Первого января две тысяча пятнадцатого года в семье зажиточного генерала от инфантерии, прямого потомка миллиардеров Абрамовичей родился небольшой мальчик белого цвета, словно снег в Подмосковье.
Лекари со всей тщательностью - компьютерами и руками - обследовали живое существо, и пришли к диагнозу "Практически здоров"; диагноз скользкий, улиточный, ни к чему не обязывает, скрывает от ответственности в случае ошибки, как поляна с мухоморами скрывает грибы подосиновики с красными шапками.
Мальчик - не прямой наследник Абрамовичей, прижит от горничной из Торжка - отменной красавицы, которую отметил и друг семьи, известный актер театра и кино, по совместительству владелец трех банков и четырех театров в двух столицах Мира.
Рыжеволосая, с веснушками по всему телу, очень гордая маменька сразу же после родов отказалась от ребенка - одни поговаривают, что по настоятельной просьбе генерала, другие в ответ многозначительно качали головами, поглаживали длинные пейсы, заглядывали в научные книги и укоряли первых укором великим, что, впрочем, оценивалось, не как тяга к истине, а - простое ослиное упрямство и западноевропейский расчет - выказать противоположное, и на противоположном заработать некий воздушный капитал.
Фамилия отца новорожденного - Абрамович, а Имя - Иван, но маменька постучала указательным пальчиком по лобику сынишки (от которого уже отказалась) и то ли в шутку, то ли на полном Торжсковском серьёзе (опять же мудрецы толковали по-разному) нарекла сына Робином - за огромный нос-рубильник, и предрекла, что сынок обязательно, как честный россиянин сходит в тюрьму, потому что преступления и наказания в России - обязательны, и стимулируют рост нервных окончаний.
"На зону пойдет, но ненадолго, а с колотушками впитает уроки жизни в тюрьме - так утка приучает утят к нефтяной реке.
На зоне получит погоняло Робинзон - Робин с зоны.
После отсидки из понтов Робинзон приобретет "Лэнд круйзер" - девкам нравятся большие машины, пусть даже самосвалы; ничего мы не понимаем в дорогих маленьких "Мазератях" и "Ламборджинях", но за парнем на большой тачке бежим с поднятыми хвостами, если хвост не отрубили по дороге.
Друзья к погонялу Робинзон добавят - "на Крузаке", и, как камень в омуте с чертями, пропадёт пропадом в Московской толпе мальчик под именем Робинзон Крузо". - Мама подарила материнское напутствие и скрылась из истории дома Абрамовичей; одни говорили, что она отправилась на Луну, и исполняет таинственную обязанность по поиску представителей внеземных цивилизаций и с дальнейшим вступлением в половой контакт с зелеными человечками; другие в ответ качали большими головами в шляпах, дергали первых за бакенбарды, смотрели покровительственно, с мудростью жертв и отвечали, что не на Луну отправилась мать Робинзона Крузо, а пустилась во все тяжкие в Амстердаме, где счастливо вышла замуж за миллиардера Ротшильда, но ради своего удовольствия по пятницам и четвергам танцует голая на столах в кафешантане "Гашек".
Батюшка отнесся к появлению очередного своего сына спокойно, только укорял докторов, что напрасно не придушили ребенка в чреве матери; не нужны России лишние рты, когда рубль скачет, как ополоумевший писарь из католического Храма.
Робинзона обучали с детства всем обязательным, для российского ребенка, наукам: балетные танцы, игра на музыкальных инструментах, пение, рисование, иностранные языки - английский, французский, испанский, теннис, гольф, политес и некоторым другим, без которых россиянина не примут (а, если примут, то не поймут, назовут дикарём некультуральным, гноеком и разрушителем демократии) за границей - так волки не принимают в стаю зайца альбиноса.
Когда Робинзону Крузо вышли двадцать два года, папенька призвал к себе и долго строго смотрел на одного из многих, как прыгун с шестом с высоты с журьбой взирает на судью.
Отец два года, как уже увлёкся страстно и аттестовал себя на компьютерах и у экстрасенсов, потому что, как все невежи, он полагал себя знатоком всех наук, отчего погрузился в изучение тайны седых волос - так водолаз погружается в ванну с жидким азотом.
"Отчего волосы человека седеют?
Почему? Кто им приказывает, и по-человечески ли, по-людски, когда волос из смоляного преображается в снежный, подобно превращению льдинки в капельку воды".
Из Сибири Иван Абрамович выписал целительницу, травницу бабушку Агафью - огромную, словно трёх медведей проглотила на ужин.
Бабушка Агафья расхаживала по владениям Ивана Абрамовича, показывала страшные рожи и приказывала слугам:
"Перины взбейте до чистоты и легкости лебяжьего полёта.
К обеду подайте сто устриц под белым вином.
Музыкантов к ужину подгоните и скоморохов из эстрадного Мира, чтобы - ОГОГО! - веселили от души, как Олимпийские боги".
Папенька безропотно исполнял прихоти бабушки Агафьи, оплачивал её астрономические счета, не спрашивал о странных незнакомцах и незнакомках в балахонах с капюшонами; незнакомцы вольно разгуливали по поместью, пугали горничных и лакеев зловонным дыханием, и расставляли силки и капканы на домашнюю дичь - так английская Королева в пруду ловит золотых рыбок.
За доброту Ивана Абрамовича бабушка Агафья перед сном рассказывала папеньке Робинзона Крузо о нересте лосося, о седых мордах лосей и медведей, о преждевременных родах белок и о леммингах с седыми боками.
Иногда бабушка Агафья стояла в бессмысленном недоумении около кровати Ивана Абрамовича, затем с превеликим трудом вылезала в окно и спускалась по прочной лестнице (лестницу поддерживали три дюжих лакея словака, а командовал усатый поляк гренадёр).
Бабушка Агафья готовила для Ивана Абрамовича чудодейственные сибирские отвары (лакеи шептали, что - отраву); приговаривала, что отвары не только излечат Ивана Абрамовича от седого волоса, но и помогут в постижении науки о седых волосах - Иван Абрамович узнает всё: почему, как и зачем седеют люди.
Чудодейственные отвары помогли: Иван Абрамович облысел, как мраморный шар, часто по ночам вскакивал, с безумными глазами бегал по крыше, затем бродил возле камина и спрашивал огорченных слуг - отчего на Руси печку называют печкой, а камин камином, вообщем, вел себя, как профессор из старинного фильма о рабочих и крестьянках.
