С жутким грохотом отбросив стул к стене вагона, Загорелый Паук резко поднялся. Техник, куда-то несущий огромнейшую бухту кабеля, дико шарахнулся от него.
- Черт возьми! Невозможно, Николай Васильевич! - выкрикнул в потолок Загорелый Паук, тщательно отделяя слог от слога. - Черт возьми! Все факты невозможно сложить воедино!
Грубо подхватив блокнот со стола, Загорелый Паук сжал бумагу так, что листы захрустели. Опомнившись, он выпрямил блокнот, бережно расправил страницу, всматриваясь в строки так внимательно, будто только ниточки букв заключали всю дальнейшую жизнь целой планеты, сегодня принадлежащей людям. Решительно, в каком-то нервном порыве открыв чистый лист, он переписал, соединяя обе записки, старательно копируя нелогичные отступы, ненормальные пляски регистра, строго вертикальное расположение заглавных "О" и прочие очевидные изъяны текста.
ритор тиберий ГорОбецъ, богоСлов,
философ хОма Брут
призываются паннОчкой
георгий Григорьевич ТОрОпов
торОпливо
ЗаторОпился по
трОпинке для горемычных
торОпящихся
ТОропыг
И Каждый Сделал ВыбОр. Сам
СТО тысяч Звезд
вуаль мэри шелли Объяснит
Связать два послания иначе, кажется, было совершенно нельзя.
- Господин Гоголь. Дорогой мой Николай Васильевич, - едва сдерживая крик, произнес Загорелый Паук. - Остывшие здесь собрались, ожидают прибытия Вия? Георгий Григорьевич Торопов торопливо заторопился по тропинке для горемычных торопящихся торопыг. Черт возьми. Итак, Вий идет пешим ходом, из Великих Сорочинец Миргородского уезда Полтавской губернии? Возможно, Вий приедет на знаменитом прославленном черте с царскими черевичками в школьном ранце и, увы, здоровенным кузнецом в мешке для сменной обуви? Черт возьми. Черт бы их взял, вместе с дюжиной чертовых заглавных "О"!
Скомканный блокнот вновь полетел к ноутбуку и планшетному компьютеру редкого перламутрового цвета. Проскрипев по полу ножками стула, Загорелый Паук шумно упал на сидение, снова принимаясь лихорадочно перебирать бумаги и истязать компьютерную мышь. Множество, бездна, космическая звездная россыпь вопросов уже не просто мучили, а казнили его сознание.
Торопов, полицейский подполковник, рыжеволосая женщина, вероятно, первой на планете ставшая остывшей. Ясно, все трое связаны. Торопов. Полицейский подполковник. Рыжеволосая женщина. С кого начать в этом треугольнике? О каком выборе ведется речь в странном кособоком тексте? Зачем вообще остывшей понадобилось писать записку, причем демонстративно, под прицелом видеокамер объекта "Алый Парус"? Зачем подполковнику носить в кармане кусочек бумаги? Тайна, если не самого феномена остывших, то непонятного треугольника обязательно откроется и рой необъяснимых фактов станет стройной фигурой. Только где именно находится начало запутанного клубка?
Остывшая услышала скороговорку Торопова и его полное имя, когда он представлялся у котлована? Хотя "слышала" по отношению к мертвой женщине само по себе звучало неподобающе и мистически, это было единственное практичное, прямолинейное объяснение таинственному совпадению. Тогда, откуда у офицера листок с куском той же поговорки, написанной тем же почерком и, вероятно, даже немного ранее второй записки? Не является ли паролем скороговорка Торопова? Однако, для чего или для кого предназначается пароль? Как привязать сюда подозрительную историю с телефонами? Двое людей, ставших остывшими. Торопов, трагически погибший и возродившийся не хуже одной сказочной птицы. На кого следует обратить все свое внимание, находя единственный верный путь в запутанном лабиринте догадок и гипотез?
Дельных, подтвержденных данных, мало согласующихся между собой фактов, разрозненных деталей собралось слишком много. Человеческий ум отказывался собрать из сотен разноцветных кусочков информационной смальты сколько-нибудь приятную разуму мозаику тайны.
Уже было точно установлено, что первая на планете остывшая родилась в селе Ольгино, относящегося к Краснояркой области, а проживала, работала, умерла и, невероятно, пришла безнадежно мертвой из административного центра. Данных о полицейском подполковнике не удалось найти ни в Кемерово, ни в Красноярске. Срочные запросы в столичные архивы пока тоже не принесли желаемого результата. Чисто документально, полицейский подполковник, отправивший Торопова к точке сбора остывших, попросту отсутствовал в природе, оставаясь для мысли Загорелого Паука таким же неприступным физическим препятствием, словно айсберг на пути трижды злосчастного "Титаника".
- Ольгино... Ольгино... Двенадцать раз здесь сказано, Ольгино? - грустно пробурчал Загорелый Паук. - Женщины. Почему бы не сообщить прямо о невозможном желании, ура, увековечить место своего рождения? Детский сад. Судите сами. Игры с регистром до повести не доведут, господа графоманы.
Ситуация с подполковником в точности повторилась, когда помощники Загорелого Паука начали сбор информации о Торопове. По указанному им адресу в комплексе "Родные Просторы" жила совершенно другая семья, никто из членов которой слыхом не слыхивал о существовании в природе Георгия Григорьевича, а сумасшедшую поговорку о торопливо заторопившемся Торопове восприняли как диковатую, вовсе не смешную шутку. Пока следов реальной жизни Георгия Григорьевича не нашлось ни на одной бумаге, за исключением сжатой, причудливо выполненной записки остывшей.
Таким образом выбор направления в расследовании логично и жестко сузился до единственной персоны. Все дороги привели не в какой-то пыльный старый город на дальнем полуострове, своими очертаниями напоминающим кирзовый сапог. Хотя рыжеволосая дама спустилась в котлован не раньше десятков других остывших, она, точно, была первой, кого затронул холодным крылом таинственный феномен. Конечно, данные абсолютно всех остывших пока еще не проверили, но, имея на руках точную дату и время смерти женщины из Красноярска, Загорелый Паук испытывал не слишком много сомнений. С нее, именно с нее началась странная история остывших, в которой каким-то образом участвовал Торопов, а полицейский подполковник замыкал определенный этап.
Первая остывшая. Последний остывший. С большим трудом найденные ориентиры вдохновили Загорелого Паука.
На сегодняшний момент личное дело остывшей, написавшей записку, состояло всего из пяти страниц, включая экстренно собранные показания друзей, сослуживцев, даже соседей и чуть ли не прохожих.
Рано потеряв мать, девочка с малых лет помогала овдовевшему отцу вести домашнее хозяйство, а после его кончины всецело сосредоточилась на собственном образовании. Успешнейшим образом получив дипломы педагога сразу в нескольких квалификациях, зеленый учитель с головой погрузился в интересную работу. Отца, буквально проводящего годы на службе, взрослеющая девушка практически не знала, по большей части воспитываясь бабушкой. Копии документов утверждали, что отец рыжеволосой женщины служил в советской милиции, имея звание подполковника. Новое, откровенно-подозрительное совпадение уже мало удивило Загорелого Паука.
Единственная родственница отзывалась о двоюродной сестре только добрыми словами. По месту последней работы женщина характеризовалась незаменимым высококлассным специалистом и ярчайшей, незауряднейшей творческой личностью. Скромный по размерам послужной список насчитывал десяток строк, но каждая из них в реальности стоила исключительно дорого. Девушка успела поработать в нескольких учебных заведениях Ольгино и Уяра, остановившись на годы в Красноярске. Директор школы, завуч, учитель в старших классах, она везде добивалась великолепных результатов. Русский, французский, английский языки, литература, рисование, пение, история. Талантливый хореограф, режиссер, постановщик и единственный автор сценария детских спектаклей. Исключительно интересный интеллигентный набор, не содержащий места для спутника жизни.
В памяти телефона, принадлежащего остывшей, нашлись ссылки, одна из которых привела к блогу под невнятным названием "Вуаль Мэри Шелли". Хозяйка, естественно и само собой разумеется, весьма нескромно именовала себя Мэри Шелли, постоянно склонялась к псевдониму "Панночка", использовала еще с десяток разных имен и чисто сетевого хождения ников. Эпиграфом к электронному дневнику служила удивительнейшая присказка Торопова, но фотография на главной странице принадлежала не рыжеволосой, склонной к некоторой полноте женщине, а яркой блондинке с обворожительной ослепительнейшей улыбкой и тоненькой спортивной фигурой.
