Ты высока и стройна. Ты внушаешь людям многоговорливость. Красивых речей множество, но среди них одна лишь услаждает слух - та, что льется нежным соком весенних деревьев внутрь тебя. Заставляя забывать об окружающем мире. Лишь в эти благословенные минуты глядишь ты, не сводя бровей в одну тугую нить и не пряча за плотно сжатыми губами улыбку. ОН может оживить тебя. Он, который слаще любой пищи - любимый.

- Санька, хорош дремать. Товар привезли. - Толстая продавщица спугнула убегающий сон. Парень вскочил со стула, ассоциируя себя с этим закутком старых-забытых-заброшенных вещей. Вещей, которые когда-то были нужны и верно служили, а теперь свалены в комнатушке без окон, чтобы дожидаться последнего путешествия - на помойку.

- Хорошо, что хоть не пьет и не колется, - забурчала продавщица под нос, лавируя по заставленному коробками узкому коридору в направлении к черному ходу магазина. - Но тоже не подарок, - продолжала она рассуждать, словно Саньки вообще здесь не было. - Хотя... если быть справедливой, то честный! - Она остановилась, а паренек почти врезался в обширную поверхность спины. - Знаешь, Санька, тебя никто на работу больше не возьмет... И если бы не твоя мама. Если бы не ее просьба, - поучительно начала лекцию продавщица, - был бы ты абсолютно бесполезным. Понял?

Санька кивнул, хотя слово "абсолютный" мало укладывалось в его голове. Ведь Санька, несмотря на свой возраст, а исполнилось ему уже почти двадцать, оставался практически ребенком. Недоразвитым.

- Сейчас перетаскаешь коробки в складское помещение. Затем придешь ко мне. Получишь деньги и отнесешь их маме. Не будешь покупать мороженое и конфеты, как в прошлый раз... Понял? - Теперь в грозном виде продавщицы появилось что-то материнское и сострадательное. Она потянулась рукой к кудрявой светлой макушке Саньки. Но в последний момент передумала и вздохнула. И паренек тоже вздохнул...

Он надеялся, что Светлана Васильевна перестанет его строжить, сделается прежней обыкновенной тетей Светой из соседнего подъезда - той, что приносила игрушки. Той, что гуляла с ним в парке, когда мама уходила вечером на работу.

Парнишка ссутулился и свернул к черному проему, за которым начинался темный мир грузовых машин. Санька думал, что на самом деле никаких машин не существует, а есть волшебные ящики, которые то пустуют, то вновь наполняются, потому что людям, которые приходят что-то покупать, срочно надо приобрести волшебство.

Волшебство скрывалось в больших коробках, или маленьких коробках, или разноцветных... Угадать, какие они будут в следующий раз, не представлялось возможным. Но внутри - обязательно сюрприз: разобранные стекляшки, из которых скручивают люстры, диковинные вазы из переливающегося стекла, длинные деревяшки с круглыми столешницами, резные штуковины... Санька поднял несколько маленьких коробочек. Легкие. Наверное, вазы. Вазы, которые так любит мама. Мама кладет в вазочки лепестки роз, прячет там всякие ненужные мелочи. Санька так любит свою мамочку... Мамочку, которая теперь плохо ходит и почему-то поседела...

Паренек поставил коробки в угол. Хорошо получается. Ровненько. Если постараться, то выйдет красивая башенка с красными и зелеными пересечениями скотча. На верхушке можно установить корзину с ручками в виде голубей. Будет крышей замка. В замке живет странная женщина с фиолетовой кожей и блестящими глазами. Она почти как снежная королева, но еще страшнее... и красивее.

Красивее всех на свете... Ты, которой приношу я кровь врагов вот уже третью луну. Слышишь, как трубят рога, призывая бога войны... Ему поклоняются молодые мужчины, у него ниспрашивают силы и отваги. Но не этому демону доверяю я, моя богиня. Я - рожденный от смертной женщины. Вождь великого племени. Вождь, которому каждый день приходится доказывать... И отстаивать право. Право на главенство над Первыми, рожденными раньше людей.

Ведь бог войны огромен. Его острые зубы беспощадные, его черная шерсть на лапах вспыхивает искрами молний, его когти наточены и загнуты, словно серпы месяца, его очи способны обезоружить, его сила сокрушительна... Никогда не справиться мне, человеку... Но ты - ты одна подарила мне жизнь. Ты одна доказала, что существуешь. Что тебе лишь должен я приносить дары в час, когда солнце ложится на горизонт лопнувшим женским чревом. Пей кровь врагов, царица. Пей! Пусть глиняные губы молчат, но я все равно прижмусь к ним в поцелуе и вместе с тобой изведаю тьму, за которой последует последняя битва.

- Закончил уже? - тетя Света, караульщица и проверяльщица, появилась из ниоткуда и сунула нос в машину.

