- Сегодня я расскажу историю... На это раз не про драконов и падение империй. И не про неусидчивого ворона, что нырнул на дно Мирового Моря и вытащил песчинку, из которой вырос мир... Это будет рассказ про уход с известного пути. Про мою молодость.
Старик закашлялся. Глядя на него - изрытое морщинами и следами от оспы лицо, загорелые руки с венами напоказ и густые седые брови, которым мог бы позавидовать филин, - сложно было поверить, что он когда-то был молод.
- К тому времени я видел семнадцать зим. Я был глуп, самонадеян и влюбчив... - Он усмехнулся. - Впрочем, как и все в этом возрасте.
Пожалуй, всё началось в то лето, когда я сбежал из дома и устроился работать в "Волшебный и загадочный цирк" Розенталя. Конечно, я не должен был оставлять родителей, но... Так хотелось чего-то нового. Приключений. Любви. Сейчас я считаю, что мы жили прекрасно по сравнению с другими людьми в стране. Понимаю, как родители нуждались во мне... Старый ум понимает, но не молодое сердце. Отец мой был фермер и хотел, чтобы я тоже стал им. В то время я места себе не находил, страсть как хотелось повидать мир, а не коров и амбары с пшеницей.
"Мы катарейцы, сын, - сказал мой отец. - А катарейцы понимают значимость земли. Все мы из земли вышли и в землю вернемся".
Помню его лицо. Уставшее, но всегда способное на улыбку.
"Ты - мой листок. Наша семья - одна ветка. Весь род - одно дерево". Он потрепал меня по волосам. От него пахло хлебом. "То, что ты рисуешь углём, это тяга познать историю деревьев... Историю всего живого".
Философ был мой отец. Мои рисунки - ранние, бесталанные - лично покрывал лаком и показывал с гордостью на летней ярмарке.
Шла война. Со Старой Империей на востоке и Пятипрестольем на западе. Был голод. А там, где война и голод, где одни экономят и берут в руки меч, там найдется место нелогичной роскоши. Люди всегда будут хотеть иметь причину улыбнуться даже в такие времена... К нам в поселок приехал цирк. Все мои сбережения за работу на соседской ферме ушли на один билет и горсть орешков, но это того стоило. Цирк был и правда чудесный. Как раз для бедных и уставших. Много позолоты, красного и синего... Силачи, жонглеры, пироман, дикие животные, гадалка. Играла музыка. Взрывались хлопушки. Я ходил, как дурак, с открытым ртом, стараясь запечатлеть в памяти все, что было в цирке. Однако меня поразил не полувеликан Смех, бородатый и толстый, или Дикий Аарон. Меня поразила она. Элиника, девушка в золотой клетке...
Его старческий сухой голос смягчился, словно от мёда или теплого вина.
Дети устроились поудобнее, взяли в руки горячие глиняные кружки с какао и приготовились слушать. Йорик, самый старший из ребят (ему было уже тринадцать), поворошил поленья.
- Увидев ее, я окончательно убедился, что к прежней жизни хода нет. Не видеть её стало практически физической болью... Это как сравнивать бодрствование и сон. До нее я спал безмятежным сном. Увидев ее, проснулся. Впервые я ощутил ту странную истому, которая исходит откуда-то из низа живота, проходит через сердце и покалывает руки.
Я бросил шелуху от орехов на землю и двинулся за толпой сразу после шоу Клайва Попрыгунчика. Мимо Огненного Томми, выступающего под открытым небом, и Предсказательницы, которая лукаво улыбалась всем. Зазывала рвал горло возле шатра: "Вы такого никогда не увидите! Невероятная Элиника Серебряная! Красота и грация, воплощение всего женственного!"
Отдал последний пенни при входе в высокий шатер. Дым сразу ожег горло, а запах стоял как в конюшне. Все курили и плевали на землю.
На небольшом постаменте в золотой клетке спиной к зрителям сидела она. Элиника. Магическая лампа Розенталя бросала на нее холодный свет. Заиграла откуда-то арфа, ей фальшиво вторил флейтист. Элиника поднялась, взмахнула руками. И обернулась.
Она была прекрасна, как весна. Серебряные волосы, белая ровная кожа, яркие глаза. Все ее тело от кончиков пальцев на ногах до темных породистых бровей отличалось каким-то неземным изяществом. Я, мальчик с фермы, влюбился с первого взгляда. В книжках брата я читал о светлых вотчах, которые были уничтожены в Третьей Войне темными братьями - уничтожены за красоту. Светлые долго прятались в лесах, маскируясь и сливаясь с природой. Сходство, по задумке, должно было подчеркнуть сине-зеленое платье, которое, на мой взгляд, ей не шло.