Именно этот снимок был установлен на рабочем столе телефона Торопова. Фотография именно этого женского лица занимала весь экранчик аппарата Торопова, стоило позвонить на него с телефона, найденного у остывшей. Но что это означало? Собираясь с мыслями, Загорелый Паук несколько раз повторил эксперимент, делая вызовы с одного аппарата на другой. Очень странно, вместо нормальной фотографии Торопова, на экране телефона остывшей появлялся снимок карандашного рисунка на листочке в клеточку. Изображение вполне содержало черты лица Георгия, не слишком серьезно расходясь в деталях.
Энциклопедия утверждала, что пик популярности вуали как детали дамской шляпки или украшения прически во времена реальной, настоящей, известной писательницы Мэри Шелли миновал, все еще оставаясь достаточно популярным столетия спустя. Чехарда, подаренная в наследство Панночкой, перестала сводить с ума. Постоянно изменяющаяся, изменчивая игра в сети, продолжающаяся годами и не имеющая одной конкретной цели, просто не могла выглядеть иначе. Пожалуй, так выглядят все долго живущие блоги. Рассматривая вуаль в качестве удачной метафоры, Загорелый Паук стал понемногу и очень постепенно выбираться из тупика в кошмарных нагромождениях необъяснимых фактов.
Последние опубликованные в блоге Мэри Шелли заметки относились к тайне терракотовых фигур, обнаруженных в Китае еще в прошлом веке. Автор электронного дневника потрудилась найти и опубликовать множество фотографий, запечатлевших древних глиняных воинов. Снимки раскопов, больших неглубоких ям, в которых стояли рядами терракотовые фигуры, вызвали у Загорелого Паука мгновенные и до жути яркие ассоциации с котлованом бывшей стройки.
Мрак, голод и страшнейший упадок сил сыграли с Вивианной злейшую шутку. Такой жестокости от своего истерзанного разума она не ожидала и долго не могла понять, почему ответа от мамы нет, динамик ненормального телефона молчит, а линии, показывающие мощность сигнала оператора мобильной связи, вдруг начисто исчезли с экрана.
- До меня дошли слухи, я свихнулась. Короче, точка, - уныло сказала Вивианна.
Рассеянного света экранчика едва хватало, чтобы разглядеть камни под ногами и вовремя обойти очередной бездонный разлом. Веря и не веря, Вивианна то и дело поднимала дисплей, проверяя сигнал. Нет. Нет. Ни единой риски. Сигнала у Юпитера нет. Ничего. Никаких уровней на экране не было и в помине. В какой-то момент ей попалась на глаза сегодняшняя дата, красующаяся в центре экрана и Вивианна нашла в себе силы удивиться. Как много, оказывается, прошло дней с тех пор, когда она в последний раз слышала жужжание пчел, шелест травы, песню солнечных лучей, водящих хоровод с легкомысленными летними облаками. Как много ушло жизни. Как много миллионов миллиардов шагов сделано. Как много тяжелейших смертельных испытаний осталось позади.
Бесполезный фонарик валялся в километрах пути, бережно храня в холодном брюхе последнюю истощенную батарейку. Зажигалку, с помощью которой Вивианна однажды разожгла скромненький костер, устроив себе жалкий пир, она где-то потеряла. Чутьем истинного горожанина, привыкшего общаться с техникой намного больше, чем с соседями по лестничной площадке, Вивианна подгадывала момент, когда уже мигающий индикатор заряда батареи заставит аппарат отключиться. Теперь уже навсегда.
Не рискуя садиться, она прислонилась к скале спиной, вытащила из кармана пудреницу и, раскрыв, взглянула в зеркало. Себя Вивианна не узнала. Темные, коротко подстриженные волосы превратились в натуральную паклю. Уши оттопырились и любимые дизайнерские сережки выглядели обыкновеннейшими бирками для животных. Круглое лицо осунулось, потемнело, на поцарапанных щеках комками застыла кровь. Тонкие, всегда идеально точно подкрашенные губы исчезли под слоем закостеневшей грязи. Классический нос, покрытый разрезами, скособочился. Яркие, всегда жадно хватающие любую жизненную подробность серые глаза теперь стали колодцами без дна, веки набухли уже не просто болезненной, а смертельной чернотой.
- Такая ты очаровашка, - грустно вздохнула Вивианна. - Короче, конкурс позади. До меня дошли слухи, на луне Юпитера я выбрана первой красавицей.
Голос ее умолк. Жизнь умолкала тоже.
Безрассудно и героически тратя заряд аккумулятора, экранчик светился целый век. Но и это бесконечное пространство, безраздельно принадлежащее единоличникам-секундам, вдруг рухнуло в жадную пасть вечности. Телефон умер, все же успев попрощаться с хозяйкой короткой трелью. Боясь расстаться с единственной вещью, связывающей Вивианну с любимыми людьми, даже самой Землей, она вернула бесполезный аппарат в карман, уложила удобнее, рядом с пудреницей и надежно застегнула молнию.
Будто нарочно дождавшись, когда Вивианна пойдет в полнейшей темноте, под ее ногами стали попадаться глубокие ямы, спускаться в которые приходилось наугад, всякий раз рискуя, как минимум, сломать шею. Скала, на всем протяжении пройденного пути редко вытягиваясь в прямую линию, сейчас напротив, исправилась. Почти гладкий, почти даже ровный камень почти не старался усложнить Вивианне и без того сложнейший опаснейший маршрут.
Так, алчно съедаемый по секунде, сгинул в темноте другой век.
Однажды упав в трещину, она не помнила дальнейшую дорогу. Левая ладонь, не отрываясь, скоблила скалу. Правая ладонь часто хваталась за плечо мрака, испуганного крепким характером этой землянки и теперь услужливо помогающего Вивианне удерживать равновесие. Ноги двигались механически, упорно совершая шаг за шагом. Мозг не контролировал движение. Мозг спал, отказываясь контролировать движение, на которое у истощенного организма элементарно не хватало энергии. Чисто технически, сейчас Вивианна ничем не отличалась от растратившего последнюю батарейку фонарика или того же мобильника, исчерпавшего заряд аккумулятора. Вот только у самых умных и самых полезных продвинутых вещей пока не замечалось присутствия воли.
На скорости, близкой к нулевой, она ткнулась лицом в препятствие, полностью загораживающее ход. Так неуправляемый парусник садится на риф. Внезапное происшествие озадачило едва живой автомат, не более того. Ленивая команда корабля, зевая и почесываясь, стала собираться на палубе, ожидая решения капитана.
Капитан не пришел. Командир даже не проснулся.
Повернув под прямым углом, Вивианна схватилась за жгут электрического кабеля, закрепленного на шершавой кирпичной стене; продолжая движение сначала по заботливо выровненным камням, а затем по хрустящему слою гравия. Только сделав множество шагов, неохотно вылезающий из лабиринтов вечной тьмы мозг отметил изменения, и она в полнейшей мере почувствовала себя запертой удивительно веселыми одноклассниками в удивительно темном школьном подвале.
Кричать не нужно.
Кричать не стоит. Зачем? Ведь здесь не страшно. Ведь здесь нет опасности. Неподалеку выход, ведущий прямиком к солнцу. Дверь совсем рядом, удерживаемая несколькими балбесами, ожидающими забавного испуганного воя, потрясающе смешных просьб девочки о помощи.
- Хулиганье. Точка. Девочка не заплачет. Короче, не дождетесь, - сказала Вивианна, вяло, обморочно грозя кулаком мраку.
Выключателя на стене школьного подвала не оказалось. На пути стояло что-то вонючее, огромное, круглое, выровненное с одного бока и страшно иссеченное по изогнутой дугой поверхности.
Электронный дневник современной панночки оказался на редкость объемистым, щедрым на снимки природы, нарядов, зверюшек, кренделей, мармеладок и сотни миллионов разных житейских мелочей, вот только другие фотографии владелицы в блоге полностью отсутствовали. Вглядываясь в счастливое лицо улыбающейся молодой женщины, кокетливо накрутившей на пальчик прядь дивных белоснежных волос, Загорелый Паук, буквально царапая стол, потащил к себе ноутбук. Все связывалось до обморока сложно, но ведь связывалось и становилось, теперь уже до смеха, простым! Клубок начал понемногу разматываться. В кромешной темноте создавшейся путаницы явно расцветала звезда новорожденной догадки.
Не стоило великого труда сообразить, что электронный дневник пополнялся исключительно трудами рыжеволосой женщины, подменившей собственную фотографию чужим снимком. Вывод был однозначен и очевиден до элементарности. Набрав кучу псевдонимов, профессиональный учитель, умница и талантливый педагог под чужим именем, с чужим лицом и чужой, выдуманной биографией барахталась в волнах Интернета.
