Обложка первого вышеупомянутого тома П.И. Совруницына.
Палисандр Икаевич Совруницын
(Сноска, неожиданно разросшаяся до размеров двух и даже больше глав)
Попытка всемирного погрома вегетарианцев, после того, как человечество узнало, что вегетарианцев Галакты не едят - отсутствуют "Предаторин и Кадаверин" в их мозге. Галакты быстро его прекращают.
В свободной и демократической России, братские народы которой счастливо сумели объединить славные многовековые традиции прошлого и чутко уловить актуальность текущего момента, поднялась было волна погромов под лозунгом "Бей жидов и вегов - спасай Россию!" Жидов намеревались бить по головам палками с плакатами, на которых изображены были: усатый Вождь Всего Прогрессивного Человечества - Иосиф Виссарионович Сталин и бородатый Пророк Всея Руси Ныне, Присно и Вовеки Веков - Палисандр Икаевич Совруницын.* Демонстранты выражали справедливые гнев и возмущение происками жидов, пригласивших Галактов. (Все точно знали, что именно они - жиды, и никто другой, зазвали этих вурдалаков на Землю!!! Ведь они же всегда к крови тянулись! Мацу свою на крови младенцев христианских испокон веков замешивали!). Они, демонстранты, потрясали в воздухе красными книжками "200 лет в месте" П. И. Совруницына с подзаголовками "Mein Kampf" и "Краткий курс паразитологии" и, вешая (пока в своём воображении, но весьма близко по времени к реализации) жидов на столбах, зачитывали, как обвинительное заключение, целые главы из этой замечательной и поучительной книжки. Всем всё было ясно и понятно как майский день - только жиды и могли связаться с упырями - Галактами - ведь, опять же, это точно известно, что они испокон веков пьют кровь христианских младенцев! Им - то Галакты эти, что братья родные! Вегетарианцев собирались бить меньше, так как со времён Средних веков привитое гражданам России (особливо стараниями батюшки -царя Ивана Грозного) чувство справедливости и уважения к закону, не позволяло со всей безапеляционностью утверждать о них то, что о жидах можно было всегда сказать с закрытыми глазами. Веги (то есть вегетарианцы) как-то сами собой слиняли с лозунгов и те вновь воссияли первозданной девственной черносотенной белизной и определённостью:
"Бей жидов - спасай Россию!"
Председатель Думы, известный российский политический деятель, вождь Национал - Социалистической Рабочей Лиги Народных Активистов России, (сокращённо - НаСРаЛНАРос) Игнат Иванович Подколодный, попросил своего близкого друга, знаменитого поэта-освежевателя старинных басен и гимнов, Сергея Нахалкова написать текст песни, которая по замыслу, должна поднять просвещённый русский народ на борьбу против иноземцев, (жидов, преимущественно), закабаливших его, на священную войну -- джихад. И Сергей Нахалков с задачей справился наидостойнейшим образом, быстро и в срок!
Песня звучит так:
Священная Война.
Вставай, страна погромная!
Вставай на смертный бой!
С жидовской силой тёмною,
С еврейскою ордой!
Пусть ярость ПОДКОЛОДНАЯ**
Вскипает как волна.
Война иудофобная --
Священная война!
** Этим Нахалков хотел подчеркнуть выдающуюся роль самого И.И. Подколодного в подъёме широких масс российской общественности на праведное дело.
* Палисандр Икаевич Совруницын
Его отца крестили Ермолаем. Но в детстве, когда он волновался, у мальчика начинался приступ астмы. От удушья ребёнка спасало лишь странное совпадение - то же волнение вызывало у него сильнейшую икоту. Мощные сокращения диафрагмы усиливали дыхание и приступ астмы прекращался! Родные, заметив это, каждый раз, когда начинался приступ удушья, кричали ему: "Ермолай - Икай!!!" Или просто: "Икай, Икай, Икай!!!" И постепенно этот призыв вытеснил его имя Ермолай. Так получилось, что он официально стал "Икай". На его персональном фамильном гербе изображён торс человека в разрезе с выпяченной диафрагмой и надпись над диафрагмой гласит: Dum Singulto-Spiro!! Пока Икаешь - Дышишь!! ( По следам знаменитого: Dum Spiro - Spero! Пока дышишь - надейся!)
Под диафрагмой - другой девиз по-латыни, и тоже весьма к месту: Singulto - Ergo Sum! Икаю - значит существую!
Впоследствии мальчик вырос в отличного курённого атамана, пламенно защищавшего Русь от иноземцев, особенно от зловредных евреев. Недаром в казачьем войске у всех на устах был клич:
Бей жидов - Икай Россию!
