В уютном домике, где раньше располагался сельский магазин, было на удивление многолюдно. Точнее теперь, это было не удивительно, а вот раньше сельпо совхоза "Светлый путь", а затем и товарищества "Дачное", никак не могло похвастаться таким обилием клиентов. Во времена своей советской бытности, когда в названии ещё и фигурировало имя того, кто смело вел жителей по этому пути, это было вполне процветающее хозяйство. А близость города и трасса федерального значения лишь укрепляло веру в будущее. Однако никакое процветание не может длиться вечно. Во времена развала Советского Союза, как и многие другие, совхоз развалился, и некогда успешный населённый пункт начал отмирать стахановскими темпами. Земля выкупалась по смешной цене неизвестными собственниками, а ферма и сахароперерабатывающий завод пустовали без дела. Как это часто бывает, довершал это и интуитивный навык самогоноварения у местного населения.
Но если чему и учит история, так это цикличности своих процессов. За периодом долгого упадка внезапно настала эпоха подлинного расцвета. Немаловажную роль в этом сыграла и "новая кровь". Среди переселенцев, сбежавших из умирающего города, оказалось немало предприимчивых людей. И вот через несколько лет старый завод вновь вернулся к своей работе, став одним и немногих предприятий, которые работали в нынешних условиях. Коренные жители и переселенцы на удивление слаженно взялись за поднятие своего хозяйства. И теперь, спустя три года после конца, товарищество "Дачное", которое вновь гордо носило название "Светлый путь" набирало свои обороты. Являясь единственным на многие километры вокруг поставщиком сахарной свёклы и сахара из неё, деревенька отныне могла претендовать на высокое звание районного, а то и областного центра, с усмешкой поглядывая на обгоревший и разложившийся труп своего брата-города.
Теперь сюда стекались дороги многих торговцев, да и просто работящих людей, которые хотели стабильности и покоя. А это место предоставляло им хорошую работу. Правда, о жилье приходилось думать самостоятельно. Пустовавших домов не было уже несколько лет, да и, учитывая темпы прироста населения, таковых строений не предвиделось. Хотя с другой стороны никем не запрещалось заняться самостоятельной постройкой собственной избы. Тем более что свободной земли было вдоволь, а её "законные" по бумагам владельцы сгинули в небытие. Собственно именно поэтому каждый новый год население увеличивалось и вместе с ним росло количество строек на окраинах села.
Бывшее сельпо очень скоро изменило свою торговую направленность. В связи с тем, что завозить товары стало неоткуда, оно очень скоро перешло на внутреннюю продукцию. И через несколько месяцев плавно трансформировалось из маленького магазинчика во вполне жизнеспособный трактир. Заправлял им некий Семён Митрофанович - коренной житель здешних мест. Он одним из первых осознал, что в нынешнем мире деньги потеряли ценность, и перешёл к безналичной форме оплаты. С тех пор в этом заведении можно было сытно пообедать, выпить или даже отметить какое-то знаменательное событие за совершенно скромную услугу. Сложилась даже практика "добровольной недели", когда человек абсолютно безвозмездно трудился в трактире. Поэтому в работниках дефицита не было. А уж капитальный или косметический ремонт делали всем миром.
Может быть, именно из-за чистоты и уюта, которые теперь так редко встречались, Игорь любил это место. Он старался хотя бы пару раз в год задерживаться тут на несколько дней. Правда, обстоятельства часто были сильнее него. В этот раз он сидел за своим любимым столом после полуторагодового отсутствия. Семён Митрофанович, в белом чистейшем фартуке и с большой, аккуратной бородой сидел напротив и с удовольствием делился новостями.
- Завод в этом году должны будем запустить на полную мощность. Жалко конечно, что нет топлива для тракторов. Хотя уже почти всё на конную тягу перевели. На днях и кузня должна своя открыться. А то в Тотаново не с руки ездить. У них там, кстати, что-то навроде артели намечается. Металлургия хоть и кустарная, но мастера нашлись. Ещё несколько семей пришло. Народ конечно разный, но в основном землю любит. Бездельники у нас долго не засиживаются.
- Да... Хорошо у вас тут. Можно сказать новая жизнь.
