Эсаул Георгий : другие произведения.

В Мире животных. Енотыъ

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шедеврическая жизнь потрясающе гениальных животных - енотов.
  Эсаул Георгий
  
  В Мире животных. ЕнотыЪ
  
  Роман
  
  Москва
  
  2015
  
  ПРЕДИСЛОВИЕ
  
  Великие люди строили корабли, загоняли кобыл до смерти, воровали подвески Королевы и полагали себя основоположниками, камнями в фундаменте человечества.
  Слепое бешенство не позволяло отрокам во Вселенной осознать, что Миром управляют еноты!
  Не прямо, не с напряжением мыслей и удовлетворением висельников.
  С добротой помогают людям, потому что енот - Вечное Вселенское ДОБРО!
  В человеке много намешано солей и воды: добро, зло, бахвальство, балерины; всё сомнительное и таинственное - зло.
  В далёком Космосе - когда Чёрная дыра откроет адскую пасть и потянет в себя человека, - кто подаст руку гомосапиенсу с выбитыми зубами?
  Маленькая лапка с острыми коготками выхватит человечество из бездны и поведет за собой к Белым Дырам Счастья!
  Енот - ДОБРО, fenestram in lucem veritatem vitae, поэтому с одинаковым счастьем енот-полоскун стирает в ручье бельё: и бородатого праведника, и прима-балерины.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Художник Иван Андреевич Шишкин любил художествовать; белка так не возжелает ореха, как Иван Андреевич художеств.
  На зорьке Иван Андреевич выйдет в лес, присядет на пенёк и художествует, художествует, умиляется - Красно Солнышко.
  Медвежатки из леса к Ивану Андреевичу бегут, ластятся; он угощает их медком и тульскими пряниками - с лицо бабы пряники.
  А потом из двух стволов картечью - БАБАБАБАБАХ! - по медведям, отдаёт долг Природе родного края.
  Медведи ревут, цыгана Будулая на помощь кличут, а Иван Андреевич художествует - постреливает, в медведей, как в копеечку.
  В сердцах медведи таят надежду, что спасутся - хлопотно Ивану Андреевичу двустволку перезаряжать, не конюх он.
  Но енот Фимка помогает хозяину - споро, с огоньком патроны закидывает в стволы, с низким поклоном подаёт Ивану Андреевичу, ластится проказник, а в очах енота восторг - жить-то прекрасно!
  Перебьют медведей; Иван Андреевич от хохота на спину падает, на мать-сыру-землю, заливается шалун, ножками в сафьяновых царскосельских сапожках дрыгает.
  Енот Фимка рядом подобострастничает, подставляет хозяину голову буйную - чеши, Иван Андреевич, чесотка до Киева доведёт!
  Художник добрый - с пониманием чешет любимцу между полосатых ушей, и непорочно заливаются хозяин и енот: веселые, поэтому смешные.
  
  
  Композитор и исполнитель Людвиг ван Бетховен любил эмоции выражать на пианине - затейник; лишь изредка понимающая горькая усмешка мелькнёт среди рыжей Карлмарксовской бороды.
  Приляжет Людвиг на белый рояль, о Мировом зле вещает, а очи - красные угли болгарского костра.
  Дамы возле композитора крутятся, амурничают, наглого обмана плоти требуют - кошки дневные.
  Людвиг ван Бетховен самую знатную и дородную даму приглашает сыграть в четыре руки, обольщает, заманивает, сулит горы золотые.
  Дама трепещет, жеманно руки на клавиши - БРЯК! - воспаряет, а композитор - КРАХХХХ! - крышку рояля на пальцы пианистке - пальцы отлетают, будто редиски.
  Барышня орёт, и Людвиг ван Бетховен орёт с ней дуэтом, подпевает - пластичный певец революции в белом жабо.
  Дама - с причитаниями на распухшем языке и с недоумением в мокрых очах - убегает от страшного рояля - дым серный и адские вопли грешников из него вылетают.
  Но из-за кулисы грациозно выходит придворный енот Шульц - воплощение добра, - контрабас под ноги визжащей барышне бросает, смычок огромный под юбку засовывает - так рижские кочегары прочищают дымоходы.
  Крики усиливаются, а композитор Людвиг ван Бетховен и енот Шульц дуэтом поют арию мистера Икса - слаженная парочка - гусар и гусарочка, баран и ярочка.
  
  
  Научный работник Иван Сергеевич Менделеев любил таблицы составлять, тешился таблицами, искал в них элемент Правды; кочегаром не работал, а таблицу угольком называл.
  - В чём смысл вашей таблицы элементов, мастер? - студенты приходили, кланялись, выпытывали - вражьи агенты - гроб им вместо кровати.
  - Наклонитесь, подвиньте лицо к таблице, и увидите Истину, квинтэссенцию добра и зла, - Иван Сергеевич мило улыбался, играл глазками под стеклами бриллиантовых пенсне-с.
  Наивный студент горбился, рассматривал значки, силился в них увидеть демона или портрет обнаженной Императрицы.
  Иван Сергеевич - со всей силы научного поиска - приподнимал голову зазевавшегося студента, ревнителя химии, и - мордой о таблицу - ХРЯСЬ-БУМБАРАСЬ!
  Хруст сломанного носа, треск черепа, чавканье енота Артёмки - пир!
  Ручной енот лабораторный - вместо крысы - выбегал и с наслаждением питекантропа вонзал жёлтые зубы (с микробами) в лодыжку студента - гном, а не енот.
  Если студент с ума сходил от боли, то Иван Сергеевич с достоинством объяснял другим соискателям:
  - Истину, Истину он нашёл в таблице, а голова не выдержала Правды.
  Видели обман, знали студенты, но каждый раз попадались на потеху Ивану Сергеевичу и еноту Артёмке - добродушные атомы, а не студенты.
  Химик и енот расправляли плечи, удивлялись, чесали за ушами и думали о главном - о Бабах!
  
  
  Естествоиспытатель Пржевальский Михаил Николаевич очень лошадей любил, сильнее, чем Наполеона... каждой матери бы в дом столь любящего отрока.
  В полях Михаил Николаевич находил дикую женовидную лошадь, ловил, выстригал ей гриву и разукрашивал довольное - потому, что кормил от души Пржевальский - животное в семь цветов радуги.
  Степняки приходили, дивились на лошадь и енота Стёпку - Михаил Николаевич для красоты енота в седло на крашеную лошадь сажал; гордо взирает енот с высоты комариного полёта, чувствует себя арбузом.
  - В зад, под хвост подуй радужной лошади, почтенный! - Михаил Николаевич советовал мужикам и каменной солью замирал в предвкушении театра. - На молоко дуете, на кашу дуете - с папуасами породнились, а они под хвост слону дуют!
  Подуйте и вы, милейшие, а я схожу на гору, раков наловлю и подожду, пока свиснут любезные.
  Степняки волновались, опасались, что раки их опередят - зачарованной лошади под хвост свистнут.
  Находился храбрец богатырь - грудь шайтан-арбой выпячивал, шкуру барана скидывал с замызганных чресел - и дул радужнозадой лошади Пржевальского под хвост, мощнее урагана "Карина" дул.
  Лошадь - на то и лошадь - бойко лягала испускателя ветров в челюсть - степная мама, не горюй!
  А енот Стёпка казацкой нагайкой с вшитой свинчаткой добавлял дутелю по глазам - акт милосердия.
  Хохот стоял над степью, весельчаки тучи прогоняли смехом.
  Михаил Николаевич себя по ляжкам хлопал, подмигивал еноту и кричал в безумном волнении Царедворца:
  - Лошадь - ноль! Я вам павиана - величиной с Арарат - радужнозадого африканского приведу на потеху.
  Ему в зад семицветный подуйте, спасатели утопающих в пустыне!
  
  
  Великий путешественник Афанасий Никитин любил за три моря ходить, пахлаву с собой брал и на каждом море по кусочку отщипывал - сладкоежка медведь.
  В Индии Афанасий Никитин призвал зрелую, поэтому - опытную танцовщицу, - откинулся на мягкие подушки с шерстью дикой обезьяны и наблюдал на старательную Ратху - коленца выводит, взвизгивает, приседает, и при этом поёт, монистами трясет - ива на ветру.
  Ратха танцует, а путешественник Афанасий Никитин в неё кокосовые орехи - стопудовые - кидает, забавляется, тешится, словно дитя малое.
  Ратха много слышала о зверстве русских путешественников, поэтому не ропщет, а ещё громче поёт, английские пушки заглушает рыком.
  Всё терпит, даже выходки ручного енота Серёжки, любимца Афанасия Никитина.
  Енот Серёжка бетель жуёт с гашеной известью и семенами пальмы катеху, отчего приходит в ярость, плюётся красной жвачкой в Ратху и острыми алмазными когтями царапает её лодыжки.
  "Потерплю ужо притеснения от путешественника и енота, а на вырученные рупии слона куплю с рогами и буйвола с крыльями!" - Ратха не только терпела, но и сестёр своих троюродных на танцы звала - хор имени Пятницкого организовала.
  
  
  Великий философ, основоположник формальной логики Аристотель любил пофилософствовать с рабами - облачался в широкий плащ до пят, на затылке - шляпа Зорро; маска волшебника - на глазах, похож на счастливого барабанщика из прозы жизни.
  Войдёт в гарем, рабов сосчитает, плёткой взбодрит и всенепременно к тунгусам обратится с пламенной речью демона огня:
  - Что, братцы, не милосердствуете?
  На расческе тренькаете, а губную гармошку - национальный музыкальный инструмент немцев - не признаете, иезуиты?
  На дудке играйте, духа тундры вызывайте - он поможет вам маис перебирать, тунеядцы!
  Выйдет из гарема, голову чешет, над своими словами удивляется Аристотель - откуда слова звонкие берутся, что означают? - загадка истории и человеческой жизни Снежного Человека.
  Философствует, а енот Агриппа в это время в бараке грызню и драку со склоками затевает: факелами и навозом в рабов швыряет, манер прилизанных не признаёт - младогегельянец.
  После забавы философ Аристотель и енот Агриппка на закат любуются, сидят, обнявшись на обрыве и философствуют, словно не философ и животное, а - Слон и Моська.
  
  
  Художник Кустодиев Михайло Борисович очень толстых женщин любил рисовать - до коликов в ушах, называл толстушек буфетами привокзальными и конфетками с черносливом.
  Тулуп мехом наружу чёрный накинет, лицо сажей измажет и с дикими воплями в женскую баню врывается, воет страшно, отчего удовольствие получает неземное.
  На голове Михайло Борисовича - енот Ивашка - неизменный спутник, соратник, любитель проказ и неудовлетворенная личность преступника в мире животных.
  Художник в бане купчих гоняет, пугает, носится за ними с чёрной свечой - рыцарь в бараньей шкуре; а енот Ивашка кипятком ошпаривает белые тела женщин - потеха, визг, крики, шлепки голого тела о камни.
  На радостях енот Ивашка хватает веник из роз и хлещет купчих - небо с овчинку кажется!
  Художник хохочет, в изнеможении хватает первую попавшуюся натуру, и рисует обнаженную купчиху, и рисует до умопомрачения, а после бани называет своё состояние - ПУТАНИЦА.
  
  
  Великий немецкий политик и философ Адольф Гитлер очень любил философствовать и воевать с красавицей Евой Браун - урожденная княгиня Ольга.
  В опочивальню к Еве Браун тихонько проберется на цыпочках, заглянет в будуар, портупею поправит, руку в приветствии вскинет шлагбаумом Кремлёвским и гаркнет во всё нацистское горло:
  "Хайль Гитлер!"
  Ева Браун в ужасе голая под одеяло прыгает, накрывается с головой и дрожит - думает, что война Третья Мировая началась с инопланетянами.
  Политик и философ Адольф Гитлер пользуется моментом и под одеяло запускает ручного енота - Карла - в изящных сапожках рэмбо и плащике бетмена.
  Енот Карл прелести белоснежной Евы Браун царапает, грызёт, до девичьей чести часто добирается - охотник на лис.
  Политик Адольф Гитлер в довольстве смеется умильно, ручки потирает и увещевает горюющую Еву Браун:
  - Полноте, друг мой, Ева в чине полковника!
  Невыносимо, мучительно и возвышенно вопите, словно енот Карл у вас кораллы украл.
  Тише, тише, циничная девушка - постыдились бы эсэсовцев, перед людьми стыдно!
  
  
  Великий натуралист Чарльз Дарвин натуру любил: птичек, гиббонов жаловал, относился к животным с любовью отца к детям.
  На далёкий остров приплывёт, птичку поймает, в клювик зяблику заглядывает, и предположения разные строит об устройстве Мира и происхождении прямоходящего человека с трубкой Мира в зубах.
  Птичка вырывается, пищит, ненавидит ученого, крохотными паучьими лапками свою птичью честь защищает - будто и не птичка, а - фрейлина.
  Натуралист Чарльз к мольбам птички не нисходит, относит пернатое к горилле, тычет в обезьянью чёрную харю с вывороченными ноздрями, кричит в упоении воина:
  - На сладенькое потянуло, горилла страхолюдная?
  Первый признак человечности, если беременную обезьяну на сладкое тянет!
  Жри зяблика, зяблик питательный!
  Горилла в волнении, с замиранием сердца себя пудовыми кулачищами в груди бьёт, доказывает, что она - личность в истории; зяблик с Белым Светом прощается, вспоминает прошлое с бесшабашной шикарной жизнью в овсах.
  - Иыыых! Не видите, вы, братцы, что похожи, от вас человек произошёл - от случки зяблика с гориллой! - натуралист Чарльз Дарвин в сердцах шляпу бросает, топчет её, а сапожки у него изящные, с серебряными шпорами рыцаря круглого стола.
  Поднимет шляпу, с грустью на недогадливость зяблика и гориллы уходит, а дело за великого натуралиста заканчивает енот-лаборант Джон.
  Что енот делает, что творит - натуралист Чарльз не интересуется, руками размахивает и смеется в прелести - цветок, а не человек.
  По пятницам Дарвин приходит в гости к еноту Джону, с любопытством рассматривает коллекцию чучел птиц и обезьян - гастроном Елисеевский позавидует собранию сочинений чучел енота Джона.
  
  
  Химик Антуан Лавуазье химичить любил, краснел, белел, но химичил до отвала, пока мальчики кровавые не начинали в очах плясать.
  С прискорбным видом выходил из лаборатории на Монмартр, затягивал пояс туго, поправлял букли парика и с размаха бил в челюсть ближайшему клошару - чтобы не сводил с ума нелепыми намёками на ближайший конец света с привидениями.
  Клошар в деревянных башмаках отлетал к куртизанкам, а химик Антуан успокаивался, показывал ему кулак и с лёгкой печалью умудренного продавца корсетов угрожал:
  - Ужо я тебя достану, алхимик!
  Енот Жак - наивное животное с белорусской грустью во французских очах - подбегал с колбочкой, поливал клошара серной кислотой и по карманам шарил - искал вкусные корки сыра "Рокфор".
  Химик Антуан продолжал прогулку - раздавал оплеухи налево и направо, а енот Жак трудился до седьмого пота, выбивал из прохожих человеколюбие.
  Перед кокотками Антуан останавливался, срывал с них карнавальные маски и долго - со сладострастием ученого циника - стучал кулаком во лбы - до посинения, до рачьих глаз.
  Енот Жак послушно стоял в сторонке, ждал своего енотьего часа, а затем срывался, брызгал на кокоток из колбочки кислотой, шипел угрожающе - не енот, а - гадюка.
  После прогулки химик Лавуазье угощал енота Жака фиолетовым крепким, похлопывал его по полосатому мохнатому полю живота и с доброй - шокирующей злодеев - улыбкой произносил с нотками неустаревающего интеллекта в химическом голосе:
  - Солидно покушал, енотище?
  УУУУХХХ! Живоглот!
  Завтра новых клошаров набью тебе десяток - жизнь малиной покажется!
  Химик замолкал с легкомысленной пустотой во взоре, енот переворачивался на спинку, подставлял для чесания необычное брюхо с картой железных дорог России.
  
  
  Физик Майкл Фарадей с настойчивостью муравья любил физику - исследовал электромагнетизм.
  Нарядится кловуном, намажет лицом гуталином, прихватит с собой конденсатор огромной мощностью и на детский утренник спешит в полосатых потешных чулках Жака Паганеля.
  За спиной физика мешок, а в мешке - подарок от Санты Клауса - енот Гильберт с усами и угрюмой усмешкой бывалого - повидавшего жизнь - хапуги.
  - Дядя! Анкл Бенс!
  Угнетенный афроамериканец, чудо!
  Чудо покажи!
  Детишки из-за гуталинового лица ошибочно принимают физика Майкла за афроамериканца, тянут к нему ручки, с глубокомысленным видом покорителей маисовых плантаций хохочут чистосердечные.
  Физик Майкл электроды конденсатора высовывает из рукава плаща и детишкам по рукам - ЖАААХХХХ! БУБУБУХ!!!
  - ИИИИИ! ЫЫЫЫЫРМА! ИНГЕБОООРГА! - детишки бьются в электромагнитном поле высокого напряжения.
  Остолбенеют в изумлении, называют себя зрителями пьесы жизни!
  Енот Гильберт детишек водой поливает - для лучшей электропроводности; пил много алкоголя Гильберт, поэтому сочувствовал детишкам, но - работа есть работа, закон Ома - есть закон.
  Падают детишки, ихние пузатые родители к адвокатам бегут, а физик Фарадей и енот Гильберт скрываются в луче света, будто призраки Брестской Крепости.
  Вырастают из - током ударенных детей - великие полководцы и музыканты с ограниченными возможностями.
  
  
  Великий композитор Амадей Вольфганг Моцарт любил музыкальные композиции беременным фрау в ухо кричать, верил, что лучшая жизнь настанет от музыки в ушах.
  Беременные фрау чинно по Карлмарксфридрихштрассе прогуливаются с собачками, беседы о будущих детях ведут нравоучительные, потрясают локонами, а композитор тихонько подкрадывается - будто тать в ночи и со всей силы в ухо самой зрелой даме кричит:
  - Гамма!
  Дама от неожиданности на вечную мостовую - по которой тролли и наполеоновцы на войну с инопланетянами уходили - падает, ногами дрыгает, вопит резаной свиньёй:
  - Ой, да вздор это!
  Люди добрые с юристами, да помогите, кто может, милосердные!
  Я сама местная, извините, что к вам обращаюсь, но родимчик у меня!
  Фрау беременная ноги раздвигает, а енот Ганс - талантливый скрипач - под пышные юбки к фрау забегает, будто в нору лисицы, пищит, подражает голосу ребенка из гитлерюгенда.
  - Идёт, воды в Карловых Варах отошли!
  - Рожаю Карла Великого! - фрау полагает, что родила - наивная душа Маркиза де Сада в женском обильном теле.
  Енот Ганс голову из юбок высовывает, агукает - дитя малое, несмышлёное, но звериное.
  Композитор Амадей Вольфганг в это время чувственный марш похоронный наигрывает, представляет себя тайным любовником Мельпомены.
  Фрау полагает, что ребеночка родила белого, всматривается пристально в енота, фокусирует зрение, отрывисто дышит на марафонской дистанции.
  Енота увидит - от изумления ум теряет, а потом - если выживает, то долго ищет в пещерах неожиданности свой разум потерянный.
  
  
  Полководец Василий Александрович Суворов воевать любил, ни дня без войны не жил.
  Если нет врага - по воробьям из царь-пушки треснутой стрелял.
  Ядро из царь-пушки выкатывается, из трещин дым чёрный валит - на радость Василию Александровичу; воробьи жаренные с неба синицами в руки падают.
  Иногда улетало ядро из Кремля в Замоскворечье, в английское посольство часто попадало, урон непоправимый Великобритании наносило - штаны полосатые и ботинки с серебряными пряжками разбрасывало по улицам и площадям Столицы.
  Английские послы ноту протеста полководцу Василию Александровичу засылают, требуют возмещение ущерба, грозятся судами и каторгой, где руки и ноги не моют.
  Полководец Василий Александрович в ответ своего посла англичанам засылает - гвардии майора енота Прошку в щегольском камзольчике из магазина "Мир животных".
  Енот в посольстве Великобритании переполох устраивает, по столам прыгает, дамам оплеухи раздаёт, пудру и резаные огурцы со щёк лапками шаловливыми сбивает - потеха!
  Послы ропщут, но не препятствуют действию енота - посол Мира он!
  А полководец Василий Александрович из Кремля кулаком грозит, снова царь-пушку величаво наводит на воробьёв, а затем задумывается над своим, над родным, заливается веселым смехом двухлетней девчушки - вот уж от страха руки и ноги послов Великобритании трясутся, будто пружинки в заводных куклах.
  
  
  Дирижёр и педагог Антонио Сальери дирижировать и поучать обожал пуще неволи!
  В чашку с чаем яда подмешает и визиты наносит великим музыкантам и дамам, предсказывает Конец Света, уверяет, что он похож на пеньковую верёвку.
  К Моцарту - другу - часто заходит в гости, отравленным вином и чаем с ядом угощает, в очи Моцарта заглядывает, ждёт у моря погоды - баловник с участием в судейских очах.
  Моцарт вина с ядом кураре выпьет, чаем с мышьяком запьёт, заправских красавиц вызовет и восхищается ихними осанками, походками, бюстами - царицы ночи.
  Удивительным образом яды на Моцарта действовали, потому что не человек он, а - воплощение музыки.
  Огорченный Сальери с ручным енотом Бандерасом домой плетётся, в отчаянии разводит оглоблями рук, шепчет иссохшими губами времен бесплодной смоковницы:
  - Суди его Бог!
  Пьяницу завидит издали - пьяниц по ночам пруд пруди, - подбегает, еноту Бандерасу тайный знак даёт масонский.
  Поднимает ласково голову пьяницы, раскрывает пальцами - в дорогих перстнях Владимирских персты, - а сноровистый енот Бандерас - начеку - чекист, вливает из чаши фиолетовое крепкое с ядом в рот пьяницы.
  Уличный человек зеленеет огурцом, краснеет перцем, синеет баклажаном, и пена у него изо рта золотой брагой выплескивается.
  - АХАХА-ХА-ХА! Талантище! - Антонио Сальери пожимает лапку созерцательному еноту Бандерасу, дарит ему новые тапочки из меха волка, и дальше - друзья до гроба - продолжают дорогу в Лунном свете.
  
  
  Естествоиспытатель, мыслитель, поэт Гёте фон Вольфганг - больше пряников - чёрта любил вызывать.
  Ночью в колпаке, в ночной рубашке и деревянных туфлях бродит по зАмку, свечой в лица служанок тычет, рабочим в пасти заглядывает - ищет сходство с чертом - так молодая мать ищет сходство дитя с одним из отцов.
  За поэтом Гёте фон Вольфгангом верный енот Фриц с плотницким топором важно шествует - царедворец!
  Услышит в тёмном углу шепот и шелест - туда топор бросает, не разбирается, кто - чёрт, а кто - барышня с романтической книжкой.
  Поэт Гёте фон Вольфганг жертву за ноги из угла вытаскивает, нос арийской линейкой измеряет, сокрушенно качает глобусом головы:
  - Не чёрт это, енотик мой дорогой Фриц!
  Не лукавый, а - просто тело человека с разбитым черепом!
  Когда же мы дьявольский хохот услышим из ада?
  Енот Фриц топор о портьеру вытирает, с вековой печалью угнетенных зверей Севера смотрит на хозяина - не услужил поэту, - и снова ищет чёрта - хочет понравиться великому поэту, разделить с ним лавры.
  
  
  Великий художник Валентин Модестович Серов до скрипа зубов любил девочек с персиками, называл их зайчиками с морковкой.
  По базарам бродил, присматривался к торговкам, а как только корзину с персиками увидит - хвать, и бежать с товаром - шустрый кавалер, лёгких путей в жизни не ищет.
  За художником базарные бабы с топорами несутся, груди на ходу пудовые в сарафан обратно затискивают, будто свиней в сарай.
  Мужики с вилами и косами - аллегория смерти - гонятся за Валентином Модестовичем, каторгой и сумой перемётной угрожают, называют козерогом.
  Но - куда там, ледащим до художника - проворно скрывается, вскакивает в пролётку, а на козлах енот Александр с нетерпением гимнаста дожидается.
  Кнутом мужиков и баб по очам и персям хлещет, свистит, щелкает зубами - Соловей Разбойник, а не енот.
  Осенним вихрем уносятся с рынка - поминай, что Валентином Модестовичем звали!
  В пролётке художник персики кушает, енота Александра потчует - добрая, широкая душа эстета!
  - Оказия, брат, енот Александр! - щёчки художника Валентина краснеют буряками на сибирском плоскогорье. - Персиками разжились, выжиги мы!
  Теперь - к Яру, к девочкам!
  Несутся, хохочут, косточками в прохожих швыряются - чистые отношения людям несут!
  
  
  Политик Джордж Самуил Вашингтон политику до слёз обожал.
  Политизирует и плачет, политизирует и рыдает - душа общества, таинственный Принц с широко распахнутой душой фермера.
  Негра с плантации вызовет, веревку к ноге негра привяжет и заставляет афроамериканца плясать под дудку.
  На дудке енот Рамирес играет - рулады выводит - на Небесах люди цепенеют.
  Негр старательно пляшет, а енот Рамирес за веревку дергает - падает негр, поднимается, снова пляшет, и опять енот Рамирес за веревку тащит - амиго енот!
  Политик Джордж Самуил потешается, хохочет, по белым ляжкам веерами ладоней хлопает, превращается в Ангела:
  - Попляшете у меня!
  Скоро, скоро ваше времечко придёт - освободят вас от рабства, по-лягушачьи запоёте, на танцах с девчонками подерётесь - Абрам Линкольн вам в печёнку.
  Маса Том, где твоя хижина?
  Енот Рамирес наяривает на дудке Шуберта, от удовольствия похрюкивает, представляет новую жизнь счастливую, где все балерины общие!
  
  
  Великие авиаконструкторы братья Райтт Адольф и Ганс пуще неволи любили пианисток и самолёты конструировать.
  Создадут самолёт, пианисток в него пригласят и летают над речкой, чтобы падать мягко в воду, словно в перину к Принцессе на горошине.
  Пианистки в самолёте жеманятся, конфузятся, к братьям Райтт прижимаются, денег на искусство просят немалых.
  Авиаконструктор Адольф Райтт у барышень из сумочек добро тайно заберёт и с парашютом между облаков сиганет - орёл пионерский.
  Пианистки недоумевают - сумочек нет, и авиаконструктор Адольф - последняя надежда семидесятилетней невесты - исчез.
  Авиаконструктор Ганс заливается, дамам водку предлагает, уверяет, что поблазнило, нет другого Райтта, а обворовал их чёрт с рогами и свиным рылом.
  Дамы нелепости слушают, не уличают авиаконструктора во лжи, водку пьют, ноги выше головы задирают, представляют самолёт в виде огромного рояля.
  Брат Ганс Райтт незаметно для дам выпрыгивает с парашютом, теряется среди гусей и вечного мальчика Нильса Бора.
  Снова пианистки недоумевают, щиплются, жестоко наказывают друг дружку пинками за недосмотр, в ведьм превращаются, ищут - хотя бы одного авиаконструктора Райтта.
  Из кабины пилота выходит енот Джеймс (в очах енота звёзды и Вселенская скорбь с тонкими нотками любви к роковым уродливым балеринам), на груди табличка "Я - авиаконструктор Райтт"!
   - И ты - Райтт? - дамы хихикают, хвостами несуществующими машут - чемпионки Мира по плаванью.
  Енот Джеймс с парашютом вслед за любимыми авиаконструкторами ныряет вниз с камнем Сизифа на шее.
  Иногда самую худую пианистку прихватит и около земли отпустит - летать без крыльев обучает, да неладно выходит, не получается из пианистки горгулья.
  Самолёт с оставшимися пианистками с рёвом в речку падает - монстр алюминиевый.
  А братья Райтт с енотом Джеймсом - гиганты на глиняных ногах - на следующий день приступают к конструированию нового самолёта - для балерин с ограниченными возможностями.
  
  
  Великая художница и мать-героиня Тарсуна Шанель - человек с добрыми ветрами в душе - очень любила рисовать и рожать.
  Нарисует дерево, а под деревом - енота в чёрных очках проходимца Зорро, и сразу рожает - под кустом, в мансарде, в художественной галерее имени Репина - в любом месте родит под влиянием свинцовых будней Санкт-Петербурга.
  Чумазые дети бегут следом за Тарсуной Шанель, распевают бравые песни - воруют по дороге, попрошайничают, но обязательно расскажут прохожим стихотворение - "Буду лучшей ученицей в школе мамы Тарсуны!"
   Мама Тарсуна не различает - где свой ребенок - и сколько их, где - чужой, а иногда и зверушек рогатых по дороге приберет - на общественный суд выставит - какую зверушку приголубит, а какую - на ужин пустит.
  В отдел помощи матерям-героиням зайдёт величаво, поправит всегда круглое облако брюха и хлещет ладонями по щекам работников Собеса, глаза выбивает, уши отрывает:
  - Подайте мне кисти, краски, мольберт и жареного кабана - пожирнее!
  Я пост в Израиле нарисую!
  Детишек лишних в детский дом заберите, лают они, а пользы от них нет - лишние рты и от рисования обнаженной натуры отвлекают - гуси-лебеди приблудные, а не дети.
  Развернется и величаво свои триста килограммов живого веса из Собеса выносит, на Космолёт древних викингов похожа.
  Енот Елизар - худющий, со щепку, кожа и кости болтаются, как на бездомном пуделе - с подобострастием за мамой Тарсуной мешок с гуманитарной помощью тащит, пыхтит, надрывается, но никогда не бросит хозяйку, оттого, что - прозорливый, и в уголках чёрных цыганских очей енота спрятаны (глубоко) якутские лучики доброты.
  
  
  Великий основоположник экономической теории Адам Смит обожал рыночную экономику; в шкуру медведя переоденется, на рынке продавщиц распугает и ворует орехи - сокол города Лондон!
  Пушкина Александра Сергеевича любил, но не жаловал, проказник.
  И Александр Сергеевич Пушкин не жаловал Адама Смита, называл владыкой морей.
  Сойдутся Адам Смит и Александр Сергеевич Пушкин в кулачном бою, Адам Смит повалит русского поэта, пинает глиняными ногами по рёбрам и вещает о громадной важности борьбы с преступностью пьяных литераторов.
  По ночам Адам Смит выходил на свидание с кладбищенскими сторожами, расспрашивал внимательно о похоронах, о стоимости венков и гробов, в задумчивости чесал выю и перемигивался с понимающим енотом Франком.
  Енот Франк резво бегал вокруг хозяина, кричал дурным голосом, от которого жидкость в телах зомби застывала, словно свинец на Северном Полюсе.
  Экономика похоронного дела очень занимала Адама Смита - баб не нужно ему, а только экономику подавай на серебряном блюде Вельзевула.
  - Самое выгодное - похороны - основа экономики любого Государства с преступными мальчиками, которые не занозу из пятки вытаскивают, а - ржавый гвоздь Миклухо-Маклая. - Адам Смит поучал сторожей на кладбище, диким волком плясал на могилах, а, если повезет - на гробах; ничто не мешало хорошему танцору! - Вы - носители зла, и женщины ваши рожают зло - вторичное, переработанное, осветленное!
  Енот Франк - пока сторожа отвлекались на танцы экономиста - с могил воровал крашеные яйца, хлеб, водку и конфеты, закладывал основу ресторана нового типа - ресторан "Максим".
  После третьих петухов домой придут, натрескаются яиц с конфетами, водки напьются, обнимутся - экономист и енот - и песни поют жалостливые, слеза миротворческая на очи набегает.
  