Она сделала первое па, сосредоточив взгляд где-то над головами зрителей. И негромко запела. Я затаил дыхание.
И я устроился в цирк. Тогда-то я и понял смысл поговорки: "Хочешь узнать театр - окажись по другую сторону занавеса". К цирку это тоже относилось...
Когда все разошлись, я не знал, к кому обратиться. Мимо проходили пьяные клоуны, грустно уставившись в пустоту, акробаты с бутылками "вспышки" в руках. У некоторых были синие губы от "снега демонов", который делает человека в десять раз веселее, но в сто раз хуже... Несколько охранников подозрительно посмеивались, когда горлик Фугас, десятник в отряде, указал на фургон владельца цирка. Я битый час упрашивал Розенталя, доказывал, что грамотный. Он смеялся надо мной, глядя темно-зелеными глазами. Томми, который играл с ним в "Приблуду", отложил карты и грубо вытолкал меня наружу. Харизматичный и смелый для зрителя, в жизни он оказался насмешливым и пах спиртом и серой (на улице не так чувствовалось).
Поднявшись с земли, я вскочил и вернулся в фургон. Я был упрям.
"Покажите мне ваши книги по финансам, и я найду в них ошибку!".
Жадность победила в Розентале, и он пустил меня к книгам, обещая, что, если я лгу относительно своих знаний, Томми поджарит меня. Медленно.
Признаться, я вспотел под взглядом Томми, но без труда нашел сразу несколько ошибок. В сельской школе я был одним из первых, а мама частенько покупала книги, когда ездила в город. Томми разочарованно вздохнул. Розенталь, в чьих глазах плескалось зеленое море, отложил тяжелую трость и похлопал меня по плечу.
"Будешь стоять на кассе, мой мальчик! А по вечерам вести эту книгу".
Он встал ближе, до меня дошло зловонное дыхание. Я увидел дряблую кожу, кривые зубы и безумный огонь в глазах. "Если ты вздумаешь обмануть меня, я лично займусь твоим будущим. Лично". Томми злорадно улыбался позади.
Два месяца я путешествовал с цирком по городам и деревням. Кормили плохо, платили мало, но зато я бесплатно ел орешки, научился готовить, драться (клоуны - лучшие учителя по нечестной драке, скажу вам), собирать и разбирать шатры... Я мог быть рядом с Элиникой, наблюдая и иногда обмениваясь с ней репликами.
Нет, я ни с кем не сдружился. Все оказались весьма замкнутыми личностями, со своими тайнами и проблемами. Некоторые сбивались в кучки, но все одинаково боялись Розенталя. С Фугасом мы неплохо общались, пожалуй.
Старик протянул руку, и ему предоставили кружку с какао.
- Помню день, когда впервые увидел, как Розенталь и Томми потащили в фургон Элинику. Это было... сложно. Я понимал, что надо вмешаться, но ничего сделать не мог, потому что владелец цирка недавно повесил акробата возле дороги за кражу. Он был скор на руку, Розенталь.
Я видел, как они вошли в фургон, который Элиника делила с Предсказательницей. Видел, как Томми вытолкал старуху наружу. Та прошепелявила "Ох, что делается...". И на секунду видел глаза Элиники. Грустные и пустые.
У меня хватило ума на то, чтобы побежать - я летел как угорелый - и сообщить Фугасу, что заметил в подлеске пару волков. Мы стояли возле леса, так что это было возможно... Фугас кинулся окрикивать охрану. Завелась шумиха, и Розенталь, чертыхаясь, вышел вперед всех. За ним шёл по пятам злой Томми, застегивая ремень на штанах. Фугас не упоминал моего имени, сказал, что волков видел он сам. Цирк увели подальше от леса.
Но это был лишь один случай. Были и другие.
Однажды мы с Элиникой встретились у ручья. Я набирал воду в два больших котелка. Они гуляла, иногда останавливаясь в поисках ракушек.
"Я знаю, что ты помог мне тогда... Фугас сказал. - Она посмотрела на меня исподлобья. - Спасибо".
Я сглотнул и ответил, что не за что.
Она внимательно смотрела на меня мгновенье. Как же было прекрасно это мгновенье! Ее большие глаза, в которых мне хотелось утонуть, и солнце, заходящее за реку.
"О чем ты думаешь?" - спросила она.
"О том, что погода для осени стоит теплая", - соврал я.
Я думал о ней.
Пару раз я оставлял венок полевых цветов у двери фургона. Она знала, что это я. Предсказательница поймала меня и улыбнулась беззубо. "Элиника просит передать, что ей никогда прежде не дарили цветов от всего сердца. Спасибо... Но она боится, как бы про это не узнал Томми".
