Зарницы израсходовали весь свой разудалый пыл на прицельные удары в серый монолит, нехотя отступаясь от надежной, непрошибаемой, как будто каменной плиты. Дикий напор сумасбродного электричества серьезно ослаб. То одна, то сразу две молнии теперь вспыхивали далеко позади, отчего-то перестав упрямо сопровождать девочку на дороге. Хотя жесткой комической стуже надоело трепать оболочку беззащитного скафандра, согреться в движении Томушке пока не удавалось.
Уклон дороги серьезно усилился. Безукоризненные узоры созвездий понемногу истаивали в возмутительно-непроглядном холодном тумане, где бродили дрожащие, мерзлые силуэты чудовищных зверей. Серая плита под ногами девочки, напротив, становилась прозрачной, все скромнее напоминая солидный камень. В монолите, вернее, в открывающейся под фальшивым монолитом глубине проступали невнятные линии, робкие абрисы, не до конца завершенные контуры геометрически правильных формаций. Мир за слоями непримиримой клубящейся мути, кажется, круто изменился: посветлел, широко развел границы.
Собрав волю в кулак, Томушка решила выяснить, правда ли это. Громко зевая и мучаясь одышкой, девочка машинально попыталась смахнуть влагу с внешней стороны шлема и, не особо загадывая, стукнула перчаткой по прозрачной вставке. Проливаясь на плечи, ледяная капель заставила ее зябко, обиженно всхлипнуть. Здорово хорошо видно все равно не стало! Мерзкий туман лишь сгустился, сейчас словно бы проникнув и под шлем.
Шаги укорачивала смертельная усталость. Спускаясь, она ползла по туннелю, сотканному из клубов невесомой мглы. Понемногу унимаясь, ритмичное пощелкивание однажды оборвалось. Чуть не подхватывая с места, Томушку качнул богатырский ветер. Вяло замахав руками, она все-таки удержалась от падения. Учитывая полностью исчерпавший себя источник энергии скафандра, электромагнитные захваты сейчас держали девочку на прозрачном монолите лучше, чем на самом беспорочном металле корабельной палубы.
Унося призраков, убивая молнии, напрочь снося завесь тумана, единственный порыв разом освободил бойкий свет и щедро растворил ворота в безвестные дали. Ничего не изменилось. Надвигаясь грозной клубящейся лавиной, возникшие среди капель влаги просторы моментально, с какой-то напористой огорчительной поспешностью заслонили свежие полки мглистого воинства.
Долгий путь, запутанная тропа по феноменальной космической сокровищнице привела не на "Квазар" и не на Землю. Но скупой миг утверждения правды был потерян, потраченный Томушкой на еле живой ход в омерзительной туманной безмерности. Чувствуя, постигая происходящие вокруг изменения только как лениво вынесенный стиксами приговор, девочка уныло совершала свои следующие шаги. Печальнейшие ожидания непереносимо плохого события не сумели подавить ни тяжелое отравление, ни искренняя природная пытливость ума, ни огромное детское любопытство. Пробиваясь сквозь холодную мглу, Томушка с безропотностью биофозера ожидала трагического финала мучительного путешествия.
Отметив движение снаружи, девочка заторможено повернула голову. Обычно фантазия воинственных стиксов порождала гигантских уродливых тварей с грозными повадками боевых механизмов, однако теперь к Томушке направлялось маленькое расплывчатое пятнышко. Приближаясь к последнему сну, сознание девочки озарилось робкой догадкой. Зачем-то сражаясь за жизнь, она не успела попрощаться с Летягиным. Преодолев килопарсеки, любимый друг пришел, чтобы просто взглянуть на Томушку. Подсказывая копотливому Летягину дорогу к Томушке, по монолиту сейчас прыгал глазастый котенок с роскошнейшими усами.
Игрушка беспечно подскакивала, вертясь под ногами неуверенно бредущей Томушки. Поймать юркого котенка глазами становилось непосильной задачей. Летягин задерживался. Друг не спешил, проверяя ее терпение и преданность. Летягин вскоре обязательно придет, а Томушке необходимо дождаться друга.
