Кто-то сравнил приезд в Америку с промытым желудком.
Все чисто. Загружай по новой. Что загружать? А что больше нравится. Делай что хочешь. Стань тем, кем всегда хотел. Оставайся тем, кем всегда был. Хочешь - не делай ничего. "Свободы столько - хоть в карманы набирай''.
Работники служб эмиграции спрашивали конечно:
''Кем вы там были?''
''Чем бы вы хотели заняться?''
''Что вы умеете делать?''
"Что вы умеете делать?" - занятный вопрос! Никому не интересно, каким большим вы там были начальником. А делать-то что умеете?
Помните сказку о том, как к мудрой дочери рыбака посватался царевич, а ее отец спросил: "А что ты, царевич, делать-то умеешь? Сын царя - это не профессия." И отложил свадьбу до тех пор пока тот не научится чему-нибудь дельному. Царевич выбрал ремесло ткача и именно это умение впоследствии спасло ему жизнь.
Вот так и здесь. "Директором, говорите, были? Руководили крупным предприятием? А вы были актером? Зрители, говорите, вас на руках носили? Вери найс. А делать-то что умеете? Учеником электрика пойдете?"
***
В аэропoрту, в конце длинного туннеля показался свет и появившийся маленький, похожий на гриб, мужичок в большой шляпе, проговорил медленно и отчетливо: "Поздравляю вас с приездом в Штаты. Господа, здесь о-о-очень хорошо. Но пока приготовьтесь к таможенному контролю. И успокойтесь, пожалуйста, никто не станет отбирать у вас фамильное серебро. А вот продукты придется выбросить".
"Do you have any сало?" - спросила полицейская тетенька на таможне.
Мы были совершенно спокойны. У нас не было ни сала, ни фамильного серебра.
Наш друг Тимка, зашедший попрощаться перед отъездом, сказал строго: "У вас ложки обыкновенные, из нержавейки. А там только серебряные ценятся, ну мельхиоровые, на худой конец".
Мы растерянно посмотрели на свои ложки и спросили робко: "А кто их там должен ценить? А есть ими там хотя бы можно?"
"Да, да, конечно', - разрешил Тимка милостиво.
Кажется, мы до сих пор едим теми самыми ложками. А может, другими. Да какая разница?
Вообще, кто бы что ни рассказывал про Америку и советовал "как надо", получается в аккурат как в притче, в которой слепцы щупали слона с разных сторон и пытались поведать о своих впечатлениях.
"Америка похожа на...", "Америка - это...", "В Америке первым делом нужно...", "Брать с собой в Америку следует...", "В Америке вам очень пригодится...."
Послушать можно, конечно, но шанс, что хоть что-нибудь совпадет - ничтожен. Большая она очень. Во все стороны. В высоту. А особенно в глубину. И разная. Как части слона. "Необнятная" - как говорил один мой друг.
***
Некоторых в аэропорту встречали родственники и знакомые. Мы были беспризорные. Впрочем, нас встретил личный ангел или обычный проводник в другие миры (Об этом я писала в рассказе 'Ангел дядя Саша'. Вы его, наверно, читали).
Похожий на гриб мужичок в шляпе одаривал беспризорных некоторой суммой денег. Всех разной. Лично нам дал сорок пять долларов. На троих. То ли на мелкие расходы, то ли для поднятия настроения.
Встретит ли вас такой же мужичок - не знаю. Может и встретит. И сколько даст - сказать не могу. Это зависит от личных симпатий. И ангелы - у каждого тоже свои собственные.
Во всяком случае, совет - смотреть по сторонам во все глаза - лишним ни для кого не будет. Причем везде и всегда.
(По ходу вспомнился эксперимент: группе участников задавали на экране вопросы. Один из них был: 'Считаете ли вы себя удачливым?' Кто-то ответил 'да', кто-то ответил: 'нет'. Интересно, что те, кто ответил 'да' заметили в углу экрана мелькнувшее сообщение о том, что можно получить денежное вознаграждение за участие и номер кабинета куда зайти. А те, кто ответил 'нет', сообщения не заметили).
***
Все первое интересно. Первое впечатление. Первое, что бросилось в глаза. Первое, что удивило. Первая еда. Первое, что прочитал... Это очень ценно.
- А тут вообще есть еда? - спросили мы работника аэропорта.
Он удивленно пожал плечами:
- Да.
