Акки по имени Ик-Ук был проклят с того самого момента, как заметил бутылку, хотя сам он ничего не подозревал еще с неделю.
Он обнаружил бутылку среди камней, рассыпанных по склону возле входа в массивный пещерный комплекс. За долгие века пещеры были населены, а потом заброшены разными племенами акки. Каждое племя обращалось с мусором согласно давней, устоявшейся традиции - выбрасывая его за порог. В результате получилось вечно растущее поле мусора, слой за слоем, от поколения к поколению.
И он, презреннейший из презренных, рыскал среди обломков, разыскивая что-нибудь, что можно съесть или продать.
Ик-Ук достаточно поднаторел в своем ремесле, и неплохо знал территорию. Так что прошлой ночью, когда взорвалась газовая полость, погребенная в недрах под кучей мусора, и в небо взметнулся пылающий гейзер синевато-белого пламени, он тут же сообразил, что прорыв должен затронуть нижние слои свалки и вытащить на поверхность древние, давным-давно утерянные сокровища.
И когда он присвоил бутыль из черного дерева, и тем самым обрек себя на проклятие - он чувствовал себя на то вправе.
Бутыль была с тонким горлышком, в стиле древних династий. Вся темная поверхность бутылки была покрыта вязью символов. Руническая надпись пылала внутренним огнем, казалось, символы плавились и плясали перед глазами Иу-Ука.
Будь Ик-Ук человеком, он бы унес бутыль в безопасное место. Спросил бы совета у тех, кто сведущ в подобном деле. Он бы распутал вязь рун и прочел бы надпись. Он был бы осторожен.
Но Ик-Ук был акки, и, несмотря на все его познания о мусоре, нельзя сказать, что он был мудрейшим среди своих шишковатых, покрытых роговыми наростами сородичей. Так что он просто потряс бутылку. Внутри брякнуло что-то твердое. В воодушевлении он вытащил затычку из горлышка.
Из бутылки вырвалось пламя. Будь Ик-Ук чуть более нетерпелив, огонь ударил бы ему прямо в лицо, и он был бы спасен от всех тех ужасов, что ему предстояли. Ему не повезло (нижнюю часть бутылки он прижал к животу, а горлышко распечатывал двумя руками), так что вместо этого его просто отбросило отдачей назад, когда оранжево-красные языки пламени вырвались наружу.
И теперь, покинув бутылку, языки пламени вращались прямо перед ним в воздухе.
Несмотря на свое низкое положение, Ик-Ук знал многое - например то, что огню нужно что-то, чтобы гореть, не то он зачахнет и погаснет. Дерево. Тряпки. Плоть. Даже камни могут гореть, если жар достаточно велик. Но это пламя было другим - оно просто висело в воздухе. И на глазах у Ик-Ука в пламени проглянули две одинаковые темные точки, которые превратились в глаза, внимательно за ним наблюдающие.
Ик-Ук отполз назад: "Не подходи!" зашипел он, хватая бутылку и замахиваясь ей, как дубинкой.
Пониже глаз образовалось еще одно темное пятно. "Я не подхожу", - сказало пламя, продолжая расти на глазах. Языки пламени перехлестывали друг друга, принимая узнаваемые формы. Тело было похоже на рыбу, нарисованную малышом акки, с тяжелыми складками огненной плоти, и оканчивалось коротенькой шеей, на которой держалась непропорционально огромная голова. Две верхние темные точки теперь походили на бронзовые монетки, парящие на огненном лице. Маленькие беспомощные ручки из того же иллюзорного пламени свисали по сторонам тела.
Похожее на головастика существо по форме напоминало не рожденного младенца акки - всего-навсего огненный эмбрион.
И еще, несмотря на свое низкое положение, Ик-Ук много знал о старине, и смог бы узнать ками, если бы встретил его. Ками были духами - прекрасными, ужасными, и очень, очень пакостными. И это явно был ками, хотя, судя по размерам, и низкого статуса.
Хотя даже ками самого низкого статуса мог уничтожить акки одной только силой мысли. Ик-Ук поспешно отступил за кучу мусора, все еще держа бутылку перед собой, как биту.
"Не бойся", - произнесло существо, - "Позволь мне служить тебе".
В течение еще некоторого времени Ик-Ук пытался сообразить, как далеко он успеет убежать, если пустится наутек. Не слишком далеко, решил он.
"Ты - дух", - сказал он, наконец.