История возникновения имени его сына также крайне замечательна. Икай Совруницын немало размышлял над особенностями русского языка (эта страсть передалась, впоследствии, и его сыну, гениальному писателю). И после долгих и многотрудных размышлений Икай Совруницын пришёл к поистине парадоксальному выводу: Буква "А" не должна сушествовать в истинно русском алфавите! Точнее, она не должна быть ПЕРВОЙ в русском алфавите и все слова, начинающиеся с этой буквы должны быть изъяты из языка или должны были начинаться на "ПА", или "ПРА", или любое другое буквосочетание, заменяющее "А".
-- Она (буква "А") привнесена в чистый наш язык инородцами, только и думающими, как бы его исказить и извратить! Истинная русская буква была не "А", а "ПА"!!!
Ведь не назвали же французы, -- объяснял Икай Совруницын, -- Свою столицу Лютецию, Арижем, а Парижем!!! Ведь отец, по-русски, интимно, по-семейному, не АПА, ПАПА! И это понятно, ведь ПАПА возник тогда, когда на смену матриархату пришла более современная и совершенная форма семьи - ПАтриархат, где отец был Главой семьи, её самое важное средоточие, а потому и назывался ПА-ПА. Недаром Римский Первосвященик тоже зовётся не Апа, а Папа! Откуда же пришла в русский язык эта мерзкая иностранка "А", иноплеменница, да ещё с претензией стать первой в алфавите буквой? Из греческого, может, скажет кто-то наивно? Де, альфа, бетта, гамма, дельта, эпсилон и т.д. НЕТ! Ищите поглубже,-- призывал Икай Совруницын. Из древнежидовского, так называемого иврита! У них, у древнежидов этих, первая буква алфавита ихнего - АЛЕФ зовётся! Потом -Бет, потом - Гимел, потом -Далет.
-- А, -- спрашивали у Икая,-- разве не было такой буквы раньше, до жидов, в языках более древних?
-- НЕТ! --Победно провозглашал Икай Совруницын, -- Ни в шумерской клинописи, ни в египетских иероглифах такой буквы, да ещё первой, не было!
-- А как звали Александра Македонского? -- спрашивали.
ПАЛИСАНДР Македонский, -- отвечал Икай.
-- А "Е" и "К" куда пропали, -- спрашивали.
"Ка" --упала, "Е"- пропала. Кто остался на коне, Буцефале, то бишь? -- с лёгкой иронией отвечал Икай.
И во всех словах, начинающихся на "А", предложил заменить её на другие буквосочетания.
Абажур (вообще не русское!) - Шлябажур, ведь он, вроде шляпы на лампе.
Аванс (не русское) - Праванс, Франция, значит. Как войдёшь - так направо.
Автор (тоже не русское) -Графтор, почти Граф или Графоман.
Авторучка (опять не русское) - Главторучка, ведь она - главное орудие труда писателей!
Ага! - Брага! - это слово душе русской близкое.
Агрессия (опять не русское) -Прагрессия, как в математике.
Агроном (не русское) - Погроном -- вот это слово звучит гораздо лучше и близко для слуха российского, почти как погром!
Адвокат (не русское) - Подвокат, (подвохи, значит, ищет). Правильнее, -- замечает в комментариях Икай Совруницын, -- было бы произносить это слово как Падло-Кат!
Ад -Пад, опять-таки понятнее - "пал в ад", то есть в "Пад", "Падший", опять же, а не "Адший"!
Ананас - Бананас, оба фрукты не русские, в России не водятся.
Анальный - Банальный, то есть обычный, заурядный, как это самое отверстие, ничем не примечательное.
Апломб - Запломб, ведь ясно, что речь идёт о пломбировании зубов.
Аромат - Даром-мат, этого у нас всегда с избытком, и бесплатно.
Ась? - Вась!
Аэроплан - Фраероплан, кто же теперь на "аэропланах" летает? Только фраеры!
Дальше можете сами! Слов-то на "А" немного!
И объявил Икай Совруницын, что отныне русский алфавит будет начинаться буквой "Б"!
-- Какое первое слово в языке русском на "Б"? - вопрошает Икай. ---- Нет, не то, что вы подумали! Оно, ТО замечательное слово, на "Б", действительно, чаще других всем народом используется, прямо как междометие, связка, цемент, бетон словосвязующий. Действительно, Харрррошее слово!!! "Б" буква очень многозначительная и многозначащая для любого по-настоящему русского человека.
Ах, "Б", как много в этом звуке
Для слуха русского слилось!
Как много в нём отозвалось! - сказал великий поэт, сам любивший такие слова!
