Казалось, что весь день уверенно продержавшись над планетой, сейчас 'Корабль' устал и падал на лес с солидным ускорением. Нарастающий шум водопада, пока еще скрытого базальтовым выступом, обозначал точку, где Джайгиру следовало остановиться в опаснейшем путешествии над бездной. Как и планировалось отцом, он успел до ночи, добравшись до площадки с нагромождением грубых мегалитов, прилепленных к естественной скале.
Все сужения, провалы и расширения карниза, разделяющего отвесную стену Рубежа, были знакомы Джайгиру с детства. Встав у края пропасти, великан покачался на каблуках и приветливо помахал дарящему жизнь 'Кораблю', гордясь своей ловкостью, находчивостью, храбростью, силой, нескончаемой молодостью. Душа Джайгира пела. Чуть ли не половина Пристанища лежала перед ним, распростершись зеленым ковром. Расположенный к походам и открытиям, Джайгир чуть не погиб здесь однажды под потоком внезапно сорвавшихся со скал камней, но семья атженай не узнала и, понятно, не должна об этом узнать никогда. Приключения, находки, слава меркнут от налета излишней осторожности, а расцветают в хорошем, правильно отредактированном рассказе.
Широко раскинув руки, Джайгир растопырил пальцы. Вечерний воздух наполнился чистым серебряным звоном. Вспыхнув над бездной, блеклое огненное облачко превратилось в гигантский, иронично искривленный человеческий рот, предельно точно копирующий собственную мимику великана в масштабе.
- Добрался до командного пункта! Порядок, сестренка! - заорал Джайгир, хотя до дна пропасти голос докатиться не мог в принципе.
Зависший над пропастью рот подергался и стал расплываться, не сумев полностью повторить безыскусную пантомиму великана. Джайгир ожидал ответа, но сигнал задерживался.
Спешащий к океанскому берегу лес производил впечатление изрядно запущенного хозяевами парка, структурой очень даже напоминая великану ухоженный, взлелеянный стараниями землян внутренний двор семейной усадьбы. Установленные на перекрестках дорог мрачные менгиры и сами прихотливо изогнутые тропы едва проглядывали сквозь буйную зелень. Не слишком высокие раскидистые деревья с узловатыми дуплистыми стволами росли густо, надежно соединялись между собой арками и мостами, переплетаясь с соседями до состояния, когда никто не сумел бы определить точно, к какому стволу конкретно относится та или иная часть кроны. Подлеском однозначно владели разнообразные кустарники с открытой корневой системой. То цветущие, то крепкие, то колючие, то вьющиеся, то убийственно пахучие растения скручивались, иногда образовывая заросли, абсолютно непроходимые даже для самых могучих из ночных хищников Пристанища.
Прямоугольники усадьбы, возделанных полей и огорода с горной кручи выглядели несерьезными попытками противостоять натиску целой планеты. Стартуя у голой каменистой проплешины под скалами, зеленое неистовство леса смело добегало до горизонта Пристанища, нехотя расступаясь всего в нескольких местах. Вода, падающая с базальтовых уступов Рубежа, пропадала сразу. Лес тщательно скрывал ручьи, реки, озера, древние монолиты, обломки неведомой техники и заброшенные постройки. Точно зная, где летящая с величественного хребта вода обращается в говорливую речку, Джайгир тщетно старался разглядеть мысок, где он прикармливал рыбу. Живой, вечный, неувядающий лес прятал под зеленью совершенно все, оставляя на виду лишь синюю ленточку далекого океана и удивительно прямую, серо-красную стену Рубежа, у подножия которой пролегала широкая, тоже прямая полоса, лишенная растительности.
Семья атженай называла плешь каменистым островом, построив на щебенке добротную усадьбу. Вытягиваясь от океанского берега, вздыбившиеся к небесам базальтовые горы уходили в неисследованные дали, постепенно выглаживаясь до состояния отлогих склонов. Глыбы, свалившиеся с гор, со временем рассыпались щебнем. Везде, где удалось побывать Джайгиру, Рубеж сопровождала эта странная, необъяснимая россыпь измельченных камней, на которую никогда, ни при каких условиях не выходили из леса животные Пристанища.
Потирая пальцами переносицу, великан продолжал ждать, не спуская глаз с полосы щебня. После долгой паузы из домашнего двора взлетел красивый, пышный, брызжущий красками фейерверк. Для начала отрастив потешные развесистые ушки, зависшая в вышине мордочка изобразила презрительно-глуповатую улыбку и, корежась, принялась хитро подмигивать Джайгиру.
- Нет-нет, у меня тоже порядок, сестренка! Никогда не унываю! Пусть прилетит корабль! - обрадованно завопил великан, выхватывая из-за спины мечи.
Джайгир разрезал бы потемневшее небо Пристанища на куски, если бы оно благоразумно не увернулось от лезвий, отточенных магией и усиленных специальными заклятиями.
Великан был как загадка, как метафора из плоти, крови, мысли, бесстыдно разрушающая любые стереотипы. Понять Джайгира, окинув его придирчивым взглядом, не сумел бы никто. Мужественная, в самом деле богатырская фигура землянина, висящая над бездной, славила непримиримые противоречия. Высокий, мускулистый, длинноволосый, вооруженный холодным оружием, одетый в комбинезон, сшитый из шкуры местного зверя, Джайгир выглядел как абориген с какого-то нетронутого цивилизацией мирка, однако его речь сумел бы понять любой человек времени космических перелетов и объединения планет Солнечной системы. Джайгир был неплохо выбрит, достойно причесан, чист и ни в малейшей степени не обладал манерами примата. При всей практичной, почти первобытной дикости одежды великана, в ней легко замечалось женское внимание. Томагавки, прямые мечи Джайгира относились к областям из фантазий сказочников, грубая самодельная рогатка намекала на не по возрасту крепкую тягу к примитивному хулиганству, зато усиленный драгоценным демирием кинжал, небрежно заткнутый за чисто варварский кожаный пояс, четко утверждал собственную принадлежность к элитным десантным клинкам известнейшего 'Звездного Легиона'.
Вечер смелел, торопя великана устроиться на ночлег в пункте контроля. Хотя уставший 'Корабль' светил сегодняшним вечером никак не хуже обычного, набившиеся к хребтам Рубежа облака заслоняли искусственную звезду Пристанища. Темнота уже хватала его за наплечные ножны, когда Джайгир нырнул под базальтовую плиту непритязательной мегалитической постройки, эпохами выдерживающей падающие сверху камни. Привыкнув к темноте, он с силой толкнул расчерченный узорами камень, запирающий дальнюю стену тяжеловесного сооружения. Из открывшегося отверстия подуло хорошим теплом.