Во рту у меня пересохло. Томми запал на Элинику, хотел сделать ей своей собственностью. Только Розенталь останавливал его... Однажды я просунул под дверь рисунок углём. Я часто наблюдал за Элиникой, поэтому уж её-то я мог нарисовать хоть с закрытыми глазами. И сейчас могу.
Томми поймал меня за ворот, когда я шёл обратно, и уронил на землю, тряся перед лицом листком. "Рисунок? Да, Ричи? Щенок, не путайся у меня под ногами!". Он долго пинал меня, неумело (по сравнению с клоунами), но сильно. Я боялся, что встану и он сожжет меня, поэтому лежал и терпел.
Рисунок до нее так и не дошёл. Но она носила на голове мои венки.
Потом она вдруг сошлась с Аароном. Вот так. Не знаю, как могли сойтись самая красивая девушка мира и дикарь с Севера. Но, по крайней мере, Томми перестал ходить к ней. Аарон одним свои лицом - сплошные шрамы, ожоги и жуткие темные глаза - отпугивал всех вокруг.
Я продолжал дарить цветы. Аарон однажды увидел меня и подозвал к себе. Внутренне содрогаясь, я подошел. Он вообще молчалив был, Аарон-то, два слова из него вытащишь редко. Лишь однажды я услышал от пьяного клоуна, что Аарон, когда приходит к Элинике, поёт... Поёт! На диком языке северян.
"Она любит меня, я её", - только и сказал он мне тогда. Взгляд холодный, как сугроб. Голос колючий. Как он им поет? Но он не ударил меня. Не толкнул. Лишь смотрел, как я повернулся и ушёл.
Я неумело напился дешевого пива, потом водки, снова пива. Пил я с Фугасом, который... отечески потом держал меня за волосы (я носил по плечо - по старилской моде), пока я опустошал желудок за одним из фургонов.
Так и шла наша жизнь. Элиника смотрела на меня с трогательной улыбкой. Но рядом с ней всегда стоял Аарон. Стоял, как меловой столб. Даже за руку её не держал. Розенталь прощал ему это, боясь, что тот рассвирепеет, если отобрать у него Элинику, и... Что тогда? Аарона бы убили, конечно. Он бы прихватил с собой многих, этот дикий зверь, это да. Но Розенталь потерял бы часть шоу - богатые купчихи обожали смотреть на то, как Аарон сражается с рысью или тигром. Сражается и побеждает. Если он терял контроль над собой, Розенталь прежде читал заклинание и звал на помощь полувеликана. Теперь же он просто кивал на Элинику, рядом с которой оказывался Томми.
Старик пожевал губами.
- Ничто так не лишает мужчину свободы, как любовь. Аарон понял, что ему не сбежать из цирка.
Как раз в те дни я подслушал из своей будки, как Розенталь торгуется с одним банкиром, тучным и наглым. Банкиру пришлась по вкусу Элиника, и он хотел выкупить её. Розенталь назвал несусветную цену (я таких денег никогда даже не видел), но банкир лишь хмыкнул и согласился.
Элинику должны были продать через три дня. За неделю до этого вышел эдикт "О человеке", в котором вампиры, оборотни, русалы, горлики, лорпы, змеелюди определялись как "нежелательные элементы" и "враги всего живого". И по закону любого, кто скрывал их, могли приговорить к каторге.
Пришла власть Судей по всей стране.
Для Розенталя все сложилась как нельзя лучше. План таков. Он отдает Элинику банкиру, предварительно убив Аарона в его истинном виде и получив за его голову немного денег. При этом остается чист перед законом.
Я убежал в свою каморку. Было над чем подумать.
Великанов в том списке не было, что неудивительно. Ни великанов, ни полувеликанов я больше не видел. Не знаю, где Розенталь откопал его... В горы сбежало пару клоунов-горликов, которые учили меня драться, а силач-лорп, добрый, но недалекий умом, по подсказке Томми сдался властям. Остался вопрос с Фугасом. Десятник верил, что Розенталь поможет в честь старых заслуг. Но тот лишь выдал: "Деньги получил? Иди домой" - и закрыл дверь.
Его отпускали, в этом был весь подарок Розенталя за годы верной службы. Жаль, что я был недалеко (чистил клетку Апельсинки, старого тигра) и видел лицо Фугаса. Сначала старик потемнел лицом. Брови сошлись на переносице. Он сжал кулаки... Потом вздохнул и опустил их. Плечи безвольно опали. Горлик поплелся к себе. На следующий вечер цирк пребывал в городишко, где его хотели оставить.