  
  Великий мореплаватель испанский конкистадор Фернандо Кортес де Монрой и Писарро Альтамирано, более известный как Фернандо, Эрнандо, Фернан или Эрнан Кортес очень любил Мексику завоевывать и разрушать государство кровавых каннибалов ацтеков, даже сапоги не снимал, когда в поход направлялся с цельностью души и незапятнанностью помыслов Железного Дровосека.
  Но тайная страсть Эрнандо Кортеса - бананы - до умопомрачения обожал, не опускал глаз, когда проходил мимо банановой пальмы, на которой обнаженные девушки - полные романтизма и самых лучших устремлений, но не подготовленные к борьбе с внешними захватчиками - ломали ветви и засовывали бананы во все свои природные отверстия.
  Приплывал Кортес к ацтекам, сгонял в резервации, разрешал пить вволю текилу, пощечины раздавал - треск стоял черепов - деревья гнулись от ужаса.
  Своим конкистадорам руки развяжет и на ацтеков спустит, собаками мастино травит людей - кому горе, а кому и потеха театральная.
  Любимец Эрнандо Кортеса - енот Гонсалез с броненосцами подружился: присядут на горе и с удовольствием любуются на зрелище - люди и собаки, собаки и люди - пир во время чумы.
  Конкистадор Кортес под шумок с пира улизнёт, бочком-бочком - как тать в ночи - пробирается в банановую рощу и насыщается, глаза закатывает от удовольствия, когда спелые бананы кушает - гурман с деньгами в кармашке.
  Енот Гонсалез от друзей броненосцев к хозяину бежит, полную енотовидную грудь полезного горного воздуха набирает, лапкой конкистадора Эрнандо трогает, пищит на своём, енотовом наречии,
  - Я готов, хозяин!
  Мореплаватель Кортес енота Гонсалеза по затылку левой рукой гладит, а правой - крабовой - бананы в рот засовывает - не оторваться от лакомства.
  Обезьяны докучали Кортесу - воевали за свои бананы, зубы янтарные скалили, кусались, палкой били мореплавателя по чреслам - нехорошие они, обезьяны, нет в обезьянах физической и моральной закалки благородных девиц.
  - ...б твою мать, конкистадор! - с пальмы визжат - научились дурным словам у русских купцов-передвижников.
  Енот Гонсалез на помощь великому мореплавателю приходит с отвагой Чиполино - в железной каске конкистадора обезьян отвлекает, прыгает, ужимками горилл раздражает, банановую пальму - с неистовством раненого полковника - трясет.
  Обезьяны на енота Гонсалеза засматриваются, швыряют в самоотверженное животное хлеб свой - кокосы, визжат, брызгают слюной - шахматисты на отдыхе.
  Енот Гонсалез железный шлем конкистадора набекрень залихватски сдвинет и терпит, потому что уживается даже с политическими гориллами.
  После бананового пира побитый, мятый - но счастливый, что услужил - енот Гонсалез возвращается с мореплавателем Фернандо Кортесом, щедро раздает бананы броненосцам, а - если попадается по пути ацтек с золотым блюдом - ацтека в голову пинает долго, с тоской невоплощенной мечты в очах.
  
  
  Великий художник Михаил Викторович Васнецов волкОв (не позорных) рисовал, и принцев с принцессами, обожал, когда девушка склоняет голову на плечо Принцу, называл идиллию - Первый шаг к взаимоотношению кошек и собак.
  По праздникам Михаил Викторович с палитрой и кистью выходил в народ - мужики и бабы на кулаках стенка на стенку дерутся, а художник Васнецов в ус посмеивается, волосёнки из бородёнки выдёргивает и нашептывает старикохоттабычевское в волосы, приказывает демонам Мира рисовать картину Апокалипсиса.
  Если интеллигент попадается на пути - Чернышевский, Луначарский или другой, но обязательно в очках, с лорнетом или в пенсне-с - Михаил Викторович со всей молодецкой художественной отвагой краской замазывает стёкла очков или другого прибора для улучшения зрения, иногда кистью в глаз тыркнет - будто нечаянно - шалун с заслуженными царскими наградами.
  Енот Игорёк - питомец художника Михаила Викторовича Васнецова - из рогатки в интеллигентов пузырьки с краской швыряет, старается, от усердия длинный химерный язык высовывает.
  Интеллигенты вопят, руки в стороны расставляют, ничто не видят через заляпанные краской стёкла, шипят гусями, и, в конце концов, в овраг падают или под колёса тарантайки попадают - иногда украинской телеги - странники далеко из Киева до Москвы добираются на телегах, но со своим салом и самогоном.
  Интеллигенты с заляпанными очками ногами в белых панталонах дрыгают, тросточками Есенинскими размахивают, сокрушаются, бранят художника Васнецова, а он с укоризной головой качает, словно матрёшка на именинах Пьеро:
  - Инда чувахлаи вы и балахны!
  Ослепли на время - в слепые музыканты к писателю Короленко с поклоном идите, мздоимцы!
  Нет среди вас благородных Принцев и Принцесс, вы - даже не волки позорные, а - прогнившая лубочная интеллигенция, имя которой - ПРИДОРОЖНАЯ ПЫЛЬ!
  
  
  Великий певец и исполнитель Брамс Иоганнес наигрывать на пианине любил до посинения век - с нянюшкой Рождественской соревновался в посинении.
  Выкатит пианино на улицу, на Карлмарксфридрихэнгельсштрассе, фалды сюртука откинет жестом умирающего лебедя, руки-краны над клавишами поднимет (енот Отто на пианине сидит, хвостом нотные листы готовится переворачивать), волосами кудеярскими встряхнет - а благородные фрау и бароны прельщаются, останавливаются, готовятся погрузиться в отдельный Мир музыки.
  Брамс Иоганнес подхватывается, вскакивает и несётся от пианино - прыжки гигантские, сорочьи.
  За хозяином композитором енот Отто поспешает, хвостом следы заметает, но нотные листы не выбрасывает - пригодятся на свадебном пиру Орфея и Эвридики.
  Бароны и фрау лошадиной стаей преследуют музыканта - любопытно гулякам: что это Брамс Иоганнес и его енот Отто интереснее музицирования нашли - не железный же хлеб для рабочих первого класса?
  По дороге Брамс Иоганнес тычки ведьмам и попрошайкам раздаёт, а енот Отто ворует с прилавков колбасы и сибирские пельмени со мхом.
  В конец города Берлин прибегают, к оврагу, а в овраге грязь - голубая глина из Российского города Ейск - по бартеру, навалом в России грязи, но меньше, чем балерин.
  Композитор Брамс Иоганнес на краю оврага фалды сюртука поднимает - жук, кричит с восторгом собирательницы клубники из города Реймс:
  - Крылья! Крылья не отращу сатанинские, но с енотом Отто на потеху достопочтимой публики - вместо игры на фортепьянах и пианинах - в грязи буду бороться.
  Прошу любить и жаловать, как любите и жалуете слона в цирке!
  Народ приободряется, дамы в первые ряды лезут - интересно посмотреть на великого композитора и енота в грязи, даже груди у дам увеличиваются от эгоцентризма.
  Композитор и исполнитель Брамс Иоганнес хватает ближайшую даму за корсет и швыряет в овраг, в грязь адскую, из которой летят пузыри и театральные вопли грешников.
  Енот Отто другую даму сзади в ягодицы подталкивает в овраг - поделом ей, если любит уважение к человеческому достоинству птиц и зверей.
  Дамы в грязи барахтаются, визжат на радость баронов и фрау, силятся вылезти - одна другой на голову встает, на плечи, и - снова летит в грязь - умора!
  Господин Отто Юльевич Геринг на одном из представлений от смеха животик надорвал, подавился баснописными блинами и умер с раскрытым - будто японец секирой пошуровал - животом.
  Если фрау дотягивается до края ямы, то енот Отто - со всем почтением к дамам - палкой в лусало тычет, сбрасывает фрау обратно, к чертям.
  Горожане прощают композитору сорванный концерт, целуют в щеки, благодарят его и енота Отто за другое удовольствие - торжественная борьба женщин за новые принципы жизни в грязи.
  
  
  Великий полководец Александр Македонский не только стулья ломал, но и спины носорогов.
  В Африке интересовался с доверием в голубых очах:
  - Братцы негры! Где у вас носороги знатные питаются щавелем?
  Рог не обломаю, но хребет - моё почтеньице!
  Через все страны носорожьи прошёл, в Индии понравилось ему - дотошные и благодушные люди - праздник души!
  На главной площади в Бомбее Александр Македонский присядет на камень рядом с тигром, и палочку ножичком обстругивает - любо-дорого посмотреть цивилизованному инженеру - так баронесса Мальборо обстругивала рога шотландских женоподобных коров.
  Отчаянные индусы - дервиши, йоги - с интересом наблюдают за иноземцем, ближе и ближе подходят - ручные тигры и коровы, а не люди.
  И тут - БАЦ-БУБАЦ!
  Полководец Александр Македонский оструганную палочку в глаз ближайшему неосторожному индусу втыкает, словно в масло меч.
  Индус кричит, рупии за ущерб требует, в джунгли бежит за бетелем, а затем - в шахты за гашеной известью.
   Аскеты и дервиши ропщут, грозно надвигаются на полководца и его енота Раджа.
  Енот Радж в женские микроскопические платья переодевается, танцует, поёт, монистами и бедрами крутит затейник - не отличишь от народной певицы Хатхи.
  Полководец Александр Македонский пальцем в чёрные лица Солнечные тычет:
  - Кто? Я спрашиваю вас, кто, блистательные себялюбцы, палочку в глазу не любит?
  Мысли свои равномерно развивайте, и тогда у вас быки и коровы золотые появятся в каждой хижине.
  Вскакивает с енотом Раджем на слона, скачут по долинам и по взгорьям, из бомбильи чай пьют и хохочут над простодушием крестьян без ботинок.
  
  
  Великий художник Карл Егорович Брюллов - охотник за привидениями - художества на картинах и в театрах любил.
  С тросточкой, в собольей шубе важно в театриум направляется, кланяется прохожим - особенно гимназисткам румяным, словно морковка на выданье.
  Возле театра останавливается, шубу на снег скидывает и кулак театралу какому-нибудь зачуханному - снежные люди театралы - показывает.
  Правым кулаком перед носом размахивает и спрашивает с пристрастием царя Ивана Грозного:
  - Видишь смертоносный кулак, плебей?
  Хочешь этим кулаком в нос получить?
  Снизить общечеловеческие ценности свои хочешь?
  Театрал отнекивается, мемекает, но - дотошный, наученный мужиками - знает: если показывают правый кулак, то исподтишка - особенно Карл Егорович шалун - левым в нос заедут - небо Звёздами переполнится.
  - Полноте, государь Карл Егорович - кто же пожалеет смерти себе, важному? - театрал от левого кулака увёртывается ужом Горьковским, и тут же получает правым в нос - ОГОГОСЬ!
  Хлюп-хлюп, недоумевает: возможно ли бить тем кулаком, которым стращал, будто девицу чёртом рогатым?
  Художник Карл Егорович Брюллов со смеха укатывается - театр ему не нужен с лиловыми колбасными балеронами.
  Енот Вован - соратник художника Брюллова - шубу с избитого театрала ловко срывает - будто повар профессионал курицу ощипал, - дворами улепетывает - знаток искусства.
  
  
  Великий композитор Рихард Вагнер композиции любил, обожал до шевеления ушей.
  Встанет в позу и ощущает себя цветочной композицией - философ.
  Не представления гимнасток бродячих заглядывался, называл гимнастку - композиционный персик.
  Гимнастка барина приметит, изгаляется перед ним на коврике, ногу за голову поднимает, ужом скручивается, руки переплетает лианами - вспоможения денежного ждёт за изгибы причудливые.
  Композитор Рихард Вагнер от удовольствия напевает, ножкой в лакированном башмаке на руки проползающих безногих инвалидов наступает, возвышенную музыку сочиняет.
  Взовьётся, вдруг, боевым петухом, тонко заголосит на гимнастку:
  - Мочалкой выкручиваешься, а Правды не видишь!
  Ноту "бе" от ноты "ме" не отличишь умом, а ногами увидишь: и "бе", и "ме", и - кукареку!
  Танцуй, ногу выше головы задирай, окаянная!
  Гимнастка с самодовольством гончей собачки ножку поднимает, голубицу бродвейную изображает.
  Композитор Рихард коврик из-под опорной ноги гимнастки выдёргивает, и - ТУМБАРАЦ-ПАЛАЦ-ОТТЕЛЬ! - со всей девичьей красоты с башни из слоновой кости гимнастка падает на грешную землю Санкт-Петербурга!
  Стонет, за бока худющие хватается, шлёпает себя по ягодицам - не отвалились ли.
  Композитор Рихард и евойный енот Альберт веселятся, подтанцовывают, гримасы смешные - в подражание гримасам боли и смерти гимнастки - придумывают.
  - Атанде! - композитор Рихард с удалью молодого каптенармуса ногу в полосатом чулке силится поднять.
  - ХРРРРРРР! - енот Альберт зубки скалит, лапкой гимнастку охающую царапает в районе грудей отсутствующих.
  
  
  Великий изобретатель Иван Прохорович Кулибин изобретать стулья с рогами любил.
  Императрица присядет на стул с рогами, уколет ягодицы пышные, лебяжьи, и целый белый день за изобретателем потешником с веером гоняется, в попу рогом раненая.
  Иван Прохорович на реку Волгу убежит, поклонится бурлакам, а сам незаметно канат перережет, словно родовую жилу ребенку новорожденному.
  Бурлаки радуются - дети Пармы, пустой канат - вместо баржи с навозом - тянут, а изобретатель Иван Прохорович с купцами на уплывающей (в другую сторону) барже бранится.
  - Водоходное судно у меня покупайте, а не эксплуатируйте бурлаков, мать вашу так и этак и поперёк древесины!
  Стул мой винтовой вам между ягодиц!
  Пепел Клааса вам в сердце!
  С французским акцентом - чтобы купцы взъярились - в нос тромбонирует, неприличные лубки показывает.
  Купцы - люди ушлые, все разбойники - лодки на воду ставят - да не тут-то было, шкодники в пиджаках от Версаче.
  Енот Никита шутихи в купцов швыряет, бомбочки - изобретение Ивана Прохоровича; в лицах изображает, как к женам купцов конюхи ластятся.
  Шум-гам над рекой; бурлаки поют, вода плещет - раздолье - благодаря изобретениям Ивана Прохоровича Кулибина.
  
  
  Великий композитор Верди Джузеппе Фортунио Франческо любил музыку и Джузеппе - друга шарманщика Карло - отца Буратино.
  Прослезится, проверит - на мести ли кошелёк, - и наяривает на фаготе в каморке папы Карло - крысы Чучундры заслушаются.
  Буратино от музыки Джузеппе Фортунио млеет, трещит деревом в ураган, а композитор - когда полено чурка очи прикроет от наслаждения - нос ему - ЧИК-БРЫК! - отламывает и в печку бросает.
  Буратино - маленький деревянный подросток с дубовым сердцем зайца - ярится, потрясает сучками рук, но не набрасывается на великого композитора, опасается огласки.
  Папа Карло в чудачествах Джузеппе Фортунио не участвует, пьёт в углу фиолетовое крепкое, подслеповато щурится на свою тень - принимает её за балерона Нудиева - и угрожает корявым пальцем.
  Наутро нос у Буратино отрастает - лучше прежнего, и снова его Джузеппе Фортунио ломает со скрежетом старой телеги - нет предела человеческой взрослости и остроумию!
  В отличном настроении Джузеппе Фортунио с безносым Буратино направляются к артисточкам - тряпичным куклам, - а за спиной композитора рюкзак с ручным енотом Муссолини.
  В театре Верди расслабляется, свистит, топает соломенными ногами, требует, чтобы артисты раскаялись, целовали его, обжигали любовью похищенную душу:
  - Тридцать лет и три года терпел - хватит! Намузыкантился!
  Революцию желаю, да громче!
  Петлю на шею узурпаторам! - выпускает из мешка енота Муссолини - добрый зверёк, подражает людям.
  Енот выскакивает с красным флагом в лапках, протирает очи и вцепляется в бороду Карабаса Барабаса - главного диктатора всех времен и кукол.
  Карабас Барабас валится на сцену, катается, трясет необъятным бегемотьим животом, визжит сойкой на дубе:
  - ЫХХХХММА! Потрясение! Стяжательство!
  Представление продолжается - есть к чему стремиться, если в душе пожар!
  Однажды енот Муссолини ошибся - вцепился в бороду пламенного революционера Карла Маркса - батюшки мои - очень Карл Маркс в молодые годы на Карабаса Барабаса похож.
  Композитор Верди Джузеппе Фортунио на фаготе дивную музыку затеял - уладил скандал, даже на орехи еноту Муссолини получил!
  
  
  Великий писатель всех времен и народов Сергей Павлович Короленко - до звона в ушах - любил писать о детях подземелья и слепых музыкантах.
  После обеда прихватит с собой краюху хлеба и в подземелье спускается на корабельном канате: страшно, боязно, личности нездоровые пристают, руки обугленные протягивают - беженцы - мать их так и переэтак.
  Писатель Короленко краюху в толпу кидает и - пока подземные жители дерутся за хлеб - пишет, сочиняет, мусолит карандашик - девица на выданье, красавица, а не писатель!
  На волю вылезет из пещеры, прах с ног и головы отряхнет и без промаха белку в глаз бьёт из двустволки "Тулка" - забава писателя, сходная с забавой китобоев.
  Если музыкант попадается по пути, писатель Короленко обязательно спрашивает, допрашивает, иглы дикобраза под ногти музыканту втыкает:
  - К чему твоя душа устремляется, музыкант?
  Зачем ты живешь, если по лицу видно - ошибка природы!
  Музыкант, ты слепой?
  Если музыкант слепой, то писатель ему денежку даёт на утехи в коллективе бессмысленно танцующих балерин.
  Если музыкант гордо подбородок задирает флагштоком, то писатель Короленко ловко, стремительно два пальца ему в глаза тыркает - НА! отрекись, снеси стыд и позор счастливых слепых музыкантов!
  Музыкант обычно вопит, глаза - на время вдавленные - трёт кулаком, а затем - сквозь тьму Египетскую - за писателем бежит, каблуками щегольских башмачков из тротуара искры выбивает - чёрт подкованный.
  Но енот Остап лапку в блестящем гайдуцком лапте подставляет, музыкант - с проклятиями в адрес бабки ведьмы - валится каторжной бочкой.
  Енот Остап усы гусарские подкручивает, и на спине поверженного музыканта пляшет, на мяч футбольный похож.
  Какой енот не любил гопак?
  
  
  Великий художник Кондратий Алексеевич Саврасов обнаженных женщин любил рисовать, даже на собрания карбонариев не ходил - гнушался обществом масонов и карбонариев, а к женщинам - галопом с мольбертом и палитрой.
  Но стыдился, конфузился своего увлечения, краснел робкой институткой на нудистком пляже.
  Друзья-товарищи - художники передвижники и задвижники - порицали, бранили Кондратия Алексеевича, укоряли, называли женолюбом, развратником с бородой волшебника Черномора:
  - Как же это ты, ворОну на кусте не нарисуешь, а на голых балерин засматриваешься, кистью их линии на холсте повторяешь?
  Не почёт тебе и не уважение, а - журьба от сообщества свободных графоманов!
  Кондратий Алексеевич хитрил - говорил, что на натуру отъезжает - скворцов всяческих и коней с оттепелью рисовать, а сам - к дородным крестьянкам: рисует их, наслаждается морковными и арбузными телами.
  Пощечину - как водится - обязательно залепит; как же с бабой без мордобития?
  - А нукось, Аксинья, руку в бок упри и ягодицы оттопырь по-балерински!
  К свету, под луч Солнца встань - перси твои ведерные высветит, облагородит!
  Из-за неразумия рушатся легенды о великих художниках!
  Енот Валентин краски художнику смешивает и - незаметно от мастера - для бодрости крестьянку щиплет за впечатляющие выпуклости, урчит енот, получает эстетическое волосатое наслаждение.
  Художник Кондратий Алексеевич Саврасов нарисует голую женщину, холст воровато спрячет на полатях, а домой возвращается с наспех набросанной картиной - "Грачи - так их и переэдак - прилетели".
  
  
  Великий математик Рене Декарт любил декартовую систему координат рисовать; матерей-героинь не жаловал, а к декартовой системе координат всегда с удовольствием бежал, подпрыгивал зайцем на весеннем лугу.
  - Свежая рыба из бочки!
  - Молоко ослов!
  - Индульгенции!
  Продавцы заманивают Рене Декарта, а он ловко на ходу - то рыбу ухватит, то кувшин молока с индульгенцией - и поминай, как звали Декартом - растворяется в системе координат.
  Сахар Медович в кипятке, а не философ!
  К гренадёрам слабость питал, но не амстердамскую, а подтрунивал - легко, с фантазией покорителя арестантских палат.
  Гренадёры перед дамами красуются, выставляют плюмажи и копья, а Рене Декарт - бойкий малый, коллектив не признаёт - длиннющей линейкой по губам гренадёров лупит со всей богатырской степной силы.
  И лошадям под хвост линейкой поддаст так, что конь седока сбросит и на барышню передние копыта опустит с неповторимым треском кокосовых островов.
  - Поделом вам, неразумники!
  Икса от игрека не отличите, а своим аршином барышень меряете!
  Имя вам - Ноль! - Рене хохочет, енота своего Жана наглаживает, называет координатной сеткой.
  Енот Жан кокетливую шапочку с пером поправляет, и ремни седельные перегрызает, чтобы гренадёры с седлом - на потеху палачам и свободным девкам - в нечистоты падали.
  Непристойно, но народ лечится смехом!
  АХАХАХА-ХА-ХА-ХА!
  
  
  Великий художник Микеланджело скорчившихся мальчиков, Аполлонов и рабов голых любил рисовать и ваять из камня.
  Задумает балерину выбить из мрамора, а раб с пенисом получается и яичками - назидание потомкам японцев.
  Микеланджело кручинится и оправдывает свои работы, говорит, что рука лучше знает, что ум приказывает - а затем влюблялся в произведения искусства.
  Матроны требовали, чтобы он их рисовал и ваял, веерами по лицу гордого Микеланджело стучали, напраслину на него возводили, называли щелкопёром и охальником от искусства.
  Из нужды великий скульптор поддавался на уговоры, рисовал девушек и зрелых женщин, но не выдерживал в конце работы - мужские гениталии им добавлял и груди уменьшал до мужских, словно сдули мячики.
  - Я вижу женщин в волшебном зеркале, с пенисом и яйцами женщины! - Микеланджедом опережал эпоху, скакал впереди батьки в Амстердамское пекло. - Проявляю себя и утверждаюсь талантом первоиспытателя!
  А вы, дочери ехидны и змея, спрячьте глупость в персик!
  В гневе скульптор отрывал мраморные мошонки от своих произведений, швырялся искусственными гениталиями в патрициев и сенаторов, обличал, превращался в соляной столб.
  Зимой Микеланджело в Сибирь уезжал, снежные фигуры лепил - обязательно сосулька вместо пениса.
  Енот Франческо хозяину помогал - любопытных тунгусов кнутом отгонял, бил с пристрастием, с оттяжкой - по открытым частям тела - лицу и ягодицам.
  Мёрз очень енот Франческо, но терпел ради искусства - озябшей лапкой очки полярные протрёт, подышит на стёкла и снова кнутом бездельников зрителей охаживает - смелый полицмейстер мира животных.
  
  
  Великий музыкант Антонио Вивальди любил на пианино плясать, заодно и дивную музыку ногами отбарабанивал.
  Но не любил объясняться - гордый творец, потомок Адама и Евы.
  Войдёт в консерваторию, по рядам оплеухи - налево и направо, словно орехи нищим - раздаёт.
  Не пропускает ни женщин, ни детей, ни стариков - всех наградит и ещё добавит для дома, для семьи.
  ДЮХ-БУХ-БИХХХ!
  - Что же вы, маэстро, оплеухи раздаёте?
  Не по-эстетски это, не по-эстетски! - зрители журят Антонио, а он не останавливается - труженик с нецензурными произведениями эротическими, навевающими сладкое раскаяние, - бьёт по лицам, дым столбом.
  - Вы отцов своих не знаете, а матери ваши - ехидны в музыке! - Антонио укоряет, но - красавец, талант - ему всё можно, даже стяжательство. - Разве мои оплеухи хуже голода в Поволжье?
  Оплеухи кровь вашу подгоняют к мозгу, чтобы вы ощутили всеми фибрами и фаэтонами мою музыку Сфер!
  ПЛЮХ-БЛЮХ-ОПЛЕУХ!
  Енот Алфредо торжественно за мэтром ступает, на золотом блюде несёт флейту, словно наложницу в ресторане падишаху преподносит.
  Если кто из зрителей не проникается талантом Антонио Вивальди - енот Алфредо флейту засовывает в свой аккуратненький звериный ротик, надувает щёки и дует изо всех сил - покоритель ураганов.
  От ужасных звуков барабанные перепонки лопаются (Антонио Вивальди страхуется - восковые затычки в уши вставляет).
  Кровь из ушей непокорных зрителей фонтаном Бахчисарайским бьёт.
  А енот Алфредо добавляет негодникам - бьёт флейтой между ног - чтобы раскаяние почувствовали всем телом.
  
  
  Великий физик Эрнест Резерфорд атомы любил больше прыжков в длину.
  На центральную площадь Вашингтона выйдет, карманную атомную бомбу на цепочке раскручивает, негров пугает и хохочет, заливается ясным смехом покорителя Гималаев.
  Жители разбегаются с сатанинскими воплями:
  - Имерджэнси!
  Лоер!
  Я эм амэрикан!
  Физик Эрнест недоумевает, протягивает бомбу, умоляет потрогать - не страшная она, если в надежных руках борца за справедливость, последователя Авраама.
  - Мирный атом!
  Плиз, атом во имя Мира!
  Ну, сделали ошибку в Хиросиме и Нагасаки, не повторим её больше, живём, как следует!
  Енот Нельсон для смеха с маленькой атомной бомбочкой - ещё меньше, чем у хозяина - врывается в толпу демонстрантов-кукурузников, бьёт атомной бомбочкой по коленям, раздаёт лакричные палочки - щедрая животинка с ветром в голове.
  После веселья физик Эрнест в лаборатории ставит опыты над ураном и крысами, лютует, лаборанток преследует, а они и не противятся, потому, что от умного физика умные дети родятся, а от водопроводчика - только Президенты.
  Лаборантки глазками завлекают, пляшут обнаженные на железных столах из морга - среди склянок с солями урана беснуются в неистовстве полевых колдуний.
  Енот Нельсон в рабочий полдень не докучает хозяину, разбирает на брёвна хижины первых переселенцев, тихонько мурлычет под чёрную пипку носа что-то своё, енотовое.
  
  
  Великий писатель Лев Николаевич Толстой с серьёзностью политического деятеля эпохи Возрождения очень любил переписывать рассказ "В бане".
  Перечитает рассказ, сдвинет кустистые боярышниковые брови, разорвёт рукопись и с проклятиями снова врывается в сельскую баню, больше похожую на приют людоеда.
  Крушит стенки, полати, пробивает ударом кулака шайки и лейки, березовые веники острыми зубами в щепу перемалывает - Великая личность.
  Большому писателю - большое плаванье по рекам поэзии.
  Крестьянок наклоняет, жалует, квасом ледяным поливает для профилактики ревматизма; доктор Айболит лучше с доктором Чеховым не проделают.
  Мужиков из бани выгонит, укорит их - офицер он, - белой лайковой перчаткой по бородатым харям хлещет и приговаривает степенным потоком:
  - Инда в поле идите!
  Пчела летит на красный цветок!
  Тятенька, я слив не ел, не умру от косточек слив! - иронизирует!
  Мужики кланяются, от тяжелой барской руки уклоняются - пройдохи с мучительно детскими очами.
  - Барин! Помилосердствуйте!
  Граф, пощади!
  - А вы-то барина щадите, беспорточные? - енот Емеля выучил слова, смысл не знает, как бурсак химию, но выговаривает потешно - попугай в шкуре и с зубами.
  Мужиков изгонят, с девками и бабами чаи смакуют - милая компания: граф-писатель, енот-полоскун (бабам задарма сарафаны в тазике стирает) и представительницы лучшей половины крестьянства с сиськами.
  Писатель Лев Николаевич в усадьбу возвратится, к столу присядет и заново рассказ "В бане" - со всеми подробностями мельчайшими, вплоть до родинки на ягодице Аглаи - переписывает.
  Наутро прочитает, нахмурится, в печку бросит рукопись и - снова в баню - неутомимый пахарь словесного поля.
  
  
  Великий ученый, философ, поэт Михайло Сергеевич Ломоносов учиться любил и других поучал - так академик учит жену блины печь.
  Крут, как бревно сотка, но справедлив, не отзывается на бессмысленный бред, а вспоминает только хорошее.
  Ученые страдают тугоумием, фамилии и имена друг дружки - а уж о балеринах нечего вспоминать - забывают: пошла баба по воду, да ведро утопила с мозгами.
  - Батенька, личину вашу помню, а имя-отчество запамятовал, вата у меня в голове! - старый бородатый ученый останавливается возле поэта Михайло Ломоносова, бородёнкой куцей трясет, ножками сучит, будто не ученый человек, а козёл на пепелище Помпеи. - Зовут-то вас как, болезный?
  Не по-бабьи кличут?
  В ответ Михайло Ломоносов кулаком в нос забывчивому ученому - ХРЮЯСССССЬ-БУУУУМБАРАСЬ!
  Аж в Египте фараоновом хруст костей слышен!
  - Что ж ты, Ломоносов Михайло, бесчинствуешь, аки тать? - учёный с расплющенным носом к лекарю бежит, кровавый блин рукой зажимает.
  Вспомнил и имя, и фамилию поэта Михайлы.
  - То-то, бракодел! - Михайло за лопуховым ухом самодовольного енота почёсывает. - С высокого берега далеко видно, а с разбитым носом память - звериная!
  На могиле твоей МГУ возведу с колоннами и сортирами на каждом этаже.
  В Венеции из окон гадят, а у нас - в гробы будут ходить пешком!
  АХАХАХАХА-ХА-ХА-ХА!
  В задоре кого-нибудь из простого сословия кулаком в нос - ТРЮЮЮХ!
  Енот Святослав смягчает обстоятельства - покалеченному салфеточку - кровь утереть с чела - подаёт с поклоном; на салфеточке изображение юрты кочевника - так енот Святослав иронизирует.
  За салфетку втридорога с калеки возьмёт и пропьёт в ближайшем кабаке - во славу России!
  
  
  Великий художник Ван Гог любил себе уши отрезать по-кобыльему.
  Вечером ухо отрежет, затем пришьёт и утром - ухо, как новенькое платье Принцессы.
  Потешается - в собрание придет, на великосветский бал: дамы кокетничают с гренадёрами, господа куртизанок тискают, спелыми грушами называют; политики и пожилые чиновники вино вёдрами хлещут - неуёмные отравители, - а Ван Гог средь шумного бала - РЕЗААААК! - ухо себе отрежет и молодым девицам под нос суёт обрубок, похожий на неприличное бритое место.
  Девушки в обморок падают стаями, а енот Франсуа из котомочки на груди достаёт горсть ушей - у покойников в морге тайно срезал (проберется через окошко в покойницкую, шалун, уши отрежет, а родственники удивляются - сдавали в морг покойника с ушами, а получают безухого, как черепаху), - в толпу отрезанные уши швыряет, словно сеятель зерно на каменную почву кидает.
  В зале паника - господа срывают камзолы, в каминные трубы ужами ввинчиваются - лезут, спасаются.
  Девицы разоблачаются - полагают, что Страшный Суд пришёл, и необходимо встретить его в костюме Евы.
  Голозадые красуются, удовольствие находят в проветривании тела, но в обморок - оттого, что слабые духом создания ангельские - падают от каждого уха.
  - Ушко художника не желаете? - художник Ван Гог ехидничает, продирается сквозь толпу - так меч самурая мотается в кишках. - Свежесрезанное, высшего качества - интеллигентное, художественно оформленное!
  ХИХИ-ХИ-ХИ-ХИС!
  