Дойдя до понимания абсолютной ненормальности происходящего, девочка вспомнила о фальшивом звездолете в развалинах земного мегаполиса, поддельной верфи у утраченной человечеством Земли. Враги хитры, изворотливы умом и о существовании жалости просто не подозревают. Представив толпы неприятелей, которых ей не удается увидеть, Томушка зевнула. Просто дышать, наслаждаться глубоким дыханием, насыщать легкие воздухом важнее всего. Вся долгая и тщательная подготовка врагов к казни пойдет насмарку. Варварской постановке не суждено порадовать изуверов-зрителей. Вскоре, уже вскоре она встретится с другом, чтобы уже не расставаться, однако это случится не по гнусным сценариям стиксов.
Борьба перестала иметь смысл. Принципы стерлись. Для паники элементарно не хватало сил. Сон, крепкий сон был лучше самой красочной победы над противником, самой непереносимо плохой правды, самых фантастических разноцветных открытий. Углекислый газ бесстыдно отравлял юный организм девочки, прожившей лишь сто семнадцать лет. Она дышала так часто и громко, словно до сих пор продолжала бежать к недостижимому краю шлюзовой камеры. Игрушечный котенок прыгал, не переставая. Что-то летало, что-то кружило, что-то беспечно порхало рядом с Томушкой, страшно изуродованное слоем влаги, скопившейся на прозрачной вставке. Сфокусировать зрение больше не удавалось. Ноги девочки схватила ледяная судорога. Томушка дышала и надышаться не могла. Легкие просили свободного воздуха, а неисцелимо апатичная мысль окончательно засыпала.
- Все равно, Летягин, - обморочно пробормотала она, останавливаясь среди клубящегося тумана, снова атакованного ветром.
За минуту до неизбежного Томушка коснулась пульта управления на запястье. Запуск атмосферного анализатора, разумеется, не удался. Энергосистема скафандра отказывалась работать на любых режимах. От беспробудного сна девочку отделяли последние ничтожные секунды. Всего один миниатюрный накопитель мог бы обеспечить часы спокойных, рассудительных поисков, только запасы, так тщательно подготовленные Летягиным для бегства с разбитого нейтролота, остались на борту спасательного модуля.
Томушка еще вяло, нестройно думала о ветре, температуре, давлении, составе атмосферы снаружи, ловушках хитроумных стиксов; беспорядочно вспоминала о друге, великолепном "Квазаре", путешествиях свозь космос, родителях, запретных просторах Земли, когда ее пальцы, действуя сами по себе, ухватились за защелку и содрали шлем с фиксаторов.
Было тепло... тихо... светло...
Жизнь... Жизнь все равно продолжалась. Ветер без остановки рвал, разгонял холодную мглу, которая упрямо собиралась в комья, сбивалась в кучи, громоздилась в трепещущие, колыхающиеся горы, выглядящие как дождевые облака.
Открыв рот, Томушка жадно вдыхала самый натуральный, самый настоящий воздух. Блаженная, несведущая, она дышала упоительным воздухом, намного слаще, гораздо вкуснее той правильной, сверхполезной газовой смеси, что прилежно создавали из молекул химические машины родного "Квазара".
Здесь было просторно... непонятно... странно... Внизу, среди омерзительных клочьев тумана нечетко вырисовывались площади, здания, улицы, водные артерии, кварталы, перекрестки, острова щедрой растительности.
Переминаясь с лапы на лапу и воинственно прядая усищами, маленький котенок таращился на девочку, вращая непропорционально крупными зрачками голубого цвета. Длинный хвост живого существа беспокойно колотился. Подвижный гибкий зверь, величиной с здорово хорошего ремонтного биофозера лишь видом напоминал Томушке когда-то подаренную другу игрушку, размерами и хищными повадками походя на крупную кошку из парка великанского звездолета, которую какой-то праздный посетитель неосторожно рассердил.
Это была планета... вряд ли Земля... и не планета, принадлежащая Солнечной системе... В выси горделиво реяли целых три светила.
Зверюга незаметно подросла и, став выше девочки на полголовы, легко сдулась, уменьшаясь до размеров знакомого игрушечного котенка. Не производя ни единого звука, существо вытянуло когти, показало клыки, опять стремительно разбухая до величины, когда острые уши зверя поднялись над Томушкой. Затем процесс пошел в обратном направлении. Пугающее и, вместе с тем, огорчительно нелепое, представление повторялось и повторялось со скупой на фантазии педантичностью, присущей корабельным биофозерам.
