В права вступила ночь, но Софья не встречала тьму и не провожала погибший день. Она стояла у окна, прижавшись щекой к стеклу, и сама Земля не существовала для Софьи. Напряженный взгляд был устремлен в бесконечность, сознание билось в ловушке, не в силах преодолеть стен, воздвигнутых враждебными силами.
Неистовый вихрь прыгал по крышам домов, выдирая листы жести. Дерзкий порыв ветра сорвал желоб с креплений, с силой грохнул металлом по окну. Стекло покрылось сетью трещин, водосток подскочил на карнизе и исчез в тридцатиэтажной пропасти. Софья не шевельнулась.
На полу комнаты замерцала девятиконечная звезда, вписанный в нее крест, поперечина которого была выгнута дугой. Сначала розовое, живое, трепещущее пламя, окаймил креп и свет, испускаемый зловещим знаком, стал кровавым. Сама собой вдруг качнулась люстра, что-то звякнуло в шкафу. По полу как будто разливалась кровь: коснулась мебели, заползла в углы комнаты, наконец, обхватила ноги Софьи.
Большая ленивая тень проползла по фронтону соседнего дома, метнулась мимо уличного фонаря и бесформенным сгустком ударилась о тротуар. С лестничной площадки донесся приглушенный шум. Ветер с такой яростью набросился на изуродованное стекло, что несколько осколков выпало из рамы. Будильник щелкнул, часы в последний раз двинули стрелки и встали. В прихожей затрещали обои. Ручка замка провернулась по кругу, ломая механизм. Косяки отвалились, входная дверь лопнула поперек. Хрустя обломками бетона и дерева, кто-то зашагал по прихожей. Встречая непрошенного гостя, знак на полу комнаты продолжал наливаться кровью.
Софья рывком открыла окно, и в комнату ворвалась ночь. Холод схватил ее за плечи, ледяной ветер ударил в грудь, не давая ступить на карниз. Упрямо сделав шаг вперед, Софья замерла на краю жизни. Это был предел правды, граница выбора. У ее ног начиналась бездна, и лишь осатаневший от неудач ветер все еще пытался помешать бегству.
Тридцать этажей полета торопили Софью. Она не молила богов о пощаде, не задавала вопросов и не ждала ответов. Ускользающий смысл сделанных на пути открытий, лживые сны, милые эпизоды жизни, калейдоскоп загадочных, с трудом перемолотых ее дыханием мгновений, все это было оставлено в дар Земле. Софья готовилась породниться с пульсом неба.
Услышав шорох за спиной, она взмахнула руками, слово птица, собирающаяся взлететь. Боясь сойти с ума всего в полушаге от спасения, Софья не обернулась.
* * *
После пятого или шестого звонка на пороге квартиры появилась худощавая пожилая женщина в линялом домашнем халате.
- Добрый день, - сказала Софья. - Простите, мне нужна Самойлова Лидия Михайловна.
- Ну, я.
- Извините за беспокойство. Вчера мы разговаривали по телефону... По поводу заметок вашего мужа.
Хозяйка квартиры покосилась на двери соседей и холодно бросила:
- Входи.
Пол в квартире был деревянным, доски рассохлись и громко скрипели при каждом шаге. Миновав микроскопическую прихожую, Софья оказалась в гостиной, заставленной тяжелой, наверное, столетней давности мебелью. Всю среднюю часть комнаты занимал громоздкий овальный стол с резными ножками. На полках книжных шкафов теснились очень и очень потрепанные фолианты, на корешках которых стояли плохо читаемые названия, выведенные пером. Дверь в спальню прикрывали застиранные занавески, расшитые блеклыми цветами, с кистями по бокам, чудовищной желтой бахромой снизу. На стене, сразу у входа, висели часы с кукушкой и облезлыми гирьками в виде еловых шишек.
Сервант был до отказа забит простецкой стеклянной посудой, сувенирами, фотографиями, вымпелами спортивных команд, кубками. С крайнего шкафа на комнату посматривал мощный объектив фотокамеры, как будто нарочно подчеркивая, что двадцать первый век все-таки проник в эту старомодную квартиру. Впрочем, в углу гостиной стояла вполне современная тумбочка с телевизором, музыкальным центром, видеомагнитофоном и какой-то другой домашней электроникой. У телевизора был приглушен звук, по экрану бежали титры.
День находился в самом разгаре, но солнце с трудом пробивалось сквозь плотно задернутые шторы. В комнате крепко пахло табаком, дымом, лекарствами, старыми вещами, и сильнее всего перегретой пластмассой. Вероятно, техника здесь не выключалась круглыми сутками.
- Ты садись, - предложила хозяйка.
- Спасибо, - кивнула Софья, вытягивая из-под стола стул - на вид, довольно сомнительной прочности. - У вас уютно.
Устраиваясь на стуле напротив, Самойлова внимательно и настороженно разглядывала симпатичное бледное лицо гостьи, тоненькую фигурку. Хозяйка положила руки на стол, и Софья увидела на ее запястье широкий грубоватый браслет из темного металла. Руки у Самойловой были не по-женски крепкими, жилистыми, привычными к любой работе. Выглядела хозяйка лет на шестьдесят с солидным гаком, но двигалась энергично. Софья подумала, что вряд ли ее часто называют старушкой и вообще никогда не пропускают в магазинных очередях.
- Ну, читала, значит?
- Потому я вас и нашла, Лидия Михайловна. Записки вашего мужа опубликованы в Интернете. Видите ли, мои сны в мельчайших деталях совпадают с записями...
Самойлова остановила ее жестом.
- Не поняла, дочка. Где это... опубликованы?
- В Интернете.
- Ты в компьютер смотрела? Вроде как образованные барышни из домоуправления?
- Да, Лидия Михайловна, - без тени улыбки согласилась Софья.
- Мой-то и сам был не рад, что отдал людям дневник. Мы с ним прилично жили, в церковь сроду не заглядывали. Это он под конец в религию ударился, накупил книжек рваных, с кожаными обложками, с картинками жуткими. Болел тогда сильно, рак его быстро поборол. Говорил, будто бредил. Написал о своих снах, как от сердца оторвал, а люди посмеялись. В компьютере нынче смотрят.