Свежайшее, красивейшее голубое небо Пристанища напоминало темную обтрепанную тряпку. По мере того, как сиятельный 'Корабль' опускался к деревьям, тень мегалита становилась длиннее и гуще, жадно накрывая прячущихся в траве детей. День сдавался. Где-то вдалеке, в глубине леса раздался хруст деревьев и тонкий свистящий писк разорвал вечернюю тишину. Тженейр насторожено вскинулась. Негромко хрустя печеньем, Вомийбор остался безучастным к тревогам сестры и доносящимся из чащи звукам.
Звери покрупнее в светлое время суток прятались по норам, выбирая для своих жилищ неуютные, запутанные, бесполезные для землян закоулки лесов Пристанища. Мелкие животные предпочитали места, где буйная растительность давала хотя бы какой-то шанс сойти с утоптанных троп, протиснуться вглубь участков и полакомиться свежими плодами. Брат чувствовал себя здесь в своей тарелке, тогда как девочке уже давно хотелось домой. Родители не зря запрещали детям уходить далеко от усадьбы и, тем более, спускаться с каменистого острова без сопровождения взрослых. Ведь встреча с любым, мелким или крупным зверьем планеты могла закончиться трагедией.
- Уже началось, братик? - заинтригованно спросила Тженейр, отвергая угощение.
- Камень откроется... Догадайся, - предложил мальчик.
Она глядела на мегалит внимательно, честно, по-настоящему, но не видела ничего. С куском базальта, тронутого инструментами и установленного на перекрестке тоненьких тропинок, просто ничего не происходило.
Подозрительный шум в помрачневшем лесу повторился. Косясь на методично жующего брата, Тженейр подумала о том, что Вомийбор не мог устроить такой тупой, очень жестокий розыгрыш. Братик не умел врать! Впрочем, безмерно активная, исключительно деятельная, вовсе не трусливая девочка долго пролежала без движения в траве и теперь сомневалась в своих выводах. Может, Вомийбор давно, очень прилежно учился технике обмана и теперь вознамерился на ней потренироваться?
- Глупости какие, - вслух сказала Тженейр.
К отчаянному писку добавились дикие ухающие вопли, грохот падающих стволов, шелест листьев. Брат вытащил из кармана новую плитку печенья, запихнул в рот. Обеспокоенно покрутив головой, девочка прижала сжатые кулачки к шее, а локотки к животу, словно пытаясь защититься от тех, кто готовился наброситься на них с Вомийбором из леса.
- Полосатые шестиногие звери собираются подкрепиться, - по-прежнему не замечая испуга сестры, безжалостно сказал мальчик.
- Вообще-то плодами. Перед закатом животные запасаются едой. Дерутся за каждую мелочь. Спрячутся в дупле и жуют ночь напролет. Не больше и не меньше, - авторитетно объяснил Вомийбор, смахивая крошки печенья с куртки.
- Братик, шестиногие звери больно кусают людей?
Мальчик промолчал.
- Кусают?
- Догадайся. Почти никогда, - неохотно бросил Вомийбор.
- Понимаю... Чуть-чуть?
Будучи неплохим, хотя и непризнанным знатоком Пристанища, мальчик не ответил. Вопросы девятилетней сестры показались двенадцатилетнему Вомийбору поразительно наивными, однако Тженейр озвучила то, о чем он до сей поры не думал. Полосатые шестиногие звери, бродящие в светлое время суток и питающиеся плодами, действительно, могли больно кусаться!
- Холодная почва. Вообще-то так легко простудиться, - заворочавшись, заявил мальчик.
'Корабль' уплывал за горизонт и вряд ли собирался изменить выверенный курс. Лес чернел, намекая на приближение опаснейшего времени, когда на охоту выйдут яростные хищники, сделав ночную сторону Пристанище ареной кровавых сражений. Чудо, обещанное братом, задерживалось. Приподнявшись на локте, Тженейр окинула суровым взглядом пухлощекого мальчишку, лежащего рядом с ней. Неужели братик пугает и сейчас расхохочется?
Вместо смеха, Вомийбор ободряюще кивнул сестре и, внезапно напрягшись, выпрямил палец руки, прижатой запястьем к подбородку. Не разбираясь, Тженейр рухнула в траву.
В те давние дни, когда усадьба на острове еще не была построена родителями, с высот Рубежа свалился крупный обломок базальта. Наделенные всеми возможными художественными талантами, древние обитатели планеты просверлили, подпилили, обточили, изрисовали глыбу с разных боков сторон, превратив обычнейший камень в странное и удивительное произведение искусства. Место для мегалита выбиралось по каким-то сложным правилам и неведомым законам, о которых девочке не хотелось даже думать. По солидному утверждению брата, животные планеты приходили к памятнику в определенное время суток ради совершения секретных ритуалов.
Нет, Вомийбор не обманывал и не подшучивал над младшей сестренкой. Коготками шести лапок цепляясь за узоры, от травы к небу по выведенной грани камня промелькнула красная ящерка, вместе с хвостом ненамного длинней детской ладошки. Очутившись на верхней, безукоризненно ровной поверхности мегалита, проворное создание замерло, встревоженно вертя головой. Тженейр представилось, что ящерка хотела прибежать раньше, по какой-то причине опоздала и теперь размышляет, сколько еще продержится на небосводе 'Корабль'. Скрывшись за деревьями, светило явно собиралось броситься за горизонт.
Из гладкого камня бесшумно вылез широкий ромбик, легко забравшись на который, существо замерло, нервно помахивая тонким, как веревочка, хвостом. Девочка следила за существом так, как ожидающий волшебства ребенок наблюдает за магическими манипуляциями фокусника. Вомийбор обещал Тженейр невероятную, невообразимую диковинку. Леса планеты приютили великое множество поразительных животных, но, разве юркая красная ящерка могла превосходить остальных?
В телесах глыбы что-то громко щелкнуло. Рядом с ромбом вылезла перевернутая пирамида, плавно поднялась спираль. Сильно оттолкнувшись, ловкое создание оказалось на закрученной винтом плоскости и, сноровисто перебирая лапами, бесстрашно заскользило к вершине спирали.
- Смотри внимательно. Не больше и не меньше. Вообще-то внутри камня устроены механизмы, - сообщил очевидное Вомийбор.
- Понимаю, - прошептала Тженейр.
- Мне ничего толком не рассказывают. Нужно догадаться. Пока на Пристанище не было нашей семьи, звери сами занимались с настройками машин, важных для планеты.
- Как папочка с мамочкой? Как сейчас трудится на горе наш Джайгирчик?
- Вообще-то гораздо лучше всех нас вместе взятых. Мы мало что знаем о Пристанище. Если дело касается технических устройств, то папу, маму, Джайгира и Рийеис нельзя ставить рядом с Кхотонтами или, тем более, Спящими. Может, одна Марселена в семье понимает, как держится в космосе наша планета и 'Корабль', а мы с тобой, Тженейр, вообще-то глупее... желтых прыгающих жуков. Не больше и не меньше.
- Глупости какие, братик, - поморщилась девочка.
Сравнение с прыгающими жуками и настрой мальчика ей не понравились.