Наконец, от отваров бабушки Агафьи Иван Абрамович слег - у него отказали ноги, но мозги просветлели настолько, что генерал по своим связям добился звания полковника для бабушки Агафьи, повесил её портрет в опочивальне; горничные судачили, что Иван Абрамович по ночам молится на портрет бабушки Агафьи.
Среди ночи двадцать второго июня испуганного Робинзона слуги отца подняли с дивана, отвезли в резиденцию папеньки, поставили перед ложем с Иваном Абрамовичем и деликатно вышли за двери (дубовые, резные из Стамбула, где подопытного усаживают на кол, а затем бьют по голове дубовой дверью, предварительно снятой с петель).
Батюшка пустыми очами смотрел на незаконнорожденного сына, причем укор в глазах благочинный, лесной, словно белка на пожаре укоряет лося за то, что сгорел.
Наконец, батюшка вытащил из-под подушки резинового зайца, швырнул в Робинзона, чихнул, и произнёс скрипучим голосом калики из Нижнего Новогорода:
"Сын мой, бесталанный!
До меня дошли слухи, что всё наследство, что накоплено в твоих генах от первобытной обезьяны до текущего момента, всю мудрость поколений Абрамовичей ты променял на мягкие подушки под ягодицами и на мечты об отшельничестве в Антарктиде, где холодно и нет барышень для продолжения рода человеческого, словно всех девушек сожрали Галактические киты. - Батюшка расхохотался; мысль о Галактических китах взбодрила его - так ершик для унитаза бодрит старого бильярдиста (Робинзон даже подумал, что батюшка забудет о теории седых волос, вскочит на отмершие ноги и пустится во все тяжкие). - Род Абрамовичей велик, как дубовая роща, где живут друиды! - перст Ивана Абрамовича указал на потолок (Робинзон на потолке заметил зеркало в золотой оправе, и из зеркала алым пламенем ада пугали очи отца). - Издревле Абрамовичи способствовали процветанию человечества на основе научно-технического прогресса с обязательным обездвиживанием двух, трех горилл в месяц.
Горилла тормозит прогресс человечества, отвлекает от насущного, мешает развитию духовного потенциала работников ядерной промышленности - так репа в глушителе автомобиля "Волга" препятствует поездке в Сочи.
Я бьюсь об заклад, готов поставить панталоны бабушки Агафьи, что за всё существование Природы ни одна горилла не прочитала ни одной газеты, не говоря уже о книгах, а по последним данным, гориллы глухие, тупые, и в них нет жизни, потому что они воспринимают окружающий мир, как бананы.
Человечество катится в бездну, откуда доносятся предсмертные хрипы паралитиков и защитников ливневых лесов Амазонки.
Песни, пляски, своеволие в постелях, малодушие и контрабасы - тормоза, в ледниковый период с обязательным мародерством и поеданием крыс.
После катастрофы, а катастрофа обязательна, если человечество не возьмется за головы и не возведет каждую собаку в ранг оперной дивы, на Земле воцарится хаос; воздух останется в узких областях, реки исчезнут, температура в критических точках опустится до Космической (непотребно холодной, когда замерзают молекулы - ночью, и ядерно-горячей под Солнцем).
Экологическая катастрофа подогревается улыбками гомосексуалистов и клоунов из Амстердама; люди отвыкли от работы, от знаний, никто не строит космические ракеты, а ученые высмеиваются, потому что не поднимают в балете ногу выше головы.
По большому счету нам насрать, - батюшка закашлялся, глотнул из медного ковшика черный отвар по рецепту бабушки Агафьи; очи вылезли, как у испанского быка, дыхание сбилось, и батюшка десять минут хрипел резаным петухом, а Робинзон бил от души поленом (бабушка Агафья привезла вязанку березовых дров из Сибири, по поверью - из березы деготь, а из дёгтя алхимики в Москве золото гонят) по спине отца, - наплевать на всё человечество в пещерах, где танцуют и поют, как прокаженные во время чумы.
Наш род должен и обязан продолжаться во имя процветания и для снятия угрюмости с Мирового равновесия.
Время от времени члены нашего рода должны вступать в двуполые браки с представителями других родов, не менее значимых, как карта планеты Марс.
Следовательно, для истории нужны и другие династии миллиардеров, а также: крестьяне, что выращивают пищу для нас и наших слуг, рабочие, швеи-мотористки, дизайнеры, лекари и другая челядь, что составляет человечество, и в по большому Галактическому счету человечество живет и служит только горстке достойных, потому что умных, оттого, что изучают науки о седине волоса и другие науки, а также понимают опасность грядущей катастрофы, когда метеорит так врежет по планете Земля, что горы закачаются, а из ада выплеснутся покойники в реках огненных.
Наши слуги разрабатывают Космолеты - чтобы мы улетели на благополучные Планеты, - Космические модули, оружие массового Галактического поражения, столь необходимое в войне с Инопланетянами - не отдадут же воронкорылые задаром свои земли, словно им шарики вшили под кожу.
Планов - громадье, и перед человечеством стоит основная задача - спасти НАС от Галактических потрясений и катастроф, и подзадачи из архизадачи - методы для осуществления грандиозного плана - так слесарь вытачивает гайку для сложного автомобиля.
У каждого в преображающемся Мире - своя ячейка, обязанность, как у барсука перед барсучихой - потешно.
Ты, Робинзон, мой сын, но и сын простой горничной, безродной, генетически не миллиардершей, что - плохо и недостаточно, чтобы ты восседал на Олимпе и ожидал милостей от простолюдинов.
Ты не пустого рода, но и не князь светских балов, поэтому твоё место, сын с вислыми усами - надзирать!
Ты - надзиратель за рабами, которые трудятся на наше благо - так вертухай на зоне щелкает кнутом по глазам вопящих рудокопов.
Прослойка между миллиардерами и рабами, вот кто ты, не назову тебя прокладкой, хотя очень похож, как левый сапог на правый.
Освой надзирательское ремесло - денег я дам, выучи Космические науки, возьми шефство над лекарями, чтобы они не отравили нас, благородных, держи руку на пульсах всех Президентов и Королей, словно тебе пошили штанишки из белой парчи.
Тебе покажется, что ты умер в двадцать два года, потому что надзирать - почетно, но и хлопотно как игра в лапту с голыми крестьянками.
Не вбивай в голову теорию зомби, и не прячь белое тело после третьих петухов в свинцовый гроб по примеру графьев из Сербии.
Вот тебе, сынок, на первое время, изучай, машинист Космолета ты мой, будущий, Космолета, что в случае Вселенской катастрофы вывезет достойных и наших рабов в благодатные земли иных планет, где нет слёз, а по утрам птицы играют на арфах".