Парнишка в ответ только запыхтел. Конечно, уже давно. Он даже успел соку попить. Делов-то. Пора и домой бы... Отпусти, тетя Света, сегодня по программе покажут мультик полнометражный - цветной, красивый! А-а-а? Санька глаза печальные такие сделал... Но, видно, не пронять жалобами. Вон как напыжилась. Строгая и справедливая, только холодная. Всякий знает, у кого над головкой голубенький дымок, тот обязательно вот такой ПРЫЦЫПЫАЛЫЙ. А у добрых людей - радуга над головой, а у печальных -вроде как крылышки бабочкины. Боженька защищает.

- Смотри, коробка повреждена. Неси сюда скотч, переупакуем. Светлана Васильевна с грацией маленького слоника забралась внутрь, достала неправильную по ее мнению коробку и аккуратненько водрузила ту на стол. Женский любопытный взгляд последовал в щель. Затем туда юркнул палец.

- Интересно? - Хлюпнула носом тетя Света, улыбнулась одной губой, подмигнула Саньке, который уже стоял рядом и держал наготове скотч. - Давай поглядим. У меня и коробка другая есть. Щас... Так...

Картон упал на бетонный пол, а на поверхности стола, избавившись от шелухи и опилок, оказалась глиняная статуэтка.

- Да, Санька, красота... Я такую в музее видала, только в натуральную величину... Богиня Ша-ара... По восточным поверьям, первое божество. Сколько копий налепили... - Продавщица подперла подбородок рукой, залюбовалась. Ведь тетя Света умная, училась... Надежды большие подавала... Так мама дедушке говорила... Дедушка умер... Тетя Света все еще живет в маленькой квартирке и считает каждую копеечку, и за десять рублей может кого угодно задушить...

Санька голову в плечи втянул, отвернулся. И смотреть не хотел совсем. Не потому, что не нравилось, а потому...

Потому что когда вижу тебя, сердце мое стучит таким частым ритмом, что барабаны не успевают догнать. Сейчас все танцуют у костров. А я - рядом с тобой. Я хочу тебе сказать, что победил этим днем, что не зря молился, что стал я чернее грозы и быстрее молний. Что получил награду и принес тебе много крови... Чтобы насытить твою страсть. Все трупы на улицах большого города Шуцырку твои. Каждый мертвец - твой. Не принадлежит ни земле, ни воде, ни огню. Тебе отдаю я их жизни. Тебе одной, о бледноликая моя царица. Полью твое тело кровью и страхом этих смешных людишек. Полью, чтобы ты знала, что мир принадлежит тебе одной, а не другим богам. Не псам, которые возносят хвалебные гимны богу войны и жрут мясо убитых, как обыкновенную пищу. Священным должно быть место величайшей! Священными мысли ее преданных жрецов. Смотри, милая, я уже почти перестал походить на человека. У меня выросли длинные клыки, мои ноги превратились в красные столпы, а руки - в когтистые клешни. Я уже не принимаю речь человека за разумную. Я уже сделал шаг вверх по лестнице, чтобы узреть твое величие, а не жалкую нору бога войны, которого сослала ты, словно ненужного пса, приносить тебе пищу. Позволь взойти выше... Позволь...

- А ведь все ж таки побил... - тетя Света всплеснула руками, затем вздохнула и издала звук недовольства. - Как такую статуэтку паковать... Как продавать? Вычту из зарплаты... Санька, сам посмотри, что натворил.

Парнишка еще больше насупился. Точно помнил он, что не бил. Он с коробками не играл. Никогда. Мама четко запретила, и теперь попадет. И мультфильма не будет. Слезы показались в глазах Саньки.

- Неправда, она такая была, - заныл он.

- Не была. Не могла. Ты теперь ее себе забирай, а три сотни я вычту потихоньку... Чтобы мама не заметила. По копеечке... - Продавщица опять вздохнула. - И что с тобой делать? Что делать? - Она внезапно притянула парнишку к себе, крепко обняла и потрепала по макушке. - Не переживай, ничего не скажу маме, и, если будешь аккуратным, сама отдам. Ну, не куплю себе крем в этом месяце, Подумаешь... Какой-то крем. Кремом больше, кремом меньше. Бери, - она протянула фигурку Саньке, который крутил глазами, а от подарка отказываться боялся. Вдруг передумает, накажет. Брать нельзя, не брать нельзя...

- Ну, я пошел? - Санька сжал статуэтку покрепче и отвел от тела подальше, зажмурился.

- Не укусит тебя. Она глиняная.

- Она голая! И страшная, - парнишка покраснел, как дозревший наконец в холодное лето помидор.

- А мы ее тряпочкой прикроем, - продавщица ловко накинула на богиню бумажку, завернула ее прямо в руках у Саньки. Потянулась к карману за деньгами, отсчитала положенное и выдала парнишке. - Никаких конфет, статуэтку маме... Деньги - маме. Запомнил?

