Она поняла, что Летягин мертв, только начав спускаться в кают-компанию. Поток воздуха, удары и рывки, которые пришлось перенести секции "Рокота-212" вытащили из отсека весь мусор, оставив только надежно закрепленную мебель. Бесконечный рой обломков и теперь барабанил по обшивке, сотрясая палубу. В любой миг этот несчастный кусок нейтролота мог прострелить какой-нибудь безумный снаряд, но Томушка никуда не торопилась и ничего не боялась.
Спешка закончилась. Страхи угасли. Всегда действуя по плану, Летягин сбежал, а она осталась одна, в абсолютном, в безнадежном тупике. Давно уже догадываясь о причине радиомолчания друга, девочка выяснила, узнала тяжелую правду. Внезапная утрата лишила энергии, погубила Томушку, крепко помутила ее рассудок. Летягин сбежал к Веллурии. Летягин сбежал с Веллурией. Жизнь в целой Вселенной не могла продолжиться. Томушка обречена. Конец наступит быстро, и это самая полезная из ненарушимых истин бытия.
- Котенок, - удерживая в себе страшную горечь, выговорила девочка и не сумела построить фразу, полностью признавая, что любые слова сейчас мелки, глупы, фальшивы, излишни, сложны.
Фильтры прозрачной вставки надежно отражали свет ее прожектора. За скупой капелью своих беззвучных слез Томушке почудилось черное, сморщенное, чужое лицо под шлемом, где мигал красный маяк. Она отшатнулась и потеряла равновесие, задев ослабевшей ногой скафандр друга.
Летягин сейчас в другом месте! Друг ищет пути спасения и вот-вот выйдет на связь! Летягина подобрала поисковая команда "Квазара"! Скафандр пуст! Друг уже добрался до скорлупки модуля! Правда была однозначной и сомнений не терпела. Находясь под гнетом тяжелейшего горя, ум девочки откровенно пасовал, распался под каскадом мыслей, забуксовал в болоте лживых, нелепых ожиданий.
Секцию разрушенного нейтролота сильно качнуло. Магнитные захваты сорвались с палубы, отпуская девочку в неуправляемый полет по кают-компании. Выскочив в мрачный беззвездный космос свозь дыру в обшивке, Томушка сделала кувырок перед надвигающейся на нее громадиной, сноровисто нырнула обратно в отсек и опять встала возле Летягина. Массивное, угловатое ребро жесткости загородило разлом, с величавостью настоящего бронекрейсера проплывая над кают-компанией.
Обломок "Рокота-212" еще раз крепко качнуло. После нового толчка тело парня изменило положение. Шлем с красным индикатором сдвинулся к плечу, словно Летягин мирно задремал и уронил голову. Застывшие в последнем движении вверх руки не опустились и перчатки по-прежнему прочно держали фигурку усатого, глазастого котенка. Друзья ни единого раза не вспоминали о игрушке, подаренной Томушкой семьдесят или восемьдесят лет назад, как не обсуждали тот счастливейший день, когда они впервые решили пройти всю-всю жизнь рука об руку. Оказывается, все эти стремительно умчавшиеся годы Летягин бережно носил котенка с собой и даже брал маленькую фигурку в дальние, сложные путешествия.
Представив, как друг смотрит на пушистую зверушку с непропорционально богатыми усами и чрезмерно большими глазами, девочка поняла, о ком думал Летягин в свои самые-самые последние мгновения. Какие, откуда у нее могли возникнуть сомнения? Зачем ревновать к Веллурии лучшего на великанском звездолете мужчину, предназначенного только Томушке? Высушивая полившиеся ручьями слезы, лицо девочки освежил микроскопический вентилятор. Стон погасила система активного шумоподавления. Хрипло, часто задышав, Томушка услышала писк системы жизнеобеспечения скафандра. Кислород, здорово хорошо пополненный в спасательном модуле, снова подбирался к минимальному уровню.