  
  Великий писатель Иван Павлович Тургенев страстно любил вешние воды, охотников и их записки - в магазин не ходил, лишь бы на охотников с записками посмотреть.
  Охотники несли Ивану Павловичу записки, кланялись, шапки сдергивали, убеждали, что они не мелкие воришки, а просветленные поставщики мяса Его Императорскому Величеству - о чём в записках сообщали.
  Иван Павлович охотника за пейсы схватит, шкомотает, иногда за волосы к конскому хвосту привяжет и - в галоп - ЦОК-ЦОК, Ереван!
  - Хорошо тебе, охотничек - близко к земле-матушке сырой.
  Мать-сыра-земля беременная - как купчиха - всех прокормит: и девушек, и охотников и меня!
  Потрафь, старайся, а коняшка сам знает, куда тебя волочь толоконного!
  Охотник - измочаленный - кое-как вырвется, а Иван Павлович тут же требует, чтобы охотник с принуждением - не женится же - записки написал о том, как за конским хвостом барахтался, естество своё потрепал, в мочало превратил.
  После забавы Иван Павлович с енотом Семёном (по животному ветеринарному паспорту - Симеон) в гости к девице Асе заглядывал, в бане с ней парился, но вольностей не позволял - не интересно, когда вольности, теряется иезуитское наслаждение нерожденного подлеца и мошенника с волшебной балериной.
  Иван Павлович - чтобы Ася видела - в кадушку холодной воды нальёт, нагнётся за мылом, встрепенётся и пальцем покажет за окошко малое, будто пингвин за окном танцует,
  - Ася! Ася с жопой, смотри, конь педальный полетел! - и хохочет своей искромётной шутке, молодеет на глазах - горячего молока не нужно и молодильных яблок.
  Ася - по девичьей простоте - тряхнет мокрыми волосами (везде), груди подправит пианинные, и в окошко смотрит - не конь, так хоть Принц проскачет на Белом Верблюде.
  В это время енот Симеон шайки с водой подменит, вместо ледяной воды - кипяток отварной, Тульский.
  Ася с наскока воду на голову выльет, орёт не по-девичьи - куда только Институт Благородных девиц в девушке делся?
  Петлю Нестерова закрутило благородное воспитание и в штопор вошло.
  Личико из белого - в отварное красное, кожа на теле пузырится ожогами - ботинки лакеев этой кожей чистить, а не взор услаждать.
  Иван Павлович притворно охает и енота Симеона журит!
  Асе не приходит в ошпаренную головку, что сегодня же Иван Павлович напишет о ней рассказ и добавит охотничьих баек о том, как мыши кота хоронили.
  
  
  Великий певец и танцор, композитор Дворжак Антонин любил музыкальное пиво с подвываниями.
  Пиво в животе играет, и Антонин играет губами - дуэт живота с голосовыми связками - справедливо, как на Параде на Красной Площади.
   В заведении Дворжак Антонин тихо, пристойно пьёт пиво, а затем - БИМБУРАЦКУНЦКАМЕР! - глиняной кружкой по голове соседа ударит и снова пьёт, словно и не он ударил, а - чёрт.
  Сосед ерепенится, хватается за тросточку Есенинскую, а композитор Дворжак Антонин не опускается до объяснений с неталантливым - снова кружкой по голове - БЗИМ-БЗУМ!
  Сосед на пол падает, фильмы смотрит с наездниками Апокалипсиса.
  Полицейские Антонина в участок отвозят, мучают канцелярскими придирками, испанские сапожки на пять размеров меньше на ножку композитора натягивают - так питон глотает слонёнка.
  Дворжак Антонин благородно гимн запевает - полицейские по струнке вскакивают, ус не шелохнётся, будто зацементированный.
  - Не я соседа кружкой ударил, а - призрак Гёте!
  Слышите? - в животе похоронный марш играет по вам!
  Не меня обвиняйте, а - календарь, потому что календарь - враг чешского народа и пива! - Дворжак Антонин загадочно отнекивается, приводит полицейских в недоумение, забалтывает американскими потешками.
  Полицейские приглядываются, носы друг другу чешут - дети шелудивые в душе: а енот Иржи в это время ключи от кандалов хватает, освобождает композитора и - ищи ветра в попе!
  
  
  Великий скульптор Антонио Боттичелли любил скульптуры и голых продавщиц апельсинов.
  На рынке подластится к продавщице, апельсины к её грудям приложит, сравнивает, языком цокает - как белка над горой каменных орехов - и затем - с неизъяснимой тоской - хватает продавщицу за волосы и лицом в апельсины тыкает - ТЫРК-ТЫРК!
  Апельсины - в кашу-малашу; на первоапрельском личике недоуменной продавщицы - свет Луны и апельсиновая мякоть с косточками.
  Девушка требует денег, швыряет в Антонио оставшиеся апельсины - снаряды слабой кокетки.
  Боттичелли увёртывается, охает, ахает и просит, затем - умоляет - так писарь умоляет лягушку, чтобы она не бегала по чернилам:
  - Красавица! Прелестница! Лицо - апельсин!
  Скидывай одежды, я с тебя в камне балерину Фуко выбью - мама родная не узнает.
  Продавщица конфузится, но послушно раздевается - вдруг, скульптор передумает, другую натуру найдёт, а тут - слава, одобрительные взгляды мокрых покупателей.
  Скульптор Боттичелли глыбу мрамора на тележке прикатит и откалывает от неё по кусочку, словно от сахарной головы на Праздник Труда.
  Енот Бениамино в это время по прилавкам шарит - запасы продовольствия на ядерную зиму пополняет - весельчак в щегольской кипе.
  
  
  Великий физик Ньютон земное тяготение любил и яблоки антоновку - прыщами аллергенными от яблок покрывается, но кушает жадно, будто в последний день независимости Нигерии.
  Графини в Королевском саду разгуливают, баронессы, а физик Ньютон в шезлонге качается, и яблоки в барышень швыряет с неистовством матерого шахматиста.
  В лоб, по лбу, по ягодицам, в живот, в зубы - во все места интересные метит, чтобы не обидеть впечатлительных женщин вниманием.
  - Лорд, вы на фейхуа похожи с яблоками! - барышни негодуют, синяки и шишки растирают тонкими скрипичными пальчиками - мух давить этими пальцами. - Бесчинствуете, нас обижаете - убьёте нас, кто за красоту ответит?
  Пушкин Александр Сергеевич?
  - Несмышлёные вы, барышни, вам только об утехах с кавалергардами и конюхами мечтать! - Исаак Ньютон в негодовании парик срывает и наземь бросает, топчет его башмачками с серебряными пряжками фирмы "Джельсомино". - В открытом Космосе, где нет тяготения - не тяготения женщины к мужчине или кошки к собаке, а всемирного тяготения - яблоко на голову не упадёт, не опустится до низости.
  Я вам милость оказываю - урок тяготения бесплатно даю, а вы - поистине барышней легче стать, чем физиком - укоряете меня и вините.
  Мой енот Уильям больше вас в куртуазностях и физике разбирается!
  Енот Уильям степенно кланяется и - вместо ожидаемого яблока - швыряет в самую красивую барышню кирпич красный.
  ОГОГО!
  Жизнь барышням в поле Всемирного тяготения маслом не кажется.
  
  
  Великий писатель Николай Витальевич Гоголь носы любил, лелеял и осуждал сифилитиков без носов, называл их - умалишенными.
  Николай Витальевич по Невскому Проспекту прогуливается, выискивает самых носастых барышень - чтобы не меньше орлиного клюва нос.
  Барышни куртуазничают, стыдятся, носы за веерами индийскими прячут, но шлагбаумный нос не спрячешь и за ширму докторскую, айболитскую.
  Писатель Гоголь выберет самую носастую мадемуазельку или фрау, под ручку берет и - в номера, в ресторацию заячьим галопом спешит.
  Енот Василий едва поспевает за ними, шлейф поддерживает - свидетель на свадьбе.
  "Гм! Николай Витальевич - развитый писатель, с дешевыми балеринами не знается, потому что проку от девушек с носами-пипками - ноль.
  А носатая барышня - либо иудейка из торгового сословия, либо - армянка нефтеперерабатывающая - деньжишь - уйма, гора Фудзияма золота у носатой барышни!" - знающие люди лбы чешут, завидуют прозорливости великого писателя, похожего в моменты откровенного вдохновения на Тараса Бульбу.
  Енот Василий тихонько выбегает из нумера и - тайно сделанные - фотографические карточки откровенные, свежие - с Гоголем и барышней - знатокам продает за серебряные полтинники - предприниматель животного Мира, а не енот.
  
  
  Великий диктатор Юлий Цезарь диктатуру пролетариата любил, до Москвы дошёл с диктатурой, но завяз в снегах, как мышь в щах.
  Крестьянку в поле поймает, и руки ей выкручивает, а коленом - обязательно в спину надавливает, чтобы узел тугой, как резиновая челюсть старика.
  - Диктатуру принимай, территорию расширяй, вакханка! - Юлий Цезарь очи округлял до блюдца, снег с сандалий стряхивал - аскет, индус Вологодский. - Выпью за твоё здоровье, а ты кланяйся, понимаю, что трудно со связанными руками, но - старайся, а труд облагородит диктатуру до пролетариата.
  Три дня живёт с крестьянкой, и - когда баба под венец тащит - убегает, тонет в снегах, но диктатуру не желает потерять - честный диктатор с возвышенным сердцем вдохновленного воина.
  Енот Максимилиан хвостом следы заметет - чтобы баба по следу не нашла диктатора и не установила новую диктатуру - диктатуру женского тела.
  
  
  Великий кондитер Елисеев Андрей Петрович кондитерские изделия любил, особенно - булки с тараканами - китайский деликатес.
  Напечет булок с изюмом, а тараканы изюм сгрызут, в булках нор барсучьих понаделают и от обжорства помирают на радость гейшам и китайским послам.
  Кондитер Елисеев фигуру блюдет - балерон он, поэтому булки с тараканами - хотя и обожает больше жены Елизаветы - не кушает, а щедро раздаёт побирушкам.
  - Ой, вы, гой еси, калики перехожие!
  Для вас булки с тараканами испёк, да для ваших полюбовниц бородатеньких!
  Самоуничижайтесь, но ни крошки не оставьте, волхвы мои фальшивые! - Андрей Петрович булками одаривает, следит внимательно, чтобы побирушки тараканов сразу кушали, не оставляли на день Страшного Суда.
  Кто противится, рыдает или непочтительно блюет от тараканов - того на дыбу!
  Кондитер Елисеев калике перехожему рот калеными щипцами раздвигает, а енот Варфоломей булки в пасть человеческую кидает, будто дрова в печку.
  - На! На!! Ещё!!!
  Возьми!!!
  Жуй! Глотай, калика с ограничениями во взоре!
  В живот кулаками енот и кондитер калику бьют, чтобы место освободилось для новой порции полезных и питательных тараканов, похожих на польских воинов.
  Насильно прививают древнюю - поэтому правильную - китайскую культуру поедания сверчков.
  
  
  Великий океанолог Жак Ив Кусто исследовать под водой любил; на молоденькой царице женился, чтобы она его исследования криками громкими фазаньими одобряла.
  Бросит якорь за скалой возле нудистского пляжа, маску и ласты натянет, под воду без бульканья спустится - затейник и исследует, рассматривает, удивляется многообразию широкомасштабных - величиной с Северный Полюс - ягодиц в природе.
  Нудистки в воде забавляются, повышают настроение, не подозревают - так лиса не подозревает об охотнике, - что из морских глубин за ними подглядывает исследователь.
  Жак Ив за ягодицу купальщицу ущипнет - не Сусанна она, но судороги по женскому телу бегут паровозами - и сноровисто за камнем подводным спрячется - скат морской, душка, находчивый исследователь.
  Натуристка в ужасе, ныряет, разглядывает под водой охальника - раздавит взглядом, как мешком с картошкой.
  Но вместо человека - енота в маске, в ластах, с аквалангом различает в глубине, словно человек енотом под водой перекинулся.
  Переполох в нудистком царстве!
  Стрелой стингера девушки из воды бегут, а за ними с уханьем енот Луи с ружьём для подводной хохоты, зловещий, на Царя морского похож.
  Енот отстающей нудистке в ягодицу гарпун тонкий, на окуня морского - вонзит, а затем - от неминуемой расправы - под водой скрывается.
  Вместе с Жаком Ивом улепётывают, под водой друг с другом на языке немых фараонов переговариваются.
  
  
  Великий шахматист Рауль Капабланка шахматы любил, своих подруг шахматными конями называл - потешно!
  Возьмёт доску шахматную и с размаха дубовой доской по голове соперника бьёт, дурь выбивает, шахматную науку вбивает - так сельские учителя розгами в ягодицы ученикам математику и грамматику закидывают.
  - Получи, изучи - эндшпиль по макушке и дебют по ушам!
  Слона, слона уз уха вытащи, а то в мозг проникнет молнией!
  Мат - компромат! - Рауль Капабланка добавлял оплеуху - закрепитель.
  Ученики почесывают ушибленные головы, благодарят мастера за труды и с конфузом просят в княжеский титул возвести, на радость Царю России.
  По закону Уганды - кто выдержит сто ударов шахматной доской по голове - князем становится коронованным.
  Великий Шахматист Рауль с пристрастием по головам учеником доской лупит, аж дым из ада поднимается, и умершие грешники в ужасе пугают нечеловеческими змеиными голосами.
  После девяносто восьмого удара - когда ученик себя в княжеской короне представляет на императорском троне - подбегает мастер спорта международного класса по шахматам енот Педро и с силой опускает на голову ученика не дубовую, а - чугунную шахматную доску.
  ХРУСЬ-БРБУСЬ!
  Не получил ученик княжеский титул через шахматы.
  
  
  Великий психолог, автор психоанализа Зигмунд Фрейд женские сны любил анализировать до пота под мышками.
  Фрау рассказывает, как во сне летала, а Зигмунд Фрейд за перси и ягодицы барышню щиплет - пребольно, до слез; дама взвизгивает, ерепенится.
  - Не летала ты во сне, фрекен, а чёрта рогатого целовала в свиное рыло! - Зигмунд Фрейд даме кровь пускает и клизьму ставит - потому что - доктор Айболит он. - Если рыбу во сне видишь - значит, секса хочешь!
  Ягоды собираешь во сне - блуду со змием предаешься! - Зигмунд Фрейд распалялся, обличал, кусал, но с пониманием - прикусывал - так осторожная собака шаловливо покусывает руку хозяина.
  Фрау сомневались в толковании снов Фрейдом, уверяли, что цыганка правдивее истолкует сон, даже о кладе зарытом расскажет, но не свяжет в одно целое сон о кошке с прелюбодеянием с индусским факиром.
  - В котором году умереть, чтобы ваше толкование колдовское не слышать? - дамы негодуют, дерутся зонтиками, дергают Зигмунда Фрейда за уши, потому, что в ушах мужчин - ум. - Побирушничаете по салонам искусств, надуваете резиновых кукол, Зигмунд, а Правду - что бревном в глазу плавает - не замечаете.
  - Йохан! Ко мне, ретивый! - психоаналитик Фрейд подзывает енота Йохана (в красных туфельках, в белых носочках, в полосатых синих панталончиках, в розовом камзольчике и в сиреневой шляпе с белым пером птицы Счастья енот Йохан выглядит сном).
  Психоаналитик Фрейд торжествует, трясется флагом на рее: - И сейчас, милостивые фрау, вы не верите, что енот Йохан - сон, и сон о вашей мечтах переспать с Принцем на Белом коне?
  Дамы бурчали, краснели, конфузились, приседали с почтением.
  По лицам видно женским, что мечтают о Принце, значит - психоаналитик не обманул: енот ему в руку.
  
  
  Великий композитор Амадей Мендельсон свадебные марши обожал до посинения пяток - умная голова, колобка перещеголяет в хитрости.
  Хоронят ли чиновника, чествуют ли глухонемых пловцов на Олимпиаде инвалидов, а Амадей Мендельсон тут-как-тут - свадебный марш наяривает - земля трясется, будто на гигантском слоне.
  На похоронах родственники и друзья усопшего пшикают на Амадея Мендельсона, бранят его, говорят, что не положено, чтобы на похоронах радовались, как на дне рождения.
  - Милейший композитор в белом жабо!
  Вы перепутали день с ночью, благодеянье с недобродетелью - пух и перо на вашу смоляную голову!
  Зачем свадебное, когда положено похоронное - тихо и со значением, скрупулёзно, чтобы комар носа аисту не подточил!
  - Матери ваши - девушки, побитые пылью!
  Отцы ваши - честь уголовников!
  Вы не видите гвоздя в крышке гроба, а журите меня, не понимаете, что заграничное модное не всегда полезное, а иногда - генномодифицированное, с душком адским! - композитор Амадей Мендельсон гневался, лупил родственников усопшего барабаном - в назидание потомкам.
  Енот композитора - Вольфганг - с хозяином на пару неистово, остроумно шлёпал по ягодицам девушек в погребальной одежде, а мужчинам раздавал тычки - Звёзды из глаз вылетали снегирями.
  Амадей Мендельсон вскакивал в катафалк, раскладывал на гробу ноты (енот Вольфганг в это время отгонял веником грустных друзей покойного), размахивал скрипкой Страдивари и - снова свадебный марш - уши радуются, загибаются кленовыми листьями.
  Оживлялись плачущие, находили зерно истины в словах и музыке композитора, залечивали раны и плясали - кто на крышке гроба, кто на крыше катафалке, кто - в могиле.
  Смерть пришла к одному, а другие должны радоваться, жениться под звуки свадебного марша Мендельсона - иначе Солнце завтра не встанет.
  
  
  Великий писатель Максим Александрович Горький любил писать, читать и дарить подарки девушкам, похожим на мечту.
  С кипой книг и карамельками Максим Александрович на Волгу-матушку выбежит, из книг кораблики смастерит, пустит по быстрой воде в Японию - гейшам - и приговаривает:
  - Лети, лети листок, через Запад на Восток - к гейшам и самураям - пусть грамоте обучаются, а то автомобили японские больше на стиральную машинку похожи, чем на средство передвижения.
  С чувством выполненного гражданского долга - и Революция после корабликов не нужна - Максим Александрович возвращается домой, к самовару и долго пьет с любимым енотом Кузьмой чай с мумиём и хреном.
  Кузьма потешно фыркает - не по нраву еноту горький чай, - но хозяина не оскорбляет, сахар надкусывает и на голову остаток кладёт для смеха - кловун, а не енот.
  Если из Японии прибежит на тонких ножках гонец и сообщает, что листки не доплыли, не получили их гейши и самураи - Максим Александрович в гневе Бонапартовскими ножками стучит, ус подкручивает, хватает кнут и на речку - знает, кто препятствует продвижению демократии, словно запор у демократов.
  Ниже по течению девки листки вылавливают и гадают по ним - кто замуж выйдет за чёрта.
  Максим Александрович врывается в визжащий девичий малинник, стегает кнутом налево и направо - демократ, но из жалости не бьёт девушек по лицу и по попе, оттого, что лицо и ягодицы девушки - зеркало души.
  Девки кораблики обратно в воду бросают - до Токио доплывет письменность, - бегут с визгом в гору, запинаются, сарафанами головы от стыда закрывают, а стыд из-под юбок белеет январским морозным утром.
  Максим Александрович и енот Кузьма девушкам вслед улюлюкают, свистят, но с добродушием французских конферансье, без злобы лютой, грешной.
  
  
  Великий певец Федор Васильевич Шаляпин петь любил в театрах, похожих на Рай.
  Откроет рот, гаркнет - вороны вперед хвостами улетают - и затянет "Вдоль по Питерской"; с душой поёт, балеринам намекает на свободный вечер - так кенар призывает самку страуса.
  С песней золотой к барышням подходит!
  Девы младые радуются, конфузятся, очи долу опускают, верят, что не певец к ним подошёл, а - Судьба в тяжелой свинцовой шубе из радиоактивного соболя.
  Федор Васильевич Шаляпин девушек отвлекает, рассказывает о посторонних неграх, иногда - о непонятном, словно паук поймал муху в холодильнике:
  - Смотрю на ваши перси наливные - молодые, молочные, с оттенком клубничного варенья, но нет в них Вселенской радости, нет задумчивости Чёрных Вселенских дыр, куда улетают белки и коты.
  Надломила вас жизнь, даже баня с матерыми львицами вас не обрадует.
  Найдите в зеркале нелюдимого отрока, улыбнитесь ему - крошка енот оживёт! - певец Федор Васильевич Шаляпин замолкал, из-за его спины степенно выходил енот Елисей - в американском дорогом смокинге, в белых перчатках, в розовой манишке кафешантанного бармена, в шляпе со страусиным пером, а на ногах - деревянные черевички французской Королевы Марго.
  Девушки от блеска амурного енота Елисея и речей певца Шаляпина задумывались, погружались в обыкновенные девичьи мечты, где - одни Принцы и кони, кони и Принцы - ипподром.
  Певец Федор Васильевич Шаляпин к самой задумчивой барышне подкрадывался и рявкал изо всех сил голосовых стальных связок, будто рвал канат над пропастью,
  - Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба!
  Девица - контуженная - на бок заваливалась, а когда в чувство её приводили, хохотала, не понимала, кто она и где, вытирала кровь из уха, мотала кочаном головы и хвалила всех енотов на свете, полагала, что енот ей колыбельную спел.
  
  
  Великий философ Гегель Георг Фридрих Вильгельм философию младогегельянцев любил и радовался, когда младогегельянцы козлами скакали на пастбище.
  Узнает, где младогегельянцы тайно собираются пофилософствовать и поцеловать чёрного козла под хвост, к ним в плаще маньяка и маске Зорро заявится, присядет в уголке, и ножкой дрыгает, верит, что в ногах Правда есть.
  Младогегельянцы горячатся, спорят, меняют имена и фамилии, обрушиваются на философию Сократа и Аристотеля, Пифагоровы штаны в грязь затаптывают - дети малые с зачатками философии старейшин Кавказа.
  В самый разгар спора Георг Фридрих Вильгельм вскакивает, скидывает плащ, а под плащом - полосатое военно-морское трико воздушного гимнаста циркача - так балерина скидывает платье и удивляет зрителей не голым телом, а татуировками "Мир-труд-май" (татуировки скрывают интимное на теле балерины).
  Возле философа Гегеля енот Брамс с лапки на лапку переминается, ждёт команды - "На Берлин"!
  - Молчите, поедатели кала коалы! - философ Георг Фридрих Вильгельм смеётся, щелкает пальцами ног, изображает городового в лицах. - Не пашите, не сеете, ставите себя выше куртизанок, а всё равно - умрёте, и перед смертью намучаетесь от болезней - овчинка с небо Патагонии покажется.
  Умрёте! Все умрут, люди - лишайники!
  Философы замолкают, с неодобрением - но не бьют, оттого, что вежливые - разглядывают Гегеля, находят в нём черты бога войны Марса.
  Самый бойкий философ пытается образумить интересного кловуна из преисподней, ласково объясняет, в нужных местах подхихикивает - не мастеровой, поэтому лжёт себе:
  - Изволили правильно заметить - всё умрут: одни - как люди, другие - как инопланетяне, зеленым рылом в небо.
  Но перед смертью человек совершает множество Величайших открытий, танцует, поёт, сочиняет, устремляется в...
  - В морг вы устремляетесь, любезнейший! - Георг Фридрих Вильгельм грубо прерывает учителя, как белошвейка в досаде разрывает панталоны на мёртвом Принце. - В вонючую дупу - так говорят поляки, а они полагают себя культуральными агентами Ангелов.
  Даже культуральные погибнут, и вы, младогегельянцы - тоже умрёте, не вспомните перед смертью, как звали вашу нянюшку, потому, что в бред войдете двумя ногами.
  Младогегельянцы не выдерживают пророчества, воют, водным потоком с Енисейских гор устремляются бить философа Гегеля.
  Но не происходит битва титанов, жизнь - не мармеладка с кондитерской фабрики "Ударница".
  Философ Георг Фридрих Вильгельм ловко выхватывает из сумы перемётной палку с цепью, а на конце цепи - шар шипастый, Марс.
  Тяжеленым шаром философ младогегельянцев по коленкам бьёт, подламывает философов, как побеги молодого бамбука.
  Философы падают, забывают основные принципы древнеримской философии - зачем учились? к чему шли?
  Орут неблагим матом среднерусских равнин.
  - Ырма! Ять! Воеже! Зело!
  Енот Фридрих срезает с поясов младогегельянцев мешочки с монетами - дар Прометея, и убегает с хозяином в сухую Итальянскую ночь.
  В палаццо Георг Фридрих Вильгельм вспоминает за рюмкой бренди далекую свою родину, и задумчиво вглядывается в глухую тьму глаз енота Фридриха.
  - Может быть, я не прав, что все умрут?
  Мы же с тобой, Фридрих, бессмертны, как пламя!
  
  
  Великий физик Вильгельм фон Карл Рентген любил физику и проникающие - как пальцы блудливой арфистки - лучи.
  Присядет на скамейку в парке, наведет на чопорных барышень проникающие лучи и - все дамы, словно голые, на фотографической карточке отпечатываются без одежд - не Афродиты, но нагие.
  Вильгельм фон Карл Рентген фотографические карточки сдаёт в городскую публичную библиотеку - на радость школярам и на потеху почтенным продавцам булок.
  Мужья - кто узнал свою жену на фотографической карточке - бранят Рентгена, называют недальновидным физиком, который дальше проникающего луча не видит, а на глазах у него - стог сена.
  Вильгельм фон Карл Рентген подкручивает ус, хрустально смеется и подкидывает в библиотеку новую порцию балерин в проникающих лучах - Солнце с буквой Ять в ядре, где температура выше, чем в печке.
  По пятницам физик Вильгельм фон Карл Рентген бродит по солидным заведениям с красными фонарями, выискивает депутатов и гренадеров, бьёт кулаком в нос - расчётливо, резко, с пониманием, что жизнь - неразбитое зеркало короля Артура.
  Обиженные вскакивают, призывают физика Рентгена к ответу, трубуют сатисфакции, а он хмуро огрызается, оттого, что настроение плохое после утреннего кефира от "Бабушки Агафьи":
  - Не кулак мой вам в нос ударил, а - симпатический невидимый луч мечом возмездия вонзился в ваше лусало.
  Вы же не вызовете невидимый луч на дуэль.
  Желаете, чтобы я вашу даму сфотографировал без корсета?
  Чиновники и гренадёры молча вытирают кровь, замолкают, вслушиваются в голос Разума.
  А, если зачуханный щелкопёр продолжит буйствовать, пожелает дуэль, то Вильгельм фон Карл Рентген небрежно бросает ему в лоб белую перчатку с гайкой в каждом отделении и голосом диктора радио и телевидения предлагает:
  - Сразитесь не со мной на дуэли - я слишком Великий для вас проникающий луч, а выйдите против малого симпатического луча - енота Гюнтера, он - лучший луч среди енотов.
  Обиженный опускает горящий сатанинский взгляд на енота - милейшее полосатое существо с задатками банно-прачечного комбината, - умиляется коготкам на лапках зверушки и - тут не до дуэли, пир с балеринами, вместо дуэли.
  
  
  Великий художник Михаил Врубель чужие картины оценивал в рубель, а свои в жизнь Царевны лебеди.
  На выставке рассматривает чужие картины, входит в доверие иностранных художников - а они все в шапочках с пером и в обтягивающих гимнастических белых трико (огурец подложен в промежность для солидности).
  Художники кланяются Врубелю, а он - вдруг - бабочку поймает, и внезапно, морским вихрем картину чужую срывает и о голову ближайшего художника - ЗИМБУРАЦ!
  Крушит произведения живописи, ломает рамы, зубами холсты рвёт, а скромник енот Николай из разных тюбиков разукрашивает лица художников - потеха.
  Художники сходятся стенка на стенку: фанаты Врубеля и его противники с мольбертами на головах - на фавнов доисторических похожи.
  Дерутся на кулаках жестоко, птиц с неба хватают и птицами о лица противников - ХРЮСЬ-МРАЗЬ!
  - Смотрите! Лебедь дивная в небесах плывет, аки пава! - художник Врубель кулак к небу поднимает; соперник наивно на тучи-облачка посматривает и получает сокрушительный удар в печень - отбивная а-ля Бурже.
  - Царевна лебедь одна, и у меня на холсте!
  Покупайте, почтеннейшие, троньте свои сердца созерцанием восхитительной бабы в перьях
  В Америке в смоле пройдоху вываляют, в перьях обваляют и на кол сажают пугалом огородным марктвеновским.
  Мою Царевну-лебедь никто не охулит! - художник Врубель уходит с побоища, прихватывает выбитые зубы противников - пригодятся для растирания красок.
  Енот Николай с пониманием качает головой и тащит за хозяином мешок с кистями, красками, холстами и париками для увеселений в театре.
  
  
  Великий композитор Джулиани Мауро любил композицию из нот, цветов и гимнасток уличных, на поплавки для удочки похожих.
  Заплатит гимнасткам, продавщицам цветов, распространителям песен, соберет в кучу - коней, людей, ноты, гимнасток, цветы - и бросается со счастливым криком:
  - Самосожжение!
  Гимнастки обожают композитора Джулиани, спонсируют его улыбками, допрашивают - имеет ли он желание стать народным художником Украины, заслуженным бандеровцем России?
  Джулиани Мауро задумывается, а гимнастки его за уши щиплют, хохочут, веселятся, ноги ему на плечи - погоны власти - задирают.
  Енот Максимилиан печенье гимнасткам и хозяину подносит на золотом говорящем подносе, живой поднос из Магриба.
  Джулиани Мауро с девушками печенье съедают, а еноту Максимилиану дарят его любимое кушанье - червей в шоколаде.
  В величайшей радости композитор после пира золотым подносом стучит по головам прохожих, подбирает мелодию под цокот копыт.
  Прохожие недоумевают, но не бранятся, слышат золотой звон из своей головы.
  - Вечерний звон - ДОН-ДОН-БОРДОН!
  
  
  Великий художник Илья Исакович Левитан художества с берёзкой любил: наклонит березку и рисует её художественно, до самозабвения - так викинги после мухоморов забывали родные берега.
  Илья Исакович завидовал художнику Кустодиеву, потому, что художник Кустодиев в кустах на берегу реки прятался, подсматривал за купальщицами, рисовал с натуры сочные, влажные, огромные - руками не обхватить загребущими - тела доярок.
  А за березкой разве спрячешься, за унылой?
  То борода из-за березы выпирает Правдой жизни, то ещё что-нибудь телесного цвета, как щеки у Королевы красоты.
  Илья Исакович к березе куст сирени привязывал, но выглядит - нехудожественно, непоэтично, и - самое обидное для тонкой натуры художника - доярки догадываются, что сирень на рябине - от лукавого.
  - О, птицы морские!
  О, звери глубинные!
  Ненадобно мне за деньги то, что у другого даром на перине валяется! - художник Левитан возвращался в гневе домой, полем брёл, иногда натыкался на цыганок, втолковывал в чёрные головы, что девушка должна быть толстой, величиной с Фудзияму.
  Цыганки с пониманием поддакивали, качали головами и - до подштанников обворовывали художника, шкуру с него дорогую снимали.
  Илья Исакович в подштанниках заходил в кабак, требовал вина наилучшего в долг, оставлял енота Абрамку в залог - дорогой енот, умный, по ниточке ходит, огурцы кошерные продаёт - золотой енот.
  После дум в кабаке художник возвращался в избу, кручинился, а тут - енот Абрамка прибегает - каждый раз из силков выпутывался кабацких, прутья железные клетки перегрызал платиновыми зубами - верное животное из мира теней.
  За енотом кабатчик в избу ломился буйволом, но Илья Исакович из берданки в окно палил в белый свет, иногда солью попадал кабатчику промеж трудовых рабоче-крестьянских очей.
  Кабатчик убегал, потешно подпрыгивал, ойкал, будто баба в одних туфлях на Невском Проспекте.
  Художник Илья Исакович и енот Абрамка степенно хихикали - две берёзки в крестьянском логове.
  
