Лестница с холма - сорок дощатых ступеней. Мальчик сбегает легко, так же, как когда-то умел я сам. Раз, два, три - седьмая должна скрипнуть. Шесть, семь... Странно. Сбился со счета? Касаюсь перил ладонью, пальцы охватывают теплое дерево. Это тепло не сравнится ни с жаром нагретого солнцем камня, ни с сухим дыханием костра. Огонь и камни пусты, здесь же подобно внутреннему свету теплится воспоминание о жизни. Как хорошо переродиться в вещь добротную и нужную: стать для кого-то опорой, поддержкой. В этом нет ничего унизительного - опираясь на перила, я словно жму руку старому другу.
Седьмая ступенька молчит. Заменили. Подновили. Ну что ж.
Мальчик ждёт меня, терпеливо, вежливо, не барабанит пальцами, не переминается с ноги на ногу. Там, внизу, млеет сонная дорога, утопая в ароматах трав, там ветерки, сдувающие грустные думы, там все звуки отрывисты и резки. Мы двинемся вдвоем вдоль глинистого берега реки - извилистой, заросшей кувшинками. Поднимемся к развалинам кирпичного завода, свернем к деревеньке и дальше, до самого озера. Как нам и хотелось.
Жаль только, что лестница кончится, и ему придется взять меня под руку, замедлить шаг. Досадно: мне уже многое не по силам...
Лишь бы он не вздумал говорить о том, что через речку наконец-то построен мост, или о том, что можно бы взять напрокат лодку на новой лодочной станции. Не надо. Я не хочу слушать об этом. Это всего лишь мороки, миражи над миром, который был здесь всегда и для меня - единственно реален.