Выбор псевдонимов тоже не мог оставаться хоть какой-то тайной. Если новоявленная панночка даже после смерти щедро рассыпает на бумаге имена гоголевских героев, автор ей глубоко симпатичен. Человеческая история сохранила портреты настоящей Мэри Шелли. Бледная, хрупкая на вид рыжеволосая женщина с достаточно волевыми чертами лица отнюдь не была точной копией знаменитой в прошлом писательницы, но небольшое сходство все же прослеживалось сразу. Найдя биографию реальной Мэри Шелли, Загорелый Паук и здесь обнаружил солидные соответствия. С вуалью вообще не возникло проблем. Вуаль как деталь женского наряда призвана что-то и от кого-то скрывать. Вуаль как метафора ушла очень недалеко.
К огорчению или счастью, пока никто не спрашивает от владельцев блогов паспортных снимков с печатями и заверенными нуднейшими нотариусами подписями. У некоторых, если не у большинства людей существует потребность в сохранении личной тайны. Ничего криминального или недостойного нет в том, чтобы надеть вуаль, спрятав под полупрозрачной тканью себя настоящего. Понятно, причины этому есть, причины сложны и надуманны, просты и оправданы, или все наоборот. Каждый решает сам. Каждый делает выбор сам. Дело остальных, лишь принять предложенные правила, либо отклонить их.
Мысль Загорелого Паука заработала совершенно в другом направлении. Для истинно образованной женщины, педагога, профессионала, записки, мягко говоря, выглядели немного простоватыми. Но, как выяснилось, вид и стиль записки в точности соответствовал манерам и замашкам Мэри Шелли, ведущей электронный дневник! Как кружева прятали лица искушенных модниц семнадцатого века, так автор, ищущий особую форму визуализации собственной мысли, пересматривает классическое отношение к знакам препинания, регистру букв, лишним пробелам, отступам с ускользающим от посторонних смыслом; играет со стилями, подчеркиваниями особенных, значимых мест текста; умалчивает имена, даты и названия, которые намного проще подменить или однажды выдумать, чем повсеместно обходить.
- Итак, в это бурлящее озеро нам с вами лучше не прыгать, Николай Васильевич, - уверенно сообщил Загорелый Паук потолку, потирая ладонью ладонь.
Стихи, проза, современная Мэри Шелли отметилась всюду, иногда до форменного безумия перегружая авторские тексты виньетками сомнительных изысков в виде прыгающего ненормальным мартовским зайцем регистра или доведенными до состояния анекдотического кроссворда сочетаниями букв. Наверное, у сетевых читателей вызывали восторг именно вещи, оформленные странным скособоченным образом, но у Загорелого Паука, отменно знакомого с классическими образцами русской литературы, подобные поиски индивидуальной формы подачи материала вызывали только досаду. Зато, листая и листая страницы обширнейшего блога Мэри Шелли, он абсолютно искренне заинтересовался любопытными исследованиями литературных памятников прежней, нормальной России, написанных живым приятным слогом здравомыслящего человека и почти полностью лишенные чудачеств.
Автор незамысловатых робких зарисовок, весьма и весьма скромная поэтесса представала на страницах блога примерной успешной домохозяйкой. Часть электронных пространств блога Мэри Шелли занимала неповторимая блистательная личность законного супруга. В подробностях, в мельчайших деталях описывая каждодневные, отнюдь не безоблачно-идиллические сцены семейного быта, автор дневника посвящала мужу стихи и прозу, мило смеялась над его человеческими слабостями, поздравляла с очередной должностью, хвалила, ругала, тонко подшучивала, впрочем, всегда и во всем поддерживая. Иногда, иной раз талантливейший реальный педагог представал в мире псевдонимов серой невзрачнейшей тенью у золотого пьедестала супруга.
Так Загорелый Паук с глубочайшей оторопью узнал, что муж самоназваной Мэри Шелли отчаянно картавил в детстве и также отчаянно переживал из-за постоянных злых насмешек сверстников. Происхождение и цель скороговорки тоже не остались за строкой автора блога. Георгий Григорьевич Торопов часто торопился по тропинке для горемычных торопящихся торопыг и необычайно преуспел на поприще исправления дефекта речи, впрочем, прекрасно понимая, отнюдь не этот несущественный недостаток делал его уязвимым для неразвитых сверстников.
В дверь вагончика тихо постучали.
На этой ноте и завершились поиски, открытия сегодняшнего дня. Другие заботы и множество мелких вопросов, ожидающих решения, захватили сознание Загорелого Паука. Поздним вечером он сделал попытку попасть в медицинскую палатку, но был решительно остановлен доктором. Проникнуть к стремительно выздоравливающему Торопову не удалось ни под каким предлогом.
Гигантское, планетарно-необъятное, щедро окропленное машинным маслом и соляркой, дорогу преграждало обыкновеннейшее унылое колесо. Нащупав сначала ступеньку, Вивианна нашла поручень, цепляясь за который поднялась в кабину и упала на шикарнейший, мягчайший из мягчайших диванов. На металлической приборной панели торчало множество переключателей, бессмысленно щелкая которыми, она добилась сумасшедшего результата. Наверху вспыхнула лампа.
Грязный плафон почти не давал света, но Вивианну лампа ослепила сумасбродным сиянием взорвавшейся сверхновой. Она сидела в желтой кабине большого желтого трактора, на замызганном, порванном кресле перед желтыми рычагами, рукоятками, педалями, устрашающего размера рулем. Сразу под ногами лежал желтый металлический ящик.
Откинув крышку, Вивианна задохнулась от восторга. Так много сокровищ ей вовсе не требовалось! Первой бросалась в глаза большая тарелка горячего супа, стоящая на вазочках с какими-то невообразимыми паштетами, салатами, фруктами, нарезанными овощами. Сбоку торчали жареная куриная ножка, ломтики колбасы, рыба, непонятные, явно океанского происхождения деликатесы...
Бренча ржавыми гаечными ключами, Вивианна вытянула из-под невообразимой жуткой ветоши монолитный кусок черного хлеба и сразу вгрызлась в угол каменного сухаря. Пухлая пластиковая бутылка воды, вероятно, предназначалась для стальных кишочков механизма и пробыла в ящике с инструментами немало месяцев, однако привередничать не приходилось.
Подписи над органами управления приборной панели стерлись за время эксплуатации трактора. Почти бездумно щелкая переключателями, Вивианна включила фары механизма.
Большой желтый трактор замер, уткнувшись безразмерной кормой в потрескавшуюся кирпичную стену. На уровне второго этажа поблескивали отчаянно запыленные стекла узеньких окошек, выше виднелся выступ крыши. Четыре гигантских колеса машины попирали присыпанную гравием дорожку, вьющуюся вдоль здания. Особенной чистоты не было, особенного порядка тоже. Разбросанные поодаль от неряшливого строения ящики, штабеля досок, остовы различной громоздкой техники и силуэты грузовых машин, куски кабелей, бетонные панели, большие упаковки кирпичей, горы мешков говорили о строительстве, продолжающемся уже долгие годы.
Людей здесь сейчас нет. Люди здесь были, причем, судя по состоянию аккумулятора тяжелой машины, совсем недавно.
Находка в дальнейшем сулила немало проблем, хотя и вряд ли сравнимых с чудовищными тяготами уже пройденной дороги. Откусив, лишь откусив скромный уголок окаменевшей вкуснейшей булки, Вивианна откинулась в водительском кресле, чувствуя себя настоящей принцессой на взаправдашнем королевском троне. Сломанные пружины ножами грозили проткнуть бедро, куски желтого поролона вылезли из недр сидения на одежду. Едва успев захлопнуть дверцу кабины и выключить фары трактора, она сразу и крепко уснула, почти готовая поверить, что все испытания остались позади. Темница обязательно рухнет. Наглая Рожа больше не станет неволить Вивианну, удерживая в мрачной бесконечной пещере где-то на краю Солнечной системы. Все наладится. Проснувшись, она зайдет в отдел кадров стройки, прямо расскажет онемевшим сотрудникам свою фантастическую историю и спросит наконец-то, что возводится людьми на одном из спутников Юпитера.
Из глубин двигателя трактора донеслось таинственное бульканье. Заскрипела кирпичная стена здания. Хрустнул гравий. Над пространствами пещеры пролетел визгливый хохот, вырываясь из общего шума, жонглирующего разнообразными звуками. Вивианна крепко спала, впервые за много страшных веков укрывшись от неземных ужасов в желтой кабине желтого трактора, наевшись и согревшись на засаленном вонючем сидении.