Кажется, из цирка пора сбегать, подумал я тогда.
В том городишке, когда пришла очередь Аарона (его последнее шоу), никто не вышел перед зрителем. Не досчитались Элиники, Фугаса. О мальчике-билетере вспомнили в последний момент. Я могу предполагать, что началась шумиха с возвратом билетов, злые фермеры требовали денег. Розенталь лезет в мою будку с билетами. Касса пуста, книгу расчетов я забрал с собой и бросил в очаг в первой же таверне. Мы были уже далеко...
Кряхтя, старик поставил пустую кружку на землю и вытянул руки к костру.
- План был не очень. Однако ночь побега я помню лучше, чем вчерашний день... Из цирка мы бежали относительно тихо. Одному охраннику дали взятку, другого по-братски обнял Фугас. Я, как сказал, прихватил мешочек серебра и пару золотых - основная выручка за день. Хуже не будет, вертелось к моем мозгу. Поймают - смерть. Так почему бы не взять денег для всех четверых? Как премия за работу... Смех спал богатырским сном, я кое-что подсыпал ему в говядину. А Томми, должно быть, удивился, куда подевался весь его спирт. Их могли послать за нами сразу же, вот я и подумал.
Много раз я возвращался к моменту, когда всё пошло не так, и всякий раз задаюсь вопросом, что можно было изменить...
Рассказчик поднялся, подошёл к огню и бросил горсть сухих трав из мешочка на поясе. Зеленоватые искры с шипением заплясали в ночном воздухе.
Искры от костра взмывали в темное небо. Высоко висела луна, бледная и одинокая в беззвездном пространстве.
- Его нет уже больше часа, - протянул Ричи.
Юноша всматривался в неверные тени в лесу. Лунный свет, который дружелюбно сопровождал их от цирка до деревни, застенчиво терялся среди стволов, не мог прорваться сквозь черные кроны деревьев.
- Помолчи, пожалуйста, Ричи, - сказала Элиника.
Ее глаза вспыхнули в отсветах пламени, когда она глянула на парнишку.
Юноша окинул ее быстрым взглядом. Она была стройной и складной, к тому же Розенталь не поскупился на зеленый шёлк, который обтягивал ее тело. Ноги она накрыла курткой Фугаса, потому что платье было коротким. Серебристые волосы свободно лежали на плечах, кожа казалась мраморной. Такой гладкой и мягкой, подумал Ричи и устыдился мыслей.
- Я ничего такого... - Парень смутился и отвел глаза.
- Просто помолчи. Он вернется, и мы подумаем, что делать дальше. Без Аарона мы никуда не пойдем... я никуда не пойду.
Ричи дернулся, как от удара. Одна сторона его лица освещалась бликами неровного огня. Другая оставалась в прохладной тени.
- Спокойнее, девочка, - мягко сказал Фугас. - Мы все напряжены и устали. Не надо срываться на Ричи. Аарон просто проверяет, нет ли за нами хвоста. Вышел на дорогу, принюхивается. Скоро вернется, надо полагать.
Элиника бросила на горлика признательный взгляд.
Тихо, скромно бурлила вода в чайнике, подвешенном над огнем.
Юноша поерзал, вынул из кармана маленькую записную книжку и с сосредоточенным видом что-то записал карандашом.
- Прости, Ричи, - сказала Элиника негромко. - Не хотела... Я ведь даже не сказала спасибо, что ты рассказал нам про план Розенталя и придумал, как бежать от него и Томми. Ты спас меня и Аарона. Если бы не ты, сейчас сидеть мне в ненавистной клетке и петь для богачей. А потом... к тому банкиру.
- Я тоже весьма благодарен тебе, старина, - голос Фугаса, голос вышибалы, пропойцы и охранника, шёл как будто из глубокой бочки. - После того закона... я мог уйти один в горы или же... меня бы вздернули.
- Ты всегда относился ко мне хорошо, - ответил Ричи и повел плечами. - Не задирал, как другие. Как со взрослым разговаривал.
- Ба! Да ты ведь уже взрослый, не? Кто ж еще мог так долго устоять в драке с клоуном?
Ричи улыбнулся, убрал книжку.
- Многие так не думают, - он скользнул взглядом по Элинике, которая не заметила этого. - Думают, что мне не место в бродячем цирке.
В лесу кто-то странно и протяжно закричал. Элиника дёрнулась. Ричи схватил полено из костра.