Завиральная речь Вомийбора не сумела разбудить фантазий сестры. На невидаль представление гибкой ящерки и угрюмого мегалита тоже не вытягивало. Искусственное солнце планеты, неизвестно кем построенные машины в Рубеже и механизмы, спрятанные в разбросанных по лесу базальтовых глыбах совершенно не удивляли Тженейр. Это была данность: ее Вселенная, знакомая с рождения. Это было Пристанище: загадочный мир, в котором до семьи атженай жили отдельные представители самых разнообразных цивилизаций, рас, культур, народов, разделенных и космическими расстояниями, и эпохами неудержимо текущего времени.
- Наступает закат. Смотри внимательно, - посоветовал Вомийбор сестре, выуживая из кармана обломок печенья. - Не зря же я так долго лежу на холодной почве, рискуя простудиться.
На блестящей перевернутой пирамиде, венчающей конструкцию, существо дожидалась другая, точно такая же ящерка. Пока Тженейр, объясняя себе волшебство думала, каким путем юркое создание опередило сородича, по спирали взбиралось уже три ящерки, а наверху мельтешили целых пять. Никакая упомянутая братом внимательность не сумела бы помочь уразуметь, откуда зверушки прыгают и как преодолевают заточенное до предела острие пирамиды. Девочка насчитала девять существ. Привставая, опускаясь, ящерки сплетались хвостами, тыкались мордочками, показывали друг другу змеиные языки, во всей поразительной неостановимой суете не забывая наблюдать за исчезновением последних лучей 'Корабля'.
- Говорил же! - с победными нотками в голосе произнес мальчик.
Со стороны дома донесся резкий треск. Тженейр вскочила. За девочкой поднялся с травы брат, ощупывая грудь и живот. Вомийбору почудилось, будто начинается простуда и мальчик посопел носом, проверяя, не заложен ли он.
На фоне почерневших гор расцветал праздничный, красочный фейерверк, силящийся взмыть до открывшегося наверху печальнейшего беззвездного неба. Мордочка с глупой улыбкой насмешила детей, а когда в вышине появились и забавные развесистые ушки, оба засмеялись.
- Джайгир добрался. Переночует в командном пункте. Завтра выполнит задание папы на острове высокогорного озера и отправится в обратный путь, - почесываясь, сообщил Вомийбор.
Напуганные шумом, смехом и голосами, ящерки бесследно исчезли. Поставленная на вершину пирамидка, спиралька, ромбик скрылись в камне. Подойдя к глыбе, Тженейр погладила ладонями выведенные на мегалите линии и выбитые буквицы.
- Байтаму бы понравилось представление зверушек! Глупости какие, братик! - с простодушным восторгом воскликнула девочка.
- Не больше и не меньше, - с достоинством главного участника представления согласился Вомийбор, очень довольный произведенным эффектом. - В другой раз покажу тебе настоящего Кхотонта.
- Кхотонтов не существует, братик.
- Кто же тогда раскачивает деревья в безветренную погоду?
- Большие зубастые хищники.
- Не хищники... Догадайся.
- Кхотонтов придумали папочка с мамочкой, чтобы мы боялись их клыков и не убегали далеко от острова.
- Кхотонты не злые. Кхотонты умные. Кхотонты знают Пристанище лучше нас. Им известны даже тайные места, где прячутся Спящие. Кхотонты, они настоящие повелители лесов планеты.
Разорвав припасенный кусок домашнего хлеба, он протянул половину сестре.
- Уже ночь... Получается, мы чуть-чуть в опасности... Пожалуйста, братик... Мамочка... беспокоится... Папочка беспокоится и... на нас сердится, - сказала девочка, активно жуя.
Вомийбор сообразил, что она намекает на возвращение в усадьбу.
- Хищники только просыпаются. Вообще-то родители всегда знают, где мы. Кроме Джайгира и Марселены, у нас у всех постоянный телепатический контакт, - беззаботно произнес мальчик и, вместо того, чтобы отправиться прямиком к каменистому острову, придержал, прижал Тженейр к мегалиту.
Тьма, сама ночь двигалась. То и дело задевая кроны деревьев, между базальтовой глыбой и лесом перемещалась огромная, не имеющая формы масса. Ветви гнулись, хрустели, готовые сломаться от страшного напряжения. Листья громко шелестели, как будто умоляя ребят без оглядки мчаться домой.
Заслоненный крышей дома, 'Корабль' перестал подсвечивать черную базальтовую глыбу, стоящую на трех серо-красных камнях поменьше. Оказавшись в плотной вечерней тени, уродливое собрание грубых мегалитов приобрело очертания грузного, особенно малоподвижного ночного хищника Пристанища. Как и некоторые другие крупные камни, установленные на острове из мелкой щебенки, эти безвкусные глыбищи успешно надежно охраняла магия, совершенно неизвестная семье атженай.
Плотно прижав ладонь к ладони, Рийеис остановила щедрый поток энергии, восходящий из древних камней. Чувство того, что она бездарно растратила толику магической силы на дурацкий фейерверк, несколько смущало юную девушку. Конечно, дать ответный сигнал старшему брату было необходимо, но показывать какую-то дикую, чисто зоологическую радость все же не следовало. В рутину прошедшего дня не пробилось ничего достойного внимания. Джайгир в очередной раз прошел по карнизу, добрался до нужной, до обозначенной отцом точки на горном хребте и, за неимением малейшего воображения, в качестве сигнала изобразил какой-то кривой рот.
Полз по карнизу над пропастью? Добрался? Вот так молодец! Выполнена опасная, но элементарная, тупейшая работа. С ума сойти, как много о себе думает Джайгир. Родители тоже ошибаются, ставя своего старшего сына на первое место. Она сильнее отца, умнее мамы. Она гораздо полезнее всех братьев и сестер для семьи атженай. В любом случае, такие таланты, как у нее, не должны расходоваться впустую.
Не удержавшись, Рийеис пробежала несколько шагов по воздуху, оттолкнулась от верхушки старого мегалита, сделала чарующе-прекрасный разворот и плавно опустилась на лужайку, аккуратно встав между цветочными клумбами. Полет не казался девушке ни диким, ни зоологическим, ни бесцельным, а восхитительным и до гениальности отточенным. К сожалению, занятые по хозяйству родители не могли оценить ее удачнейшей находки, которую Рийеис собиралась использовать на ближайшей утренней тренировке с отцом и старшим братом.
Четыре отдельных строения плотно смыкались боками, образовывая форт с замкнутым квадратным двором и единственными тяжелыми воротами, смотрящими на лес. Окна выходили исключительно внутрь, увеличивая впечатление настоящей крепости, выросшей на каменистом острове у подножия высоченного Рубежа. Дерево в самой старой части усадьбы успело почернеть. Заметно более светлыми бревнами отмечая годы построек, остальные здания выглядели и новее, и надежнее, и гораздо совершеннее в инженерном смысле, хвастаясь даже скромными украшениями на полукруглых фронтонах.