Нужно ли и как именно реагировать на церемониальные эволюции существа, она пока еще просто не могла сообразить. Дремлющий разум девочки очень-очень медленно выбирался на проторенную дорожку осознания, боязливо дотрагиваясь то до небес, то осведомляясь о глубоком, жадном, насыщающем и оздоравливающем молодой организм дыхании. Умирая, Томушка стояла на ногах. Отвоевав, выстрадав честное право жить, девочка без сил упала на колени перед лживым, изменчивым зверем, роняя из рук ненужный шлем.
Хищное существо попятилось, стремительно становясь маленькой безобидной игрушкой. Вырастая из облачной горы, клуб пепельно-серой мглы метнулся за спину девочки. Обняв, туман аккуратно подхватил Томушку под локтевые пластины скафандра, словно собирался поднять, твердо установить ее на ноги и направить дальше, вперед. Девочка не сдвинулась с места и муть отступила, разочарованно покачивая боками, на которых проступали космическая чернота и комканные отражения великих звездных орнаментов. Зрачки зверюги вспыхнули недобрыми огнями, но Томушка, вовсе не намереваясь теперь сдаваться, жутко устала бежать, воевать, прыгать, пугаться, обороняться, рассчитывать и даже надеяться.
Дыхание девочки наконец-то выровнялось. Еще совсем-совсем робкое, пробудилось здорово хорошее детское любопытство. Воскресающему от руин пытливому уму нашлось, чем поживиться.
Выстроившись по идеальной дуге, три абсолютно одинаковых желтоватых солнца праздничными шарами висели на сочной небесной синеве. Воздух был чист, с порывами теплого ветра принося запахи свежей растительности. Дорога вела к прекрасному городу, разновысокие здания которого удобно помещались на изгибах плавных, едва заметных холмов. То оголяясь до предельного бесстыдства, до совершенно утопая в роскошнейшей зелени, бесчисленные строения вытягивались перед широченными проспектами, собирались кучками у озер, нестрогими абрисами очерчивали парки и реки, толпились у тщательно процарапанных транспортных линий. Над размашистой, прямой линии горизонта, разделяющей пастбище солнц и бесконечные кварталы мегаполиса, вздымались блеклые горбатые громадины. Ввинченные, впаянные в небо механизмы напоминали охлаждающие системы главных корабельных рентгераторов.
Поверить в догадку оказалось так же сложно, как и признать собственную победу в убийственной гонке, устроенной врагами. Девочка смотрела с высоты на огромный город и замечала знакомые жилые кварталы, собрания административных зданий, глыбищи важных технических сооружений. Пустынный, трагически безлюдный мегаполис копировал внутреннее устройство родного "Квазара". Сам великанский звездолет, в реальности жестко разделенный на ярусы, отсеки, сегменты, раскатал сверхсложную начинку по холмам мирной планеты, с максимальным удобством расположил парки, реки, озера; подарил крыши строений свету уникальных солнц, щедро открылся атмосфере и как будто готовился наполниться, пропитаться человеческими голосами.
Громаднейший, тихий город спал.
Эта потрясающая копия великанского корабля никак не могла быть фальшивкой, которая в любую секунду распадется на орды мелких тварей. Эта диковинная копия родного "Квазара" не была тупейшей имитацией. Эта чудесная копия звездолета корабля была продуманной и взвешенной. Насколько могла видеть Томушка, в городе совершенно не осталось места для маршевых или маневровых двигателей, необходимого пилотам специфического оборудования, шлюзов, установок для создания газовой смеси, объемистых топливных хранилищ, бесчисленных насосов, монтажных площадок, грузовых пандусов, лестниц, лифтов...
Громаднейший, лишенный голоса город дожидался, когда появятся люди.
Дети "Квазара" столетиями жили без забот. Зрелость продолжалась целое тысячелетие. Глубочайшие старики не тяготились возрастом до финального десятилетия перед неизбежным. Трудолюбивые и настойчивые, люди способны построить похожий на планету звездолет, орбитальную станцию с масштабами континента, мегаполис любой величины и сложности, пока все равно пасуя перед широчайшей идеей планомерного конструирования здания Вселенной.