- Ваш супруг писал об автомобиле и покупке старинного...
- Знаю, знаю, - опять перебила Самойлова. - На память пока не жалуюсь.
- Судя по базе данных автоинспекции, машина по-прежнему принадлежит вам, Лидия Михайловна.
- Кроме мужа никто за руль не садился.
- Нельзя ли мне купить известную вам вещь?
- Ни в коем случае, - спокойно, в тон гостье ответила хозяйка.
Софья провела ладонью по столешнице. Заметив, что оставляет след на слое пыли, она отдернула руку и смущенно, как девочка, рассыпавшая сахар, улыбнулась.
- Лидия Михайловна, мне нужно.
- Мой боялся этой штуки, строго-настрого наказывал не трогать.
- Пожалуйста, Лидия Михайловна. Сама заберу вещь, вы ее не коснетесь.
- Нет.
- В конце концов, я согласна приобрести ваш автомобиль.
- Настырная ты, я еще по звонкам поняла. Другие нажмут на кнопку раз, другой, и уходят восвояси. Знаешь, ко мне давно никто не заходил... Тебе я тоже не рада, - глухо, после длинной паузы, закончила хозяйка, упираясь прямым взглядом в лицо гостье.
Софья поежилась. Ей показалось, в смежной комнате скрипнула половица: словно кто-то осторожно, на цыпочках крался по спальне, оставаясь под прикрытием занавесок. Заметив на вешалке в прихожей верхнюю мужскую одежду, Софья теперь уверенно стала полагать, что хозяйка не одна в квартире. Крепкий запах табака в гостиной говорил о том же. В доме находился мужчина, который по неизвестной причине не показывался гостье. Конечно, обстоятельства могли быть любыми, но Софья испугалась не на шутку.
Поднявшись, она прошла к окну. Отсюда проем смежной комнаты проглядывался чуть лучше. Софье почудилось, что занавески качнулись от дуновения воздуха, движения... или дыхания.
Решив продолжать разговор, она обернулась к хозяйке и твердо сказала:
- Вопрос жизни и смерти, Лидия Михайловна. Простите меня за грубое вторжение, бесцеремонность, бестактность, грубость. Лидия Михайловна, я, не торгуясь, заплачу вам за машину столько, сколько вы потребуете.
- Дочка, после войны, по молодости, мы с ним шоферили. В гараже и познакомились. Потом я работу легче нашла, а он так до пенсии баранку и крутил. Испытателем был, в соревнованиях участвовал, призы брал пачками, мир повидал. Собственный автомобиль мы смогли позволить себе под старость, зато хороший. Обожал он эту машину, пуще детей наших любил. По всему видать, ты человек грамотный, наукам обученный. Подумай светлой головой, за что мне сулишь деньги?
- За свою жизнь.
- Дочка, не шути так.
- Лидия Михайловна, я тоже больна, меня мучают кошмары, двадцать лет назад описанные вашим мужем, - тихо произнесла Софья. - Врачи дали мне три недели, а сколько оставят... они... они, из снов? Позвольте мне закончить то, чего не успел ваш муж.
Хозяйка проворно соскочила со стула и подлетела к Софье. В робких лучах света всполошились пылинки.
- Не глупи, дочка! Доктора, таблетки, хворь твою вылечат!
- Мы обе знаем, это невозможно.
- Того, о чем в дневнике написано, вовсе нет!
Софья сжала губы:
- Если вы не верите, зачем носите защиту?
Самойлова автоматически прикрыла браслет ладонью, потом шагнула к шкафу, дернула ящик, другой, третий. Софья вздрогнула, заметив свернутые в жгуты кабели от компьютерной периферии, коробочку аппарата, напоминающего скоростной модем. В одну секунду Софье пришло на ум, что страницы электронных текстов были созданы именно здесь, причем с единственной целью... заманить ее в эту квартиру.
Покопавшись среди упаковок с лекарствами, позвенев банками и пузырьками, хозяйка вытащила горсть колечек, медных обручей, хитрых хромированных загогулин на резинках. Размахивая безделушками, Самойлова закричала:
- Давление совсем замучило! Давление! Смотри, сколь у меня богатства липового! Откуда? Из телевизора и радио. Браслет на запястье ношу, ниточку на стопе, на спине и коленях чудодейственный пластырь наклеен, без омолаживающих таблеток утро не утро! Кому угодно несчастная бабка готова поверить, лишь бы в ушах не стучало, в глазах просветлело!
- Лидия Михайловна, мне известно, вы работали по научной преподавательской линии. Вы тонкий интеллигентный человек и не слишком хорошая актриса. Заставляя поверить в свою отсталость, вы пугаете меня.
Хозяйка некоторое время молчала.
- Опять в компьютер смотрела, милочка?
- Мне по настоящему страшно, Лидия Михайловна. Прощайте, - произнесла Софья и поспешно, оглядываясь на проем смежной комнаты, двинулась к выходу, по пути чуть не сбив стул.
* * *
Оставив машину на парковочной площадке, Ржавый быстро зашагал по тропинке. Зуб поджидал его в глубине парка, на мостике, перекинутом через ручей.
Заметив яркие рыжие кудри Ржавого, мелькающие над живой изгородью, краснощекий крепыш спустился на берег, нянча забинтованную руку.
- Не сумел тачку заломить, понимаешь? - замычал Зуб на ходу, скорчив виноватую гримасу. Смешно было видеть, как преобразился самоуверенный детина, подходя к невысокому молодому мужчине, больше похожему на подростка.
- Нытья уже по телефону наслушался, - раздраженно бросил Ржавый.
Зуб потряс раненной рукой:
- Подыхаю, брюхо как болит. В гараже здоровенная собака пряталась, понимаешь? Бензин залил, колеса накачал. Только карбюратор почистил, она на меня... Гадская сволочь. Хорошо, замок там с пружиной. Из гаража выскочил, дверь за собой захлопнул. Чудом вырвался из клыков, понимаешь?