Но оно, это слово, не первое!
Первое слово на "Б" -- это БАБА! Крепкое русское слово, воплощающее в себе вечную животворящую-живородящую силу народа!
Следуя славному почину отца, Палисандр Икаевич Совруницын тоже стал выискивать чуждые русскому языку слова, за которыми явно проглядывал жидомассонский заговор.
И как ведь замаскировались!
Ну, с фамилией Сахаров, тут всё ясно, -- спрятался Цукерман. Недаром основным сахарозаводчиком в России был еврей Бродский.
Потомок - это скрытый Потомкер!
Сверло - Спрятавшийся Свердлов!
Агроном - Агранович.
Рябинин-Тут тоже всё ясно, замаскировавшийся Рабинович.
Менделеев - Менделевич, Мендель.
Авенир - Авнер.
Авесалом - Авшалом.
Мария - Мириам.
Даже такие, казалось бы чисто русские, церковно-славянские слова, как:
Ныне и Присно, -- это ничто иное, как закамуфлированная жидовка Пнина Прицкер!
-- Кто такой Акакий? -- С хитрецой спрашивал Палисандр Икаевич, -- Думаете, что тоже, старо-русское имя? Ничего подобного! В дренежидовском есть, знаете, наверное, имя Израиль. Так вот, сокращенно, фамильярно, жиды зовут своих Израилей: "Сруль" или "Срулик"!!! Вот оно, кто такой, АКАКИЙ!
А все эти Халы, Хохмы, Ксивы, Парносы - это же прямо из древнежидовского, без всякого прикрытия.
А Город, Изгородь, Огород, Новгород, Городовой - всё ихние, нерусские слова от слова "Гадер" -- забор по--ивритски!
Бородин - это Бар Дин
А Перловая крупа, откуда? Семейство жидов по фамилии Перль, Перльмуттер и т.п. "Перлы" скармливают её, крупу эту, простым русским людям, а сами, небось, мацой с чёрной икрой внамазку обжираются!
А слова "оЖИДать", "ПодЖИДать", "выЖИДать" -- тут же ясно опять, откуда вся эта нечисть в русский язык пролезла.
Вот ещё слово подозрительное, АБРАЗИВ, вроде бы русское, а чует печёнкой Палисандр Икаевич, что инородец и тут скрылся. Ну, конечно, вот и ответ: Абрам Зив!
Кронштейн -- тут и сомневаться не приходится, -- Кронштейны, Бронштейны, Эйнштейны, Рабиновичи....
Будучи в лагере (пионерском, по всей видимости, хотя, может быть, и в комсомольском) Палисандр Икаевич добровольно записался в Народную Дружину.
"Слышь, Саня, -- с дружелюбной фамильярностью обратился к нему Опер, -- Мы тут посоветовались... (Опер возвёл глаза к засиженному мухами потолку) и решили присвоить тебе оперативную кличку "Леонардо до Ветру".
(Опер соврал, ни с кем он не советовался. Просто двумя неделями раньше он был в Ленинграде с делегацией выдающихся "передовиков делопроизводства", коллегами по профессии, умельцами создавать "дело". Повели их, конечно, и в Эрмитаж. Там специально прикреплённый гид, проверенный товарищ, что-то балакал у одной картины с бабами, "Мадонья в скалах" кажется. Опер, конечно, на всякий случай, поинтересовался личными данными художника. Леонардо.... а дальше Опер забыл -- непростительная оплошность для человека его круга, но, к счастью, известная - то ему одному! Разве что во сне можно проговориться? Поэтому Опер каждый вечер перед сном, лёжа в общей спальне с товарищами, читал труд Ильича "Государство и Резолюция". В труде этом Владимир Ильич убедительно доказывал, что Социалистическое Государство не может существовать без Резолюций! "Социализм, -- писал Вождь, -- Это учёт! А Резолюция -- это результат вот такого учёта! Поэтому и загнивают страны капитализма: ведь сколько ни ройся в их газетах, никогда ни одной резолюции очередного съезда не найти! Проверьте сами, коли сомневаетесь!"
Опер справедливо посчитал, что если на сон грядущий читать Ленина, то и во сне он будет Ленина цитировать, так что верные его друзья-товарищи по комнате, если что и услышат, то только партийно - выдержанные изречения классика. А доносить на Ленина - несподручно...
И вот, возвратясь в лагерь, вспомнил Опер половину этого художника, и решил немного добавить от себе, так сказать, проявить здоровую инициативу.)
А почему такое странное словосочетание, -- удивлённо, но с почтительной готовностью, спросил Палисандр Икаевич.