  
  Великий философ Вольтер Мари Франсуа Аруэ очень любил философствовать со своим отображением в мормонском зеркале.
  Красавчик, умница, любимец муз и придворных интриганов Мари Франсуа Аруэ каждый раз побеждал в диспуте с отражением, добродушно смеялся, тыкал пальчик в стекло и поучал отражение, словно оно не знает азбуки Морзе:
  - Меня на трон посадят, а тебя, отражение - в острог!
  Я на ложе с валькирией взойду, а ты поцелуешься с трёхголовым барабанщиком преклонных лет.
  Я получу приз за лучшее философское сочинение, а ты - по морде в кабаке получишь, потому что - в другом Мире живешь, а другой Мир - ад!
  Если зеркало спорило с Мари Франсуа Аруэ, философ раздражался, кричал, что чёрт в голове - предрассудки, а сатана в зеркале - действительность, данная нам в отображении.
  Рядом с хозяином всегда находился паж - енот Марсель с китайским молотком в изящных дамских инфантильных лапках.
  Енот Марсель с поклоном - в поклоне умственная зоркость и житейских опыт наивных покорителей Америки - протягивал орудие труда, улыбался широко, по-енотьи - без задней мысли о Свержении царя.
  Мари Франсуа Аруэ разбивал молотком зеркало, резал себе руки, называл издателей и друзей по философии - беззаботными лицемерными бумажными крысами.
  Выбегал на проспект, пугал прохожих кровью и осколками стекла - так няня бродячими артистами пугает ребенка с ограниченными возможностями.
  - Ша, шмакодявки!
  Шопенгауэра вам в хитиновые глотки, саранча!
  Пресмыкаетесь, а Истину ищите в вине, но не в трудовых подвигах на благо Франции.
  Начиналась бесшабашная куртуазная французская драка - где философ, где кардинал, где мушкетер и балерины - не разобрать в клубке визжащих потных обнаженных тел, пораженных одной идеей - восстановить Францию из руин самодержавия.
  Возле кучи с деловым видом судебного исполнителя суетился енот Марсель, время от времени стучал молотком в темечки дерущихся, следил, чтобы молоток не опустился на драгоценную чашу головы Вольтера.
  - Разве Ангелы убивают? - Мари Франсуа Аруэ кричал из-под балерин - так завязываются половые связи и рождаются идеи с поднятой выше головы женской ногой. - Рыбы убивают ради удовольствия, а муравьи - ради царицы.
  Не уподобимся мухам!
  После драки Мари Франсуа Аруэ долго махал кулаками перед балеринами - девушки охали, ахали, пили шампанское и одобрительно хлопали в маленькие - как философия папуаса - ладошки.
  
  
  Великий художник Пьер Огюст Ренуар любил рисовать бал в Мулен де ла Галетт, галетами не питался, но Галетт рисовал.
  Музыка, песни, интриги, танцы, а собранный, творчески надутый Пьер Огюст бегал среди дам и месье, прикладывал линейку к лицам, измерял носы и рты, а затем лихорадочно - со скоростью оленя, который убегает от пожара - чиркал в блокноте.
  Дамы и господа подозревали, что по методу Адольфа Гитлера отбирает настоящих арийцев, а не арийцев в следующий раз не пустят на бал в Мулен де ла Галетт.
  Прокаженных пустят, язвенников пустят, обнаженных островитян пустят с превеликим французским удовольствием, а танцовщиков и балерин с неудовлетворительными, потому что - не арийскими черепами, остановят, укорят, побранят и оштрафуют за ненадлежащую анатомию.
  Дамы при измерениях оттягивали челюсти, накладывали на чёрные очи голубые линзы, прикусывали - до благородной арийской синевы - пухлые губки-клубнички.
  Мужчины обнимали Ренуара, обещали, что отвезут его на воды в Амстердам - угроза или лесть никто не знает.
  Но великий художник не интересовался благородным арийским происхождением танцующих, особенно обнаженных балерин на столе среди бутылок бургундского крепкого.
  Он рисовал тени людей, верил, что ворует тени, и тень без хозяина - перенесённая на холст или в блокнот - повинуется художнику, превращается в афроамериканского хлопкового раба.
  После бала Пьер Огюст в отдаленной беседке - где музыканты тискали музыкантов - раскрывал блокнот и шептал с яростью тяжелого крошечного гнома,
  - Тень! Повинуйся мне, Повелителю теней!
  Принеси клад с золотыми монетами пиратов!
  Золота - и побольше!
  Но тени молчали, иногда - при слабом северном ветре - странички шевелились, и испуганный Пьер Огюст с воплями укушенного белкой медведя, убегал из беседки, прятался в толпе танцующих, просил прощения за беспокойство и обещал, что всех нарисует бесплатно, особенно женщин в сельской бане.
  Ручной енот Ренуара - Анри - похожий в гневе на царя Соломона - продавал индульгенции на балу, внимательно следил за шпионами - чтобы они не навредили хозяину, знаками подбивал дам подойти к Ренуару и восхититься его творчеством.
  Если дамы отказывались, говорили, что не пойдут, пока им не заплатят золотыми деньгами, енот Анри кусал строптивую красавицу за мраморные лодыжки, бежал следом, подгонял, пока рыдающая дама не окажется на необъятной пароходной груди художника Ренуара.
  
  
  Великий мореплаватель Америго Веспуччи любил тайны Мадридского двора и плавать по воле Судьбы.
  Заявится в ботфортах и шляпе в Римские термы, присядет рядом с куртизанками и плетет интриги, завоевывает сердца кошкообразных простых девушек, которым не на что купить каравеллу.
  - Идите, плавайте, мореход, и без денег не возвращайтесь к приличным дамам бе трусов! - незлобивые куртизанки бросали в Америго Веспуччи кусочки мыла и пахлавы, чтобы жизнь ему казалась слаще - так в Украинских сёлах свиней шоколадом откармливают. - Золото - ключик к сердцам простолюдинок и лом к интимностям знатных женщин с рогами ниже пояса.
  Мужчина, угостите красавиц фиолетовым крепким - бочку!
  Америго Веспуччи вдохновлялся, пускался в плаванье по женским телам, а енот-полоскун Джильберт - с пониманием важности труда прачки - стирал женское бельё в малахитовом корыте.
  В самый разгар веселья появлялся банщик и требовал, чтобы мореплаватель Америго Веспуччи заплатил за горячую воду и веники из шиповника - услада мазохистов.
  Америго Веспуччи - с прекраснодушием покорителя морских дев - отказывался, бил банщика шайкой, добавлял - лейкой, стегал терновым веником по гениталиям и обещал, что утопит в корыте, потому что корыто - океан.
  Банщик призывал гвардейцев кардинала - не ведают они, за что дерутся, Истину не ищут, а прелюбодействуют и продают в Якутию прокисшее вино, - завязывалась с польско-украинская интрига с усами и Сорочинской ярмаркой.
  - Полноте! Господа, вы - макаки! - Америго Веспуччи утомившись, кричал из драки, тыркал шпагой в раскрасневшиеся лица - то ли людей, то ли зверей в облике мужчин без трусов. - В театр ступайте, в Колизеум - мать городов вам покажет в театре бесовские пляски в нижнем французском - легком, словно слюна весталки - белье.
  Енот Гуиллермо дожидался хозяина в предбаннике, облачал в кольчугу, подсаживал на чужого коня и колол животное иглой в жирную ляжку циничного любителя кобыл.
  Конь уносил гордого седока на пристань, где корабли - робкие, словно девушки весной в поле - манили, призывали в поход - жечь и убивать хранителей кладов.
  Енот Гуиллермо связывал в тюки имущество гвардейцев кардинала, куртизанок, привязывал к седлу и на маленьком - дом Свиданий в Венеции больше - ослике спешил вслед за благородным мореходом, в минуты открытий, похожим на грозовое облако.
  
  
  Великие изобретатели братья Монгольфьеры очень любили изобретать человеческие отношения, уподоблялись Карлу Марксу в молодые годы и Фридриху Энгельсу в старости.
  Изобретут гондолу, опустятся на Елисейских полях и - нате, пожалуйте, почтеннейшая публика, приглашаем на бесплатный полёт над Парижем и Реймсом - это вам не обезьянам орехи раздавать и куртуазничать с письмоводителями из города Грозный.
  На халяву господа и леди спешат в гондолу, отталкивают друг дружку, тычут тросточками и зонтиками в глаза - шутники Булонского леса.
  Гондола с человеческим грузом и одним енотом медленно поднимается в воздух, сбивает воздушных волков - орлов, протыкает носами зрителей облака.
  Братья Монгольфьеры рассказывают анекдоты, шаловливо бросают в мамзелек конфетки, конфузятся до покраснения щёк, угощают господ папиросками, в простонародье называемыми - пиписьками.
  К вечеру газ постепенно выходит из гондолы - так из пирующего гренадёра выходит дурное.
  Господа и дамы волнуются - не разобьют ли лусала о Трафальгарскую площадь со свиньями?
  Братья Монгольфьеры хватают самую толстую фрау, швыряют из гондолы - выкидывают с придыханиями, со светом Истины в чёрных озорных очах.
  Другие пассажиры возмущаются, укоряют братьев Монгольферов, записывают их действия иглами в уголках глаз - в назидание потомкам.
  Братья Монгольфьеры объясняют, что баба с воза - кобыле - легче; гондола без тяжести пойдет легче, не разобьётся об утёсы Сциллы и Харибды.
  - Нечего жаловаться на подлецов и мерзавцев, если каждый день в Китае от запора и недоедания погибают миллионы Луноликих крестьян! - изобретатели снимают котелки в минуте молчания - то ли по китайским братьям, то ли по упавшей безымянной даме - Олимпийский факел ей в утешение в Мире ином.
  К концу путешествия скидывают ещё пять-шесть человек разного пола - толстых и бедных - так сорока-воровка из гнезда кукушки ворует золотые часы пиратов.
  На земле к братьям Монгольфьерам подбегают полицейские, требуют объяснений в жестокости, равной Египетским казням овец.
  Братья Монгольфьеры лениво отмахиваются от представителей Закона в жёлтых цирковых трико:
  - Енот Женевьев вам ответит на вопросы, милостивые государи и государыни в мужском обличии.
  Изобретатели с величием балеронов Амстердамского театра драмы и комедии удаляются.
  Енот Женевьев жестами доказывает невиновность свою и братьев Монгольфьеров, убеждает полицейских, что преследовать енотов - неполиткорректно, всё равно, что избивать пигмеев.
  Пристыженные полицейские веерами трогают чёрный холодный носик енота, переглядываются, подмигивают друг дружке и удаляются с извинениями - туманные лорды Елисейских полей.
  
  
  Великий писатель Николай Павлович Островский любил писать романы и закалять сталь, называл себя кузнецом литературного цеха.
  Другие писатели - по бабам, по Переделкиным и Рижским взморьям - тешатся с балеринами, а Николай Павлович железо куёт, шепчет, что золото дороже булата, но когда один в лесу, то булат в сто крат важнее, как девушка под венцом.
  Новый ножик заточит, или - напильник - знатная заточка, крепкая, полезная - никогда не подведет, потому, что не пьяный товарищ.
  В клуб писателей направляется, дышит тяжело - герой с сердцем льва и министерским портфелем под мышкой.
  Великие революционные писатели Островского в лорнеты и бинокли рассматривают, пыжатся, плюются, брезгуют с ним за одним столом трюфеля кушать, полагают себя по происхождению и таланту выше, чем писатель, по дорогам которого катаются в пульмановских вагонах.
  Николай Павлович деловито подходит к самым толстым писателям, втыкает заточку в ляжку врага, и свободной рукой хлещет мародёра по вислым щекам оборотня:
  - Как сидишь перед комбайнёром, стяжатель?
  Семилетку тебе в анус!
  Не писатель ты, а - чёрт в юбке английского провокатора. - Писатель Островский свистом подзывает енота Илью (енот Илья всегда с мешком маузеров сопровождает именитого писателя), выхватывает маузер и палит в белый свет, как в копеечку.
  Писатели сразу лоск творческий теряют, не о музах и творчестве Мольера рассуждают, а тикают к едреней фене - поколебимые - тростник на ветру - ленивцы.
  Енот Илья не выдерживает - с двух лап из маузеров во врагов лупит - огнём бездны поливает.
  В эти мгновения енот преображается, становится в сотню раз выше, из чёрных глаз вылетают лиловые революционные молнии в штанах, молнии имени облака Маяковского.
  После битвы писатель Островский присаживается на ближайшего поверженного писателя, с чувством Вселенской потери - так мать убивается над отвалившимся колесом детской коляски - качает трудовой головой.
  - Что же мы, брат енот Илья, огнестрельным оружием доказываем, что литература превыше ханжества?
  Сталь! Нож между рёбер врага - булат в масло!
  В следующий раз ножичками ярых врагов литературного творчества почикаем, покажем им, как раком зимуют буржуи.
  Обещает, но не выполняет: в следующий раз жуткий вопль - Жухрай! - снова оглашает почтенное литературное кафе с обнаженными пьяными музами под столами:
  Выстрелы, Бородино, и снова закаленная сталь забыта плюшевым рваным мишкой под дождём.
  
  
  Великий стоматолог Иван Александрович Евдокимов - зубной врач и актёр по совместительству - зубы любил рвать вместе с челюстями, называл процесс выворачивания костей черепа - любовью к Отчизне.
  С щипцами в народ выходит, выискивает страдающих дервишей и клошаров с гнилыми зубами, и - ХРУСЬ-БРУСЬ-ТРЕСЬ! - с ходу, без наркоза и без объявления войны с кариесом - зубы выдирает, спасает людей от страшного пародонтоза, второе имя которого - ЧЁРТ!
  Очень любил на Красной Площади в очереди в мавзолей Ленина стоять, даже подштанники зимой двойные натягивал в честь армии Кутузова.
  Народ в очереди - притихший, осознают важность стояния к гробу - муха не пролетит без брани.
  Стоматолог Иван Александрович в очереди зубы соседям выдирает, улыбается добро и ласково, шепчет, что если пациент закричит - то его расстреляют за нарушение порядка в тихом месте, где не опошляются идеи гуманности.
  - Зуб даётся человеку два раза - молочный и взрослый - на всю короткую жизнь, схожую с существованием червя.
  Куда идём? К чему стремимся костно-мясные?
  Жизнь - череда чёрного и белого, чёрных и белых зубов. - Иван Александрович по милости своей наркоз иногда применяет - в лусало ходоку бьёт чугунной сковородкой - сознание пациента на миг отключается сломанным электросчетчиком; когда возвращается - нет зуба.
  Ходоки к Ленину сгустки крови - барбарис и свёкла по цвету - выплёвывают, но молчат - солдаты революции.
  Никто не упрекнет беззубого человека в скандале; иногда великий стоматолог пациенту все зубы - пока стоят к телу Ленина - вытащит плугом.
  Енот Порфирий зубы в холщовый мешочек собирает, в конце экскурсии пациенту вручает - на рассаду, на поле дураков из зуба вырастет супер зуб!
  
  
  Великая балерина Уланова Анна Егоровна любила балеринствовать в разных местах - ножку выше головы поднимает на зависть фавнам и химерам.
  В Государственной Думе важный проект обсуждают - как голодающих Поволжья ещё более голодающими сделать и со света сжить, - а балерина Анна Егоровна молча стоит с поднятой ногой - позой предостерегает депутатов от необдуманных обезьяньих решений.
  Много пользы от поднятой выше головы ноги балерины, больше, чем от ста агитаторов шаманов.
  В поле крестьяне в плуг запрягутся - лошадей давно съели, - и с песнями, будто бурлаки на Волге - землю пашут.
  Балерина Уланова с поднятой выше головы ногой встанет в промежности - межа на славянском наречии, ("Промежность к промежности промежность не увидать", - поэт Есенин позже напишет по случаю) - мигом поднимается производительность труда в поле; балет вдохновляет крестьян на бунт.
  Кузнец Вакула в кузнице подкову плющит, дюжий молот на ногу выронит, ругается, поминает свою жену Оксану недобрым словом - Горилка.
  Поднимет очи, а на него с укором смотрит поднятая нога балерины Улановой, журит за непотребные слова и ненужные в сельском хозяйстве телодвижения медвежьи.
  Мужики баграми и кольями дерутся - балерина Уланова между мужиками клином ворвётся и тренированными крепкими - осина позавидует - ножками дубасит мужиков по лусалам, по мордасам - поручику Ржевскому на зависть.
  - Стыдно, мужичье беспорточное!
  Балероны ради вас с утра до вечера в танцевальных залах танцуют, друг дружку ублажают, а вы - морды государственные, драгоценные - дороже греческих амфор ваши лица - разбиваете вдребезги.
  Китайский фарфор вам в постель и в лапти! - балерина Анна Егоровна укоряет, а в уголках бесконечных очей таятся лучики понимания и масонской преданности.
  Верный енот балерины Вальдемар с утра до ночи полощет в ручье пуанты, кокошники, трико, трусики прима-красавицы, не гнушается, а находит в самопожертвовании высшее наслаждение, потому что балет для енота - благолепное сокровище.
  
  
  Великий медик Гиппократ очень медицину любил и политику - две родные сестры.
  Политику без медицины не представлял, и медицину без политики называл оргией во время сибирской язвы.
  Приходит к Гиппократу сенатор - змея его укусила в пенис, ластится, умоляет, чтобы Гиппократ излечил от яда, даровал вторую жизнь - жизнь укушенного героя.
  Гиппократ снадобья для противоядной сыворотки смешивает в глиняной чашке инков, золотую пудру на свои локоны шикарные высыпает - для красоты и гармонии, как базарная вдова бранит больного:
  - Змей ты, а не то животное, что яд тебе под кожу впрыснуло.
  Мыслимо ли в обществе - где протест куртизанки приравнивается к протесту афрогрека, - чтобы змея до пениса допрыгнула?
  Змей не диктатор, и демократия - превыше любой змеи.
  Ступай к вакханкам, пусть они тебе яд отсосут - обманщик народа, душитель свобод, вор - хлеб и зрелища воруешь, а кабана в глазу ближнего не рассмотришь подробно. - Медик Гиппократ не замечает, как в ярости избивает пациента - доктор Айболит возрадовался бы жестокости.
  Укушенный, изможденный политик слабо сопротивляется, не Зевс он, а - Прометей с надкусанной печенью.
  Енот Манфредо сенатора за пейсы таскает, щёки царапает острыми - как взгляд красавицы танцовщицы нигерийки - коготками.
  Сеанс лечения заканчивается с уходом - к весталкам или в Мир иной - грубого, потому что не чувствует прелесть человеческих отношений - политика.
  
  
  Великий огородник Владимир Иванович Мичурин очень любил огороды, а на огородах - пугалы и арбузы, красные - полосатые кабанята.
  В огороде посеет арбузы, на берегу - красавицу лебеду для свиней и с чистой совестью отправляется на рынок в испанский арбузный ряд.
  - А что это у вас дражайшая Солоха за арбузы? Владимир Иванович пристально смотрит в лицо продавщицы семечек, бледнеет - паста блендамед по цвету лицо. - Не ведра - часто в колодцах бабы вёдра забывают, о Принцах думаете, а, как чёрта в колодце увидите - сразу преображаетесь, ведро теряете и голову. - Великий огородник хватал продавщицу за огромные - величиной с пожарную машину - груди. - Селекционные у вас арбузы на груди выросли, Солоха - не бойтесь по ночам их носить молдаванам на пробу.
  - Ах вы, охальник усатый, бородатый! - продавщица семечек замахивалась на огородника Мичурина мешком с гирями, проявляла малодушие - по розовым щекам видно - нравятся комплименты барина академика. - Поедемте в номера сельскохозяйственной академии имени Тимирязева!
  Продавщицы каждый раз делали одну и ту же военную ошибку - упоминали огородника Тимирязева, основателя Академии МГУ.
  Настроение огородника Мичурина падало ниже небелёной стены склепа на кладбище.
  Он отвешивал продавщице звонкую Государственную оплеуху - в Ростове слышен звон, да не виден он.
  С разочарованием в людях уходил в испанские ряды, к испанским полосатым - вытянутым по форме головы карабинера - арбузам.
  Среди испанских арбузов оживлялся, ступал в беседы с продавцами, рассуждал о криках писателя Гарсиа Лорка, и - в неожиданный для продавца момент - пробивал кулаком арбуз, вытаскивал сердце арбуза и суетливо кушал красный мозг огромной ягоды.
  - Барин, что же это вы творите с холодной дрожью в ногах? - испанец продавец выхватывал мачете, изображал из себя микроскопического артиста театра и кино Бандераса. - Испортили фрукт - извольте платить три сольдо!
  Я не папа Карло!
  - Никак не испортил, а проверяю - народный контроль - не сидит ли в арбузе чёрт заморский! - Владимир Иванович пробивал кулаком второй арбуз, кушал и - пошло-поехало по бездорожью - бил в арбузы кулаками, ломал убийственно тонкие корки.
  Продавец падал наседкой на товар, закрывал грудью - волосатой, лесной, выл в отчаянии, вспоминал своих предков и Мадрид с быками.
  Зарубил бы академика огородника мачете - с улыбкой висельника зарубил бы, но в одном из арбузов натыкался на чёрта, цепенел, понимал - не врал русский барин в замысловатой шляпе французского сомелье.
  Из дыры в арбузе на испанца с суровым осуждением - так вертухай разглядывает никчемного, потому что - нищего заключенного - смотрели чёрные глаза - явно чёрт!
  Не цыганка же - черноокая дочь костров - в арбузе ночуют, как в шалаше.
  Чёрт когтистой лапой хватал длинный нос испанца, выкручивал бельевой веревкой, делал "сливку" - единственная наука в русских школах.
  Испанец глубоко задумывался, убегал в поле, полагал, что в Сьерра-Неваду сбежал из России.
  Из арбуза вылезал - не чёрт, не лукавый, а - добропорядочный енот Никита, подкручивал усы, подзывал лапкой хозяина, запрыгивал ему на загривок - ловко, акробат.
  С шутками-прибаутками огородник Владимир Иванович Мичурин и енот Никита удалялись с рынка, хохотали на всю Ивановскую - два веселых не гуся.
  Под мышками у сельскохозяйственика Мичурина - два арбуза без чёрта внутри.
  
  
  Великий художник Сальвадор Дали баб любил рисовать, особенно - атомных, с подвохом между ног и между крыльев.
  Гуляет по Елисейским полям, высматривает обнаженную женскую натуру; ни кем не брезгует - ни королевами, ни куртизанками - широкая натура усатого проволочного художника.
  Найдёт красавицу, ус подкрутит тараканий и мелким ежом к ней ластится, деньги показывает издалека, но не даёт - на всех натурщиц денег не хватит, не хлеб деньги.
  Заманивает в художественную мастерскую имени маршала Рокоссовского - с двумя кроватями и мольбертом вместо подушки.
  Если дама конфузится, кокетничает тщеславная и заносчивая, не верит в талант художника, то Сальвадор - имечко ему родители подарили африканское - в гневе избивает прилюдно - обожают в Париже, когда женщину топчут - себялюбку.
  Корсет ломает, пинает в растопыренные ягодицы, салазки красавице загибает - мама горюй!
  Енот Паскаль под вопли избиваемой натурщицы ловко танцует в красных среднерусских сапожках, в душегрейке, в картузе и полосатых портках имени Хрущёва.
  "Ах, подлец, подлец Камаринский мужик!
  Снял он шапку и по улице бежит!"
  Народ отвлекается от избиваемой мадемуазель, пускается в безудержный русский пляс - помнят в Париже нагайки казаков, глаза не открываются после нагаек с вшитыми свинчатками.
  Но образ плётки хранится в компьютерной памяти мозгов парижан.
  В мастерской великий художник Дали изображает избитую в самом дурно цвете: вывороченная, стекает, с ягодицами вместо головы, а грудь - ведро со стрелками купеческих часов.
  С портретом художник Сальвадор выходит на Монмартр, свирепо вращает яйцами очей, тычет полотнище в лица коммивояжёров и балерин, спрашивает с превосходством искусства над наукой:
  - Видели ли вы подобных безобразниц на тонких ножках саранчи?
  Малограмотные девушки плюют в картину, а грамотные - избивают художника чугунными Вятскими сковородками.
  Где та красавица, что не смотрит жадно налево?
  
  
  Великий музыкант Жак Оффенбах композиторствовать любил, но ненавидел сквозняки, называл их проделками бездарного чёрта.
  В сквозняк дверь хлопает - Царь-пушка по выстрелу.
  Какой-нибудь шутник из "Камеди клаб" сразу шутит - БАБАХ!
  С бабах-бабой Жак Оффенбах смирился бы, но - Бах - вызывал неприкрытое чувство зависти к изящному композитору - так балерина на столе среди бутылок завидует балерине на коленях капиталиста Франца Иосифа.
  - Сквозняк, монсеньоры - враг человечества!
  От сквозняка гонорея из носа!
  Несуществующие оборотни оживают на сквозняках, превращаются в художников-передвижников! - Жак предостерегал несчастных товарищей по келье, закрывал окна и двери, но всё равно находился - то ли проказник художник, то ли - расслабленный - откроет и - БАБАХ!
  Сердечко у художника Жака Оффенбаха не гранитное, не воплощает в себе клинок войны.
  Жак в обморок - БУБУХ! - поминай, что звали Оффенбахом!
  Выйдет из обморока, головой крутит, на танцующую мексиканскую голую собачку взглянет, схватит тромбон и - в углу чёрные кошки не прячьтесь от гнева - тромбоном охаживает простолюдинов и кавалеров.
  Дамам тоже достается на орехи.
  Енот Флорентин - письмоводитель, переворачиватель нот, друг художника Жака Оффенбаха - каской сержанта по головам врагов бьёт - не разбирает - кто открыл дверь, а кто ноги сдвинул бревенчатые.
  Кровь, вопли, потасовка Замоскворецкая - молдаване присоединяются и украинцы - международный конфликт во славу искусства и в порицание сквозняков.
  
  
  Великий изобретатель Николаус Отто обожал изобретать двигатели внутреннего сгорания, даже на квартиру к квартальному надзирателю с двигателем за спиной приходил, изображал из себя бабочку.
  В ресторане кушает, пьёт, с балеринами и институтками куртуазничает, а затем - срывается осенним листом, быстро-быстро на салфетке пишет, чертит - изобретатель вечного двигателя.
  Дамы - козочки бесхвостые - с любопытством через плечо заглядывают, подластиваются, желают первыми увидеть новый двигатель для "Мерседес"а.
  Глянут на салфетку - пунцовеют, в свёклы превращаются от стыда и конфуза, закрываются руками и хихикают громко-громко, словно надорвались на полевых работах.
  От смеха лопаются корсеты - тюрьма грудей.
  Великий изобретатель Николаус нарочно для дам на салфетке скабрезности - возбуждающие воображение - изображает в мельчайших подробностях, до волоска.
  Дамы охают, ахают, веерами стучат по лысине Отто, называют его королевским пингвином затейником.
  - Фрау - ОГОГО! - помилосердствуйте! - изобретатель Отто подливает дамам фиолетового крепкого в чашки лифчиков, - Пойдёмте в нумер, я вам настоящий мужской двигатель покажу - сосны вековые в Сербии закачаются.
  В Иерусалим на моём двигателе за одну ночь домчитесь, словно вас подковали на четыре точки. - Изобретатель Отто - ручка крендельком, а на ручке бананами мамзельки висят, упитые до коликов в глазах.
  Мамзельки надеются на немецкое кино в нумере, не подозревают о сюрпризе - так гимнастка не подозревает, что подружки ей лямки на трико подрезали - ХРЯСЬ-ТРЕСЬ - и голая перед спортивной публикой.
  В нумере - ОХ! АД! - настоящий двигатель внутреннего сгорания чадит, словно сто паровозов братьев Черепановых.
  Возле огромного двигателя крутится белкой в футбольном мяче подмастерье в промасленном комбинезоне, в летчицком кожаном шлеме, в очках-канализационных люках.
  Пытливый натуралист легко узнает в подмастерье инженере енота, а друг Николауса Отто признает - любимый енот изобретателя - Игнац.
  Енот Игнац с барышень одежды срывает ловко - так мясник освежевывает жену соседа, - в топку двигателя внутреннего сгорания забрасывает корсеты, туфли, парики, чулки, расчески и губную помаду.
  Двигатель внутреннего сгорания чадит, грохочет, трясется на радость членам политбюро и на злость лордам в соседних номерах.
  Соседи прибегают в ермолках, в ночных войлочных туфлях, в полосатых пижамах и бесстыдных ночных рубашках под которыми - очевидно - сатана скрывается.
  Требуют выключить двигатель внутреннего сгорания, а барышень обнаженных - в полицейский участок, где разговоры и движения сдержанные, институтские.
  - Придёт время, когда космические корабли с моими двигателями внутреннего сгорания покорят Солнце! - Николаус Отто одной рукой барышень трогает мягко, по-домашнему, а другой швыряет в непрошенных ночных гостей маслёнки, лопаты и промасленную ветошь. - Отцы ваши - бездельники, а матери ваши - пройдохи на пляже в Алупке!
  Вы не видите дальше своего ночного горшка, прячетесь за бараками себялюбия, а барышень и Истину не почитаете, крамольники с рогами адских коров.
  Изобретатель вещает, а енот Игнац монтировкой охаживает склочников - по бокам, по ногам, по рукам, по ребрам, по животам, по хребтам, по лбам - что в лоб, что по лбу - монтировкой едино - единая Россия.
  Двигатель подпрыгивает, испускает газы, дамы смеются, полагают, что в ад упали, изобретатель Отто гремит канистрами, а посрамлённые любители тишины на остатках конечностей удаляются, но не в Вечность, а в безысходность и безвестность, оттого, что не изобретатели они.
  
  
  Великий поэт Владимир Онуфриевич Маяковский облака любил, особенно - облака в штанах.
  Любуется на небо, ищет облака в штанах, а в соседней комнате любовница Лиля Прик на стенку лезет от ласк художника-задвижника Эжена Делакруа.
  Не выдерживает поэт Маяковский, начинает ломиться в опочивальню Лили Прик, выбивает дверь плечом, клянется, что выпьет чашу с ядом, если не дадут ему повод для новой поэмы.
  Врывается, носком жёлтого ботинка разбивает новому другу любовницы коленную левую чашечку - обязательно левую.
  Лиле Прик ставит очередной фингал под глаз - королева беспризорных оборотней.
  С хохотом выпрыгивает через стекло окна, ловит извозчика, мутузит его, целует лошадь в лиловый глаз и гонит на всех парах на дачу в Акулово.
  Енот Дмитрий на левом плече с задумчивостью сенегальского повара кнутом хлещет поэта Маяковского по очам, насмехается, недовольно урчит.
  Маяковский знает причуды своего любимца, перехватывает мохнатую лапку с кнутом (чудо лапка, венец творения животного Мира):
   - Что ж ты, братец, Дмитрий, в кущи Райские умом отправился?
  Хозяина не признал, обормот - моё почтеньице с кисточкой.
  Я не балерина, меня нельзя кнутом по очам, стихи лесным мхом загнутся в черепе.
  Енот Дмитрий ужасно конфузится, кланяется хозяину, ластится, лижет шею, и в искупление своего преступления кнутом стегает прохожих, особенно робких гимназисток, что на перекрёстках высматривают Принцев на Белых Конях.
  Гимназистки от ударов подпрыгивают; белые панталончики с кружавчиками мелькают воспоминаниями детства: туфельки - ЦОКИ-ЦОК, армейские.
  На лицах разгорается заря румянца, и полоса от удара кнутом - Млечным Путём вздувается на нецелованном личике.
  Поэт и енот переглядываются, качают головами и в совершеннейшем родстве душ продолжают гонку, убегают от людской свинцовой хулы.
  
  
  Великий астроном Иоганн Кеплер очень любил планеты Солнечной Системы, особенно Венеру с горами-грудями.
  Купит несколько барышень, приведет во Дворец, прикажет, чтобы разделись до кочерыжки, как капуста обстриженная.
  Барышни не конфузятся, понимают важность исследования планетарной системы, оголяются и по привычке Миланских балерин - простодушные дети гор - пляшут на столах среди бутылок с фиолетовым крепким.
  Астроном Иоганн Кеплер - отец математики, сын ботаники - с мудростью в уголках лучистых академически очей взирает на танцы, хлопает в ладоши, а грусть - грусть стекает по щекам мыслителя.
  Енот Кристоф раскаляет в камине две кочерги - огромную Королевскую и маленькую для инфанта, - с вежливым поклоном умудренного философа протягивает хозяину.
  Иоганн Кеплер с ответным поклоном - вежливость астрономов и физиков - принимает из рук любимого енота Кристофа раскаленную королевскую кочергу и прижигает белую ягодицу ближайшей танцовщицы - так конюхи США ставят клейма на рабов.
  ПШШШШШШШ!
  - Огонь - не вода, медные трубы не земля!
  Терпи, мамзелька, атаманшей бандеровцев станешь!
  Не остужай своё сердце, Франческа! - астроном подмигивает еноту Кристофу, пальцами показывает масонские знаки - не разберёшь, что означают.
  Дама взвизгивает, соскакивает со стола, потирает шипящую горящую плоть, но - гордая, оттого, что великий астроном выбрал её планетой Меркурий.
  Огненной кочергой - жАра и на амстердамских танцоров диско хватит - астроном Иоганн подгоняет других девушек на эллипсоидные орбиты.
  С важностью варяжского гостя Иоганн Кеплер встаёт в центр Солнечной системы, подкручивает ус.
  Енот Кристоф маленькой инфантной кочергой направляет обнаженных женщин по орбитам - красиво: схема Солнечной системы из женщин и астронома.
  Дамы величаво бродят по орбитам, енот Кристоф изображает Звёздный ветер - усердно раздувает мохнатые щёки, а по щеке астронома-Солнца катится прошенная Звезда сбывшихся мечт.
  