Иван Абрамович с торжеством вручил Робинзону толстую потрепанную книгу "Квантовая механика", откинулся на мягкие подушки и наблюдал за сыном, как за мерзким слизняком.
Робинзон делал вид, что не замечает презрительных молний из глаз батюшки, тискал книгу, сопел, перекатывался с пятки мысок, а затем, вдруг, как дельфин перед русалкой, набрался храбрости и чистым голосом кастрата пропел - так поёт преступник под топором палача:
"Милый друг папенька, обездвиженный.
При всём вашем благородстве и, несомненно, великих мыслях о спасении человечества во главе Вас, я со страхом и дрожью в коленях, без ожидания спасения и без понятия об исправительно-трудовых лагерях, хотя я мотал срок, с прискорбием сообщу, что та участь, которую вы мне предрекаете - не по складу моего характера и не по силе ума - так белка не выдерживает штангу весом в триста килограммов.
Я понимаю, что, спасая вас и вам подобных миллиардеров от грядущих Вселенских катастроф, мы спасаем и себя - слуг, рабов, надзирателей, и продолжаем род человеческий из ниоткуда в никуда - так сторож на кладбище ворует с могил конфеты.
Вы, батюшка, остаток дней своих посвятили изучению природы седых волос на головах людей и на лобке бабушки Агафьи.
Фью, Иван Абрамович, не рычите, ибо вы прикованы к постели, как Прометей прикован к орлу.
Я же с детства изучаю человека, хотя не модно, не приносит прибыли, не улучшает цвет лица, не увеличивает количество баб в пересчете на ночи одиночества.
Моя задача - найти сверх идеального человека, пусть одного, любого пола; и задачу эту я не ставлю по статусу ниже, чем проблему выживания всех миллиардеров с вашими рабами.
Сегодня я на улице, на Тверской увидел рыбу с чешуей и глазами - поразительное явление - рыба в центре Москвы на камнях, по которым ходили скоморохи Царя Ивана Грозного.
Я упал перед рыбой на колени, заглядывал в черные с желтым очи, просил, чтобы рыба непременно меня простила за бесчинства на Манежной площади, и я верил, что рыба может больше, чем власть, потому что власть не может ничто, как калека без пениса.
Разумеется, рыба меня бы прокляла проклятием великим, укорила бы укоризной туалетной, пожурила бы журьбой нездоровой, но рыба для меня значила больше, чем миллиардер, у которого ноги отвалились от радиоактивного пойла.
Если бы рыба выжила, она пожаловалась бы на меня царю рыб, употребляла бы непечатные слова, и вы, отец, увидели бы на челе моём отражение тех слов, которые неслышно вылетают из умирающей рыбы.
Но рыба молчала, и от неё воняло изрядно, как от немытой... не скажу от кого, во избежание оплеух.
В потрясении я ушёл от рыбы и размышлял о том, что она для меня оказалась больше человеком, чем твои друзья, похожие на клюшки для гольфа.
Рыба меня остановила, привела мой мозг в движение, родила для меня и от меня мысли, а друзья твои, ты к мыслям меня не приводили, я не думал о вас столько, сколько размышлял о рыбе и об её прощающем характере.
Всё живое хочет жить, отец.
В ответ на вашу просьбу-приказ стать надзирателем над вашими рабами, изучить Космическую механику, чтобы вас вывезти в момент катастрофы, стать вашим поверенным я с твердостью в голосе, но с некоторой опаской в душе - вдруг, да выстрелите из-под одеяла, потому что руки ваши ещё не отсохли от целебных отваров бабушки Агафьи - заявляю: все свои силы, все устремления, весь жар души и пыл тела я направлю не на услужение горстки миллиардеров, не на удовлетворение ваших, всё возрастающих прихотей, пусть даже ваши прихоти в нагрузку спасут человечество, а встану на путь лежания на диване, что не сокрушительно и не худо для отдельно взятой личности с носом-рубильником.
Моя мечта, что грызет гениталии от рождения, покой и спокойствие, мечты на диване - жизнь растения, животного, ленивца.
Меня не пугают и не волнуют вселенские катастрофы, не нужны балерины в постели, а только - диван для одного и мечты о людях, о настоящих людях, от которых не смердит, как от северо-западных козлов.
Полежу на диванчике, помечтаю, затем пройду по улице, поищу Человека с Большой буквы, затем - снова диванчик; и пусть метеорит бухает по Земле, пусть Солнце блюет протуберанцами - мне всё равно, потому что я обеспечен своей Правдой без трусов: диван и поиски человека!"
Иван Абрамович посмотрел на сына, словно измерял - сколько из него выйдет фарша на докторскую колбасу, затем погрозил в небо указательным пальцем правой руки, прохрипел:
"Должок!
Ибн сакура!
Просветли себя, храни для Космоса", - и заснул младенцем на руках гориллы.
Робинзон пошарил в тумбочке, денег не нашел, с сожалением, достойным молодого поручика, вышел из опочивальни, и на всякий случай три раза плюнул на черта за левым плечом.
На Большой Дмитровке, напротив прокуратуры Робинзона остановил за рукав пожилой мужчина в тренировочном костюме и с седой, как у дикого козла, бородой.
Мужчина пристально смотрел в глаза Робинзона, затем сжал губы дудочкой и начал Горьковским речитативом - так в Саратове клерки читают рэп:
- Не суди меня строго, юноша с глазами выдры.
Я не виноват в падении Рима, не присутствовал при сожжении Джордано Бруно, даже не прыгал под танки во время путча, а мог, ведь мог же, потому что ноги ходят, а в ногах скрыта сила неимоверная, как у Ильи Муромца.
Надо же, как в сказке: Илья Муромец тридцать три года и три дня лежал на печи, а потом Русь перепахал, поднял с головы на ноги, даже подолы у баб задрались, потому что бабы и девки вверх ногами, как на карусели в парке имени Цурюпы.
Хорошо ли это, когда вверх ногами - судить не нам, а циркачам с балалайками в руках.
В детстве я посещал цирковую студию, научился жонглировать и вертеть тросточку, как польский пан вертел.
Тросточка в руках - фьють, но высот каратиста Брюса Ли я не достиг, а Брюс Ли играл нунчаками в настольный теннис.
В цирковом кружке я подсматривал за молодыми акробатками - девочками и женщинами в силе и без вторичных женских половых признаков.