Девочка ничуть не встревожилась новостью. Ей стало все равно. Все равно, что есть теперь. Все равно, что будет дальше. Хотелось удрать вместе с другом. Хотелось сесть, обкрутиться куском троса, обнять Летягина и рвануть с себя шлем, мгновенно прекратив бессмысленные страдания. Хотелось схватить друга в охапку, утащить на призывно горящий навигационными огнями модуль и мчаться к "Квазару" в невозможной, фантастической надежде, что специалисты родного звездолета вернут Летягина к жизни. С другой стороны, Томушке не хотелось даже шевелиться.
- Благословенное чучело, - произнесла девочка.
Друг много работал, окончательно подорвав здоровье. Летягин не сбежал к мертвой землянке, не струсил, не бросил Томушку на разбитом в хлам нейтролоте и трудился для того, чтобы она, именно она выжила! Поврежденные, испускающие потоки убийственной радиации накопители, ядовитые жидкости в машинном зале, захватившие останки "Рокота-212" враги и тысяча тысяч других смертельных опасностей не испугали друга, выполняющего пункты своего гениального плана спасения. Силы Летягина таяли, а он готовил спасательный модуль к старту, возясь с навигатором, подстраивая управляющие механизмы, таская на борт суденышка запасы воды и пищи. Друг знал о своей участи. Красный маяк предупреждал Летягина о полученной дозе радиации, а парень все равно работал!
Схватившись за трос, девочка подтянулась, неловко грохнула прозрачной вставкой по шлему Летягина. Палуба ускользнула, словно нарочно улизнула от магнитных захватов. Кают-компания дрогнула, колыхнулась и вдруг стремительно перевернулась. Расшибая броню, пробивая инженерные силовые элементы, выдирая уцелевшие клочья декоративной обшивки с выгнутых переборок, в отсек ввалилась толстенная бронированная плита. В мечущемся луче прожектора промелькнула огромнейшая диафрагма шлюзовой камеры, разрезанная посередине кают-компания, линия навигационных огней, скафандр с телом друга и Томушка, сорвавшись с края, рухнула прямо в космос.
Трудный, смертельно опасный путь стал еще сложнее. Родной, притягательный, желанный "Квазар" сам нашел останки нейтролота и теперь безжалостно крушил облако безразмерно великим корпусом. Ничего, никуда не успевая, девочка катилась с обломков, прыгала над безднами и, руководствуясь светом прожектора, старалась отыскать в рое часть жилого отсека с Летягиным. Вернуться к другу казалось самым правильным выбором, однако неравная, страшная, бессмысленная в своих несопоставимых масштабах, такая битва не могла продолжаться долго.
- Здесь люди! Здорово хорошо просим помощи! - включив радиосвязь, закричала Томушка.
Великанский корабль упрямо молчал, продолжая давить, крошить, разбрасывать останки несчастного "Рокота-212". Признавая, что окончательно потеряла кают-компанию в беспорядочной скачке, девочка резко изменила тактику, с той же энергией и упорством пробираясь на окраину облака, подальше от черной махины звездолета. Казалось Томушке или нет, навигационные огни модуля иногда все-таки проглядывали в мешанине осколков, но сейчас же исчезали и появлялись вновь уже на других, совершенно неожиданных участках роя. Самое безупречное, мистическое человеческое чувство направления, самый надежнейший эталонный компас спасовали бы в этой ужасающей, неостановимой, трагической круговерти, прорывающейся куда-то сквозь холодные космические бездны. Увы, дистанции в облаке все равно были значительны. Реальная или мнимая, скорлупка, с трогательной тщательностью подготовленная Летягиным к смелому полету, всегда оставалась для девочки на недосягаемых расстояниях.
- Здесь люди! "Квазар", прошу помощи! - опять прокричала Томушка, выводя мощность передатчика на максимум.
Крупный сегмент нейтролота выскочил из темноты на свет прожектора. Тяжело переворачиваясь на пути, махина расшиблась о броню великанского корабля, высекая снопы искр. Потеряв бесценные секунды, девочка изумленно разглядывала чистый срез на горе металла, которая виделась ей царственным "Квазаром". Такого попросту не могло быть! Корпус звездолета, огромного, как натуральная планета, вдруг обрывался, заканчиваясь безразмерной дырой с геометрически правильными кромками.