Проведя весь вчерашний день и целый вечер за компьютером, Загорелый Паук вернулся в вагончик командного пункта еще затемно. Другие заботы, отдых, непродолжительный нервический сон все-таки пошли ему на пользу. Разгорающееся утро застало Загорелого Паука за работой в прежнем направлении. Кропотливо подбирая крупицы информации, рос снежный ком уверенной разгадки. Часы летели, новый день проходил быстро и незаметно.
Целый свод потешных миниатюр современной Мэри Шелли посвящался необыкновенной мнительности супруга. Отдельное место занимали истории о незамысловатой и вовсе не стремительной, но вполне успешной карьере мужа. В общем, абсолютно все указывало на то, что Торопов был создан современной Мэри Шелли, как некогда Виктор Франкенштейн сотворил безымянное чудовище. Однако, кошмарный монстр молодого студента из Женевы являлся творением, уже изначально отягощенным злом. Предназначение Торопова в реальной жизни женщины из Красноярска имело совершеннейше иной смысл. Наверное, нынешней Мэри Шелли Георгий Григорьевич казался щитом, иллюзорной защитой от действительности, обыкновенно склонной к жестокости.
Естественно, этот ментальный посыл, это несложное предположение и рассуждения о гностических парах больше подходили для широкоплечего парня, безмерно увлеченного разносортной фантастикой и пока всего лишь тревожили рассудок Загорелого Паука, не оформляясь во внятный вывод. Поверить в то, что Торопов возник просто из девичьих фантазий, означало уверовать в бога, святые тексты, заявления политиков, волшебство, магию, фокусы и справедливую демократию, равную кристальной честности вокзальных наперсточников.
- Увы. Как она, придумав десятки псевдонимов, не догадалась взять еще себе один, Виктор Франкенштейн? - проворчал Загорелый Паук, перелистывая бесчисленные страницы дневника в глобальной сети. - Впрочем, вряд ли она изначально планировала появление в реальной жизни реального Георгия Григорьевича Торопова. Чудовище несостоявшегося Виктора Франкенштейна, увы или ура, обрело плоть невозможно поздно для его создателя.
Если небольшой, даже скромный по размерам, зато отдельный кабинет супруга в величественном, тяжеловесно-архаичном здании городской администрации описывался самоназваной Мэри Шелли безобразно скупо, то квартира и вовсе подавалась лишь парой скромных, явно поспешных зарисовок. Так автором блога утверждалось, что величественный, тяжеловесно-архаичный круглый стол достался Торопову от родной бабушки; величественный, тяжеловесно-архаичный буфет и пять величественных, тяжеловесно-архаичных стульев являлись собственным наследством современной панночки; величественное, тяжеловесно-архаичное зеркало, висящее в прихожей, подарил молодой паре на новоселье сам губернатор Кемеровской области. К счастью для высшего должностного лица административно-территориальной единицы России, автор блога внезапно оставил в покое свои излюбленные эпитеты.
Личность отца самоназваной Мэри Шелли представала в блоге однозначно положительной и исключительно легендарной. Храбрый человек, подполковник милиции погиб на посту, когда дочь только собиралась пойти в первый класс средней школы. Судя по скудным пояснениям автора, подлинных фотографий родителей не сохранилось, но современная панночка легко решила возникшую проблему.
Загорелый Паук почувствовал сильное головокружение, впервые обнаружив в блоге снимок музейного портрета солидного господина с бакенбардами, в старомоднейшей военной форме, украшенной потрясающе внушительными наградами. Разумеется, Мэри Шелли не утверждала твердо, что отец ее выглядел в точности так, хотя и не слишком усердствовала в обратном. Наверняка, в объемистом электронном дневнике можно было отыскать специально написанную историю, идеально объясняющую удивительный выбор автора, только для дальнейшего распутывания клубка загадок это не имело ни малейшего смысла. Главное, лицо внушительного военачальника из прошлого совсем не отличалось от лица подполковника полиции, в данную секунду стоящего среди остывших в котловане застопоренной городской стройки. Это был снимок его портрета.
Часы пролетели, еще один день прошел. В какой-то момент мозг Загорелого Паука отказался нормально воспринимать странно-вывернутую реальность, где легко и просто существовал Георгий Григорьевич Торопов, однажды выдуманный персонаж рядового блогера сети Интернет; где в полиции служил человек из давно ушедших исторических эпох. Стулу грозил новый полет, а потолку и уважаемому Николаю Васильевичу новые вопросы, когда на другом конце вагона появился Помощник Хищника.
Разминувшись с перетаскивающими громоздкие ящики техниками, широкоплечий парень с папкой на локте устремился к столу Загорелого Паука.
- Подготовили сводные данные за сегодняшние сутки, - сообщил Помощник Хищника.
- Наши доблестные военные нашли старшего лейтенанта?
- Однозначно. Еще утром. Старший лейтенант Скоробогатый погиб.
- Невозможно! Как это произошло?
- Подробностей не добился. В смысле, работал специальный отряд. У них от нас секретов больше, чем у нас от них. Вся группа старшего лейтенанта уничтожена на берегу Томи.
- Жаль... Хорошие ведь люди... Черт возьми.
- Очень хорошие люди, - подтвердил Помощник Хищника.
- Жаль, - повторил Загорелый Паук. - Скоробогатому я хотел предложить оставить военную службу и перейти к нам. Итак, самая достойная кандидатура.
- Теперь-то какая раз... - начал широкоплечий парень и осекся под суровым взглядом.
- Новые остывшие, коллега?
- Новых остывших нет.
- Подполковник пришел последним?
- Точно так. В смысле, других остывших нигде не замечено. Ни в Сибири, ни в целом мире других остывших сегодня нет. Разрешите доложить?
- Последним. Итак, все это возможно, - задумчиво сказал Загорелый Паук, механически принимая папку, поднял глаза на собеседника. - Представьте, коллега. Человек ведет в сети блог до последнего момента, пока позволяет больное сердце. Итак, представили?
- Легко. В смысле, да.
- А теперь представьте, автор блога, увы, умер и после смерти пишет записку. Пишет, идеально точно выдерживая, хотя и странную, однако собственного изобретения манеру. Как бы вы охарактеризовали произошедшее?
- Как прикажете, так и охарактеризуем, - молодцевато подбоченился Помощник Хищника.
- Не смешно, - покачал головой Загорелый Паук. - Итак, сейчас не смешно вдвойне. Вопрос серьезный, Сережа.
Широкоплечий парень задумался.
- Если мертвый человек в принципе пишет или ходит, это черная магия. Увольте. Такой фикус-пикус.
- Увы. Стабильные ответы, Сережка... Добавим в колдовское варево еще и длинноволосого остывшего с кошками на плечах?
- Добавим. Однозначно, черная магия.
- Слушайте внимательно. При жизни мужчина числился в рядах откровенных и страстных кошатников, коллега. Информация легко доступна, показания собраны. Очевидцы утверждают, он даже на работе иногда появлялся с кошкой на плече. Хозяин, увы, умер. Самые смелые кошки отправились с ним в путь. Не желая признавать факт того, что все изменилось. Оттянуть момент расставания. Помочь. Защитить. Попрощаться. Вам еще хочется называть колдуном или зомби человека, при жизни сумевшего настолько сильно расположить к себе эгоистичных хищников? У вас язык повернется, коллега?
- Колдуны не способны любить. Увольте. В смысле, колдуны привораживают.
- Вопрос состоит совершенно в другом, - досадливо поморщился Загорелый Паук. - Остывший остался собой. Человеком. Просто человеком, Сережа. Кошки, чувствительные создания, не поехали бы бесцельно кататься на плечах бессмысленной горы разлагающейся плоти, управляемой черным колдуном на расстоянии. Этот остывший их хозяин и друг. Невозможная головоломка с записками четко показывает нам, сейчас мы имеем дело с обыкновенными людьми. Итак, для того головоломка и создавалась. Забудьте магию, господин капитан. Стоп. Оставьте в покое гротескных зомби. Люди. Люди, коллега, со всеми своими людскими заморочками. Остывшая, написавшая записку, осталась собой, коллега. Итак, если хотите, осталась панночкой, талантливым педагогом, Мэри Шелли, человеком, заслуженным блогером, женщиной, супругой выдуманного героя. Осталась собой, захватив все чувства, знания, воспоминания и фантазии. Судите сами. Даже сейчас. Даже теперь. Даже здесь. Даже здесь, среди других мертвых людей, спустя собственную смерть и тысячу километров пешком по дорогам. Воодушевляющий вывод?