Понимаешь, Саня, -- задушевно сказал Опер, -- Тут у нас в лагере есть рота целая румынских военнопленных. Если кто случайно увидит твою кличку, то сразу подумает не на тебя, а на румына какого. А они, ты же знаешь, с Органами плохо сотрудничают!
Но вспомнить имя этого художника Опер поставил себе задачей, обязательной к выполнению, делом чести чекиста, так сказать. Он постепенно восстанавливал в памяти события того дня и вспомнил, что когда гид балакал о бабах и художнике, он упомянул что-то, связанное, кажется, с плотницким делом: то ли гвозди, то ли шурупы, то ли отвёртку... Вспомнил!!! Винты! Ну, да, конечно, обрадовался Опер, гид сказал, что картину эту написал Леонардо Завинчи!!! Опер вспомнил даже и своё удивление, что гид, наверно образованный человек, сказал так безграмотно: "Завинчи", в то время, как правильно было бы сказать "Завинти!", да, к тому же и ударение перепутал!
Но снова вызывать Саню не стал, решив, что кличка "Леонардо Завинти" или "Завинчи", скорее вызовет у людей подозрение, чем придуманная им.
Так и стал Палисандр Икаевич агентом "Леонардо до Ветру" и немало бумаг оперативных и сигналов подписал этим замечательным именем...
Когда юный Саня зашёл к Оперу с очередным сообщением, тот сидел за столом, раскачиваясь, и держался за щёку.
Зуб, Саня, понимаешь, болит, мочи нет! Врач прописала полоскать рот кислотой какой-то, а я, понимаешь, от боли запямятовал название ейное.
Кислотой? - удивился Палисандр Икаевич, -- Я знаю, что содой полощут, говорят помогает...
Да название у неё какое-то странное, сортирное... Может знаешь?
Сортирное? Не знаю! Есть кислота соляная, есть азотная, серная, уксусная, а вот про сортирную кислоту, извините, не слышал.
Да не кислота сортирная, Саня, а название у неё вот такое, похожее! Гальюнная, что ли?
Есть такая кислота, -- осторожно вставил Саня, -- Галусная, кажется, или галлиевая называется, но её для чернил используют... А, вспомнил - может хлорка? Ей тоже сортиры чистят! Но что бы рот полоскать этим - не слышал...
Ты, Саня, лучше вот что: перечисли все названия сортиров, может тогда вспомним.
Ну, сортир,... гальюн,.... нужник, ...отхожее место,... писуар,... санитарный узел,... туалет,... ватерклозет,.... что там ещё, а,... уборная...
Во! - заорал радостно Опер, -- Уборная кислота! Врачиха сказала, можете манганцовкой, но она зубы красит, а можете уборной!
Борной кислотой! -поправил Саня.
Точно, -- радостно подхватил опер, -- Бурной!
Через несколько дней он сам вызвал Палисандра Икаевича.
Сань, ты, видно ведь, парень образованный, интеллигентный, помоги! Твоя оперативная кличка, как звучит?
"Леонардо до Ветру", -- ответил удивлённый таким вопросом Саня.
Да, нет! Я не про кличку твою спрашиваю, -- досадливо отмахнулся Опер, -- А как она иначе называется? Запамятовал я!
Так я же сказал. Вот только сейчас!
Саня, я тебя не про кличку, а про то, как иначе слово это называется?
Какое слово? Леонардо, может?
Не то, Саня, говоришь! Я тебе понятней объясню: Вот, если бы я чужой фамилией подписываться стал?
Под чем подписываться?
Ну, подписал бы под стихом каким "Пушкин" или "Маяковский".
А стихи-то чьи, Ваши или их?
Их, конечно, где мне стихи писать? Времени на работу не хватает! Так ты ещё мне стихи писать...
Если бы Вы их стихи своим именем подписали, то это называется "плагиат", а Вы - "плагиатор" были бы.
А если их стихи их именем подписать?
Тогда это "цитатой из классиков" можно назвать. А вас - "автором, цитирующим классиков".
А если, Саня я всё же их стихи своим именем подписываю, меня тогда как называть - этот, как его, "благиатор" или "гладиатор"?
Причём здесь гладиатор? Плагиатор!
Нет, Саня, всё не то. Не понимаешь ты мысль мою! Ну, ещё один пример дам:
Допустим, я что-то заметил, непорядок какой, и дал сигнал в Органы, но своим именем не хочу подписываться.
Тогда - это "анонимка", а Вы - "анонимщик", или "инкогнито".
Ты понимаешь, Саня, слово это у меня в голове где-то крутится, а вспомнить, не могу. Там что-то про собаку, которая всех донимает...