- А где?
- Это Америка, - ответил он. - Здесь еда везде.
Первой едой, купленной в Америке, был поп-корн. Большой кулек за доллар. Первым напитком - вода из крана. Бесплатно. Поп-корн разбух в желудке от воды и голод на время утих.
В гостиницу нас везли в маленьком автобусе окольными дорогами. Я впервые увидела граффити на стенах и размышляла над тем, чтобы это могло означать. Мы приехали в гостиницу в сумерках. За стеклом, возле доски с ключами стоял белозубый черный страж в синей форме. У входа старуха с безумными глазами опиралась на неизвестный мне агрегат (это был walker) и ругала всех вошедших на непонятном языке, воздевая руки к небу. На нее никто не обращал внимания, видимо потому, что наряду со свободой слова - здесь была и свобода эти слова не слушать.
Фойе заполнилось эмигрантами - детьми и взрослыми. Все ждали своей очереди пока черный страж-портье выдаст ключи от номеров.
Я прижалась лбом к холодному стеклу и рассматривала улицу. Мимо сигали машины - сплошные иномарки. Зажглась витрина напротив: огромные банки заполненные шоколадными фигурами и засахаренными фруктами. Портье вручил нам ключ от номера и попросил залог - двадцать долларов. Мы не дали. Сказали, что у нас нету. Соврали, да. Было, но нам самим надо было.
"Тогда дайте хотя бы десять", - сказал страж. Мы опять отрицательно помотали головой. "Ну, дайте хоть пять". Настырный попался.
Насколько сговорчив окажется ваш портье? Никаких гарантий.
Так этот момент и остался в памяти: белозубый черный страж в синей форме с золотыми пуговицами, бормочущая старуха, иномарки за окном, витрина с засахаренными фруктами - как кадр из кино, и звуковое сопровождение - хнычущие дети в фойе... И тут я поняла, что заехала куда-то очень далеко. Совсем далеко.
***
Не могу удержаться, что бы не рассказать историю семьи - они сидели рядом с нами в самолете. Мужчина по имени Гриша, его жена и дети: мальчик лет двенадцати и трехлетняя девочка. В аэропорту в Нью-Йорке их встретила женщина, схватила мальчика, расцеловала его и убежала с ним, даже не взглянув на остальных.
Уже позднее, в гостинице, они рассказали, что мальчик - Гришин сын от первого брака, один из близнецов. Первая его жена вышла замуж за богатого американца, но Гриша разрешил ей взять с собой только одного близнеца, а второго оставил заложником, чтобы первая жена быстрее вызвала его в Америку на правах воссоединения семьи. Но быстро не получилось. Прошло пять лет. Гриша за это время женился, у него родилась дочь, и мальчик обожал свою мачеху -- насколько я помню, у нее было доброе лицо.
Так вот, первая жена прибежала в аэропорт, схватила своего мальчика и тут же с ним убежала. А Гриша, его новая жена и дочка поехали в эмигрантскую гостиницу.
Однако через пару недель мальчик сбежал от матери и ее богатого мужа-американца и вернулся к отцу и мачехе. Но не один. Он привел с собой брата-близнеца, которого не видел пять лет -- тот уже говорил по-русски с трудом и с сильным акцентом. Что было дальше -- я не знаю, но на тот момент все пятеро решили больше не расставаться.
***
Мы - легальные эмигранты. Нас встретили соответствующие службы и поселили в гостиницу. Приличную, кстати. В центре Манхеттена. В номере - две большие кровати, холодильник и электроплита. Санузел. Мыло. Даже ванна почему-то на львиных ножках. (На меня это произвело впечатление и в книге 'Пища мастеров', когда моя героиня попадает в другой мир, то оказывается в номере с ванной на львиных ножках).
Да, мы знаем, что легальным эмигрантам дают пособие на первых порах, чтобы у них было время оглядеться, и помогают устроиться на работу. И это в то время как множество американских граждан сидят без работы и спят под мостом.
Нам тоже прочили такую судьбу некоторые доброжелатели. Так и говорили - знаете сколько там безработных? А сколько бездомных? И куда вас несет?
Все может быть. А вдруг нам не дадут это временное пособие? А вдруг нас не возьмут на работу? Именно нас - вот раз - и не возьмут? И мы в результате окажемся под мостом.