Местные растения на острове не приживались в принципе. После создания слоя грунта на щебенке, семье атженай приходилось буквально по стебельку, зернышку, корешку высаживать во внутреннем дворе земные растения, пока все многообразие тонов и бутонов не расцвело, несказанно радуя обитателей крепости. При всех резкостях своего характера, Рийеис больше других любила цвета и цветы, отхваченный у Пристанища домашний двор. Юная девушка с наслаждением возилась на клумбах рядом с мамой, болтливой Марселеной и бестолковой Тженейр.
Она родилась уже здесь, но знала, что прежде семья атженай ютилась в шалаше среди откровенно недружелюбного леса. Не раз представляя, как родители вдвоем возвели самый первый дом, сражаясь с выследившими их врагами; борясь с природой и местными хищниками за каждое срубленное дерево, Рийеис назвала прежние времена славными, легендарными и... слишком скоро миновавшими. Она опоздала! Девушка тоже хотела бы отличиться в войне с неприятелями, битвах с чудовищами Пристанища, защитить семью атженай и силами собственных магических дарований победить, подчинить целую планету.
Шелест привлек внимание Рийеис. По тропинке, проложенной между шикарными кустами роз, вышагивала упитанная земная кошка. В сгустившихся сумерках выделялись белая грудка и белые пятна по бокам, а черная спинка и черные полоски на хвосте полностью сливались с наглеющей темнотой. Поражаясь целеустремленности, с которой плыла по двору зверушка, девушка не умилилась.
- Лукреция! - требовательно выкрикнула Рийеис, смахивая с губ прядку, выкрашенную в лиловый цвет.
Кошка остановилась, взглянула на зовущую ее девушку, крутанула ушами и, важно качая боками, продолжила путь.
- С ума сойти, какая ты противная, - скривилась Рийеис. - Байтам, ко мне!
Последний слог еще звенел в вечере, когда под мегалитом возникло движение. Промчавшись на шести лапах вдоль цветника, пушистое безголовое существо уверенно поднялось на двух конечностях, растопырив в разные стороны остальные четыре.
- Байтам тут, - низко проурчал зверь. Звук исходил из густого меха.
- Чересчур много о себе думаешь, - нахмурившись, выговорила Рийеис, выпрямляя стебли наклонившихся к тропинке роз, которых Байтам ненароком коснулся на бегу.
- Байтам горюет, - проурчал зверь.
Странным образом обратившись шерстистым коричневым шаром, Байтам покачался на двух крепких лапах, которые прежде были руками. Снова перетекая в состояние большого мехового мяча, существо перевернулось, теперь замерев на руке и ноге. Похоже, говорящему зверю с взаимозаменяемыми конечностями явно было все равно, на чем ходить или на чем стоять. Своими внезапными метаморфозами Байтам хотел угодить, насмешить, поднять настроение этой серьезной юной девушке, но Рийеис была строга, неулыбчива и непреклонна.
- С ума сойти, какой дурень. Младенческие игры. Пора взрослеть, Байтам, - бросила она, собирая обсыпавшиеся лепестки роз.
- Байтам тут, - поведал зверь, униженно скрючился, сел и вытянул в стороны шесть быстро отращенных лап.
Подошвы у него были светлыми, голыми, кожаными, рифлеными. Ростом превосходя юную девушку вдвое, Байтам выглядел абсолютно, даже как-то бесстыдно безобидным. Могучий, ловкий зверь с повадками обладающего разумом хищника казался намного ласковей, послушнее бело-черной кошки, откровенно хозяйничающей в усадьбе семьи атженай.
- Бездельник! Чересчур много о себе думаешь! По клумбам ходить нельзя! Пока взрослые работают, Джайгир ползает по скалам, а беспечные Тженейр с Вомийбором болтаются по лесу, ты устроил разгром у нас дома и радуешься! - не унималась Рийеис.
- Байтам рад, - согласился разумный зверь.
Байтам по клумбам не ходил. Создавалось впечатление, что юная девушка позвала разумного шерстистого зверя лишь для этой примерной, некрасивой и ужасно несправедливой выволочки. Рийеис собиралась с новой порцией обидных для Байтама слов, когда из окошка донесся слабый детский голосок.
- Жалвейн проснулся! - воскликнула девушка, отшвырнула тщательно собранные лепестки и побежала по двору.
Немного поразмыслив, Байтам свернулся в шар и покатился за Рийеис, аккуратно придерживаясь дорожки, вьющейся среди красивейших земных растений.
Унылый, голодный вой и раздавшийся в зарослях тяжелый топот четко отделили поздний вечер от набирающей силу ночи. Свежее заклятье пока сдерживало зверье, не разрешая запросто растоптать изгородь и ворваться на возделанные поля, но запретить хищникам охотиться и в бессмысленной жестокости уничтожать плоды человеческих трудов не сумела бы самая могущественная магия.
Оставив четкие линии возделанных грядок, они продвигались к усадьбе, выделенной светом на фоне победившей планету темноты. Марселена раньше покинула мир зеленого буйства леса. Немного замешкавшись на подъеме с грузом, Атженай Ольхон и Дижийен тоже вступили на каменистую плешь, направляясь прямиком в сторону дома. Насекомые, включая надоедливых желтых жуков, отстали сразу на границе острова. Перепутанные колючими ветвями кустарники и последние, самые смелые травы еще пытались карабкаться по глыбам за землянами, правда путь растений был неудачен и короток. Дальше, до самого Рубежа, отвесно взмывающего в беззвездное небо, лежало только крошево разбитых базальтовых камней.
То и дело механически поправляя светлые локоны, стройная молодая женщина несла на плече корзинку с травами. Женщина постарше и примерно того же возраста мужчина тянули за боковые ручки грязный пластмассовый ящик, доверху нагруженный свежими овощами. Усталые лица, запыленная одежда и испачканные руки говорили о проделанной людьми тяжелой работе. Проведя вторую половину дня в огороде под пристальным, под прицельным светом 'Корабля', они сообща исправили все, что разрушил лес за прошлую ночь, однако с наступлением ночи упрямое Пристанище, конечно, готовилось к реваншистской атаке на обработанные поля.
- Здесь мы решили. С завтрашнего утра у тебя много дел по дому, - напомнил Атженай.
- Наши храбрецы удивятся, почему мама отлынивает от грядок, - улыбнулась Дижийен.
- Нашим храбрецам я найду занятие, - серьезно пообещал он.
Позади них, чуть дальше вдоль леса выбрались на щебенку две маленькие фигурки. Это торопились домой отважный естествоиспытатель Вомийбор с любознательной Тженейр. Дети успели вовремя. 'Корабль' совершенно сдался, и по запутанным тропинкам леса уже рыскали опаснейшие хищники, днем отсыпающиеся в норах.
- Счастье, - прошептал Атженай так, чтобы могла слышать одна Дижийен и больше никто на планете.
- А еще лучше быть не может? - мягко осведомилась она.