- Чего? Не трепись. Прикинь, или ты бокс перепутал, или темнишь. Откуда взяться собаке? Хозяин тачки двадцать лет как умер. Сыновья в другом городе, жена, наверное, никогда в гараже не бывала. Клиент хотел машину купить, а бабка в отказ, мол, память, грех думать о продаже. Дело плевое. Только и трудов твоих, завести эту колымагу!
- Шестьдесят второй бокс. Ничего я не перепутал, понимаешь?!
- Тихо, дурень.
Зуб умолк. По мостику брел бородатый седоволосый старик в потертой кожаной куртке, толстой драповой кепке, сдвинутой чуть ли не к переносице и фотоаппаратом, ремень которого был небрежно заброшен на плечо. На середине пути старик остановился, долго мял папиросу, щелкал зажигалкой, закуривал, надрывно кашлял. Когда старик спустился на берег, степенно зашагав по тропинке, Ржавый, подозрительно сощурившись, посмотрел ему в спину. Поднявшись на взгорок, старик снял кепку, поправил длинные пряди волос и спокойно отправился дальше.
- Собака там, понимаешь? Вцепилась, чуть кишки мне не выпустила! - продолжил оправдываться Зуб, в подтверждение слов, расстегивая рубашку. Живот у него был тоже забинтован.
- Шум поднял?
- Мыши в округе не моргнули.
Ржавый презрительно оглядел собеседника, ткнул пальцами в плечо Зуба:
- Не хотел мараться, видно придется. Послезавтра тачку отдавать. Клиент серьезный человек, коллекционер. Прикинь, ждать не станет.
- Все сделаю, Ржавый. Бабки позарез, понимаешь? Сегодня ночью возьму тачку, - воровато оглядевшись, Зуб приподнял полу пиджака, показывая рукоятку пистолета. - Вдвоем с напарником управимся. Сам знаешь, как метко я стреляю. Глушак на ствол наверну, и нет на свете псины.
- Поздно, сам теперь все сделаю.
- А как же я, Ржавый, как же я?
- Не башка у тебя на плечах - канистра... Пошел прочь!
Зуб набычился, отступил и, выхватив пистолет, зашипел:
- Ты меня крайним не делай, понимаешь? Тачка почти моя. Сказал бы про собаку, я ствол для нее заранее припас. Ошибка твоя, понимаешь, значит...
Не дожидаясь окончания фразы, Ржавый прыгнул вперед. Получив крепкий удар в челюсть, Зуб плюхнулся в ручей, перевернулся, словно медуза и, громко скуля, на четвереньках пополз обратно. Вся его злость сразу пропала. В здоровой руке по-прежнему был пистолет, но воспользоваться им Зуб не пытался. Он лез на берег, шлепая коленями по мелководью, стонал, хватаясь за раненный живот, размазывал грязь и кровь по лицу.
- Испортишь мне дело - закопаю! - не в силах сдержать гнев, прокричал Ржавый, развернулся на каблуках и двинулся по дорожке к парковочной площадке.
Сначала размеренный, подчеркнуто уверенный шаг, сменился нервной торопливой походкой, когда живая изгородь скрыла его за собой. Ржавый спешил. За следующие часы требовалось подготовиться к ночной вылазке и особенно тщательно взвесить вариант отступления, если Зуб все-таки решится ему напакостить. Ржавый сильно сомневался, чтобы трус появился на его пути сегодняшней ночью, однако анонимный звонок в милицию оказался бы вполне в духе Зуба.
Простое дело принесло кучу проблем! Ржавый поймал себя на мысли, что беспокоится не столько о возможном аресте, а стыдится создавшейся ситуации. На его счету были десятки виртуозных операций, угоны дорогих машин, оснащенных современными системами защиты, буквально из-под носа хозяев. Заслужив звание специалиста высочайшей квалификации, Ржавый собирался угнать из заброшенного гаража автомобиль, место которому было разве что на свалке. Провал означал гораздо больше чем потерю свободы. На кону стояла репутация.
Вдалеке уже показались ворота парка, когда воздух разорвал выстрел.
Пригнувшись, Ржавый влетел в кусты, с хрустом продрался сквозь живую изгородь и, петляя между деревьями, побежал по дорожке. Затаившись, он внимательно огляделся, надеясь, что Зуб выдаст себя неосторожным движением, шорохом, звуком.
Сначала было тихо, затем снова прозвучал выстрел и, почти сразу, еще два, один за другим. Ржавый метнулся вдоль живой изгороди, немного постоял, скрывшись за стволом, перебежал до соседнего дерева и... упал, кубарем покатившись по земле.
В палых листьях, на спине лежал Зуб, подогнув забинтованную руку под поясницу. Широко открытые глаза смотрели на солнце, под разбитой губой холодно блестела металлическая коронка. Зуб был мертв.
- Свернула себе шею, тупая глупая гадина, - забормотал Ржавый, выворачивая из грязной, теплой ладони пистолет. Рука Зуба упала, будто нарочно указывая на пустой участок земли с четким отпечатком большой собачьей лапы.
* * *
Придерживая пружину защелки, Ржавый тихо притворил дверь, зажег фонарь. Узкий луч уперся в багажник, прыгнул по стеклу, номеру. Свет скользнул по черному борту машины, затем спустился к колесам и, методично обшарив пол, перекинулся на грубоватый самодельный шкаф, занимающий всю заднюю часть бокса.
Тщательно осмотрев каждый угол, Ржавый опустил пистолет, щелкнул предохранителем.
В гараже царило запустение, пахло сыростью, истлевшими тряпками, гнилью и какой-то мерзостью. Крыша протекала, потолок украшал слой разноцветной плесени, у ворот разлилась лужа воды. Нижние дверцы шкафа отвалились, полки прогнулись, высыпав на пол склянки. У левой стены лежал набор сгнивших запчастей, вдоль правой беспорядочной грудой валялся брезентовый автомобильный чехол. Собаки в давным-давно заброшенном гараже, естественно, не было.