Во всяком случае нужно растянуть имеющуюся жалкую наличность на как можно более долгий период времени. Список минимум: чай, сахар.
В магазине напротив, стоя среди засахаренных фруктов, шоколадных фигур, пряничных домиков, башен из пирожных и пирамид из мармелада, мы попросили у бросившегося навстречу продавца - сахару. Просто сахару. Он принес пакетик, но явно был оскорблен.
Магазин чая был тоже рядом. Стены были уставлены разноцветными коробками с непонятными названиями.
''Чаю? Какого? Индийского?''
Продавец неожиданно смутился. Спросил что-то у других продавцов. Те позвали менеджера.
Менеджер думал какое-то время, потом хлопнул себя по лбу, приставил лестницу к одной из стен, полез наверх, пошарил там по полкам, а когда спустился - в руках у него была пачка индийского чая. Он улыбался и явно был горд тем, что ему удалось угодить столь разборчивым покупателям. Мы покинули магазин, недоумевая, что находится в других разноцветных пачках и кулечках и каким еще может быть чай кроме индийского, грузинского и краснодарского.
***
Когда меня спрашивают, как вы учили английский, я вспоминаю, как в первый же день в фойе гостиницы для эмигрантов мы взяли оставленные кем-то свежую газету и небольшую книжицу. Книжица оказалась сборником эротических рассказов. На английском, разумеется. Я никогда прежде такого не читала. Один сюжет помню до сих пор. Охладевшие друг к другу супруги решили развестись. Чтобы спокойно все обсудить, решить вопросы по разделу имущества и культурно попрощаться, они отправились в ночной клуб. Все шло по плану, но тут владелец клуба сообщил, что стриптизерши объявили забастовку и предложил выступить любым совершеннолетним посетительницам. Подвыпившая жена полезла на сцену, раздеваться. Этот процесс и реакцию зрителей автор описывал словами, которые мне никогда прежде не встречались в учебниках английского и пособиях для изучения языка. Конечно же, жену сразу захотели все мужчины в зале, а муж понял какой он дурак, и они в результате не развелись.
Пока я лихорадочно перелистывала словарь в поисках незнакомых эротических терминов, муж прочел в найденной газете, что на каждого заключенного в Нью-Йорке тратится около тридцати тысяч долларов в год, и все его страхи по поводу дадут ли нам временное пособие, полностью развеялись. Бюджет одной из тюрем значительно превышал бюджет одной из республик бывшего СНГ. Если на заключенных столько тратят, то нам уж точно что-нибудь перепадет.
***
Про пособие - отдельный рассказ. Вернее, песня.
Когда я распечатываю конверт с уведомлением о штрафе за парковку в неположенном месте, пене за просроченный счет, или плачу очередной налог, - я делаю глубокий вдох и напоминаю себе, что мне здесь дали намного больше, чем сейчас пытаются отнять.
Что мне дала Америка? Все, что мне нужно было. Главное, что мне было нужно. Не меньше, но и не больше.
Не мне одной. Дают всем легальным.
Только предложенное надо уметь взять. Аккуратно, без суеты. Просчитать, продумать.
Послушать других, но не кидаться бездумно по их пути. У каждого - он все равно свой.
На втором уровне игры открываются другие возможности, я их вижу, но не использую. Подозреваю, что мне действительно больше ничего не нужно.
***
'Да вы что? Жить на пособие? На подачку? Как самые опущенные черные?'
'Если дают, надо брать. Кто и когда вам просто так деньги давал в совке? А тут дают. Глупо же не брать то, что само идет в руки'.
'Бросьте! Идите работать! Не позорьтесь'.
'Раз мне положено пособие, пусть выплачивают! Я что по-вашему должен овощи разгружать или разносить рекламные листовки? У меня высшее образование! А Лидия Моисеевна? Такой доктор! Таких исторических наук! Что ей, в уборщицы идти?'
'Ну и сидите в этой конторе, в одной очереди с бездельниками и придурковатыми! Объясняйте там причины, по которым вы не можете работать. Пару раз сходите, а потом я на вас посмотрю'.
Самые поразительные сказочные герои - это Аладдин и Али-Баба.
Войти в пещеру, полную драгоценностей, и взять только то, что нужно - это круче чем победить дракона. Но Алладин хотя бы выполнял обещание данное магрибскому волшебнику. А вот Али-баба даже подготовлен не был, а взял ровно столько сколько смог унести.
