Ее первый муж был украинцем. Они поженились в декабре 1941-ого, а потом его отправили через океан, и он уже никогда не вернулся домой, в Торонто. От него ей остались украинская фамилия и умение готовить борщ. Руби устроилась на работу, а вечерами спешила домой, где ее ждала старая свекровь, так и не научившаяся за долгие годы эмиграции говорить по-английски. Один Бог знает, как они понимали друг друга, но понимали.
Через несколько лет, когда свекровь умерла, Руби снова вышла замуж. Второй муж был шумный, компанейский и обожал свою "цыпочку Руби". Он был плотником и зарабатывал огромные, по ее меркам, деньги. На завтрак Руби готовила ему яичницу из 6 яиц, щедро посыпала перцем и каждый раз умилялась - как это можно - столько съесть за один раз!? Она ушла с работы, и странно - оказывается, иметь уйму свободного времени - это так здорово! Она научилась готовить, даже печь его любимый яблочный пирог, но главным ее занятием было ждать его вечерами с работы. Торонто строился, у мужа было много работы, но через 2 года его придавили упавшие леса. Он погиб мгновенно, оставив ей счастливые воспоминания и старую мать. Руби забрала ее к себе, устроилась на старую работу, и опять спешила каждый вечер домой, где ее ждала вторая свекровь.
О третьем муже Руби мне не рассказывала. Только как-то упомянула, что он пил очень крепкий чай. Он умер от инсульта через пару лет после их свадьбы, и Руби твердо решила больше никогда не выходить замуж.
Она снова устроилась на работу и смирилась со своим одиночеством. Каждое воскресенье она шла в Церковь, а потом устраивала себе праздничный обед - варила украинский борщ, жарила яичницу из одного яйца (как это можно - съесть больше за один раз!?), пекла яблочный пирог и заваривала крепкий чай, который никогда не могла допить. И каждый вечер спешила домой. Она сама не понимала, зачем спешит. Наверное, по привычке.
Домой она возвращалась на автобусе, и не доезжая одной остановки до ее дома, водитель каждый раз заглушал двигатель, оставлял двери открытыми и шел в маленькое кафе купить себе пару булочек. Ее это почему-то очень раздражало, и однажды она испекла несколько пончиков, и когда он уже собрался выходить, протянула ему со словами: "Поверьте, это не хуже ваших булочек".
Он стал ее последним мужем. Руби снова была счастлива. Она продолжала работать, а потом спешила домой - ждать мужа. Или радоваться, что ждали ее - когда он работал в ночную смену.
Его убило молнией, когда он бежал домой через парк. Совсем рядом с домом. К ее воскресному меню прибавились пончики.
А потом она заболела, ей понадобилась помощь, и прислали меня. Я помню, как увидела ее в первый раз - маленькая, беленькая, сущий Божий одуванчик. Она сидела за столом и улыбалась. Я работала у нее почти 3 года и не помню ее печальной. Может быть, она улыбалась только при мне?
"У меня такая неинтересная жизнь, - как-то сказала мне Руби, - по-моему, я только и делала, что спешила домой и кого-то ждала".
Каждый раз, когда я шла в магазин со списком, что купить, я покупала еще и яблочный пирог. Я показывала ей все, что купила, кроме этого пирога, потому что каждый раз, когда мы прощались, она виновато говорила:"Юджиния, я совсем забыла! Не могла бы ты купить мне яблочный пирог?" Я доставала пирог и торжественно ставила на стол. Она знала, что он уже на кухне, и я знала, что она это знает.
Я нашла ее на полу в спальне. Два дня без воды, без еды, а главное - без лекарств. Рядом валялся телефон. Она увидела меня и храбро улыбнулась. "Скорая" приехала через несколько минут. Ее положили на носилки, и я подошла попрощаться. " Я скоро вернусь, - улыбнулась моя Руби.- Ты только не бери никого другого, жди меня".
Она умерла в больнице.
Я не знаю, помнит ли Руби кто-нибудь еще, но каждый раз, когда я вижу в магазине яблочный пирог, я вспоминаю это виноватое: "Юджиния, я совсем забыла...", и мне хочется улыбнуться.