Машина, около двух десятилетий дремавшая под прочной брезентовой тканью, на первый взгляд выглядела неплохо. Это была обычная серийная 'Волга', сошедшая с конвейера в конце или даже середине семидесятых годов прошлого столетия. Автомобиль не запылился, но черный лак корпуса изрядно потускнел, резиновые уплотнители стекол потрескались. Сильнее всего досталось дискам: краска полностью обсыпалась, металл крепко порыжел.
Неизвестно, какую цель преследовал Зуб, выдумывая историю о злой собаке, охраняющей гараж, однако бокс он не перепутал. Вчерашней ночью Зуб стащил с легковушки чехол, накачал колеса. Покойный не забыл принести с собой немного бензина и воды, предусмотрительно спрятав в багажник легковушки пустые пластиковые бутылки.
Заглянув под капот, Ржавый убедился, что Зуб потрудился и в двигательном отсеке. Дряхлая машина была основательно подготовлена к поездке. Оставалась работа для начинающего механика и чуть-чуть для водителя. Ржавый усмехнулся, подумав, что клиентка сошла с ума, обещая заплатить за настолько простое дело и эту древнюю 'Волгу', как за эксклюзивный родстер, обвешанный системами охраны от брызговиков до кончика антенны!
Фонарик, направленный в моторный отсек, слепил глаза отраженным светом. Закрепляя карбюратор, Ржавый несколько раз поднимал голову над капотом, не в силах разглядеть ничего дальше собственного носа. Ночная тишина не успокаивала. Ему мерещилось, что у багажника автомобиля стоит Зуб, набычившись, шевелит разбитыми губами, показывая металлическую коронку. Ржавый не хотел идти на поводу у своей фантазии и страхов, только, как не старался, отогнать мысль не сумел. Густая темнота, смрад давили на него.
Собираясь накинуть провода на клеммы портативной энергоемкости, Ржавый протиснулся вдоль переднего бампера машины, стоящей почти вплотную к шкафу. Под ногами скрипнуло, затрещало дерево. С размаха приложившись скулой к решетке, Ржавый уцепился за радиатор 'Волги', выворачивая руки тяжестью собственного тела. Ботинки с размаха ударили по чему-то мягкому, шаткому. Внизу послышался хруст, шум падения и плеск воды.
В полу зияло квадратное отверстие погреба, из которого поднималась тяжелая застарелая вонь. Луч фонаря выхватил из темноты покосившийся, обросший бледными грибами стеллаж, на глубине нескольких метров коснулся мокрого земляного пола. В грязном месиве лежали обломки рухнувшей лестницы...
Уловив движение на дне, Ржавый распрямился, ударился плечом о бампер автомобиля, уронил фонарь в погреб.
Все случилось так неожиданно и быстро, что ему не удалось разглядеть собаку. Продолговатое тело без единого звука взметнулось вверх и упало обратно. Внизу, в отблеске света, мелькнула оскаленная пасть, всклокоченная шерсть, хвост. Это был матерый, ловкий зверь.
Свернув автомобильный чехол в большой беспорядочный ком, Ржавый выстрелил через ткань. Не дождавшись визга раненного животного, он еще и еще раз нажал на курок. Животное бешено металось по погребу, втаптывая фонарь в грязь. Пес передвигался так быстро, что казалось, будто внизу скачет не одна, а целая стая собак. Попасть в такую цель затруднился бы даже опытный и хладнокровный стрелок.
- Получай!.. Получай, глупая гадина! - вопил Ржавый, похоже, совершенно забыв о том, где находится. В надежде, что зверь сам нарвется на пулю, он стрелял, целясь по слабенькой искре на дне ямы.
На потолке, под слоем плесени, внезапно замерцала девятиконечная звезда и крест с выгнутой дугой поперечиной. Кровавый свет коснулся крыши автомобиля, пополз по стенам. Из погреба донесся размеренный стук, похожий на биение огромного железного сердца.
Едва не упустив в погреб пистолет, Ржавый бросился приматывать провода к клеммам энергоемкости. В салоне автомобиля загорелся пыльный плафон, помогая найти нужные контакты замка зажигания. Ржавый ругался, бил ногой по педали газа, спиной ощущая, что на заднем диване 'Волги' сидит Зуб, ехидно и зловеще ухмыляясь, показывает фиксу.
Двигатель завелся, лишь полностью исчерпав заряд портативной батареи. Болезненно передернувшись, попытавшись заглохнуть, мотор удивительно ровно заурчал, сразу заглушив скрип когтей, шлепанье собачьих лап по грязи.
Даже не пытаясь таиться, Ржавый с жутким грохотом раскрыл ворота и резко сдал назад, выводя машину из бокса. На развороте поднятый капот с лязганьем захлопнулся. Вторя ему, заскрипели гаражные ворота, избавляя Ржавого от необходимости скрывать следы преступления. Сначала аккуратно закрылись створки, затем смачно щелкнула замком дверь, разом обрывая стук громадного металлического сердца в глубине погреба.
Ржавого трясло так, что он не мог поймать рычаг коробки передач. Двигатель опять едва не заглох, машина двинулась, царапнув крылом по кирпичной кладке соседнего бокса. Из-под колес автомобиля полетел гравий. Забыв о десятилетиях летаргии, престарелая 'Волга' помчалась вдоль ряда гаражей, пугая ночь фарами.
* * *
Ржавый не ждал и минуты. Легковушка только остановилась, как из подворотни показалась Софья.
Ее трудно было узнать. Неделю назад Софья нашла Ржавого, толково изложила суть дела и оставила щедрый аванс. Неделю назад это была энергичная молодая дама, а сейчас к машине ковыляла смертельно усталая, сгорбленная женщина, оглядываясь на окна домов. Приятное, интеллигентное лицо Софьи сморщилось, стало серым. Фигура, которая прежде притянула бы взгляд почти любого мужчины, словно усохла, не оставив и следа. За неделю она постарела на половину века!