Где, в слове в этом?
Ага!
А чем она донимает? Лаем?
Наверно...
Тогда есть пословица: Собака лает, а караван идёт. Или: Собака лает - ветер носит!
Да, хватит, Саня, тебе меня своим "ветром" донимать! Я же вижу, что кличку свою ты помнишь! Но как она сама называется?
А, понял, Вы хотите знать, как секретную кличку называют?
Вот, вот, точно! Знаешь?
Конечно - "конспиративная кличка""! Только здесь ни плагиаторов, ни гладиаторов нет! И собак тоже!
Саня, пойми, есть другое слово, чую, что нерусское, вместо слова кличка!
Прямо настоящая "Лошадиная фамилия" -- подумал про себя Палисандр Икаевич, а вслух сказал:
Так где же в нерусском слове собака окажется, которая всем мешает? Может "догматик"? От английского слова "Дог" -- то есть собака? По-немецки собака -"Хунд", так может "гундосить"?
Ой, Саня, замучил ты меня своей образованностью! Да я же ни немецкого, ни английского -- не знаю, ну, ни бум-бум! А ты "хундов" да "догов" на меня вешаешь! Пёс, я тебе говорю! Пёс, который лаем всем мешает, всех донимает!
Вы же сказали "собака"!
Да какая разница,-- начиная злиться сказал Опер, -- Собака или пёс? Впрочем, помню что там, в слове этом - пёс!
Может, -- осторожно спросил Палисандр Икаевич, -- Надо поискать слово это в "мате", ненормативной, то есть, лексике?
Ну, знаешь, Саня, этт - ты уже меня обижаешь! Да что ты на меня думаешь? Я - и мата не знаю? Да я с закрытыми глазами, без бумажки любой, хочь трёх- хочь пятиэтажный выдам, не споткнусь! Я же тебе в который раз говорю: слово это иностранное и там про "пса, который всех донимает"!
Брехун? - предположил Саня.
Опер, молча, отрицательно покачал головой.
Вдруг молния гениального прозрения пронзила его сознание!
Вспомнил! Вспомнил! - заорал он, -- "ВСЕХ--ДОНИМ!"
"Псевдоним" -- поправил Палисандр Икаевич.
Точно! "Псих-доним", нет - "Псехдоним"! Есть ПёС, есть всЕХ, есть ДОНИМает. Точно Саня, вспомнил!!!
Псевдоним, а не псехдоним!
Неважно, Саня, а важно, что сам я это вспомнил! Ну, спасибо, иди пока. Значит как ты сказал: псехдуним?
Псев-до-ним!
Ладно, теперь запомню! Ну и слово же, корявое какое! Но вспомнил же его -- я!
Почитатели гениального писателя нижайше предложили как-то ему изменить фамилию!
Палисандр Икаевич, -- сказали, -- Ведь Вы-то всю жизнь свою Правде отдали, пострадали за неё и не раз, всех нас "Жить Одной Правдой" только, зовёте, (ЖОПр - в сокращении!), а фамилией, простите, вроде как несоответствуете Вашим "души прекрасным порывам"! Мы, все как один, просим Вас, сменить фамилию (Вам от славных же, конечно, предков Ваших доставшуюся) на подходящую более Вашей роли Вождя и Учителя Всего Прогрессивного Чело... то есть, Русского Народа!
Какую же вы, друзья мои, мне фамилию взять-то предлагаете?-спросил, насупясь, Пророк (на самом деле, чрезвычайно этим довольный -ВЕДЬ НАРОД ПРОСИТ!!!)
А вот, Вы, Палисандр Икаевич, всю жизнь правду-матку режете, невзирая на лица, значит и фамилия Ваша должна быть такой же -ПРАВДУНИЦЫН!
Ну что ж, --сказал польщённый Палисандр Икаевич, -- Раз вы настаиваете, то и впрямь подлежит мне Правдуницыным стать!
И стал Совруницын -- Правдуницыным Палисандром Икаевичем!
Враги Палисандра Икаевича, жидомассонами подкупленные, конечно, и тут постарались подгадить, назвав великого писателя вместо Правдуницына, -- "Продувницын".
Наша "ГаНаРуЯ" -- не их "ГаНаРуЯ"! - Сказал Пророк как-то, ознакомившись с русскоязычной зарубежной прессой.
Что Вы в виду имеете, Палисандр Икаевич, -- почтительно спросили почитатели.
Да это ж ясно! Наша Газета На Русском Языке, ни в какое сравнение не идёт с ИХ Газетой На Русском Языке! Ну, а "ИХ" -- сами понимаете, чья!