  
  Великий композитор Андрей Николаевич Римский-Корсаков очень любил композиции в могучих кучках артистов.
  Соберется могучая кучка исполнителей, а Андрей Николаевич тут-как-тут - бойкий, оттого, что гений.
  Врывается, смычком скрипки лупит - изящно, со вкусом, эстетически оправданно - друзей по печенкам и по бровям, словно клопов лесных сгоняет.
  Друзья привыкли, закрываются от ударов, улыбаются, желают Андрею Николаевичу творческих успехов и баб красивых, богатых, театрально ухоженных.
  Не интересно Андрею Николаевичу с представителями могучей кучки, не сопротивленцы злу они, не разберешь - люди или привидения озорники.
  Андрей Николаевич уходит в народ, с народом сражается, калечит, сам получает в ответ - да пребольно, радуется, ощущает музыку боя.
  Енот Пётр - доктор Айболит животного мира - в открытые раны хозяина йод и спирт брызгает, замазывает целебной мазью "Скорая помощь".
  Врагам в раны бросает жгучий молотый перец, красный, как нос пьяного депутата Государственной Думы.
  Люди вопят, козни строят композитору, вопрошают с ненавистью англосаксов:
  - Почему бьёте нас, отчего задираете, нехороший?
  Композитор, а бесчинствуете, словно мышь в норе крота.
  Где ваш русский дух из семи нот?
  - Нет смысла в бунте музыканта! - композитор Андрей Николаевич воодушевляется, поднимается облаком над толпой. - Русский композитор бьёт бессмысленно, по вдохновению.
  Сам не знаю, отчего и почему жизнь полосатая, черно-белая!
  
  
  Великий мыслитель Жан-Жак Руссо любил мыслить; сделается ему дурно от мыслей, но благородного своего дела - мыслить - не бросает, приверженец добра.
  Всем в жизни доволен, лучился Счастьем - ямочки на щеках, букли на парике - душка с очами Северного оленя.
  Одно лишь раздражало Жан-Жака Руссо - по фамилии его часто путали с русским, москалём, а принадлежность к русскому - не престижно, всё равно, что левой ногой вступить в коровью лепешку.
  Хохлы на телегах в Париж приедут, салом торгуют, хлебом, молоком, а как Жан-Жака Руссо увидят - тычут в него пальцами, хохочут, хмурятся, Тараса Бульбу на его голову в парике призывают, словно мыслитель вышел из ада.
  - Цiкавий москаль, пiд порядну людину маскується - чепурун; Москаль все хитрi, як вовки. Пiсля крадiжок i ограблнiй корисливостi не вiдчувають - їм би лише корисної людини нагнути голоблею.
  - Очень сало уважаете, родимые? - мыслитель Жан-Жак издалека подходил - мягко стелил баранью шкуру, но подкладывал в неё ржавые гвозди из ассортимента балерин Большого Академического театра СССР. - Не видите во мне француза порядочного, гримёра в десятом поколении.
  Букли, прононс, белое жабо, туфельки с каблучками и бантиками, чулочки - разве москаль так оденется, сивушный?
  Если мне не верите, то еноту моему Анри поверьте; не найдёте в России ученых енотов с грамотой от королевы за выдающиеся заслуги в корниеводстве!
  Ужо я вас зверски покалечу, в сумрачной ночи похороню; вурдалаки вы, а не люди! - мыслитель Жан-Жак Руссо набрасывался с кулаками на хохлов, дрался отважно, потому что - недоброе дело, сатанинское.
  Енот Анри маленькой сабелькой колол баб в необъятные морские ягодицы, находил удовольствие в визге торговок и в подпрыгивании телес.
  Хохлы - все боксёры и борцы - избивали мыслителя Руссо - БЗЮХ-ПЛЮХТРЮХ! - принимали его букли, как должное, с пониманием - рус тешится длинными бабьими волосами.
  Жан-Жак Руссо с кряхтением поднимался, считал косточки и зубы, грозил кулаком телегам и мешкам - так швед угрожал Полтаве:
  - Мировая тюрьма по вас плачет, неучи из Сирии!
  Юлию, художественное произведение моё знаменитое прочитайте - во сне свою маму не узнаете, бурлаки.
  Енотовидная собака вам судья!
  
  
  Великий художник Клод Моне любил зонтики, а под зонтиками - не гриб с носом, а - дама.
  В дождливую или солнечную погоду художник Клод выходил на улицу, высматривал даму под зонтиком и любил её очами, до мученической судороги в глазном яблоке любил.
  Дамы не отвечали Клоду Моне взаимностью, пшикали на него, краснели и убегали сконфуженные в будуар - так улитка прячет рога от барана.
  - Дама! Дайте же ваш зонтик раскрытый, словно рот кашалота! - художник Моне намазывал по-Рэмбистки лицо гуашью - страшнее, загадочнее, ластился, смеялся, а иногда догонял и прикасался лбом к ланитам дамы. - Что есть жизнь без зонтика?
  Зонтик - пуховая шляпа верблюда.
  Рождаемся, творим, умираем в грязных носках, а зонтик - хм, мечта ли он? - художник Клод Моне задумывался над судьбой зонтика, и в задумчивости награждал даму оплеухой - ПЛЮХ!
  Дама под зонтиком вскрикивала, продолжала убегать, но быстроногий художник догонял и - пинка в растопыренные, натужно ожидающие - издалека смешливые - ягодицы красавицы.
  Енот Марк не дотягивался задней лапкой до ягодиц убегающей мамзельки, поэтому передними лапками царапал платье, разрывал на кусочки, а потом - упоенный битвой - отдавал лоскутки хозяину с твёрдым достоинством полевого романтика.
  
  
  Великий философ Макиавелли Никколо любил политическую деятельность с распахнутыми - корова не побоится их танцев - балеринами.
  Без помех входил в любой Институт Благородных Девиц, болтал без умолку, находил беседку с плющом - обязательно белого цвета беседка, цвета Правды и зубов.
  И танцевал, философствовал, подпрыгивал, словно брат Зайца Кролика.
  Благородные Девицы интересовались, и не замечали, как начинали танцевать с Макиавелли - ОХ, Никколо, Никколо - романтик дОма свиданий.
  Красавицы ожидали, что Макиавелли Никколо похвалит их за усердие в танце, отметит денежной премией или коробочкой монпансье с запахом отбитых почек.
  Но философ Макиавелли Никколо порицал, бранил девушек, называл их тунеядками, удивлялся, что их хлебом кормят, как свиней на убой.
  - Видано ли, слыхано ли, чтобы человека кормили за то, что он танцует, поёт и рисует - жиголо с шлейфом тягостных каторжных воспоминаний?
  Вы - красавицы - лучше бы на поле шли или в доярки, пользу бы приносили обществу, мармелад из яблок варили, а сейчас похожи на шатлай-болтай саксаул перекати-поле.
  Есть ли на свете тюремщик, который поцелует меня под фалды стрекозиного сюртука? - философ Макиавелли Никколо озадачивал конфузливых скромниц, поворачивался к ним спиной, наклонялся кротким козликом Мекой.
  Благородные девицы краснели барбарисом, закрывали личики веерами, поспешно ретировались, но - батюшки, лесные братья бандеровцы - енот Ромео с граблями вставал на пути утонченных натур, бил девушек рабочей частью по головам, выдирал волосы, палкой пытался попасть в жемчуг зубов.
  Девушки оборачивались, спешили к философу Макиавелли за братской помощью - аккорд гитары, а не помощь от философа.
  Политический деятель преображался, вступал в преступный сговор с енотом, и лопатой - плашмя, любя, но со всей политической мощи - бил девушек по животам и ягодицам - салют над Римом - весело!
  
  
  Великий композитор Сарасате-и-Навакуэс Пабло де любил в искусстве композиции искать своё настоящее имя патриота.
  Он ненавидел имя Сарасате-и-Навакуэс Пабло де, полагал, что композитор - скромность, и имя композитору - Гений.
  По ночам со скрипкой и лопатой Сарасате-и-Навакуэс Пабло де уходил на кладбище, разрывал могилы, ужасался увиденному, кричал, будто малолетний ребенок в чане с пловом, искал своих родителей, пусть мёртвых, но потребовал бы и от мёртвых, чтобы они переименовали его, назвали хоть ГОРШКОМ, хоть СКРИПКОЙ, хоть ГЕНИЕМ, но лишь бы стёрли имя Сарасате-и-Навакуэс Пабло де.
  Ничто не отвечали мертвецы, молчали, хранили свои тайны страшного суда и смерти сиделок.
  В гневе Сарасате-и-Навакуэс Пабло де дробил пыльные кости, сжигал гробы несостоявшихся родителей и снова отправлялся на поиски - неутомимый путешественник большого искусства.
  За композитором смиренно - с ржавой киркой на плече - следовал енот Арсенио - замечательное трудолюбивое животное с полосками пирата на челе.
  Енот Арсенио - пока Сарасате-и-Навакуэс Пабло де раскапывал могилы и глумился над прахом домохозяек - отгонял киркой привидения, истязал неутешных вдов, которые нечаянно заснули на могиле мужа.
  Под утро композитор и енот возвращались с кладбища, Сарасате-и-Навакуэс Пабло де в досаде избивал кладбищенского сторожа или сторожиху - никто не разберёт пол кладбищенского смотрителя, потому что они - бесполые, как рыбы-мечи.
  За досаду и недоумение композитор оставлял обалдевшему сторожу золотую монету - памятник Александру Македонскому.
  - Да будет славен Мир Иной,
  Что приподнял мои ланиты! - композитор Сарасате-и-Навакуэс Пабло де пел и играл на скрипке - мёртвые алхимики переворачивались в гробах при звуках дивной дореформенной музыки.
  
  
  Великий писатель Базиль Толкиен любил писать о золотых кольцах, уродах и длинноухих эльфийских женщинах с кружками вина вместо грудей.
  А ягодицы эльфиек - пружинные матрасы.
  Искатель Базиль зайдёт в ломбард, выберет самое массивное золотое кольцо, незаметно бросит в пасть ручного енота Джима и плюет в лицо продавцу - так чёрная кобра пожирает своего хозяина.
  Продавец отвешивает пощечину заносчивому покупателю, вцепляется ему в пейсы - и ОГОГО! - Мир смещается к красному цвету в спектре.
  - Лорд, отдайте моё золотое кольцо, что вы держали в руках, словно невесту над пропастью во лжи, - торговец надрывается, у него семья, любовницы - всех не прокормишь на три сольдо в день. - Не воруйте, потому что воры умирают раньше библиотекарей.
  Не для того мы рождены, чтобы воровать золото, похожее на сон в зимнюю ночь.
  - Кольцо Властелина?
  Гномы, карлики, Лавуазье - мало ли воров, кроме меня в Государстве Мордок? - Базиль Толкиен втыкает спицу в левую руку продавца - закрепляет слово делом.
  Иди в Пентхаус!
  На меня не возводи сливу и ложь, я не лукавый с тремя грудями.
  Базиль Толкиен с енотом Джимом величественно покидают ломбард - так две каравеллы выходят из пролива Дрейка.
  Во дворце Базиль Толкиен промывает желудок еноту Джиму, извлекает золотое кольцо, внимательно рассматривает, словно не кольцо в руках, а - учебник Географии.
  
  
  Великая шахматистка Эвка Полгар любила шахматы и танцы среди слонов и офицеров, Солнце так не танцует, как Эвка на шахматной доске.
  Вскочит на стол, ногами фигуры разбросает и - ИЫЫЫХ! - ноги выше головы взлетают, рейтинг Эвки повышают, словно домкратом подпирают автомобиль.
  Соперники фигуры руками заслоняют - но не беда, - Эвка и по рукам туфелькой бьёт, и по зубам попадает, и шпильку в затылок воткнет с задором молодой поэтессы, невыносимо тоскующей по богатому барону.
  - Спокойной ночи, повелители Королей!
  Засыпайте с чувством потери; а просыпайтесь с адскими котлами во рту.
  Сера и смола в котлах бумажных! - Эвка пророчествует, не замечает, что одежды с неё слетели листьями барбариса.
  Шахматисты распаляются, Эвку за ноги со стола тащат, шахматными часами стараются коленки шахматистке раздробить; завидуют, волки беспризорные.
  Шахматистка Эвка ножками шахматные часы на Луну отправляет, танцует, взвизгивает задорно, со свободой гармонической белки.
  Балерины к Эвке на стол запрыгивают - тоже желают почет, уважение и внимание седых мужчин с печными трубами вместо носов.
  Красавицы ножки поднимают выше головы, лебедя белого изображают из балета - не сравнится с балеринами в грации индийская птица-секретарь.
  Эвка балерин избивает, скидывает со стола - кому повезёт - на сухие колени старца приземлится, а не повезло - отдыхай с ферзём в глазу.
  Енот Димитру пиратским крюком конкуренток Эвки Полгар выдергивает со стола, тащит, умиляется, а в уголках антрацитовых очей енота Димитру таятся Звёзды.
  В знак примирения енот Димитру полощет грязные портянки балерин - Мир и согласие в надрывном клубе знакомств с шахматами.
  
  
  Великий канатоходец и путешественник маркиз де Сад очень любил по канату в своём саду над кустами крыжовника ходить, даже пятки чесал напильником, чтобы не скользили, как у улитки.
  Натянет канат, проверит прочность, забирается - красавчик в белых панталончиках, жабо, канатоходских белых тапочках из покойницкой - и идёт, наслаждается попутным ветром в ягодицы.
  Обширный сад у маркиза де Сада: вишни, алыча, грецкий орех, петрушка (чтобы естество не упало во время бомбардировки), бананы, клубника величиной с головку писателя Льва Николаевича Толстого.
  Барышни досаждали, не позволяли маркизу де Саду насладиться канатоходством до высшей степени воспарения, когда канат превращается в куриную ляжку.
  Дамы забыли о своём предназначении - рожать, кланяться человеку, стирать бельё, вышивать крестиком - величественно и по-народному.
  Лезут через дыру в заборе в сад маркиза де Сада, воруют орехи, давят в темноте клубнику - мало весят мамзельки, воздушные, но почему-то следы от них - медвежьи.
  Маркиз с дробовиком гоняется за полуобнажёнными - легче воровать без одежды - барышнями, страшно ругается; машет в отчаянии руками, бросает ружьё и на канат взбирается в надежде, что под небесами дамы его не достанут назойливостью вампиров.
  Но мамзельки околачивают груши, и канат под маркизом де Садом превращается в адского вертлявого змия, имя которому - Червь.
  Маркиз де Сад падает с высоты в куст крыжовника, томится, уверяет себя, что спит, а дамы - бесплотные схемы пароходов, но не люди.
  Енот Рудольф жестами показывает маркизу, что - не сон, и от потери крови умрёт не только он, но и сад зачахнет без хозяина и удобрения конскими испражнениями - душистыми, как парфюм от Шанель.
  Маркиз де Сад окровавленный вываливается из кустов, рычит голодным тигром и набрасывается на барышень, истязает обидчиц, засовывает во все их природные отверстия наворованное - так белка прячет убитого геолога в дупло.
  - Полноте, милейшие барышни - мясное сердце у вас, а не медный маятник.
  Любите ли вы моменты, когда умолкают радужнозадые павианы в зоопарке?
  За ваше лихоимство разукрашу ваши ягодицы - павианы обзавидуются, слюнями изойдут и убьют себя палкой в зоб. - Маркиз де Сад мстит - благородный Зорро без портков.
  Енот Рудольф не ёрничает, конфузится, куриной лапкой скребёт за ухом, но не забывает швырять свинцовые увесистые бильярдные шары в распахнутые очи воровок.
  
  
  Великий художник Рембрандт Хармес ту Рейн очень любил бить кулаком в нос живописных женщин.
  Увидит на улице красавицу - БАЦ-БРЯКС! - ей в нос кулаком, да так, чтобы кость хрустнула, и из ноздрей кровь полетела яркими весенними брызгами - колорадские жуки прилетели.
  Дамы плачут, утираются, а услужливый художник платочек подаёт с монограммой дома Романовых.
  - Писаных красавиц я не бью в нос, а почитаю, называю - Струна Души! - Хармес ту Рейн оправдывался, пожимал плечами, позволял обиженной красавице погладить енота Теофила за левым ухом.
  В правом ухе енота Теофила золотое колечко с изумрудом, поэтому - важное ухо, нельзя за ним чесать, иначе Луна превратится в яблоко.
  - Вы красавица неписаная, поэтому - получИте добавку; в школе искусств вам не добавят, а я - милости прошу!
  Художник снова ударял барышню в нос; жалел, но бил, бил и жалел.
  Избитую приведет домой, накормит виноградом и сыром сулугуни, разденет, на кровать Царскосельскую положит и рисует, изображает до посинения пальцев - так усердный алхимик изобретает платину.
  Дама на кровати хохочет, мёрзнет, с лукавством Троянского коня спрашивает, а в уголках очей женщины прячутся верблюды:
  - Похожа я на мать Персея, раздери его камыш?
  Перси есть, песни есть, а где же Персей?
  Ау!!!
  АХА-ХА-ХА-ХА!
   Смеется, заливается, а енот Теофил незаметно подливает в чашу с вином слабительное, чтобы барышня похудела, как балерина в десятом поколении
  Заботливый енот, Авиценна в полосатой шкурке покорителя Гималаев.
  
  
  Великий писатель Андрей Семенович Солженицын очень любил писать - везде писал, даже в поезде и в США, робкий сподвижник Льва Николаевича Толстого.
  Купил поезд, катается по России и пишет, пописывает, Крым в окошко рассматривает внутренним зрением полкового горниста.
  Поезд остановится перед делегацией библиотекарей, Андрей Семенович бороду в окошко высунет, спросит с пристрастием, даже окна звенят Вологодскими колоколами:
  - Камо грядеши?
  Где Правда?
  Куда увезли княжну Мэри? - махнёт рукой и захлопнет окошко, чтобы мысли сквозняком не сдуло.
  В теплоте вагона распивает с енотом Алёшкой чифир, рассматривает щедрую вязь татуировок на бритом животе енота - купола, чайки на фоне восходящего Солнца, русалки, портрет Ленина и Сталина, - и вздыхает горестно, потому что не дотянулся до ходоков, не набил их вопрошающие хари.
  
  
  Великий кинематографист Адольф Хичкок очень любил кинематограф с пугалами; ластился к пугалам, лелеял, называл Страшилами Изумрудного города.
  Присядет в кинотеатре на последний ряд, в уголочке и умело воздействует на психику зрителей - деревья качаются от бессмысленного воздействия, очи зрителей вылезают давлеными помидорами.
  Кинематографист Адольф в темноте щиплет соседей, наклоняется и кусает за лодыжки - ужас, адский холод в членах от укусов, начинаются дурные болезни - чума подколодная и тиф окопный.
  От ужаса некоторые зрители кликушествовать начинают, уменьшаются в росте, жуют газеты - вредно, потому что со свинцом, а свинец - яд, как и сахар.
  - УУУУУУУУУУУ! Джельсомино, смерть твоя на индейском кладбище домашних животных зарыта!
  ХРРРРРЮЮЮЮЮЮЮ! - кинематографист Хичкок потешно воет, дергает зрителя за ушную раковину, хрюкает, но не как розовые миленькие поросяточки с облепиховыми рыльцами, а зловеще - по подобию хрюка свиней, в которых Иисус вселил демонов.
  Зритель вскакивает, намеревается убежать из зрительного зала, кино для него превращается в тухлую запеканку из гусиной печени.
  Но Адольф Хичкок - потому что талантливый кинематографист с опытом хирурга - удерживает зрителя за манишку или за нос - для человека нет ничего более преступного, чем потеря носа.
  Енот Августин прыгает зрителю на макушку, танцует матросский задорный танец "Яблочко", царапает темечко - балерина в день летнего Солнцестояния в Якутии.
  Ах, красавчик миллиардер енот Августин - ему и багор в лапки.
  Избиение в зрительном зале продолжается - не любите войну, уклонялись от воинской службы, предали Отечество - поэтому страдайте от лап енота Августина и кинематографиста Адольфа Хичкока.
  Страдания те - дурные, с запахом адской серы и воплями раздавленных грешников, потешно похожих на русские блины.
  
  
  Великий композитор Шопен Фредерик очень любил водку композиционную под маркой "Шопен".
  Нальёт водки, вдохновится и - песни широкой рекой разливаются над Варшавой, соловьи глохнут от композиторского исполнения.
  Композитор Фредерик с нагайкой выйдет на реку Висла - русалки чудятся в зеленых водах; видения порочные, поэтому Шопен в воду сыплет ядохимикаты российские, и, если хоть одна тварь грудастая всплывет грудями в небо, то - нагайкой её по лусалу, по животу, по хвосту стерляжьему.
  Рыбаки и простые крестьяне в деревянных шляпах удивляются, кланяются великому композитору Шопену, вопрошают с нотками кабинетных благородных полицмейстеров:
  - Композитор - не басни ли музыкальные сочиняет?
  Не по бабам ли разгуливает композитор и пьёт гужаву "Шопен?"
  Разве опустится великий музыкант до русалок с ногами - жемчужинами?
  - Ой, вы гой еси, панове и паненки целомудренные! - композитор Фредерик Шопен подкручивает ус - поручик Ржевский на отдыхе, - и нагайкой крестьянам по мордасам каменно-угольным:
   - Добрый крестьянин своему композитору чарку бы поднёс с гужавой, и жбан пива "Живец", а вы - нет на вас Сирийских беженцев - честь свою потеряли в кабаках, поэтому матери ваши - злодейки.
  Хлещет от души крестьян, избивает, кожа на спине лопается у вопящих мужиков, вздувается Синими Уральскими хребтами.
  Полагали крестьяне, что перехитрят композитора, устоят перед нагайкой; пустота нагайка, Чёрная дыра, не опасная, как вакуум.
  Но не знали, что в нагайке зашита волшебная свирель Пана, с ядовитыми шипами.
  Больно, обидно, но к славе Польсци ведет избиение, потому что каждый удар по спине поляка - один злотый в казну Венгрии.
  Енот Мирек вместе с хозяином постигал тайны избивания простого народа под музыку Вивальди.
  Чувствительный енот Мирек, лапкой очи свои полосатые - как американский флаг - вытирает каждый раз, когда трещит хребет крестьянина.
  
  
  Великий артист театра и кино, владелец Московского Звёздного цирка и колумбария Юрий Васильевич Никулин очень цирк любил с опилками и танцовщицами.
  Присядет на арене, делает вид, что на слонов любуется, а на самом деле подглядывает за гимнастками, ищет момент соединения и разъединения прекрасного и ужасного в женщине, подвижной, словно капля из бокала Королевы Гренландии.
  - Цель жизни каждой циркачки - Олимпийская медаль из ясеня! - Юрий Васильевич вскакивает, и - кулаки - ОГОГО! клоунские, с кастетами - работают без выходных и перерывов на обед.
  Зубы костюмеров, монтажников, клоунов щедрым японским дождём опадают на арену.
  Никого не щадит ради искусства артист Никулин - жену родную на веревку подвесит и под куполом цирка качает, дарит ей минуты восточной радости.
  Во время представления комичные номера показывает, надрывается на работе, не щадит своего мужского золотого живота.
  К доброму зрителю - мальчику - в первом ряду подойдёт, шляпу соломенную снимет, внимательно смотрит в очи мальчика, а у самого - глаза подкрашены, как у французской певицы из борделя.
  К поясу артиста театра и кино Никулина люлька подвешена, а в люльке - во всей своей первозданной питекантропной красе - енот Евгений с золотой пиратской серьгой в папуасском носу.
  Енот Евгений мальчику язык показывает, скалит жёлтые нечищеные зубы - смерть фашизму, а лапками миленькими - щёлк-щёлк - совершает полоскательные движения, будто не бельё, а душу грешника полощет в чёрной воде реки забвения.
  Мальчик скукоживается под взглядом циркача, уменьшается в весе, иссыхает смоковницей бесплодной.
  Только мальчик заплачет - артист Никулин ему огромным клоунским ботинком - в харю - ТРЕНЬК-БАБАХ!
  Мальчик кувырком летит под ноги испуганных мародёров.
  Встаёт на четвереньки, призывает на помощь родителей, да их след простыл - робкие интеллигенты Сталинской эпохи.
  Артист Юрий Васильевич в зад мальчику добавляет энергии - потенциальная переходит в кинетическую - умнеют дети после доброго пинка человека с Большой Буквы.
  
  
  Великая писательница Агния Барто о бычках любила писать и о краснозадых детях из неблагополучных семей вампиров.
  Писательница Агния присядет в поле на пенёк, мусолит карандашик, а пытливый взор по лугам и по деревьям шныряет, ищет сюжет для нового эпохального стихотворения, обязательно доброго, поучительного, оттого и восхитительного, как мороженое с орешками.
  Детишек в деревнях мало, только - комбайнёры и женщины с роскошными телами гурий и потухшим взором работниц хлорно-известкового комбината.
  Агния - в досаде, что зря просидела день на пеньке - заразы только из тухлого дерева набралась - поднимается, возвращается на станцию, покупает в буфете бутылку нарзана и синюю курицу - Птицу Счастья.
  - Любите ли вы жизнь, продавщица? - писательница начинает разговор по душам, до поры до времени прячет ручного енота Никодима в замшевый мешок с чудесами - подарок Деда Мороза. - Труд - даже шлюхи в вокзальном буфете - возвышает до творчества испанских художников-ненавистников.
  В детстве мечтаем о карьере артистки кино и театра, а обнаруживаем себя в тридцать лет за стойкой - хорошо бы приличного заведения, а некоторые - за стойкой бара, где умудренные алкоголики с лицами пожарников.
  Писательница в досаде плюет в продавщицу, выбегает - во избежание избиения, и долго бьёт бутылки возле помойки, набирается идей для нравоучительного стихотворения о том, как дурно бить бутылки и оскорблять людей трудового фронта.
  Енот Никодим возвращается в буфет, танцует, мурлыкают перед опустошенной - словно кувшин с фиолетовым крепким ядом - продавщицей, ластится, входит в доверие.
  Продавщица умиляется, не сдирает с енота шкурку, угощает колоритное животное медвежьим поносным салом.
  Енот Никодим с поклоном принимает дар, хватает с полки пачку сигарет и бутылку пива, уносится тридцать четвёртым скорым поездом.
  Снег из-под копыт.
  
  
  Великий художник Жан Огюст Доминик Огр очень любил рисовать голых баб, до покраснения щёк любил, даже скрывался от призраков, которые хулили его хобби.
  Конфузливый, робкий - как свежевымытый кот - Жан Огюст брал государственный заказ на бравурную патриотическую картину, например - "Славное шествие войск Короля Луи".
  - Только, милорд Жан Огюст, голых баб не рисуйте, не позорьте нацию хлебопёков и виноделов; мы не крепим коньяк куриным помётом! - чиновники умоляли художника Жана Огюста, подмигивали ему, обещали новых друзей-товарищей, если он нарисует баталию в срок и без голых - как улитки без раковин - женщин. - У вас слёзы на холсте; изображаете нечуткого Зевса, а на картине отображается голая баба с бритой макушкой монаха.
  Художник Жан Огюст кланялся, уверял, что никаких голых баб на заказанной картине не разглядит даже гномик с маленьким - величиной с нос комара - пенисом, получал деньги, находил натурщиков, рисовал, трудился - нос в краске.
   А, когда сдавал картину на госприёмку - неразрешимый вопрос, дисгармоничность, похожая на разжиревшую балерину - голая баба на холсте, словно чёрт её приклеил.
  - Милостивый государь, противный, объяснитесь! - члены комиссии негодовали, но рассматривали голую бабу с интересом, краснели, будто ромашки под копытом Пегаса. - Почему - вместо возвышенного шествия, баталии - вы опять нарисовали голую бабу с белыми мраморными очами?
  Пожалуй, что в мыслях у вас котлы с кипящей смолой, а не Правда жизни.
  - Не голая баба, а - символ войны! - художник Жан Огюст стыдливо поправлял жабо, потел от волнения, прыгал саранчой по капусте. - Извольте - Анжелика - дочь катарского царя, а не голая баба.
  В Анжелике больше патриотического, чем во всех камердинерах Короля Луи, земля им пуховым Оренбургским платком.
  Руджиеро, Роланд борются за сиськи... гм... за ягодицы... язык отсыхает мой... гм... за Свободу Родины, за Отечество, которое всегда в опасности, а, если не в опасности, то на сносях.
  Да будьте вы прокляты, критики крючкотворцы сизокрылые!
  Голая баба вам не нравится, а хвастаетесь дома, что получили деньги за бдительную службу генеральше! - Жан Огюст срывается, набрасывается на членов государственной комиссии - так блоха отважно сражается с Левшой.
  Удары в пупок, пинки в рёбра, кулак в нос, кисточка в ухо, мольберт в лоб, этюдник по яйцам - Синегорская битва имени искусства.
  Енот Винсент во время драки кулачками не машет - свободомыслящее животное с амбициями работника морга.
  Енот - пока крошатся зубы и шлёпают палки по губам - подрисовывает Анжелике на картине усы, причиндалы ослиные, бороду и копыта.
  Голая баба превращается в рыцаря, отдаленно напоминающего Карла.
  Драка утихает, члены комиссии вытирают кобальт фиолетовый и кровь с подбородков, нехотя принимают картину, потому что - без голой бабы.
  Художник Жан Огюст мягко журит енота Винсента за испорченный шедевр, но затем извиняется, падает перед полоскуном на колени, жарко целует крохотные лапки трудоголика, благодарит за спасение чести - так певица благодарит купца за соболью шубку.
  
  
  Великая модница Коко Шанель очень любила духи и маленькие чёрные платья, которые больше открывают, чем скрывают.
  Катается на лодочке по реке Сена, ножки на бортик задирает, а с берега народ любуется: свистят, бросают в Коко маленькие чёрные очки и чёрные копыта - символ мужественности.
  По Елисейским полям гуляет с ручным енотом Клементом, гордится чёрными башмачками на сорокасантиметровой подошве, а ханжи, стяжатели и развратные мыслители бранят Шанель, качают тряпичными головами:
  - Опусти подол, бесстыдница!
  Раковину видно, а ты не водопроводчица!
  - Вы видите то, что хотите видеть, а я показываю то, что вызывает у людей доверие и собирает совесть в золотую кучку. - Коко Шанель наливается гневом, сдерживается до будки шашлычника - так рыцарь Персифаль никогда не сражается с балеринами. - Среди вас не вижу ни одного порядочного мужчины с мешком денег, деньги - мировоззрение, скачок к Звёздам.
  Если у вас нет денег на моё платье, то зачем живёте, пройдохи с усами и грудями собирателей шампиньонов?
  Смерть нынче в моде, и я одену вас по последней гробовой моде.
  Модистка Шанель с бледно-жёлтыми очами бросается в атаку - сбивает с ног хулителей, награждает пинками плохо одетых клерков, срывает пыльные парики с уличных гимнасток.
  Набрасывает ремень маленькой чёрной сумочки на шею коммивояжера, душит, и душит, милейшая красавица с глупенькими бараньими кудряшками.
  Ручной енот Клемент - франт, гуляка, жуир, альфонс, почитатель таланта Квазимоды - серебряной лопаточкой из ведерка зачерпывает жидкие зловонные - из тифозного барака - фекалии и швыряет в обидчиков своей госпожи.
  Брызги летят на горилл, на жареные каштаны, на шарманщиков, на уличных клоунов, на сыр "рокфор" - кара небесная в брызгах.
  Клошары стремительно исчезают в люках канализации, ошибочно принимают енота Клемента за Судный День.
  Перепачканный - поэтому счастливый - енот Клемент запрыгивает на голову Коко Шанель, восседает гордо, с достоинством порнозвезды в Сенате.
  Коко Шанель - чесальщица надежных мужских мест - нежно щекочет енота Клемента атласным розовым профессиональным пальчиком.
  Над рекой Сеной - в густом аромате фекалий из ведерка енота - разливается вечерняя истома, целительная, как иголки китайского врача Ву.
  