- Успокойтесь, - осадил их Фугас, усмехнувшись в бороду. - Это ночные птицы. Порой кажется, что кричат они как человек. Но это не так... Парень, опусти ты эту палку, а? Помню, в одном походе против Красной Горы мы все как один обделались в дремучем лесу. Там такие птицы кричали! А мы думали, люди или демоны...
Ричи обернул руку платком, снял с треноги видавший виды чайник и разлил кипятка в походные кружки. Потом вынул из мешочка на поясе горсть сушеных трав и побросал в воду. Фугас подлил в свою кружку из фляжки.
- Ричи? - Встряхнул фляжкой. - Элиника? Это гранатовый сок с ромом.
Оба отрицательно помотали головой. Горлик отпил варево и причмокнул.
- Эх, Ричи, план твой мне нравится, но не надо было задирать тех деревенщин. Мало нам проблем с Розенталем.
- Но я ведь заступился за тебя, - сказал Ричи, нахмурившись. - Мы все должны были встать спиной... Ты же видел того бондаря на улице? Видел, как он плюнул на землю, когда ты проходил...
Он замолчал, бросил взгляд на девушку. Она не ответила.
Горлик сделал большой глоток.
- Погоди, старина. Конечно, я благодарен, что за меня... заступаются друзья. Однако, поверь мне, я могу постоять за себя сам. А те деревенщины... давно никому не пускали кровь и только и ждут, как бы кого казнить.
Полено к костре громко треснуло.
- Прошел всего лишь месяц с момента, как Империя оттяпала кусок королевства, - размышлял горлик. - В стране нет денег, еды, только ненависть и оружие. Посевы погублены. Бандиты отобрали последнее у селян. Я их не виню... К власти должен был прийти кто-то наподобие Судьи.
- Но те люди хотели судить тебя за то...
Ричи закрыл рот и насупился.
- За то, что я не человек, - кивнул Фугас. - Ничего страшного.
- Этот эдикт Высшего Судьи - полная ерунда! - воскликнул парень, стараясь получить поддержку у Элиники. Та слабо кивнула.
Фугас усмехнулся и запустил ладонь в рыжую с проседью бороду.
- Радуйся, что нас окружает лес, а не городские стены. Я ручаюсь, что даже в той деревне ты бы не рискнул говорить этого.
Ричи вспыхнул.
- Да не боюсь я... Пусть слышат! Мое право иметь мнение, и я говорю: эдикт о преимуществе человека перед другими расами - полная чепуха!
- Он свободный фермер. Прадед выкупил нас. А при чем здесь это?
Фугас развел руками.
- Не все могут позволить себе осуждать власть, старина. Сейчас теперь новое время: не высовывайся и проживешь дольше остальных. Все горлики совсем недавно были законопослушными гражданами, платили налоги... А теперь, получается, надо еще больше зарыться в свои шахты, а?
- Но любой может иметь свое мнение, разве нет?
Элиника хмыкнула и посмотрела в глаза юноше.
- Ты бы сказал это защитникам? Пошёл бы прямо из своей будки с билетами и сказал бы: "Я не понимаю законов Судьи"? - Она сделала паузу. - "Не понимаю, в чем виновны те, кто отличается от нас"? Черные мундиры выслушали бы тебя, как считаешь, мальчик?
Юноша вскочил. Лицо его пылало в отсветах огня.
- Я пойду за дровами.
Когда его шаги стихли в густом лесу, горлик негромко произнес:
- Ты бы не задевала его. Все-таки он единственный, кто не должен был бежать с нами. Аарона хотели казнить. Ты бежала от... неприятного будущего. Я - потому что вышел эдикт о расах, мне идти некуда. Ричи, свободный гражданин, бежал с нами, потому что...
Ричи, затаив дыхание, встал за одним из деревьев и внимательно слушал.
- Почему?
- Потому что он без ума от тебя. И давно. Не называй его мальчиком.
Она ответила, но ветер вызвал шепот между деревьями и унес её слова.
Треск сучьев. Не в том направлении, куда ушел юноша. Ричи выглянул.
Горлик вскочил. В руках у него сверкнул топор. Элиника встала немного позади.
- Кто там? - грозно спросил Фугас.
Мужчина вышел на поляну с мечом в руке. Он был жилист и невысок. Темные, неровно остриженные волосы вместе с густой щетиной и поломанным носом придавали ему диковатый вид. Белая рубаха испачкана и изорвана. Рукава отсутствовали, являя миру шрамы от хлыста и огня. Бордовые шаровары с узорами по пятипрестольной моде явно знавали лучшие времена.
- Светоч Всемогущий, как я рад, парень, что мы с тобой на одной стороне, - протянул Фугас, опуская оружие. - Видел бы ты себя. Вылитый "шаэн", сорвиголова.