С пособием в Нью-Йорке ситуация была как в пещерах из Тысячи и Одной Ночи.
Чтобы получить пособие надо было принести справку из учебного заведения, что вы - студент все равно чего (независимо от возраста). Думаю, что и сейчас не откажут, при условии что у вас нет сбережений.
Станьте студентом колледжа, школы или любых курсов, принесите справку и получите пособие на очередные полгода. Ну да, в ту самую контору, где надо сидеть в одной очереди с бездомными, малограмотными и просто лузерами. Ну и что? Вам будут лишними в хозяйстве несколько сот баксов?
Но! Был такой финт. Можно было достать фиктивную справку - раз. Можно было зарегистрироваться на курсах, в школе или колледже, взять у них справку, но не ходить на занятия - два. И спокойно получать при этом пособие!
Был еще один финт. За обучение малообеспеченного студента государство платило непосредственно школе или колледжу. В связи с этим многие предприниматели открыли полу-бесполезные курсы, чтобы снять с государства выделенные студенту деньги. А чтобы заманить студента именно на свои долбанные курсы, отстегивали и ему самому - небольшую сдачу с этих денег.
Удобно? Безусловно. Все довольны: студент получил справку для пособия, плюс еще несколько сот баксов от школы, а сам в это время подрабатывал - продавцом, бэбиситтером, водителем или официантом. В школу можно не ходить - да и сколько не заучивай эти неправильные глаголы - все одно толку нет! Зато за короткое время можно было купить все - от фирменной одежды до автомобиля. И икру есть каждый день и балыками закусывать. Сроду такого в совке не имели! Жизни бы не хватило, чтобы заработать на это все.
А выход из пещеры-то вот-вот закроется.
Хлоп! Деньги на обучение-то были рассчитаны на определенный срок. Да и контора, которая пособие выдавала, начала нервы трепать: мол, ну как ты? Обучился уже? Пора и честь знать. На работу пора.
Захлопнулся вход, и ты остался с тем, что смог унести: классным автомобилем, фирменными тряпками, мебелью, новейшей электроникой и невыученными неправильными глаголами.
Все.
А как надо было? Что в пещере брать-то?
Ни разу мы не ощутили стыда, что два года жили на подачку. И никому из наших знакомых тоже стыдно не было. Даже наоборот. "Если нам вот просто так дают такую сумму денег, значит мы - важные персоны. Нас уважают''.
Ощущение собственной важности даже заставляло некоторых выходцев из совка приходить в контору по выдаче пособия в шубах и бриллиантах, что ввергало низкооплачиваемых работников службы в легкий шок.
В коридоре получатели пособия обменивались впечатлениями:
'Вам продлили пособие на полгода? Да? А мне пока нет. Я принесла справку, что посещаю курсы. Они потребовали еще какие-то документы, но я не разобрала какие именно. Разве можно понять, что говорят эти работники? Они же только с дерева недавно слезли - по-русски ни слова сказать не могут!'
***
Можно ли было прожить на одно пособие и учиться для того, чтобы подаренные время и деньги обратить в истинную ценность - знания и прилагаемые к ним американский диплом и лицензию - реальную волшебную лампу?
Прожить - да.
Вопрос в том - как.
Медицина и обучение на тех порах оплачивались полностью. Минимум необходимого: двухкомнатная квартира в безопасном районе, коммунальные услуги, хозяйственные и аптечные мелочи, транспортные расходы (метро/автобусы), продукты из дешевых магазинов, чтобы готовить дома супы и каши.
В опасном районе - квартиры дешевле. Комнаты в подвалах - окно под потолком и зимой вода затекает - тоже дешевле. Не вариант.
Ладно. Итак: чтобы жить в теплой сухой двухкомнатной квартире, в хорошем районе, на третьем этаже, и готовить из самых дешевых продуктов - пособия на двоих взрослых и одного ребенка не хватало. Правда, совсем чуть-чуть. Нужно было еще хотя бы $50 в месяц. Полагаю, что это не было случайно. Тот, кто это все просчитал -- просто гениален.
Есть пособие. Можно жить. Но его чуть-чуть не хватает. Совсем немного. Это при условии, что магазины ломятся от товаров и вкусной еды и купить можно все -- от иголки до слона в радиусе километра, а твои маленькие дети тянут ко всему этому ручонки и просят: 'Купи, купи'. Почему так? А чтоб крутился быстрее. Дай тебе чуть больше -- тебе просто на все хватит, и ты "не будешь делать ни черта".