Идеальная, разумная точность копирования устройства корабля здорово хорошо гармонировала с послушным караваном солнц на небосводе и очаровательной красотой космических орнаментов, созданных из беспредельно огромных звездных систем. Захватывающие дух картины прирученных галактик и теперь прятались от Томушки в холодной дымчатой мгле за спиной скафандра.
Становясь все смелее, все острее, мысль девочки разматывалась как клубок ниток. Обнаружив сеть запутанных уютных улочек в жилом квартале, Томушка нашла глазами собственный дом и запретная твердыня истины стала распахиваться девочке так, словно о случившемся сейчас ей без особенных церемоний рассказывал Летягин.
Прихватив с собой Солнечную систему, "Квазар" сбежал из мироздания, чтобы на целых пятьдесят тысяч лет застрять в неизвестности и погрязнуть в грустной нерешительности. Парализованное ужасающими подробностями эксперимента и масштабом случившейся трагедии, руководство звездолета все равно делало попытки возвращения обезлюдевшей Земли и планет, раньше принадлежащих человеческой цивилизации, однако они уже были захвачены чужаками. Прихватив с собой Томушку, Летягин сбежал с родного корабля, чтобы оказаться в кипящей гуще событий, день за днем приближающихся к логичному финишу. Накал достиг предела. Могучие и изменчивые стиксы готовились ударить по "Квазару", а имеющая полное право на месть команда звездолета была намерена сокрушить врагов любой ценой, включая уничтожение спорной Солнечной системы.
Природа славит равновесие, достигая его даже в самом отъявленном хаосе. Если есть ярые поборники разрушения, то рано или поздно должны найтись и те, кто уважает созидательный труд. Злобные стиксы очень даже не зря оказались выброшенными на окраины мироздания, где уже нет звезд. В этой чужой, вычищенной, строго сформированной Вселенной существуют силы, бесповоротно прекратившие затянувшийся конфликт. Печальная Земля, Солнце и соседствующие планеты оставлены на откуп непримиримым стиксам. Обычный мертвый мир подготовлен и в наилучшем виде предоставлен двадцатимиллионному экипажу звездолета как убежище от всех обрушившихся на людей бед.
Только не воюйте. Только не грызитесь. Только не нарушайте великого равновесия вдохновенного космического зодчества, достигшего уровня ошеломляюще прекрасного шедевра. Люди, стиксы всего только дети перед настоящей мудростью и тягой к творчеству, возведенной в степень наивысшей жизненной необходимости. Наверняка, эта чудесная вереница желтоватых солнц состоит крохотной капелькой смальты в какой-нибудь умопомрачительной мозаике, охватывающей многие миллиарды звезд!
Томушка очень жалела о том, что рядом нет Летягина, который бы понял, поддержал, дополнил гениальной идеей застенчивые соображения. Как будто желая загипнотизировать девочку, глазастый зверь бесновался перед ней, то становясь огромным, то превращаясь в милейшего игрушечного котенка. Порывы ветра ежеминутно разгоняли мерзкую мглу, а туман все равно напористо собирался, заслоняя и заслоняя мирные районы бескрайнего мегаполиса.
Вздрогнув, Томушка зябко поежилась. В скафандр проник вселенский мороз. Откуда-то со стороны, издалека донеслось тусклое, еле слышимое магическое пощелкивание.
Словно подтверждая правильность мысленного пути девочки, циклопические колонны рентгераторов озарились ровным светом. Тяжелейший гул, от которого завибрировал воздух, перешел в свист, быстро затихающий в шепоте наседающего на мглу ветра. Спустя минуту вспыхнули окна домов, окружающих площадь. Над городом возник розовый, волшебно прекрасный ореол, здорово хорошо перебивающий сияние солнц.
Мегаполис проснулся. Тончайший серебряный колокольчик нарушил мелодичным звоном величественную тишину города. Начинаясь из глубин мегаполиса, к небесам отправился яркий луч. Защищенный и совершенный, новый город дерзко заявлял о начале своего существования.
- Летягин. Все равно, Летягин. Боюсь своей смелости, я здорово хорошо убеждена, Летягин, - выдохнула Томушка, широко разводя руки так, словно собиралась обнять стремящиеся к горизонтам кварталы.
Ей было приятно произносить и слышать имя друга.