  
  Великий художник Пабло Арамис Пикассо очень любил разбивать витрины художественных салонов.
  - В чём дело, конкистадоры?
  Почём рыба, бояре?
  То-то, отроки во Вселенной - куб вам на голову, если Истину не ищете! - Пабло Арамис - вместо извинений за разбитую витрину и покалеченную продавщицу без трусов - произносил, как заклинание, и от тембра голоса художника в трубочку закручивались холсты.
  Енот Себастьян - мечтательный природный дворник - аккуратно собирал осколки в совочек, и высыпал стеклянное крошево в пуанты балеринам - лето красное пропели, теперь пусть пляшут с окровавленными Ахиллесовыми пятками.
  В творческой мастерской художник лепил из глины свистульки и раздавал - вместо золотых луидоров - натурщицам, бедным девушкам, которым нечего терять, кроме волос на лобке.
  Девушки ругались, но продолжали позировать, повторяли подвиг карасей на сковородке.
  По пятницам художник устраивал конкурс на лучшую натурщицу, приглашал самых роскошных красавиц, танцорок - балет им не помеха в танце.
  Девушки приходили с яблоками, виноградом, сёмгой, потому что в очереди долго сидеть, можно сдохнуть от голода - не кушать же енота Себастьяна.
  Выбирал одну натурщицу, а остальных больно колотил, обязательно, чтобы синяки и ссадины на теле и лице сияли Марсианскими вулканами.
  - Синяк под глазом намного дороже татуировки зэка - чайка на фоне восходящего Солнца! - Пабло Арамис успокаивал девушек, бил, бил и колотил - затейник с кубическим мышлением. - Синяк - украшение, синяк - художество, а татуировка - тьфу на неё, кочергой не сведешь татуировку.
  Гордую избранницу натурщицу художник раздевал в чулане, и рисовал с неё искусство, старался, язык на плечо, как у шпица.
  Девушка на картине получалась квадратом, недоумевала, закатывала глазки к потолку (с росписью Микеланджело):
  - Монсеньор! Если вы рисуете квадрат, то зачем вам девушка с многообразием впадин и выпуклостей на пограничном теле неопределённой формы?
  Зачем раздевали меня, радостный неудачник с бисквитным носом?
  Почему долго выбирали натуру, а не рисовали квадрат по линейке - так поступают благородные дорожные рабочие с лопатой вместо ноги?
  - Интересно рассматривать, щупать и вдыхать вас, термоядерные! - Пабло Арамис тяжело вздыхал, в отчаянии махал кисточкой-вибратором (пытался попасть в глаз строптивой натурщице). - ИЫЫЫХ!
  Ступай, миледи, в Болдинскую осень!
  Всё равно ничто не поймешь в искусстве, когда квадрат - не квадрат, а - голая фея.
  
  
  Великий писатель Миколай Васильевич Гоголь писать о ведьмах любил, даже перекрашивал баб в зеленое, изумрудное - лягушка, не лягушка, а - ведьма Сорочинская.
  - Миколай Васильевич, а Миколай Васильевич, поди к нам, мы тебе шоколада на сало намажем! - бабы на ярмарке заманивали великого писателя, ластились, самогоном завлекали под телегу, где мрак и уединение греховных волкодавов.
  - Себе намажьте, ведьмы с бунтарскими помыслами! - великий писатель добродушно подкручивал усы - привык, что его за короля Лир принимают. - Рыла у вас не свиные, а - благолепные, копыт тоже не наблюдается, а даже очень нужные ноги с грустными пятками.
  Отчего же вы, ведьмы, грудастые?
  Не пойму я загадочную бабу с арбузами под манишкой - мёртвая душа, а не арбузы.
  Миколай Васильевич раздавал бабам оплеухи, таскал за космы, швырял на почву - положено, чтобы мужчина замечал женщину - пусть бьёт, но замечает - так в первую брачную ночь (и во все последующие) гордый кавказец избивает жену, чтобы не убежала в Кремль.
  С хозяином трудился супер енот - вечером около окна хаты стоит, задумывается о Судьбах енотов Полтавщины, а днём с Гоголем вдохновение на ярмарках ищет - шалун с добрыми наклонностями Аргентинского шахтёра.
  Поможет на рынке бабе семечки фасовать в кулёчки из книг хозяина, ручку подаст молодой бровастой дивчине, когда она осторожно из телеги выходит, словно Королева из гондолы - везде енот Василь поспел, пострел.
  Ударит старца - за дело, потому что дряхлый колдун предсказывает ад.
  Старый, завидует молодым парубкам и обнаженным продавщицам гарбузов, оттого и злится, смерти всем желает, потому что одному уходить - скучно, а, если в компании задорных дивчин с грудями-тыквами - то и конец Света предсказать нужно.
  Енот Василь не любит ад, хотя и скотина полосатая, зебрастая; колотит старцев колдунов: ухватом, молотом, бочонком с зелеными огурцами.
  Писатель Миколай Васильевич дивится на своего енота, не нарадуется, помогает - пинки раздаёт щедро, выламывает руки колдунам - колдун не девица, его и попортить можно, старое полено.
  - Бьёт, Миколай Васильевич народ, значит - любит! - бабы довольные поднимались из пыли, плевали в спину великого писателя Миколая Васильевича, называли его сверхчеловеком, и заворачивали сало в листки из книги "Мёртвые души".
  
  
  Великий разбойник Емельян Пугачёв разбойничать любил, бабам юбки задирал и ставил на ягодицах белых, редисочных крестик - подпись Короля.
  Расправит плечи в степи башкирской, возьмёт приступом крепость Оренбургскую, поцелует смачно поручика Гринёва в зубы, одарит заячьим тулупчиком и снова скроется в степи, поминай, что Емельяном на Новый Год звали.
  Бабы негодуют, жалуются в Кремль и в Зимний Дворец, шлют послов с пирогами на поклон матушке Царице:
  - Что же это делается в окаянном царстве-государстве, где змеев Горынычей истребили за ненадобностью, как динозавров?
  Емелька Пугачёв с войском прошёл, никого не снасильничал - злодей, а разве разбойнику положено, чтобы не насильничал, аки волк серый.
  Мы ждём-не дождёмся голода, разрухи, а Емелька и его опричники - вином нас поят, заморскими сладостями потчуют, кокошники и сапожки дарят, а не насильничают, ведут себя степенно, куртуазно, с добром в очах - тьфу, заплевали мы добрые очи.
  Бабы с горя топились бы сёлами, но в войске Емельяна Пугачёва енот Авксентий появился - чёрт, а не енот - выворачивал шиворот-навыверт, за всю трудовую колхозную армию отдувался, злодей с адом в чёрных умных очах.
  Енот Авксентий бесчинствовал - избы поджигал, над бабами глумился, девок избивал, мужикам калёным железом причиндалы прижигал - все довольны, уже не ропщут на Емельяна Пугачёва и его добропорядочное войско балеронов.
  Енота Авксентия проклинают, но с любовью - чисто русская привычка - любим диктаторов и душегубцев, слаще Сахара Медовича они за ужином, и прекраснее Царевны Лебедь белой в бане.
  
  
  Великий мореплаватель Фернан Магеллан очень любил плавать по проливам - открывал новые и новые проливы, искал чудо-рыб, чтобы с ликом девы и с грудями продавщицы в мясной лавке, а хвост - китовый.
  Много морей прошел Фернан Магеллан с командой ручных енотов, много ушей и носов оборвал у дикарей на островах - поделом им, дикарям, пусть не дикарствуют, трусЫ пусть оденут, бесстыдники.
  Сойдёт на берег, матросов и енотов на разграбление и насильничанье выпустит, а сам пролив ищет - хоть малюсенький, с ручеек.
  Тяга к проливам, как у утюга к нижнему белью Принцессы Елизаветы.
  Поймает туземца, изобьёт до потери страха, на цепь посадит - дикая собака в облике человеческом:
  - Ищи, туземец, пролив!
  Найдешь - утоплю в проливе!
  Не отыщешь - в крови утоплю!
  АХАХАХАХ! - Задорно смеется великий мореплаватель, обезьян криком подбадривает, они ему за представление кокосы и бананы с верхних этажей леса - где душа ботаника Чарльза Дарвина обитает - сбрасывают.
  - ХИХИ-ХИХИ-ХИ! - отзываются сытые и довольные - наворовали, насладились туземками - еноты и матросы с разных концов необитаемого - потому что ни одного приличного человека - острова.
  Лишь енот Одрик не участвует в оргии, пару раз ударит туземку палкой в груди - пусть уважает завоевателей, мореплавателей, и - достаточно, хлебом не корми этих туземцев, дай кокос.
  Енот Одрик - любимец мореплавателя Магеллана - пишет историю островов Полинезии и Сибири; неграмотный, поэтому не буквами пишет, а рисунками - пещерные люди с ума сошли бы от точности линий на рисунках енота Одрика.
  Изобразит на пергаменте, как матросы туземца с пальмы сбрасывают; матросы подивятся на рисунок, и - чтобы историческая правда не затухла костром под хвостом у бешеного пса - сбросят туземца с пальмы.
  Енот Одрик подойдёт, потрогает задней лапкой стонущего, но довольного - оттого, что белые господа с ним занимаются физкультурой - туземца, фыркнет, и снова летопись рисует - облачный енот, слава тумана.
  Когда инопланетяне с зелеными воронками на красных лицах прилетят - что прочтут, если не летописи енота Одрика?
  
  
  Великий художник Камиль Писарро любил рисовать землю, особенно - вспаханную, вакханкоподобную - так девушки трудятся в борделях Турции, пашут, мать их через коромысло.
  Приедет в Россию, в имении писателя Льва Николаевича Толстого наведается, присядет в кресло на поле и наблюдает за Львом Николаевичем, что за плугом пыхтит, уподобляется крестьянину с рогожей на голове.
  Писатель Лев Николаевич пашет, искоса поглядывает на заморского чудного художника: беретик с пером, шляпка на беретике, полосатые чулки, зеленые гоблинские туфельки, жабо с розочкой - потрясающе в русской деревне, где слаще крапивы не едали, и изящнее лаптей ложку не видели.
  - Что, лягушатник, в России земля жирнее, чем в устричной Франции, где каждая женщина с устрицей? - писатель Толстой балагурит, подойдёт, сигарку скрутит и цигаркой в пейсы писателя Писарро тычет, словно стрелой в Амура. - Годы идут, тебе стукнуло сто лет, знаменитым стал на пашне, а, Камилюшко?
  Зубы, зубы не стискивай, покажи, вдруг, у лошади украл?
  АХАХАХАХ-АХ-АХ-ХА!
  - Никогда не бил испорченных мальчишек, уважал вас за осознание Вселенской силы, но сейчас изменю себе - увлекательно побью русского пахаря на его же зловонной - мыши в Египте земли хуже не знают - пашне. - Камиль Писарро отбрасывает мольберт, вцепляется в бороду писателя Льва Николаевича Толстого, и - шум, гам - галки и вороны тешатся - пошла битва Бородинская!
  Енот писателя Льва Николаевича загулял с девками, не видно его на горизонте, а енот художника Камиля Писарро тут-как-тут, не отходит от хозяина - страшно в чужой земле, где каждая шуба - чёрт.
  Енот Фабьен грызёт плуг, стаскивает с Льва Николаевича полосатые крестьянские портки с зачатками разума; в России даже лапти умные, а пироги в Рязани с глазами - их едят, а они глядят.
  Полночь, тени исчезают, исчезают и художник Камиль Писарро с енотом Фабьеном - до Парижа долго топать, а денег на двуколку и барышень не осталось, всё цыганам отдали за бесовские пляски на пашне.
  
  
  Великий композитор Штраус Франц очень любил музыкальные композиции, особенно с балеринами и страусами.
  Пригласит балерин в заведение, притащит страуса из зоологического сада, и - потеха с золотым сечением голых женских тел и воплями обездоленной птицы, имя которой - Бездна.
  Балерины самозабвенно пляшут на столе среди бутылок фиолетового крепкого, ноги выше головы поднимают, стараются не для себя, а для Отечества, потому что каждый благой танец - рубль в казну Германии.
  Композитор Штраус любуется прыжками балерин, в такт цокает языком на зависть ручным белкам и - с душевной тоской потерянного во льдах странника - выдирает перья из хвоста, арендованного страуса.
  Птица смиренно приседает в реверансе, вопит от боли, но не молится богам на груди матушки Земли.
  - АХАХА! Перышко раз!
  ГОГОГО! Перышко - два-с!
  Симфония рождается; живее, шибче ноги задирайте, ку-клукс-клановские балеринки! - композитор Штраус не забывает подкармливать верещащую птицу, а страус и рад - жрёт в три клюва, ему и кручины мало до потуг балерин, похожих на ощипанных макак.
  Енот Мюллер с совочком ожидает под хвостом страуса - когда же неаккуратная птица нагадит, но на пол нельзя - нет мечты у кабатчика, чтобы в его заведении птицы на пол гадили, как люди!
  Страус нужду справит - енот Мюллер убирает, получает отпуск на час, и - цепляется за ближайшую балерину - утешительный приз животному.
  Четыре лапки коготками вонзились в белую ягодицу танцовщицы - выносите мебель, погром начинается!
  Немцы в восторге гремят пивными кружками по головам беженцев, распевают запрещенные песни, а балерина визжит свиньей, воет гиеной, голосит повивальной бабкой на похоронах деверя.
  - Кричи! Вопи! Я записываю! - композитор Штраус находит линию в симфонии воплей страуса и балерины, переводит на ноты и видит в мутных очах бармена отражение своего великого музыкального Будущего.
  
  
  Великий баснописец Эзоп очень любил басни, в баню с баснями ходил и любил жену хозяина на пергаментах с баснями.
  Раб по статусу, патриций по уму, задирал сенаторов, строил козни вакханкам и гладиаторам, наставлял рога старцам с ясными лицами сатиров.
  - Лисица или кот у меня в руке? - Эзоп останавливался перед знатным барином, расставлял ноги, почесывал под хитоном. - Отвечай без косноязычия и без буквы "р".
  Ответишь правильно - гульден в награду, неправильно - со скалы в реку Стикс.
  - ИИИИИИИИ! БЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ! МЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ! - патриций волнуется, не желает в реку забвения, боится ледяной чёрной воды, в которой рыба воняет скипидаром. - Ничего у вас нет в руках, даже в келье упаду лбом на камни в доказательство моей непричастности к содомии в садах Семирамиды.
  Ни кот, ни лисичка в руке не поместятся тайно, не печати они Соломоновы! - патриций полагал, что извернулся, спас зубы от нахмуренных бровей Эзопа.
  Но тут же получал сокрушающий удар амфорой по лбу, словно царь-колокол изнутри бубухает в день Благодарения.
  БЗЫЫЫЫНЬ!
  Патриций недоумевает, почёсывает лоб, а Эзоп хохочет - человек-клоп, но блюдет Закон.
  Неважно, что ответит патриций - кот или лисица - всё равно в лоб получит от баснописца, потому что басня - бессмертна, гора Арарат в басне.
  Енот Ахилл - друг и соратник Эзопа - для смеха то в шкуру кота, то в шубу из лисицы одевается, смущает патрициев и знатных девушек с семенниками между бровей.
  - Ась? Полноте! Вздор! Енот в шкуре лисицы - не рыцарь Гивико в тигровой шкуре! - патриции возмущаются, дивятся, тычут в енота Ахилла благородными пальцами с траурной платиновой каёмкой - модной в Париже.
  Напрасно, ох, напрасно, бедовые пальцы оставляют без надзора в Греции - лучше бы задрали хитон, наклонились и явили Солнцу сокровище Вселенной.
  Енот Ахилл мигом вцеплялся в палец, грыз, кусал, высасывал жизненные соки - так амёба присасывается к пиявке.
  Патриций без пальца убегал в Колизей - театр с одной канарейкой, женщины в Колизее - гладиаторши.
  Енот спешил по кровавому следу, шутливо рычал вурдалаком - кровь застывает в нижних конечностях патриция, не до размножения ему.
  По вечерам Эзоп вспоминал свои похождения дневные и проказы енота Ахилла, придумывал новую басню, краше которой только Принцесса на горошине.
  Баснописец и енот сидели в обнимку - гусар и ярочка, смотрели на заходящее Солнце и искали в пятнах лисицу и кота.
  
  
  Великий астронавт Нил Армстронг любил астронавничать на Луне: ступал по Луне, пел на Луне - всё впервые, уподоблялся девственнице на необитаемом острове.
  Бродит по Луне, ищет инопланетян и лунатиков, мечтает - впервые в истории человечества и Вселенной - набить морду представителю другой цивилизации.
  Поклонник узников тюрем Забайкалья, борец за права афроамериканских геев, феминист - мучился отсутствием разумной жизни на Луне, жизни с выпирающими челюстями и ягодицами, по которым хорошо лупить бейсбольной битой.
  Рядом с хозяином бродил енот Харальд - душа общества, человек в шкуре животного.
  Маленький скафандр для енотов, сухпаёк, ботиночки с золотыми каблучками - не радовали енота в пустом пространстве, где нет морды для рукоприкладства.
  - Брат енот Харальд, дошли мы до точки кипения железа! - астронавт Нил стучал альпенштоком в Лунную гору, искал норы инопланетных гномов. - В чём смысл покорения пространства? В голых бабах?
  И баб нет на Луне - набил бы им морду с превеликим Алжирским удовольствием.
  Рождаемся, получаем знания, женимся, выходим замуж - демократия, но до цели, до своей мечты не доходим, потому что в Космосе нет смысла, оттого, что некому морду бить.
  Лучше я бы в Алабаме остался, тешился вьетнамскими массажистками, гонял бы в "Корвете" за бомжами: драки, клизьмы, хохот, Дисней Ленд - жизнь, путь увлечений и шлифовка личности.
  Астронавт Армстронг стучал киянкой в стекло скафандра - имитировал мордобитие, но не сильно стучал, чтобы стекло не разбилось, тогда - крах надежд человека; потомки подумают, что первого космонавта Земли избил Лунный енот.
  Енот Харальд с пониманием качал пушистой головой в скафандре - скромная голова почётного енота, о котором забыли, хотя он - первый енот на Луне.
  
  
  Великая царица Клеопатра очень любила царствовать без трусов.
  На площади Восстания поднимется на трибуну, взмахнёт чёрными каменно-угольными руками, выпустит белых голубей Мира - черти им родители - и царствует, властвует над умами и телами людей и животных.
  - Матушка царица, почем нам продавать сахарный тростник? - ходоки из Индии подойдут с подобострастием в снежных очах, волнуются, в подарок кобр индийских протягивают - кобры шипят, ядом плюются - некультуральные.
  Польские кобры не плевались бы в царицу, а ручку целовали бы паненке.
  - Сахарный тростник между ягодиц засуньте и дудите, изобретайте музыку сфер между своих полусфер! - царица Клеопатра выказывает обширные знания в геометрии, особенно в диаметрах цилиндров разбирается, уморительная с грудями-черносливом.
  В знак доверия к купцам колотит их глиняными книгами по скрипучим черепам - напоминание о власти Атлантов.
  В пыль и прах предков рассыпаются глиняные таблички.
  ДЖИГУРЫСЬ! БУМБИЯЦ!
  Клеопатре праздник по душе, веселится, первая в женской истории костюмерша.
  В раж входит - дерется всеми конечностями и зубами, даже лбом бодается - козочка Мека.
  Енот царицы - Софокл - в драку не вмешивается - не енотье дело женщинам помогать без приказа.
  Пляшет с вакханками - дружно ножки и лапы поднимают, гармонично, пластично, в едином строю - балерины Парижа любуются, молочнокислые губы до крови кусают от зависти.
  Ансамбль енота и красавиц под аккомпанемент воплей купцов - отрада рабам и сенаторам.
  Вечер опускается на город Александрия, а пляски енота Софокла и балерин большого патрицского хора, избиение нерадивых купцов царицей Клеопатрой продолжаются на радость родным и близким енотам.
  
  
  Великий зубной врач доктор Иван Айболитович Семашко зубы любил дробить дюжим молотом.
  К сербам и чехословакам в гости не ходил, но дюжий молот знал с детства, как свои жемчужные зубы.
  - Батюшка, пломбу мне поставь, а то зубик крошится, словно пшено курам! - пациент в кресле пыток краснеет, потеет, извивается морским угрём, но кандалы - изобретение врачей Древнего Херсонеса - не позволяют убежать, внутриутробному. - Ничего личного и ничего больше!
  Кастрат я из оперы Миланской, поэтому - хоть зубы оставьте на потеху оперным дивам.
  - Помышляешь о зубе, а об Отечестве не радеешь, червь китайский шелковичный. - Доктор Иван Айболитович дюжим молотом зубы пациента крошит - ТРЕСЬ-БРЕСЬ-ХРУСЬ! - а до которых молот не достаёт - кузнечными щипцами вырывает вместе с челюстными костями - жизнь и смерть сатира. - Черепахи без зубов по тысяче лет живут, и - радуйся, что я тебя в черепаху превратил, смерд!
  Если пациент неугомонный, крякает, хрюкает, угрожает карами небесными и повесить на шелковом шнуре от занавески, то доктор Семашко обижается:
  - Замучил окаянный, от рук отбился, Снежный Человек ты, а не пациент.
  Забыл о глубочайшим уважении младших к старшим, и Солнце не посетит больше твой сортир, спекулянт человеческими отношениями.
  Я умываю руки, шутя, не по-понтийпилатовски!
  Примите обезболивающее от моего фельдшера - енота Кирилла.
  Доктор Семашко углублялся в изучение газеты "Правда", где всё - Истина, а что не Истина - Правда.
  Вихрем влетал енот Кирилл, разбрасывал банки-склянки и в огромном серебряном половнике просовывал в кровавую рану рта пациента обезболивающее: мышьяк, жгучий перец, хрен Рязанский с Тамбовской редькой.
  Пациент вращал очами - отрок во Вселенной - находил видимые и невидимые промахи в работе стоматологического кабинета, а затем вихрем в озорном танце бесстыдного блуда - вальс - вылетал (обычно через окно) - белая птица Счастья на фоне рогатых созерцателей кошмарных образов.
  
  
  Великий изобретатель академик Степан Александрович Попов очень изобретать любил, до звона, до писка в ушах.
  Друзья по бабам, а Степан Александрович в лаборатории остаётся, по азбуке Морзе, иногда - по радио - с балеринами общается и изобретает механическую идеальную женщину, в сравнении с которой все леди Мира - безобразные обезьяны с замашками работниц морга.
  Изобретатель Попов ненавидел шум, даже изобретал всё бесшумное, чтобы не пугало енотов - самых дальновидных руководителей, без которых рухнуло бы лесное хозяйство, похожее на ад.
  Выйдет на улицу с бидончиком стеклянным, а в бидончике - концентрированная серная кислота - отрада безутешных фанаток оперных певцов.
  На улице кто-нибудь повысит голос, или чихнёт - об его мать - по-соловьиному, изобретатель Степан Александрович сразу черпает стеклянным черпаком - имени Первого Интернационала - из бидончика - ПЛЕСКЬ-БУЛЬ-БУЛЬ! - в лицо нарушителю спокойствия выплёскивает серную кислоту вместе с обидой на всё шумящее человечество.
  - Молодые люди в клетчатых рубашках дикого американского Запада!
  Почему вы стучите зубами громко, словно не зубы у вас, а - отбойные молотки Днепрогресса?
  Утихомирьте свои желания и найдите мужество примириться с адской тишиной на улице и в душе! - изобретатель ловко поливает серной кислотой уши и рты молодых людей - отравителей цивилизации и загрязнителей звуков
  Ушные перепонки лопаются, и для парней наступает благословенная Римская тишина, когда даже облака не скрипят, сталкиваясь, друг с дружкой - шалуны облачка.
  Любимый енот изобретателя - Светозар - в кожаном передничке, в костюме покорителя сварочных аппаратов, в шлеме из титана и с пуленепробиваемым стеклянным щитком - с ног, то есть - с миленьких лапок - АХИ-АХ! - сбивается: носится из лаборатории к хозяину и обратно - пополняет запасы серной кислоты.
  Перевозит кислоту на маленькой тележечке Барби - розовенькая прелесть, с голубыми колёсиками, а бидончик для серной кислоты - стеклянный, из сокровищницы императрицы Екатерины Второй.
  
  
  Великая феминистка Сьюзен Энтони очень любила бороться за права американских женщин, мужчин не любила и собак, потому что не находила в борьбе на них время.
  В Вашингтоне праздник, негроамериканцы танцуют, дудят в огромные вагинальные губы, и феминистка Сьюзен тоже радуется - она - что? не человек что ли?
  Выискивает в толпе самую изящную леди - танцовщицу кабаре, или содержанку миллионера - так добрый ёжик в лесу разыскивает труп геолога с мешком сухарей.
  Феминистка Сьюзен подбегает к женщине, которая не знает о своих гражданских правах, поэтому живёт в темноте, в неграмотности и в золоте, словно только что вышла из джунглей, где прелюбодействовала с полком Маугли - брошенных детей индуских могильщиков.
  Феминистка ловко подсекает ногой ноги девушки, хватает красавицу за длинные - желательно белые - волосы, и низвергает в грязь, в самую обширную лужу с нечистотами - французские прачки и повара завидуют американской национальной беспредметной грязи.
  ШЛЁПИ-ШЛЁП!
  Сьюзен самоотверженно - с чувством высокого полёта баклана - падает на девушку и борется с ней в грязи за права женщин.
  - Не знаешь о своих правах, мелкобуржуазная сучка? - Сьюзен ловко тычет вопящую леди мордочкой в испражнения свиньи - грех на земле. - Тебя используют мужчины, втаптывают большими волосатыми павианьими лапами в грязь, а ты - СЮ-СЮ!
  Мешок с героином - цена твоим слабостям! - феминистка Сьюзен без жалости мутузит непросвещённую соперницу, срывает с неё шляпку и корсет, выставляет на посмешище жалкое обнаженное тело бесправной девушки - мебель для сатрапов.
  Енот Лоренц (почему феминистка - противница всего мужского, даже сахара - выбрала в спутники самца енота, а не енотиху?) с лопатой бегает возле ринга, подбрасывает грязи - да пожирнее, с червяками и личинками колорадских жуков - пища аборигенов.
  После боя феминистка Сьюзен и енот Лоренц отдыхают - курят маисовый початок, смеются, примеряют шубу из эль-койота.
  Но, как только на горизонте появляется бесправная леди с ногами сорок пятого размера, феминистка Сьюзен возвышается горой Эверест, рассказывает на ушко еноту свои сокровенные тайны, и - снова бой, до победного конца, когда сиськи наружу - освобожденные органы свободной женщины.
  
  
  Великий художник Пауль Питер Рубенс очень любил художествовать в Питере, потому что сам - Питер!
  Присядет в Санкт-Петербургском кабаке, окинет горящим взором публику - Достоевских, Синявских, Похлёбкиных - и прикажет половому грозно - рык медвежьей загнанной стаи в голосе великого художника:
  - Подать мне земли, да побольше и пожирнее земли и воды!
  Ягодицы купальщицы натуристки лоснятся жиром - и мне, как ягодицы!
  Кабатчик кривится, жеманится, плюётся на чёрта за левым плечом - ожидал, что богатый иностранец закажет вина фиолетового крепкого, свинью жареную, кашу гречневую и куртизанку на стол - обязательно, чтобы с балетным высшим образованием и чахоткой - визитной карточкой Питера.
  Но вода и земля - прихоть бедняков, получающих письма Счастья в конверте с гусиными какашками.
  - Сударь в жабо! Вода имеется... брусничная и из колодца.
  Землю не держим-с, земля - крестьянам!
  - Ах ты, бунтарь, лежебока, безответственный подмастерье, а не повар и певица! - художнику Рубенсу нужен повод для драки, как иссохшей земле нужен свежий труп. - Не видел мою картину "Земля и вода", где голые бабы и мужики в нудисткой купальне - светский салон образованных личностей без трусов.
  Невежда ты; и кабак твой тесно связан с силами зла. - Художник Пауль Питер опрокидывает стол, хватает дубовую лавку и - БУБУХ! - лавкой по черепу кабатчика, всё равно, что альпенштоком по льду Чудского озера, где спрятался Троцкий.
  Хватает несчастного работника общепита за портки полосатые и кожаный передник - отпускает в свободное плаванье по грязному - в рисунках Питерских художников - полу, словно на катке Медео ставит Олимпийский рекорд
  Енот Роджер перед кабатчиком стёкла толченные рассыпает, чтобы - со звуком, с эффектом паровоза братьев Черепановых - катился человек.
  Добросовестный енот Роджер - слОва лишнего не скажет, не потому, что - неграмотное животное с полосатой мордой, а - из высшей интеллигентности, присущей только енотам-полоскунам.
  Окровавленный кабатчик угощает художника Рубенса дикой кабанятиной и пивом - за счёт заведения, уверяет, что к следующему разу обязательно включит в меня - землю.
  - Какаедам угождаю за деньги.
  Уринотерапиистам подаю в колбах мочу.
  И землю-матушку - хоть сто мешков по гривеннику завезу; земля - не бабы, скандал не устроит.
  На следующий день кабатчик - с синяками по всему жирному телу - отправляется в Эрмитаж, требует, чтобы его подвели к картине Рубенса "Союз земли и воды", восхищенно цокает бурундучьим языком - экспонат кунцкамеры, а не кабатчик.
  - Эка штука - пробирает до костей, как роман Чернышевского "Что делать", перепахивает: ОГОГО! Баба с сиськами наливными - невыносимо, когда сиськи у шутов, а не у баб.
  Заведу енота, пусть люди меня называют свободным художником с гирей в портках.
  Обязательно, всенепременно нарисую подобных голых баб, чтобы - вёдра вместо сисек!
  По дороге из Эрмитажа кабатчик долго кланяется художнику Питеру Рубенсу и еноту, целует им руки и лапки, клянется, что совершит открытие в области смешивания красок для иудейских цицит.
  
  
  Великий композитор Шаинский Виктор Викторович очень любил композиции с молодыми певицами и чугунными гирями - хлебом вчерашним не корми, а подай певицу с музыкальным телом и гирю стопудовую.
  С гирей и обнаженной певицей композитор Шаинский выходил на простор, выкатывал из кустов белый рояль и наигрывал, пел до сотрясения основ ада:
  - Вместе весело шагать по просторам!
  По просторам!
  По просторам!
  И, конечно, припевать лучше хором!
  Лучше-хором, лучше - хором!
  Шаинский катил рояль, музицировал и притоптывал в такт ножками с гирями.
  Музыкальная дама и енот Фаддей подпевали во все глотки - с чувством, с силой камнедробильщиков.
  Рёв и визг стояли над Подмосковьем - прячьтесь гастарбайтеры с павлиньими крыльями на ягодицах.
  Не унесёт вас пропеллер Сикорского в родные узкие края.
  Если волхв на дороге с посохом, или коробейник с полным-полна коробочкой, в которой - и ситец, и парча - енот Фаддей и композитор Шаинский набрасываются со страстью пиратов.
  Бьют человека, кусают, выщипывают соболиные брови, срывают одежды - в сэконд хенде всё пригодится, даже потерянная честь адвоката.
  ГРЫЗЬ-БУМСИ! ТРЕСЬК-БРЕСЬК! ОПЛЕУХС!
  Пыль столбом, удары гирями по сахарным косточкам путника - в Новой Зеландии папуасы под лавровые листья прячутся от страшных звуков, имя которым - Пир!
  Композитор и компания отнимают имущество, погружают в белый рояль и с песнями, плясками продолжают вызывающий поход!
  Путь далекий, к горизонту катится-катится белый рояль.
  Мадемуазелька и композитор на рояле восседают - индийские раджи на слоне!
  Енот Фаддей - ляжки крепкие, лапки мускулистые, мясо-молочные - толкает рояль, тужится, но - сдюжит добрый енот с очами переселенца.
  Сзади в канаве корчится изувеченный путник, грозит веселой троице кулаком, посылает вслед пули проклятий - недобрый человек, не с большой буквы, а в детстве ведь претендовал на трон Царя!
  Проклятия отлетают от композитора, нагой девушки (от обнаженных красавиц даже метеориты отлетают и пушечные снаряды), ударяются об енота и превращаются в Розы - Рай на Земле.
  