Огненный головастик кивнул, и, похоже, моргнул бы, будь у него ресницы. "Я - малый дух, раньше я был частью большего существа. Ты позволишь, чтобы я служил тебе?"
Ик-Ук перестал пятиться. Акки-мусорщик занимал весьма низкое положение, но он прекрасно знал россказни о помощи ками. Ему на ум как раз пришла история о Смеющемся Рико, акки, который, по слухам, помог огненному ками и получил в награду великую силу. Смеющийся Рико стал великим шаманом акки, хотя многие и думали, что для огненного ками он был не более чем любимой зверушкой.
Существо было похоже на огненного ками, и, к тому же, казалось дружелюбно настроенным. А возможность получить великую силу была очень даже приятной.
"Почему", - медленно спросил акки, собравшись с духом, - "Почему ты сидел в бутылке?"
"Я - малый дух", - ответил огненный эмбрион, - "отторгнутый большим существом. Я пошел против его воли и оказался его пленником. Почему ты боишься? Разве ками - не добрые духи для смертных?"
"Раньше были", - ответил Ик-Ук, лишь слегка опуская бутылку. - "Давным-давно, во времена моего деда. Теперь ками воюют с живыми, и их можно сдержать только заклинаниями, или задобрить жертвами".
"Но почему?" - спросил немигающий дух.
Акки пожал своими огромными плечами: "Я не знаю, но тут как-то замешаны люди. Как всегда".
Несколько мгновений дух висел прямо перед Ик-Уком, слегка потрескивая. Потом он произнес: "меня очень долго не было здесь. Возможно, достаточно долго, чтобы мой хозяин меня простил".
"Может быть, твоего хозяина уже нет".
"Может быть", - последовала еще одна пауза, наполненная лишь потрескиванием иллюзорной плоти. "И все-таки ты освободил меня. Я должен вознаградить тебя. Что я могу для тебя сделать?"
Ик-Ук открыл было рот, но стоило ему заговорить, как с дальнего конца мусорной кучи послышались другие голоса - тяжелые, хриплые голоса, режущие слух и вселявшие в него страх. Другие акки. Другие мусорщики, которые поздно встали, и только направлялись к мусорной куче. Один на один Ик-Ук мог бы справиться с любым из них, но эдакая банда наверняка ринется отбирать его находку.
Ик-Ук махнул бутылью в сторону акки, которые приближались из-за мусорных куч: "Защити меня!" закричал он, стараясь, чтобы визгливые нотки страха были как можно менее заметными.
"Как пожелаешь", - сказал пылающий дух, и двинулся в сторону вожака, как раз взобравшегося на склон.
Вожак акки, крупный, широкоплечий задира по имени Ху-Ху, завопил, когда его голова превратилась в шар ало-белого пламени. Сначала он бестолково молотил по лицу и по ушам своими когтистыми руками, но вскоре упал на землю, продолжая гореть. Крики превратились в стоны и мольбы, потом слышны были только хлюпающие звуки, потом все стихло.
Остальные акки - а их было четверо, - на мгновение оцепенели от неожиданности. Двое закричали и бросились к Ик-Уку, остальные с криками пустились бежать к входу в пещеры. Дух опять пришел в движение, и головы всех четверых вспыхнули ярко-красным огнем. Все они скорчились и попадали, треск пламени заглушил их последние проклятья.
Ик-Ук пробормотал, запинаясь: "Ч-что ты наделал?"
"Я тебя защищал", - ответил младенец в нимбе из пламени, - "Разве ты не этого хотел?"
"Этого", - ответил Ик-Ук, но потом потряс головой. Только что поджаренные мусорщики были, конечно, конкурентами, но ведь у них были семьи. То есть, родственники способные сложить два (появляется Ик-Ук со своим новым пламенным другом) и два (холодные останки их возлюбленных братьев), и прийти к логическому заключению. "Нет", - он опять помотал головой и добавил - "но ты все равно меня защищай".
"Я могу защитить тебя", - улыбаясь, проговорил дух, и впервые Ик-Ук заметил, какие у духа острые зубы. Глаза ками теперь походили на бронзовые треугольники, плавающие в застывшем пламени.
"Да, уж, защити", - сказал акки, - "но не причиняй никому зла, если я тебе не велю. Сможешь?"
Дух посмотрел на него без всякого выражения, и Ик-Ук задумался, а не переоценил ли он способность духа понимать его. Ками были, конечно, могущественны, но они могли в то же время оказаться совсем неискушенными в особенностях и тонкостях жизни мира смертных.