Чем больше была семья, тем легче было существовать. Но один человек , без семьи, жить в отдельной квартире не мог. Одиночкам приходилось снимать комнату или угол. И все же никто из моих знакомых ни разу не ночевал под мостом. Со мной учились поляки -- у них не было пособия и за обучение они платили сами. И что? Они все равно спали в нормальных постелях, утром принимали душ, и всегда приходили на занятия причесанными и аккуратными. Жили, правда, по шесть человек в одной комнате. Утром учились, а вечером работали. Так что - и я на этом буду настаивать -- спать под мостом в Америке -- это избранный стиль жизни. Пособие под мост не приносят, чтобы его оформить, надо идти в контору, а жаль.
Кстати, студентам еще немного денег к пособию добавляли. Клерки в конторе вычисляли по карте путь от дома студента до его учебного заведения и выдавали на метро и автобус -- туда и обратно. Можно было, конечно, получать эти деньги, но ходить пешком. Но тогда быстро изнашивалась обувь. И еще $5 на ланч выдавались -- согласно предоставленному расписанию классов и только на школьные дни. За $5 можно было купить суп, сэндвич и кофе в студенческом кафетерии. Но можно было взять еду из дому, разогреть в микроволновке, и за сэкономленные деньги купить игрушку ребенку. Или приобрести новую обувь вместо старой, истоптанной от хождения пешком.
***
История Алинки похожа на сюжет из мыльной оперы. Студентка-медик. Развелась с мужем и приехала в Штаты одна. Училась в колледже. Познакомилась с красивым интеллигентным молодым человеком, единственным сыном престарелой профессорской четы. Переехала к нему в студию под крышей. Мебели там почти не было, студия плохо отапливалась, но любовь была горячей. Алинка была счастлива: она молода, влюблена, студентка, живет в Нью-Йорке. Что еще надо? Иногда ему становилось плохо и он просил позвать его бывшую жену -- она медик и знала, как ему помочь. Приходила бывшая жена, лечила его, ему становилось легче на какое-то время. Бывшая жена сдержанно улыбалась Алинке в коридоре и говорила: "Звони если что". А потом он исчез. Испуганная Алинка прибежала к бывшей жене. А та сказала: "Исчез? Радуйся, что так быстро. Он же законченный наркоман. Живи себе дальше". И тут выясняется, в аккурат, как в мыльной опере, что Алинка беременна. Мало того, она решила, что это ее единственный шанс иметь ребенка, так как за пять лет первого брака -- этого не случилось.
''Объясни мне, -- спросила я ее, -- как ты жила? Одна. Беременная. Студентка. Как?''
''Да очень просто. Работать я не могла -- учеба занимала все время -- программа сложная, да и с пузом... За квартиру я не платила. По закону беременную женщину выгнать зимой на улицу нельзя. Хозяин квартиры, конечно, терпел убытки, но поскольку был владельцем нескольких десятков многоэтажных домов, то, надеюсь, из-за этого не слишком пострадал. Он меня вообще не трогал -- просто решил не связываться. За свет и газ я платила, конечно, а то их просто отключили бы. А еду воровала...''
''Как?''
''Да очень просто. Входишь в магазин, только не в большой супермаркет, где камеры везде, а в маленький, где всего один продавец. Покупаешь две морковки и луковицу, к примеру. Тебе все это упаковывают в фирменный кулечек. Идешь с кулечком к выходу, а по дороге бросаешь туда еще пару картофелин и пучок зелени, ну и вообще -- все, что на пути к двери попадется. Конечно, боковым зрением засекаешь момент когда продавец отворачивается. А если он не отворачивается, делаешь вид, что замешкался, ну, там в сумочке ищешь что-нибудь. Вид у меня приличный, никто за мной не следил''.
''А если бы поймали?''