  
  Великий математик, король математиков Карл Фридрих Гаусс очень любил математику, особенно - золотые монеты считать обожал, даже руки не мыл, чтобы золотая пыль не улетела в городскую канализацию имени фюрера.
  Карл Фридрих напишет на листочке формулу математическую, по Берлину бродит, листочек под нос красивым фрау и фрекенам подсовывает - словно нюхательную соль французскую:
  - Не соблаговолите, ли сударыня - понимаю - только хвостом вертеть обучены, - не видите ли в математических значках религиозные противоречия, слияние ада с Раем? - король математиков Карл Фридрих потешается, но в глубине мудрых очей таятся лучики надежды, что женщина - не самое последнее существо во Вселенной. - Напрягите груди - они вам помогают в голодные годы, - может быть, и сейчас помогут решить уравнение с кривой Гаусса?
  - Уйдите, барон, вы загораживаете меня от женихов! - дама негодует, зонтиком целит в глаз великого математика, иногда - в бровь, добродушная содержанка письмоводителя.
  - Чёрт вам жених, а не Принц на Белом Коне!
  Вы мечтаете родить Отечеству достойного сына, а не знаете основ арифметики, путаете логарифмы, а кривой Гаусса называете мой нос! - Карл Фридрих отвешивает даме хук слева, и добавляет апперкот - наука побеждать старших братьев и сестёр милосердия. - Что инопланетянину скажете на смятом ложе после первой брачной ночи?
  О подштанниках влажных и смущении равнодушных обезьян беседу заведёте, а не о дифференциальном исчислении!
  Дама - в нокауте, ноги приглашающе развернуты - заходите, кто может!
  Енот Клаус торопливо снимает с поверженной фрекен - неграмотной в квантовых полях - драгоценности и одежды - прополоскать их надобно в дубовом корыте - наследстве старика из сказки Александра Сергеевича Пушкина.
  В лапках енота Клауса всё спорится, даже арифмометр выдаёт заоблачные цифры.
  Разгоряченный - дремучим дамским невежеством - математик Карл Фридрих врывается во дворец Короля, ругается, кричит, что он - король математики, а политический король даже не годится чистить ботинки еноту Клаусу.
  Король в моменты вспышек гнева Карла Фридриха прячется за трон, а енот Клаус по-собачьи метит углы дворца, чтобы другие еноты знали - территория математики.
  
  
  Великий композитор Прокофьев Сергей Иванович очень любил сочинять композиции для голых - признающих педагогический смысл поэм Шоты Руставели - балерин.
  Написал музыку к балету "Про шута" и к балеринам, а балерин - след простыл - к нефтяникам, банкирам убежали, даже пуанты дома и одежды забыли, птички певчие на коротком отрезке жизненного пути Космонавтов.
  Сергей Иванович серчает, не к лицу ему - великому композитору - одному на пианинах и скрипках играть, подтанцовывать на столе среди бутылок фиолетового крепкого, не гусар он с перемычками между пальцев.
  С мотком корабельной верёвки выбегает на Воробьёвы горы - благодать, нудисток далеко видать.
  Подбегает в прогуливающимся молодым женщинам или девушкам, вопрошает с тоской раздутого праздничного мяча:
  - Вы - балерина, дама?
  Ответьте, не ставьте меня в невыносимое положение гувернера собаковода.
  ПоднимИте ногу выше головы, прыгайте под мою музыку из балета "Про шута" - преотличнейшее произведение - простите меня за гениальность!
  Дамы конфузятся, веерами стучат композитора Сергея Ивановича по блестящим стёклам пенсне-с, называют охальником, бранят за неправильный подход к женщине: сначала надо руку или смычок скрипки альта под юбку просунуть, а затем о балете беседовать, о неприличном, потому что без тулупов танцуют.
  Композитор задумывается - великий изобретатель танцев, - привязывает веревку к ноге барышни, а другой конец веревки через сук дуба или клёна перекидывает, словно собирается повесить разбойника Робин Худа.
  Дама скромничает, не ощущает живительных токов поэзии между ног.
  Композитор тянет за верёвку, поднимает якорь ноги прогуливающейся библиотекарши, в профиль похожей на Джоконду или Саломею Нерис.
  Нога с треском и скрипом тянется к Солнцу, дама кричит, но в обморок не падает - не выгодно, рубля никто не подаст за обморок - лихоимцы и стяжатели.
  - Танцуй! Танцуй балет "Про шута"! - композитор Сергей Иванович старается во имя Отечества, народной правды, гнева диссидентов и матерей-героинь Узбекистана - знатных хлопкороб.
  Енот Яков на губной немецко-фашисткой гармошке виртуозно подыгрывает, закрывает от наслаждения очи, не видит, как рвется промежность неопытной женщины - не дотянула ногу до головы, нет в простушке величия и гибкости профессиональных балерин, которых поднятая нога кормит.
  Звуки чарующей музыки разносятся над Москвой рекой, отпугивают окуней и приманивают победителей летней спартакиады в городе Грозный.
  
  
  Великий физик Роберт Густав Кирхгоф очень любил физические явления в женской бане.
  Закроет глаза, пробирается среди потных двоякодышащих тел фрау и рыскает, ищет - гончей по кровавому следу - физические явления, достойные к показу в Королевском Театре Грёз.
  - У каждого человека - даже у карлика - есть мечта! - Роберт Густав щиплет упругое и податливое, маслоподобное, в сравнении с которым хлеб - кирпич. - Потребительские мечты оставим людям-чайкам.
  А мечты о физических явлениях в каждой клеточке человеческого тела - пусть атомный взрыв в клетчатке - исполняются.
  Взорвемся - каждый человек - живой факел, атомный гриб в натуре. - Физик Роберт Густав пробирается в парилку, хлещет веником (из прутьев метлы Бабы Яги) по визжащим телам - нет в телах совести.
  Дамы скидывают настырного физика на пол, обливают кипятком, призывают на его голову Снежного Человека - чехословака Йети.
  Любимый енот физика - Парсифаль - с укором качает головой, неодобрительно рычит на дам и вытаскивает хозяина на лужок, где бродят ясновельможные паны бараны.
  Затем енот Парсифаль на цыпочках - аккуратненький миленький балерон животного мира - возвращается в баню, осторожно закрывает дверь в парилку и подпирает ручку осиновым колом - в сердце вурдалака бы этот кол.
  Пусть парятся милые фрау; когда осознают законы термодинамики - вылетят на свободу через печную трубу - Счастья им и благополучия от физика Роберта Густава и его преданного рыцаря - енота Парсифаля.
  
  
  Великий художник Лукас Кранах Старший любил суды присяжных рисовать, художествовать в судах - птица чайка над Днепром с весточкой писателю Тарасу Шевченко, а не художник!
  Пригласит енота Адлера, посадит его в удобную - царицынскую с пуфиками - котомку, забросит в тачку мольберт, этюдник и направляется в суд - рисовать даже то, что не пахнет.
  Чародей художник, очи горят торжеством, воздушный - балериноподобный.
  Но взор - взор устрашающий, убивает любую идиллию - так снег убивает гордого альпиниста.
  Лукас Кранах спешит в здание суда, где полки, лавки, трибуна, судья в буклях, графин с водой, молоток и группа присяжных, которые даже чёрта за руку из зала суда выведут.
  Но каждый раз художник Лукас Кранах - к своему величайшему удивлению - оказывается не в торжественном зале судебных заседаний, а в саду, горе саду, где не растут гарбузы.
  В саду - кроме художника и енота Адлера - три голые бабы и два мужика - сборище одиноких сердец за сто долларов в час.
  Мужик называет себя - царевичем Парисом, другой мужик - бог Гермес, а три голые бабы - Гера, Афина и Афродита.
  Художник Лукас Кранах клянется, что не нарочно зашёл в сад, а все богини - подлинные, потому что нагие.
  Царевич Парис выбирает самую красивую голую бабу из трёх, а Гермес - судья, поэтому - зал судебных заседаний, где полным-полно голубков с зубами птеродактилей.
  Лукас быстро - чтобы не исчезли - изображает красками на дереве картину - "Суд Париса", старается, кричит в изнеможении над последним мазком:
  - Батюшка мой, Адольф!
  Воды, с того света воды мне принеси - глотку сушит от паяцев.
  Мы выбираем, нас выбирают - так и до судорог между ног недалеко! - раззадорившийся художник Лукас Кранах заканчивает картину и набрасывается на Гермеса и царевича Париса - не нужны именитому художнику соперники в саду - так гусеница из яблока изгоняет настырных муравьёв.
  В подкате сбивает с ног бога Гермеса, наступает ему на лоб.
  Подпрыгивает, с кхыканьем опускается - смелый камышовый кот в обличии строгого художника.
  Царевич Парис волнуется в железе - железный дровосек, неудобно в железных портках - царапают гениталии, холодом обжигают колени, уродуют молодое пшеничное тело - сто динаров ему цена на Каирском рынке невольников.
  Царевич силится убежать от грозного художника, но железо мешает - хорошему танцору.
  Художник Лукас Кранах догоняет царевича, повергает, стучит о мать-сыру-землю, швыряет консерву - человек в железе - с обрыва в реку Рейн, над которой девушки плачут и гадают на Чернобрового принца на Чернобровом коне.
  ЛЯЗГЬ! ДЗИНЬ! ТРУМБАРАХСИ!
  Мужиков побил и к голым бабам обращается с гневной речью победителя Олимпийских игр по кулачному бою:
   - Ой, вы, гой еси, любушки мои взаправдашние, как свиная рулька за пфенниг.
  Не выбрать из вас самую красивую, потому что вы одинаковые - как жемчужины на столе ростовщика.
  Одного роста, ягодицы - слитные, белотестовые; волосы рыжие, даже прически у вас одинаковые, словно к одному чёрту за грушами бегали.
  Лица, сиськи, промежности - не отличить, под копирку.
  Даже бусы у вас от одного ювелира, не дорогие, но одинаковые - мать ваша - Зеркало.
  Не положено, чтобы голые бабы бусы одинаковые носили - дурной тон, а вы - прошмандовки, и при каждом штабс-капитане покрываетесь липким змеиным потом.
  На всякий случай художник Лукас Кранах награждал каждую оплеухой - чтобы не обиделись, как обижаются белые мыши на чёрного кастрированного кота, который сменил карьеру мышелова на оперную.
  Девушки падали перед художником на колени, винили не своих стилистов, а бедность нарядов и узость взглядов на Олимпе - слабо в изобразительном искусстве и поднятии тяжести, даже чахотка пробралась на Олимп.
  Художник Лукас Кранах улыбается, выпускает енота Адлера - премиленького - СЮ-СЮ-СЮ!
  Девушки с восторгом ласкают раздобревшее животное, чешут ему жирные бока, гладят за ушами, ластятся, оттого, что - красавицы животноводки.
  Енот Адлер надкусывает яблочко - которое должен отдать самой красивой девушке, - хрюкает от счастья, жмурится, а затем на левой ягодице каждой прелестницы оставляет царапку от своих коготков - пометил, шельма.
  Гера, Афина, Афродита хохочут - радостные, что всех их выбрал эффектный красавец енот Адлер.
  Бюст на Родине енота за его колоритную мудрость присяжного исполнителя.
  
  
  Великий актёр Чарльз Чаплин очень любил актёрское мастерство и несовершеннолетних актрис, до пятнадцати лет коммунисток.
  Приклеит усики, на всякий случай напялит иудейский - кошерный - котелок, наденет клоунские ботинки сто шестого размера, возьмёт тросточку - и на бульвар Капуцинов за девками.
  Голодно, холодно в Поволжье, а в Париже - в сто крат голоднее, поэтому девушки не дороже одного куска чёрствого хлеба.
  - КрепИтесь, не стонИте, словно вы не балерины, а фокусники со слоном в шляпе, - великий актёр с тросточкой проверял крепость зубов девушек, заглядывал в глаза, прочищал пальцами уши - добрый дяденька с твердыми намерениями стать королем Швеции. - Не толпитесь на Пляс Пигаль, здесь мёдом не намазано.
  Переезжайте в Гренландию к эскимосам - жратвы - полный океан: моржи с костью, тюлени, морские котики, киты - разжиреете, блока отрастите - вам тогда почёт и уважение в Египте и Алжире. - Великий актёр Чарльз Чаплин колотил тросточкой по льстиво изогнувшимся спинам молодых танцовщиц, выбивал из девушек многовековую пыль куртизанства.
  Господа в лайковых белых перчатках и дранных белых панталонах - всё вываливается через прореху между ног - сурово бранили великого актёра, защищали девушек от его палки с ржавыми гвоздями - оружие актёров.
  Великий Чарльз Чаплин входил в раж, избивал жирных буржуев; маленький, вертлявый, ежом и ужом кружился, проскакивал между ног - поди, слови шельмеца с убийственной палкой и Правдой в грустных очах кабальеро.
  В полицейском участке Чарльз Чаплин упорно молчал, разводил руками; нет спроса с немого, Великого немого.
  Актёра отпускали на поруки енота Сэма - почет и уважение еноту, чьё имя записано невидимыми буквами на каждой звезде американского флага, под которым спят безработные негроамериканцы с избыточным весом.
  Енот Сэм - гордость Вашингтона и Марселя - торжественно отводил хозяина домой, к накрытому столу - море калорийной холестериновой еды, из рога изобилия.
  Затем енот Сэм - с безупречной репутацией учителя танцев - переодевался в костюм Бэтмена и до утра бесчинствовал, словно не енот, а котик маленький чёрный.
  
  
  Великий изобретатель Генри Джонсон Форд очень любил изобретать чёрные - как очи угнетенного афромексиканца - машины.
  Присядет на завалинке с балалайкой, тренькает - по душе ему русский дух и пляски бесстрашных баб на сеновале, в штате Мичиган подобного не найти за доллары.
  Бабы пляшут, а Генри Форд изобретает конвейер, чтобы рабочие не простаивали и выполняли пятилетку за три года, как проклятые пособники голоштанных белогвардейцев.
  Подойдет к новому конвейеру, старого рабочего за пейсы потреплет и - вскачь по ленте конвейерной - аист белозубый.
  Рабочие ругают хозяина, но чуть слышно, иначе получат приводом от автомобиля "Форд" по затылку - награда за беспокойство.
  Генри Форд напляшется на ленте, усаживается в новенькую автомашину чёрного цвета и мчится в гости к кокоткам, потому что все кокотки одеты от "Шанель" в чёрные платьица - чёрная ночь на теле.
  - Сыздетства люблю конвейер, девушек и автомашины, но чтобы - с большими - колёсами и сиськами! - Генри Форд обнаженных девушек на конвейер ставит, трогает - каждая по очереди к нему подползает - так родился го-го бар. - Танцовщица обязана не менее трёх раз в год лечиться в лазарете - от сифилиса и дурных народных болезней, иначе не девушка, а - задумчивая королева морали.
  Покупайте автомобили "Форд" - светлое Будущее Российской глубинки с "Ладами".
  Девушки на конвейере прислушиваются к доброму совету, но деградируют, вызывают Генри Форда на кулачный бой - эмансипация не только между ног, но и под ногтями, где траур по Ходже Насреддину.
  Генри Форд вскакивает на конвейер, и - БЗЮК! ПЛЮХ! ШЛЮХ! - ловко поколачивает обнаженных красавиц - сокровище нации.
  Девушки вопят, рыдают, не ожидали прыти от мужчины в иностранном колпаке и родном шерстяном костюме с рогами.
  Самые умные соскакивают с конвейера и бегут звонить адвокату, надеются отсудить у расфуфыренного Генри Форда конвейер по сборке автомобилей.
  Но в телефонной будке доносчиц поджидает главный менеджер - енот Фестер - красавчик полоскун - Луна на него не нарадуется.
  Енот Фестер в телефонной будке глумится над визжащей девушкой с конвейера; обваривает её ножки - белый сахар - кипятком, а в глаза распыляет едкий натр с пылью чёрного - как зев писателя - перца.
  Девушка вылетает графской вороной из телефонной будкой, визжит сорокой, а на шее у неё гордо восседает - совесть конвейерного цеха - енот Фестер с носовым платочком в маленьких снежных лапках.
  
  
  Великий музыкант Иегуди Менухин очень любил музицировать и притоптывать микроскопическими ножками в дорогих ботиночках имени Третьего Интернационала.
  Бряцает на пианине или рояле и ножками - ЧУХ-БУХ-ТОПИ-ТОП! - покойник утоп!
  Фанаты толпами просятся лечь под ноги великого пианиста Родионова под псевдонимом Менухин.
  Ходоки из степей приходили, шапки ломали, на колени вставали, ручки холеные - бульоном куриным омытые - целовали.
  Добрый маэстро не огорчал поклонников - подкладывал их под пианино или рояль, и ножками по головам и по телам - ЧУХИ-ЧУХ! БУХИ-БУХ! - всем угождал!
  - Моя музыка направлена против семейных скандалов горилл и ссор психически недоразвитых чувствительных балерин! - Иегуди Менухин на радость фанатам притоптывал ножками по улыбающимся - Солнце в бокале - ртам. - Мои поклонники - смелые космонавты, взрослые девушки с оволосившимися боками, конгрессмены с лошадьми в спальне.
  На кладбище на нож в пьяной драке не подниму никого, оттого, что сердце моё размягчено великой музыкой.
  Благолепный Иегуди играл и плакал, играл и плакал - рыцарь скрипичного меча.
  Енот Эрнест рыдал вместе со своим хозяином, перебирал горох, сортировал орехи, но очи енота Эрнеста всегда на мокром месте Белорусских болот.
  Солнце всходило на Западе и падало в море тоже на Западе, оттого, что Земля круглая.
  Ходоки нервно курили в очереди на просмотр к великому музыканту Иегуди, курили в кулак, выпускали дым в онучи, волновались, что не пройдут по конкурсу, и Иегуди не потопает по их раскрытым - утренними петухами - лицам.
  Над всеми лилась чарующая рыдающая музыка из-под ног маэстро.
  
  
  Великий художник Томас Гейнсборо любил художествовать в лесах и парках, где много грибов, ежей и красноглазых - угли ада на морде - кроликов.
  Вломится в лес с мольбертом, пробирается тихо по партизанским минам - ни одна не взорвется под ногами художника, уважают искусство.
  Томас услышит нежные придыхания - коростель с журавлём, лисица с баснописцем, или самый рядовой - даже не генеральский - случай: девушка и гусар.
  Гусар в бабьих белых панталонах, щёчки нарумянены - хоть сейчас подавай с салатом.
  Дама обязательно в шелках, бархате, кружевах, а платье - об его мать - дальше некуда - распущено половецкой степью, конца-края платью не видать.
  Художник Томас из кустов зарисовывает интимную сценку, сдерживает лакомый смех - так уточка при виде дворового пса сдерживает ехидное кряканье.
  Дама куртуазничает с кавалером, хохочет, но - после жульенов и селёдки с луком - с опаской разглядывает место, где у порядочной крестьянки находится футбольный мяч живота.
  Наконец, девушка с милой улыбкой - лицо перекошено, но чирикающий кавалер принимает перекос за улыбку - отходит по нужде в кусты, цепляется платьем за ветки, матерится приглушенно, чтобы муравьи не слышали, муравьи от брани стареют.
  Красавица задирает юбку на голову, приспускает кружевные панталончики, скрывающие льды Антарктиды.
  И - ТУТУ - ВОРКУТУ! ЧАХ-БАХ! ПОЕХАЛИ!
  Художник Томас вылетает из кустов, ударяет дубиной в то звенящее место, где под юбками предполагается головка вдохновленной, справляющей нужду, девушки.
  ФИГЛЯЦ!
  Девушка в ворохе юбок заваливается в непритворном обмороке - так вдова опирается на руку друга семьи.
  Художник Томас скрывается в лесу, мечтает о железных дорогах, которые стрелой Амура пронзят пространство и время, пройдут по Байкало-Амурской магистрали и выведут человечество к полянам с танцующими феями.
  Девушка через некоторое время приходит в сознание, почесывает феерическую головку, удивляется - кто это её ударил, красивую, справляющую, потусторонне детородную?
  Енот Гарри с укором и пониманием в звериных очах протягивает даме носовой платочек её кавалера, будто бы оброненный здесь и сейчас - так снег комом валится на голову перепуганного папуаса.
  Девушка краснеет, верит, что её кавалер борзым крокодилом подкрался от скамейки, оглушил и теперь вдохновенно сочиняет стихи, ожидает - врун, лгун, извращенец первого эшелона власти.
  Барышня не поверит ни за что, что енот Гарри - балагур и затейник - подстроил: украл платочек у жениха, подкинул невесте - потешно, когда шум и драка в доме Облонских.
  Барышня убегает с ураганом слёз, а енот Гарри - его за смертью посылать - возвращается к художнику Томасу, ластится, заглядывает в глаза и потешно - будто балерина выпрашивает у нефтяника ведро керосина - танцует на задних лапках.
  
  
  Великий драматург Джордж Бернард Шоу очень любил драматичное, даже в бане, где дамы нежатся и не подозревают о драме и комедии, не чешут чёрного козла под хвостом.
  Джордж Бернард - перед Новым Годом с метлой из прутиков шиповника - выходил на площадь, когда народ валит косяками за рыбой и медвежьим салом, которое помогает Санте Клаусу при геморрое.
  По колючему кусочку закидывал под макинтоши, шубы, плащи, шляпы - каждому гуляке достанется по шипу - пусть не радуют небеса скучными физиономия с наклеенными карнавальными улыбками.
  Люди чесались, словно блохи с болезнетворными чесоточными бактериями, ругались, плевались, бранились, и в итоге - скидывали одежды, чтобы извлечь колючку - лакомство бедуинов.
  Великий драматург от души веселился над пьесой по своему сценарию, хлопал в ладоши, и - как только жертва извлекла колючку - снова подбрасывал веточку - ради мирового театра.
  Енот Эмиль тоже хохотал вместе с хозяином, хлопал лапками в вязаных рукавичках для особо одаренных енотов.
  - Правда, правда, где? В жизни? - драматург тискал енота, целовал его в волосатые - как у барона Ротшильда - щёки, и в добрых очах Джорджа Бернарда отражался звериный Мир с хвостатыми королевами красоты. - Пусть каждый человек с колючкой в лифчике или в трусиках признается - пусть не соврёт себе: любит ли он Родину?
  Джордж Бернард и енот Эмиль, насмеявшись, преисполненные добра, возвращались с площади, имя которой - Театр Жизни!
  По дороге драматург и енот Эмиль отвешивали оплеухи, раздавали пинки, дарили зуботычины дамам, которые не посещают театр, и полагают, что отражение в зеркале намного лучше пьесы о политических партиях Нидерландов.
  
  
  Великие кинематографисты Огюст и Луи Люмьеры очень любили крутить ручку кинематографа, даже рабочие мозоли - в каменоломнях меньше мозолей - набили на руки, пока крутили.
  Публика веселится, балерины на столах скачут, ноги выше головы задирают - положено - чтобы Солнце светило, а девушки выше ножки выше головы поднимали.
  Братья Люмьеры тихонько в заведении кинематограф налаживают - так мышка лакомится сыром "чеддер" в подвале политика Винстона Черчиля.
  На стену белую простыню натягивают - дотошная развращенная публика от простыни ждет одного - развратного действия на стене, на простыне - рукоплещут, банными вениками друг друга охаживают - не публика, а - первосортные карабинеры.
  Братья Люмьеры в бессилии отдыхают на скамейках и на матрасах, вздыхают, но затем ободряются, подкрепляются фиолетовым крепким вином и - с силой русской бабы в горящей избе - вращают ручку аппарата.
  На белой простыне бежит не олень, не кабан, и даже не лось рогатый, а - паровоз - кино!
  Публика волнуется, хватают одежду - свою и балерин, убегают, а братья Люмьеры собирают кошельки, булавки с бриллиантами и золотые зубы - в кинематографе всё пригодится, вплоть до лобковых париков - модное украшение стареющих чиновников.
  - Слышь, почтенный, Мир в пропасть катится, а ты спишь один, без радужнозадого гамадрила под боком! - один из братьев Люмьеров тормошит спящего пьяного клерка - Мир ему во сне. Отвешивает звонкую оплеуху - дочку Ростовского колокольного звона. ДИННННН! - В Анну Каренину с тобой сыграем под паровозом!
  Юбку и корсет нацепи, а усы выдери, шляхтич ты, а не маршал Наполеон!
  Братья Люмьеры с удовольствием пинают пьяницу, калеными инквизиторскими щипцами приводят его в чувство - раздвигают губы, насильно создают на лице барана подобие французской улыбки.
  Пьяница вскакивает, силится выпить, призывает белокурого Амура.
  Но с белого полотна на него несется кинематографический устрашающий поезд, цена которому - собственная жизнь Мцыри.
  Пьяный клерк хватается за сердце и голый - белая редька с жёлтыми подвисами - выбегает на Пляс Пигаль, где марионетки пляшут на барабанах.
  Братья Люмьеры хохочут, свёртывают драгоценную шелковую простыню - пригодится при общении с прачками; засовывают кинематограф в мешок с добром, расцеловывают любимца семьи - енота Серафима.
  Енот Серафим жеманится, кокетничает, на серебряном подносе протягивает два граненых стакана с русской дорогущей - потому что из отборной пшеницы - водки.
  Братья Люмьеры выпивают, вытирают усы, крякают собачьими утками - достижение сельского хозяйства Франции, троекратно - по-русски - целуют енота Серафима, пророчат ему звёздное будущее, карьеру немого артиста и направляются в следующее заведение, где подают преотличнейшую уху из живых жёлтых ядовитых лягушек.
  
  
  Великий композитор Дебюсси Ашиль Клод Жан очень любил композиторствовать в спортивных сооружениях, где гимнастки подобны балеринам, а тяжелоатлеты - грузчикам.
  Гимнасты соревнуются, тужатся, краснеют, потеют, журят друг друга за допинг и фиолетовое крепкое, а композитор Ашиль Клод Жан тихонько вкатывает в спорткомплекс белый рояль с усилителями, усмехается в бородку - можно его понять - финального гения психофизиологии.
  Спортсмены не замечают какого-то бородатого дядьку с роялем; подумаешь - прыжок в высоту с шестом или поднятие штанги намного важнее всех музыкальных сочинений, особенно, если на рояле не пляшет голая балерина.
  Прыгунья с шестом готовится, вдыхает аромат садов Приднестровья из хрустального флакончика, разбегается, втыкает шест, сжимает губы, возносится, а тут композитор - Ашиль Клод Жан - весельчак и балагур, любимец детсадовских кловунов - БУ-БУ-БУ-БУ!
  На клавиши руки холеные, Мармонелем воспетые, опускает, и - атомным взрывом грохнула симфония под сводами спорткомплекса - берегитесь, тараканы, никто вас чаем не угостит.
  Прыгунья с шестом замирает в воздухе, ударная волна из рояля выбивает шест, распирает щеки прыгуньи - ураган на Дальнем Востоке - младенец, по сравнению с волной из рояля Ашиля Клода Жана.
  Девушку швыряет мимо мата, под ноги судейским чиновникам в козлиных буклях.
  Рекорд сорван, честь девичья под вопросом - гонца засылают в ужасный ад!
  Неугомонный композитор Ашиль Клод Жан потирает руки, перетаскивает белый рояль в другое помещение - ближе к штангистам - услада слабых домохозяек.
  Силач показывает менеджерам мускулы, натирает ладони кокаином, чтобы не болели - рывок, красное лицо, приседание, штанга пошла вверх - к новому Олимпийскому рекорду и деньжищам.
  Но - ТУ-ТУ-ТУ-ТУ! - чарующие звуки "Бергамасской сюиты", словно соломинку, вырывают штангу из бревен рук силача, бросают на первый ряд, срывают со штангиста лёгкое кокетливое пончо - АХ! бесстыдство!
  В зале переполох, шум, гам - охрана несется за композитором Ашилем; но - легче блоху в кармане поймать, чем великого композитора с белым роялем.
  Композитор пихает белый рояль, а на крышке енот Эркюль танцует, изображает балерину, лапку заднюю изящную поднимает выше головы - наслаждение, порок, пишите письма в Министерство французской культуры.
  Одни зрители говорят, что енот Эркюль - от лукавого, и в танце его прослеживаются пустяки кипящей воды в котле для грешников.
  Другие зрители вступают в спор с первыми, рвут на себе пейсы, посыпают головы пеплом девушек по имени Юлия:
  - Отцы ваши - скотогоны без напряженных мыслей.
  Матери ваши - рюмки с отпечатками пальцев ворчливых вертухаев.
  Как вы можете порочить животное, беспрекословного енота Эркюля, когда он своим танцем возрождает древнюю цивилизацию инков.
  Скоты вы, а не маленькие шалуны!
  Енот Эркюль молчит, танцует, а в академических очах енота таится волшебная правда торжественной атмосферы на празднике хлопкоробов в Таджикистане.
  
  
  Великий художник Эдвард Мунк очень любил рисовать крик, в филармонию не ходил, потому что нет времени в филармонии на крик.
  Посетит свадьбу с танцами, любуется невестой, задирает жениха, потешается над родителями и угощением - так любопытная Варвара подглядывает за купающимися футболистами.
  В разгар праздника - когда фиолетовое крепкое рекой льётся в пещеры ртов - Эдгар Мунк прижигает раскаленной кочергой причинное место ближайшего собеседника с вислыми усами или седой бородой Черномора.
  Собеседник визжит, крик его растекается по свадьбе, ломает девственные плевы и улетает во Вселенную; в далеких Галактиках крутит дома из силикона.
  Гости негодуют, а художник, мастер уже рисует крик, изображает на холсте, показывает Миру удовлетворение работой - так соловей вьёт гнездо для журавушки.
  Крикуна обожжённого выносят, Эдварда расхваливают за умелое рисование крика; гости чинно рассаживаются за столом и - ОГОГО!
  - АААААААААААА!
   Барышня морально устойчиво и благородно присаживается на вилку - острую, ржавую, со щучьими зубчиками.
  Енот Ульрих подложил даме вилку - во имя любознательных матерей-героинь Нигерии.
  Дама негодует, бегает с вилкой в ягодице, но никто не вытаскивает оружие гурманов из важного женского места, опасаются гнева художника Эдварда.
  Художник закусывает губу, ловит момент крика дамы, заносит крик на холст, а затем - утомленный, но счастливый возмутительными хлопотами - угощает енота Ульриха кувшином фиолетового крепкого.
  - Едкий юмор и сатира, друг Ульрих, наш хлеб.
  Без вилки в попе дамы, без удара раскаленной кочергой по гениталиям флибустьера нет крика, а без крика жизнь пустая, как ёлка без апельсинов.
  Возможно, ли без крика танцевать балерине голой на столе? - великий художник задумывается, небрежно швыряет в мамзелек золотые кроны - листья волшебного дерева.
  Енот Ульрих с поклоном забирает новые картины "Крик", относит на баржу, возвращается с ведром красной икры и тушей морского котика (кита енот Ульрих не дотащит).
  Пир продолжается под далёкий художественный крик ошпаренного сэра и распоротой вилкой фрекен - чистые люди с завязанными душами.
  