А этот ками пробыл вдали от мира дольше, чем кто-либо. Но он кивнул и спросил только: "Как долго мне защищать тебя?"
Вот тогда, несмотря на свое низкое положение, Ик-Ук понял, что тут-то и зарыта собака. Скажешь: "всегда", так ками возмутится. А вокруг возмущенных духов вечно случаются всякие гадости. Скажешь что-нибудь вроде: "до конца моей жизни", и эта самая жизнь, скорее всего, окажется неожиданно короткой. Так что вместо этого он сказал: "Один год и один день".
Да, пусть будет так. Что значат один год и один день для существа, которое целую вечность провело в бутылке, в заточении? А уж год и день спустя он станет достаточно сведущим в вопросах духов и тех ограничений, которые защитят его от возмущенных ками.
"Один год и один день", - повторило огненное существо, помахивая хвостом из стороны в сторону, явно довольное. - "Этого будет достаточно".
"И еще одно", - сказал акки, - "то, что ты сделал с ними - не делай такого со мной. Никогда". Он указал в сторону дымящихся останков, которые совсем недавно были другими мусорщиками: "Никогда такого не делай".
"Мне такое и в голову не придет", - ответил ками.
"Теперь", - сказал Ик-Ук, - "надо бы сматываться отсюда".
"Куда ты хочешь отправиться?" - спросил дух.
"Подальше отсюда", - ответил акки, и повторил: "Да, подальше". Он еще немного подумал. Ему потребуется какой-нибудь могущественный старинный артефакт, чтобы держать ками в узде. Да, вот оно. Он помахал бутылкой в сторону духа и сказал: "Ты пробыл в заточении довольно долго?"
"Должно быть, раз духи теперь воют со смертными", - ответил ками.
"Тогда ты наверняка знаешь, где находятся старые места силы", - сказал мусорщик.
"Знаю. Но, может быть, их уже нет на старом месте", - сказал дух.
"И то правда", - сообразил Ик-Ук, - "но какие-нибудь останки могли сохраниться. Отведи меня туда".
Восемь дней двое путников шли на запад, вглубь Сокензанских гор. Говорили они мало, разве что дух иногда задавал вопросы.
"Как теперь живут акки?" - спросило окутанное пламенем создание.
"Да как всегда", - ответил акки, - "живут себе в горах".
"И они боятся духов?"
"Духов все боятся", - ответил акки.
"Они боятся даже покровителей своих народов?" - спросил ками.
"Своих покровителей в особенности", - сказал Ик-Ук.
На мгновение дух умолк, затем произнес: "Духи-покровители были добры к своим народам".
"Возможно, были когда-то", - сказал акки, - "но сейчас они сошли с ума, теперь они стали просто воплощением ненасытного аппетита. Покровитель орочи когда-то был красив, а теперь стал зеленым червяком, сплетенным из лозы. Покровитель незуми когда-то был лучезарным, а теперь бродит по болотам этакая куча прожорливых ртов на тоненьких дрожащих ножках. А уж про покровителя лунного народа лучше вообще молчать".
Ик-Ук сдержал дрожь и постарался не думать о нем. Вместо этого он сказал: "Не лучше, не хуже, чем у остальных, наверное. Покровителей и других великих духов теперь боятся, считают их вроде как опасными чудовищами. Боятся и ненавидят".
Ками, похожий на пылающего нерожденного акки, не нашел что ответить, и они продолжили путь в молчании.
Через два дня они вышли за пределы земель, знакомых Ик-Уку, и оказались на пустошах, куда редко забредали его соплеменники. Дух подобрал пламя, и стал похож на рябь в горячем воздухе, чтобы поменьше привлекать ненужное внимание.
На них нападали дважды: один раз это были медведи-бируанги, другой раз - огр. Оба раза ками оставался верен своему обещанию, ждал разрешения Ик-Ука, прежде чем сжечь нападавших одной силой мысли. У огра Ик-Ук забрал кинжал, который был ему как короткий меч. После встречи с медведями у него было свежее мясо.
Наконец они добрались до древней горы, источенной пещерами. Наметанным глазом Ик-Ук сразу определил, что эти пещеры служили домом для многочисленных цивилизаций гоблинов. Однако смущало отсутствие кучи мусора у подножия - или у обитателей этого пещерного города нашлось для отходов местечко получше?
"Это оно самое?" - спросил Ик-Ук.
"Да", - ответил ками - словно вздохнул.