После нескольких недель откровенного голодания, Игорь с удовольствием и с неспешностью настоящего гурмана ел картошку с грибами. Это блюдо для него сейчас казалось настоящим деликатесом. А довершала вкусовую феерию вишневая настойка. Вообще надо сказать, что данное заведение пользовалось большой популярностью среди местных и "приезжих" ещё и из-за большого разнообразия спиртного. Естественно торговали им в умеренных количествах, чтобы не допускать пьянок. Но каждый вечер здесь, за небольшими столиками собирались мужчины всех возрастов, чтобы побаловать себя кружечкой местного пива, разнообразных наливок и настоек и даже медовухи по отрытому кем-то старинному рецепту. Женщины алкоголь употребляли только на праздники. В остальное время это негласно, но ощутимо осуждалось. А вес общественного мнения в довольно замкнутом обществе всегда был велик.
Игорь с наслаждением отпил из рюмки.
- Семён Митрофанович, Ваши наливки мне потом весь год во снах являются. Как и кухня.
- Спасибо, Игорёк! Да ты бы у нас оставался. Работу найдём, жену тоже. Заведешь семью. И будешь каждый вечер мою наливочку кушать. Кстати Валентина, Денисова вдова недавно о тебе справлялась. Баба она хорошая, работящая. Да видишь, как всё обернулось. В 25 вдовой стала. Даже детишками обзавестись не успели.
- Спасибо за приглашения, конечно. И за доброту отдельное спасибо. Да только не могу я на одном месте жить. Посижу месяцок, да и опять сорвусь. А ей тогда что? Опять страдать. Это она тогда вообще окажется вдовой при живом муже. Не думаю, что такая судьба лучше.
- Это верно. Раз так, расскажи, чего в мире делается. У нас тут конечно раз в месяц базар крупный бывает, но разве у челноков что-нибудь узнаешь. Они только о выгоде думают. Да и не отовсюду приезжают. Чего сейчас в мире то делается?
- Ну... За весь мир то я точно не скажу. Но вообще плохо сейчас. Города умирают. Большая часть населения давно оттуда сбежала. А каждая зима уносит половину тех, кто остался.
- Неужели там так тяжко? Ты ж знаешь, я в городе то пару раз был...
- Очень тяжко. Кругом бетон, еды нет, с водой вообще напряжёнка. Те, кто поумнее, вовремя перебрался к речушкам или парковым озёрам. А центры стоят мёртвые. Да и не только из-за этого. Сейчас почти в каждом городе передел собственности идёт. А в миллионниках так вообще настоящие войны идут. Разве что авиацию и ракетную артиллерию не используют. Я один раз попал в переделку. Так ели ноги унёс.
- Во как!
- Ага. Я вообще удивляюсь, как вы тут без охраны живете. Не нашлось ещё желающих "подмять" ваш бизнес?
- А то как же. Были такие ухари. Из бывших вояк вроде. Да только у нас в каждой семье охотник с ружьём имеется. А если встанем все, так никто не страшен.
- Отбиваетесь своими силами, стало быть.
- Ага. Да и зачем лишних дармоедов держать? Тем более при оружии.
- Как нелестно вы о защитниках отзываетесь.
- Насмотрелись уже просто.
- Ну... Может это и правильно. Со своими спокойнее. Да и есть за что драться. Я смотрю детишек много. Школу открывать не собираетесь?
- Да есть мыслишки. Тем более что и несколько бывших учителей имеется. Но пока руки не доходят.
Пока беседа текла своим чередом, дверь в трактир распахнулась, и на пороге показался странный человек. Время уже было позднее, и в свете керосиновых ламп выглядел он очень зловеще. Мужики, которые кучкой занимали несколько столиков и мирно беседовали, попивая пиво, внезапно зазвенели кружками об столы и недовольно загудели. Незнакомец был высокого роста, одет полностью в закрытый армейский камуфляж, несмотря на то, что на улице даже сейчас было довольно душно. Поверх него были надет бронежилет, разгрузка армейского образца. На голове в такт шагам покачивалась каска, а лицо скрывал платок и большие пылезащитные очки. На плече весел охотничий карабин. Но больше всего в мужчине удивлял не внешний вид, а его спутница. За ним, чуть сгорбившись от тяжести лёгкого бронежилета и вечно съезжающей каски, шла девочка лет семи. Несмотря на всю тяжесть своей "снаряжения", такого нелепого для ребёнка, она старалась ещё и идти вприпрыжку, не отпуская ни на секунду заключенную в кожаную перчатку, руку взрослого. Солдат, как его мысленно окрестил Игорь, подошёл к высокому прилавку, который теперь выполнял одновременно и функцию барной стойки и имел вполне читающееся происхождение с районного почтамта, и не сказав ни слова сел на крепкий деревянный табурет. Девчонка сначала озорно оглядывала всех присутствующих и одаривала самой непринуждённой и задорной детской улыбкой, но после нечитаемого взгляда своего провожатого мгновенно присмирела и уселась рядом.