О чем я думал и мечтал больше всего на свете, когда с руководителем кружка Игорем Исааковичем подсматривал в щелочку, словно искал истину в чужом вине?
Не об эротике думал, не о прелестях обнаженных акробаток, а скорее всего я выдумывал новую мысль, как на Космолете двину к звездам, расскажу инопланетянам о нашем бедственном положении в России, когда люди умирают от голода перед миской со щами: щи на столе, а лаптя для хлебания щей под рукой нет... лаптем, как известно, мы щи хлебать должны.
Подсматриваю, а Игорь Исаакович предусмотрительно убежал - у него нюх на опасность, потому что двадцать лет в колонии отсидел за подделку акций "Гермес-Союз".
Вдруг, дверь открывается, и меня за подглядыванием застаёт девочка необычайной красоты - дочь посла в Индии, Света Круглова с волшебно выразительными окружностями на грудной клетке.
Из одежды на Свете только балетные тапочки и ленточка в волосах, словно Света отдала все свои одежды нуждающимся из Донецкой Республики.
"Выдумай, мальчик, для своего оправдания, что ты не напрасно, как Минин и Пожарский, стоял и подглядывал за обнаженными женщинами и девушками, а мы похожи на мёд.
Если нет слов оправдания, то ступай своей дорогой, распыляй, как написал Великий Русский кудрявый поэт Сергей Есенин, распыляй безрадостные дни.
Только не целованных не трогай, только не сгоревших не мани. - Светлана мило улыбалась - Солнце закиснет от зависти от улыбки Светланы Кругловой. - Милый друг, я бы хотела подарить Миру Мир, но не знаю, как это устроить.
Взаправду не знаю, словно меня бензопилой "Крафтсман" распилили на три неравные части.
Восторгайся мной до разумных пределов, мальчик, а потом найди гору льда, или возьми из холодильника пакет с жидким азотом и залей себе в щегольские панталоны - так поступают оперные певцы в Италии.
Станет тебе очень легко не только на сердце, но и ниже пояса, а затем на тебя опустится воздушный шар братьев Монгольфьеров, не настоящий, а в бреду, и ты просидишь на улице сто часов, обдумывая недостойное поведение, трусливое - когда подсматривал за нами обнаженными тайно, скрытно, словно у тебя на гениталиях нарывы, как у слона.
Непорочный мальчик зашел бы в раздевалку и в изысканейших выражениях попросил бы позировать, показать всё, что он не видел по интернету и у бабушки в сундуке, где хранятся древние журналы "Плейбой" - не нужны, но выкинуть жалко, потому что дедушка на них обменял три воза пшена".
"Прощайте, прощайте, моя возлюбленная, перед которой я виноват больше, чем Прометей перед Зевсом. - Я вскричал в потрясении, руки дрожали, а с глаз падали крупные капли соленой влаги, словно я в мореходном училище сдавал натягивание парусов. - Можно ли сомневаться в моей чистой душе, когда я стою за дверью и оболган, покрыт коркой журьбы и уличен в недостойном, как хозяйка уличает мышь во внебрачных связях.
Я люблю ваш образ и навеки запечатлею в своей памяти, на коре головного мозга - так татуировка остается на коже рокера.
Не забывайте и вы меня, девушка с потешной родинкой на левой большой половой губе - да, да, я вижу родинку, как вижу искры в ваших омутных очах.
В омутах не горят костры, нет искр пламени, но видны искры бриллиантов в затонувшей короне Российской Империи.
Когда наступит конец Света - любознательно, вы - Света и конец Света, - то будьте уверены: я забронирую для вас место на Галактическом Космолете - лучшее место, класса люкс, и более того - построю, или приму участие в постройке этого Звездолета, чтобы ни одна гаечка не отлетела, как в мопеде "Карпаты" вылетают гайки.
Ах, Светлана, джакузи на Космолете для вас отделаю перламутром и изумрудами, чтобы вы не страдали, как царица Нифертити".
Я дал обещание Светлане, но никак не подойду даже к началу проекта - постройке Космолета с особой комнатой для моей любимой; годы идут, спотыкаются - прекрасно, когда годы идут, но я вне дела, словно у меня из души вытащили золотой стержень надежды.
Иыыы! Парень! Да что ты в жизни видел в очках минус сто?
Даже за голыми акробатками не подглядывал в щелочку. - Мужчина в тренировочном костюме махнул рукой, развернулся красиво на пятках, но Робинзон остановил его не властным, а мягким голосом - так добрая мать подзывает семнадцатого ребенка:
- Вы мне говорили о Судьбе, и я понял, что Судьба не поцеловала вам руку, не дала Космолет с джакузи для любимой девушки, а девушка хороша, особенно, когда через щелочку - через щелку все девушки загадочные, словно мячики в волейболе.
Мне же Судьба сегодня предложила должность надсмотрщика за постройкой Космолетов, и Звездолеты эти предназначены для спасения Человечества, и вашей акробатки в том числе, не важно - голая она или в цирковом пончо.
Я отказался, а вы мечтали!
Судьбы наши столкнулись, как пни в водовороте реки Волга.
Не утешайте себя и не убеждайте меня, чтобы я отдал вам должность, от которой отказался, или замолвил бы за вас словечко перед батюшкой, если бабушка Агафья еще батюшку не спровадила к мертвым волкам.
Каждому своё: мне - диван, а вам - тренировочный костюм и вечные скитания с чувством потери: оно же слаще, чем исполнение мечты?
Признайтесь мне, нехороший вы человек: лучше мечтать, чем получить? - Робинзон засмеялся, потирал руки, словно растирал в ладонях пепел от сигареты.
Мужчина полуобернулся, усмехнулся, топнул левой ногой, словно приглашал к танцу мазурке.
Робинзон, вдруг, схватился за сердце (своё), затем поднёс руку к глазам, протирал долго, тщательно, с усердием поломойки из школьной столовой.
- Вы! Вы, мужчина... ОГОГО! У вас вместо рук сучки, а кожа открывается березовой корой, как у дятла в морге.
Что с вами? Вы больны дурной болезнью, которую подцепили от африканского шамана?
Странны вы для меня, и я в тоске от вашего вида: приласкал бы, но я не ласкаю ни мужчин, не деревья, а прежде всего, требую от Природы благодарности и почитания человека.
Раскайтесь, бросьте своё, уже ненужное, потому что ваши руки стали сучками ёлки, тело бросьте под поезд метро, или в реку Москву, чтобы дурная зараза не перешла от вас к вашей возлюбленной и к постовым полицейским - так чума прыгает с курицы на курицу.