И ещё Палисандру Икаевичу принадлежит большое литературно-историческое открытие. Занимаясь подбором материалов к своей знаменитой книге "Красное Телесо", он наткнулся в архивах на упоминания о Тарасе Бульбе, которого считал до этого просто литературным героем, порождением живой фантазии Н.В.Гоголя, большого русского писателя, уже тем замечательного, что жидов люто ненавидел! За что сразу снискал глубокое уважение Правдуницына.
(Умилённый рассказ современницы Н.В.Гоголя, А.О.Россет-Смирновой, бывшей с ним очень близко знакомой.
"Кроткость и смирение Гоголя были ни с чем ни сравнимы!
... На все философски-религиозные разговоры он отвечал только одной коротенькой фразой: "Как я рад, что Бог всего выше!"
... Настали предсмертные дни. ...Он (Гоголь) соборовался в присутствии Толстых. Граф и графиня, и Нащёков плакали навзрыд; потом он стал исповедываться и в последний раз вкусил хлеба жизни вечной в земле преходящей. Призваны были доктора... Ежеминутно знакомые и незнакомые приходили за известиями. Всем известны последние слова этой кроткой души: "Оставьте меня, мне хорошо." и его рисунок, который никто не понимает. Он скончался через три дня тихо и сжёг главы второго тома (Мёртвые души)"
... Гоголь часто вспоминал своё детство в Васильевке. Он особенно был счастлив в самые жаркие июльские дни. Пяти лет он лежал на густой траве, заложив руки под голову и задрав ноги:
"Солнце палило. Тишина была как-то торжественна, я будто слышал стук времени, уходящего в вечность. Кошка жалобно мяукала, мне стало нудно (по- малороссийски "нудно", что по-русски "грустно"), я встал и с ней распорядился. Взял её за хвост и спустел её в колодезь, что подле речки. Начали искать бедную кошку. Я признался, что её утопил..."
Это он делал в пять лет! Какая глубина чувства! - восторгается пятилетним садистом и убийцей рассказчица!
Подрос и вместо беззащитных кошек и собак нашёл другой объект для утоления своей садистской страсти -- жидов! Единственный русский писатель-антисемит, воспевший погром!
("Тарас Бульба") Антисемитов среди русских писателей и поэтов было очень много, но такого, как Гоголь, ещё никто не писал.
И ведь какая кроткая, чуткая и добрая душа была у Гоголя!!!
Ко всему прочему -- гомосексуалиста. А ведь в почитаемом им Завете это пристрастие приравнивается к скотоложеству.
Вот какая верующая и честная в вере душа была у садиста Гоголя!
О Пушкине, к которому Гоголь испытывал глубочайшее уважение и благоговение, (по его собственным словам и воспоминаниям современников) он писал в письме к Тургеневу:
"Пушкин беспощадно марал свою поэзию, его рукописей теперь никто не поймёт, так они перемараны. Пусть скорее создастся повесть в вашей голове и тогда возьмитесь за перо, марайте и не смущайтесь...")
С удивлением обнаружил Палисандр Икаевич, что человек по имени Тарас Бульба действительно существовал во времена Запорожской Сечи и сыграл немаловажную роль в тогдашней истории. Правда роль странную и далеко неоднозначную. Особое огорчение причинили Палисандру Икаевичу найденные им архивные документы, из которых явственно следовало, что Тарас Бульба был еврей-полукровка, мать -полька, а отец -- Вульфсон! Он был также польский лазутчик в стане запорожцев и сообщал польскому войску о всех планах запорожцев!
