В сопровождение Дейзи были отправлены два хлыщеватых клерка из той же конторы: Квентин и "Метелка" Батист, на беглый взгляд различавшиеся лишь оттенком плаща и цветом ленты на шляпе. Разумеется, в их задачу входила не только и не столько помочь девушке дотащить до бухгалтера расходно-приходные книги. Один справа от машинистки, другой слева, они в обеих руках несли тяжеленные стопки бумаг и как умели изображали изысканное общество для прекрасной дамы; но при этом оба цепко посматривали из-под шляп по сторонам и под ноги. На обратной дороге, освобожденные от своей ноши, они извинились и покинули растерявшуюся Дейзи на перекрестке Хорас-стрит и Ньютон-стрит: Квентин пошел вверх по улице, Батист вниз.
Два или три раза милые и чрезвычайно воспитанные леди с зонтиками любезно интересовались у Батиста, не потерял ли он чего-то и не нужна ли ему помощь? Тот блестел улыбкой, нервно стаскивал за палец перчатку, натягивал снова, все больше раздражаясь от этой пустой шелухи. Квентину повезло больше, он обнаружил почти стертое утренними дворниками бурое пятно крови, но, само собой, ни других следов, ни тем более тела на месте не осталось.
Тупой конец сигары быстро затягивался пеплом. Аса перебирал толстыми, одинаковыми с сигарой, пальцами, серый пепел слетал в пепельницу. Кубинский лист тлел впустую - мистер Свит не курил, только скрипел зубами, когда упирался в очередной тупик размышлений. Наконец, не найдя других идей, он велел Дейзи связаться с Джакомо Каролла.
Около трех часов дня Каролла с двумя подручными присоединился к Асе в кафе "Флер-де-Лис". Рядом сидел все тот же молчаливый Квентин, присутствие которого можно было заметить, лишь обнаружив один из стульев занятым. Каролла снял шляпу и положил на стол рядом с собой, его телохранители слились с интерьером, невидимые и неслышимые. Аса мягко сцепил пальцы в замок.
Если дородный невысокий Аса напоминал недалекого пекаря с кондитерским маслом на щеках, то маленький черноглазый Джакомо вызывал ассоциации с гладкоспинной верткой рыбкой. Друг напротив друга, разделенные круглым столиком с неброской скатертью, они не походили ни на друзей, каковыми не являлись, ни на врагов, каковыми не хотели быть. Аса осклабился и на правах пригласившей стороны протянул собеседнику портсигар.
После обычных приветствий и обмена новостями, Джакомо выложил руки перед собой, но сразу, хоть и без суеты, убрал. У него есть что-то, понял Свит, но он хочет сохранить преимущество.
Само по себе приглашение к беседе на скользкую тему было риском, ему приходится раскрыть главе пусть пока не конкурирующей группы свои бреши, довольно значительные, хоть и не невосполнимые. Однако здравый смысл требовал прояснения ситуации на высшем уровне и в скорейшем времени; к тому же, квартал, в котором на Айзека напали, негласно контролировался людьми Каролла.
- Не сочти за праздный интерес, Джакомо, ведь мы друзья, до тех пор, пока наши сферы деятельности не пересекаются - а ведь они не пересекаются.
- Ни в коей мере, друг мой.
- И все же, не смотря на взаимное уважение, которое мы с тобой питаем друг к другу, на углу улицы Ньютона вчера кто-то расковырял ножом моего бухгалтера. Я хотел бы знать, чем же я так насолил старому другу? - Аса весь расплылся в большой приторной улыбке, за которой обычно прячется готовый напасть когтистый зверь.
- Я рад, что ты позвал меня первым, потому что я сам собирался к тебе идти, - Джакомо сделал знак подручному, тот выложил из-за пазухи на середину стола завернутый в салфетку предмет, развернул перед Асой.
В салфетке оказались короткий куцый нож с загнутым клинком и три гильзы.