Когда вы умрете - не знаю, потому что я не провидец, но познакомлюсь с ботаникой и по спилу на березовом стволе определю дату вашей смерти - так по золотым кольцам на руках жертв палачи определяют количество спонсоров.
Деревенеете, я бы назвал вас - "батенька", как Владимир Ильич Ленин обзывал незнакомцев, но вы мне не отец, а то развеселились бы от "батеньки" и назначили бы свидание своей Светлане, а она уже, судя по вам, бабушка.
Поговорил бы я о стариках с вами, но немного мне надо в жизни, а разговор о стариках забьет мозг, как пыль забивает глотку верблюда.
Робинзон пошел от странного прохожего с руками-сучьями и корой вместо кожи.
"Что я понимаю в жизни? - Робинзон обошел мусорный бак в форме русалки, за баком сверкнули красным глаза, но Робинзон не определил - кому принадлежали: вурдалаку или собаке. Поэт с седой бородой и мутным взглядом самурая продавал стихи - десять рублей за лист формата А4, жёлтый, словно отыскал лист в бабушкином сундуке. Робинзон международным жестом "Пошёл на ..." отказался от стихов. - Велик ли, я, мал или представляю середину, которую франки и мой батюшка называют золотой?
Что понимаю во взаимоотношению кошек и собак, в различии полов лебедей и уток?
Кажется, что Великие люди не интересуются мелким: земляными червями, акцентом кавказских крестьян, распродажей в магазине экономического класса "Пятерочка", но, может быть, Великие, потому и на Олимпе славы, что знают всё, вплоть до способа клепания наконечников на шнурках ботинок?
Я не ревную гениев в людской славе, потому что не ищу славы, не жду миллиардов, а вплываю в мир середняков, даже ниже среднего, потому что мне не звонят женщины, словно у всех отключили телефоны за связь с нигерийцами.
Обидно человеку, если ему не покровительствуют женщины, но не искусственная ли это обида, не надуманная под действием рекламы, где все хохочут, разевают рты, но из открытых пастей не сыплются золотые дукаты.
Бывают ли дукаты не золотые?
Даже то, что я усомнился в этом вопросе, говорит, что я не велик, оттого я и чувствую себя счастливым, что не знаменитый, ибо стезя моя - не великость, и выходит, что я счастлив, потому что имею задуманное, мечта исполнилась, как у мышки перед мешком пшена.
Одни клерикалы скажут, что я обманываю себя, называю мечтой то, что имею - так проще всего и так себя обманывают лжецы с красными носами и с короткими женскими стрижками.
Скрывают от себя главное в жизни, а затем без трусов бегут в женские бани, в гинекологические клиники: вкачивают красный гель в большие половые губы, обрамляют анус ожерельем из кристаллов Сваровски, дуют в трубки и называют дудения искусством кларнета.
Что я ищу, о чем сожалею и нуждаюсь ли в раскаянии, как молодая невеста, которая обещала жениху девственность, а перечисляет в первую брачную ночь всех своих любовников.
Обман себя оскорбителен, потому что втайне от людей, и тот, кто себя обманывает, никогда не станет Олимпийским чемпионом, или даже простым лежебокой - на диване старого образца, изъеденного временем, оттого, нужным и капитальным, в отличие от диванов новых, не объезженных, на которых никто еще не говорил "да".
Почему самое простое кажется сложным, словно перед встречей с Простым выкололи глаза английскими булавками.
Английская королева не выколет себе глаза, не пойдет на панель с лошадью Пржевальского, но охотно разденется догола и продемонстрирует миру то, что есть у каждой женщины, но почему-то каждый раз вызывает симптом новизны и требует вознаграждения".
Через двадцать минут, как ушёл от отца, Робинзон закрыл за собой дверь своей квартиры, прошел в гостиную и в башмаках, потому что лень снимать - завалился на диван белой слоновьей кожи.
Прошлое отрезано серебряным ножом, и существовало ли прошлое с раскаянием и покаянием; священники в тюрьмах заметили, что заключенные на исповеди врут, не договаривают, но каются на двести процентов и раскаяние перетягивает канат с исповедью, как два грузчика тянут на веревках пианино, а сила трения направлена в обратную сторону и препятствует, потому что - оппозиционерка.
"К чему стремится человечество с руками и ногами, похожими на твердые отростки мультипликационных инопланетян?
Нужен ли прогресс, или человечество проживет без прогресса: машины, СПИД, кулуарные беседы и особенное любопытство к жизни музыкантов?
Батюшка говорит, что человечество обязано идти вперед семимильными шагами в сапогах-скороходах Кота в Сапогах.
Без прогресса человечество не выживет после Галактической катастрофы с наводнениями и мародерством в магазинах женского белья.
Кто против прогресса - враг с крышкой гроба в руках.
Но, если, как я - ни за, ни против, и кто я, чтобы решал за всё человечество, словно к величайшему изумлению академиков все, вдруг, да поумнели и ходят в цилиндрах, в руках - тросточки, и всяк знает, как построить Космолет, что увезет в благодатные Земли на новых Планетах, где туземцы только и мечтают, чтобы на них натянули белые панталоны и дали в руки мётлы.
Пусть за меня думают; батюшка мне ни одного миллиона не выделил, чтобы я думал, поэтому я обижен, а обиженные не суетятся, не смеются в подворотнях, а только ропщут, как недовольные псы на привязях.
Не по мне Космолеты, не я спасу Человечество, но я, как русский интеллигент обдумаю, а что интеллигент - точно, потому что на завод не хожу и в деревне за плугом не переступаю босыми толстовскими ногами.
Если я себе сейчас дам в лоб щипцами для раскалывания орехов, то мой лоб треснет, оттого, что кость тонкая, как руки у балерины; у деревенского кузнеца лоб не треснет, потому что в деревнях живут богатыри, а у художника или поэта треснет лобная кость, и мозг не узнает супружеского счастья с новой женой или бородатым мужем.
Если я не додумаюсь до главного а что главное - не знаю, то пусть мне расскажет об Истине настоящий человек, потому что настоящий человек знает всё, ему подвластны тайны мироздания, даже покажет будущее - прилетит та комета губительная, или всё обойдется, и человечество спокойно проживет еще пару миллионов лет на Земле, как черепахи.
Где, где люди?
Где человек?" - Робинзон вскочил с дивана, наскоро облачился в бальное платье, захватил кредитную карточку, а лыжные ботинки посчитал излишеством летом в Москве; выбежал на улицу и остановился, словно наткнулся на снеговика.