Устраиваясь на пассажирском сидении 'Волги', Софья поздоровалась. Ржавый, что-то буркнув в ответ, снял автомобиль с места, уверенно лавируя в потоке транспорта, разогнался, резво проскочил перекресток под желтый сигнал светофора. Оказавшись на другой улице, он убедился в отсутствии слежки, и перестроился в правый ряд, сбавляя скорость. От места встречи легковушку уже отделяло несколько километров.
- Мне бы так научиться водить, - вежливо заметила Софья.
- Ключи подогнаны. Аккумулятор свежий. Номера новые, талон техосмотра, страховка на лобовом стекле. Качество гарантирую, - деловито сообщил Ржавый. - Прикиньте, не будете лезть на рожон, катайтесь хоть целый год. После капремонта, конечно.
- Спасибо. Вы сделали все, как мы условились. Наверное, сейчас я должна расплатиться?
- Чем скорее, тем лучше.
- Еще раз благодарю.
Приняв протянутый Софьей пухлый конверт, Ржавый мельком заглянул внутрь и сунул в карман.
- Повернем, я выйду. Если вам в коллекцию понадобится еще какая-нибудь тачка, знаете, как меня найти.
- Спасибо, мне не понадобится. Через полтора - два часа я собираюсь с извинениями вернуть машину хозяйке.
'Волга' опасно вильнула, приближаясь к разделительной линии. Слева рассержено взвизгнули колеса и, хотя легковушка сразу вернулась на свою полосу движения, наперебой загудели автомобильные сигналы.
- Близко не подходите к дому старой дуры! Прикиньте, у старухи точно не все в порядке с мозгами!
Софья улыбнулась, вспомнив собственную оценку Лидии Михайловны. Ей казалось, Самойлову трудно причислить к разряду бабушек, но первый же человек, который в глаза не видел Лидию Михайловну, называет ее старухой.
- Прошу меня извинить, я так не считаю. Вполне разумная дама. В иной обстановке Лидия Михайловна могла бы быть приятнейшим собеседником.
- Чего? Разумная дама станет держать собаку в гараже?
- Машину стерегла собака? - быстро спросила Софья.
- Злющая зверюга, - подтвердил Ржавый. - Прикиньте, если бы я случайно не провалился в погреб и не сломал лестницу, псина бы выбралась наверх... сожрала меня за милую душу. Печенку бы не оставила!
Софья помолчала, с отсутствующим взглядом наблюдая, как ловко вклинивается старенькая 'Волга' на свободное место в ряду припаркованных у обочины автомобилей.
- Теперь вы не можете уйти, - твердо, словно приняв какое-то важное решение, произнесла она.
- Чего?
В руке Софьи появился нож и Ржавый, бросив руль, отпрянул к дверце.
- Вас не отпустят. Простите, я очень виновата... Но я не могла знать! Самойлов спрятал артефакт. Поверьте, я даже не предполагала. Нам нужно спешить, мы спасемся, - отрывисто, сбивчиво заговорила Софья. Лезвие вспороло спинку сидения, скользнуло вниз, вытряхивая крошево гнилого поролона.
Пальцы Ржавого нащупали ручку на двери, потянули рычаг. Он надеялся, щелчок замка не будет слишком громким.
- Пожалуйста, выслушайте меня, - горячо продолжила Софья. - Ведь я не знала! Болезнь только прикрытие. Сегодня, завтра или через неделю меня найдут мертвой. Будет констатирована смерть от рака. Затем настанет ваш черед! Вы видели жрецов страшного культа. Они вас не пощадят. Простите, я виновата. Болезнь уже убивает вас.
Замок все-таки щелкнул, но Софья, похоже, не обратила на звук никакого внимания. Ржавый надавил плечом на стекло, вдруг обнаружив, что дверь открывается не больше, чем на спичечный коробок. К борту 'Волги' практически вплотную прижался синий микроавтобус с тонированными стеклами.
Софья отбросила нож, вытянула из-под дерматина толстую витую цепочку с золотым крестом, вписанным в девятиконечную звезду. Вероятно, она ожидала обнаружить в сидении 'Волги' нечто совершенно иное. Софья нахмурилась, с брезгливой опасливостью положив амулет на ладонь, показала находку Ржавому.
- Не спасение, - глухо проговорила она. - Холод выпьет наши жизни. Сначала принесут в жертву меня, затем вас...
Поперечина креста провернулась, рассекая кожу. Софья молча сжала кулон в кулак. Капли крови стекали по цепи, падали на коврик.
Увидев, что нож ему не угрожает, узнав в амулете знак, таинственным образом вспыхнувший на потолке злополучного гаража, Ржавый передумал бежать. Впрочем, оставаться в 'Волге' он тоже не собирался. Происходило что-то странное, даже зловещее, однако Ржавый не привык совать нос в чужие проблемы и не горел желанием помочь Софье. Жизнь научила его осторожности, род деятельности не располагал к филантропии. Краденая машина благополучно доставлена новой хозяйке, деньги в кармане, все остальное не касалось Ржавого. Вопрос с 'Волгой' был бы окончательно и бесповоротно закрыт уже через мгновение, если бы не мистическая жуть вчерашней ночи. На фоне внезапной гибели Зуба и, главным образом, кошмара, случившегося в заброшенном гараже, путаные пророчества Софьи звучали с редкостной убедительностью.
Ржавый колебался, страх перед сверхъестественным понемногу побеждал сомнения, затем снова брали верх здравые суждения о природе вещей и житейский рационализм. Микроавтобус отъехал, дверца 'Волги' освободилась, однако Ржавый медлил. Об этой темной истории Софье в любом случае было известно гораздо больше, чем ему! Не веря никому на свете, Ржавый не доверял и Софье, однако, признавая, что на роль сумасшедшей, или лгуньи она не подходит. Нет, за ясным взглядом глаз не скрывалось безумие, коварство, хитрость. Напротив, за сумбурными речами Софьи стояло глубокое сожаление, боль и искренность.