- Правильно, - сразу согласился Атженай Ольхон. - Дождемся настоящего счастья, Дижийен. Нет проблем. С трудностями справимся. Пусть все Пристанище познает счастье вместе с нами. Каждая былинка, каждый птенец, каждое облачко. Пусть нашим детям никогда не доведется испытать горя.
- Назовем планету Счастье и счастье приживется у трудолюбивой семьи атженай в чуланчике под нижней полочкой? - опять, не без иронии спросила Дижийен.
- Не попробуем, не узнаем, - уклончиво ответил Атженай.
- Сначала пусть прилетит корабль? А еще наши враги сами собой растают под светом 'Корабля'?
- Пусть прилетит корабль, Дижийен.
Их мысли сейчас текли абсолютно одинаково. Приземистые, золотокожие Атженай Ольхон и Дижийен переглядывались, загадочно улыбались друг другу. Счастье было. Высокая, белокурая и белокожая Марселена, так непохожая на них, стала такой же близкой, родной, бесценной, как собственные дети. Жизнь землян на Пристанище наладилась давно, однако истина, самые сокровенные страницы книги человеческой жизни как будто открылись Дижийен и Атженаю лишь с появлением внука.
- Люциус Орфей Габриэлл, - сказала она.
- Жалвейн. Как твой прадед, - моментально подхватил он.
Променяв шумный земной город на уединенный остров, удерживающийся между изменчивым лесом и крепкими горами, хорошая, добрая, уступчивая Маргарита вдруг захотела называться Марселеной, говоря о том, что новое имя постоянно напоминает ей о ближайших к Земле планетах. Нет, о родине Маргарита тосковать не успевала, одолевая лишь внутренние конфликты. Искренняя любовь Джайгира, глубочайшее уважение в семье атженай и фантастический мир Пристанища, наполненный стародавними загадками, легко затмевали ее прежнее, самое обычнейшее существование на Земле. Невероятные познания Ольхона Атженая, Дижийен и Рийеис в областях магии, каждодневный труд делали нынешнюю жизнь Марселены глубоко осмысленной, единственно правильной, волшебной и, действительно, ослепляюще яркой. Теперь она была землянкой, попавшей в сказку, где нужно было много-много работать, чтобы сохранить чудесным образом обретенное счастье.
Переселившись на Пристанище вместе с хозяйкой, смирная сибирская кошка стала Лукрецией Ванессой Луарой, а когда у Марселены и Джайгира родился первенец, то восторженная мама назвала ребенка Люциусом Орфеем Габриэллом. Для семьи атженай 'Люциус Орфей Габриэлл' и 'Лукреция Ванесса Луара' звучало чересчур экзальтированно, пафосно, безобразно громоздко. Люциуса Орфея Габриэлла нарекли в семье Жалвейном, тогда как Лукреция Ванесса Луара с удовольствием откликалась на изысканное имя Лукреция. Забываясь, Маргарита самолично величала маленького принца Люциуса Орфея Габриэлла просто Жалвейном, и не спешила исправить свою оплошность.
- А еще, Марселена учит наших детей, - с гордостью произнесла Дижийен.
Раскосые, узкие глаза Атженая окончательно исчезли с золотистого лица, когда он широко улыбнулся. До прихода Маргариты в семье общались на диковинной смеси мертвых и действующих поныне земных языков. Изрядно преуспев в учебе, теперь все говорили грамотно, правильно используя слова и выражения, принятые на Земле в среде образованных людей века, где космические перелеты на окраину Солнечной системы уже не казались вымыслом болезненного рассудка. Рожденные на Пристанище, Джайгир, Рийеис, Вомийбор, Тженейр до сих пор бывали на Земле лишь как торопливые гости, но считали себя коренными землянами и однажды намеревались вернуться на планету, с которой давным-давно изгнали их родителей.
Вернуться. Мысли Дижийен и Атженая разом совершили крутой поворот. Дети, разумеется, сумеют адаптироваться среди роботов, феерических машин и ошеломляющих технологий, посмеивающихся даже над искусством магии. Благодаря наукам, преподанным Марселеной, Атженай Ольхон и Дижийен тоже не будут изгоями. Вернуться на Землю они могли в любой миг, но для начала... пусть прилетит корабль, появление которого над Пристанищем устранит все сложности, препятствия и обезопасит от непримиримых врагов, подстерегающих семью на Земле.
- Очень вкусный ужин за мной! - крикнула Маргарита, входя в ворота усадьбы, обитые полосами нержавеющего металла.
Сердце храбрейшего путешественника Джайгира сделало верный выбор. Марселена подарила ему здорового сына, а Дижийен и Атженаю внука. Не жалея сил, Маргарита участвовала в самых важных, ответственных делах и являлась главной надеждой детей, повышающих образование. Недоговоренности, напряжение, ожидание семьи атженай, частые походы непоседливого Джайгира, тревожный мир Пристанища, как будто застывшего перед стадией следующего эволюционного прыжка, она приняла все сложности и принимала бытовые трудности.
Правила обитания на планете были элементарными, описываясь парой строк: много трудиться, терпеливо дожидаться. Обычная работа по дому, на поле, в огороде не заканчивалась. Парящий на небе сиятельный 'Корабль' служил достойным напоминанием о секунде, которая когда-нибудь кардинально, самым чудесным образом изменит судьбу семьи атженай. Величественная базальтовая стена Рубежа ощущалась землянами как сосуд, наполненный бешеной энергией. Зеленые лабиринты хранили массу не отгадываемых кроссвордов, оставшихся от существ, пришедших на планету раньше людей.
Если дневной лес Пристанища отличался невыдержанной, недружелюбной активностью, то ночью расчерченная извилинами троп чащоба становилась абсолютно непреодолимой, невменяемой, смертельно опасной территорией. Защищенные специальными заклятиями бревенчатые строения усадьбы успешно выдерживали натиск скатывающихся со скал камней, голым островом дистанцируясь от леса, слабо восприимчивого к магии. Семье атженай удавалось все. Жить, работать и ждать свой корабль стало нормой и воспринималось как обыкновенное, заслуженное человеческое счастье.
Вытянув свободную от ноши руку, Атженай Ольхон сложил пальцы в щепоть. Настойчивая глыба, преодолевшая добрую половину расстояния от высот Рубежа до леса, брызнула мелкой крошкой. Рассыпаясь на пространствах каменистой плеши, пыль закрутилась вихрем, пропадая в темноте.
Кроме отправившегося в дальний поход Джайгира, к позднему ужину собралась вся семья атженай, включая пушистого Байтама и важную особу, Лукрецию Ванессу Луару. Столовая, расположенная в главной, самой старой части усадьбы, щедро озарялась крылатыми птархэмами, беспокойно порхающими под фальшивыми пластмассовыми свечами грубоватых кованых люстр. На стоящих вдоль стен добротных алюминиевых стеллажах россыпями лежали драгоценные камни, изумительные детские поделки, элементарные приборы вроде барометра, астуорного тлюмена, термометра; каменные маски и непонятные, неописуемые металлические артефакты, которыми так славилось Пристанище. В кирпичном грубоватом камине свирепо гудел огонь, которому хозяева жилища забыли предложить топливо. Мелодичный треск сгоревшей древесины казался при этом вполне естественным и совершенно уместным. Бездымное яркое пламя, ничем не отличающееся от настоящего, распространяло по комнате приятное тепло, только танцевало над абсолютно пустой базальтовой плитой.