Успокоенность, искреннее чувство благодарности переполняли Томушку. Перестав думать о тех, кому обязано человечество, девочка вспоминала Летягина, отдавая одному другу весь почет так, словно парень, устроивший бегство с "Квазара" во враждебную пульсирующую пустоту, имел прямое отношение к нынешним глобальным процессам. Первой обнаружив неизвестную планету, оказавшись первооткрывателем незнакомого города, Томушка имела право дарить имена и щедро презентовать наименования. Летягин. Летягин. Летягин! Мегаполис, конечно, достоин стать столицей нового мира людей. Город будет называться Летягин, а планета... планета... Пусть планета именуется Веллурией?
Трудолюбивой, деятельной команде великолепного корабля не пристало вечно блуждать в беззвездных пространствах и тратить энергию на бессмысленные сражения. Город здорово хорошо послужит людям, осваивающим новую Вселенную. Никогда, больше никогда наученное горьким опытом человечество не повторит решения, когда один-единственный неосторожный шаг обращает все живое в неживое!
Подавляя жесткий внутренний протест, Томушка призвала себя к справедливости. Землянка честно трудилась и не отступала, пока враждебные стиксы, пока неотразимый меч смерти не расправился с ней, разом отнимая жизнь, работу, дыхание, планы. Теперь нет ни Веллурии, ни любимого Летягина. Здесь нет команды великанского корабля. Нужно ждать и оставаться справедливой. Пусть девочке столетиями суждено быть единственным жителем колоссально огромного мегаполиса по имени Летягин, однажды "Квазар" все равно достигнет планеты, названной Веллурия.
Ровная, насыщенная, устремленная в далекое будущее, мысль девочки прервалась. Томушка по-прежнему стояла на коленях, чудесным образом оказавшись над одной из важнейших площадей гигантского корабля. Вместо здорово хорошо светящегося потолка здесь было затуманенное небо с тремя солнцами, а непрекращающийся гомон прогуливающихся людей сейчас сменил шелест порывистого ветра. Однажды она уже путешествовала сквозь космос и этот болезненный, сводящий с ума ледяной путь оказался ударом стиксов по великанскому звездолету. Все повторилось в точности! Враги привели Томушку не для столетий терпеливой работы, не для ожидания прибытия родного корабля на орбиту Веллурии. Стиксы уготовили ей погибель, собираясь уничтожить сказочный, созданный волшебниками город.
Облака, до сих пор висящие беспорядочными горами за спиной девочки, распались, устремляясь к глыбищам рентгераторов. Клубящаяся мгла накрыла кварталы мегаполиса, заслонила свет трех мирных солнц. Внезапно прекратив церемониальную цепь превращений, зверь разинул клыкастую пасть и, не издав ни звука, бросился на Томушку.
Стремительный прыжок хищника пришелся на воздух. Почти случайно успев упасть набок, девочка пропустила тело зверюги над собой. На всем ходу влетев в клок пепельно-серого тумана, нападающий обернулся человеческой рукой самых великанских размеров. Ладонь покачалась, протянулась к Томушке, широко расставляя пальцы.
Девочка знала, что опаздывает, двигается слишком медленно. Поднимаясь, Томушка схватила шлем и шлепнула им по ногтю жуткой руки, сотканной из клоков мерзкого тумана. Ладонь моментально ответила на удар, грубо толкнув девочку. Не удержавшись, Томушка упала, опять упрямо вставая на ноги. Сердце девочки замирало в смертельном испуге, но воля не разрешала ей склоняться перед страшной, неодолимой силищей. Человеческий рассудок легко признавал тупик. Бежать Томушка бы сейчас все равно не смогла, да и отступать оказалось некуда. Космически огромная и космически пустынная площадь была плохим местом для сражения обессилевшего ребенка с чудовищем, созданным фантазией агрессивных стиксов.
Вращая шлемом, девочка била в ладонь, колошматила по суставам пальцев, не давая им сомкнуться на скафандре. В другое время Томушка могла оказать куда более серьезный отпор врагам, однако теперь боевые возможности девочки уменьшились. Впрочем, Томушке все-таки удалось удивить чудище. Растворяясь в клубах густого тумана, гигантская человеческая рука в последний раз поиграла пальцами.