На поясе запел телефон, но Ржавый не сразу вернулся к реальности. Говорил он недолго. Хотя беседа протекала вполне мирно, Софья заметила, как темнеет лицо Ржавого. Закончив разговор, он зачем-то бросил телефон на приборную панель, припал грудью к рулю 'Волги'.
- Прикиньте... До меня в проклятом гараже побывал один... мой приятель, - медленно, с трудом подбирая слова, сказал Ржавый. - Здоровый, прямо как сохатый здоровый такой мужик... Прикиньте, вчера вечером его нашли мертвым... в парке... Говорят, Зуб... приятель мой... умер от рака желудка.
* * *
Поднявшись на вершину колоссальной лестницы, Софья опустилась на колени перед крестом, заключенным в девятиконечную звезду. Она не могла отвести глаз от священного символа.
Девять грандиозных пирамид возвышались над мегаполисом, кварталы которого убегали к линии горизонта. Восемь пирамид стояли, образовывая правильный круг, в центре располагалась та, что несла на вершине громадный золотой крест и звезду. Снизу, к священному символу, взбегала лестница с каменными скульптурами, изображающими отвратительных бестий. По ступеням лестницы прыгали три белоснежных пса, взбираясь к площадке на вершине пирамиды.
Один из уродливых истуканов внезапно шевельнулся, стал быстро изменяться. Каменная скульптура оживала, превращаясь в седобородого благообразного старца с длинными волосами, волной ниспадающими за спину.
Старик подошел к Софье, положил руку на ее плечо.
- Узнала достаточно?
- Нет, учитель, - благоговейно прошептала Софья. - Проводя годы за чтением пыльных фолиантов, я искала крупицу забытого богатства, но вы подарили мне подлинную сокровищницу. Бескрайний, бесконечный мир, каждый звук, каждый миг которого наполнен радостью открытий.
- Скоро ты станешь его частью.
- Время победит вашу великую цивилизацию, сами боги будут забыты. Кто сумеет поверить в это, глядя на город: незыблемый и прекрасный? Если будущая жизнь призвана спасти тех, кто пришел раньше на Землю, почему же прошлое до сих пор существует лишь во снах? Учитель, неужели вам противостоят силы, еще более древние и еще более могучие?
- Не говори, что силен, найдутся сильнее, - вкрадчиво сказал старик. - Не говори, что умен, найдутся умнее. Свои достоинства и недостатки взвешивают те, кто в них не верит.
Софья встала с коленей.
- Учитель, мне не по себе, - призналась она. - Восторг ослепляет мой разум, я чувствую, что упускаю важную составляющую и не могу оценить по достоинству ваших великих даров. Каково место человека в противостоянии могучих цивилизаций? Правильную ли мы выбрали сторону, сторону добра? Все ли мои современники готовы принять дары великих бессмертных культур?
Старик взял ее за руку, мягко снял с запястья браслет из темного металла.
- Кто рассказал тебе о защите?
- Добрый человек, который считал, будто старинная вещь обладает свойствами, исцеляющими от многих болезней.
- Значит, тебе нужна защита от нас?
- Нет, учитель, - потупилась Софья.
- Противник должен воспользоваться подделкой, за которой наблюдают жрецы. Оживи артефакт и ты увидишь начало новой схватки. В тот миг, когда враги вновь нанесут удар, твой браслет будет полезен обладателю. Пока же, он не более чем украшение.
Старец сжал ладонь в кулак, а когда раскрыл, то браслет стал кучкой пепла.
Красавцы - псы, словно по команде, шагнули к Софье и стали ластиться. Мощные звери, как котята терлись о ее ноги, вставали на задние лапы, собираясь лизнуть в лицо. Псы не издавали ни единого звука.
- Жрецы приветствуют тебя, как богиню! Жрецы ждут, когда ты станешь частью нас!
Софья счастливо засмеялась:
- Учитель, мне никогда и нигде не было так хорошо, как у вас!
- Ты искала знаний, и ты их нашла, - торжественно проговорил старик. - Видимость не указывает на сущность, но жизнь и не то, что ты подспудно ощущаешь. Все мы узор на ткани мироздания, чья истинная суть не имеет ничего общего с любой из наших фантазий. Будущее и прошлое, черное и белое, жизнь и смерть - висящий в пустоте звон.
- Нам известно об относительности и взаимозаменяемости любых понятий. Люди дали этим определениям точки отсчета, построили собственную систему координат. Без этого нельзя, учитель.
Благообразный старец улыбнулся Софье так, как, наверное, сумел бы улыбнуться крокодил, павиан или гиена:
- Тогда почему ты смотришь чужими глазами?
Горизонт почернел. На мегаполис налетел ветер, в считанные секунды закрывая солнце тучей. Величественные пирамиды постарели, осели в землю, потеряв былую остроту граней. Чудовищной силы ветер гнал по улицам города пыль, а над развалинами мегаполиса кружились вихри, предвестники урагана, сметающего все на своем пути.
Сердце Софьи не сделало и десяти ударов, как все изменилось. Она была распластана ничком, привязана к священному символу, губы и лоб холодило обагренное чужой кровью золото. Гремела невообразимая музыка, вторя дикой какофонии, вокруг бесновалась разноголосая толпа. За спиной Софьи происходило что-то ужасное. Она не смела обернуться, не имела мужества хотя бы для того, чтобы представить себе тех, кто жаждал человеческой крови.
Рев толпы стал оглушительным. Девятиконечная звезда вращалась, со свистом рассекая воздух гранями. Горизонтальная перекладина креста провернулась, и поперечина выгнулась дугой - острым, словно меч, полумесяцем. Софья рванулась, избегая удара лезвия, и пес, подпрыгнув, впился зубами в ее лицо.
* * *
- Извините, укачало... надо же, умудрилась задремать, - сказала Софья, глядя в окошко на спешащие мимо дома. Сон оставил черный осадок в душе и противную нервную дрожь в теле, но она чувствовала себя немного лучше. Сил, отнятых жестокой болезнью, теперь прибавилось.