Оказалось, что настоящее имя мальчика Тараса Бульбы - было Тирас (на иврите - кукуруза) Вульфсон. На улице, играя с украинскими и польскими мальчиками, он моментально получил прозвище "Вуля", а часто, желая обидеть, его звали "Вульфа". Когда его отдали в польскую школу (других школ в городке не было) при католическом монастыре, дети начали изучать там латынь и немецкий. Это языкознание привело к тому, что однокласники стали звать его непристойным именем "Вульва", что неизменно вызывало взрывы гомерического и весьма издевательского смеха. Когда Тирасу исполнилось 16 лет, он пошёл в ратушу и, дав взятку писарю, изменил своё имя на Тараса, а фамилию на БУЛЬБУ, слишком уж засела в нём оскорбительная кличка. Так появился Тарас Бульба, украинец, запорожец. Но связи с польскими друзьями не порвал. А вскоре получил и задание: записаться в Запорожскую Сечь, и стать информатором. Что он и сделал и многие годы получал неплохую мзду за свои услуги - поляки не скупились. Женился, произвёл двух сыновей, пил горилку, крестился, отрастил усы и хохол на бритой голове. Рубился в боях славно, смело, вгоняя поляков в страх (по договорённости с польскими военоначальниками, поляки, увидев жёлтую полосу на его левом плече - условный знак, изображали, что падают, сражённые его саблей (он же бил плашмя, но кто в гуще боя мог это заметить) и пускались при виде его в "паническое бегство".) Но когда сыновья подросли и присоединились к нему - "воевать" ему стало трудней. Появились свидетели. Одного, младшего, Андрия, он отправил к полякам (изображая при этом униженного и оскорблённого предательством сына отца). И вот тут произошла истинная трагедия - сын, Андрий, показался полякам более перспективной фигурой и они начали ему платить больше, чем отцу, изымая из жалования Тараса часть денег! Этого Тарас Бульба снести уже не смог. Тогда он, подстроив засаду, поймал не в меру перспективного сыночка и со словами: "Я тебя породил, я тебя и убью!" -- застрелил его. Разозлённые самоуправством Тараса, поляки отловили его старшего сына Остапа и предали казни. Поминки по сыну Тарас Бульба устроил знатные, в только что захваченной у поляков усадьбе, в погребах которой запорожцы обнаружили немало горилки и других, более изысканных напитков. И вот, когда стол покрылся пустыми бутылками, Тарас, уже сильно опьяневший, но на ногах стоявший твёрдо, сам пошёл в погреб за новой партией спиртного. Стоял он на ногах твёрдо, а вот ходил уже не так уверенно. Споткнувшись о последнюю ступеньку лестницы, он упал, а упав увидел, что под полками с винами и горилкой, тоже спрятаны бутылки с красивыми, залитыми красным сургучом пробками. На наклейках он разглядел череп и кости и надпись по-латыни, которую в подпитии разобрать не смог. "Так вот, -- понял Тарас, -- куда хитрые поляки спрятали их знаменитую водку "Бормотуха" или "Бей наповал!"" Заглотав одну бутыль прямо здесь же, в погребе, он сгрёб дюжину других и понёс на стол друзьям -- помянуть достойно сына Остапа. На следующее утро Тарас и череда его соратников уже спали вечным сном, поскольку в бутылях была не горилка, как он ошибочно решил, а метиловый спирт. Так закончились дни земные его. И вот, невольно, сам не желая того, Палисандр Икаевич разоблачил красивую легенду Гоголя о герое Запорожской Сечи, Тарасе Бульбе, Тирасе Вульфсоне! Но правда историческая для Палисандра Икаевича была дороже, ежели дело касалось евреев, пусть даже сильно закамуфлированных! Amicus Gogol, sed magis amica - est veritas!
Обо всём этом Палисандр Икаевич написал в своём замечательном двухтомном труде. Первый том назывался "200 лет в месте", (каком, сами понимаете, если речь о евреях идёт!), см. выше обложку первого тома П.И.Правдуницына. Второй же носил название "Две стилет в месте", о кознях евреев, втыкающих ножи и кинжалы в спину (точнее, пониже!) прекрасному русскому народу. Эпиграфом к обоим томам Палисандр Икаевич выбрал латинское выражение (у него была слабость к ярким названиям и афоризмам): Epistula non erubescit! Что это выражение обозначает точно, Правдуницын не знал. Но полагался на своё знание латыни и свой же ясный логический ум. Эпистула - ясно: письмо, рукопись, летопись. Эрубесцит - это тоже явно звучит как эрозия, разрушение, горение. То есть, смысл этой фразы ясен: "Рукописи не горят!" А значит - "Идеи не разрушишь!"
Заглавие второго тома вызвало некоторый переполох у лингвистов и хирургов.
Стилет, -- писал один спец по русскому языку, Иван Иванович Иванов,
(наверняка, опять, замаскировавшийся еврей!) - это кинжал с трёхгранным клинком, оружие колющее, не режущее, и происходит от итальянского слова "стилетто". В русском языке используется как существительное мужского рода, а не женского.
Палисандр Икаевич с лёгкостью отмёл эти нелепости:
Во-первых, -- сказал он, -- "Стилетто" вообще среднего рода!
Во-вторых, слово иностранное, а посему, в русском языке может иметь любой род, хочь мужеский, хочь женственный!
В-третьих, стилет схож фонетически, по произношению, со словом "стелить" -- мягко стелит, да жёстко спать.
А кто, -- с убийственной иронией спрашивал Правдуницын, -- кто нам постели стелит? Мужчины или, премущественно, женщины? И с кем мы ложимся в эти постели? С женщинами (если не гомики), Слава Богу! Значит и стилет - женского рода!
