То песчаный, то каменистый, тянулся этот пляж по берегу синего моря, и всякий мог прийти сюда для непринуждённого отдыха. И приходили иные, скидывали вороха одежд, подставляли солнцу, морю и ветру тела нагие, а иные же смотрели на них в подзорные трубы, оптические прицелы да театральные бинокли: А где-то там, в неземной вышине, сиреневый вакуум фильтровал собою солнечный ультрафиолет, столь полезный для всего живого.

 

      И встретился мне Фотограф. Сидя у самой кромки воды, замирал он над излюбленными снимками Её, сделанными с самых разных ракурсов, в самых разных масштабах и приближениях. Сверхточный объектив зафиксировал всё - "Пальцы в струящихся волосах: Шелковое ощущение кожи. Волнующие рельефы и фантастические ложбинки: Упругие, как пружинки, волоски:" Наслаждение близостью, ставшее моментальным снимком, кадр, кадр, ещё один - глаза, руки, грудь - нога, тяжесть ноги, ещё раз, ещё один щелчок затвора, а теперь добавим немного динамики - передадим чувство этой неповторимой близости,  сделаем его доступным нашему зрителю: Ах, разве вы ещё не ощутили прилива энергии? Разве вы ещё не возжелали Её в мечтах своих? Разве вы не поняли, как надо делать это, чтобы: чтобы, что? Да, просто чтобы было красиво: И что? Красиво. Это всего лишь капелька здорового вуайеризма в мутной воде. Холодная, выверенная стилистически, последовательная, но безжизненная. Попытка разложить на составляющие великое чудо физической близости. Анатомия. Без души.  Даже резюмирующий кадр: "  Боже мой, как мало нам надо! И как много нам дано! Благослови нас господь." - не греет.

   Называется коллекция фотоснимков Я люблю когда она...  , автор - Брюн.

 

      А море всё катило волны, шумело ветром в ушах, пело в пустотелых раковинах, зазывало продолжить прогулку.

 

      И встретился мне Поэт. Ясными, полными вдохновения глазами, смотрел он на небо и землю, на поросшие лесом горы, на птиц и деревья, и во всём этом виделись ему тайные знаки приближения любимой: Он пел о ней. О том, как славно ждать её и в тиши парка и за городом, на лавочке возле старого дома: О том, как много можно сказать ей, когда она, наконец, осчастливит тебя своим приходом. И, конечно, поэт отстранялся от всей этой осенней распутицы, от нескончаемого дождя за окном, от всё удлиняющихся ночей и укорачивающихся дней - всё, всё это не портило счастливых минут близости с ускользающей незнакомкой:  "Она очень красива, и мне доставляет удовольствие смотреть на нее, слушать и чувствовать, что она рядом, но она по-прежнему, все так же остается для меня неразгаданной загадкой, и смотря в ее широко раскрытые голубые глаза, я словно падаю в бездонный колодец, силясь разглядеть там, на дне, ключ к ее тайне."  И нет ничего важнее для поэта, как полнее описать, какая нежная и чудная у него любимая, даже в гневе, даже в слезах и капризах. И стало его чувство песней, и дал Он той песне простое имя Она . Да только рассеяны поэты, ослеплены красотой своих муз,  всё едино им - скитаться ли в лабиринтах своих чувств или же по-над бурным морем, вдоль нудистского пляжа. И имя тому Поэту - Виноградов Алексей Дмитриевич. 

  

      Нежная бабочка с золотистой пыльцой на крылышках доверчиво отдала себя во власть порыва ветра - как свободен их полёт над узкой полоской прибоя, над кем-то забытыми шахматными фигурками среди карточных домиков, ушедших страстей.

 

      И встретилась мне Художница. Стоя перед мольбертом, писала она маслом и акварелью, пастельными мелками и чёрным угольком - и на картине проступали контуры и образы - портрет и натюрморт, пейзаж и абстракция. И название той картине было La continuite . По временам картине требовалась штопка, чтобы скрепить разные её части воедино, пусть все почувствуют силу, соединившую юную Соню и зрелого Стасиса, слившую их навечно. Стежки, где грубее: "Напрочь отвергая блондинистые замашки знаменитых русских классиков, безошибочно создававших образ дам в своих произведениях, Стасис пишет свою книгу.', где тоньше: "Знакомое проблемное строение, скрипучая дверь в подъезд, прежнее чувство парения. Пальцы ложатся на кнопку звонка.", да и как обойтись без их спасительной прочности, когда столько мыслей, чувств и разных стилей смешалось на этом полотне?! Как уследить за его героями, когда даже предметы - и те не поддаются авторской воле и смешиваются, внося полнейшую путаницу. Зато картина живёт, пусть и мозаичной, но вполне реальной жизнью.  А имя талантливой Художницы -  Ревякина Анна Николаевна.