Софья вытащила платок, стараясь, чтобы Ржавый не заметил, приложила к щеке, губам, лбу... Крови не было.
- Скажите, что если Самойлов жив? - вдруг спросила Софья.
- Чего?
- Сама не знаю. Так много всего навалилось сразу... В конце концов, об этой семье я знаю только из записок, опубликованных в Интернете, электронной базы данных автоинспекции. Что если Самойлов жив?
- Нам лучше достать новую тачку.
- Ни в коем случае. Мне думать не хочется, что означает это ваше 'достать'.
- Какая теперь разница! - передернулся Ржавый. - Прикиньте, все началось с 'Волги' и глупой псины, запертой в заброшенном гараже!
Софья горестно вздохнула.
- Наш кошмар пришел из чужой страны, утонувшей во времени гораздо глубже, чем Египет или даже Кемет. Нас с вами принесут в жертву во имя грядущего возрождения, а люди, весь этот звонкий, юный, наивный мир не заметит нашего отсутствия... Впрочем, люди и сейчас не подозревают, что мы с вами существуем.
- Египет, такой остров в Черном море? Ну, где давнишние пирамиды? Знакомый ездил. Парень рассказывал, покойников там заливают аккумуляторной кислотой, сушат на солнце, потом разукомплектовывают и по частям продают туристам.
Софья серьезно кивнула.
- В моих снах тоже пирамиды, только построены они были еще до разделения континентов. Мы не первые разумные обитатели Земли, и они тоже не были первыми, но, в отличие от нас, их культура базировалась на наследии древнейших цивилизаций. Играя в экстрасенсов, колдунов, священников, магов, мы не догадываемся о том, что прежние хозяева Земли не ушли. Углубляясь в оккультизм, обращаясь к излюбленным богам, люди не подозревают, что входят в контакт с силами, истинную роль которых не в состоянии вообразить. Где есть добро, в чем состоит зло? Рассуждая о выборе такого масштаба, мы просто тешим себя мыслью, будто чего-то стоим в вечности. А если выбора для нас нет? Мы становимся на белую или черную сторону, не подозревая, что человечество не рассматривается ни в качестве врага, ни в качестве союзника. Самая мысль противодействия или поддержки смешна до нелепости. Миллиарды лет мудрости рядом с человеком, все еще мечтающим сделать шаг на соседние планеты с помощью устройств, в принципиальном смысле стоящих недалеко от этого автомобиля. Так ли удивительно, что цивилизация, города которой давно превратились в прах, продолжает отбрасывать тень на будущее?
- Чего ждать от убийц, - рассеяно буркнул Ржавый.
- Речь идет не об убийстве, а о жертвоприношении, глубинных корнях земных религий и относительности любого понятия. Даже таких, казалось бы, краеугольных камней, как добро и зло, - возразила Софья. - Если мы с вами находимся на стороне добра, то почему боремся за свои жизни, эгоистично не желая, чтобы наша кровь принесла освобождение целой цивилизации, миллионам существ? Допустим, вы - истинное зло, вы украли машину. Однако мотивом явилась я - заказчица преступления, причем, моей целью не являлось нанести урон хозяйке. Как вы находите эти примеры?.. Вы сами только что говорили о стране, продающей мертвецов по кусочкам. Кто на ваш взгляд циничнее, продавцы или покупатели мумий?
Ржавый пожал плечами:
- Не мое дело.
- Тоже позиция, - вежливо согласилась Софья. - Поэтому вы не задаете мне вопросов. Все началось с болезни и страшных снов. Не найдя панацеи у врачей, я решила лечиться самостоятельно и обратилась к сомнительным богатствам Интернета. В сети я нашла дневник Самойлова, бывшего владельца этой 'Волги'. Описанные им кошмары в мельчайших деталях совпадали с моими жуткими снами... Два десятилетия назад Самойлов пытался рассказать людям правду, а его записки в лучшем случае посчитали фантастикой и, спустя годы, поместили в Интернет. Как и я, целых два десятилетия назад Самойлов боролся с могущественными мистическими силами, искал сведения в документах невероятной давности, делал оккультные открытия и...
- Вчистую проиграл партию, - мрачно закончил Ржавый.
- Самойлов умер, оставив указание на то, что в машине скрыт амулет, обладающий чудодейственными возможностями. Не знаю, мыслимо ли отвести угрозу от целого мира и есть ли артефакт, способный на это. Наши с вами шансы были неплохи, пока я не извлекла из сидения 'Волги' знак древней религиозной системы, символ веры, во славу которой веками льются реки человеческой крови.
- Пока вы дремали, я тут подумал... Прикиньте, с чего я решил, что Зуб стрелял в меня?
- О чем вы?
- Вы несете глупую чушь.
- Хорошо вас понимаю. Не настаиваю. Если не верите, не верьте.
- Вы несете глупую чушь. Да только какой-нибудь идиот не стал бы вам верить! - раздраженно выпалил Ржавый, ударом ладони повернув зеркало заднего обзора к Софье.
За машиной, на расстоянии нескольких метров, бежали три крупных белоснежных пса. Матерые звери мчались рядом, бок о бок, четко придерживаясь полосы, по которой ехала 'Волга'. Собаки были похожи и на овчарок и на лаек и на волков, размерами превосходя самого огромного сенбернара. Мощные лапы зверей синхронно падали на асфальт. Они бежали легко, не выказывая ни малейшей усталости. Водители старались держать автомобили в стороне, прохожие оборачивались, хлопали друг друга по плечам, указывая на красавцев-псов.
Софье показалось, что морда, грудь средней собаки испачкана кровью, и она похолодела, вспомнив свой недавний сон.
- Почему вы не сказали сразу?
- Когда зверюги выскочили из подворотни, я поддал до сотни. Прикиньте, они не отстали. На светофоре остановился, так псины сели на дорогу и ждали.
- Торжественный эскорт к реке Стикс, - уныло произнесла Софья.
Ржавый непонимающе покачал головой:
- Нам река без надобности. На набережной нас отовсюду видно. С глупыми тварями побеседуем в укромном месте.
