Перед моей знакомой стоит сложный выбор -- вопрос жизни и смерти. Оказалось, что она отвела мне в этой ситуации странную и несколько мистическую роль, с которой я боюсь не справиться, но отказаться нельзя. Я подумала, что это может стать сюжетом для рассказа. Открыла новый документ, назвала его именем этой знакомой - "Галка", записала туда все, что произошло и... отложила.
Если писать честно, получается скучно и местами нелепо. Мало того, голос рассказчика звучит высокомерно и снисходительно. Через какое-то время поняла, что не могу вернуться в начатый роман - будто не пускает что-то. Опять открыла документ "Галка". На этот раз решила добавить в рассказ элемент фантастики. Получилось интереснее, но я засомневалась, по силам ли мне раскрыть подобную фантастическую идею. Опять отложила документ. "Никто не будет это читать - думала я - читатели во мне разочаруются. Сложность истории в том, что она на стыке моей профессии и литературы. Тем, кто читает мою фантастику, могут быть не интересны профессиональные заметки, и наоборот".
Но тут кто-то вывел на заборе соседнего дома ее имя, метровыми буквами, да еще и с двойным "л" - "ГАЛЛА". Все, пишу.
Ну, пусть начало будет таким:
***
Она сказала: "Если ты со мной пойдешь, я точно не умру. Просто посидишь в коридоре. Ты же мне всегда приносила удачу".
Я испугалась. Это большая ответственность.
- Если она так думает, надо идти, - сказал мне муж. - Ей будет спокойнее. Это важно.
- Сработает как плацебо?
- Это не важно.
Но если уж писать честно, то надо бы дождаться развязки. Хотя вариантов не так много. В первом Галка живая и здоровая. Во втором - она просто мертвая. Нет Галки и все. Была такая - и нету.
"Напишу, когда все закончится. Уже недолго осталось", - решила я.
В этот же день возле имени "Галла" на заборе появился восклицательный знак. Придется писать, не дожидаясь развязки.
Тут пришло уведомление о начале вебинара профессора Теренса, нейробиолога - я давно на него была зарегистрирована. Ну, хорошо, начну после его окончания.
На вебинаре доктор Теренс задал вопрос, который я решила включить в рассказ о Галке.
"Допустим, Господь решил произвести апгрейд человека и спросил у людей, какого органа им не хватает? Что бы предложили вы?"
В чат посыпались ответы. Называли крылья, жабры, третий глаз, приёмник для чтения мыслей и эмоций, индексатор совести, который взрывается, наполнившись, и прочее. И вдруг кто-то написал:
"Господи, дай нам орган для поддержания идеального веса. Пусть аппетит снижается, если вес превышает норму, и наоборот".
- Это уже похоже на молитву, - усмехнулся доктор Теренс. - Вообще-то Он это предусмотрел. У нас есть аппарат контроля веса от рождения. Младенец прекращает есть, получив достаточно калорий - отворачивается от груди или засыпает. Если уж молиться, то лучше сказать так: "Господи, верни нам аппарат для поддержания веса в норме!"
"И покарай тех, кто его сломал!" - не выдержав, написала я.
В чат посыпались смайлики.
- Ничего смешного! - рассердилась я. - Вы просто не в курсе.
- Дело в том, - продолжил доктор Теренс, - что аппарат этот не был рассчитан на нынешние продукты - они для нас слишком вкусны и заманчивы. У многих людей зона удовольствия в мозгу перехватывает управление над зоной контроля веса.
"Господи, зачем ты сделал зону удовольствия сильнее аппарата контроля веса?" - тут же последовал упрек.
- Тоже была причина, - ответил нейробиолог. - Вы уж простите, что я тут за Господа отдуваюсь... Поверьте, это не гордыня. Но склонен думать, что мне понятен Его замысел. Без удовольствия от процесса мы перестали бы не только есть, но и размножаться. Мы бы вообще ничего не делали. Именно погоня за удовольствиями заставляет нас вставать каждое утро с постели и терпеть массу неудобств. Наш древний предок добывал пищу, зачастую рискуя жизнью. Он снабжал пищей семью, а порой и целое племя. Человек ел сам, кормил других и осознавал, что племя его ценит - это был тройной кайф. Его уровень дофамина при этом подскакивал до небес. Какое-то время предок был счастлив. Но очень скоро уровень дофамина падал - причем, всегда ниже базового. Это и понятно. Запасы этого могущественного гормона иссякают - требуется время для его пополнения. После получения кайфа дофамин всегда - слышите, всегда! - опускается ниже базового уровня. Потому-то мы впадаем в ступор или депрессию, достигнув заветной цели. Если бы уровень дофамина оставался высоким, у человека не было бы желания добывать пищу и дальше. Не было бы мотивации. Дофамин - не только гормон удовольствия, но и мотивации.