- Явился... - недовольно проворчал Семён Митрофанович, но затем уже громко и вполне приветливым тоном обратился к своей помощнице. - Людочка, обслужи, пожалуйста.
- А это кто? - спросил Игорь, с любопытством изучая нежеланного в этих местах гостя.
- Это - Немой. Страшный человек...
- Почему Немой?
- Да кто ж его знает. Молчит он всё время или мычит что-то невразумительное. Мужики поговаривают, будто у него языка нет - сам себе отрезал.
- Врут! Зачем ему это?!
- Это ты у него спроси. Может, натворил чего, вот и додумался так себя обезопасить.
- Что ж он, совсем ненормальный что ли?
- Да ты сам посмотри на него. Кто таков - неизвестно. Откуда в наших краях - тоже. Никто не знает, где он живёт. Как-то мужики хотели проследить за ним. Дык потом их нашли: одного с дыркой в башке, а второго в яме с кольями. Вот и все дела.
- Неужели он их так?
- А кому ещё? В той стороне больше никого и нет. Дальше город.
- Ну, может бандиты какие-нибудь оттуда?
- Из города то? Нет там никого уже подавно. И сам посуди, его не тронули, с полными то сумками, двух мужиков порожняком накрыли?
- Верно. Не выходит. А уверены, что он там один?
- Ну... Один он. С этой девчушкой. Говорят, она ему за место жены...
- Это кто ж такую чушь то порет?!
- Да народ толкует. А ты сам посмотри, как она его боится. Ишь, он только посмотрел, а она сразу и притихла. Где же это видано, чтобы ребёнок так слушался. Значит, запугал. Может он её ещё и бьёт! Разглядишь разве под бронежилетом.
- Вас послушаешь, так натуральный душегуб с педофильными наклонностями!
- Уж, с какими фильмами я не знаю, но человек он прескверный.
- Тогда почему вы его терпите? Зачем кормите?
В это время незнакомец протянул смятый листок бумаги Людмиле - женщине лет тридцати - и вновь молчаливо уставился в стену. Девочка сидела рядом и жевала конфету, которую с немого согласия своего спутника приняла в подарок.
- А что делать? Он же живая душа. Да и девчушку жалко. А так - ей хоть кусок перепадает. Я сам иногда ей узелок соберу да и отдам, пока этот не видит.
- Если вы все так за неё болеете, почему не отберёте?
- А этого куда? - дед уставился на Игоря с искренним непониманием.
- Куда, куда? Ясное дело куда... Волкам на ужин...
- Да, Игорёк... - Семён Митрофанович внезапно стал мрачнее тучи. - Видно и правда хорошо, что ты не останешься у нас. Долго ты ходишь... Слишком... Это ж живая душа. Да и чего он нам сделал то? Чтобы его вот так, как животное.
- А мужики ваши? Ну те, что за ним ходили.
- Они сами виноваты. Их туда никто не звал. Сунулись - получили своё. Если бы кто ко мне так пришёл - получил бы не меньше. Защищать дом - право каждого.
- Вот оно как у вас. По древним законам живёте...
- Какие уж есть. Лучше так, чем совсем без закону... - Старик отвёл глаза, но Игорь и так понял, что это было в его адрес.
- А я, Семён Митрофанович, на святость то и не претендую. А живу, как умею. Да и закон есть. Просто он у меня свой.
- Человек человеку волк?
- Ну... Тогда бы я вряд ли тут долго задерживался.
- Тогда какой?
- Не изменяй себе.
- Уж больно скользко.
- Так а я за собой никого и не веду, чтобы быть несгибаемым идеалом. Да и идти за собой не советую.
В повисшей тишине Игорь заметил, как скрипнула входная дверь, и незнакомец растворился в опустившихся сумерках улицы. Мужики, пьющие пиво, вновь продолжили своё ленивое занятие, скрашивая его тихой болтовней за жизнь. Людмила принесла им ещё несколько сушёных окуней, и забрала опустевшие тарелки со стола Игоря.