Элиника выбежала из-за горлика и бросилась Аарону на шею. Она припечатала его губы своими, прижалась к груди. Мужчина обнял ее левой рукой, а правую с мечом вытянул в сторону. Горлик деликатно отвернулся.
- Элли, - только и произнес мужчина, когда она перестала его целовать. - Чего произошло-то?
- Тебя час не было, - сказал Фугас, пока Элиника что-то шептала на ухо любимому. - А места тут... опасные.
Мужчина воткнул в поваленное дерево короткий меч-палаш.
- Видел у дороги дальше на запад несколько повешенных с мешками Ангулемы на голове. Может, это была их поляна... А где мелкий?
- Я тоже рад тебя видеть, - хмуро сказал Ричи, подходя к костру и бросая рядом дрова, которые нес на сгибе локтя.
Аарон внимательно посмотрел на него, но промолчал.
- Рассказывай, что там, - сказал Фугас.
Аарон кашлянул и присел у огня.
- Ходит там один у дороги... Вроде из деревни идёт, если подойдет ближе, я почую. Может, охотник. В лесу полно ловушек-капканов. Видимо, местные совсем изголодались без мяса... Либо не хотят видеть сборщиков налогов.
Фугас хмыкнул, доставая кисет с табаком и трубку.
- Полосатики стоят испокон веку на отшибе. До них редко доходят королевские службы и в том числе сборщики налогов.
- Службы Судьи, ты хотел сказать, - поправил Ричи.
Воцарилась тишина. Фугас поднес к раструбу хворостинку, втянул огонь.
- Погань, - выругался горлик. - Ты прав, надо привыкать.
Элиника протянула Аарону свою кружку.
- А почему Полосатики?
- Здесь раньше добывали прекрасных перепелов с полоской на груди, - ответил Фугас. - Жирных, сочных.
Ричи вздохнул.
- Откуда ты все это знаешь?
- С мое поживешь - побольше увидишь... Как-то стояли отрядом в этих местах. Но не в лесу, а на болоте севернее. И перепелов было хоть руками лови.
В животе у кого-то заурчало.
- Старина, что нам удалось прихватить?
- Пара картофелин, немного колбасы, каравай хлеба, соль, литра четыре воды и узелок гречки, - ответил Ричи, покопавшись в мешке.
Аарон гневно сжали кулак.
- Эти сволочи не дали нам купить ничего в деревне!
Элиника положила голову ему на плечо. Этот жест всегда успокаивал воина.
Фугас задумчиво выпустил облако дыма и произнес глухо:
- Боюсь, тот мужик в лавке смотрел на меня как-то... алчно.
- "Два золотых за живого или мёртвого горлика", - процитировал Ричи и вздохнул. - Эти листовки висят при въезде в деревню и прибиты к таверне. "Три золотых за лорпа, пять серебряных за русала".
- Хотя не самая дешевая моя голова! - Фугас позволил себе улыбку. - А русалов много развелось, так?
- Их сложно транспортировать. Мэтр хотел завести себе такого, но посчитал невыгодным. Они быстро умирают без чистой воды.
"Мэтром" они называли Розенталя, поскольку он сам требовал этого, но циркачи вкладывали в это слово нелюбовь к боссу.
В лесу заухал филин, удаляясь на охоту.
- Кого могут за нами послать? - спросила Элиника.
- Только бы не Смех, - сказал Ричи, не раздумывая.
Все заметно побледнели. Полувеликан, который выкорчевывал деревья голыми руками, рвал оленей пополам и хохотал при этом. Он не умел говорить, но весьма красноречиво орудовал кулаками.
- Или Томми, - Аарон оглянулся, произнося это имя.
Ричи представил себе, как падают деревья на пути у Смеха, а весь лес озаряется всполохами пламени.
- Поганые мысли, - твердо произнес Фугас, попыхивая трубкой. - Он не пошлет их так рано. Наш пострел задержал их как минимум на час. Может, больше. Сколько у нас времени, Ричи?
Юноша заглянул в записную книжку, задумчиво покусал карандаш.
- Так, Аарон выходит до Клайва Попрыгунчика, значит, еще три выступления. Мы сбежали, когда началась клоунада, потом идёт Апельсинчик... Элиника закрывает шоу. Выходит, у нас было около часа форы. До деревни мы шли минут сорок... Пойдут остальные охранники в погоню?
- Розенталь не оставит свой цирк без надзирателей, - отрицательно покачал головой горлик. - Ему проще отправить ту парочку.
- Нас уже хватились, - сказал Ричи. - Но не знают, куда мы пошли.