"Господи, сделай нам апгрейд с учетом нынешней ситуации" - тут же пришел ответ.
- Это как раз то, чем занимается наша лаборатория, - ответил доктор. - Надеюсь, скоро мы наберем участников для нового исследования.
***
Ну, я же говорила, что история - на стыке моей профессии и литературы. Теперь про Галку. Не подруга, нет. Ну, жили когда-то по соседству. В одной школе учились. Наши мамы были знакомы. Но кроме этого у нас было мало общего - и тогда, и сейчас. Я была тихоней и книгочеем, а Галка - заводилой, а книг не читала вовсе. Меня учителя считали "способной девочкой, но с ленцой", а ее открыто признавали неспособной к обучению, но любили за добрый нрав и за то, что всегда вызывалась дежурить по классу - об этом ее мама рассказывала моей. Объединяло нас только одно - мы обе были толстыми девочками. Товарищами по несчастью, можно сказать. После школы она работала парикмахером.
В Нью-Йорке мы встретились случайно. Я первая ее окликнула. Вот сейчас думаю, важно ли это? В ту пору я училась в колледже и работала, и мне не раз случалось проскакивать мимо старых знакомых - не было ни времени, ни желания начинать "small talk". А вот ее окликнула.
Галка приехала в Нью-Йорк с маленьким сыном и жила на пособие. Устроиться парикмахером она не могла - для этого требовалась лицензия. Чтобы получить лицензию нужно было сдать практический экзамен. С этим была проблема. Нет, любую стрижку или укладку она бы сделала с закрытыми глазами. Но выучить английской настолько, чтобы понять задание экзаменатора, она не могла. Галка обрадовалась встрече и предложила приходить к ней домой стричься, чтобы она не растеряла навыки.
Я приходила и друзей к ней посылала - стригла она отменно, плату брала небольшую. Наконец, она решилась сдать экзамен и попросила меня быть ее моделью - на экзамен требовалось привести свою модель. Еще она надеялась, что я буду переводить ей все, что скажет экзаменатор. Я согласилась. Несмотря на занятость. Честно говоря, мне стало интересно посмотреть на себя в зеркале с разными прическами. "Да и на других моделей погляжу - люблю смотреть на людей", - подумала я.
Но все оказалось гораздо скучнее. Экзамен проходил в обычном классе - модели сидели за партами, а парикмахеры стояли за их спинами. Зеркал не было вообще. А если бы и были, то увидеть себя в разных прическах мне все равно бы не удалось: оценив сноровку мастеров, экзаменатор останавливал их на полдороге и давал следующее задание.
Перед началом испытания экзаменатор заявил: "С моделями не разговаривать!" "Что он сказал?" - тут же громко спросила Галка. Я сделала страшные глаза и прижала палец к губам. Бедная Галка не понимала, почему я молчу, и совсем растерялась. Другого выхода не было, и, когда экзаменатор подошел к нам, я попросила разрешения переводить ей задания на русский. Он смягчился и разрешил.
Но это еще не все. Галка боялась, что у нее от страха будут дрожать руки. И по совету бывалых постригла меня дома, собрала волосы в кулечек - мне предстояло на экзамене их тихонько вынуть из кармана и раскидать по полу, а Галка только щелкала в воздухе ножницами. Mаневр удался. Это была самая захватывающая часть экзамена. Вышла я оттуда мокрая, взъерошенная и уставшая. Экзамен Галка сдала.
Ну, что, это скучные детали, да? Извините.
Когда Галка попыталась заплатить мне за участие, я обиделась. Разве мы не выросли на одной улице? Разве мы не учились в одной школе? Разве мы обе - не эмигрантская братия? Да еще наши мамы были знакомы!