- Знаешь... - хозяин трактира набрал полную грудь воздуха. Потом так же шумно выдохнул и погладил свою бороду. Ты - гость, и я не могу тебе запретить сюда ходить. Но не обессудь. Эту ночь можешь переночевать, еды мы тебе в дорогу соберём. Но мой тебе совет, забудь сюда дорогу.
- Ваше право. - Игорь не изменился в лице. Он давно уже привык к такому обращению. Для большинства он был чужим. - Только скажите, где этот ваш Немой обитает?
- По дороге в город есть старая заправка. Вот недалеко от неё садовый домик. А тебе по что? Иль чего удумал?
- Без обид, Семён Митрофанович, но это уже мои дела. Проведаю его.
- Ещё одну душу невинную на свой счёт решил записать?
- Должен же кто-то, раз вы боитесь замараться.
Игорь улыбнулся, встал и пошёл в небольшую каморку на втором этаже, где ему предстояло провести ночь. Он знал, что это будет последняя ночевка в этой деревне. Ещё одно место, где теперь он стал нежеланным гостем. Жалко... Здесь действительно хорошо и спокойно. И может быть, из-за этого всё получилось именно так. А Семён Митрофанович так и остался сидеть, глядя своему бывшему знакомому в спину. Единственное, что его тревожило - как он не смог разглядеть червоточинку в этом парне...
Игорь привычным шагом шёл по разбитому шоссе в сторону города. Трасса, которая раньше здесь пролегала, теперь шла через деревню, а этот асфальтовый ручеёк был обречен на пересыхание в буйной зелени. Утром, мужчина спустился на первый этаж трактира, где его уже ждала небольшая сумка с едой. Провожать его никто и не собирался. Хозяин трактира был действительно хорошим человеком и, даже не смотря на резко изменившееся отношение, всё равно снабдил путника припасами от души. Проблема с едой на несколько недель уходила на задний план. Утренняя прохлада хорошо прочищала ещё до конца не проснувшийся мозг. Автомат привычно оттягивал плечо, блестя на солнце вычищенными боками. За ночь, мужчина перебрал его несколько раз, смазав детали. Пара запасных магазинов билась в кармане брюк. Патронов было катастрофически мало. Не больше семидесяти штук. Сколько из них были действительно пригодны к стрельбе - думать не хотелось. Но, не смотря на это, Игорь упрямо шёл туда, где жил Немой. Ему действительно хотелось его найти и узнать, верны ли эти рассказы. Зачем? Разве у всего должна быть причина?
Он открыл глаза, и острая боль в горле скривила лицо. Она не проходила. Никогда. Просто иногда становилась чуть слабее, а иногда затмевала собой всё, не давая возможности глотать и даже дышать. И тогда он становился беспомощным. Единственным человеком, который был всё это время с ним, была Надя. Маленькая, хрупкая девочка. Он так и не знал, сколько ей лет на самом деле. Наверное, семь. И она очень умна для своего возраста и, как и все дети безгранично преданна. И за это он платил ей тем же.
Зеркало отобразило его худым, высохшим, истощённым парнем лет пятнадцати. Ему было уже двадцать пять. Наверное. Теперь он не следил за временем. Было ни к чему. Праздник для Нади он мог устроить в любой момент. Для этого не требовалось даты. Под глазами набухли тёмные мешки, светлая щетина проплешинами красовалась на уставшем лице.
- Надя... - Его голос походил скорее на шелест сухих листьев. - Надя, помоги мне, пожалуйста, ум...
Фразу не дал закончить свистящий кашель. Когда этот приступ случился первый раз, он жутко испугался. Не за себя. За неё. Вдруг это туберкулёз? Что будет с ней после его смерти? Вдруг она заразится? Но кашель шёл не из лёгких. Он безжалостно рвал на части и без того больное горло. Прошло время, а он так и остался там, не спустившись в лёгкие.
Посреди приступа в спальню вошла девочка. Она была одета в лёгкий сарафанчик и яркие сандалии. На голове красовались две неумело сделанные косички. "Пыталась сама заплести"- пронеслось у него в голове. В руках у неё была небольшая миска и графин с водой, на шее - чистое полотенце. Умывшись, он подозвал Надю к себе и, поцеловав её в лоб, усадил к себе на колено. Девочка сразу же принялась болтать без умолку. Он любил её голосок - звонкий, радостный, какой и должен быть у ребёнка. И он безумно любил слушать всю её болтовню. Вот и сейчас, заплетая ей косички, он наслаждался этим ручейком:
- Папа, а как ты спал?