Старшие, Ольхон Атженай и Дижийен по праву располагались во главе длинного стола. Рядом с Марселеной стоял, отодвинутым, пустой стул Джайгира и уютное детское креслице, в котором мирно клевал носиком их годовалый сын Люциус Орфей Габриэлл. Вомийбор и Тженейр сидели против Рийеис и шерстистого Байтама. На углу стола, перед специальными тарелками с лакомствами аккуратно располагалась взрослая кошка с белой грудкой, черной спинкой, белыми пятнами по бокам и полосатым черно-белым хвостом.
Запоздав, ужин сегодня проходил как обычно неторопливо. Жалвейн просыпался и спокойно засыпал снова. Байтам молчал, не притрагивался к еде и смирно сидел, иногда плавно изменяя формы тела. Лукреция, имеющая в семье атженай общепризнанный статус маленькой королевы, со смачным чавканьем кушала за двоих зверей. Глаза присутствующих людей то и дело отвлекались от тарелок с угощениями, поднимаясь к колышущемуся сгустку, висящему над дальней, свободной частью стола. На плоской стороне, шириной в половину комнаты передвигалась мутноватая, подрагивающая картинка со сбивающимися фокусом и резкостью. Маргарита, накоротке знакомая с домашними виртуальными информаторами и проекционными устройствами, хотела бы подстроить изображение и включить звук, но магия, создавшая этот показ, ей не поддавалась.
Подчиняясь Рийеис, безмолвная картинка явно тяготела к видению крупной стремительной птицы, обладающей навыками высшего пилотажа. Делая акценты на нагроможденных стогах облаков или сияющем диске земного Солнца, изображение открывало красоты бескрайней тайги, подступающей к узкой береговой линии. Синяя, спокойная водная гладь скользила к далекому горизонту, оставляя сбоку гористый остров. Приближаясь, плотные стены хвойных деревьев распадались на отдельные пики гигантских лиственниц, сосновый молодняк и группы кедровых патриархов, прячущих секреты времени в тени под шатрами разлапистых ветвей. Отдаляясь, с высоты земная тайга начинала казаться лесом Пристанища, отличаясь от него лишь более темной, более глубокой и серьезной окраской.
- Семья атженай как следует подкрепилась, - сообщил Вомийбор, похлопывая по животу ладонями.
Поддерживая брата, Тженейр повторила его движение и звонко засмеялась, пугая крылатых птархэмов. Так и не дождавшись от семьи похвал за сегодняшнее представление, Рийеис изобразила кривую мордашку, по воздуху притягивая к себе на ладонь ломоть домашнего хлеба.
- Семья Атженаев, мой милый, - автоматически поправила мальчика Марселена.
- Семья атженай, - с напором повторил Вомийбор. - Не больше и не меньше.
- Мы семья атженай, Марселеночка! - подхватила Тженейр.
- Как же вам объяснить... - замялась Маргарита. - Например, вернее говорить 'ни больше и ни меньше', Вомийбор'... Таковы правила, милые мои. У главы нашей семьи фамилия Атженай. Каждый из нас, безусловно, Атженай, милые мои. Во множественном числе... мои милые, мы никак не Атженай, а Атженаи. Без сомнений. Вомийбор Атженай, Джайгир Атженай, Люциус Орфей Габриэлл Атженай, я тоже Атженай, а вместе мы... Атженаи... Без сомнений, правильнее говорить, 'мы семья Атженаев', мои милые.
- Младенческие игры. Мы семья атженай, не больше и не меньше, - ухмыляясь, заметила Рийеис.
- Не больше и не меньше, - обрадованно закивал мальчик.
- Интересное дело... как же вам объяснить... Таковы очень строгие правила. Во множественном числе фамилии склоняются, милые мои.
- Нет ничего проще. Атженай не фамилия. Так прозвали нас трусливые лабрисы, убившие отца. Самого отца враги зовут Атженай Ольхон, с удовольствием вспоминая его казнь и место казни, - буркнула Рийеис.
- По очень строгим правилам получается, атженай чуть-чуть не фамилия, - поддакнула старшей сестре Тженейр.
Подрагивающая картинка изменилась. Восхищенная земной красотой, Маргарита не расслышала, а если и расслышала, не поняла возражений девочек.
- Байкал, милые мои! В мое время на северной части острова Ольхон построена очень добротная научно-исследовательская станция, где проходила университетская практика моей лучшей подруги, Галки Соловьевой, - с привычной долей поучительности в голосе сказала Марселена. - Милые мои, это настоящий шедевр! Из окон станции можно увидеть кварталы курорта, буквально спускающегося в глубины Байкала ступенями. Специальный электрический батискаф можно взять напрокат на нижнем ярусе, по собственной программе производя очень интересные расчеты грядущих тектонических процессов, историю рифтогенеза; изучая обитателей пресного моря, рельеф и особенности дна. Без сомнений, очень интересные дела. Нам с Галкой удалось опуститься на глубину восьми с половиной километров, практически запредельную для туристических аппаратов. Очень глубоко! По утверждению сведущих ученых, Байкальский рифт достигает вещества земной мантии, уходя в геосферу на шестьдесят или даже восемьдесят километров. Очень интересно, милые мои?
- Ольхон, как наш папочка. Папочка, мы когда-нибудь поплаваем в Байкале всей семьей? - смеясь, спросила Тженейр.
- Нет проблем, - натянуто улыбнулся Атженай Ольхон.
- Завтра, папочка?
- Послезавтра. А лучше после сбора урожая, - ответила Дижийен.
- Вообще-то в озере холодная вода. Легко простудиться, - заявил Вомийбор.
- Чуть-чуть подожду, - решила девочка.
- Поймаем облако, искупаемся в Байкале, дойдем до океана, когда Спящие разрешат, а на Рубеже вырастут фиолетовые гладиолусы. Доверчивая курочка Тженейр... Младенческие игры! - фыркнула Рийеис.
- Сама ты доверчивая, - почему-то обиделась на сестру Тженейр.
- Милые мои, Байкал очень красив и очень загадочен. Мир науки, приближающейся к третьему тысячелетию, до сих пор не раскрыл тайну возникновения озера. Очень интересное дело. Как вам объяснить... Байкал словно создан силами магии, милые мои! Очень давно кто-то очень большой и очень сильный поймал Луну на небе, хватил ею в центр Евразии так, что континент разорвался на части... Рийеис, милая моя, пожалуйста, выведи на экран географическую карту Земли.
- С ума сойти, какая магия, - произнесла девушка, не делая попытки повлиять на подрагивающее изображение.