- По счастливой случайности, - Джакомо улыбнулся, давая понять, что такие случайности происходят с теми, кто хорошо подготовился, - дворник, убиравший улицу на рассвете, оказался хорошим знакомым одного из моих солдат, а Марко, патрульный, получает от меня небольшое жалование. Поэтому вот об этих вещах в полиции не знают, а труп с двумя пулевыми ранениями в упор спрятан в надежном месте.
- В надежном?
- В саркофаге на Сент-Луис, - еще лучезарнее засиял Каролла. Аса удовлетворенно кивнул: за три месяца от тела останутся только зубные протезы.
- А кому принадлежало тело, удалось выяснить?
- Нет. Какой-то матрос, или бродяга, что одно и то же. Нож был в его руке. Но вряд ли он напал на твоего бухгалтера ради кошелька: не бывает такого похмелья, чтобы в одиночку броситься на Эппштайна, - Джакомо хохотнул, Свит поддержал, но оба знали, сколько правды в этой шутке.
- Айзек не барышня, от простого пореза терять сознание, а Американский квартал - не доки, где можно безнаказанно подрезать кошельки. Это организация, и очень осведомленная, если они так чисто, хоть и грубо, выбили одну из ключевых фигур моей структуры, - Аса не мог произнести "самую важную фигуру", Каролла оставался потенциальным конкурентом.
- При этом, проводя операцию на моей территории, он пытается посеять между нами семена раздора.
- Ты думаешь, друг мой, в нашем городе появился новый претендент на золотую корону?
- И я думаю, друг мой, нам надо отловить его за лапки и пришпилить, как бабочку, пока он не успел опомниться.
Коллеги расстались, пожав друг другу руки и пожелав скорейшего разрешения дела. Каждый услышал то, что недоговорил другой, каждый понял, куда другого, при случае, можно поймать; но в данный момент интересы их совпадали, и они направили свои мысли по схожему руслу.
Несомненно, действие совершила новая организация, не чтившая мирных соглашений и не уважавшая законов процветающего рынка. Несомненно, действие было демонстрацией, потому что напавшие могли без труда убить или покалечить Айзека, разом выведя структуру Асы из игры, если не навсегда, то на достаточно продолжительное время (как когда-то, переманив еврея к себе, он фактически вывел из игры другую, правда, более слабую, организацию). Вот попытка привлечь внимание полиции вполне могла оказаться успешной, и если бы все случилось не в дежурство мифического Марко, Асе пришлось бы ожидать любопытных следователей. Не все из них - столь понимающи и человечны, как те, что прикрывают дела Свита в доках, для некоторых слова на полицейском значке обретают свой смысл.
Или новая организация осведомлена и о Марко, и о его принадлежности к сети Кароллы, и действие совершено с учетом этой маленькой детали?
Вернувшись в контору, Аса вызвал Дейзи, но перепуганная машинистка ничего толком сказать не могла, оставалось ждать пробуждения Айзека. Свит раскурил очередную сигару.
Лу широко раскинул руки и потянулся.
- Ты весь день провел здесь? - до тех пор, пока боль, ломоту и тошноту можно игнорировать, приложив некоторые усилия, Айзек их игнорировал. Он говорил спокойно и ровно, разве что делая чуточку увеличенные паузы межу фразами и иногда между словами, и время от времени цеплялся за руку спящей Нувейры.
- Да, тебя разве ж одного оставишь. На одну минутку отвернулись - и вот, пожалуйста результат.
Айзек не понимал шуток; эту он не понял особенно подчеркнуто.
- В таком случае, если Аса вовремя не отправил кого-нибудь по следу, нам их не найти.
- Кого?
- Тех, кто ..., - он замялся. Гордость не позволяла произнести "напал на меня", - с кем я вчера столкнулся.
Лу заметил заминку и не стал сдерживать ухмылки: столкнуться с Айзеком это все равно что с трамваем или там с пароходом на полном ходу. Еврей ошпарил шурина взглядом.