Дома, дороги, люди исчезли, будто прошла огромная волна ядовитой жидкости из НИИ "Кристалл".
Джунглевый лес, и нет в нем даже афроамериканцев с веселыми лучистыми очами на голове, и барабанами в руках.
Робинзон не то, чтобы удивился очень, но воспринял спокойно - так лисица успокаивается в капкане, пока не придет охотник.
"Я не тщеславен, у меня нет предрассудков, и в мыслях я не часто убивал - по крайней мере, не больше, чем остальные люди, так что я, если и не благородный интеллигент, то хотя бы счастливый, поэтому не заслужил изгнания из Москвы на необитаемый остров, где деревья странным образом передвигаются, а горы правильной формы, и птицы Сирин и Феникс размахивают крылами и освещают вакханок золотым блеском перьев.
Люди исчезли, значит - так нужно, и, возможно исчезли, чтобы я в джунглях имел возможность найти одного человека, как бриллиант в бочке с опилками.
Зачем мне человеческие особи, когда мне нужен один человек, или несколько, но настоящие, взаправдашние, какими нас сотворил господь Бог, а не реклама памперсов.
Папенька уверен, что кучка миллиардеров - настоящие люди, а все остальные - обслуга, рабы, как рыбки прилипалы.
Но так ли папенька прав, словно изменился под действием радиации из урановых часов "Полет"?
Если миллиардеры и папенька вместе с ними (потому что сам - миллиардер) - настоящие люди, поэтому достойны спасения, то где они сейчас, в джунглевом лесу с птицами, милыми зверьками, рыбками в прозрачной воде, не замутненной фекалиями москвичей и гостей столицы со всех континентов?"
Робинзон остановился перед витриной магазина "Русское золото", но вместо магазина видел холм с дикими козами; люди для него превратились в ходячие деревья, а голоса - шум листвы под легким ветром.
Люди обходили Робинзона Крузо, никто не выказывал недовольства, не показывал недоумения, потому что Робинзон разговаривал сам с собой, а иногда обращался к прохожим, бредил, называл их бананами, ананасами, зарослями ивняка; все уважают мнение человека с ограниченными способностями, и не показывают, что человек - отличается от других, а, наоборот, поддакивают, подыгрывают инвалиду по уму, пусть даже инвалид не приятной наружности, а девушек называет баобабами.
Политкорректность, высокие нравственные планки, уважение к потусторонним безработным - основная разрекламированная черта осторожных, редко впадающих в социальные ошибки, культурных людей, которые по той же культурной теории после работы устраивают секс-вечеринки с ролевыми играми и однополыми связями.
Робинзон Крузо бродил в джунглевом лесу, хватал прохожих за руки, называл руки - сучками, в ответ люди улыбались, похлопывали Робинзона по плечу, называли его милым и поэтическим - так поэта Маяковского похлопывала по спине балерина Ксешинская.
Робинзон остановился у Макдональдса (для Робинзона - небольшой холм с синими цветочками), ударил себя ладонью по лбу и воспарил, осознал, догадался - так догадывается следователь, что его мама украла варенье:
"Судьба назвала меня Робинзоном, и я - Робинзон, одинокий странник на необитаемом острове, где зайцы совокупляются с белками.
Возможно, что Судьба наказала меня за то, что я не согласился с батенькой, а раздор с родителем - величайший грех, и за своё отступничество я покаран довольно мягко, без убеждений, без ломки в суставах и выставления моего поступка в Совет Федераций.
Если бы я дал согласие, то меня бы не перекинуло на необитаемый остров, а я остался среди людей и искал бы среди человеков человека, как мечтал.
Но, если в Москве не находил человека, а поиски - долгий путь к маяку с пузатой смотрительницей, то и на необитаемом острове с тем же успехом я могу искать человека; Ирония судьбы, если я один на острове, то я - тот человек, которого ищу, личность, что откроет мне тайны Вселенной, и основную тайну - отчего я на диване чувствую себя лучше, чем балерина на сцене Большого Театра.
Но сначала я осмотрюсь, как в тюрьме с гориллами: найду человека - мне плюс и исполнение мечты, не найду, значит я - человек; в любом случае я в выигрыше, как директор казино.
Что же с Москвой, где мой дом с диваном и люстрой, которая пугает призраков, потому что испускает симпатические невидимые лучи?
Как существо разумное, я в первую очередь позабочусь о пище, о крове, чтобы ночью, когда я крепко засну, из ноздрей вырвется сопение, дикие звери не растерзали мою слабую плоть, не покрытую хитиновым панцирем".
Робинзон обогнул холм "Макдональдс", продирался сквозь джунгли, распихивал деревья (люди), уступал дорогу кочующим леммингам (машины), наконец, вышел к месту, в некоторой степени, удовлетворяющему и схожему с картинкой из книги о Робинзоне Крузо.
С северной стороны высокий холм (двухэтажный особняк) закрывал от ветра, возле крутого склона - лужайка с зеленой травой и двумя цаплями (детская площадка перед домом) - прекрасный обзор на гавань; в гавани рано или поздно появится корабль с пиратами и пленными балеринами, и на корабле, возможно, найдется хоть один человек с Большой буквы.
Робинзон остался доволен обзором с холма; с высоты он заметил останки корабля, потерпевшего крушение, словно корабль летел по воздуху, а затем случайно упал на риф с крабами и морскими огурцами.
"Туда! На корабле всё нужное для жизни на необитаемом острове, вплоть до журналов с картинками, разгоняющими воображение! - Лицо Робинзона пошло зелеными трупными пятнами, но он не видел себя со стороны, легко сбежал с холма, добежал до первой волны, несколько секунд раздумывал, затем махнул рукой и в одежде поплыл к судну - так овца бежит к барану в год Козла.
Прохожие с уважением и милосердием пропускали странного Робинзона, а он загребал руками, будто плыл, лицо сосредоточено, цель, одному ему видная, приближается; отталкивал людей, но они не роптали, а некоторые даже, осознав, что перед ними новый юродивый, целовали себе руки, воздевали очи к небу и благодарили провидение за встречу с невольным плавателем по городским улицам.
Робинзон добрался до останков корабля, долго плавал вокруг, искал лестницу или уступ, чтобы легко поднялся на борт, где хранятся сокровища для обездоленного - так предполагается, что жена найдет в муже заступника от нищеты.