В- четвёртых, Пушкин А.С. знал русский язык получше всяких докторов-лингвистов, на языке россиян паразитирующих. "Солнце Русской Поэзии", всё-таки!
И вот, что писал он в предисловии к главе, пропущенной правда, "Евгения Онегина":
"... От него (Автора) зависело означить сию выпущенную главу точками или цифром ; но во избежание соблазна решился он лучше выставить вместо девятого нумера осьмой над последней главой Евгения Онегина и пожертвовать одною из окончательных строф..."
Что вы, пуристы-лингвисты на ЭТО скажете? А ЗАЛА или ЗАЛО какого рода?
И вообще, к языку надо относиться творчески и не как косные начётчики!
Хирурги же усомнились в том, что, втыкая ножи в "пониже спины", евреи могут чем-то серьёзно повредить могучему организму великого русского народа.
А вы что думаете, господа хирурги, -- строго спросил Правдуницын, -- это не больно? Вы в Советской Армии когда-нибудь служили? "Присягу" вам когда-нибудь давали? Сразу видно, что нет!
А вот я - служил. И был у нас в роте свинарь - белорус Рубель (нет, не Врубель, его фамилия такая была - Рубель). Здоровый был парень, косая сажень в щеках - плечистый мужик, в смысле пожрать. Да не угодил он как-то чем-то "старикам", сам же в "молодых" ходил. Ну, и дали они ему ночью присягу второй степени. Что, опять не знаете, "как это понимать?" Разъясняю: берут повинного спящим и затаскивают в каптёрку, замотав голову одеялом. В каптёрке уже собраны судьи и исполнители наказания за провинность. Присяга первой степени - бьют с оттяжкой по голому заду толстой алюминиевой ложкой присуженное количество ударов. Присяга второй степени - по означенному голому заду бьют дном массивной алюминиевой или эмалированной кружки, тоже с оттяжкой и стараются выбрать кружку с неровным дном или с обломившейся частично эмалью. Присяга третьей степени - бьют по тому самому месту сапогом, держа его за носок, так, что удары наносятся каблуком... Так вот, видел я тогда, как этот Рубель ходил неделю после "присяги" - медленно, осторожно и раскорячив ноги, как будто только что слез с лошади, проскакав на ней сотню километров или, простите, в штаны наложил. И жаловался (тихо, правда) друзьям, что оправляться "по-большому" тоже страшно больно, хоть в сортир не ходи, а ведь надо! Так что "две стилет в этом самом месте" весьма мешают людям русским жить, работать, мечтать и любить женщин!
Воткнуть бы, -- ностальгически промолвил Пророк, -- вот этим самым медикам-критикам тоже две стилет в их Musculus Gluteus и посмотреть, как они с этими стилетами простенькую операцию сделают, сколько у стола операционного простоят или как себя в постели мужчинами проявят....
Ego sum Rex Romanus et supra gramaticos! Я - "Король Романов" и тем -- выше грамматиков! - гордо завершил романист Правдуницин.
(Я - римский император и я выше грамматиков! - таков чуть более точный перевод с латыни этой фразы.)
Палисандр Икаевич написал грустную повесть: "Один пень Дивана Анисовича" о потомственном лесничем в третьем поколении. Любил Диван Анисович свой лес, берёг его, лелеял и охранял от всяких браконьеров. Но вот прихватило его, заболел и с диагнозом "рак" был направлен в районную больницу, а оттуда - в окружную. Подлечили его малость, пооблучали да похимичили над ним и через полтора года выписали, якобы, с улучшением, а на самом деле - отправили умирать домой, чтобы статистику "успешно вылеченных" не портил. Вернулся домой Диван Анисович и места знакомого не узнал - по чьему-то злому приказу весь лес был спилен и выкорчеван, завод детских колясок решили строить, да потом передумали. Оказалось, все фонды на водородные бомбы поистратили. Так и осталась стоять голой громадная пустошь уничтоженного леса. Только у реки торчал один пень - обрубок многовекового дуба - не справился трактор его выкорчевать. Присел Диван Анисович на пень этот и так горько стало у него на сердце, что не выдержало оно, начало дрожать, трепетать и в конце концов биться вовсе перестало и умер Диван Анисович, завалившись как-то неловко набок у этого пня. И последнее, что увидели его угасающие глаза, были молодые зелёные росточки, пробившиеся от старых корней спиленного дуба. "Жизнь... продолжается..." -- успел ещё подумать он и "уснул вполне удоволенный".