"Выглядит давно заброшенным", - сказал Ик-Ук, уже предвкушая все те сокровища, которые ждут внутри.
"Да", - ответил ками, и вздохнул теперь уже явно, - "похоже на то".
Однако Ик-Ук оказался не прав в своих оценках, и понял это, спустившись на несколько сотен футов в главную пещеру. Из тени выступили фигуры в темных плащах, тонкие, сильные пальцы сомкнулись на его запястьях, а потом ноги в тяжелых сапогах подрубили ему колени. Еще не осознав, что происходит, он уже падал назад, не успев приказать ками защитить его. На мгновение он успел увидеть другого акки, в высоком золотом шлеме, потом была летящая ему в лицо дубинка, а потом, надолго - пустота и темнота.
Когда Ик-Ук пришел в себя, он не мог пошевелиться. Он связан по рукам и ногам крепкой веревкой - и распят на крестообразной раме. Он огляделся, и увидел пропасть, разверзшуюся у своих ног.
Это было ущелье, уходящее вглубь горы. Древнее пламя самой горы плясало у его ног, отбрасывая тени. Он находился на скальном выступе, опасно нависшем над краем пропасти.
Где-то вверху грохотали барабаны, и, подняв глаза, он обнаружил других акки, выстроившихся на выступе повыше, также выходившем к пропасти. Снизу они казались такими же ужасными, как огры, и, как заметил Ик-Ук, многие носили на головах такие же разукрашенные штуки, что и тот, первый, с дубиной.
Он прохрипел (в горле у него пересохло от жара внизу): "Дух!"
"Я здесь", - сказал пылающий головастик с бронзовыми глазами и зубами, появляясь в нескольких метрах от него.
"Что случилось?"
"На тебя напали и оглушили", - ками смотрел на него, не мигая, широко открытыми глазами.
"Ты же должен был защищать меня!" - прошипел акки.
"Правильно", - сказал ками, - "Но ты был недоволен, когда я убил твоих смертных сородичей в прошлый раз, так что я ждал твоего приказа. Потом ты был без сознания, и я ждал, когда ты придешь в себя".
"И это ты называешь "защищать"?" - рявкнул Ик-Ук.
"Они хотели сразу тебя убить", - спокойно ответил дух. - "Я появился перед ними, и они изменили свое решение. Принесли тебя сюда. Так что - да, я защищал тебя".
"Ну, так защити меня теперь", - прорычал связанный акки. - " Освободи меня и убей их всех, сейчас же!"
Ками по прежнему парил неподалеку от Ик-Ука. Ни один из злобно глядящих акки не взорвался огненным шаром. Даже ни один из шлемов.
"Ну?" - повторил Ик-Ук.
"Я не могу", - сказал дух с сожалением. - "Здесь Великий дух, ками, который так же превосходит меня, как я превосхожу тебя".
"Ты обещал охранять меня!" - закричал Ик-Ук, и в его голосе начали проскальзывать нотки страха.
"Я и охранял", - сказал дух, - "и я сдержу свое обещание. Я исполню, что должен. Однако мне придется быть очень осторожным, чтобы не нарушить моих клятв. Тебе придется довериться мне. Я выполню твое пожелание. Ты будешь в безопасности".
С этими словами дух сложил свои огненные крылья и исчез из виду.
Ик-Ук чертыхнулся, но, поскольку дух не вернулся, продолжил, обращаясь к пустоте на месте, где он был мгновением раньше: "Ты можешь вернуться. Просто вытащи меня отсюда, и мы квиты".
"Свои обещания я держу", - произнес голос ками в голове Ик-Ука.
Наверху вновь забили барабаны, к ним присоединились резкие звуки рожков, выточенных из черепов существ, которые исчезли задолго до того, как был прорыт первый из этих тоннелей. Послышалось пение - адский концерт кричащих и ликующих голосов акки. На верхних ярусах акки-священники, великолепные в золотых, с множеством зубцов шлемах и багровых или черных одеяниях, бесновались у края пропасти.
"Что про... " - теперь в горле Ик-Ука разгорался настоящий пожар, - "что происходит?"
"Что ты помнишь о своем покровителе, акки?" - спросил знакомый голос внутри головы.
"Я не знаю!" - прохныкал Ик-Ук, слезы покатились по его щекам.
"Ты говорил о чужих покровителях, но только не о своем", - сказал голос не рожденного пламени, -"Так что же с вашим покровителем?"