- Конечно, спросят в деревне. И даже если деревенские ответят Розенталю, то... Мы могли пойти дальше, в Озград или Предел. Ничто не указывает на лес.
- В любом случае, ночью лучше не ходить... В поле нас будет видно. Значит, на рассвете выйдем на тракт, купим почтовых коней и перейдем границу государства. Смех проспит до утра, я надеюсь. А без спирта Томми не пойдет.
Все были согласны с Ричи.
- Розенталь может пойти за нами сам, - сказала Элиника, опустив голову. - За меня обещали крупную сумму.
Эта мысль приходила в голову всем членам отряда, но они прогоняли её.
Розенталь. Маг-недоучка, который владел несколькими запретными заклятьями. Он может пуститься в путь и нагнать всех. В бою не опаснее Ричи, но его магия для всех обитателей цирка - зверь, которого лучше не выпускать.
"Его слушается ветер. Ему нашептывают мертвецы", - так говорили в цирке.
Старая Предсказательница, чье имя никому не известно, прошептала за кружкой теплого эля между выступлениями: "Он может не так много, как хочет показать. Но то, что он может, - уже больше, чем хочется увидеть".
- Я попробую убить Розенталя, - заявил Аарон, глядя в темноту.
- Мы попробуем, - сказал Фугас.
Элиника погладила Аарона по руке и сообщила всем, что ей нужно уединиться по зову природы. Северянин тоже поднялся, вынув меч из дерева.
Фугас проводил их взглядом.
- Старина, - обратился он к Ричи тихо. - Я знаю, о чем ты думаешь...
Ричи насторожился.
- Ты думаешь, что она лучше всех в мире. Я не собираюсь учить тебя жизни, сам был юн... Но знай одно: что бы ни случилось - твоя жизнь только в твоих руках... Она любит Аарона, и другого не дано.
Парень молчал.
- Ты волен любить... И волен... использовать свой шанс. Не бойся действовать. Иначе в моем возрасте ты пожалеешь, что потерял свою Марлу.
- Кого?
- Неважно. - Он посмотрел в глаза Ричи. - Тем не менее Элиника сделала свой выбор - это Аарон. Прошу, запомни, старина: небо и звезды видят все наши деяния. И никогда не осудят. Они знают, что наша дорога всегда правильная.
- Я понимаю.
- Надеюсь, что так. Ты для меня - друг, и мой топор с тобой...
Аарон и Элиника вышли на поляну.
- Давайте представим, что никто за нами не погонится, - предложил горлик как ни в чем не бывало. - Все мы покинем этот лес. И те поля. И перейдем через границу... Что вы будете делать потом?
Аарон положил свою руку поверх руки девушки.
- Я хотел бы показать ей Север... Если она захочет, разумеется. Там красиво.
Фугас медленно перевел взгляд на Ричи. "Вот видишь, дружище".
- А ты? Куда ты пойдешь, старина?
- Точно не вернусь на ферму... Сомневаюсь, что отец меня примет с распростертыми объятьями. Думаю, пойду на восток.
- Там, насколько я знаю, стоит Империя и Город Ветров.
- Вот где-то там и осяду.
Фугас отложил трубку. Табак уже выгорел.
- А я... Сначала провожу Ричи, куда бы он ни шёл. Стоп, не спорь. Эдикт о расах пока на другие страны не распространился. В Империи у меня есть несколько...
Аарон резко поднялся.
- Тихо.
Все затаили дыхание. Мужчина повернулся в сторону леса и принюхался.
- Тот мужчина... Он идёт в нашу сторону. Может, не просто так... Их двое. Нет, трое.
Он шагнул за деревья.
- Постой, - сказал Фугас. - Я с тобой.
- Элиника...
- Ричи за ней присмотрит.
Мужчина коротко кивнул и пристально посмотрел на Ричи.
Он увидел глаза юноши и что-то понял. Может, что тот боится за себя, но готов, если надо, умереть за Элинику. В глубине души Аарон знал это. Ричи кивнул и принял от Аарона охотничий нож, который тот носил за голенищем сапога.
- Потушите огонь... Элли... Уходите в поля, если мы не вернемся.
Ричи опрокинул остатки воды в огонь и потоптался на угольках. Они протестующе зашипели и забрали с собой свет. На поляне стало темно.
Шаги стихли в отдалении.
Ричи поерзал, отметив про себя, что без огня он вновь видит яркую луну, источающую бледный свет. Элиника негромко сказала, скрытая торжествующими тенями:
- Я надеюсь, что мы выберемся живыми...
Он повел плечами.