Запомнил тебя в шквале криков, в дрожи битвы, в запахах гадостных и самых волшебных, что сулят мне конец, но оставляют жизнь. Они пришли за мной, чтобы удостовериться, что тебя я прячу в своем шатре, что занимаешь ты лучшее место и обильно полита кровью. Они обнажили зубы и не стали спрашивать, почему я не был верен законам племени и выбрал тебя, запретную и поруганную... Тебя, которую они боялись и не восхваляли сотнями и тысячами лун. Они не застали меня врасплох. Я ждал их каждое мгновенье. Я вскочил и, окруженный, приготовился... Я принял боевую позу. Я улыбался, потому что помнил последний наш поцелуй: глина отвечала мне, я лепил из глины... твою бесконечность, царица.

Клубок ярости сомкнулся и покатился по земле. Ни боли, ни сожалений. Я уничтожал земли и города ради тебя, а не ради войны. Я жил целью, и я любил эту кровь. А моя, да, моя кровь... что теперь покидала тело через раны! Разве не этого ты хотела, милая? Сейчас... Я откинул врагов, словно горсть взбесившихся волков, и бросился к тебе. Я обнял тебя нежно. Я оросил тебя своей алой болью. Боль потекла по тебе счастием обладания... Любимая, ты смотрела на меня, не сводя брови... И глаза твои оживали...

Санька не мог выкинуть подарок в урну. Ускорял шаг. Летел, как птенец, который впервые в воздухе, к дому. Дрожал... И прислушивался к сердцу, что билось в кончиках пальцев, державших статуэтку. Ему казалось, что не его руки пульсируют, а сама глина разогрелась и теперь плавится пластилином под шуршащей бумажкой.

Наконец не выдержал, присел прямо посреди двора и поставил богиню на асфальт. Если бы их даже вместе раздавила машина, пусть будет так. Ведь богиня, страшная женщина, вышла из сооруженного замка и теперь освобождена.

- Ты пришла, чтобы я выполнил три твои желания? - Парнишка потянулся к бумажке, сорвал ту прочь. На бледном лице выступили капельки пота. - Зачем ты приходила ко мне ночью? Зачем?

- Придурок с глиняной игрушкой разговаривает, - смех позади говорил о присутствии мальчишек, которые постоянно дразнили и гоняли Саньку. Это были дети по сравнению с парнишкой, но даже дети сильнее, если ты всего лишь ребенок душой...

- Не бейте меня, - Санька прикрылся руками, даже не собираясь подняться и бежать. Он боялся этих хулиганов, но еще больше - статуэтки. Статуэтка горела красной аурой, полыхала огнем.

- Ага, щас, послушались. - кто-то из детей потянул руки к подарку тети Светы. Парнишку начала бить дрожь.

"Не трогайте!" - хотел закричать Санька, но не успел. Все залило огнем. Пламя рвануло вверх, шаровой молнией пронзило соседских мальчишек, описало круг и ринулось навстречу.

Навстречу к великому воину вышла она. И она убивала убийц, что изгнали ее.

Ее боялся Санька... На нее смотрел он, и малым своим умом понимал, что же здесь делает ведьма из чертогов потусторонних.

Потусторонними очами взирала богиня на воина, оживившего ее. Благодарила за свободу улыбкой.

Улыбка эта пугала Саньку. Но он не отступал, потому что детским умом обожал красоту.

И красота эта становилась дьявольской мощью.

- Будешь ты помнить о себе каждое поколение. Станешь ты многими воинами, которые будут разорять Землю во веки веков. Перерождаться станешь с тысячами имен. - сказала богиня ласково.

Санька отступал от фиолетовой женщины шаг за шагом.

-Я не знаю, о чем вы...

- О том, мой великий воин, что сегодня ты начнешь путь.

- Я? - Санька закричал от боли, когда палец богини коснулся его лба и повалился без сознания на дорогу. Он еще не знал, что очнется другим человеком.

Человеком когда-то был великий воин. Человеку доверила богиня зло на земле. Каждый раз рождался воин для целей ее и уничтожал воинов, что жгли города и государства, не верящие в Бога. Но разве можно победить зло, если имя его человеческое, а выбор богини неизвестен?

Санька открыл глаза. Над ним склонилась мама.

- Очнулся, котя!

-Мне приснился сон про богиню... Тетя Света дала мне статуэтку... - пролепетал парнишка. - Богиня предлагала мне власть над людьми. Она сказала, что во мне душа великого Зверя.

- Какой страшный сон... Милый мальчик мой. Милый мой мальчик, - улыбнулась женщина, вставая. - Я принесу тебе чай. Подожди. Сейчас...

Санька приподнялся. С ужасом видел он, как под босыми ногами мамы появляются кровавые следы. Следы, открывающие внутреннюю суть.

Суть в признании в себе зла.