- Увы, вы не вникали в настоящую и выдуманную жизни Мэри Шелли. Вы не прочувствовали историю с кошками. Вы не вполне осознаете происходящее на наших глазах чудо. Судите сами. Перед нами ни в коей мере не карикатурные кинематографические зомби. Перед нами не бессмысленное стадо бродячих человеческих останков, согнанное глупыми заклинаниями чумазых магов в грязную дыру на окраине спального района одного из рядовых городов Сибири. Стоп, коллега. Никаких фантазий. Никаких чертовых бирок с номерами. Никаких обысков, черт возьми. Никаких унижений человеческого достоинства. Не остывшие, коллега. Остывшие люди. Итак, перед нами люди. Личности. Бесценные особенности минувших дней. Человеческие чувства. Драгоценные воспоминания, опыт, навыки, знания. Индивидуальности. Вселенные. Итак, коллега. Если перед нами личности, то... каждый из остывших к прошлой жизни людей сделал выбор сам, не правда ли?
- Намекаете на записку?
- Впрямую цитирую. Записки равны подсказкам. Хлебные крошки, брошенные специально для нас, коллега. Иной смысловой нагрузки записки не несут. Не остывшие, не тупой боевой маг, не экипаж дурацкого инопланетного звездолета осторожно подсказывает нам. Нам тихо шепчет на ухо личность. Человек. Учитель. Женщина. Она здесь, она с нами, коллега!
- Пусть зомби, пусть человек. Остывшие собраны, стоят, молчат. В данной ситуации для нас разницы нет.
- Увы, ни малейшей, коллега?
- Однозначно.
- Однако, если черный маг с преогромными амбициями нынче вздумал собрать здесь армию солдат, разные Вселенные под единым знаменем ему стали бы большой помехой?
- Думал уже об этом. Понятно, простого солдата во время несения службы собственные мысли не красят. Завтра Земле предстоит столкнуться с заразой. В смысле, с серьезной пандемией. Миллионами мертвых бойцов должен кто-то управлять? В яме у нас собраны не солдаты. Однозначно, полководцы высокого полета. Призваны, стоят, молчат, планируют предстоящую кампанию. Обучаются воинскому искусству. Скоро начнется бой. Бой с нами за господство на Земле.
- Стоп. Стоп, господин капитан, - мягко, словно расшалившемуся ребенку сказал Загорелый Паук. - Мало того, что ваши бесподобные фантастические идеи слишком ужасающи и чересчур глобальны, они абсолютно не учитывают десятки фактов. Включая специально подброшенные нам под нос хлебные крошки.
- Увольте, я считаю записки предупреждением, - опять возразил Помощник Хищника. - Когда проводится войсковая операция, никто не делает подсказок противнику. В смысле, это элементарное свинство... В смысле, для остальных остывших, предательство. Заметьте, только двое из всей массы остывших строчат какие-то послания. Извлечем информацию из текстов. Пандемия уже началась. Прежде всего, следует обратить однозначное внимание на будущих полководцев, начать готовиться к сражению.
- Подсказок противнику? Детский сад. Кто противник? Где противник? Кроме вас, коллега, на командном пункте никто не рассуждает о войсковых операциях, захватах планет чернокнижниками и прочими учениками доблестного генерала Ктулху. Зачем шифровать предупреждение о начале боевых действий нелепым потешным кодом из блога, интересного одному из остывших людей при жизни?
- Понятия не имею. Ночной бой однозначно доказывает...
Загорелый Паук предостерегающе поднял руку:
- Стоп. Ночной бой доказывает, у нас есть враг, коллега. Земной, материальный, матерый, обыкновенный. Враг опытный и, увы, невозможно хорошо осведомленный о состоянии дел на порученном нам объекте.
- Остывшие становятся монстрами. Такой фикус-пикус.
- Становятся. Однако, опасность нулевая.
- Все равно. Зачем подсказывать? Принципиально. Противнику или не противнику, зачем? Увольте, не понимаю, - упрямо наклонил голову Помощник Хищника.
- Возможно, для того, чтобы мы не путались под ногами, не препятствовали спокойно выполнить задуманное? Возможно, для того, чтобы мы убрали пулеметы от остывших людей? Пока у нас проблемы лишь от нас самих. Почему мы так себя ведем с остывшими людьми, нагло и грубо?
- Мы защищаемся. Такой фикус-пикус.
- Возможно. Хотя принципиально смотрим не в ту сторону, ожидая атаки врага. В конце концов, коллега, лично нам с вами никто выбора не предлагал и наслаждаться жизнью не мешает. Однако, признаю. Подсказки о том, что перед нами личности, могли бы быть как-то внятнее... Хотя... Возможно, получи мы полную правду на тарелочке с голубой каемочкой, то запаниковали, передрались за место в котловане и нарушили все планы? Возможно, такой опыт уже имел место в прошлом?
- В смысле, во времена образования Байкала?
- Возможно. Очень здравая мысль, коллега... Итак, на данный момент все остывшие люди уже сделали свой выбор, кто бы его не предложил. Новых остывших людей на объекте больше не появится. Подполковник пришел последним. Начальство требует избавиться от палаток, установить вагончики, нагнать специальную технику, войска. Однако, я против. В свете нынешних обстоятельств против вдвойне. Процесс идет быстро, приближаясь к завершающей фазе. Опасность исходит не от остывших людей. Судите сами. Разные слои общества, разные мысли, разное образование, разные языки, разное гражданство, разные жизни, разные смерти. Однако все они, как и прежде, самые настоящие, самые обыкновенные люди и сделали, уже сделали свой выбор... Вам смешно, господин капитан? От вашего скептического лица у меня попросту замерзла мысль. Купол готов, коллега?
- Достраивают.
- Достроят, поставлю старшего лейтенанта Скоробогатого... Черт возьми. Итак, поставлю самого толкового военного, профессионала в высоком смысле слова на охрану остывших людей, - запнувшись, договорил Загорелый Паук. - Остывшие люди нуждаются в охране от нас. Черт возьми. Остывшим людям необходимы особые условия и покой, мы обязаны обеспечить. Есть подвижки по определению зоны тишины?
- Научники вычислили радиус. Тысяча двести пятьдесят метров с мелочью. В смысле, научники сказали, идеально очерченный круг. Идеальное распределение... Не уверен, кажется, мощности сигнала. Или излучения. Сразу за кругом любая связь работает нормально. Сейчас научники рассчитывают другой радиус, значительней первого. Предположительно, второй круг точно охватывает зону феномена. В смысле, только там появлялись остывшие.
- Центр меньшего круга в котловане с остывшими людьми?
- Однозначно, - подтвердил Помощник Хищника. - Предположительно, второго круга также. Пришла свежая информация по спутникам.
- Интересно. Докладывайте.
- В течении последних часов двенадцатый американский спутник изменил орбиту. Увольте, будут и другие. Над нами теперь восемь китайских. Франция готовится к срочному запуску. Какой-то сверхважный сверхсекретный проект, с давно известным оборудованием для импульсного воздействия на естественные энергетические слои ионосферы. У командования нет сомнений. В смысле, свежий французский спутник тоже пройдет над территориями феномена остывших. Другие страны по-прежнему работают по мелочам. Телескопы, фотография, сканирование, видеосъемка. Подслушивают и подглядывают за нами. Уверен, все каналы цифровых соединений сателлитов перехвачены и раскодированы. Информация обрабатывается одновременно, у нас и у них.
- Однако, стоит отметить, руководство не ошиблось. Итак, некоторые технические устройства и купол над котлованом невозможно расстроят тех, кто подслушивает и подглядывает.
- В смысле, даже рассердит. Однозначно.
- Сколько из спутников с настоящим боевым оружием на борту?
- Американские и китайские, почти все.
- Итак, началась большая суета в большом мире. Мы ничего не знаем о сути феномена остывших людей, господин капитан, а уже деремся между собой. Есть потери, коллега?
- Семь спутников погибли, - ухмыляясь, развел руками Помощник Хищника. - Официальная версия... Не уверен. Неудачное маневрирование на орбите. В смысле, вранье. Такой фикус-пикус.
- Очень плохо, коллега. Вы радуетесь трагедиям. Совпадения найдены?
- Спутники принадлежат разным странам. Один наш. Других сведений нет. Разрешите предположить?
- Зона тишины, вычисленный научниками круг на поверхности планеты, продолжается. В смысле, на высоту.