Ик-Ук судорожно вздохнул: "Он был велик, как гора, и могуществен, как лавина, и горяч, как извержение вулкана". - Акки вдохнул воздух, который становился все теплее. - "Наш покровитель был лучшим мусорщиком, величайшим воином, самым могущественным задирой. Но он пал, и теперь он ненавидит акки, теперь он всего лишь воплощение голода..." - Глаза акки расширились, когда он понял, к чему клонит дух. - "Нет".
"Как ты и говорил", - сказал дух - его голос звучал внутри головы акки, потому что барабаны грохотали вовсю. - "Ками можно сдержать заклинаниями, или задобрить жертвами."
"Ты обещал защищать меня!"
"Я так и сделаю", - ответил ками.
Глубоко в пропасти шевелилось нечто огромное и ужасное, тени и отблески света плясали на стенах ущелья. Воздух из теплого стал горячим, а далеко внизу слышался рокот.
Рокот нарастал, сначала соперничая с барабанами, потом полностью перекрыв их звук. Тени начали подниматься из провала, предупреждая о приближении чего-то огромного из глубин.
Ик-Ук завопил, призывая духа на помощь, моля о спасении, но голос его потонул в какофонии звуков, заполнившей ущелье, когда Покровитель акки поднялся из глубин.
Он был огромен, ужасен и прекрасен, выкованный из огня в недрах горы. Он был цвета расплавленной бронзы, а за частоколом зубов проглядывала, сияя кроваво-алым, мягкая плоть его утробы. Голова по форме напоминала голову большой бронированной черепахи, крючковатый клюв широко раскрыт, обнажив неровные ряды кривых рыбьих зубов; хвост терялся в полыхающих недрах горы. Языки пламени, словно живые факелы, вились вокруг его разевающейся полукруглой пасти, почтительно и подобострастно. Немигающие глаза великого чудовища были полны ненависти. Голову его венчали дрожащие, трепещущие огни.
Он был Покровителем народа акки, он был прекрасен, и ужасен, и смертоносен.
Ик-Ук завизжал, и краем сознания отметил, что огни, вращающиеся вокруг головы Покровителя, все как один похожи на головастика-эмбриона акки из пламени.
Покровитель нависал над связанным акки, как змея, свивающая кольца вокруг жертвы. Ик-Ук вдруг осознал, что барабаны смолкли, и все затихло - тишину разрывали только его собственные пронзительные крики. Хотя он и сам не мог теперь с уверенностью сказать - выкрикивал ли он проклятия, просьбы или молитвы.
А потом чудовище, великий ками, дух народа акки, упал на него, и он взмолился о быстрой и милосердной смерти.
Покровитель проглотил его целиком, и целую вечность Ик-Ук падал в животе великого духа - вопя, пока не сорвал голос. Но и тогда он не достиг дна, а все еще продолжал падать. И после того, как он отключился и с криком пришел в себя, снова отключился и снова пришел в себя еще несколько раз, он смог собраться с мыслями, и вспомнить о ками, которого он сначала счел духом огня, ками, по форме напоминающего большеголовый сгусток пламени, и позвать его.
И его голос вновь зазвучал в голове акки, а сам дух оказался рядом с ним в струящейся кроваво красной тьме.
Ик-Ук проклял его от всего сердца - вернее, того, что осталось, и закричал из последних сил: "Ты предал меня!" - и тут же взмолился, - "Спаси меня!"
"Я сдержал свое слово", - спокойно произнес трепещущий дух.
"Ты отдал меня на съедение чудовищу!" - крикнул Ик-Ук, рассудок покидал его, утекая, словно песок сквозь пальцы.
"Я доставил тебя в безопасное место", - сказал ками, маленький ками, крошечный осколок огромного существа. - "Что может быть безопаснее породившего меня лона? Здесь на тебя не смогут напасть другие акки, не устроит засады никакой огр, никакой соперник не украдет твоих сокровищ. Я привел тебя сюда, и за это я прощен и вновь слился со своей большей частью. А ты будешь в безопасности - один год и один день".
"А когда год и день истекут", - сказал ками, - "Ты не сгоришь. Это я тебе тоже обещал. Я буду сдирать плоть с твоих костей по кусочку, но ты не сгоришь". И на этом ками, крохотная частица Покровителя, заключенный в форму не рожденного пламени, улыбнулся во весь рот, обнажая один за другим ряды острых треугольных зубов цвета бронзы.
И тогда Ик-Ук закричал, теряя остатки разума, и упал в красноватую тьму своего Покровителя, и кричал так почти целый год и еще один день.