''Я бы сделала вид, что просто забыла это купить, но по дороге к выходу вспомнила и как раз иду платить. Да и кто беременную женщину за пучок петрушки в тюрьму посадит? Главное не зарываться и слишком много не брать за один раз. Зато можно было учиться". Алинку продолжала учебу и когда родился ребенок, но поскольку денег на бэбиситтера у нее не было, она скооперировалась с бывшей женой, у которой тоже был ребенок от их общего наркомана, и они смотрели за детьми по очереди. Бывшей жене это тоже было удобно -- она тогда проходила практику в госпитале. Кстати, оба ребенка, несмотря на то, что у них разные матери, похожи друг на друга как две капли воды. А после Алинка устроилась на работу и вышла замуж за хорошего человека. И бывшая жена тоже вышла за хорошего человека. И теперь они с бывшей женой дружат семьями. И все у них хорошо.
***
Ну в общем, можно было как-то прожить. Многие подрабатывали после занятий, но надо учесть, что учеба на чужом языке занимала гораздо больше времени, чем у тех у кого английский -- родной. Многие из нас записывали лекции на диктофон и прослушивали их дома по многу раз, чтобы въехать в то, что сказал профессор. Да еще письменные работы надо было проверять в специальном центре, где студенты (native speakers) помогали исправлять ошибки.
Помню один несчастный случай подработки. Нам с мужем предложили убирать одну частную школу, обещали заплатить двадцать долларов за уборку. Сказали, что работы на час. Приходить после восьми вечера. Двадцать долларов за час ежедневной работы - показалось заманчивым. Но то ли мы слишком добросовестно отнеслись к делу, то убрать за час десять классных комнат, выдраить туалеты, помыть полы в коридорах и вынести два десятка мусорных мешков на улицу -- действительно было сверхзадачей --не знаю. Мы ушли оттуда далеко за полночь, на утро у нас болело все, что может болеть. На следующий день мы отказались от этой работы, а вечером, осознав, что никуда не надо идти и ничего не надо мыть -- ощутили прилив настоящего счастья.
Интересно, что эту работу мы отдали одной супружеской паре, с которыми познакомились на курсах английского -- они убирали эту школу пару лет и были признательны за наводку. Ну, может, они молодцы, а мы нет. Я никогда не считала себя рабочей лошадкой, а скорее, томной ленивой женщиной, созданной для украшения общества и выпечки кексов. А муж предпочитал оставаться в школе программистов после занятий, чтобы разобрать пару новых заданий, полагая, что это принесет больше пользы, чем разносить рекламные листовки или разгружать овощи за гроши.
Но этот опыт, как и любой другой, был получен не зря: мы узнали больше о себе. Оказалось, что душевный комфорт для нас важнее внешнего, что мы можем обходиться минимумом, и что почти нет на свете таких материальных ценностей, за которые мы согласились бы столь бездарно тратить время. И то, что в нашей квартире единственной мебелью был матрас, подаренный знакомым знакомых - мы спали на нем по очереди -- перестало нас огорчать.
Провидение тут же усвоило, что мы подобным трудом зарабатывать не собираемся и само прислало нам первый большой благотворительный набор.
Некоторые добрые люди не выбрасывают старые вещи когда покупают новые или меняют обстановку, а отдают их бедным, а после с чистой совестью списывают с налогов затраты на благотворительность.
Таким образом нам достались: допотопный комод, две деревянные кровати и столик из-под старой швейной машинки, за которым мы по очереди делали уроки.
Еще в этот набор входили: набор тарелок, мешок старых мужских галстуков, бутылка вина и почему-то два дымоулавливателя. Два, да. Провидение заботилось о том, чтобы мы не сгорели.
Чуть позднее я нашла другую подработку.
Я была уборщицей, вернее, cleaning lady -- это красивее звучит -- у престарелой американской четы. Первые деньги я заработала в Нью-Йорке тем, что пропылесосила в их квартире ковры и сварила суп. Двадцать баксов тогда показались мне огромными деньгами, а главное, за такую-то ерунду.
Суп хозяевам понравился и меня оставили. Платили мне шесть долларов в час плюс проезд на автобусе (это был 1992), но я из экономии шла пешком туда сорок минут и обратно.
Работа была несложной. Но у старухи было обыкновение прятать предметы и забывать куда. Мы с ней непрерывно искали какие-то украшения или документы, перетряхивая многочисленные коробки с обувью. Но мне было все равно, что делать -- платили-то почасово.
Однажды она сказала: ''Я подремлю немного, а вы, как обед приготовите, идите домой". Она уснула, я сварила обед и ушла. На следующий день, она заявляет: ''Мне за вас вчера было стыдно''.
''Это почему же?''- спрашиваю. ''Ко мне вечером приходили гости, а постель была разобрана''.