- В высоту? Тогда это конус, коллега. Или цилиндр с основанием, радиусом тысяча двести пятьдесят метров с копейками. Судите сами. Итак, по вашему мнению, спутники, увы, слишком точно прошли над нами, угодив в зону тишины с наибольшим напряжением?
- Однозначно. Такой фикус-пикус... Разрешите...
Загорелый Паук снова поднял открытую ладонь, останавливая собеседника:
- Стоп. Стоп, коллега. Наши перегревшиеся мозги скоро забудут таблицу умножения. Итак, передайте в научный отдел срочную просьбу... вычислить форму, высоту... Возможно, глубину проникновения обозначенного цилиндра в землю. Черт возьми. Возможно, глубоко под нами действительно есть какие-то сооружения. Пусть высчитают координаты последних соединений потерянных спутников с наземными центрами.
- Слушаюсь.
- Далее. Передайте в центр немедленный запрос на прекращение полетов. Территория объекта "Алый Парус", высота... высота любая... Особенно, пассажирских лайнеров, коллега. Двадцать, тридцать, хоть тысячу километров, сколько сочтут необходимым специалисты. Вертолетам даю красный свет. С этого часа наша посадочная площадка закрыта. Передайте генерал-майору, присутствие его бомбардировщиков над объектом становится опасным для города. Итак, далее предлагаю в срочном порядке отозвать и остальные боевые машины. Патрулирование не имеет смысла. Решать, конечно, не нам. Постарайтесь донести до умов важность данных шагов.
- Понял. Все сделаю.
Одобрительно кивнув широкоплечему парню, Загорелый Паук раскрыл принесенную им папку.
- Итак, свежие данные по Торопову?
- По полицейскому подполковнику.
- По подполковнику? Сережа, что же ты сразу... Не ожидал! Значит, ребята нашли... Молодцы! Откуда он? Однако, Дальний Восток? Камчатка? Угадал?
- Подполковник из далекого прошлого.
Загорелый Паук заметно вздрогнул. Лицо его сильно побледнело.
Бегло просмотрев бумаги в папке, Загорелый Паук поднял глаза:
- В отчете указан тысяча восемьсот двенадцатый год, - ответил Помощник Хищника. - Разрешите предположить?
- Предполагайте.
- Все остывшие из прошлого. В смысле, находились у нас на секретном задании. Выполнив задание, остывшие передислоцировались и готовятся вернуться домой.
- Мило забыв о секретности задания? - иронично улыбнулся Загорелый Паук. - Судите сами. Шум вокруг остывших людей поднялся на весь мир. Итак, по-вашему, зона тишины, это эффект от работы аппаратуры для перемещения во времени?
- Точно так.
- Мощную машину времени, однако, построили в период Отечественной войны двенадцатого года, если начинка современных спутников не выдерживает на расстоянии сотен километров, - серьезно произнес Загорелый Паук, вспоминая слова доктора о древних, очень древних сооружениях, скрытых глубоко под котлованом остывших людей.
- Не уверен... Тогда остывшие выполняли задание в прошлом. У нас. Такой фикус-пикус. В смысле, теперь остывшие однозначно вернутся к себе в будущее.
Очередная теория Помощника Хищника, легко и мило заменившая гипотезу о магических полководцах, с часу на час собирающихся повести миллионы ходячих мертвецов на захват планеты, прозвучала неожиданно и исключительно здраво.
Подполковник, облеченный властью человек из прошлого теперь возвращался домой, в будущее. Люди из другого времени, притворяясь остывшими во свершение тайных замыслов, стояли в котловане бывшей стройки, просто дожидаясь удобного момента для прыжка сквозь века. Ждали, пока контуры аппаратуры раскрутятся на полную мощность. Только зачем путешественникам в будущее, абсолютно скрытно совершивших неизвестную работу в прошлом, привлекать к себе столько внимания? Элементарно, зачем десятилетиями готовить легенду, инсценировать смерть, ходить пешком? Несусветная глупость. Перловая каша с галушками из баранины. Ничего не сходилось в теории с машиной времени, хотя для мозгов российского поклонника фантастики новая гипотеза выглядела выпукло.
- Возможно, вы правы, коллега, - примирительно сказал Загорелый Паук. - Итак, весь вопрос в том, как теперь рассматривать настоящее. Как необходимый перевалочный пункт при протяженных путешествиях во времени? Как случайное место, где произошел сбой в работе машин? Лично я склоняюсь ко второму варианту, поскольку лишь он как-то, очень скромно объясняет, зачем путешественникам потребовались долгие десятилетия жизни во времени, называемом нами настоящим.
- Передать в научный отдел на рассмотрение? - с надеждой в голосе спросил Помощник Хищника.
Сделав знак не мешать, Загорелый Паук снова, теперь уже внимательно рассмотрел бумаги в папке.
По данным, переданным местной полицией, подполковник появлялся в разных местах города и Кемеровской области, мало контактируя с правоохранительными органами. Работа, точнее, его загадочная деятельность всегда связывалась с охотниками за розовым пеплом и группами остывших людей, пробирающихся к таинственной точке сбора в котловане замороженной стройки. По всему выходило, что, явившись неизвестно откуда, последние несколько недель подполковник строго занимался сопровождением остывших людей, помогая, спасая, защищая их по мере сил и возможностей. Если бы не подполковник, многие десятки остывших людей просто исчезли бы, не дойдя до цели.
Единственная фотография в папке Помощника Хищника оказалась знакомым по электронному дневнику самоназваной Мэри Шелли снимком музейного портрета, заключенного в красивую золоченую раму. Если не придираться к мелким несоответствиям, на старинном полотне был изображен кемеровский полицейский подполковник, одетый в архаичный, но феноменально солидный мундир с позументами, кистями, аксельбантами, галунами, множеством разнообразных наград, щедро сияющих драгоценными камнями. Густая, немного волнистая шевелюра полностью закрывала уши человека. Старомодные бакенбарды опускались до упрямых скул. Прямой твердый взгляд, породистое широкое лицо утверждало привычку повелевать, несгибаемую волю, личную храбрость, уверенность и высочайший непререкаемый авторитет. Массивная фигура, разворот плеч, огромные руки ясно говорили о невероятной физической силе и намекали на необыкновенный, по-настоящему великанский рост.
Как сообщалось в пояснении к портрету, прославленный в прошлом художник изобразил на полотне генерал-лейтенанта, известнейшего полководца, святого героя Отечественной войны тысяча восемьсот двенадцатого года. Обладая светлым, чистым, воистину государственным умом и независимым аристократическим характером, смелый командующий в сражении под Бородино таким удачнейшим образом организовал контратаку, что внезапный могучий удар сокрушил целую армию противника. Список побед и заслуг отважного генерал-лейтенанта на этом эпизоде далеко не заканчивался, делая из благородного героя Отечественной войны популярнейшего человека России девятнадцатого века.
- Передать в научный отдел на рассмотрение? - повторил широкоплечий парень.
- Нет необходимости, - возразил Загорелый Паук, закрывая папку. - Увы, коллега, в вашей фантастической гипотезе нет места для существа, напоминающего громадного головоногого. Ваша очередная фантастическая идея хороша в качестве разгрузки для наших перегретых умов, однако, не более того. Стоп. Ищите другое возможное объяснение феномену остывших.
- Разрешите предположить?
- Конечно, славный поклонник недалекого будущего.
- Скоро случится огромный потоп. В смысле, суша на Земле полностью исчезнет. Однозначно. Все люди постепенно станут... Не уверен... Вот такими существами, какое появилось на объекте в котловане. Вроде осьминогов. Или кальмаров. В смысле, люди станут водоплавающими мутантами. Только водоплавающие создания могли собрать обломки в тайной пещере острова Ольхон, ведь путь к ней лежит под водой. Будущее за водоплавающими.
- Стоп вашему невозможно недалекому будущему. Стоп недалеким гипотезам. Никогда не верил в принципиальную возможность создания машины времени, - жестко сказал Загорелый Паук. - Никогда не верил в повторение библейского потопа.
Вагон сильно качнулся, словно миниатюрный паровозик, стоящий впереди состава, вдруг засобирался в самостоятельное путешествие, без машиниста. Сквозь запертую дверь внутрь полилась струйка воды, быстро охватывая ножки стола, стула, касаясь подошв обуви.
- Потоп. Уже началось. Такой фикус-пикус, - деревянным голосом проговорил Помощник Хищника.
Бросившись к окну, Загорелый Паук увидел ползущую вверх по склону голубовато-серую водяную массу, при движении вскользь задевающую хвост поезда. На плоской, словно стол, вершине, беспорядочно вырастал и опадал гребень, временами выбрасывающий в небо пенистые клочья.