Над городом разбушевался адский шторм. Обнаглев, ритмичное постукивание стало непрекращающимися, сводящими с ума магическими щелчками. Затянутые мглой, солнца на небосклоне синхронно мигали. Из мглы выступали очертания отвратительных звериных морд. Над девочкой собирался, нависал пыльный вихрь, так умело играющий электрическими сполохами и роями мелких камешков, что между ними оставался прямой ход. На черных стенках туннеля метались тщательно сконструированные галактики, то возникая среди наслоений красивейших созвездий, то пропадая в чреве самого крупного магнита, которого Томушке до сих пор приходилось видеть.
Хотя из бездонного нутра бешеного круговорота пыхало порядочным жаром, девочку пробирал озноб. Ее будоражили, толкали со всех сторон, заставляя подойти к пасти урагана. От этих неотразимых, беспорядочных ударов скафандр скрипел. Прожектор отпал почти сразу. Блок с бесполезным накопителем был поврежден и истекал ядовитой жидкостью. Выскочив из креплений, защитные пластины плеч разрезали верхний, термический и добрались до изолирующих слоев скафандра, высвобождая наборы микроскопических трубок. Томушку до ужаса грубо выдворяли с планеты по имени Веллурия, собираясь зашвырнуть обратно в космос. Орудуя шлемом, как древнейший землянин палицей, девочка отбивалась от липких прикосновений до тех пор, пока импровизированное оружие не вырвали щупальца тумана, чуть не оттяпав и руку.
Маленький, абсолютно неуместный в сердцевине битвы игрушечный котенок появился перед ней, свирепо ворочая усищами. Расстегнув герметичные швы перчаток, Томушка добралась до отсека питания; осторожно вытащила и зашвырнула в обезумивший от ярости туман бесполезную, расплакавшуюся отравой энергоемкость. Девочка выкрутила держатель потерянного прожектора, отцепила режущую скафандр пластину и так крепко хлобыстнула куском металла по тянущейся к ней звериной морде, что враг целиком выпал из стены тумана, разбрасывая то ли ласты водоплавающего существа, то ли плоские лапищи длинной чешуйчатой твари.
- Пока здорово хорошо! - завопила Томушка, грозя кулаком чудовищу.
В ответ злобно пыхнула обжигающая зарница, наполняя чернотой глаза. Толпы, тучи, полки тусклых, пугающих фигур вылезали из недр магнита, бесстрашно ныряя в середину гремящего над городом шторма. Где-то районе впаянных в небеса рентгераторов вспыхнул огненный шар. Распространяясь из единственной точки, могучая волна разрушительных энергий покатилась над обреченным мегаполисом и кварталы города всколыхнулись протуберанцами исступленного алого пламени. Когда к девочке возвратилась способность видеть и соображать, вихрь уже безнадежно поглотил Томушку, протаскивая между горячими, бесформенными, перенасыщенными электричеством облаками.
Летягин, Веллурия исчезли среди буйных молний. На клубящейся мгле проступили рисунки галактик. Сражающимся сторонам уже стало мало одной-единственной планеты.
Практически не давая передышки, война преследовала девочку с того самого момента, когда корабельная команда вздумала отбить Землю у противников. Грозные стиксы выделяли Томушку среди миллионов людей из экипажа "Квазара". Ее заметили, запомнили, захватили и крепко держали. Пугая и измываясь, девочку здорово хорошо охраняли. Не особо церемонясь, Томушкой дорожили. Было страшно неприятно, непереносимо плохо думать, что именно она, искренне ненавидя лживых стиксов, каким-то существенным образом помогает врагам в битвах.
Успешно противостоя человечеству, враги схватились с равным по могуществу воинством. Грандиозное сражение за мегаполис явно обещало затянуться, раз космос сделался ареной боев. Сопротивляться силам, швыряющим звездами, казалось девочке неисполнимым. Постоянный, навязчивый перестук замораживал волю. Продолжая жить, дышать, она падала в безграничную неизвестность и остановиться не умела.
Время встало, затертое звуками, рывками, кружениями, сполохами, перелетами. Мирная планета Веллурия и дремлющая столица, получившая дорогое имя Летягина оказались всего лишь кусочком сна, не имеющего начала и лишенного финала. Без плана, без шлема, без надежного скафандра, без сил Томушка вновь мчала сквозь бездны мироздания, совершенно парализованная мрачнейшими бесовскими заклинаниями.