Впрочем, за это доброе дело я была наказана. Из-за Галки мне пришлось пропустить день в колледже, в частности, важный урок, на котором преподаватель повторял пройденное - и на своем экзамене я получила оценку ниже обычного. Расстроилась, но потом подумала, что доброе дело важнее оценок - мама бы так сказала, если бы была жива. Может, я и окликнула тогда Галку на улице, потому что она мою маму знала. Чтобы мне было кому рассказать, что мама умерла.
Когда я писала первую книгу про еду и вес, я взяла интервью у Галки и записала с ее слов, как тяжело живется человеку с лишним весом. Галка сроду книг не читала, но ужасно гордилась тем, что попала в одну из них - она всем показывала экземпляр, который я ей подарила,и сообщала, что "тут про нее написано".
Время от времени у нас заходил разговор "про как похудеть". Я честно предлагала ей варианты, но она отвечала, что смогла бы похудеть, только если бы ей зашили рот и привязали к дереву.
Не звучу ли я сейчас высокомерно? Меня уже называли как-то задавакой - "мол, выучилась на диетолога, сама похудела и теперь перед другими похваляется".
Если и звучу, так черт с ним. Пишу, как есть.
Через какое-то время я узнала, что в общественном центре в русском районе требуется парикмахер, и порекомендовала Галку. Ее взяли. Зарплата была небольшая, на чаевые посетители тоже не раскошеливались, но Галка была довольна: у нее появился собственный кабинет - это даже круче, чем аренда кресла в парикмахерском салоне.
Созванивались мы редко. Галка звонила, когда у нее появлялась новость про одного из наших общих знакомых, и она спешила мне ее сообщить. А я звонила... да, это интересная деталь - когда возникала жизненная дилемма. Дело в том, что Галка обладала мощной интуицией. Такая бывает только у людей, которым не мешает ни здравый смысл, ни образование, ни приобретенный вместе с ним скептицизм. Ничто не мешало ей слушать себя. Не помню случая, чтобы ее оценка событий оказывалась неточной, а предсказания не сбывались. (Высокомерно звучу, да?)
Виделись мы еще реже. С каждым годом Галкин силуэт становился все массивнее. Она жаловалась на здоровье - диабет, одышка, давление... Ну, да, все закономерно. Классический случай пищевой аддикции. Чем больше ешь гипервкусные продукты, тем больше их хочется. Дофамин - могущественная молекула. После получения кайфа его уровень падает ниже базового! Всегда! Всегда! И теперь для получения такого же кайфа этого продукта требуется больше и чаще.
Галка не читала моих книг и статей - про вес или коварные замыслы пищевых магнатов, которые переняли опыт табачной промышленности, про разработку намеренно аддиктивных продуктов, про злокачественный маркетинг - можно ли так сказать? Галка - типичная рыбка, попавшаяся на их крючок. Она даже не барахтается в воде, она покорно заглотила наживку и продолжает покупать пищевой мусор. В последние годы она стала просто огромной. Если я пыталась ей что-то об этом рассказать, она тут же переводила разговор на другую тему.
Что касается аддиктов, то тут... Если вы этого не испытывали, то не сможете прочувствовать, как это бывает, когда ваш разум кричит: "Нет, мне не надо это есть!", а рука сама к этому тянется, и вот - вы уже это съели.
Или представьте, у вас чешется, но вы знаете, что чесать нельзя - будет хуже. И терпите. Фокусируетесь, собираете волю в кулак и терпите. День терпите, два. Но стоит вам ослабить фокус, например, уснуть, то вы почешетесь во сне. Это рефлекторно. Проснетесь в ужасе: "Как я мог? Я - слабохарактерное ничтожество!"
- Понимаешь, такое дело,- сказала недавно Галка. - Врач сказал, что бариатрическая операция - это мой последний шанс. После нее я должна похудеть и диабет пройдет. Но я не могу найти хирурга, который согласился бы ушить мой желудок. Несколько лет назад мне удаляли желчный пузырь и во время операции остановилось сердце. Им удалось вернуть меня к жизни и все обошлось. Но теперь хирурги читают мою историю и не хотят делать мне операцию по сокращению желудка. Но я не сдаюсь. И все равно найду хирурга, который не побоится.
Я обомлела и сказала:
- Хирургов можно понять. Они боятся, что ты умрешь во время операции. А ты сама разве не боишься?
- А без операции я все равно умру.
И попросила: "Если я найду хирурга, ты пойдешь со мной на операцию? Просто подождешь в коридоре".