- А зачем нам их искать? - беззаботно уточнил Лу, располагаясь в кресле, в котором, судя по всему, ему и предстояло ночевать.
- Затем, - приподняв брови, медленно и веско ответил Айзек, - что они нашли меня. И отпустили. Мне неясна их цель.
- Послушай, если орех слишком тверд, его выбрасывают, об него не ломают зубы - ядрышко того не стоит.
- Суть в том, что орех вообще начали колоть, - он закрыл глаза и несколько секунд молчал. Лу не тревожил его. - Они могли искать целенаправленно меня - тогда ко мне придут еще раз. Или не ко мне, а, - он чуть-чуть отклонил голову назад, мягко уперся в живот своей женщины, - к ней.
Лу понимал.
- Или они могли искать не меня, и тогда от их повторной ошибки может пострадать кто угодно.
- Ты кого-нибудь разглядел? Опознать сможешь?
- Нет, - по тому, как он ответил, каджун понял, что сможет, скорее всего, сможет, но все бы отдал, чтобы забыть их, как сон, которого никогда не было, и уцепится за любую сказку, лишь бы не вспоминать.
- Сколько их было?
- Трое, - еврей дернул губами с тенью удовлетворения. - Осталось двое.
Затем, помедлив, он добавил нехотя:
- Тот, что остался лежать, был небольшого роста и с очень цепкими руками. Такими руками, например, удобно цепляться за корабельные снасти.
- В Американском квартале? Матрос?
- Двое других, - он оставил замечание Лу без ответа: и сам об этом задумался бы, если бы головная боль хоть немного поутихла, - значительно выше меня ростом и шире в плечах.
- То есть, шкафы?
- И надо, - еврей сморщился, не то от приступа острой боли, не то от очевидности вопросов, задаваемых братом, - узнать, в чьей структуре присутствуют такие кадры и какая из конкурирующих с нами семей недосчиталась ночью солдата.
Взгляд Айзека был ясен и лихорадочно сух.
- Ты вот что, - Лу с усилием поднялся, - ты тут отдыхай, стереги мою сестру, а я прогуляюсь до Асы. Может, он чего и накумекал, голова-то у него большая.
Еврей кивнул и снова закрыл глаза. Вьон потушил свет.
В снах Нувейры не было покоя. Ее несло в водоворот размытых образов, будто бы на пароходе, но каждый образ должен был сказать ей что-то важное, а она не успевала, не успевала выслушать всех.
Человек рядом с засохшим деревом протягивал ей пустую кружку и открывал рот, но она не различала звуков. Чернокожая женщина в белом и фиолетовом сыпала ей на голову какую-то сухую траву, мелко порубленную, очень ароматную - но Нувейра не узнавала ее. Дверь, деревянная, с металлическими наличниками (где она видела эту дверь?), она тянет руку, чтобы открыть, поднимается на крыльцо, и вдруг перед самой дверью появляется высокий и очень худой человек (она не видит его лица). Он не дает ей пройти.
Она видит девочку, маленькую, очень маленькую, и у девочки глаза ее мужа. А над девочкой раскинула крылья птица с длинным клювом.
И человек в птичьей маске громко и отчетливо каркнул:
- Айзек!
Она проснулась.
Ночь окончательно почернела и стихла. Здесь, в благоустроенных районах уличные звуки не тревожили сон благовоспитанных людей; только часы негромко и четко несли свое бдение. Тик. Так.
У нее все затекло, муж на коленях уснул и стал тяжелым, не пошевелиться. К тому же, ей срочно нужно было выбраться для кое-каких личных дел. Однако она запрокинула голову на спинку дивана, запустила пальцы свободной руки в волосы своего мужчины (не той, что затекла и онемела у него под щекой) и закрыла глаза, чтобы снова, до света, погрузиться в сон.