж светится! А счастье ей еще шубу новую купило и сапоги итальянские, так что нарядится Баба и идет по главной улице, а другие бабы завидуют, да больше не сапогам и не шубе, а тому, что с таким Счастьем Баба под руку идет. И жила бы дальше и радовалась, но как в таких ситуациях обычно бывает, было у Счастья одно условие: смотри, говорит, Баба, есть у меня сундучок заветный, буду я тебе, Баба, что хочешь делать, и так и эдак тебя осчастливлю, только ты ж, Баба, ни в коем случае в этот сундучок не заглядывай. Так Баба и делала.
Прошло три года. Стала Баба замечать, что у других баб счастье посчастливее ее будет. И сапоги у них не простые, а с оборочками, и шуба новее как-то смотрится, да и само счастье повнушительнее будет. И решила баба, что Счастье от нее что-то скрывает, недодает ей чего-то. Долго думала Баба, прежде чем решиться, но как-то вечером, когда Счастье новости вечерние смотрело, пробралась Баба к сундучку, открыла крышку и заглянула внутрь. А там! ТАКОЕ!
Лежит, светится, разными цветами переливается. Откинула Баба крышку сундука, хотела было ТАКОЕ достать, но тут ее Счастье остановило. Крышку захлопнуло, и говорит: дура ты, Баба! я же тебе сказало, что нельзя крышку открывать, как только на ТАКОЕ кто-то смотрит, материя моя истощается, и могу так совсем на нет изойти!
Страшно стало Бабе, что чуть было Счастье-то свое не погубила, упала она в ноги, давай причитать да прощения просить, смотрит на Счастьецо свое, глазками луп-луп, ну дурёха, что возьмешь? Пожалело её Счастье и простило.
И жили они еще два года в мире и согласии. Но стала Баба опять задумываться: другие бабы по деревне ходят и разными штуками щеголяют красивыми, а у нее ТАКОЕ есть, что всем бабам и не снилось, а показать нельзя! Обидно.
Но ладно, счастье-то дороже. И тут случилось так, что Счастье в командировку поехало, на конференцию и симпозиум, а Баба одна осталась. В хате все прибрала, скотину покормила, пирогов напекла, и стало ей делать нечего. Платочек повязала, села у окошка резного и на улицу смотрит.
А на улице другие бабы затеяли обновками своими хвастаться, у одной платочек новый, шёлковый, у другой свитерок аж из самой из Турции, с оленем! у третьей сережки как будто брилиантовые, а у четвертой так вообще майка настоящая, фирмы Гусси. Не выдержала тут Баба, открыла сундучок, напялила на себя ТАКОЕ и на улицу! Ну тут все бабы другие прям так и упали. А наша Баба идет себе с видом независимым, скучающим даже, а на плечах её ТАКОЕ лежит, не лежит, а покоится. В общем, полный террор и фураж Баба в деревне произвела, походила-походила, как бы по делам, и домой вернулась.
А на следующий день был ей звонок, говорят, так мол и так, постигла, говорят, трагическая утрата, прямо за исполнением симпозиумных своих обязанностей скончалось ваше Счастье Имя и Отчество, скоропостижно, от внезапного истончения материи.
Поняла тут Баба, что натворила, да поздно. Нет больше Счастья. Было да вышло всё. Давай тут Баба в голос рыдать да причитать, на кого-ж ты Счастье её покинуло, да куда подалось? А оно известно куда, туда, где ценят и любят, ради бахвальства глупого на разное ТАКОЕ не променяют.
Стала баба опять Бога просить, чтобы еще одно Счастье ей прислал. И Бог уж было собрался, да передумал: дай ей еще одно Счастье, так она и его загубит.
Отсюда происходит вывод: даже Боже Всемогущий и тот бабью натуру изменить не взялся, а ты с чего решил, что у тебя получится?