- Без сомнений, с ума сойти, милая моя! - воскликнула Марселена, не замечая сарказма Рийеис. - Представите себе карту материка, милые мои. Средиземное, Черное, Каспийское, Аральское море. Цепь озер, включающая Балхаш, затем сам Байкал и Амур. Очень большой разлом на теле Евразии, создавшийся от единственного удара в середину континента!
Участливо слушая проникновенную речь Маргариты, Атженай и Дижийен переглянулись.
- Очень, очень много научных, фантастических, откровенно завиральных версий! - воодушевленно продолжила Марселена. - Байкал гениален! Ожерелье... Ювелирное украшение Земли! Атавизм ледникового периода? Катастрофические землетрясения, пиковое событие региональной сейсмики? Банальная строка в учебнике о мировых рифтах? Горизонтальное сжатие земной коры? В теориях всегда что-то не сходится, милые мои! Байкал, это, без сомнений, настоящая детективная история, ключи от которой спрятаны очень глубоко под землей.
Словно подчиняясь ее последним словам, картинка сменилась, без всякого перехода показывая водных обитателей. Честно поделившись с людьми красотами суши, птица сделалась рыбой, легко парящей над черной многокилометровой бездной и теперь щедро делилась с людьми загадками величайшего земного озера, о котором восторженно рассказывала Маргарита. В воде скользили стайки удивительных существ, ошеломляющие гады, непостижимые зыбкие создания. Крякнув, Ольхон Атженай опустил голову, уткнулся взглядом в тарелку, принимаясь энергично массировать правое плечо пальцами левой руки.
- Рийеис, - тихо позвала Дижийен.
- Да, мама, - откликнулась девушка.
- Лучше вернись на берег.
- Зачем, мама? - ехидно полюбопытствовала Рийеис.
- Смотри внимательно. Мне ничего только не рассказывают, но тебе пора как следует подкрепиться. К Тженейр это не относится, она добрая от рождения... Вообще-то тощие сестры всегда злые, потому что постоянно голодные, - пошутил Вомийбор.
- Дурень! Чересчур много о себе думаешь, толстяк! - бросила девушка.
- Вообще-то я упитанный. Не больше и не меньше, - заметил мальчик.
Прядка, выкрашенная в лиловый цвет, свалилась на нос Рийеис. Семья атженай, зацепившись за какие-то горизонтальные тектонические рифты и пустую болтовню о не разгадываемых тайнах Байкала, пропустила многокрасочное представление. Она, потратившая силы и время на подготовку, обиделась.
Огонь в камине заколыхался. Над блюдом приподнялись свежие фрукты. Закипая, булькнула вода в кувшине. В гостиной стало теплее от ощутимого порыва ветра, качнувшего занавески. По пути задев крылом люстру, один из птархэмов спикировал к столу. Явно намереваясь ударить Вомийбора в лоб, существо круто развернулось и подпрыгнуло обратно к потолку. Залопотав, Жалвейн беспокойно заворочался в креслице. Байтам потерял форму, стекая со стула пушистым ковром. На прощанье мотнув черно-белым хвостом, благоразумная Лукреция спрыгнула на пол.
- Уже поздно, Рийеис. А еще, мы устали от Байкала, - примирительно сказала Дижийен. - Лучше...
- Сестрица, покажи нам место, где Марселена встретила Джайгира, - перебив маму, попросила Тженейр.
- Очень интересно, милые мои. Счастливый час! Очень красивая, одетая в осенние одежды березовая роща, расположенная неподалеку от космопорта Иркутска, - подхватила Марселена.
- Младенческие игры, - ядовито проскрипела девушка, кусая лиловую прядку.
- Рийеис, у меня от твоей злости голова разболелась, - сообщил Вомийбор, нервно почесываясь.
- Без сомнений, наша встреча с Джайгиром произошла в очень, очень счастливый час! - воскликнула Маргарита. Когда Джайгир в первый раз назвал Владык Спящими, а Солнце Пристанища 'Корабль', я так смеялась! Солнце! 'Корабль'! Корабль-Солнце! Солнце-Корабль! Почему вы зовете Владык Спящими, милые мои? Ведь Владыки не спят постоянно, умудряясь строить механизмы и передвигать планеты по космосу! Почему солнце Пристанища зовется 'Корабль', милые мои? Почему имя искусственному солнцу дало не ацтекское божество Читлалатонак, не китайский дракон Чжулун, не этрусская богиня зари Тесан... в конце концов не Прометей, один из титанов в древнегреческой мифологии? 'Корабль'... Так просто! 'Корабль'! Очень фантастично, очень просто и очень забавно, милые мои, назвать корабль 'Кораблем'!
- Древнегреческие мифы о китайских богах на планете Спящих, Марселена? - смешливо протянула Дижийен, пожимая плечами.
- Глупости какие, - поддержала мамочку Тженейр.
Отправив в рот кусок утреннего пирога, Вомийбор продемонстрировал обеим сестрам процесс активного, громкого, изумительно жадного жевания и хитрым движением пальцев раскрутил фрукты, висящие над блюдом. Девочка захихикала. Подпрыгнув на месте, Тженейр стала энергично передразнивать брата, притягивая, будто приманивая кружащиеся в воздухе разноцветные плоды.
- Нужно много есть, пока я тоже не сделалась злой! - воскликнула девочка.
- С ума сойти, какие юмористы. Покажи им то, покажи другое. Будто я переключаю каналы какого-нибудь электрического информационного устройства, - заворчала Рийеис, хватая губами пучок лиловых волос.
Замученные детьми фрукты шлепнулись на блюдо с неприятным хлюпаньем.
- Вы чуть-чуть напоминаете желтых прыгающих жуков, - сказала Тженейр.
Ребята уставились на нее, хмурясь.
- Вонючих жуков, - часто моргая, добавила девочка.
- Пусть прилетит корабль, Рийеис? - предложил компромисс Вомийбор.
- Бездельник! - выкрикнула сестра.
- Сама бездельница!
Препирательства между детьми продолжались, а над дальней частью стола ничего не менялось. Дижийен коротко повела пальцем. Сбросив картинку с плывущими рыбами, колышущийся сгусток приобрел форму рогатого шестиного животного, упрямо и зло бьющего по воздуху копытами. Вздохнув, Атженай вытер со лба капли выступившего пота.
- Мамочка, когда у меня будет муж? - вдруг спросила Тженейр.
Поперхнувшись, Вомийбор закашлялся и засмеялся одновременно.
- В свое время, - серьезно ответила Дижийен.
- Украдем курочке мужа, как Марселену для Джайгира? - ядовито поинтересовалась Рийеис, делая страшные глаза. Лиловая прядка висела поперек лица девушки, словно раскалывая его пополам.
- Вовсе нет. Милая, меня не украли, - ласково возразила Маргарита.