Совершив цепь прыжков беспримерной храбрости, Томушка надежно зафиксировала магнитные захваты на металле, густо покрытом крошевом "Рокота-212". Великанский корабль по-прежнему скрывался в космической ночи. Безрадостный рой расшибленного в клочья нейтролота столкнулся с шлюзовой камерой "Квазара", отстреленной в момент, когда стиксы перехватили инициативу, готовясь ворваться в отсеки звездолета.
Адаптивный луч прожектора несколько потускнел. Писк в динамике сделался частым и требовательным. Под шлемом вспыхнули предупредительные индикаторы разряда энергоемкости и опасного уровня кислорода в баллонах. Система скафандра автоматически уменьшила температуру скрытых в ткани ниток обогревателей, умерила ход пластичных микровентиляторов. Девочка моментально ощутила прохладу и благоразумно пригасила свет наплечного прожектора, слишком щедро тратящего драгоценную энергию.
В суете незаметно растворилось унылое, пораженческое "мне уже все равно". Томушке внезапно пришло на ум, что вернуться на корабль можно не ради себя, а ради одного только Летягина. Команда великанского звездолета никогда не ценила друга. Не ценила! Девочка даже зубами клацнула. Ведь гениальный Летягин не был похож на остальных людей из экипажа корабля. Друг не умел одеваться, да и элементарно следить за собой у Летягина тоже получалось довольно плохо. Чуть ли не постоянное мокрое пятно на чудных шароварах чудилось людям на "Квазаре" исчерпывающей формулой, решающей задачку друга. Нет-нет. Никто не понимал Летягина. С другой стороны, никто не знал друга лучше, чем знала Томушка. Нужно выбраться, найти, рассказать на звездолете о геройствах неуклюжего полного парня, если...
Если сам великолепный "Квазар" не затронула масштабная атака стиксов, отвоевавших Солнечную систему. Если в принудительно отстреленной от туловища корабля шлюзовой камере не прячется коварный враг, который обрадуется встрече с девочкой. Если стиксы прямо сейчас не заманивают ее в ловушку. Если накопители скафандра продержатся до "Квазара", если в баллонах хватит воздуха. Если, если, если...
Мысли Томушки были очень навязчивыми, липкими, жуткими и никак не хотели оставить девочку в покое. Поднявшись на массивную платформу, Томушка топнула, с силой грохнула по металлу, заставляя трудиться активную систему шумоподавления скафандра. Потеряв и Летягина, и спасательный модуль, девочка проиграла, в эту самую секунду одержав решительную, нежданную, необходимую важную победу внутри себя. Отчаянная, абсолютно неудачная, борьба вернула Томушке силы и любопытство. Минорное "все равно" исчезло. Никакие враги не сумели бы отнять у нее вновь обретенное желание. Теперь девочке здорово хорошо хотелось жить.
Хотя "Квазару" исполнилось пятьдесят тысяч лет, время и тяготы продолжительного путешествия по космосу не сказались на крепости корабельной брони. Подрывы специально заложенных взрывателей, отделивших гигантскую шлюзовую камеру от тела великанского корабля; ежесекундные удары и толчки обломков несчастливого "Рокота-212" были сущими пустяками для стали, произведенной на предприятиях прежней, легендарной Земли. Представляя собой большой параллелепипед с прямыми углами, эта часть "Квазара" даже сохранила на внешних сторонах элементы, необходимые для управляемого перемещения звездолета в пространстве.
Скудного, экономного света прожектора на плечевой пластине скафандра вполне хватало, чтобы осмотреть весь мирок шлюза, успешно сопротивляющегося дикому хаосу облака. Простираясь до сомкнутых лепестков диафрагмы, камера заканчивалась обширнейшей дырой, в которую часто попадали раздробленные осколки нейтролота. Расшибаясь в пыль о переборки и палубу, обломки свирепыми волнами катились вглубь, по пути выдирая куски металла из продолговатых боков алой цистерны, закрепленной на изодранной со всех сторон массивной платформе.