И тогда я, нарушив профессиональные установки, сказала:
- Галка, после операции ты сможешь есть очень мало, как птичка. Ну представь, что тебе уже сделали операцию. Давай я тебе скажу, что есть и сколько... Ну попробуй потерпеть. Потом станет легче.
- Женька, ты в своем уме? - закричала она. - Как ты можешь предлагать это такому толстому человеку, как я? Я с ума сойду в первые же пять минут. Мой желудок растянут до предела, понимаешь? Его надо все время наполнять. Когда мне его
урежут, тогда и буду есть понемногу. Если ты посидишь в коридоре во время операции, то я не умру. Ты для меня - ангел.
Я чувствовала себя как... как королевская печать, которой колют орехи. Что, высокомерно? Но меня действительно хотят использовать не по назначению. Разве что орехи в какой-то момент могут оказаться важнее печати под королевским указом... А что, если я не справлюсь и Галка умрет? К счастью, я только в кино видела, как хирурги выходят к близким, опустив глаза, и мрачно произносят: "Мы сделали все, что могли".
- Галка, ну какой я ангел?
И тут она мне сообщила, что я всегда появлялась в минуты полного ее отчаяния. Никто не соглашался быть ее моделью на экзамене, а меня даже уговаривать не пришлось. И с моей легкой руки она сдала экзамен с первого раза. И работа эта... Я никогда об этом не думала, но тут до меня дошло, что из-за большого веса Галка двигалась медленно и ей тяжело было бы выстоять смену - ни один хозяин парикмахерской не согласился бы на такого работника. А в общественном центре клиентов было немного, она сама назначала им время так, чтобы успеть отдохнуть между стрижками и укладками. Но ничего "ангельского" я не делала.
Я всегда считала, что доброе дело - это когда ты потратил на него время, деньги или душевные ресурсы. А все остальное - дорогу показать, соль за столом передать, о вакансии сообщить - это элементы человеческого общения.
Мне встречались в жизни настоящие ангелы. А то, что меня назначили одним из них - в голову не приходило. Если честно, то я стала немного этим гордиться. Жаль мама не дожила - она бы удивилась. Я - и вдруг ангел.
- Но это вопрос жизни и смерти. Что, если она решится на операцию только из-за того, что я соглашусь сидеть в коридоре. А сердце все равно не выдержит, - сказала я мужу.
- Но ты же сама слышала, - ответил он. - Без операции она все равно умрет.
Хирурга Галка нашла. Подписала документ о том, что понимает связанный с операцией риск и в случае ее смерти претензий от близких не последует.
В тот день, когда возле имени "Галла" на заборе появился восклицательный знак, я решила, что это сигнал - я плохо справляюсь с обязанностями ангела. Я должна сделать что-то еще.
Я опять ей позвонила и предложила просто попробовать есть так, как я скажу. Пообещала, что она не будет голодной. Она ответила, что если ей в последний момент откажут в операции по каким-то причинам, то она возьмет бумагу и карандаш и запишет все, что я ей посоветую.
Это все реализм. А элемент фантастики должен был заключаться вот в чем. Якобы я узнала подробности нового исследования доктора Теренса. Людям, которые не могли снизить вес, надевали особые линзы - и они переставали замечать высококалорийные лакомства. В упор не видели тортов, чипсов, колбас и мороженого - тех продуктов, которые вызывают гигантский, непредусмотренный нашим дизайном, всплеск дофамина. Замечали только только овощи, ну, еще там... рыбу, кефир, просо... В книге Теда Чана "Тебе нравится, что ты видишь?" люди не видели, кто красивый, а кто нет. Они могли спокойно оценивать друг друга по уму и прочим достоинствам. Правда, появились другие проблемы... Я уговорила доктора Теренса принять Галку в эксперимент - ей нечего терять. Ну, да. Это пока фантастика.
Хорошо бы закончить рассказ тем, что я сижу в больничном коридоре и жду окончания операции. Выходит хирург и говорит, что все хорошо. Я окончательно убеждаюсь в том, что я ангел, возможно, даже задираю нос...
На самом деле операцию отложили на два месяца - из-за пандемии! Но кто-то упорно продолжает дорисовывать на заборе восклицательные знаки возле имени "Галла". Сейчас их уже три. Что? Что я должна сделать?
Все, рассказ, считайте, написала. Попробую вернуться в отложенный роман.