 

      На раскалённых камнях, запутавшись в безжизненных нитях сухих водорослей, бились в страстных судорогах изящная креветка и стройный морской конёк - как жестоки бывают порой игры стихий:

 

      И встретился мне Шутник. Путаник, он водил своих героев по большому городу, заставлял спускаться в сырой электрический сумрак метрополитена, выпихивал их на солнечные людные площади, временно заключал в консервные банки лифтов и маршрутных такси. Он настойчиво вёл их к вожделенной цели пустой квартиры, на ходу распаляя их тела, и пугая случайных попутчиков несдержанностью их желаний. Ах, по воле Шутника юная пара совсем не замечала улиц, по которым шла, промахивалась этажами и, подозреваю, даже не особенно ловкий воришка вполне мог срезать кошелёк у дамы или её настойчивого кавалера. Впрочем, этого, кажется, не случилось. Любовь не знает преград, но так же стремительна и авторская фантазия Шутника, неистощимая на выдумку и склонная к стилистическим вывертам: "Один долгий бесконечный поцелуй и   - А может быть, попробуем в душе, сейчас так жарко. - Он подхватывает ее на руки и, путаясь в дверях незнакомой квартиры между туалетом и ванной комнатой, вносит в искусственную прохладу последней".  Естественно, самое смешное случилось в финале, не будь он Шутник: Шутка называется Маленькая эротическая истрия, а сам фантазёр-затейник - Гужеля Дмитрий Юрьевич .

 

     Внезапно подул ветер, сорвал панамки с разгорячённых голов, вырвал из песка пляжные зонтики: Откуда-то донёсся резкий визг циркулярной пилы, сражающейся не то с гранитом людских сердец, не то с металлом чьей-то извращённой воли.

 

      И предстал передо мной Демиург. Хищный и пафосный, он слепил замкнутый мирок университетского города, населил его чудовищами и извращенцами, лишь для того, чтобы пачками кидать в их среду невинных абитуриенток, превращая их толи в одночасье, толи за пять лет, в дипломированных учителей-проституток. Чёрт возьми! Он совсем не жалеет своих героев, но кто позволил ему кормить этим читателя? Неправдоподобная, алогичная фантазия, пригодная разве что для жёлтой прессы, с массой стилистических ошибок и проколов сюжета: Плохо даже со счётом до двух: "Сегодня у Ольги вступительные экзамены в педагогический институт. Это мама настояла, что бы сестры близнецы поступали имено в пед. Когда мама очень хочет, а ты еще не достигла того возраста, что бы сказать нет - выбора нет. Ну и шут с ним, лишь бы вырваться из дома подальше в другой город, подальше от родителей. Мы все сами можем, надо и попробовать когда нибудь."  Называется этот мир Проститутки, а имя Демиурга Щепак Владимир Карлович.

 

          Никого не осталось у воды на каменистой и песчаной полоске, одни лишь пляжные топчаны немо вопрошали: ?Так отчего же в космосе вакуум?'. И не было им ответа.

    

         :Даже такие невинные занятия, как послеобеденная прогулка по безмятежному нудистскому пляжу самиздатовской эротики, могут таить в себе нежданную опасность для чувств сторонних наблюдателей. 

 

     Прогулка была совершена с целью ответить на вопросы, которые поставил её инициатор, Романов В.Е.: "Просьба в ваших обзорах сделать не только технический разбор (орфография, стилистика и прочее), но и ответить концептуально - совпадает ли такое представление об эротике с вашим представлением? Кто лучше смог передать тему? :)" .

         Итак, совпадает ли моё представление об эротике, как о литературном жанре с авторскими трактовками. Эротичное можно отыскать во многих явлениях окружающего мира, и не обязательно это прямые описания физической близости. В этом смысле первые четыре текста слишком открыто аппелируют к центрам сексуального возбуждения в мозгу. Мне, как читателю, не слишком приятна такая прямая отсылка именно и только к этому жанру моего читательского восприятия произведения. Что касается пятого произведения, то его вообще нельзя отнести к эротическому жанру, ни по каким параметрам.

 

      С уважением к читателям и авторам, Ь.