Хотя тюрьма для неприятелей была выполнена из исключительного, крепчайшего демирия, стиксам удалось выбраться и атаковать великанский корабль. Теперь враги, так или иначе, погибли. Никакое живое существо не смогло бы уцелеть, оказавшись под прицельным огнем сумасшедшего роя. Риск оказаться в месте удара какого-нибудь неразумного клочка "Рокота-212" был очень высок и Томушка поспешила откинуть ремонтный люк насоса. Размерами с приличный дом на родном звездолете, важный механизм имел внутри лишь ничтожный отсек неправильной формы, от которого в боковины камеры расходились узкие лазы. Управляющие устройства насоса находились совсем в другом месте, зато здесь располагалась площадка с приборами, датчиками и выводами для контроля состояния узлов.
Судя по показаниям древних, редкостных на "Квазаре" манометров, воздушная смесь в цистернах механизма осталась. Не тратя ни секунды, девочка завозилась с переходниками скафандра, вспоминая, как ловко, как незаметно Летягин побеждал любые, самые любые проблемы технического характера. На этом пункте крошечный план Томушки завершился. Энергия, напрямую подающаяся с великанского корабля, в отстреленном от звездолета шлюзе отсутствовала как класс. У обслуживающих камеру биофозеров, конечно, могли оказаться исправные энергоемкости, но вряд ли руководство "Квазара" оставило хоть одну разумную машину на куске железа, насильственно выдираемого из туловища колоссального корабля.
Стало холоднее. Еще убавив яркость слишком расточительного прожектора, Томушка отключала второстепенные системы скафандра, пока не добралась до вовсе не прожорливого шумоподавления. Под шлемом немедленно возникла настойчивая, навязчивая, разноголосая металлическая дробь многих тысяч обломков, бомбардирующих громаднейшую камеру снаружи. Дрожали фигуры гигантских насосов, вибрировала палуба, трепетали переборки отсека. От этих звуков девочке сделалось тревожнее и страшнее. Стуки, скрежет, свист торопили ее, напоминали о неустойчивости положения большой глыбы шлюза, попавшей в облако обломков нейтролота. Только возвращение к первоначальному замыслу гениального Летягина сулило победу. Только находка спасательного модуля, здорово хорошо подготовленного другом, обещало выживание.
Наполнив баллоны едва ли на треть, Томушка отсоединила и торопливо смотала жгуты переходников. Для верности постучав перчаткой по безнадежно умершим дисплеям электрической сети, она пробежала по короткому переходу, приоткрыла ремонтный люк и осторожно высунулась наружу, щедро увеличивая яркость прожектора.
За время, проведенное девочкой у механизмов шлюза, камера перевернулась, подставляя сверхнадежные лепестки диафрагмы ударам жестокой бессмысленной эскадрильи осколков. Внутренняя часть камеры теперь почти не подвергались смертельному обстрелу. Отдельные части "Рокота-212" спокойно плыли в абсолютной черноте рядом с крупным куском великанского звездолета, однако не собирались атаковать.
Девочка отшатнулась от юркой змейки, упавшей перед шлемом. Извиваясь, нитка дыма поползла по вакууму, иногда трогая, словно отталкиваясь кончиком хвоста от вычищенной, будто нарочно подметенной палубы. На границе света двигалась пыльная воронка, всасывающая в себя осколки и так вылизывающая переборку, что металл блестел в луче прожектора. Другой магнит осмысленно вертелся в дальнем сегменте, тяготея к куче мусора, собравшегося у лепестков диафрагмы.
Свет угасал. Игнорируя предупредительный сигнал энергосистемы скафандра, Томушка вывела прожектор на максимум, инстинктивно защищаясь расставленными пальцами в перчатках. Непереносимо плохое, худшее сбывалось. Пока танцующие смерчи и вертлявая змеюка отвлекали внимание девочки, зеленым кругам удалось незаметно подкрасться к ней на расстояние вытянутой руки!
Не помня себя от ужаса, Томушка выпрыгнула из западни ремонтного лаза, метнулась к кружащимся вихрям враждебных чудищ, поднырнула под верткую ниточку дыма и, свирепо грохоча магнитными захватами по тщательно прибранному металлу, помчалась к краю шлюзовой камеры.