- Сережа, остаешься на связи, - приказал Загорелый Паук.
Ответа он не слышал и не ждал, выпрыгнув из вагона на изрядно притоптанную за последние нервные дни траву. Уверенно взбираясь на пологую горку, змея с грацией ленивого сильного зверя преодолевала пространство до бетонных плит остановленной стройки. Впрочем, не такой уж и медленной была вода. Как ни старался Загорелый Паук, догнать поток, повсюду оставляющий на своем пути извивающуюся мокрую дорожку, ему все-таки не удалось.
Когда Загорелый Паук подбегал к ограде "Алого Паруса", несколько бетонных плит уже лежали на земле, разломанные на куски мощным ударом. Разделившись надвое, вода с прежней скоростью и упорством обогнула яму с обеих сторон. Рабочие, заканчивающие установку металлических дуг над котлованом, спелыми яблоками посыпались вниз. Кому-то из монтажников удалось остаться сухим, но, в основном, вода изрядно подмочила репутацию рабочих. Мерный гул сварочных аппаратов прекратился, наверное, монтажники успели выключить машины, вполне оправдано опасаясь трагедии и просто короткого замыкания. К передвижной трансформаторной подстанции, установленной за огражденной территорией, уже спешили техники.
Вытянувшись в тонкую высоченную стенку на краю котлована, вода полилась, вернее, посыпалась вниз, в полете незаметно превращаясь из жидкости в прозрачные шарики, размером поменьше теннисных. Дно ямы устилал плотный голубовато-серый ковер.
В центре котлована метались две серые кошки. Не опасаясь постоянного присутствия множества военных, нисколько не тяготясь обществом мертвых людей, не пугаясь даже свирепого металлического грохота, производимого монтажниками и сварщиками, звери прятались где-то в яме. Сейчас уже поздно было искать более надежное укрытие.
Над головами остывших стали возникать розовые вихри, похожие на большие короны. Поднимаясь к небу тонким веретеном, круговороты быстро исчезали. Призрачное тусклое свечение охватило сразу троих у спуска в котлован, четверых в центре, двоих, еще троих, пятерых по краям, множество остывших людей поодиночке, без какого-либо порядка. Короткая розовая вспышка затмила утренний свет.
Дверь вагона открылась, пропуская дородную женщину с погонами лейтенанта. Ожидая увидеть за столом Загорелого Паука, она неуверенно застыла в проеме, сжимая в одной руке обычный телефон с кнопочным номеронабирателем, а в другой трубку и бухточку провода.
- Не смущайтесь, - улыбнулся Помощник Хищника, шагая навстречу.
Придя в движение, лейтенант преодолела половину пути по вагону, механически разматывая провод. Походка ее напоминала тяжелое качание бронированного ракетоносца на суровых океанских волнах.
- На связи главнокомандующий, - прошептала женщина тонким плачущим голоском, совершенно не подходящим ее потрясающей корабельной комплекции. Пальцы зажимали щелочки микрофона так сильно, что костяшки побелели.
- Кто? - поперхнулся Помощник Хищника.
- Главнокомандующий, - повторила лейтенант.
Широкоплечий парень сделал страшное лицо и подмигнул женщине:
- Попал. В смысле, влип.
Передав трубку и аппарат, лейтенант стремительно помчалась по вагону, заметно закачавшемуся от ее очень нелегкой поступи. Дверь закрылась так медленно, осторожно и тихо, словно малейший звук мог нарушить хрустальную природную гармонию выдающегося момента.
Четко представившись и сжато, несколькими краткими сухими фразами объяснив нынешнюю обстановку на объекте "Алый Парус", Помощник Хищника замолчал. Слушал он довольно долго, изредка вставляя однотипные утвердительные реплики. Лицо широкоплечего парня, сначала напряженно-деловое, выражало все большее удивление, вполне подходящее ребенку. Однажды он даже прервал собеседника на другом конце провода, задал вопрос, а услышав ответ, осмелился возразить и, по своему обыкновению, даже высказать фантастическое предположение.
Положив трубку, Помощник Хищника откинулся на спинку стула, бессильно опустив руки. Затем, вскочив, он широким шагом направился в соседний вагон, подтаскивая за собой шнур абсолютно чужого в двадцать первом веке проводного телефонного аппарата.
- Удачно прошло? - опасливо спросила лейтенант.
- Вам приходилось когда-нибудь носить вуаль? - чужим голосом произнес Помощник Хищника, ставя телефон на стол.
- Вуаль? Все-таки слишком безвкусно для меня, - ответила лейтенант, поправляя идеальнейшим образом уложенные волосы.
- Скоро все будем носить. Мужчины, женщины, дети, старики, живые, мертвые. В смысле, все люди. Такой фикус-пикус, - сообщил широкоплечий парень, скрываясь за дверью вагона.
Непонимающе поджав губы, лейтенант пододвинула клавиатуру, в строке сетевого поиска набирая слово "вуаль".
Птицы, радующиеся лету с утра до позднего вечера, когда акустическую эстафету принимали полуночники-сверчки, теперь молчали. С проспекта доносился унылый однообразный городской гул, в котором выделялся наглый рев какой-то одиночной машины с безнадежно испорченным глушителем. Казалось, эти тривиальные шумы были единственными звуками в природе.
Если не треть, то четвертая часть всех остывших исчезла. На месте мертвых людей, прежде отмеченных вихрями, теперь возвышались угловатые сутулые спруты с разноцветными щупальцами и острыми плавниками на громаднейших ромбообразных головах. Строгая система в быстрых превращениях остывших прослеживалась сразу. Размерами массивных тел в несколько раз превосходя любого, самого могучего из мертвых людей, кальмары выбрали наиболее удачнейшие места для таинственного появления. Существа не касались ни друг друга, ни остывших.
Кто-то из рабочих попытался сбежать. Охрана на воротах схватила человека, выкручивая руки. Нарушая тишину, монтажник громко протяжно завыл. Угрожающе звякнул металл. Стволы установленных в кузовах грузовиков крупнокалиберных пулеметов ожидали разрешающую команду, готовились уничтожить любого противника еще до официального объявления военных действий.
- Не стрелять! - во весь голос закричал Загорелый Паук, врываясь на территорию с пистолетом в руке.
Тяжеленые глыбы головоногих одновременно качнулись, вернувшись в прежнее положение, словно невообразимые существа собирались сделать первый шаг, только по неизвестной причине передумали. Чудища не сдвинулись с места, больше не шевельнули ни головами, ни щупальцами.
По периметру котлована взметнулись белесые спирали, свистя как сильно перегретый пар. Птицы защебетали все разом, загомонили с прежней громкостью и мелодичностью.
Когда-то назвав речушку Большой Камышной, полностью забытый кемеровской историей автор явно переусердствовал в фантазиях. Даже в самые развеселые весенние разливы речка выглядела тривиальным ручьем, к середине лета вообще превращаясь в узкую ленточку безобразной мутной воды, петляющей от огородов и разношерстных построек частного сектора к безликим складам, гаражам автобаз, стародавним цехам запущенных, не понадобившихся капиталистической России предприятий. С камышами у речушки тоже были серьезные проблемы.
Парадные окна унылой покосившейся избушки выходили на заросший кустами овраг, в глубине которого, совершенно невидимая, отважно боролась с грязью Большая Камышная. На коротенькой улице Норильской, давно потерявшей смысл собственного названия, стояло не больше десятка домов. Не все хозяева, предпочитающие жизнь на дальнем краю Кемерово, могли бы посчитаться своими завистливыми соседями особо зажиточными, но эта печальная избушка резко отличалась от остальных домов какой-то особенной нерадивостью, подчеркнутой и даже воинственной показной неряшливостью.
Колесом наехав на задушенную шикарными развесистыми сорняками грядку, неприметный отечественный фургон притаился у черной гнилой веранды с худой шиферной крышей. Из раскрытого грузового отделения машины торчал угловатый бок доисторического лампового телевизора, высовывался краешек свернутого в рулон дрянненького ковра. На пассажирском сидении лежали объемистый узел с тряпками, магнитофон и радиоприемник, место которым было в музее.
Тихо прикрыв дверь хибары, из дома крадучись и озираясь вышли двое мужчин. В руках каждого висело по паре объемистых пластиковых бутылок, до пробки заполненных розовым пеплом. Грабители не спешили, однако и не медлили. Установив поклажу на свободное место в грузовое отделение, один из людей забрался на водительское сидение, другой завозился, пытаясь захлопнуть дверцу забитого поклажей фургона.
