Танк уходит в небо

Лунными осенними ночами творится много чудес... 
Да нет, чудес - это, пожалуй, сильно сказано. Но что-то 
странное происходит, несомненно. 
Пора увядания, сна - тяжелого, крепкого, темного, 
как старое вино, с дубовым привкусом от опавших 
листьев. Небо полускрыто дымкой тумана, идущего от 
реки. Сквозь эту вуаль проглядывают звезды, мутнеет 
полная луна. Еще полная. Почти полная, хотя краешек ее 
уж немного отщерблен. Завтра последняя ночь ее власти, 
и сегодня она стремится забрать все, что причитается ей. 
Последнее полнолуние осени. 
Город скован усталостью, город спит, прикрывшись 
тонким кисейным одеялом тумана, и раскинувшись 
бесстыдно. Он обнажен - опала листва старых деревьев, 
влажно шелестит по пустым дорожкам... Сегодня - 
последняя ночь листопада, деревья роняют последние 
листья. 
Тускло горят шары фонарей, в их свете танцуют 
листья... Проспект дыбится горбом - его голова увенчала 
высокой стелой, на которой одиноко стоит каменная 
женщина с лавровой ветвью в руке - стоит много лет и 
все смотрит на реку. Ей не скучно в ее одиночестве - 
слишком высоко она вознеслась. Река течет мимо, как 
текла веками, тысячелетиями. Каменная женщина знает, 
что река будет течь и тогда, когда на этом холме, 
возможно, уже не будет гранитной стелы... но ее это не 
волнует - она смотрит на реку и больше ей не нужно 
ничего.
За ней проспект выгибает спину и зачем-то рвется 
вверх, как будто споря с высотой стелы. Но напрасно - 
там, где на гранитной глыбе застыл старый-старый танк, 
стела все равно видна, и она все равно выше. 
Влажная ночь стекает по бортам древней машины 
смерти. Два неоновых фонаря освещают танк с двух 
сторон, и поспешающей на автобус студентке кажется, 
что это и не танк вовсе, а залетный инопланетный 
кораблик. Танку это лестно - хоть что-то новенькое в 
мрачном застывшем бездействии. Так давно не было 
биения механической жизни в его стальном чреве, что 
танк уж и не помнит, что такое движение. Только 
завистливо глядит, как день за днем снуют мимо люди, 
даже не оглядываясь на старую военную машину. Лишь 
иногда у его пьедестала кто-то кому-то назначит встречу 
и, ожидая, обойдет вокруг, поглазеет на крашеные 
зеленью траки, немного корявую башню, прочтет 
надпись бронзовыми буквами на граните - и все. 
Ночь же - его время. Доносятся откуда-то издалека 
обрывки каменных и бронзовых мыслей - позади иногда 
что-то скажет каменная женщина, впереди что-то бросит 
через плечо надменный ученый восемнадцатого 
столетия. Ему-то что - его вниманием не обходят, день за 
днем вокруг студенты толкутся. Ему не скучно. Танк 
одинок - каменная женщина хоть и одной с ним эпохи, 
но ей спокойнее, она - каменная, а его уж точит ржа 
внутри. Значит, скоро смерть...
В небе завиваются в спирали клочья тумана. 
Тоскливая ночь ноября тревожит стальную душу... Уйти 
бы, но куда? 
Освещенный двумя неоновыми огнями, танк похож 
на космический кораблик. Кажется, вот-вот взлетит, 
торжественно и бесшумно поднимется в небо и 
растворится среди звезд.
Луна подмигнула сквозь туман. Танк подумал: "А 
гори все синим пламенем..."
И взлетел, бесшумно поднялся в небо и растворился 
среди звезд.