Наконец, Робинзон отыскал веревку, она нависала низко над водой, с усилием подтянулся и оказался на корабле (залез в помойку), потерпевшем не космическое, а рядовое морское крушение, но для членов экипажа (трупы разложившиеся, с пустыми глазницами) не важно название катастрофы, как продавца деликатесов не интересует национальность обнаженной покупательницы.
Первым делом Робинзон взялся за сооружение плота - грубого, но устойчивого к морской волне - так боксера покупают по ногам, а не по кулакам.
Робинзон спустился в трюм (рылся в мусорном контейнере), взломал дверь кубрика корабельного столяра и к величайшему своему удовольствию отыскал сундук с множеством столярных инструментов, похожих на изделия для кондитерской промышленности (ящик с кожурой бананов).
"Молоток! Настоящий молоток из высокопрочного железа, что выдерживает удар по шляпке гвоздя, похожего на грибок в ребристой шапочке мексиканца Рамиреса! - Робинзон с благоговением взял в руки молоток (сломанную ножку стула), прижал к груди и выдавил из добрых глаз (а в уголках очей - лучики понимания своего положения) две слезинки. - Молоток из моего детства, и, возможно, что инструмент на корабле оказался, потому что моего дядю Павла, столяра-краснодеревщика, взяли в плен пираты с черными повязками над дырками вместо глаз.
Пират - профессия из мечты любого мальчишки младше семнадцати лет и не выше ста шестидесяти сантиметров роста, как колода для рубки мяса.
На Новый Год я ждал подарка - черную повязку на глаз, настоящую повязку, проверенную в абордажах - так балерину проверяют, сколько она выпьет шампанского за один вечер с английским послом.
Наступил радостный день - тридцать первое декабря, и я, конечно, с утра играл на арфе, деликатно перебирал струны пальчиками, потому что предназначение каждого современного мужчины - изящное, как пение соловья на розе.
С чердака слышен грохот - тетя Маня пинала старые котлы и кастрюли, чихала, громко разговаривала с тетей Шурой, беседовали об охотниках на женщин и на кабанов, выходило по женскому разговору, что охотники на кабанов намного благороднее, чем дамские угодники, потому что в дом кабана несут, а бабники из дома уносят, как тараканы.
На лестничной клетке отвратительно захохотала молодая девушка - подружка сантехника дяди Коли, девушка с достоинствами, пианистка, библиотекарша, победительница конкурса красоты Мисс Москва; отчего она полюбила дядя Колю, на сорок лет старше себя - загадка не только для тети Шуры, но и для меня, потому что я любовь по наивности представлял двуполую и без разницы в возрасте, как у воробьев.
К комнату вплыла приёмная мама, от неё пахло чернилами и песком - в последнее время мама любила писателей, а они обливали её чернилами, потому что настоящему писателю нравятся темнокожие девушки (так приёмная мама меня уверяла, когда отмывала под душем синюю кожу, словно индюшка ощипанная).
Мама торжественно преподнесла мне коробку с красным бантом, большую, яркую, а бант, как на платье Мальвины.
Я так и подумал, что приёмная мама подарила мне резиновую Мальвину - очень популярную игрушку, в тренде, и у Мальвин нового поколения обычно два лица - одно сверху, как у старух, а другое внизу, иногда с трещиной на лбу.
Но я мечтал о повязке настоящего пирата, потому что повязка компенсирует белые панталоны в обтяжку; панталоны стягивали мошонку, но мама не разрешала другие штаны, говорила, что без белых панталонов мужчина - не мужчина, а - дровосек.
"Что в коробке, милый друг приёмная маменька?" - я прижал подарок к груди, словно обнимался с Карлсоном, который ворует крыши. Коробка чрезвычайно лёгкая, как невеста из Поволжья, и я подумал, что, может быть всё-таки не Мальвина, а повязка пирата с вышитой сценкой из казни на гильотине.
"Подарок тебе, как императору Солнца! - маменька смотрела мне в глаза, торжественно подняла руки и чуть не начала танец белого лебедя, но затем вспомнила, что не в ресторане с женихами, поэтому погладила меня по головке. - Открывай, милый приёмный сыночек, как откроешь своей девушке тайну любви.
Поверь, подобного подарка ты еще не получал, словно тебя забрали в армию прислужником, но жалованье за два года не выплатили, всё съели сержанты".
С дрожью в пальцах и с гаденькой радостью полоумного эстета я сорвал бант, как сорвал бы его с платьем Мальвины, скинул крышку коробки, и... пустота, как в глазнице боевого пирата Флинта.
Коробка пустая, хамовитая, словно гроб для толстого покойника, а покойник еще не покойник, пребывает в благодушном настроении, разъезжает с визитами по любовницам и намечает на лето курорты с мальцами и краснозадыми павианами.
Маменька смотрела на меня с умилением, даже протянула руки, чтобы я с восторгом и слезами благодарности за пустоту в коробке прижался к теплой, отработанной женской груди.
Я уже понял, что маменька не ошиблась, а другой бы, стыдливый ребенок в штанишках с зайчиками, укорил бы маменьку, пожурил, что она забыла в коробку вложить подарок, словно забыла одежду, когда пошла к милому другу художнику.
"Сынуля! Сынулечка с рогами! - приёмная мама не сдержала слез сердца, и злость улетела с меня луковыми кольцами. - Одни, постылые родители, дарят сыну резиновую Мальвину с двумя лицами крохотной простушки, которая не знает делопроизводства.
Имя этим родителям - ад, а место их там, откуда доносится скрежет зубовный, и вылетают смрадные клубы пара.
Другие - интеллигенты-ботаники, подарят велосипед, танк, или швейную машинку.
Третьи - передушила бы их за невнимание к детским интересам - награждают сына подарками из пиратского арсенала: сундук с сокровищами, кривая пиратская сабля, тельняшка, повязка пирата на глаз - отвратительно, безыскусно и наводит на мысль о горячительных напитках в бане.
Я же подарила тебе Вселенную, все Галактики, Мир в одной небольшой коробке, которую нашла за домом в помойке - кто-то выбросил коробку, в которой подарил ребенку гадость - куклу, или пиратский набор.
Сынуля, ты узнАешь, что наш Мир, Вселенная произошли из пустоты, из вакуума, когда две частицы столкнулись, словно балерон и балерина на сцене Большого театра России, где самые дорогие бутерброды в буфете.
Вакуум - он прекрасен, потому что из него выйдет всё, что пожелаешь как из рога изобилия в руках небесной китайской обезьяны Ханумы.
Даже жена тебе выйдет из вакуума, любимый чужой отпрыск с носом рубильником.