Почти не нарушая вечерней безмятежности городской окраины, автомобиль завелся, выбрался из загаженного двора. Машина ехала медленно, пассажир и водитель молчали, продолжая воровато оглядываться по сторонам. Повторяя крутой изгиб улицы Норильской, фургон сделал поворот и здесь неожиданно подпрыгнул, словно вдруг засобирался взлететь. Салон автомобиля мгновенно охватило жаркое пламя, добралось до топливного бака.
Гулкий взрыв разнес сонную тишину в клочья. Дверца грузового отсека достала до небес и плюхнулась в мутные героические воды Большой Камышной. Ковер горел, корпус телевизора разломился, кинескоп лопнул. Прокатившись еще немного, неуправляемая машина смяла секцию чьего-то забора, с костяным хрустом впилась в столб деревянных ворот. Огненная лужица, покрытая вспухающими и поспешно лопающимися пузырями, быстро поползла прочь от яростно сгорающего автомобиля.
С первым языком пламени, возникшем в салоне фургона, сырой подвал покосившейся избушки тоже опалила ярчайшая вспышка. Отчаянно горела не замеченная грабителями пластиковая бутылка, распространяя удушливую вонь. Огонь с удовольствием набросился на сваленную по углам рухлядь, наскочил на стены, на видавшую виды лестницу, с суровым упорством маньяка подбираясь к люку, ведущему в прихожую безобразнейшей угрюмой халупы.
В углу грязной маленькой кухни лежала, странно скрючившись в луже собственной крови, простоволосая женщина. Из-под уродливого залатанного халата торчали голые ноги, покрытые сетью раздувшихся вен.
Выбиваясь из щелей пола, смрад быстро скрыл отвратительную картину преступления, распространяясь по избушке со скоростью обезумившего бегуна, стал вырываться на свободу в разбитую форточку крошечной спальни. На скособоченном диване перед опустевшей тумбой для телевизора неподвижно сидел худощавый человек в домашних шортах и испачканной жирными пятнами майке. Голова мертвеца была плотно упакована в полиэтилен, рот широко открыт, ослепшие глаза до жути страшно выпучены. С пакета ухмылялась рисованная желтая рожица, указывающая языком на решительно кретинскую надпись: "Покупки лучше делать в лучшем магазине города".
Хотя в котловане тоже было уничтожено несколько остывших, настоящего пожара здесь не случилось. Розовый пепел, случайно попавший за пределы ямы на подошвах обуви, вспыхнул, выбросил в небо удушливую вонь, погрозил небу жалкими лужицами, покрытыми жутковатыми пузырями, и быстро погас. Вероятно, феномен остывших готовился мягко перетечь к следующей фазе. Процесс пододвинулся к невидимой линии, за которой возникли другие и особые требования, создавались необходимые условия. Режиссер направлял действия спектакля, из скромности пока не показываясь ни зрителям, ни даже самим участникам представления.
Над головами остывших еще только стали возникать первые розовые вихри, когда Загорелый Паук заметил пару кошек, в страхе покинувших свое укрытие. Полившаяся в яму вода, по пути оборачиваясь прозрачными шариками, заставила обезумивших маленьких хищников взобраться по одежде на плечи мертвого человека. Более надежного спасительного убежища для кошек не нашлось.
Обежав котлован, Загорелый Паук прыгнул на спуск, остановившись у границы плотного голубовато-серого ковра. В массу диковинных шариков нога погрузилась, как в самую обыкновенную воду, почувствовав некоторое сопротивление, но при этом оставшись сухой.
Ничего ужасного не произошло. Абсолютно ничего не произошло.
Загорелый Паук шагнул вперед. Гремя боевым железом, сержант и трое крепких бойцов в тяжелых бронежилетах полукругом расположились на верхней границе спуска. Выглядели они угрожающе и жутко. Шлемы, прикрытые некрасивыми кусками грязных камуфляжных сеток, напоминали головы гигантских насекомых. Стволы автоматов шарили по бледным лицам остывших людей, готовые немедленно уничтожить любую из целей. Не дожидаясь приказаний, еще человек двадцать окружили котлован.
Демонстративно убрав пистолет, Загорелый Паук сделал следующий шаг.
Глубже не стало. Никаких новых ощущений странный ковер не давал. При ходьбе слышалось резиновое поскрипывание и хруст, словно идти приходилось по свежевыпавшему снегу. Обладая необычайной эластичностью, шарики легко сплющивались под подошвами обуви, охотно, хотя и с обиженным мышиным писком возвращаясь к прежней форме.
Разумная осторожность требовала держаться как можно дальше от недвижимых фигур таинственных спрутов, и это в полной мере удалось. Примерно в центре котлована настоящим монументом физической силе возвышался остывший с потрясающе мощным торсом и толстенными ручищами тяжелоатлета. Необычайно пышные волосы длинными волнистыми прядями спускались по спине. Сам не маленького роста, Загорелый Паук доставал макушкой лишь до массивного подбородка остывшего.
Огонь уже расправился с подвальным люком, вовсю хозяйничая на кухне жалкого, кособокого, скрюченного домишки. Одновременно с пожарами на всегда безмятежной улице Норильской, по территории города, окрестностям, кемеровской и ближайших областей, всерьез затронув пространства соседнего Казахстана, коснувшись Китая и Монголии, сейчас вспыхнуло огромнейшее множество огней.
Горели подозрительные частные дома, свежие шкафы в новеньких многоэтажках, ржавые гаражи, важные кабинеты общественных и государственных зданий, честные ничейные сараи. Не слишком сильный огонь родился в траве за поселком Ягуновским, где Вивианна искала и, удивительно, находила следы деятельности древнейших цивилизаций Земли. Взрывались дорогие сумки в надежнейших сейфах, сломанные холодильники на запущенных балконах, таинственные лесные избушки, роскошные автомобили, чуланчики производственных помещений. Полыхали обочины дорог, уютные закутки в парках, ухоженная трава вдоль центральных улиц городов, забытые окраины, новенький асфальт, земля сельскохозяйственных угодий. Занялся куст на берегу Томи, разбрасывая вокруг осколки лопнувшего стекла и донышки пробирок. Считанные минуты огонь весело танцевал на газончике в микроскопическом дворе жилого комплекса "Родные Просторы", к счастью для жителей не успев подпалить припаркованные автомобили.
Некоторые пожары напоминали взрывы бомб чудовищной силы, другие не приносили особенного вреда, третьи тихо прогорали, попросту оставшись никем не замеченными. Огонь как будто мстил за остановленных на своем молчаливом загадочном пути остывших людей, с демонической избирательностью следуя за человеческой ненасытностью, глупостью, жестокостью и омерзительной безумнейшей жадностью.
В таинственной пещере острова Ольхон занялось пожарище. Когтистые лапищи пламени взлетали из-под камней, заставив отступить группу исследователей, моментально уничтожили ценнейшие находки, прожектора, приборы, блок аккумуляторов, с огромнейшим трудом и риском для жизней доставленный сюда по затопленному водой лабиринту. По стенам металась одинокая безутешная тень сгорбленной носатой старухи с кривой клюкой. Дыра в полу каменного зала извергала чудовищный яростный огонь, сплавляющий в единую бессмысленную металлическую кучу удивительные артефакты, до последнего мига пытающиеся выполнять неведомую работу, порученную таинственными создателями.
Неподъемно массивная пирамидка пулей выскочила из каменной ниши, с легкостью обгоняя людей, отступающих перед жестоким пламенем. Когда самый проворный из исследователей еще только собирался скользнуть под свод, пирамидка уже перебралась в первую пещеру. Внезапно, выход заслонила, точнее, просто сменила монолитная скала, на которой грубые инструменты неумелых строителей едва обозначили кособокую неудобную дверь.
Кто-то кричал, кто-то безуспешно бил кулаками неизвестно откуда возникшую глыбу, кто-то принес ломик, пытаясь поддеть каменюку. Все было напрасно. Единственный ход закрылся. Люди заметались по темнице, стремительно наполняющейся дымом. Не выдерживая натиска огня, свод начал рушиться, с необыкновенной тщательностью сначала накрепко запечатывая провал, а затем последовательно заваливая пространство пещеры. Неяркая полупрозрачная тень скользила по стенам склепа до самого конца, внимательно наблюдая за гибелью исследовательской группы.
На широких плечах длинноволосого гиганта сидели две серых кошки. Серая шерсть первой имела черные полоски, серую шубку второй украшали коричневые подпалины. Испуганные желтые глаза, не моргая, таращились на подошедшего. В зрачках отражались квадратики прожекторов.