Издалека, от чащобы донесся хруст деревьев, визг, жесткий костяной топот и серия ударов, завершившаяся протяжным густым воем. Проголодавшиеся хищники начали охоту. До момента, пока свет 'Корабля' опять не уничтожит тьму, леса принадлежали только ночным чудовищам.
Подрастая в семье атженай, где чародейство считалось самым ординарным делом, Джайгир уделял больше внимания развитию ловкости, физической силы и навыкам владения холодным оружием. Он мог без устали бежать весь день, провисеть на высоких ветках целую ночь или врукопашную бороться с когтистым зверьем Пристанища, почти не рискуя получить сколько-нибудь примечательные ранения. Мигающий тусклый птархэм, который Джайгир подвесил под потолком, выглядел робкой и бездарнейшей попыткой начинающего мага.
Здесь было тепло, как дома и уютно, как в каменном мешке. Неторопливо разобрав амуницию, богатырь вытащил из-за пояса кинжал, томагавки, рогатку, снял наплечные ножны и с подчеркнутой аккуратностью уложил мечи так, чтобы рукояти оружия лежали выше остальной поклажи. Теперь мечи можно будет скорее применить во внезапном сражении. Выпрямив спину, Джайгир сделал боковой выпад, сокрушая кулаком несуществующего противника. Прямой удар тоже удался на славу. Со свистом прочертив воздух, локоть завершил мощное вращательное движение корпуса. Перейдя в низкую стойку и зафиксировав защитный блок у виска, он почувствовал себя в форме и вполне готовым к откровенно неприятной работе. С истинным энтузиазмом путешествуя по Пристанищу, теперь Джайгир тянул время, оттягивая то, ради чего вскарабкался на середину Рубежа.
Имея единственный явный вход, выдолбленная в базальте замкнутая камера имела округлые, не вполне правильные очертания. Первые хозяева искусственной пещеры либо торопились завершить работы, либо тяготели к особым архитектурным предпочтениям. Нанеся на заднюю, с вниманием выглаженную стену подробную карту близлежащих окрестностей, строители сооружения оставили необработанной выступающую из камня грубую полку. Над деталью интерьера, кое-как отбитой у базальтовой скалы, висело объемное, трепыхающееся, сильно уменьшенное в масштабе изображение 'Корабля'.
Картинка состояла из летательного аппарата сложной конструкции и нескольких росчерков: незавершенных дуг под телом звездолета. Собственно корабль был широченным, относительно тонким обручем, четко опоясывающим колеблющийся шар по проведенной линии экватора. Жестко соединяясь с основным лишь в одной точке, другой, растянутый до эллипса обруч охватывал трепещущий шар с полюсов, прокалывая его иглами.
Время ползло. Напряженно сопя, бесконечное число раз почесывая переносицу и нелепо вытягивая указательные пальцы рук, Джайгир сосредоточенно ловил, трогал, касался дуг под звездолетом, которых в действительности не было. Время шло. Ногти проходили сквозь изображение. Подушечки пальцев рвали зыбкую картинку летательного аппарата, растягивали обруч, расплющивали колыхающийся шар в центре 'Корабля'. Начиная понемногу терять терпение, великан стал прикладывать силу к несуществующим дугам. Время прыгало. Изображение полностью стиралось, затем колеблющееся изображение восстанавливалось, и все началось снова!
Сердито застонав, Джайгир отступился, бешено колотя кулачищами воздух вокруг себя. Горбатый птархэм тревожно замахал разновеликими крылышками. Взлетев на высоту плеч, нога богатыря с разворота разнесла картинку с фальшивым звездолетом. Чистый серебряный звон наполнил искусственную пещеру. Короткая огненная змейка расшиблась о базальт, скользнула к выходу, круто развернулась, бессмысленно тыкаясь в стены.
- Никогда!.. Это никогда!.. Нет-нет, снова не получается! - дико заорал Джайгир, ставя блоки, прыгая, переходя из стойки в стойку и совершая могучие удары.
Острейшее ощущение того, что время перешло в атаку, охладило разгорячившийся от неудач рассудок великана. Отец говорил, что сегодняшнее задание важное. Моментально успокоив разволновавшееся не от воинственного танца, а от трагических провалов дыхание, Джайгир сжал зубы и, соединив пальцы в крепкую щепоть, попытался бережно коснуться дуг. Очередной эксперимент опять развалил изображение!
Как и прежде, управление 'Кораблем' не давалось богатырю, требуя особенных, волшебных навыков. Нет-нет, унывать или отступиться было нельзя. Подпрыгнув, Джайгир коротко двинул кулаком в потолок и, осмотрев сбитую кожу на костяшках, прошелся, то почесывая переносицу, то прикладывая ладони к вискам. Ярость вскипала снова.
Нога великана толкнула камень в дальней части пещеры. Часть стены бесшумно подалась, открывая узкий прямоугольный проход, в который безотлагательно сунулся убогий птархэм, освещая туннель с выведенным полукругом потолком. Коридор прямо убегал во мрак.
- Отец, помоги! Пусть прилетит корабль! - воскликнул Джайгир, подпрыгивая и в нетерпении яростно молотя кулачищами воздух.
Минута за минутой ничего не происходило. Великан не повторял просьбу, ведь самый громкий вопль здесь, конечно, не мог стать добрым подспорьем. Прежде всего, Атженай учил концентрации при оформлении ментального импульса, который бы достиг сознания отца. Потирая пальцами переносицу, богатырь попытался собраться и подумать над тем, что конкретно у него не получалось. Довольно серенькая, скомканная мыслишка великана, пожалуй, содержала некоторые аспекты сложившейся ситуации, но не более того.
Вернувшись из туннеля, птархэм отрастил хорошие крылья и осмелел, сейчас намного лучше освещая рукотворную пещеру. Ничуть не облекаясь материей, мутноватая картинка сделалась четче, раскрашиваясь в разные цвета и обнаруживая прежде незаметные человеческому глазу детали. Красная дуга под звездолетом отображала сегодняшнюю орбиту 'Корабля', нуждающуюся в обязательной корректировке. Синяя подсказывала безукоризненно правильный, а желтая допускала предельно низкий курс летательного аппарата над поверхностью Пристанища.
Рука Джайгира с огромнейшей опаской приблизилась к объемному изображению. Отклоняясь в разные стороны, красная и синяя дуги под пальцами великана наконец-то сблизились, спаиваясь воедино с качнувшимся вбок 'Кораблем'. Находясь далеко внизу, где-то у подножия Рубежа, Атженай Ольхон услышал, понял, разобрался, помог сыну. Заключенная в захваты, маленькая звездочка на картинке весело заиграла игрушечными протуберанцами.
Джайгир, который до сих пор ни разу самостоятельно не совладал с системой волшебного, магического управления курсом местного светила, радостно оскалился. Порядок! Так или иначе, он справился с важным заданием отца. Искусственное солнце Пристанища полетит правильно, теперь обещая дни и дни бесперебойной работы 'Корабля' на выверенной, на абсолютно точной планетарной орбите.