  
  Великий философ Фридрих фон Отто фон Ницше очень любил философию сверхчеловеков; бетменов и Робинов обожал, а Халка расцеловывал, ставил на одну ступень с музыкантом Бетховеном и Рихтером.
  По улицам, по площадям, по домам престарелым, по нудистком пляжам, по общим баням, по лугам, по полям бродит, ищет сверхчеловека, похожего на сон Шекспира.
  Бриллианты и изумруды, золото и платину ногой отшвыривает, жемчуг топчет большими ногами поедателя свинины с капустой; ничто ему не нужно, кроме сверхчеловека - во как!
  - Ты, скажи, не солги мне, нагая красавица с ведерными грудями и стоведерной попой, ты - сверхчеловек? - философ Фридрих пытливо - напильник бы ему в руки и в пыточную камеру на Лубянку - вглядывается в прелести балерины. - Аналитическое абстрактное мышление не поднимет твою ногу выше головы, а сверхчеловек - не только ногу твою задерёт, но и на руках донесет от Северного полюса Земли до Южного.
  Не осознала своё величие?
  Тогда осознай смысл моей оплеухи! - философ Ницше отвешивает солидной дурочке осторожную оплеуху, затем входит в раж, колотит девушку - не впервой ей получать побои, на то, и рождена в женском облике, чтобы страдала.
  БАБАЦ! БУХ! ТРЕСЬК! БРЯК!
  Енот Шульц бегает вокруг вопящей красавицы, фломастером рисует пятиконечные Советские звёзды на белых частях её роскошного стерляжьего тела.
  Философ Ницше прекращает избиение фрау с губами младенца (сверху и снизу), задумывается о новой теории - теории отрицания одежды - так девушка при виде двух Принцев на двух Белых конях - косеет.
  Философ и мудрый енот бредут на улице, словно два кораблика в проливе Дарданеллы.
  Вдруг на Ницше снисходит озарение, он останавливается воле продавца сосисек, хватает ростовщика за жабо, притягивает к себе и шепчет со свирепостью голодного тамбовского волка:
  - Ты сверхчеловек, сосисочник?
  Сосиска - сверхчеловек?
  Твоё жабо - вчерашнее письмо на тему сверхчеловека? - выдыхает, внимательно следит, как болезненно - Маугли позавидует в джунглях - напрягается лицо сосисочника.
  Философ опрокидывает чан с кипятком и сосисками на голову сосисочника, избивает продавца ногами и руками за то, что он не сверхчеловек.
  Пар, стоны - шведская баня!
  Енот Ульрих деловито поднимает сосиськи, кушает, жмурится от Райского наслаждения, и никто - даже великий философ Фридрих Ницше - не замечает в маленьком полосатом зверьке сверхчеловека.
  
  
  Великий изобретатель Бернхард Альфред Нобель очень любил изобретать громкое, чтобы бабахало и звенело громче Кельтского оргАна.
  Доизобретался до сатанинского порошка силы - динамиты, даже клёны от страха шатало, когда изобретатель Бернхард мимо с динамитом на рыбную ловлю направлялся.
  Присядет на бережку, подожжёт фитилёк и ожидает над тихими волнами, похожий на робкую невесту в покоях слона.
  Дамы и господа на лодках катаются, шляпы приподнимают, здороваются с господином Нобелем, мечтают о вечной жизни с жареными креветками каждый день.
  - Господин изобретатель Бернхард!
  Рыбку глушите динамитом изобретенным?
  Здоровьица вам и вашей мученице матушке; натерпелась она с вами, с горечью вспоминает постыдный факт, когда после окончания Института Благородных Девиц залезла на грушу - могучая сила материнской любви её подняла на дерево.
  - Рыбку, рыбку глушу!
  Рыбка вы моя! - изобретатель Бернхард красиво - как в фильмах об индейцах покоренного и разворошенного США - прикуривает от фитилька и бросает динамитную шашку в лодку.
  БАМБАРАЦ! УХТОМКА! БУУУУХ!
  На берег вылетают фрагменты - некогда спесивых - тел.
  Енот Стефан собирает драгоценности, выбитые золотые зубы, и рыбкой не брезгует, особенно осетрами с пудами драгоценной икры - чёрное золото Европы.
  Особо ценные находки енот Стефан относит хозяину на экспертизу - так пытливая лаборантка показывает физику Ломоносову прыщик на левой ягодице.
  Изобретатель внимательно рассматривает развороченные золотые часы и порванные колье, обнимает енота Стефана, ластится к нему, подкармливает сахаром и улитками - доброта спасла Мир.
  - Нет никакой низости в твоих и моих собирательствах, енот Стефан!
  Сегодня мы взорвали матерей - возможно, они - матери будущих ученых и диктаторов.
  Премией, Нобелевской секретной премией - в которой нет грусти - искуплю взрыв перед наукой и Миром.
  Драка за мою Премию перекроет все динамитные взрывы; эшелоны людей погибнут от сердечных приступов, зависти, лжи, когда вступят в борьбу за Нобелевскую Премию.
  Но мы с тобой, друг енот Стефан, не увидим драку - пустое это, мелкое, по сравнению с Чёрными дырами Вселенной.
  В Чёрных дырах живёт Правда, а поднятая нога балерины - путь к Правде.
  Собирайся, енот Стефан; отправляемся на моём изобретенном Космолёте - ты, я и балерины - к Чёрной дыре, где бессмертие, слава и Райские яблочки с привкусом шоколада.
  Изобретатель Нобель и енот Стефан - рука к лапе - бегут к Космолёту, из которого доносится смех балерин и звяканье Гусь-Хрустальных бокалов с фиолетовым крепким.
  
  
  Великий художник Густав Климт любил художественную музыку на холсте, женщин тоже любил трепетно, как лань любит первый весенний клевер.
  На набережной поджидает барышню с зонтиком, в лусало барышне - ТУРУХ-БУХ-БЗУХ! - слюни веером китайским, гейша не прикроется.
  Добавляет космическое ускорение пинком в зад красавице и снова мечтает - о далеких Мирах со вкусом фиолетового крепкого, о широких дверях, за которыми музыкальные феи танцуют и поют, а на мельничном животике каждой феи написано воском чёрной свечи "Предначертание".
  Иногда не только дам барышень колотит - в хмурый день, - газетчикам достается на кедровые орехи, пусть охальники не размахивают газетами и не орут, словно раненые Алёши.
  Густав отвесит парнишке подзатыльник, кепку из газеты с реку скинет и снова предается мечтам о картинах и музыке - так суровая учительница математики на переменках переписывается по емейлу с серийным маньяком убийцей.
  - Солгал ли мне газетчик, что нет Истины в Мире? - художник Густав с болью в неотразимых лисьих очах обращается к своему другу и напарнику еноту Патрису (хорошо, что не к Патрису Лумумбе) - свет в окошке, а не енот. - Рисую картину "Музыка" - флейты, гобои, смычки, барабаны, рояли, а обязательно - когда взгляну на законченный шедевр - личико бабы на полотне проявляется, словно вход в ад.
  Откуда баба на картине "Музыка", почему - не помню, не представляю, и жжение в грудях у меня от незнания, от непостижимого, раздирает меня крестьянскими вилами тайна.
  Нарочно проверяю картину, осматриваю, пробую на зуб, щупаю - словно балерину в будуаре - нет головы бабы, а утром на картине появляется прекрасная персиковая головка.
  Черти принесли! - художник Густав задумывается, затем отвлекается на барышню, лик его светлеет надраенной медью саксофона: - Мамзелька в шляпе-сковородке!
  Не её ли головка на моих картинах - привидения восторгаются!
  Геть москалей! - Густав и енот Патрис с залихватским польско-бандеровским гиканьем налетают на девушку, щиплют, кусают, царапают, мутузят - потеха для почтенной публики, повзрослевшей на уроках музыки.
  
  
  Великий космостроитель Константин Сергеевич Циолковский очень любил космолёты строить и запускать их куда подальше - безгрешная душа сельского учителя в Космолётах.
  На велосипеде катит, через круглые стёкла простых золотых пенсне-с озирает окрестности, познаёт разницу между женскими былинками и главным в истории Человечества - полётом к Чёрной дыре.
  Насобирает, накуёт, смастерит детали, наладит и Космолёт - где-нибудь в сарае, в чулане, в сенях - незаметно от глаз домовых - соорудит, словно не Великое творит, а - постыдное.
  Инспектор школьного образования в гости придёт, осматривает дом, проверяет тетрадки и журналы робкого, не поспешного в суждениях Константина Эдуардовича, похожего на мечту человечества.
  Инспектор опровергает, рассуждает, возражает, а Константин Сергеевич за локоток - будто барышню из города Гусь-Хрустальный - берёт, в погреб заводит, к ящику подведёт и ручки потирает, а по щеке капля пота катится золотой гусеницей:
  - Извольте, инспектор, без личных обид - не французские мы замарашки в белых панталончиках - загляните в винный погреб, в бар - много найдёте для себя интересного в бутылках с алкогольным напитком из ягоды фейхоа.
  Любовь к Звёздам движет моими руками!
  Константин Сергеевич инспЕктора ласково к бару подтолкнёт - доски, штакетник, бедно жили космостроители, - дверцу на щеколду закроет и кнопку "Пуск" нажмёт - Счастливого пути в один конец, господин Инспектор, любитель алкоголя.
  Пламя вырвется из-под ящика с инспектором, а енот Гавриил лопаткой детской - для слабеньких енотовых лапок - уголь в адское пламя подбрасывает.
  Миникосмолёт вырывается на просторы Вселенной и уносит вопящего инспектора на Луну, в страну вечной мерзлоты.
  Константин Сергеевич покачает головой, енота Гавриила за ухом почешет (обожал енотов, никогда их не отпускал в платиновый Космос), протрёт золотые пенсне-с и за строительство нового Звездолёта - гордого, элементарного - принимается со скрупулёзностью учителя фехтования.
  Балерина в гости придёт, станцует на столе обнаженаня, среди бутылок фиолетового крепкого, а затем ластится, денег множество просит, а деньги на Космолёт все ушли - тю-тю, волшебные уроки жизни.
  Константин Сергеевич смутится, разволнуется, балерину к шкафчику подведет, в шкапчик попросит, а затем - ПУСК! ТРАТАТАТА!
  Балерина в Космолёте - замаскированном под шкаф - на Луну улетает - дальше не получалось у Константина Сергеевича, денег на гипердвигатель не хватало.
  - Сына Велимиром назови! Слышишь, Велимиром! - изобретатель кричит разнузданной балерине вслед, машет платочком с монограммой дома Циолковских, сокрушается: - Форточку-то в Космолёте не закроет, дурья башка, рассеянная балерина.
  Горло в вакууме застудит - горе ухоженному и сытому балету Российскому!
  Енот Гавриил утешает хозяина, смотрит вместе с ним в небо, в котором качается колыбель человечества.
  Космопроходчик Армстронг - когда на Луну прилетел - жутко бранился, кричал "маза факен", топал жирными ножками в свинцовых изящных сапожках из Амстердама.
  Натыкался на закоченевшие трупы в примитивных Космолётах - шкафы, ящики, сундуки, окованные с двигателями на угле - для малюсенького человека всё доступно, как банка варенья для кота.
  Армстронг кручинился, что не первый он на Луне, а первые переселенцы - отважные космонавты имени Циолковского.
  
  
  Великий художник Эль Греко художествовать на горе любил и эль с греческими танцовщицами, сравнимыми только с сиренами.
  Присядет на горе, выдавит краски на этюдник, мазнёт кистью по холсту и любуется видом Толедо - мёд, а не вид.
  Балерины пыхтят, толпами на гору к великому художнику поднимаются - каждая желает охмурить его, захомутать, назвать знатным волшебником великолепным и утащить под венец - так щука в нору карася тащит.
  Эль Греко в великолепнейшем жабо - ум, честь и совесть той эпохи в жабо - орлом на женщин взирает, не находит в них красоты города Толедо и пинком, подзатыльниками сваливает с горы - Сизифовы шары катятся, а не балерины.
  - Ужо я вам, иждивенки без трусов, покажу мировоззрение горького художника! - журит балерин, а они уже внизу, громыхают костями по Толедским камням. - На уборку картофеля отправлю - заработаете кусок пиццы "Маргариты"!
  Не кряхтите, вы не гусары на пенсии!
  Художник - как чертей из Рая - изгоняет балерин, присаживается за малахитовый мольберт и рисует, изображает воздух, крыши, палки - очень важно для истории искусства и неграмотного человечества.
  Енот Бруно размешивает краски, помогает хозяину и с тоской смотрит вниз, на колючие заросли, в которых застряли пуанты, купальники, жемчужные ожерелья и гранатовые браслеты.
  До вечера сороки и клошары растащат добро себе на поживу, а деньги могли бы пригодиться художнику на дорогие холсты, с новым видом Толедо - так рачительная прачка стирает портки камнями вместо мыла.
  Вечером художник Эль Греко спускается с холма, заходит в заведение, просит у балерин величайшего извинения, присаживается с кувшинчиком фиолетового крепкого (а еноту Бруно заказывает бочку медовухи) - жизнь налаживается, туман вечным призраком без морали, без понимания усмешек - подозрительно быстро поглощает веселые лица и полосатую морду с усами.
  
  
  Великий писатель Жюль Верн любил побуждать писательством к исследованиям глубин океана, новых островов, улыбок таинственных фей из публичных библиотек.
  Присядет на скамейку в нескучном Саду, прислушается к похоронным звукам походного оркестра - под музыку которого пляшут балерины и кловуны с тросточками и потешно подкрашенными женскими очами.
  Жюль Верн в блокнотик красоту и амурничанье заносит, а умом уносится в океан, представляет, как резвится с краснорылыми норвежскими дельфинами афалинами, опускается в подводной лодке на дно возле нудистского пляжа Института Благородных Девиц.
  - Вы пишите амур ля тужур? - любопытная девица обязательно остановится, выкажет нетерпение, леденцовой ножкой топнет, а щёчки пламенеют красками из-под хвоста радужнозадого павиана. - Надлежит доброе писать, с печалью, переживаниями девушки о рыцаре и о Принце на Белом Коне, иначе пусть Северный ветер свалит на вашу плешь кокосовый орех с финиковой пальмы! - Девушка журит, заглядывает в блокнотик, прелестница с сапфировыми очами прохиндейки.
  - Способная, на лету схватываешь идею художественного литературного произведения - так китобой вонзает гарпун в спину русалки. - Писатель Жюль Верн нахваливает молодое конфузливое создание, а затем блокнотом бьёт любопытную девицу по носу, по затылку, по - намечающимися или обвислым - грудям. - Не прелюбодействуй словами!
  Не лезь в пучину, она - моя, и таинственные острова с нигерийками - мои!
  Писатель срывается со скамейки, врывается в оркестр, бранит музыкантов за похоронную симфонию, ножичком режет барабаны, топчет саксофоны, разбивает гитары о головы почтенной публики и тапёров.
  Енот Диди - в поварском умилительном колпачке, в белом кружевном передничке - Сахар Медович, а не енот - разносит торты и пирожные крем-брюле.
  Когда хозяин начинает буйствовать - енот Диди вмешивается, швыряется тортами в достопочтенную публику, срывает с девиц наряды, конфузит.
  Господа осуждают енота, но рассматривают голых девиц с преувеличенным интересом - сквозь бинокли и золотые лорнеты разглядывают, словно девушки - микробы.
  Енот Диди и здесь не тушуется - скромное обаяние животного Мира, - у увлеченных господ срезает кошельки с луидорами и серебряными полтинниками.
  После пира, в своём Дворце писатель перечитывает написанное за день, грезит об эльфовых островах с золотопогонными макаками, а енот Диди подкладывает денежки хозяину в карманы сюртука.
  
  
  Великий музыкант Руслан Баян очень любил музицировать на баяне, даже бороду трёхметровую за плечо закидывал, чтобы не в мехах не путалась и под пальцы не попадала - окаянная змея из чистилища, а не борода.
  Развалится на завалинке, сверкнёт злобно левым глазом на клерикала, правым - на радикала, а третьего глаза, чтобы на коробейника сверкнуть - нет, поэтому - пусто-ноль, как в домино.
  Растянет гармошку, откроет рот, расставит ноги и - чудо-чудное, диво-дивное - противостоит царству зла.
  Грохочет над Днепром гогот Баяна, девки пляшут, как куры сумасшедшие, а по усатой щеке енота Арсения слеза бриллиантовая катится мелким бесом.
  Душевно, радостно - Победа добра над лукавыми.
  Вдруг, вздрогнет Баян псом борзым, раздует ноздри, зашвырнёт гармошку в крапиву жгучую - борщ называется.
  Ринется певец в пространство - только пыль из-под щегольских лаптей столбом, столбняк напоминает.
  Певец Баян отловит гостя пришлого - коробейника, калику перехожего, волхва, иноземного купца с заморскими каменными пирогами, в рыло с разбега кулаком - БАБАЦ! КЛИЧКОССС!
  Гость валится без благолепия и стыда, ноги в полосатых портках (а у кого и в белых панталонах бесстыжих, через которые естество малое видно) раскинет Чёрным морем.
  Сказитель Баян топчет непрошенного гостя, петуха над курицей изображает:
  - Ой ты гой еси, паскудник непонимающий человеческих жизненных отношений!
  Кто велел ходить по земле моей-матушке?
  Слащавое умиление у тебя на лице, а между ягодиц - ад зловонный с серными гейзерами!
  Мутузит гостя, обирает до нитки, а затем возвращается на завалинку, раздаёт добро односельчанам - честнейший человек с косыми морщинами на лице.
  Енот Июлий хозяину пот со лба рушником вытирает, топчется по бородатой личине врага, а хозяину мурлычет в такт ударов - музыкальный енот, чудо, диковинка - заморская икра баклажанная ему в подарок.
  Любит народ сказителя Баяна и его питомца - енота Июлия, завсегда укажут, где новый гость появился с прибылью - Мир праху ему.
  
  
  Великий писатель Александр Дюма-отец очень любил писать быстро - кобыла с гусиным пером в зубах не догонит.
  В одну руку писатель берет одно перо, в другую - второе перо, третье - в рот, четвёртое и пятое - в ноздри - на ежа ушастого похож, но скорость написания романов - потрясающая, королеве нравится - разрушительная, аморальная.
  Плуты и лихоимцы пытались уличить писателя в содержании рабов, будто бы наёмные писатели за него романы пишут и на глиняных ногах к девкам в заведения ходят.
  Но сокрушительный Дюма-отец поднимал на смех стяжателей и несправедливых казнокрадов, демонстрировал силу духа своего енота Джисилберта (розовые панталончики из магазина "Мир животных", синие башмачки с серебряными пряжками, красная шапочка и камзольчик с золотыми пуговичками в форме лебедей):
  - Не о рабах печетесь и не о теории литературы - осиновый кол вам между ягодиц, вампиры вы!
  О своей выгоде заботитесь, о материнском капитале, который спустите на фиолетовое крепкое и на амстердамских барабанщиков.
  Если вы думаете, что я оставлю отпечатки своих пальцев на ягодицах танцовщицы, то имя вам - Исправники! - писатель наливался гневом, щёлкал кнутом, прицельно бил хулителей по глазам - яблоки раздора.
  Некоторые глаза вылетали под ударами казацкого кнута, другие лопались спелыми грушами, иные влезали в череп и видели мозги - потусторонний Мир.
  Писатель Дюма-отец избивал лжецов, топтал их колени, стучал молотком в острые зубы, которые обязательно вызовут конфликт поколений.
  Енот Джисилберт подбегал к поверженным газетчикам, засовывал им в открытые лягушачьи рты черновики нового романа Александра Дюма, вёл себя благовоспитанно - не отличить енота от барышни на паперти.
  Газетчики - кто мог - уползали, забывали о поднятом вопросе - о литературных рабах с газетками вместо пенисов.
  Но проходила неделя, писатель Александр Дюма-отец писал новый роман за три дня - скорость дилижанса на Лондон, - и снова возобновлялись косые взгляды близоруких газетчиков, которые в хорошем отыскивают яд.
  
  
  Великий художник Джошуа Рейнольдс очень-очень любил художества на поле брани, где вороны выклевывают живые глаза защитников Отечества.
  С мольбертом, балериной и енотом Луцем бродит среди полковников, выбирает типаж для портрета - потомкам в назидание, современникам на размножение.
  Отыщет великолепного полковника - белые панталоны, синий кафтанчик, мраморное жабо, а шляпа с перьями - дамы из Института Землевладения удавятся от зависти.
  Джошуа с поклонами - и так и сяк - упрашивает полковника позировать, но - обязательно, чтобы дуло пушки в полковничий боевой зад смотрело, а полковник немного бы наклонился - для эпатажа.
  Художник Джошуа видел в подобных сценках рождение новых человеческих отношений, зарю Амстердамских танцев.
  Нарисует портрет, поцелует свежую краску, а затем быстро-быстро - пока господа офицеры пируют - подожжет фитиль пушечки и тикает с енотом со всех ног, балерину - расфуфыренную гусыню - обычно забывает - баба с возу, художнику меньше платить.
  Пушка стреляет - куда попадёт, но обычно - в людей - переполох больше, чем на базаре, когда цыгане горох продают.
  Господа офицеры носятся на конях, успокаивают маркитанок, исследуют оторванные пальцы повстанцев - беда, перед которой склоняется нравственный долг зулуса.
  Художник Джошуа в зрительную трубу (слоновая кость, золото, бриллианты) подсматривает за суетой, презрительно улыбается, хулит нерасторопных полковников, словно они затеяли Марсианский переворот:
  - Дорогой френд енот Луц!
  Всю жизнь рисую полковников, капитанов и других военных с уязвленным самолюбием и поспешными решениями относительно оперных див; не суждения, а - гнилая капуста у них.
  Нарисовал, а теперь полковник бегает угорелый, не величественный, издалека - утка-уткой.
  Джошуа угощает енота Луца сахарной глыбой, чешет ему за ухом - высокая оценка деятельности енота на поле боя и в мастерской художника.
  Енот Луц хрумкает, счастливо жмурится, сопит - милашка с безупречными усами властителя дум.
  Из мешочка бережно - словно куриные яйца изо рта питона - извлекает боевые награды - которые собрал по дороге, - вручает хозяину за заслуги перед родной художественной Академией.
  
  
  Великий политический эконом Фридрих Энгельс очень любил экономить на нравственных чувствах студенток, за их счет обедал в Академической столовой, где каждое блюдо - скучная пропасть с лягушками.
  Встанет на лекции за кафедру, задумается о случайных семьях, что там и сям возникают в деревнях, а затем свистит всех наверх, в столовую, обещает, что сделает за студентов уроки, трудные, как преодоление силы тяжести и жадности.
  Студенты за Фридрихом Энгельсом бегут гурьбой, знают, что он не обидит, оттого, что - целостный эстет с душевным равновесием грустного экономиста - чудо, а не политолог в белых панталонах балерона.
  Фридрих Энгельс добрый, но енот его - Коли - справедливый, а где справедливость, там: тумаки, оплеухи, и подзатыльники, и пинки, и хуки слева и справа с обязательным нокаутом под наркозом.
  Енот Коли изобрёл наркоз задолго до кокаиновой лихорадки в США.
  Раззадорится, студентов бьёт кнутом по глазам; лапки коротенькие у енотика, слабенькие, поэтому кнут казацкий помогает с вшитой свинчаткой - привет от Императора Петра Первого.
  Студенты с рассеченным лбами ропщут, косятся на енота, но замечают в нём искру Правды и Справедливости, опускают руки, хватаются за гениталии - опасно, если свинчатка отобьёт главное в мужчине - ум ниже пояса.
  Студентки ластятся к еноту Коли, подобострастничают, но и им достается на орехи - пощёчины для улучшения цвета лица.
  Краснощёкие - после оплеух - леди похожи на задорных крестьянок в ночь на Ивана Купалу.
  - Мы пресекаем неумелые попытки коз захватить власть и баранов в экономике, - студенты вытирали кровь, пищали Фридриху Энгельсу, - но енот Коли - Властелин времени - сосредоточил в своих благолепных лапках Истину, а Истина всегда озабочена судьбой близкого человека, а не экономики.
  Возможны ли еноты в политической экономике? и почему ваш енот Коли лупит нас нещадно, как Сидоровых жён?
  - Разве вы не читали мой гранитный труд "Анти-Дюринг"? - экономист Фридрих опускался до зуботычин нерадивым - мать-сыра-земля им учительница - студентам. - Енот Коли - политическая экономия в действии, когда каждый наживается на рабском труде людей Третьего Мира.
   Я не вмешиваюсь в дела енота, я - арбитр международного уровня, и по моему свистку - дамам раздеться, а юноши - упали-отжались, иначе превращу вас в голытьбу.
  Фридрих Энгельс минуты три разглядывал смущенных, краснощеких (после оплеух енота Коли) студенток, переводил мудрый соколиный взор на отжимающихся пыхтящих - в украинскую спортшколу бы их на каникулы - студентов, затем погружался в думы о жадности Инопланетян, а инопланетяне - обязательно прилетят и нагадят на Земную политическую экономию.
  Фридрих Энгельс рвал на шее жабо, открывал окно, в ужасе смотрел на угольную тучу, которая шла - разумеется - из лапотной России.
  
  
  Великий музыкант Игорь Сергеевич Николаев очень любил музыку моря, крики дельфинов и жалобные стоны русалок, похожих на якоря от парохода "Титаник".
  На своей яхточке - белая, лебедеподобная - "Наташа" жмурится, сочиняет музыку сфер, ловит на удочку дельфинов афалинов - национальную гордость Норвегии, как и норвежская селёдка в раздувшейся футбольной банке.
  Поймает дельфина, улыбнется, поцелует в рыло и хвост отрежет - зачем рыбе хвост, если рыба не волк.
  Наберёт хвостов дюжину и направляется к ближайшему нудистскому пляжу или лесбиянскому - великий талант не заморачивается в дерзких планах женщин, не отличит нагую лесбиянку от голой нудистки - так пекарь не отличит булку от булочки.
  На нудистком пляже композитор присаживается на валун - закаменевшая голова дракона, - настраивает гитару и - тихим голосом коробейника из села имени Некрасова - поёт жалостливую песню, что продирает до прямой кишки - о дельфине и русалке.
  Нудистки или лесбиянки на пляже попадают под очарование эоловой арфы, застывают, высовывают языки - ящерицы на Солнце.
  Енот Лукьян в это время расхаживает между застывших фей, вызывает к себе сочувствие жалобным мурлыканьем, и втыкает хвосты дельфинов между ягодиц девушек, превращает обыденных красавиц в необычных русалок, имя которым - Стяжательство.
  Девушки сжимают губы, вытирают слёзы боли, но терпят хвост между ягодиц, с пониманием относятся к процедуре насильного внедрения искусства через жопу.
  Если несмышленая пытается убежать с пляжа, композитор и исполнитель Игорь Сергеевич - с размаха, ударом гитарой в лицо или в плоский живот - останавливает беглянку, щекочет испуганное личико гусарскими усами поручика Ржевского.
  - С моих концертов ангелы не убегают, потому что мои концерты - Рай!
  Если улепетывают, то - черти, а чёрта мы по-русскому домострою - вилами в бок, или гитарой по лусалу!
  Недоумеваю, как русалка в желудке дельфина!
  Пристыженная лесбиянка или нудистка возвращалась, покорно подставляла ягодица под хвост дельфина - дерево анчар в пустыне, а не девушка.
  Композитор Игорь Николаев менял гитару - гитар у него прОпасть - и снова наигрывал Вселенскую чистосердечную "Дельфин и русалка".
  
  
  Великий художник Жан Луи Андре Теодор Жерико очень любил художественные этюды с голыми натурщиками; мать-верблюдиха так своих детей не любит, как Жан Луи обожал этюды.
  Пригласит в заведение ладного грузчика или матроса, нальёт ему ведро фиолетового крепкого, разденет до наготы Адама и рисует, изображает на радость кабатчикам и конфузливым арфисткам - цветы Луизианы.
  Натурщик радуется славе, но мёрзнет нещадно, чешется в разных местах, отыскивает лобковых вшей - да откуда им взяться, благородным вшам на морозе минус семьдесят?
  Как только пиписька натурщика со звоном осенней сосульки отвалится, Жан Луи Андре Теодор Жерико приводит его пощечинами в чувство, дарит на прощание сосиську вместо отвалившейся сосульки, и в сосиське той оскопленный натурщик видит будущее однополого человечества.
  Художник долго всматривается в этюд - иногда улыбается счастливо, словно ребёнок после каторги, а случается, что бледнеет, с ужасом астматика отбрасывает холст, кричит, закрывает очи руками, потому что видит вместо обнаженного красавца на холсте - нет, не чёрта, хотя и чёрт часто видится, а - портрет сумасшедшей старухи.
  - Неужели драгоценный натурщик превратился в сумасшедшую, словно рак в кипятке меняет пол? - Луи Андре Теодор поливает голову святой водой - так купальщица за брызгами прячется от нахальных взоров карабинеров. - Может быть, моя вина в том, что поощряю дурные сновидения с крокодилами и безумными дервишами?
  Характер мой формируется под действием потусторонних сил, криков из ада, воплей сумасшедших лукавых в образе старух в чепцах? - художник притрагивается к портрету - робко, нежно, словно девушка к мордочке козочки Мери.
  Сумасшедшая старуха подмигивает нарисованным глазом, и в её глазе художник Жан Луи Андре Теодор Жерико находит бревно Библейское.
  Знаменитое бревно; позже на коммунистическом субботнике Владимир Ильич Ленин вождь Мирового пролетариата это бревно подхватит, словно пушинку, а для простого люда бревно весит сто тысяч пудов.
  О сумасшедшей старухе великий русский поэт ас Пушкин напишет роман "Пиковая дама", и сумасшедшая старуха придёт к нему в виде красавца Дантеса.
  Енот Деметрио успокаивает художника, подносит пилюли, подсовывает разгоряченных балерин с избыточным весом - достояние Шотландии.
  Смиренно подходят мальчики для битья, и Жан Луи избивает их до состояния реальности - так в наэлектризованной обстановке мыслитель Ломоносов избивает изобретателя лампочки Эдисона.
  ДРУХСС! БРЯКССС! БУМБАРАСССЬ! - тяжелые трудовые шлепки падают на арбузные головы и зефирные тела мальчиков; художник успокаивается, одаривает каждого золотой монеткой с профилем Клеопатры.
  Мальчики оживают, раны на них чудесным образом затягиваются, словно не раны, а - красные змеи.
  
  
  Великий философ Демокрит очень любил философствовать о составе Вселенной, разбирал камни на кусочки и в малом искал большую Правду, имя которой - Одаренность.
  С молотком и кайлом выйдет на Сенатскую площадью, взмахнёт хитоном, а под хитоном - сокровища Чингисхана; не родился ещё Чингисхан, а сокровища для него уже собраны - так радетельная мать Природа заботится о каждом атоме.
  - Из чего же состоит Вселенная - слегка пьяненькая, потому что кружится - танцовщица на столе среди амфор с фиолетовым греческим крепленым? - Демокрит в лупу рассматривает мельчайшие частицы песка, находит наименьшие, вздыхает, будто его придавили Прометеем. - Не видно в пыли балерин микроскопических - либо я зрением слабый, либо балерины ещё меньше песчинок - злодейки с фруктами на теле, нагнетательницы мракобесия в сознание философа.
  В бане первооснова Вселенной?
  В атоме ворчливого Архимеда? - Демокрит озадачивался, подзывал раба и лупил раба глиняной книгой (татуировки весело блистали на могучих - тыквы - бицепсах Демокрита): - Отвечай, раб - из чего создана Вселенная?
  ХРЮСЬ В НОС! БРЮК В ЧЕЛЮСТЬ! ЛЕПОТА!
  Раб мычал, прикрывал голову от ударов, подпрыгивал, блеял козлом, строил уморительные рожи комедийные и трагедийные, блеял козлом.
  Великий философ Демокрит успокаивался, приходил в отличнейшее расположение духа, хлопал в ладоши, пританцовывал, подзывал вакханок и уверял их, что надо радоваться сейчас, на Земле, потому что после смерти на Олимпе все будут воду на хребтах таскать, как ослы без семенников.
  Начинался пир; о самой малой частице Вселенной забывали - так добрые родственники на поминках после пьянки забывают, кого хоронили.
  Но после веселья - когда Демокрит натешится - енот Агасфен подносил хозяину берестяную грамоту с мудреными русскими письменами, бережно подносил, с осознанием важности учебного процесса - так вольнолюбивая птица голубь приносит Ною пальмовую ветвь.
  Демокрит озадачивался - нельзя, чтобы русские открыли первооснову атома, не положено дремучим медведям знать малые частицы.
  Он во весь голос - ОГОГО! Голосище камерно-вертухайский! - рассуждал о мельчайшей частице - атоме!
  Долго над Элладой - пока вакханки и весталки не улягутся на соломенные тюфяки - разносились пение философа Демокрита и счастливое урчание енота Агасфена.
  Raccoons rectores orbis terrarum!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"