- Не лучше позвонить вашим... товарищам?
- Чего? Прикиньте, я болонок испугался?! Да мне потом от их шуточек придется дальше Египта сбегать!
- Прошу прощения, не подумала. Не нужно никаких товарищей. Хватит того, что я вас втянула в это дело.
Ехать пришлось довольно долго, почти через весь город, за фабричный район. Софья молчала, ее мысли всецело занимала неизбежная развязка. Даже попытавшись, Софья вряд ли сумела бы сейчас заснуть.
Смирившись с погоней, Ржавый вел машину от квартала к кварталу. По мере того, как приближалась конечная цель путешествия, стиль его вождения ухудшался. Спокойная, уверенная деловитость псов производила гнетущее впечатление, постепенно лишала какой-либо надежды на победу в предстоящей схватке. Под конец пути Ржавый буквально издевался над старенькой 'Волгой', как начинающий водитель жег сцепление, с тупой яростью избивал педаль тормоза, гнал по выбоинам, не обращая внимания на протесты подвески, и жестоко рвал двигатель, бездумно перебрасывая передачи.
Не сбавляя скорость, Ржавый свернул с улицы, вкладывая 'Волгу' в крутой поворот. Рыская от обочины к обочине, машина побежала по грунтовой дороге и вскоре въехала в распахнутые ворота территории, кое-где огражденной остатками сетчатого забора. За небольшой изрытой ямами площадкой, поднимался дырявый, словно после артиллерийского обстрела, корпус цеха. Сбоку виднелась покосившаяся, рассыпающаяся кирпичная труба. На заросших травой рельсах в железнодорожном тупике стояла вереница старых-престарых вагонов.
Ржавый воровато оглянулся на преследователей, саданул по педали газа. С жалобным скрипом подлетая на ухабах, автомобиль пересек открытое пространство, затормозил вплотную у стены цеха. Приоткрыв дверцу, Ржавый выдернул из кучи строительного хлама сверток, зайцем метнулся обратно в салон.
- Теперь... Посмотрим, - в два приема выговорил он, с лихорадочной поспешностью раздирая грязные лохмотья.
- Оружие, - удивленно и вместе с тем разочарованно протянула Софья.
Ржавый с деланной веселостью рассмеялся, вытирая ствол пистолета о рубашку. На лице его появилось жуткое выражение: смесь страха, отвращения и жажды мести.
Софья отвернулась. Она упорно глядела в пол, пока Ржавый, черпая уверенность в куске металла, проверял патроны в обойме, бесконечно щелкал предохранителем, играл затвором, ежесекундно вскидывая пистолет к ветровому стеклу, примеривался, как будет стрелять.
- Скажите, почему вас... зовут... так? - наконец спросила Софья.
Ржавый провел пятерней по волосам:
- С детства прилепилось! Сколько себя помню, вечно возился с техникой и разным металлоломом на колесах. Прикиньте, ладони у меня и теперь в ржавчине! - дико захохотал он, трясущимися руками передергивая рычаг коробки передач.
Собаки выстроились в ряд и сидели в нескольких метрах от машины, как делали это раньше, когда 'Волга' останавливалась на перекрестках города. Красавцы - псы продолжали сидеть, когда Ржавый дерзко, с пробуксовкой колес, сдал назад. Собаки приняли страшный удар, не двинувшись с места, не издав ни звука.
Софья закрыла лицо руками.
По металлу проскрежетали когти, крышка багажного отсека смялась, стойки перекосились, заднее стекло треснуло, засыпая блестящим крошевом диван. Двигатель захлебывался в истерике на максимальных оборотах. Разломившийся пополам бампер воткнулся в землю, сорвался с креплений, попал под колеса. Легковушка подпрыгнула.
Ржавый затормозил, разворачивая машину. Оставляя кровавые следы на осколках стекла, бесформенные тени еще скользили по изуродованному багажнику, а он уже выскочил наружу и, не целясь, в упор стрелял по безжизненным телам, пока в обойме не закончились патроны. Ржавый не помнил себя. Он что-то кричал, бесцельно носился между трупами собак, бил по искореженному корпусу 'Волги' рукояткой пистолета; упал, выпачкался в крови и вдруг, враз потеряв силы, сел. Прислонившись спиной к борту автомобиля, Ржавый громко, страшно, совсем по-звериному зарычал. Двигатель легковушки, запущенный на холостых оборотах, тихо подпевал ему.
Прошло время, прежде чем Софья покинула салон машины.
- Спасибо. Вы все сделали верно.
- Прикиньте, меня Владом зовут, - невпопад сказал Ржавый.
- Приятно было с вами познакомиться, Влад.
- Чего?.. Надеюсь.
- У меня больше нет денег. Пожалуйста, Влад, возьмите это.
Ржавый принял золотой кулон на цепочке и листок бумаги.
- За что?
- Поставьте машину на улице хозяйки.
- Не вопрос.
- Благодарю вас за помощь, Влад. Обязательно расплавьте амулет перед продажей. Слышите, обязательно. В таком виде символ чужих эпох не должен гулять по планете. Вот здесь я написала свои телефоны и адрес. Обращайтесь, если почувствуете симптомы... ну, вы понимаете...
Ржавый боязливо покосился на деревья, шепчущиеся за жалким забором территории:
- Мстительная какая гадина. Прикиньте, откуда нам знать, что у глупой старой ведьмы было только три барбоса?
- Влад, я объясняла... это не Самойлова.
- Чего?
Софья зябко повела плечами, завернулась в плащ и пошла к воротам. Возможно, впервые в жизни она забыла попрощаться.
* * *
Вновь подогнав 'Волгу' к стене цеха, Ржавый оторвал обшивку пассажирского сидения, бережно завернул пистолет в ткань. Прикрываясь объемистым телом автомобиля, он положил оружие между бетонными плитами, хорошо замаскировал щель. Долго и недоверчиво прислушиваясь к шелесту в разрушающемся здании, Ржавый понял, что в цеху и вокруг здания никого нет. Лишь после этого он забрался в салон легковушки.