- Я знаю, что ты испытываешь ко мне, Ричи... Я благодарна тебе за это. Нет, не вздыхай. Я знаю, о чем говорю. - Она помолчала. - И я вижу твое будущее, Ричи. У тебя будет хорошая жизнь. Большая семья... Ты будешь отцом, а затем и дедушкой. Я верю в это.
Ричи сидел, боясь пошевелиться.
- И я рада, что наши пути пересеклись... Пусть и ненадолго... В твоем сердце есть место любви, Ричи. И добру. Просто я... не та, кого ты ищешь. Мое сердце уже настрадалось, мой разум не хочет молодости и волнений. Я устала, Ричи.
Впервые юноша услышал горечь в ее голосе.
- Мы с Аароном устали... Мы хотим построить домик, где сможем жить. - Она внимательно смотрела на Ричи. - А тебе нужна настоящая любовь. Горячая, светлая, сильная. Девушка, достойная любви. А не раненая птица в клетке.
Ричи знал, что ее родителей убили, а Элинику вытащили из кареты - совсем еще девочкой - и продали в рабство в Веселый Дом ("они засунули пальцы мне в рот, посмотрели на зубы, потом потрогали мои ноги"), где она зарабатывала, как могла. Потом её выкупил Розенталь.
- Ну, не смотри на меня так... Прости, если я обидела тебя. Я не хотела этого. И если дала ложную надежду... Прости, Ричи. Правда. Я всегда буду помнить твои цветы, это было так мило... "Я думаю, эта осень будет теплой"! Ну-же, улыбнись, мальчишка-кассир. - В ее голосе зазвучала улыбка. - Ты когда-нибудь танцевал под луной?
У Ричи выступили слезы, он отрицательно покачал головой, надеясь, что тьма скроет их.
- На лучах луны. На ее дороге, где нет людей. - Она подняла изящную руку. - Танцевать и не думать ни о чем... А покажи рисунок, Ричи. Покажешь?
Он сглотнул.
- Откуда...
- Цирк слухами полнится... У тебя сохранился черновик?
- Я нарисовал заново.
Ричи вынул записную книжку, нашёл нужную страницу в свете луны и протянул ей. Элиника встала рядом и молча смотрела на изображение.
- Ого... Ричи... - Она вздохнула, прикоснулась пальцами к бумаге.
- Это углем, - объяснил он.
- Сохрани его, ага? На память обо мне... И еще кое-что.
Она вернула ему рисунок и взяла за руку.
- Вставай.
Он перевел взгляд на неё. Руки взмокли от волнения.
- Чего?
Бледный свет придавал ей какую-то неземную красоту. Длинные ресницы и фантастические глаза. Волосы спадали свободно на открытую шею. Она была так близко, что до него донесся легкий запах фиалок и розового масла.
- Когда у тебя еще будет шанс потанцевать под луной? Может, завтра. А может, никогда.
Он поднялся.
Лунный свет стал необычайно ярок в те минуты, заливал всю поляну. Ричи осторожно обнимал ее за талию, ощущая тепло ее тела, а девушка напевала какую-то легкую песню. Было хорошо.
Ричи часто заморгал. Голова шла кругом от прикосновения к ней. От ее запаха. От ее голоса.
Луна сияла. Серебристая тропа словно вела от них к луне. И он увидел, что при желании можно было подняться по ней. К Стражу. К Любовнице. К Оку.
- Дорога к луне, - кивнула Элиника, словно понимая его мысли. - Мой народ верит, что луна видит всё. Помнит первого человека и запомнит последнего. Не будет ни нас, ни этого леса, а она будет светить и помнить.
Ричи показалось, что вдалеке прозвучал короткий крик. Но он думал только о ней. Он понимал, что потерял ее навсегда. Свою большую любовь.
Он собирался поцеловать ее. Губы были совсем рядом, приоткрыты. Просто взять и поцеловать... Возможно, он помедлил. Дурак, как же сильно он винил себя за это годы спустя. Как был бы он счастлив, украв у нее тот поцелуй.
Элиника мягко отстранилась от него. Больше он никогда ее не обнимал.
- Ричи! Элиника!
Аарон вывалился из-за деревьев. Глаза шальные. На плече у него повис Фугас.
- В чем дело? - вырвалось у Ричи. Их нагнали циркачи?
- Засада. - ответил северянин. - Деревенские... Сучьи Полосатики. Девять. Может, больше... Обмазались грязью, обложились ветками. Я не смог почуять.
Мужчина опустил Фугаса на землю. Ричи присел рядом с ним.
Фугас был бледен. Вся его одежда пропиталась кровью. Из груди торчала стрела. Много крови вытекало из колотых ран на животе, боец сжимал их одной рукой. Топора он не выпустил.