Удивительное рядом, прикоснись к своей мечте в коробке, как прикасаешься к альбому комиксов, где супермен ловит эфемерного паука, а пират пытает прелестную молодую девушку с опытом старой балерины.
Я подарила тебе пустоту в коробке, Вселенский вакуум, дороже которого нет ничего на свете.
За мою доброту материнскую ты, приёмный сынуля, обязан меня содержать, когда подрастешь, или чуть раньше - дети шастают по электричкам, сшибают милостыню, и даже не боятся побоев сапогами по голове и по ягодицам".
Маменька потеряла ко мне интерес, присела за пианино, ударила тонкими пальцами по клавишам и запела, словно её пытали.
Огромный голос быстро заполнил комнату, даже вытеснил пустоту из коробки, и я с подарком выбежал на лестничную клетку, где часто отдыхал, когда приёмная мама приводила нового приёмного папу на час.
На лестничной клетке в форточку курил дядя Павел, мастеровой, с усами и всегда пьяный, что характеризовало его с лучшей стороны, потому что пираты тоже всегда пьют ром, и не стыдятся своих красных, как фонари под глазами ДПСников, носов.
Дядя Павел внимательно осмотрел пустую коробку в моих руках, словно я принес из ювелирного магазина цепь, длиною в жизнь.
Затем оттянул резинку моих белых панталонов, обидно и больно отпустил, как выстрелил из рогатки:
"Ты еще пацан, Робинзон, несмышлёный, раздавленный понятиям о преднамеренных убийствах, с предчувствием светлого, но светлое настолько далеко, что лучше замерзнуть в сугробе на Колыме, чем от пережатия вен на мошонке.
Зачем тебе белые панталоны, если ты - парень с глазами мужчины?
Не позорь свои мужские хромосомы, Робинзон!"
"Маменька велела... она сказала, что я не девушка в положении, поэтому в моих же интересах следовать моде, и все тягости и сложности, которые я переношу в детстве от тугой резинки и сжатых яичек, мне принесут горячую кровь после семидесяти лет.
Не обижайте память моей приёмной маменьки; может быть, мамаша, пока я с вами разговариваю, хлебнула лишнего алкоголя и умерла в конвульсиях, с зеленой пеной изо рта.
Или наклонилась поправить мозольный пластырь, а пианино рухнуло на неё, придавило мою приёмную маменьку, вдобавок, испортило новый ламинат. - Я в горести водил мыском бальной туфельки по заплеванным плиткам - так художник делает наброски календаря с голыми купальщицами: - Дяденька Павел, а почему у вас на руке нарисована птичка над всходящим Солнышком, словно она бранится на лучики, а Солнышко поджигает перышки, лёгкие, как мой чай без сахара и без заварки?"
Дядя Павел долго молчал, даже смахнул из уголка лукавого ока непрошенную слезинку, затем произнес с нотками французской печали:
"Жизнь - не компьютерная игра, в которой с автоматом бегаешь за голой балериной.
Жизнь из-за своих протуберанцев и подлого цинизма выходит на уровень невинности, но не той невинности, которая окрыляет, а которая по уголовному кодексу Российской Федерации, если хороший продажный адвокат и алиби.
Не удивляйся, Робинзон, если балерина поднимает ногу выше головы, и за этот подвиг балерину в Кремле награждают зеленым автомобилем БМВ и орденом "За заслуги перед Отечеством".
Каждому свой карцер, или награда: одному - орден на груди, а другому - вольную птичку чайку и Солнце в наколке".
"Я хотел черную повязку пирата на глаз, а маменька мне подарила пустую коробку, и сказала, что наша Вселенная произошла из пустоты, поэтому пустота - самый драгоценный подарок", - я похвастался, потому что казалось, что пустота в коробке войдет в резонанс с Солнцем.
Дядя Павел долго смотрел на меня, затем зло вырвал коробку и швырнул её на лестницу, под ноги толстой бабушке Елизаровне.
Елизаровна нашла повод для воплей, орала, кричала, угрожала, сквернословила минут двенадцать, и мы слушали с радостью, гримасничали, получали истинное удовольствие от спектакля, потому что на настоящий спектакль с актерами в париках у нас денег нет, а, если бы и нашлись, то - кому он нужен, спектакль без аттракционов и неожиданных откровенностей старух.
Когда Елизаровна ушла с новогодним настроением, дядя Павел из электрощита достал молоток с деревянной, как нос Буратино, ручкой.
Головка молотка стерта от частого применения, но железо всегда - железо, даже в сердце Железного Дровосека.
Дядя Павел с чувством, как рыцарь протягивает меч другому рыцарю, протянул мне старенький потертый дешевый молоток, похожий на судьбу поэта:
"Возьми, пацан, самое дорогое, что может быть у настоящего мужчины, пусть даже мужчина скачет по сцене и подкрашивает глаза синей краской, отчего становится похож на покойника.
Твоя приёмная мама, Робинзон, - дешевая шлюха, и, оттого, что дешевая никто не подарит ей новый зелененький БМВ, и не вколет в грудь орден "За заслуги перед Отечеством".
С одной стороны, старая кошелка сэкономила на тебе, ничего не подарила, словно писала бумагу о снисхождении и помиловании.
Но, с другой стороны, даже сама того не зная, твоя приёмная мама доконала суть вещей, переиначила Природу, задала жару конюхам на небесах.
Иногда твоя маменька миленькая, когда нагая в свете настольной лампы стоит возле окна, и нет в ней жадности и злобы, никогда не ужасается, если её приглашает сантехник с неадекватными, как у голубого кита, глазами.
Почему китов назвали голубыми?
Киты не голубые, а погоняла - голубые получили от натуроведов, где все голубые, потому что из Европы.
Пустая коробка - не пошлость, и я даже в ней вижу Умысел и характер, как у вертухая.
Вертухаи зимой кутаются в шубы и похожи на ангелов, потому что - в небесах.
Если маменька твоя обласкала пустоту в коробке, то из союза женщины и пустоты родится новая Вселенная, и в этом Мире найдется место любой вещи и твари, как в камеру напихают сто человек, а положено по санитарным нормам - двадцать.
Иногда думаешь о человеке, что он нелепый, шизнутый, низких кровей и себе на уме крыса, вошь поднарная, а затем, когда Правда откроется, то человек благороден, хотя о благородстве и не замышлял, словно перед ним корчили рожи тысячи обезьян из армии цирковых деятелей.
Обезьяне за рожу деньги дают, а, если я рожи корчу возле "Дикси", то меня увозят на воронке.