Накопители откровенно сдавали. Энергосистема скафандра перешла на аварийный, жестко экономный режим работы. Холод, уже добирающийся иголками к телу, бесстыдно обнаглел. Направив жалкие остатки энергии на обогрев, автоматика сделала луч прожектора сначала тощеньким, а затем и ненормально скупым. Мороз нехотя отступился. Девочка бежала в густеющей темноте, твердо намеренная совершить беспримерный прыжок в распахнутый космос и, уже после, в опаснейшем полете по облаку осколков, уцепиться за какой-нибудь подходящий клок несчастного нейтролота. Ориентируясь на зовущие навигационные огни, она постепенно приблизится к спасательному, к спасительному модулю, который проверил сам Летягин и затем отправится на поиски родного "Квазара".
Путая план, путь девочки преградила скороходная ленточная многоножка. Из разодранной цистерны выбиралась жуткая когтистая тварь. Возникнув просто из тьмы, три Распорядителя с елейно-кислыми человеческими физиономиями протянули к Томушке загребущие лапищи. Она шарахнулась от биофозеров, перескочила через хвостатое, неописуемо мерзкое существо и, отключив захваты, смело кувыркнулась над гибким туловищем многоножки. Ударив каблуками в переборку, девочка оттолкнулась от металла, снова встала на палубу и решительно прибавила скорость, удирая от наседающего сбоку магнита. Изменчивые враги вдруг остановились, словно даже в пылу погони за Томушкой не захотели пересечь какую-то незримую черту, проведенную по просторному шлюзу.
Разумные механизмы, которые были привычны для "Квазара", разочарованно оплывали за спиной девочки, вместе с чудищем и вихрем становясь единым бесформенным комком, нехотя ползущим к разбитой цистерне. Зеленые круги метались по темноте. Множество дымных нитей оттесняли безликую пульсирующую массу, жестко хлестали возникающие из ничего бивни, когти, пасти, пики, жвала, головы, крюки, лапы, копья, щупальца, зубы. Делая внезапные контратаки, ком отступал в глубину камеры.
На ходу Томушка обернулась, убеждаясь в отсутствии преследования. Робкая песчинка спасательного модуля стала центром всех устремлений девочки. Даже в страхе и спешке Томушка вспомнила скорлупку катера, несущегося к далекому мегаполису с двумя здорово хорошим друзьями на борту. Земной океан ничем не отличался от беспредельного космоса и бегство на катере равнялось бегству из облака обломков нейтролота на ничтожно малом модуле.
По виду неуверенный, часто косноязычный, Летягин каким-то образом умел внушить девочке глубочайшую уверенность, а расплывчатые решения парня вдруг по-настоящему становились единственно верным выбором. Без Летягина оживали ожидания самых сумрачных, печальных перспектив. План побега из ловушки врагов был спонтанным, авантюрным, простейшим... ошибочным. Смелеющий, нарастающий, грубеющий холод все сильнее сковывал движения Томушки. Вскоре она перешла на шаг. Огромная, гигантская, колоссальная камера никак не заканчивалась. Девочка абсолютно ясно понимала, что это означает. Стиксы разгадали ее несуразный замысел и теперь путали дорогу.
Удобный, надежнейший прожектор с адаптивным лучом становился бесполезным устройством. Робкое пятнышко света еле трогало палубу под ногами девочки. Тревожные сигналы скафандра превратились в утомляющее, нудное, бесконечное цоканье. Время, скорость, расстояние забыли о взаимосвязи величин. Циклопические насосы, мрак, переборки, вакуум, обломки "Рокота-212", стужа тоже утратили формы, смысл, значение, логику, больше не подчиняясь нормальным закономерностям. Покрытый слоем изморози металл горел космической чернотой, пульсировал от скрытого ледяного жара. Лишенные энергии машины шлюза трудились, выплескивая порции воздуха в вакуум. Газовая смесь не застывала, а разливалась бурлящей жижей, густо облепляющей перекошенные, жутко искаженные внутренности камеры.
Мороз злобно ущипнул Томушку, упрямо идущую к недостижимому краю. Прожектор мигал, плавно меняя мощность адаптивного луча от нищенского минимума до едва видимого человеческими глазами светового мотылька. Обогнав беглянку, узенькая вертлявая полоска дыма заняла всю ширину шлюза, становясь колеблющимся туманом, который еще сильнее затруднил путь девочки. Пыхнула зарница. Тусклые, пугающие, движущиеся фигуры теперь бродили повсюду. Мрачное колдовство вернулось. Непостижимая, абсолютно чуждая человеческому рассудку магия опиралась на космический холод, нервное напряжение Томушки, враждебный вакуум, мигающий свет и повторяющееся миллион миллионов раз назойливое, очень четкое, резкое клацанье.