- Спасибо, хорошо. А ты? - он не говорил, а скорее шептал.
- Тоже. Мне такой сон сегодня хороший приснился. Там был ты и мама. И я там была. И мы гуляли. А когда мы в деревню опять пойдём? Ты видел того дядю? Я его раньше никогда не видела. Ты мне не разрешил, но я всё равно за ним смотрела. Только тайком. Он ничего не заметил. Правда, правда. Прости меня. Они о чём-то с дедушкой разговаривали. Как думаешь, они друзья? А почему ты никогда с друзьями не разговариваешь?
Он слушал её и отвечал, когда она умолкала на секунду, чтобы вновь разразиться через мгновение очередной тирадой вопросов и ответов. Он вдыхал аромат её волос, и на мгновение ему и правда казалось, что она его родная дочь и что у него тоже есть жена, как у других. Просто сейчас она готовит завтрак и скоро позовёт их дружную семью к столу. Девочка была его спасением. Его надеждой.
Там, в деревне, он слышал, что о нём болтали. Из-за больного горла, он решил там и не говорить. Молчание было его оружием. А болтали о нём страшные вещи. Дикие вещи. И каждый раз, когда они что-то говорили о Наденьке, ему хотелось закричать, хотелось разнести всё там к чёртовой матери с криком: "Нет! Это всё ложь!". Но оставалось только сжимать до боли кулаки и надеяться, что у девочки не такой острый слух.
На улице что-то упало. Этот звук заставил его мгновенно выпрыгнуть из размышлений и опрокинуться в море адреналина.
- Надя, под кровать - бесшумно произнёс он, и девочка мгновенно полезла.
Неужели его опять выследили? Кто? Зачем? Он помнил тех двух мужиков. Они зачем-то хотели узнать, где он живёт. Криками и матом, взрослые мужики попытались загнать его словно дикого зверя. Чтобы отпугнуть их, пришлось стрелять. Лишь потом в деревне он расслышал из разговоров, что одно из них он убил, а второй сам провалился в старую волчью яму. После этого случая, опасаясь мести сельчан, они с Надей несколько дней не выходили из дому. Но всё было тихо.
Ружьё лежало неподалёку и сразу же оказалось в руках. В приоткрытом окне что-то мелькнуло. Неужели снова?
- Уважаемый! Позволь тебя поприветствовать и пожелать мир и покой дому твоему!
Он приоткрыл дверь и, держа под прицелом незнакомца, вышел во двор. Это был он. Тот самый мужик, который вчера сидел в трактире. Неужели эти сволочи наняли его? Вон и автомат у него есть!
- Стой, где стоишь! - вместо крика из горла вырвалось лишь сдавленное шипение.
- Так значит ты не немой. - Незваный гость вёл себя спокойно.
- Зачем ты пришёл? - ствол был направлен точно в грудь.
- Думаю и остальное, что там болтают тоже неправда.
- Зачем ты пришёл?!
- Успокойся. Я просто хотел оставить твоей... - Игорь на мгновение задумался, подбирая правильно слово. Оно нашлось мгновенно, - дочке гостинец.
- Она мне не дочь... - севший до предела голос скрывал эмоции.
- Я вижу, как ты за неё боишься. Сейчас ты готов прострелить мне грудь, если я попытаюсь к ней приблизиться.
- Я не знаю кто её родители. - Такой говорливости Немой за собой никогда не замечал. Горло разрывалось на части, но что-то в этом человеке заставляло отвечать. - Я нашёл её совсем маленькой...
- Ты всё делаешь правильно. - Игорь улыбнулся. - Я оставлю ей гостинцы здесь. Заберёшь потом.
- Зачем ты это делаешь?
- Хочу сделать доброе дело.
- Зачем?
- Просто. Ты лучше тех людей. Пусть они и считают тебя монстром.
Немой стоял, опустив ствол. Ему было нечего сказать.
- Передай ей привет. И береги её. Хотя я знаю, что тебе не надо об этом напоминать. Бывай.
Игорь развернулся, без страха подставляя Немому свою спину. Лес поглотил его, скрывая от настороженных глаз. Впереди предстоял долгий путь.