Текучие, ветвистые молнии блистали над шлемом девочки. В этих хаотичных сполохах колеблющиеся переборки отторгнутой от "Квазара" шлюзовой камеры незаметно растворялись. Прожектор скончался. Электромагнитные захваты едва-едва держались за металл и идти, опасно подпрыгивая, стало очень непросто. Оставшись без питания, отказала вентиляция. Воздух как прежде свободно поступал к легким, однако очистка дыхательной смеси скафандра больше не работала. Аварийный режим исчерпал полезные свойства устройств. Еще через пару десятков строго взвешенных шагов энергосистема обглодала последний миллиампер и издала горестный писк. Уже совершенно досуха выжав накопители, ряд крошечных индикаторов под шлемом Томушки покраснел и угас. Высокотехнологичная начинка сделалась тупым грузом, пользы от которого ждать не приходилось.
Она шагала не к распахнутым безднам космоса, хранящим жалкие останки нейтролота. Похоронив идею о спасательном модуле Летягина, девочка осторожно шаркала подошвами обуви, продвигаясь к печальной разгадке своего маршрута. Выбраться из непереносимо плохой ловушки, устроенной коварными стиксами, Томушке не удалось.
В тумане все чаще, все настойчивее, все увереннее проглядывали искры звезд. Много, очень много чужих светил складывались в удивительные орнаменты, овладеть художественным замыслом, прочувствовать красоту которых на ходу было невозможно. Но даже скорый взгляд ослепленных молниями глаз девочки отмечал, что природа здорово хорошо поработала над фантастическими шедеврами, не повторяясь ни с объемами, ни с расцветками, ни с насыщенностью рисунков грандиозных величин. Растянутые от пропасти к пропасти, динамически активные звездные объединения украшались дивными завитками. Массивные галактики хвалились друг перед другом лихо завитыми рукавами. Десятки шарообразных скоплений насквозь пронзали выверенные коллекции из особенно ярких светил, создавая богатейшие, феноменальные ожерелья, достойные этой необыкновенной, великой вселенской сокровищницы.
- Что-что, Летягин? Убежден? Пока здорово хорошо иду, благословенное чучело. Боюсь своей смелости, наш план снова бесподобен, - устало, сонно выговорила Томушка, продолжая рассчитывать шаг за шагом.
Без вентиляции прозрачная вставка шлема стремительно покрылась каплями влаги, собирающимися у подбородка и с пренеприятным холодком пробирающимися по шее девочки. Идеально скроенная из металлических листов палуба шлюза плавно перетекла в однородную, гладкую, нескользкую серую поверхность, лишенную каких-либо монтажных стыков или проваренных биофозерами швов. Досадные, непредсказуемые подскоки в движении девочки прекратились. Захваты словно получили необходимую толику электричества от непрекращающихся зарниц, теперь вполне сносно удерживая Томушку на неверной дороге. С трепетом огибая тощенькие, вывернутые, кошмарно страшные силуэты, девочка упорно погружалась во враждебный, бесконечный туман, наполненный осмысленно, творчески объединенными в группы галактиками.
- Все равно, мне тепло. Пока комфортно, как дома, на корабле. Благословенному чучелу здорово хорошо, - прошептала она, с удивлением слушая собственный, незнакомый хрипящий голос, который доносился откуда-то издалека.
Мороз свирепствовал. Гнетущее цоканье сводило Томушку с ума. Шальное буйство молний окончательно расшибало предположения о финале звездного путешествия. Видеть, знать, чувствовать становилось пыткой. От неизбежно скопившейся углекислоты кружилась голова. Подкрадывалась мерзкая тошнота. Хотелось лечь, свернуться в комочек, заткнуть уши пальцами и заснуть. Пауза в движении вперед означала мгновенную смерть. Пути обратно, к последнему металлическому островку "Квазара" в космосе для Томушки уже просто не существовало.